Неистовая повесть главы 13-15

НЕИСТОВАЯ  глава 13


Этот период жизни Хельге неприятнее всего вспоминать. Быть одной ей было абсолютно непривычно, очень комфортно ей жилось до этого, но видимо недооценила. А теперь пришлось расплачиваться. Это стало периодом активного поиска партнера, а дочь подрастала и у нее стали проявляться весьма определенные черты характера. Прежде всего замкнутость и упрямство. Хельга постоянно твердила, что это папашины черты, так ей хотелось думать.

Дочка завела себе дурную привычку прятаться. У них было окно с широким подоконником, почти метр шириной. Рядом с окном, частично загораживая его стоял шкаф. Дочка задергивала штору и устраивалась с любимыми игрушками на подоконнике, словно отгораживаясь от мира в своем личном домике. Хельгу это ужасно раздражало. Что это за мода, прятаться и смотреть волчонком, когда тебя извлекают из угла. Могла бы быть поласковее. Вон и игрушек гору накупила и книжки с ней читает и стишки заставляет учить, а она все дичится и прячется, норовит убежать.

Хельга не понимает, что дочери не нравятся часто сменяющиеся дяди в их доме, застолье матери с этими дядями. Хотя мать становится веселой и приветливой с ними, но ей от этого одни неудобства. Мать постоянно выдергивает ее, ставит на стул и заставляет читать этим дядям стихи, а не послушаешься, кричит. И девочка, давясь слезами ,читает еле слышным голоском, а мать выхваляется – Вот, видишь, какая у меня дочь растет. Все может рассказать, только прикажу.

И Хельга приказывает, куражится, из кожи вон лезет, в пьяном угаре, не замечая, как все больше и больше сжимается девочка под сальными взглядами собутыльников матери. А ослушаться ее она боится, голос Хельги действует на девочку как щелчок бича, и самой Хельге это доставляет приятное осознание своей власти над маленьким существом.

В Хельге зреет твердая уверенность, что она сильная, независимая женщина и замечательная мать. Как же, вон и одета Галька не хуже других, и гостинцев у нее полно и игрушек навалом, и слушается она ее беспрекословно, ну разве что прячется, голову от окрика втягивает в плечи и сжимается, да и она так от материнского окрика сжималась, а как же. Но ведь все считали ее мать образцовой матерью, вот и Хельга старается быть такой. Чуть что, прикрикнула на Галку, рукой по спине шлепнула, не горбись, уродище. И все, как шелковая.

На лето отвозит дочку к отцу, посидят, не баре, ребенку на воздухе быть нужно, а она работает, так что должны понимать и помогать. Правда, бабка однажды сказала, ты хоть денег чуток давай. Не все же у нас свое, что-то и покупать приходится. Корову к тому времени они уже продали, жалуются, что тяжело им. Кроликов и кур только и оставили. Так что молоко теперь у людей берут. Хельга дочку к бабке-молочнице, через два дома от отцова, проводила, дала бабке денег на месяц вперед и дочке наказала, каждый день приходить с банкой за молоком. По литру брать, а бабке этой сказала, что новая дедова жена жадная, ребенку стакана молока не нальет. Зачем сказала, а так, пусть бабу все стыдят, неповадно будет денег спрашивать.

Ей, Хельге, деньги тоже с неба не сыплются, горбатится за них, а они видишь ли жалуются. Да много ли им, старикам, нужно, все есть, а ребенок малый объест их, видите ли. Да знали бы они, как в Москве живется, какой ценой все раздобывается. В магазинах-то стало шаром покати. Даже одежду приличную ребенку не купишь, не говоря уж о себе. Она молодая, интересная, но для этого еще и оправа соответствующая нужна. Вот Хельга и старается.

У знакомой в ЖЭКе выправила себе справку о многодетности. Для этого вписала сама себе в паспорт еще двух детей. Не за так, за деньги оформила. Потом еще в собесе пихнула инспекторше деньжат, чтобы ей свидетельство выдали. Книжечку такую, как многодетной. Выгорело. Теперь Хельга на всех точках, где многодетных обслуживают, дефицитный товар имеет, а как же. Хочешь жить, умей вертеться, иначе пропадай, не за понюх табака.

Да разве объяснишь это деревенщине твердолобой. Они же жадные до чужих денежек и своего не упустят. В общем, договорились на том, что Хельга будет давать им денег на откачку ямы выгребной, слив-то из ванной и туалета в яму идет. Это вам не город, централизованной канализации нет. А за лето два раза машину по 600 рублей вызывать приходится. Ну и электричество будет оплачивать. А копейки, не жалко. Правда, зло берет, свои, а ободрать норовят. Ну и от тех товаров, что достать по книжке удается, она нет-нет, да подбросит им. То постельного белья, то посуды какой-никакой. То что-то из продуктов дефицитных. Не балует особо, но и чтобы люди плохого про нее не городили.

Зато лето теперь почти все в ее распоряжении, руки ребенком не связаны, глядишь жизнь обустроится. Вот только не везет ей пока на мужиков, ну никак не везет. Поматросят и забросят, как говорится, никто жениться не хочет. Уж она и так и сяк, примерную хозяйку из себя изображает, даже научилась несколько блюд несложных готовить, Люська научила. Так нет, не подфартишь. Выпивку да койку, это всегда пожалуйста, а потом исчезают, как корабли на горизонте.

27 ей было, когда встретился неплохой вроде бы парень, правда, сильно младше, 19 лет ему. У него со здоровьем что-то там, в армию не попал. Работал у них на почтамте грузчиком и учился на вечернем. Парень простой, небалованный, и главное, с детьми ласковый. Галка к нему как муха на мед летит. Хельга даже приревновала было, ты мол ребенку времени больше, чем мне уделяешь. А он ответит только, у нас еще вся ночь впереди, дай с девчонкой поиграю. И главное, не пьет.

 А Хельга все равно, раз ты не пьешь, ладно, а я пивка себе позволю. Выпьет пивка, сидит подобревшая, разомлевшая, на игры их умиляется. Он ей приставку нинтендо принес, да телевизор хороший Хельге купил. Вот они на этой приставке и сидят, в игры компьютерные режутся, а Хельга посмотрит, посмотрит, закипать начинает. Что это, ее здесь будто и нет. Скомандует, все, спать пора. Галка насупится, но перечить не смеет. Идет зубы чистить, туалет наводить и пижаму одевать. А потом затихнет мышкой в кровати в обнимку с мягкой игрушкой. Он, Анатолий-то, и в щечку ее поцелует. Тогда она быстро засыпает.

Год целый в такой идиллии прожили, Галка даже вроде оттаяла, к матери тянуться стала, а потом, Хельга не помнит уже почему, видимо сильно перепила тогда, но устроила ему скандал, что мол живешь, пользуешься, а пора бы и отношения оформить. Он что-то мямлить начал, насчет того, что доучиться нужно бы. Ну она и послала его, другой мол посговорчивей найдется, свет на тебе клином не сошелся. Он собрался и ушел, а потом и с работы уволился. Потеряла его Хельга, сама потеряла.

Снова два года поисков, а время-то идет. Вон и первые морщинки появляться начали, хорошего мало, жизнь мимо летит. Галку, когда она болеет, приходится на работу с собой таскать, в сад не берут, а одну дома раз оставила, так извелась вся, не натворила бы беды. Да и девчонка одна быть боится, плачет, вот и приходится с собой таскать, как ее мать когда-то на работу таскала.

 Правда, здесь хорошо, всегда кто-нибудь найдется, кто с девчонкой займется. Чаще всего ее вахтерша к себе зазывает. Они там и чаи погоняют с пирожным, и порисуют, и поговорят, и поиграет дочка в вахтерской будке, не мешая никому.

Так и жили. Вот на майские пошли с дочкой в Измайловский парк гулять, на аттракционы на детской площадке. Что все во дворе да во дворе торчать, праздник как-никак. Приоделась сама, дочку принарядила и отправились. А только дождь перед этим прошел. На конечной, у трамвайной остановки лужа большая образовалась. Стали ее обходить, а их какой-то лихач на машине с ног до головы грязной водой обдал и укатил. Хельга аж матюгнулась вслед ему, а что делать-то. Обе грязные и мокрые.

Хельга лихорадочно в сумке шарит, были салфетки, вытереть хоть немного, но как назло не видит от расстройства, и тут голос мужской приятный – Девушки, а не позволите вам помочь? Хельга глаза подняла и обомлела. Стоит перед ней красавец, под 1,90 ростом. Статный, в плечах широкий, улыбка голливудская во все лицо, волос густой на лоб челкой спадает, глаза тоже улыбаются. Протягивает ей платок и показывает на колонку, как она здесь оказалась, мол, туда пройдем, отмоем.

Нужно ли говорить, что Хельга влюбилась с первого взгляда и пошла за ним как во сне. Довольно быстро Хельге удалось смыть грязь и с дочки и с себя, хорошо хоть не жирная. Да и погода по-летнему жаркая и ветерок обсушивает быстро. Ополоснув и отжав платок, Хельга протянула его парню – Спасибо, так выручили – Не стоит благодарности. А вы наверное гулять идете? – Да, вот решили на детские аттракционы сходить – А это ваша сестренка? – Нет, это моя дочка.

Парень оглянулся вокруг – Тогда где же ваш муж? – У меня нет мужа, мы в разводе. – В таком случае вы не позволите мне сопровождать вас, я ведь не займу рядом с вами чужое место, не так ли? Так и начался их роман. В тот день они и нагулялись и отобедали в кафе и потом прокатились на лодках по пруду. Василий, так звали парня, весело шутил, немного беззлобно подшучивал над Хельгой, рассказывал много занимательных историй с пикантными подробностями из жизни артистов эстрады.

Создавалось впечатление, что он с ними со всеми знаком и находится на короткой ноге, так что Хельга даже решила, что он наверное сам из этой тусовки. Конечно, она была от него в восторге, как-никак он много знал из так любимой ею сферы. По возрасту он оказался на три года моложе Хельги, но это ничего не значило. Хельга в свои 30 смотрелась на 24, не больше, так была стройна по-прежнему и сейчас в период, когда довольно долго, около полугода не потребляла алкоголя, снова посвежела.

Когда они вышли из парка, Галка уже полузасыпала на ходу, и Василий взяв ее на руки, пригласил Хельгу дойти до входа в телецентр, он сказал, что у него там назначена деловая встреча, но много времени это не займет, так что потом он проводит Хельгу с дочкой домой. Хельге естественно совсем не хотелось так быстро расставаться с парнем, и она согласилась. Возле входа довольно быстро к ним вышел мужчина в годах с папкой в руках.

Он приветственно махнул Василию и подойдя, протянул ему папку – Я спешу, там внутри все и документы и материал, посмотришь, отзвонишь, что и как. Бывай, я побежал. И он развернулся и бросился бегом к стоявшей неподалеку машине, а скоро уже отъезжал. А Хельга, крайне заинтригованная, пошла вместе с Василием к остановке трамвая. Ехать было всего две остановки. Вскоре они уже поднимались к Хельге, Галка спала на его руках и поэтому он поднимался на законных правах, как носильщик.

Вместе они зашли в квартиру, а потом в комнату. Василий положил дочку в кроватку, Хельга ловко раздела ее и облачила в пижамку, а потом, прикрыв одеялком, отошла от кроватки. Она впервые в жизни чувствовала себя не вполне уверенно, не зная что сказать и как расстаться. Такого с ней раньше не случалось. А Василий стоял и просто смотрел на нее, точнее не на нее, а прямо ей в глаза, и она сейчас тонула в этих зеленых глазах. Да глаза были зелеными, как и у Ильки, но совершенно другими.

Это были глаза уверенного в себе мужчины, и они не просили, они требовали. Хельга как сомнамбула шагнула к нему, вздохнула и подняв руки положила их ему на грудь. Он впился губами в ее губы, и она растворилась в его поцелуе. Так они и стояли. Хельга думала, что сейчас будет все. Но он неожиданно отстранил ее ослабевшую и почти сомлевшую, подхватил свою папку и сказал – Ну, пока, малыш, отдыхай. Жди меня завтра, сейчас я побежал. И не дав Хельге опомниться, он ушел. Когда ждать, во сколько, где? Масса вопросов и ни одного ответа.


НЕИСТОВАЯ  глава 14

Василий пришел на следующий вечер. Пришел с пышным букетом роз и бутылкой дорогого красного вина.
– Ну, маленькая, гуляем – весело объявил он прямо с порога, протягивая ей букет. – По какому поводу банкет – подхватывая игривый тон, поинтересовалась Хельга – Ну, обижаешь, во-первых наше знакомство, чем не повод? Во-вторых у меня тут нарисовался небольшой приработочек, нужно отметить.

Хельга быстренько накрыла на стол. У нее всегда в запасе в холодильнике имелись некоторые продукты в виде икры, сыра, сырокопченой колбаски и других легких и вкусных вещей. Сейчас она скоренько соорудила канапе, порезала перчики, огурчики. Уложила все это искусно на тарелку. Начинила икрой пяточек разрезанных яиц, украсила все петрушечкой и расставила на столе бокалы, добавив вазочку конфет для гармонии.

– Красиво живешь, разумно – похвалил ее Василий-а малая твоя где? – Да вон, на подоконнике устроилась, домик у нее там, – и тут же крикнула – Галка, ну иди сюда, поздоровайся, да поешь с нами заодно.
Галка робко вылезла из своего угла, вся пунцовая и сконфуженная подошла поздороваться. Василий протянул ей шоколадку – На, шустрик, уничтожай.

Нет, ну вы видели шутника, ее пугливую рохлю шустриком назвать. А чертовски хорош, и внимателен. Ни о чем не забыл. Господи, бывает же в жизни везение, такого мужчину ей послал. Только бы не спугнуть свое счастье. Но видимо бог смилостивился над ней, так как от вина она не опьянела, так слегка порозовела и повеселела. Гость сыпал шутками, интересными рассказами о жизни телевидения. Он говорил так, словно великолепно знал изнутри всю кухню. Хотя почему словно, может, и правда знает. Он ведь так и не сказал, где и кем работает, чем занимается, а она спрашивать пока не решается. В кои-то веки оробела.

А вот Галка неожиданно оттаяла, тащит ему свои игрушки, показывает, рассказывает. И нинтендо похвалилась, и своими способностями в игры играть похвасталась. Он ее внимательно вроде бы и заинтересованно слушал, но потом сказал – Ты вот пока сядь и поиграй в какую-нибудь игру, а нам с твоей мамкой поговорить нужно, хорошо? И Галка послушно пошла играть, вот ведь, скажи ей это Хельга, назло бы не пошла, а тут послушалась. Так она себя только с Анатолием вела, послушно и радостно.

Пока Галка увлеченно играла, Василий включил телевизор, нашел на канале передачу, как раз Малахов в записи шел и сказал – Вот, полюбуйся, моя работа. – Что твоя работа – недоумевая, спросила Хельга. – Да гость передачи. Это я поставляю фактуру, ну участников передачи, чтобы поострее было. Я такие типажи находить умею, пальчики оближешь. Я вон и Комиссарову парочку подсунул.

– Ой, – ахнула Хельга, – а я как раз люблю эти передачи смотреть. Они такие жизненные – Ты что, дурочка, они постановочные. Думаешь, сами люди согласятся вот так на весь мир разоблачаться. Да ни в жизнь. Их же потом соседи заклюют. Ну вот, а я под сюжет актеришек в разных заштатных театрах разыскиваю по типажу, их потом натаскивают, что да как, а мне за находку отстегивают часть гонорара.

– А вчера ты куда убежал? – Да вот туда и убежал. Смотри, сейчас публику покажут, вот, вот он и я сижу. – Ой, а я слышала туда билеты покупать надо. Мне так хотелось сходить, но Галку девать некуда, да и денег лишних нет – Ну, билеты это для публики, а я все ж таки свой. Не горюй, еще побываешь, свожу тебя, так и быть.

Хельгу восхищало в нем все – и манера держать себя, и манера говорить, и какая-то вальяжно-покровительственная нотка в разговоре. Хотя она всегда привыкла быть на первых ролях, здесь она вдруг спасовала и охотно отдавала эту роль ему. А он купался в волнах ее восхищения и распушал павлиньи перья все больше и больше. И это ее не смущало, а наоборот радовало.

Время пролетело незаметно, Хельга опомнилась только, когда Василий сказал, – Ну, все, мне пора. Завтра встретимся у метро, подходи к 19 часам, съездим, где-нибудь погуляем. А то вон гляди, ребенок спит давно. Хельга оглянулась и увидела прикорнувшую прямо на полу Галочку. Надо же, так интересно ей с ним было, что она о дочери и думать забыла.

Василий давно ушел, Галку она переложила в кроватку, а сама так и сидела в темноте, переваривая события вечера. Вот ведь, какой известный человек ,а скромный, не наглый. Не тащит ее сразу в койку, а так приятно ухаживает. А с другой стороны, если не тащит, то может так просто с ней встречается, не интересна она ему как женщина? Хельга даже испугалась своей мысли. Да нет, была бы неинтересна, он не стал бы встречаться с ней.

Так начались их встречи, правда, иногда вечерами он не мог прийти, говорил – извини, запись. И она понимала, вот ведь, какой он важный и занятый человек. Время быстро летело. Вот уже и лето подошло и она отвезла Галку в деревню. Когда Василий пришел в очередной раз и привычно спросил о дочке, Хельга ответила, что у отца в деревне. Он расслабился и выдохнув – Ну, наконец-то мы одни, без соглядатая, привлек ее к себе и жадно целуя стал медленно раздевать. А она, включившись в игру, стала снимать с него рубашку и потянулась робко к брюкам. Он не препятствовал, а напротив поощрял ее.

Так началась их близость. И такого экстаза, таких полетов к вершинам блаженства Хельга ранее не испытывала ни с кем. От этих ощущений сладко ныло в груди и сжималось сердце. Появился вечный страх, не потерять бы. А где-то в середине июня он вдруг сказал, что должен на недельку уехать по делам. И Хельга запаниковала, ей привиделось, что он уходит навсегда, но он, словно поняв ее состояние, щелкнул ее слегка по носу и сказал – Выше нос, малыш, неделька пройдет быстро и мы все наверстаем. К тому же свожу тебя на запись, когда вернусь.

Вроде бы успокоенная Хельга ждала терпеливо два дня, а потом снова навалились страхи и сомнения и она помчалась к Люське. У Люськи Алик был покладистым, как только к ней кто-то приходил, он забирал ребенка с собой, занимался с ней, играл или гулял, в зависимости от времени, и давал Люське спокойно пообщаться с гостями. Маргарита, дочь Люськи, хоть и была младше Галки, но ростом и комплекцией была вровень. Поэтому Люська частенько отдавала Хельге весьма красивые наряды для Галки. У них чего только не было у дочери.

Многочисленные родственники снабжали товарами, привозимыми из-за границы, да и Алик теперь не работал на предприятии. Оно закрылось. И он занимался челночным делом. Мотался в Турцию, в Таиланд, а Люська пристраивала товар по знакомым, которые открыли свои магазинчики. Они с Аликом откладывали деньги, копили, чтобы открыть свое дело, а пока Люська набиралась у подруг опыта. Она и Хельгу звала работать потом у себя продавцом, но Хельгу это не устраивало, идти к подруге в чернорабочие, вот еще, если бы в партнеры позвала, куда ни шло. Не понимала, что для партнерства нужно внести половинную долю, а где бы она ее взяла?

Но дела делами, а дружба оставалась дружбой, и со своими тревогами и сомнениями Хельга прямиком прибежала к Люське, а та посоветовала ей сходить к потомственной колдунье и целительнице Любе. Хельга слышала, что последнее время много появилось таких, к одной даже однажды сунулась, но увидев всевозможные декорации, необычную одежду и манеру разговора владелицы, а также атрибуты вроде мутных шаров, черных свечей и прочего, как-то разуверилась, из-за театральности и нелепости обстановки.

Но Люська сказала, что Люба совсем другое дело. Живет на Старом Арбате, принимает только по рекомендации в строго отведенные часы, с глазу на глаз, без свидетелей. Цену берет умеренную, а предсказывает все очень верно и не туманно, а прямо. Чем черт не шутит, подумала Хельга и согласилась, а Люська тут же позвонила и вскорости дала Хельге адрес со словами – Держи, вот завтра в пять будь там. Договорилась. Для меня она согласилась принять тебя.

В руках Хельги оказалась красиво оформленная визитка с адресом и именем Люба. Без фамилий, титулов, наименований. Просто ЛЮБА, вытесненное золотом на чисто белом фоне. И Хельга назавтра уже стояла в пять в чужом парадном и нажимала кнопку звонка на обитой дорогим коленкором двери.
На ее звонок открыла молоденькая девушка, явно молдаванка, и пригласила проходить. Потом она прошла в комнату и вскоре открыла перед Хельгой дверь – Проходите, пожалуйста, а сама, пропустив Хельгу, прикрыла дверь и удалилась.

Хельга оказалась в просторной светлой комнате, где солнечный свет был слегка приглушен белыми матовыми шторами, чтобы не бил по глазам. Обстановка – богатая старинная мебель, в отличной форме, натертая воском. В высоком кресле сидела женщина лет сорока на вид, слегка полноватая, черноволосая, с большим тяжелым пучком. Одета женщина была скромно и строго в светлую блузу и темную юбку. На плечах, несмотря на жару, покоилась белоснежная шаль.

– Извините, что не приветствую стоя – мягким грудным голосом произнесла женщина-приболела немного. Но вы проходите, присаживайтесь. Сейчас Марика нам организует чайку и мы поговорим о вашем деле.
Хельга робко присела на краешек стула, взволнованно комкая в руках свою сумочку. В ней боролись два чувства – бежать и любопытство.

Хозяйка внимательно глядя на нее сказала – Не волнуйтесь так, расслабьтесь, дело ваше хорошее и кончится хорошим, так что усаживайтесь поудобнее, сумочку положите и расслабьтесь.
В этот момент как раз вошла Марика с подносом, на две чашки душистого чая, явно из трав, и блюда с пирожными и рафаэлло. Она поставила все на стол и молча тихо удалилась.

Пили чай, и постепенно Хельга чувствовала, как напряжение отпускает ее, и лицо разглаживается, расслабляется, в то время как внимательные глаза хозяйки, напротив очень пристально изучали ее лицо. И снова зазвучал этот глубокий, негромкий грудной голос:
– Ну, как я и сказала, дела ваши очень хороши. Вас любят, и любят взаимно. Ваши отношения приведут к очень скорому браку, буквально в конце лета. Вы смените место жительства, переедете в другой район. Жить будете не отдельно, а с его родственницей. Жених ваш человек свободной профессии, и вам нужно только не совать нос глубоко в его дела. Тогда все будет хорошо. Чем скромнее вы будете себя вести в этом отношении, тем лучше. Вам все понятно? – Да, пролепетала Хельга, потрясенная услышанным. Ей было непонятно, как эта женщина, не расспрашивая ее ни о чем, не задавая никаких вопросов, не прибегая к помощи дополнительных инструментов, вдруг просто и ясно рассказала ей всю ситуацию.

– Вижу, деточка, вы удивлены. Не удивляйтесь, я все читаю в чертах вашего хорошенького личика. Но остерегайтесь близкого врага, именно близкого, помните, ваш враг будет жить рядом с вами и он может разбить ваше счастье, если вы поведете себя неверно, а в остальном судьба благоприятствует вам. Поверьте. И не забудьте, перемены не далее конца лета.

Хельга шла домой и размышляла об услышанном. Особенно ее насторожили слова о враге, который будет жить рядом. Интересно, почему Люба не назвала этого человека впрямую. Кто он, этот враг, что ждет ее, как ей не нужно вести себя. Это оставалось загадкой. С другой стороны, следовало, что врага пока нет рядом, что он обозначится потом, а значит, будет время подготовиться. И значит она, Хельга, потом поймет, кто он и как себя вести, а пока ее ждет скорое замужество, это-то Люба сказала вполне определенно. И это радовало Хельгу.

При всей своей кажущейся независимости и самостоятельности комфортно она себя ощущала только тогда, когда у нее были закрыты тылы, то есть был человек, могший ее содержать и направлять. Даже самой себе не хотела Хельга признаваться в этом, но это было так.

В этих событиях и размышлениях остатки недели пролетели как один миг, а в субботу на пороге ее квартиры уже стоял Василий. Глаза его улыбались, объятия распахнулись и Хельга застыла в ставших теперь такими родными, сильных и теплых руках, а Василий просто сказал – Собирайся, малыш, идем на запись. Он сдержал свое слово. Все, что запомнилось Хельге из этого похода, это сияние софитов, трепет от близкого присутствия ведущих, полная погруженность в действо и теплое сильное, надежное рукопожатие Василия, который ободрял ее и пытался подшучивать над ее восторженным испугом.

А когда они шли коридорами телецентра из студии, ее поразило множество людей, знавших Василия, здоровавшихся с ним за руку. А также множество знакомых по экрану, таких ранее неприступных и таких сейчас близких лиц. Она была на седьмом небе от счастья и кажется произнесла это вслух, потому что Василий вдруг рассмеялся, ну на седьмом небе мы еще успеем побывать. Свожу тебя туда непременно, малышка моя.

И как всегда, вскоре он сдержал и это слово. Дни летели настолько насыщенные и волшебные, что Хельга даже ни разу не вспомнила о Галочке, а на звонки отца раздраженно отвечала, что у нее сейчас напряженный период в работе, видишь, мол, и отпуска нет, и она ну никак не имеет возможности выбраться, просто с ног валится. Хельга отлично знала, что приехать и проверить, так ли это, старик не сможет.

Поэтому врала вдохновенно и напропалую. В конце концов, когда-то должна у нее быть своя личная жизнь. Совершенно неожиданно однажды позвонил Ильдар. Он попросил о встрече с Галочкой. Разомлевшая от счастья Хельга милостиво дала ему разрешение, сказав, что Галочка в деревне у отца, так что пусть Илька там с ней и встретится.

 После чего позвонила отцу и сообщила о своем разрешении на свидание отца и дочери. Она была согласна на все, лишь бы ее оставили в покое. В этом году Галочка шла в школу, Хельга уже записала ее в апреле в их школу. Так что предложение Ильдара купить ребенку все принадлежности для первоклассника было встречено благосклонно. Пусть потратится. Не убудет, а ей деньги пригодятся.

На второй неделе августа, совершенно неожиданно, несмотря на ее надежды долгие и упорные, она услышала от Василия предложение выйти за него замуж. Нужно ли говорить, что она сразу же согласилась. Она стала строить планы, какое платье ей сшить, да что нужно подготовить, да где справлять свадьбу, когда он прервал полет ее мысли следующими словами

 – Ну, малыш, к чему нам эти условности, сложности со свадьбой, траты на наряды, пьяное гульбище. К чему, если мы любим друг друга, нам хорошо вместе и нам абсолютно не нужны никакие свидетели нашего счастья – Но, но, как же – растерянно спросила Хельга – Очень просто, – спокойно ответил он – Положись на меня. Роспись, свидетельство о браке, ведь это просто обычная бумажка, чтобы узаконить наши отношения в глазах государства, не более того. Наши отношения для нас вполне законны и так, но я знаю, что вы, женщины, не можете спокойно жить без этой бумажки. А пышная свадьба, пустые траты, стремление удивить кого-то, это так пошло. Ну, была у тебя первая свадьба и чем она закончилась? То-то же. Главное не в свадьбе, а в наших чувствах, ведь так?

И она покорно согласилась с ним. Свадьбы не было. Уже в субботу, безо всякой предварительной подачи заявления, он привел ее в ЗАГС своего района, провел в кабинет заведующей, где им за полчаса, прямо по предъявленным паспортам оформили свидетельство о браке. Так она вышла замуж во второй раз. Тут же в кабинете заведующей он надел ей на палец кольцо и протянув букет цветов, сказал, ну вот, видишь как все легко и просто, все формальности выполнены. Потом он поцеловал заведующей руку, вложив в нее конверт, подхватил Хельгу под руку и вывел ее из кабинета.


НЕИСТОВАЯ  глава 15

Глядя на прошлое из сегодня, Хельга с трудом понимает, как она могла быть настолько слепой и наивной, и это она-то, которая всегда считала себя искушенной в жизни и подготовленной ко всем ее изворотам. Или это все влюбленные до умопомрачения теряют здравый смысл?

Ну вот с чего она тогда так поверила в его значимость, в его компетентность и правоту во всем. С чего пошла на поводу, согласившись на полуподпольное оформление брака? А ведь свято верила тогда, что он просто хочет побыстрее оказаться с ней рядом, а он, видимо, просто ее стыдился, оттого и свадьбы никакой не хотел, ведь после того как расписались, больше ни одного раза не водил ее в Телецентр, хотя сам вроде бы продолжал там бывать.

Жизнь кругом стремительно менялась, город заполонили ночные клубы, казино, другие вполне себе злачные места, но все они были закрыты для Хельги, хотя, как потом оказалось, муженек очень был до них охоч. Но это все потом открылось, а тогда она была в ослеплении и свято верила во все, что он делал. Помнила слова гадалки, глубоко нос не суй в его дела, чтобы себе не навредить.

После росписи в ЗАГСе они были в ресторане, где вдвоем отметили событие. Проснувшись утром, в воскресенье, Хельга обнаружила мужа сидящим рядом с постелью и щекочущим ей губы цветком из букета. Так он ее разбудил.
– Проснулась, малыш, давай по кофейку и собирайся, едем ко мне, знакомиться с мамахен и осматривать наши апартаменты. Здесь жить мы не будем, терпеть не могу коммуналки. Моей жене не место на общей кухне.

Как восхитили ее тогда его слова и его забота, вот ведь и ей достался настоящий мужчина наконец-то. Кофе в постель, такое внимание, забота и ласка. Просто сказочно. Впрочем, разве она не заслуживает этого, наконец-то ее оценили. Не напрасно она ждала своего принца.
Вот и второе предсказание гадалки сбывается, о перемене места жительства. Не обманула. Несколько смущало Хельгу только одно, она ехала к неизвестной женщине в качестве законной жены ее сына, не будучи ранее ей представленной. Это было как-то непривычно, неправильно что ли? Василий сказал только о матери, значит отца у него нет?

Хельга вдруг с удивлением обнаружила, что выскочила замуж сломя голову за человека, о котором практически ничего не знает. Сама она, за время их знакомства, успела рассказать о себе многое, а он практически ничего о себе не рассказывал и она воспринимала это как должное. Ведь увлеченная его рассказами о знаменитостях, она как-то упустила из виду его самого, словно воспринимала его в отсвете этих имен.

Они приехали на Семеновскую. Здесь, неподалеку от самой площади, чуть в глубине, стоял старый шестиэтажный дом, тоже Сталинской постройки, в котором даже был лифт. Василий жил на третьем этаже.
На каждом этаже было по три квартиры, одно, двух- и трехкомнатные. У Василия была двухкомнатная. Добротные двери. Вход в квартиру с тамбуром. То есть сначала внешняя, а потом внутренняя дверь, а между ними пространство примерно в метр. Благодаря такому устройству в подъезде невозможно было услышать ни звука, доносящегося из квартир. Полнейшая тишина, нарушаемая только хлопком той или иной, открывающейся двери. Звукоизоляция идеальная.

Публика в подъезде жила явно непростая, так как на входе сидела консьержка, чего в Хельгином доме и в помине не было. У консьержки в ее комнатке стоял телефон, так что, видимо, посторонним трудновато было пройти к кому-то без оповещения. Еще у нее была, как выразился Василий, тревожная кнопка, для вызова милиции, на случай проникновения нежелательных посетителей. Милиция находилась в соседнем дворе, так что приезжали или приходили быстро.

В общем, дом был по всем признакам элитный, и именно в нем теперь предстояло поселиться Хельге. Когда Василий только начал отпирать входную дверь ключом, распахнулась внутренняя дверь и мать встретила их таким образом прямо на пороге. Василий улыбнулся – Страж нас стоокий Аргус не дремлет и уже оповестил – Да, – ответила мать.

- Вот, мамахен, знакомьтесь, это твоя невестка, Хельга, а это-сказал он поворачиваясь к Хельге – моя мамахен Елена Андреевна Панфилова, прошу любить и жаловать.
– И ты так спокойно сообщаешь матери, что изволил жениться, не поставив ее в известность, а как же Альбина!? – Мать, не начинай. Альбина это твой мегапроект, а не моя пассия, так что считай свой ответ я тебе уже дал. Смирись с тем, что имеешь.

И слегка отодвинув загораживавшую проход мать, Василий ввел Хельгу в просторный холл. Это был именно холл, а не коридор, почти квадратной формы, со встроенным шкафом с антресолями, стоявшим журнальным столиком с двумя креслами и телефоном и бра над ним. По обе стороны были входы в комнаты, а прямо по курсу арка, за которой располагался вход на кухню и небольшие коридорчики налево и направо вели один к ванной и туалету, второй к кладовой. Кладовая, как потом узнает Хельга, была оборудована под фотоателье и фотолабораторию. То есть там Василий и проводил съемки и проявлял и печатал фотографии. Он оказался профессиональным мастером. Можно сказать, фотохудожником.

Мать, обиженная таким обращением сына, возвысила было голос, но Василий, подойдя к ней и слегка приобняв ее за плечи, обманчиво нежным тоном, в котором тем не менее явственно слышалась угроза, сказал – Мамахен, смирись. Помешать мне жить здесь с женой ты не можешь, квартира оформлена на нас двоих в равных долях, а ты же не захочешь, чтобы я затеял размен, нет? – при том он заглядывал матери в глаза, следя за ее реакцией – Ну, вот, я так и знал, ты умница, все прекрасно понимаешь. Так что лучше сваргань по быстрому какой-нибудь обедик и мы все спокойно обсудим, а я пока покажу Хельге наши апартаменты. И он, чмокнув мать в щеку, подхватил Хельгу под руку и провел в комнату направо.

Комната оказалась большой, метров 30, разделенной на две части декоративной перегородкой с полочками, на которых уместились книги, статуэтки, керамические изделия, явно коллекционные. В одной из ниш расположился плоский телевизор на кронштейне, поворачивающийся в две стороны. Передняя часть комнаты напоминала скорее спальню, тогда как задняя у окна была оборудована как гостиная. То есть из одной комнаты получалось две.

В передней части стоял раздвинутый двуспальный диван, большой платяной шкаф, трельяж с пуфиком. В задней складной стол, могущий быть одновременно и журнальным и обеденным, три тонких легких кресла, стол письменный с полками над ним и стереосистема. На столе уютно устроился компьютер, что для Хельги было пока неизвестным зверем.

Здесь мы и будем жить. От тебя перевезем только кроватку дочери, поставим ее вот тут, сказал Василий, показывая на свободное место в правом углу, где одиноко стояла громадная пальма. Пальму выселим в холл. Он прошел к окну и распахнул дверь на балкон, приглашая Хельгу пройти. С балкона открывался вид на двор и справа виднелся кусочек площади. Ну, видишь, как здесь все здорово, нравится? – спросил он, целуя ее в висок. Очень – тихо ответила Хельга.

За совместным обедом, на просторной кухне, говорил в основном Василий. Мать уже ничего не возражала, отвечала на его вопросы и предложения спокойно, лишь изредка что-либо уточняя. Высокая, видная, явно умевшая отлично управлять и манипулировать другими женщина, явно пасовала перед своим сыном. То ли она так безумно любила его, то ли даже побаивалась, Хельга пока сказать не могла.

Сама она больше слушала, стараясь не ляпнуть что-нибудь невпопад. Она понимала, что ей нужно для начала осмотреться и понять, с какой женщиной ей предстоит жить рядом и как следует держать себя с ней. Кстати, зашел и разговор о дочери и мать как ни странно восприняла известие о ребенке спокойно и даже предложила записать ее в местную школу, а не возить чуть не через всю Москву. Как раз время еще есть для переоформления документов. И насчет работы. Мать сказала, что Хельге следует уволиться с почты, мол, непрестижная это работа, а перейти работать в магазин, тем более она может устроить на вполне приемлемое место, так как работает в Торгпредстве. Вот так неожиданно у Хельги радикально изменилась вся жизнь.

На следующий день они перевезли ее вещи, одежду и кроватку Галочки. Хельга была весь день занята устройством на новом месте. Потом забрала документы дочки из районной школы и подала их в местную школу. Проблем действительно не возникло. А потом уволилась с почтамта. В выходные они ехали к отцу. Предварительно она позвонила ему, оповестив, что будет не одна – Я тут вышла замуж, как бы между прочим заявила она , так что буду с новым мужем и чтобы никаких фокусов.

Отец и мачеха встретили их настороженно, особенно отец приглядывался к ее новоявленному мужу. Чем-то ему Василий явно не нравился. Может быть, своим вальяжно-богемным видом. Был он в белом летнем костюме, в ботинках на манке, весь импозантный и явно не вписывающийся в сельский пейзаж. Может быть, этой чужеродностью и не глянулся он отцу. А может своей манерой витиевато и несколько свысока разговаривать.

Сама Хельга млела от него. А в разговоре Василий задал старикам вопрос, что, может, они хотели бы оставить Галочку у себя, так они не стали бы возражать, а деньгами и продуктами всегда помогли бы. На что отец ответил, что они с бабкой люди старые, часто болеющие и им несподручно все время хлопотать вокруг ребенка, отдых нужен. Ну, на нет и суда нет – резюмировал Василий.

В общем, побыли до следующего дня, сходили прогуляться к реке, Василий полюбовался видом с кургана и констатировал, что так приехать отдохнуть здесь неплохо, а вот жить здесь он ни за что не согласился бы. В этом Хельга с ним была вполне согласна. А на следующий день все трое отбыли, причем дед с бабкой проводили их до остановки. Напоследок, перед тем как закрылись двери автобуса, Хельга услыхала бабкины слова, сказанные отцу, ох, переживаю я за Галочку, сердце не на месте.

А чего ей переживать-то, с отцом да матерью ребенок жить будет. Разве оно плохо? А еще через неделю Хельга отвела дочку в первый класс и всю первую неделю забирала ее сразу после четвертого урока. Дочка рассказывала о делах в школе, о том новом, что узнавала, а Хельга радовалась, как хорошо все устроилось. В конце месяца и она пошла на новое место работы, в Универмаг.

Ее поставили ученицей продавца в отдел готового платья и началась ее трудовая деятельность, а Галочку пришлось пристраивать в продленку, так как Василий не всегда был дома, хотя и не работал на производстве, но постоянно мотался по Москве. Кстати Галка, звала Василия папой, так приказала Хельга, а девочка сначала просто подчинилась ей, а потом это стало в порядке вещей.

Хорошо, что Хельга работала пока только в дневную смену до пяти вечера и могла вовремя забрать девочку из школы. С матерью они контактировали мало. Та днем была на работе, иногда возвращалась поздно. Помимо этого часто бывала на разных мероприятиях, связанных с работой, или у многочисленных подруг, так что как-то так сложилось, что они почти не пересекались. Уборка квартиры, стирка и прочие дела почти целиком лежали на Хельге, но это ее не утомляло. А обеды сразу на два три дня готовила мать, в иные дни Хельга перехватывала кое-что внизу в кулинарии, которая здесь была дорогой, но очень качественной в приготовлении.

С Люськой они перезванивались изредка, так как у обеих были семьи, дела, работа и расстояние друг от друга теперь было побольше. Люська уже открыла три магазина и дела ее шли судя по всему успешно. Хельга на жизнь тоже не жаловалась, была вполне всем довольна.

Разве что Галочка училась слабовато, Хельга билась с ней, боролась, но ни к чему хорошему это не приводило. Видимо, где-то то ли она палку перегнула, то ли способности у девочки были средними, но училась Галка по прежнему слабо и только больше замыкалась в себе, когда Хельга криком пыталась вразумить ее. Постепенно Хельга перестала давить на дочь, следя только за тем, чтобы она выполняла задания, не больше того. Ну, не хватает звезд с неба и шут с ней. В конце концов, лишь бы как-никак, а выучилась. А там вырастет, замуж выйдет, не пропадет.

Так и текла их жизнь. Если что и огорчало Хельгу, то это то, что муж бывает везде без нее. Словно живут бок о бок два чужих человека, но по ночам в постели он по-прежнему был нежен и ласков и она снова забывала о своих тревогах, хотя червячок сомнения, что что-то в их жизни не так, постепенно рос и рос внутри нее. И снова иногда наваливались приступы тоски от монотонности жизни, словно чего-то ей не хватало.

Хотя теперь одевалась она как королева. В чем в чем, а в нарядах и украшениях муж ей не отказывал. Он любил видеть ее красивой и нарядной, хотя зачем все это, если они нигде не бывают. У телевизора можно было бы и в халате посидеть. Но Василий терпеть не мог женщин в халатах или в рабочей одежде. Он говорил, что женщина всегда должна сверкать как бриллиант. И Хельга старалась соответствовать, ходила в бассейн, в модный салон. Всегда прекрасно подкрашенная и с модной прической. Но это радовало ее все меньше и меньше.