Индиго

ИНДИГО


                Каждый слышит лишь то, что понимает.
                Иоганн Вольфганг Гёте
 

— Владик, проснись! Влад! Мы же с тобой договори-
лись. Я же тебе объяснила: на сеансе спать не разрешается.
Просыпайся, просыпайся, Влад. Слышишь? Я сейчас про-
считаю до трех и на счет три ты откроешь глаза. Догово-
рились? Один, два, три!

Владик открыл глаза и с удивлением уставился в голу-
бой потолок, расписанный белыми облаками.
— Где я? — с трудом выдавил он.
— Хватит притворяться. Не первый раз. Никогда не за-
сыпал, а сегодня… Не понимаю, что с тобой произошло?
Поднимайся. Тебя мама заждалась.
— Мама? Она меня ждет? Где?
— Да что с тобой сегодня? Наглотался, нанюхался, что
ли? Признавайся. Если ты этим делом балуешься, к нам
можешь больше не приходить. Бесполезно.

— Локо! Не уходи, прошу тебя.
— Лора. Для тебя я Элеонора Федоровна. Коротко —
Лора. Можешь для сокращения меня так называть, когда
мы одни. Ты забыл? Мы же договорились, — Лора подсу-
нула руку под голову Владика и довольно бесцеремонно
попыталась приподнять его.

— Не надо! Я сам, — пришел окончательно в себя маль-
чик, — следует заметить: я ничего не глотаю и не нюхаю
того, что могло бы помешать хоть сколь-нибудь моему
развитию. Мой мозг должен оставаться здоровым и чис-
тым для успешного решения жизненно важных задач, для
прогнозирования будущего, для творческого роста. Са-
мое главное — правильно развиться.

Только полноценно
развитый индивид может приносить пользу обществу, —
изрекал спокойно Владик общеизвестные сентенции,
оторопевшей Элеоноре Федоровне, надевая рубашку, с
любопытством разглядывая пуговицы, явно не понимая,
как ими пользоваться, что заставило Лору окончательно
выйти из себя.

— Ты что, разучился одеваться? Или специально тя-
нешь время — меня позлить?
— Ах да! Что это я? — и он начал шарить у себя на пле-
че, словно ища застежку, чем ввел в еще большее негодо-
вание Лору, выглядевшую юной девушкой, хотя она окон-
чила колледж три года назад.

— Это делается вот так! — начала раздраженно засте-
гивать пуговицы на его рубашке Элеонора Федоровна. —
Если ты хочешь своим странным поведением привлечь к
себе мое внимание, то ты глубоко ошибаешься. На меня
такие штучки давно не действуют.
— Мне не нравится, когда кто-нибудь нервничает, вы-
ходит из себя, кричит.

— Это почему же? — подняла брови Лора.
— Низкие вибрации передаются мне. Я стараюсь все-
ми силами сдерживаться, что дает перенапряжение моей
нервной системе.

— Выходит, ты воспринимаешь эти самые отрицатель-
но заряженные вибрации, но не желаешь таким же обра-
зом отвечать. Но почему? Скандалы разряжают негатив-
ную энергию.

— Да, это так. Однако двойной выплеск очень нежела-
телен для экологии человеческой психики, ибо действует
разрушительным образом и на окружение, включая при-
роду.

— Все это твои выдумки. Такого быть не может, пото-
му что не может быть, — Лора подошла к окну, сделала
несколько дыхательных упражнений и с извиняющейся
улыбкой спросила:
— На твоей планете никто не ругается?
— Конечно.
— Никогда?
— Никогда. На моей планете понимают пагубность
низких вибраций.
— В чем же их, как ты говоришь, пагубность?
— Очень просто. Отрицательно заряженная энергия
разрушает, приводит к заболеваниям.
— Интересно. Надо подумать. В этом что-то есть.
— Я бы хотел немедленно связаться с Вином, — неожи-
данно сказал Владик с отрешенным взглядом и странной
улыбкой на ярко-красных губах, делающих его похожим на
девочку.

— С Вениамином Владимировичем? Ты забыл? У тебя
завтра прием в пять тридцать. Завтра, а не сегодня.
— Да? Что-то я ничего не понимаю. Где мы находимся?
— На планете Земля. А ты где думал?
— Земля? О нет!
— Тебе что-то приснилась? Яркое, счастливое, лучшее,
чем можно найти здесь? Расскажи мне свой сон, пожалуй-
ста. Обожаю все необычное. Так что тебе приснилось? —
Лора, наклонясь над мальчиком, слегка обняла его за
плечи.
— Приснилось? Это сейчас мне снится, но я не могу
никак проснуться.
— Ты это серьезно?
— Ну да. Китайский мудрец тоже задавал себе вопрос:
он бабочке снится или бабочка снится ему.
— Понимаю, понимаю. Дети индиго требуют особого
внимания.

— Вы действительно настаиваете, что я ребенок инди-
го? — по-взрослому серьезный взгляд мальчика несколько
смутил Лору, и она, опустив глаза, неуверенно произнесла:
— А ты начал сомневаться?
— Нисколько. Я никогда в это не верил. Моя мама так
решила, насмотревшись и начитавшись об уникальных де-
тях. Я полагаю, прибыл с планеты, не помню названия…
возможно, с астероида, как «Маленький принц» Экзюпе-
ри. Это сейчас не имеет никакого значения.
— Что не имеет значения? — насторожилась Лора.
— С какой планеты я прибыл.

— Ты ошибаешься. Это как раз представляет для
меня — и не только для меня — большой интерес. Кто на
твоей планете обитает? Какая там жизнь, какое устрой-
ство общества, какая культура, сколько лет живут там ра-
зумные существа? Нам, то есть мне, буквально всё чрез-
вычайно интересно, — Лора проверила, идет ли запись и,
успокоившись, продолжила: — Странно. Может быть, ты
боишься чего-то?

— Я ничего не помню.
— Тогда почему говоришь, что ты с другой планеты,
если ничего не помнишь?
— Потому что знаю.
— Откуда?
— Знаю, и всё.
— Это несерьезно. Так может заявить каждый маль-
чик. Мне важно понять, правду ли ты говоришь. Фантази-
руешь, наверняка фантазируешь.

— Почему это вам так важно? — Владик сидел в кресле,
слегка вращаясь из стороны с сторону.
— Важно с научной точки зрения. Понимаешь, с одной
стороны, это феномен, необычная одаренность, и только,
а с другой — все может быть. Физики делают открытия,
подтверждающие прозрения мистиков. Как бы тебе поп-
роще объяснить? Ученые пытаются создать компьютер,
действующий по законам протекания мыслительных про-
цессов человека, пытаются проникнуть в святая святых —
сознание, хотя трудно с достоверностью утверждать над
чем они работают, так как до сих пор никто не понимает,
как это самое сознание функционирует. Его, как и душу,
никто до сих пор не зафиксировал.

— Вы можете сказать моей маме, что я обыкновенный
мальчик? — крутанувшись в кресле, задал вопрос Владик,
в упор глядя своими большими зелеными глазами, словно
желая загипнотизировать Элеонору Федоровну.
— Ты же утверждаешь обратное. Скажи мне, пожалуй-
ста, с какой ты планеты?
— Поймите. Не это важно. Тем более я не помню. Воз-
никает ситуация, и мне начинают видеться дивные карти-
ны другой планеты. Я пытаюсь внимательно рассмотреть,
понять, но картинка блекнет, теряет очертания. У меня
остается чувство растерянности, тоски, появляется стран-
ное равнодушие ко всему, пропадает желание заниматься
даже музыкой. Лучше бы никогда не появлялись на экране
моего внутреннего зрения картины другой жизни.
— Почему?
— Спокойнее бы себя чувствовал.
— Я тоже так думаю. И все же ты необычный мальчик.
Почему сейчас настоящий бум? Почему бросились изучать
психику детей с экстраординарными способностями? За-
чем? Как ты думаешь?

— Не знаю. Не думал об этом. Мне это неинтересно.
— А мне очень интересно. Изучают — в надежде про-
никнуть в миры иные, таинственные, незримые, заман-
чивые. Человек не хочет смириться с мыслью о своей
конечности. Мир давно разделился на идеалистов и мате-
риалистов. Идеалистам хочется не только полагаться на
свою веру, но реально — с научной точки зрения — полу-
чить доказательства жизни после смерти, удостоверить-
ся, могут ли души не только переселяться в новые тела
при рождении, но и воплощаться на земле, перемещаясь
с других планет. Твои уверения дают некоторую надежду,
однако твой виртуальный Аватар при наложении на него
алгоритма твоего виртуального образа ничего нового не
добавляет.

— Понимаю. Аватар не может зарегистрировать боль-
ше того количества информации, которое поступает от
меня, а программная обработка и ее трактовка — дело
весьма и весьма проблематичное. Компьютерная диагно-
стика снимает ответственность. На планете нас уже более
восьми миллиардов, и каждое человеческое существо —
индивидуально, тем более что, по утверждению некото-
рых информационных служб, уже сейчас на планете Земля
проживают более сорока представителей других, инозем-
ных цивилизаций. Есть от чего закружиться некоторым
головам. Ученым очень бы хотелось подтвердить этот фе-
номен. Вот тогда бы можно было многое объяснить.

— Вот видишь, ты правильно понимаешь озабочен-
ность ученых. И для меня важны твои необычные спо-
собности, — Лора взяла руку мальчика, посмотрела в его
зеленые глаза, опушенные густыми ресницами. — Прости
меня, прости меня, Влад, за мою невыдержанность, мой
резкий тон. Ты оказался прав, когда месяц назад умолял
меня расстаться с Андреем. Я тебе не поверила. Вчера это
произошло. Мы расстались. Если бы я это сделала месяц
назад, то не получила бы такую тяжелую травму. Прости
меня, — на ее глазах появились слезы. Она, не желая по-
казать слабость, встала, подошла к окну, шмыгнула носом,
извинившись, высморкалась, на время затихла, погружа-
ясь в свои воспоминания.

— Лора Федоровна, дайте мне, пожалуйста, справку о
том, что я такой же, как все. Ну очень вас прошу. Пожалуй-
ста, — последнее слово он проговорил умоляющим, жа-
лостливым тоном, от чего сердце Лоры испытало ноющую
тоску.
— Зачем тебе справка? — в ее голосе послышалась ра-
нее не ведомая жалость.
— Я хочу стать обыкновенным мальчиком. Моя мама
успокоится, ребята перестанут завидовать, дразнить,
травить. Если бы вы только знали, насколько я ото все-
го устал, — Владик откинулся на спинку кресла, закрыл
глаза. Лора поняла: он пытается скрыть от нее, как и она
насколько минут назад, слезы. Неожиданно для себя она
посмотрела на него по-другому: глазами не ученого, иссле-
дующего когнитивное состояние мозга, а человеческими.
Перед ней сидел страдающий двенадцатилетний мальчик,
несколько месяцев назад получивший первую премию на
Международном конкурсе юных музыкантов, мальчик, с
которым она часто разговаривала на равных, а в особые
минуты ощущала его нравственное и интеллектуальное
превосходство, мальчик, предсказавший крушение ее люб-
ви. Он хотел оградить ее от удара. В его предупреждении
она не уследила и тени бахвальства своей исключитель-
ной способностью. Им руководило совсем другое чувство.
Его нельзя назвать иначе, как любовь. Но не та любовь, о
которой думает большинство, а любовь чистая, светлая,
любовь, переходящая в ответственность за все живое на
Земле и за саму Землю. Космическая любовь космичес-
кого сознания. Перед ней сидел необыкновенно умный,
талантливый… нет! — гениальный мальчик. И все же —
ребенок. Ребенок! Всего лишь ребенок. Она неожиданно
поняла: этого ребенка легко сломать, сделать несчастным,
испортить его будущее. А сейчас ему больше всего на свете
не хватает обычного детства, которое крадут у него его же
гениальные способности и взрослые — взрослые, желаю-
щие произвести сенсацию, защитить кандидатскую, про-
славиться. Она должна его спасти.

— Вам надо это сделать, и вы сделаете это, — прошеп-
тал Владик.
Не говоря ни слова, Лора села за компьютер и пер-
вым делом уничтожила файл, содержащий информацию
о мальчике индиго. В этот момент она остро осознавала:
не видать ей ни защиты кандидатской, ни престижной
работы ассистенткой знаменитого профессора. И все же
сделала это. Иначе она не могла. Затем Лора напечатала
заключение о проведенном эксперименте из которого за-
ключалось: Влад Чернышев не является представителем
внеземной цивилизации, а также ребенком индиго.
Повернувшись к мальчику, она попросила:

— Влад, обещай мне, что ты никогда и никому не ска-
жешь больше о своем инопланетном происхождении.
— Клянусь! — произнес торжественно мальчик, встав
и подняв свою правую руку с раскрытой ладонью.
— Вот и хорошо. Я верю тебе. Держись подальше от
любопытных глаз, врачей и особенно психиатров. Не поз-
воляй проводить над собой никаких исследований. Живи
обычной жизнью, ничем не выделяясь. Свои мысли дове-
ряй только дневнику. Ты мне обещаешь?
— Обещаю. Клянусь! — Влад снова встал, выпрямился
в струнку, поднял правую руку с раскрытой ладошкой.
— Вот и хорошо, вот и ладушки. Подожди, я заверю до-
кумент.

Лора выпорхнула из кабинета. Владик поднялся с крес-
ла, сделал несколько кругов по комнате, подошел к окну и,
не найдя за ним ничего интересного — окно выходило на
проезжую часть, — снова занял место в кресле и продол-
жил вращение то в одну, то в другую сторону, останавлива-
ясь, проверяя не закружилась ли у него голова. С головой
оказывалось все в порядке, и он, довольный, продолжал и
продолжал быстрые вращения.
Вошла Лора. Сказала, что ему очень повезло, потому
как и очереди не оказалось, и начальник — в отличном на-
строении. Протянула Владику бумагу. Тот глянул, расцвел
в улыбке, неожиданно приподнялся на цыпочки, обнял
Элеонору Федоровну за шею, поцеловал влажными губа-
ми в щеку, смутился.

— Извините за порыв. Я вам очень, очень благодарен.
— Ничего, ничего. Это был самый страстный поцелуй
за всю мою жизнь. Пойдем к твоей маме, — продолжила
она бодро, вкладывая бумагу в конверт.
Они вышли из кабинета, Лора закрыла дверь на ключ.
Прошли по длинному коридору, спустились на лифте,
вошли в холл для ожидания. Навстречу им поднялась ма-
ленькая хрупкая женщина, прижимающая к груди футляр
со скрипкой, сказала тревожно:
— Здравствуйте, Элеонора Фёдоровна! Почему так
долго? Что-нибудь случилось?
— Нет-нет, не волнуйтесь, Раиса Максимовна. Все от-
лично. Ваш сын не индиго. Вот заключение, — протянула
конверт.

— Не индиго? — растерянно переспросила женщина,
еще крепче прижимая скрипку к груди.
— Не индиго, а обыкновенный мальчик. Вернее, очень
одаренный мальчик.
— Но он считает себя посланником с планеты Сириус.
— У него богатое воображение. Только и всего. Сейчас
дети с трех лет используют гаджеты и научились фанта-
зировать настолько правдиво, что взрослые поневоле им
начинают верить. У нас таких детей очень много. И каж-
дый ребенок утверждает, причем приводя убедительные
аргументы, что он с другой планеты. Некоторые даже про-
водят сложнейшие вычисления удаленности их планеты
от солнечной системы, траектории движения спутников
вокруг их планеты.

— Понятно. Что же нам теперь делать?
— Продолжать жить, забыв о фантазиях Владика. Да,
лучше бы вы перевели его в другую школу, а еще лучше —
уехли в другой город. Ему необходимо новое окружение.
И хорошо бы не перегружать его слишком занятиями. Его
нервная система нуждается в отдыхе. Больше гулять, за-
ниматься спортом, общаться со сверстниками. Рекомен-
дации найдете в конверте. До свидания и всего хорошего.
Владик с мамой направились к машине. Он шел впере-
ди и знал, что мама все так же прижимает скрипку левой
рукой к груди, а правой — вытирает слезы. Если бы Элео-
нора Федоровна задала вопрос откуда он это знает, ведь он
идет впереди, на затылке у него нет глаз, он бы ответил: не
знаю, откуда знаю. Знаю, и всё.

















–