Русские дороги

Солнце поднималось из-за деревьев. Тёплые лучи мягко ласкали широкие поля. В это время я всегда наслаждаюсь утренней свежестью, но блаженство не позволяет себе задерживаться надолго. Вдруг послышалось дребезжание. Откуда-то неслась бричка, кучер то и дело стегал трёх замыленных лошадей. Кони уверенно несли своего хозяина, передавая земле мощные и абсолютно покорные удары копыт. Невозможно было определить внешности господина, поскольку кожаные занавески практически полностью его скрывали. Но полотно нисколько не помешало мне определить его характер и намерения. Пассажир был полностью обособлен от внешнего мира, его совсем не занимало происходящее за пределами его трясущейся коробочки. Он был в себе, но не там, где мы с вами пребываем большую часть времени - в глубине своего сознания - он был в системе. В ней смутно переплетались политика, экономика и психология, но все это беспрекословно перемешивалось одной гигантской шестерёнкой. У неё было два имени. Первое - бесстыдное тщеславие,  второе - животный гедонизм. За неимением полного портрета могу только сказать, что его неопределённого цвета глазки, сверкавшие за занавесками, привлекали к себе наибольшее внимание. Это происходило от того, что все остальные черты были смазливо-приветливые и не выражали внутреннего состояния человека. Подобно роботу, этот господин строил внутри себя целые сплетения зловонных труб, по которым текли разного рода уловки и хитрости. Все это сливалось в огромную цистерну, извергавшую смрад. Такую картину можно было лицезреть, если посмотреть в небольшие круглые стеклышки, то есть в глаза, через которые, к счастью, не распространяется тошнотворный запах. Человек пристально вглядывался в даль. Не подумайте, что он любовался богатой русской природой, он выискивал на горизонте желанную деревню. Шумно и расторопно проехала грязная бричка, выдавливающая (на мне?) колеи бездуховности. Пространство, люди - все великое и обширное в руках этого маленького человечка было лишь жалким средством для достижения свшоих приземлённых целей.
Не могу припомнить теперь, сколько прошло с тех пор времени, но мною было замечено множество странных людей. Вот одно воспоминание, теснящееся в моей голове. Ехал однажды молодой человек в тарантасе. Его лицо было хорошо видно, но оно было замечательно тем, что по его выражению можно было узнать о многом. Этот человек, казалось, внимательно рассматривал луга и стоги сена. Но все это делалось будто нарочно, для того, чтобы доказать самому себе какую-то давно уже опровергнутую истину. Губы его слегка дрожали, взгляд то метался, то плавно перемещался с отдалённых деревьев на серый небесный свод. Душа его трепетала, и можно было догадаться, какой предмет занимал его мысли. Невыносимая жалость к себе сменялась ярым презрением. Путь для молодого мужчины был невыносим. Каждая кочка на дороге отзывалась в нем жалящей болью в груди. Он хотел оттянуть момент приезда в родную деревню, чтобы не предстать перед людьми в новом, пусть и неизвестном им, обличии, а в тоже время ему нравилось испытывать себя, смеяться над собственными слабостями. В отличие от нашего прошлого гостя, он был способен чувствовать притяжение к движению, лёгкой невесомости и свободе. И в тайне от всех, может быть, наслаждался этим, казалось бы, очевидным и таким обыденным событием, как поездка. Разве не приподнимутся невольно уголки губ, когда осознаёшь, что земля находится в твоей власти, а деревья, приросшие корнем к извечному месту, с завистью шумят на ветру. Вот как поступает гордый человек: он с пламенной любовью впивается взглядом в далекие просторы, слегка приподнимает подбородок, и этим жестом ставит себя выше земли. Я не могла понять, что именно творилось с тем человеком, но таких в то время я встречала множество. Кто знает, может любовная перипетия терзала его материалистическое сердце.
Что тот, что другой гость - все они были мне чужды. Только несколько раз мне доводилось видеть людей, припадавших ко мне в исступлённом отчаянии. Мы храним с землёй эту дату в своих израненных толщах. То был октябрь 1812 года. Чужеземцы огромными толпами уходили из нашей столицы. Изувеченные и голодные, они падали, не справляясь с притяжением земли, и шептали мне на ухо свои молитвы. Никогда не видела я ещё настолько униженных людей, не понимающих, для какой цели они проделали такой огромный путь. Простые люди не нашли того, что искали. Единственное, чего они жаждали в мучительной предсмертной агонии - это поцеловать землю, только не русскую, выстоявшую, а поэтому и великую, а свою - далекую, но не забытую. Полчища непрошенных гостей склонили свои головы, и мы нехотя их похоронили.
Каков бы ни был ваш путь, он окончится по ту или другую сторону от меня. Продолжайте жить. А я буду сгорать от любопытства, пока вы не шагнёте по мне и ветер не вонзит острые вихри в ваши смелые лица!

23 марта 2017