Священный меч

Алексей плыл по живой, густой, мягкой черноте, по сплошному пушистому Ничто, ведущему в Никуда. Плыл, пока кто-то не поймал его за воротник и не дернул вниз — на твердую поверхность, покрытую трещинами и камнями. Она была лишена травы, деревьев и цветов — голая, пустая, бессмысленная пустошь. Далекий горизонт — место ее соприкосновения с небом — полыхал огнями снарядов. Они разрывались вверху, и потом сыпались на случайных путников дождем осколков. Изувеченные тела истекали кровью, издавали страшный, непрерывный, пробирающий до костей крик. Земля содрогалась, все вокруг выло и стонало, и только тонкий силуэт вампира оставался прежним — спокойным, уверенным в своих силах.
— Все нормально, — сказал Ретар, и его теплая — невесть почему, — ладонь легла на волосы музыканта. — Это происходит в твоей душе. И вряд ли выберется наружу, — он улыбнулся. — Нам нужно найти центр. Как по-твоему, где он находится?
 Алексей хотел с отчаянием заявить, что не знает, но его остановила острая мысль — вампир не знает тем более. Поэтому он честно попытался понять, что к чему. Не смог и, не желая нагнетать обстановку, махнул рукой в сторону серых холмов на западе:
— Наверное, нам туда.
В следующий момент ему показалось, что рыжий как-то отслеживает все то, что происходит в голове музыканта. Но, стоило Ретару отвернуться, и эта иллюзия развеялась.
— Туда, значит, — задумчиво протянул он. — Ну пошли.
Вампир двинулся в указанном направлении, ни секунды не колеблясь. Алексея это поразило — по его мнению, не нервничать в такой ситуации мог разве что кусок камня. Но знакомый демона был вполне себе из плоти и крови.
За невидимой чертой, отделяющей пустошь от склонов, вселенная изменилась. Широкие трещины заполнились зеленой травой, повсюду раскинулись огромные ветви, тишину расколола птичья трель. И громкий, хриплый, отчаянный вой донесся откуда-то справа. Музыкант напрягся, приготовился идти сквозь кусты на помощь неизвестному человеку. Но Ретар его проигнорировал, продолжая идти к мнимому центру.
— Подождите, — решился Алексей. — Давайте посмотрим, что там случилось.
— Я тебе и так отвечу. — В радужках вампира возникли белые огоньки. — Это мужчина. Ему сорок восемь лет. Он распят на цепях между тремя соснами, и его конечности вот-вот оторвутся. Мы не сможем его спасти, потому что я не готов тащить на своей спине подобную прорву веса. К тому же мы опоздали, — добавил он, и вой сменился неприятным влажным хрустом, ударившим по ушам. Ретар скривился: — Ты прав, это все очень мерзко. Но человеческие души не бывают другими. Они совмещают в себе жизнь и смерть, любовь и ненависть, добро и зло, кучу других заезженных, но равноценных понятий. Либо так, либо ты — пустышка и ничего не стоишь.
— Я такого не говорил.
— Да, — согласился рыжий. — Но ты подумал. Для меня этого достаточно.
— То есть, — Алексей нахмурился, — вы читаете мои мысли?
Вампир ни капельки не смутился.
— Поверхностно. Понимаешь, мысль — это не книга и не летопись, чтобы взять ее и прочесть. Тут нужно нечто иное. Умение слушать, например, и много-много терпения. Когда телепатия выступает врожденным качеством, с ней еще можно жить, хотя  с годами начинаются срывы. Я вот поселился в горах, где на многие мили больше никого нет. А когда телепатию... м-м... приобретают, то почти мгновенно сходят с ума.
— Почему? — парень настолько удивился, что забыл о возмущении, вызванном этим открытием.
— Потому что она — клеймо, — честно ответил Ретар. — Будто прибиваешь себе на лоб знак: вот он я, великий и ужасный! Есть, разумеется, те, кому удается с ней совладать. Но их мало. А большая часть людей, эльфов и подобных им рас... они... — вампир зябко повел плечами. И, заметив, что собеседник растерян, пояснил: — Представь себе реку. Представь, что идешь по дну, преодолевая сопротивление и, что еще важнее, давление воды. И еще представь, что вокруг тебя постоянно звенят звуки, и все они эмоциональны. Радость, обида, презрение... они тебя переполняют, хотя по сути являются чужими. И они бесконечны. От них не избавиться. Рано или поздно ты не выдержишь и споткнешься, а потом уже не встанешь с песка.
Алексею образ понравился, и страха он вовсе не ощутил. По его мнению, некоторых людей можно понять лишь с помощью чтения мыслей — или не чтения, а прослушивания, не суть важно. 
Лес оборвался так же неожиданно, как и пустошь. Теперь мягкие шаги вампира и тяжелые — человека порождали отголоски, блуждали и повторялись во всех углах просторного каменного зала. Он был настолько огромен, что музыкант не рассмотрел ни входа, ни выхода. На мраморном полу оставались белые следы, будто путников где-то угораздило вступить в известку. Со сводчатого потолка свисали старинные люстры, утыканные огарками свеч.
— Тут, наверное, живут короли, — попытался пошутить парень.
— Лучше бы они, — с печалью отозвался Ретар. — Сейчас начнется.
— Начнется что?
Рыжий обернулся, сжимая в руках громоздкую костяную косу. Алексей пропустил момент, когда она появилась, но теперь уставился на странное орудие во все глаза.
— Отправимся на поиски травы? — предложил он.
— Лучше бы ее, — повторил вампир. — Но нам придется избавляться от них. Держи.
Он бросил музыканту костяной нож, и на этот раз Алексей успел заметить, что оружие возникает в бледных ладонях само по себе.
— Я не умею драться, — честно предупредил парень.
— Это твои проблемы, — фыркнул Ретар. — Умеешь, не умеешь — но будешь, если тебе жизнь дорога. Смотри.
Он указал на тени. Из них, словно диковинные цветы, вырастали эфемерные люди. Полупрозрачные, красивые, но отстраненные, с одинаково застывшими лицами, они поднимались над поверхностью пола, смотрели на чужаков и медленно, но верно образовали круг. Музыкант вздрогнул и шарахнулся в сторону, сообразив, что среди них немало копий жителей Ортэхлеарты — если они все не являются таковыми. Например, вон та женщина с белыми, как снег, волосами, однажды улыбнулась парню на автобусной остановке, а вон тот мальчик попросил денег. Позади, прячась за своими полупрозрачными братьями, присел Виктор, а вверху, у сводов, вилась фигура Анакото. За ним следовала Халльфрид, размытая и какая-то неправильная. Впрочем, неправильными были все — пустыми, лишенными эмоций и голосов, оставленными гнить в бесконечном зале, где нет ни тепла, ни света.
— Бежим, — односложно велел вампир, схватив Алексея за плечо. — Быстрее.
Парень кивнул и сорвался с места, стараясь не глядеть на безмолвных спутников. Совсем рядом промелькнул Виктор — непривычно тихий, не оглашающий окрестности смехом. Он попытался поймать музыканта, но Ретар, извернувшись, ударил его по спине «древком» косы. Два предмета — материальный и не очень, — столкнулись. Тень рухнула куда-то под пол, а когда опять появилась, то Виктором уже не была.
Разве что злой пародией на Виктора.
У эфемерного человека отросли когти и острые шипы на коленях и предплечьях. Из-под верхней губы выглядывала россыпь клыков, расположенных так близко друг к другу, что Алексей не мог вообразить, как они вообще поместились во рту.
Иллюзорный —  или не иллюзорный? — демонолог молча бросился на музыканта. Тот нелепо взмахнул ножом, отстраненно осознал, что сейчас будет больно... и широко распахнул глаза, потому что Виктор упал. Кровь полилась из его ушей — поразительно яркая и живая, совсем не похожая на то, что должно находиться внутри призрака.
— Еле успел, — озадаченно произнес Ретар. — Они шустрые.
— Кто? — рассеянно уточнил парень. Видеть мертвого, пусть и не настоящего, друга было жутко.
— Тени. — Рыжий вытер вспотевший лоб. — Они сохраняют в себе всех, кого ты когда-либо встречал. И если ты сомневаешься или, хуже того, боишься — нападают. Опасные ребята. Они уничтожили не одного и не двух магов. — Вампир потрогал Виктора носком сапога, скривился и добавил: — Далеко не каждый может сразиться со своей собственной душой. Ты пока справляешься.
Алексей отвернулся от демонолога, подхватил упущенный в пылу схватки нож и пошел дальше. Тени неотрывно за ним следили, но парень не собирался снова их провоцировать.
— Ого, — оценил Ретар. — Впечатляет. Как тебе удалось?
— Вспомнил коридорчики Халльфрид, — ответил музыкант. — Там было страшнее, но мы с Кеулем все равно выбрались. Еще и отомстили, проткнув колено Анакото... к слову, — он покосился на собеседника. — Ты давно знаешь Кеуля? Он действительно четвертый принц Ада?
— Да. Его замок расположен на тридцать восьмом ярусе, а к нему впритык... — рыжий запнулся.
— К нему впритык что?
— Извини. Увлекся. Не думаю, что я — тот, кто имеет право рассказать об этом. Но когда придет время, — Ретар улыбнулся, — вы обязательно все узнаете.
— Почему ты так уверен? — настаивал Алексей.
— Потому что Кеуль — не Амоильрэ. Он не плюет на желания других. Даже в этом случае, — туманно пояснил вампир.
Музыкант намеревался продолжить допрос, но залы теней закончились. Вместо них перед путниками предстало здание, такое высокое, будто в нем располагалась официальная резиденция Богов. В солнечных лучах, редких из-за облаков, отблескивали окна и надпись, высеченная вдоль арки входа: «Если хочешь умереть — входи».
Алексею это место показалось смутно знакомым. Он огляделся, надеясь отыскать какой-нибудь приметный ориентир, и наткнулся на спокойный взгляд... ну, наверное, человека. Невысокого, худого и женственного, с кошачьими зеницами и ушами. В радужках цвета окиси хрома плескалось столько отчаяния, что парню стало не по себе.
К его изумлению, испугался и Ретар. Он весь передернулся, будто увидел оживший труп, и промямлил под нос:
— Фасалетрэ Эштаралье.
— Что? — не понял музыкант.
— Фасалетрэ Эштаралье, — повторил рыжий. И, набравшись смелости, позвал: — Эй! Рикартиат!
Загадочный тип, не моргая, уставился на него. Налетевший ветер принялся трепать черные, как смола, волосы и одежду. Последняя была заляпана кровью, да так щедро, будто человека облили из ведра. Или даже из пары ведер.
— Что вы сделали с моим телом? — очень тихо произнес он.
Алексею почудилось, что от вампира веет уже не страхом — ужасом. Хотя Фасалетрэ Эштаралье продолжал стоять, не двигаясь и не представляя угрозы. С его-то скромным ростом и весом — против Ретара выступать бессмысленно.
Прошла целая вечность, прежде чем рыжий выдавил:
— Прости. Прости, пожалуйста. Мы можем его вернуть. Нужно только...
— Где Альтвиг? — перебил его Фасалетрэ. — Он умер?
— Его убили.
Равнодушная маска дрогнула.
— Как?
— Выстрелом из аркебузы, — пробормотал рыжий. И вновь извинился: — Прости. 
Фасалетрэ Эщтаралье кивнул, развернулся и отправился прочь. Ретар, ненавидя самого себя, наблюдал за его уходом. Вполне реальный, по-прежнему хладнокровный, с тем же глуховатым голосом... и — мертвый. Уже четыре года как мертвый и прикованный цепями к пещере у границ империи Ильно. Что он потерял в сознании Алексея?
Этот вопрос вампир повторил вслух. Музыкант пожал плечами, а затем честно сообщил:
— Он любит мне сниться. То есть... — парень нервно почесал подбородок. — В основном мне снятся кошмары. Но если вдруг приходят нормальные сны, то в них я обязательно вижу Фасалетрэ. Скажи, кто он такой?
— Менестрель. — Ретар поежился. — Тот, кто придет из-за моря.
— Из-за моря?
Рыжий зачем-то поправил рукава, ругнулся и наклонился, чтобы найти отлетевшую пуговицу.
— Очень давно, — начал он, — демон по имени Амоильрэ написал книгу. Она называлась «Одиночество на земле» и повествовала о двух скитальцах — духах, вышедших за границу Безмирья и, соответственно, ставших людьми. Каждый из них был вынужден справиться с рядом испытаний, а потом умереть. Амоильрэ... как военачальник Легиона и слуга второго принца Ада... не любит, когда в живых остаются свидетели его слабости. Я все еще поражен, что ему удалось сдержаться и не убить Илаурэн, Киямикиру, Шейна, Тинхарта, Витоль и вообще всех, кто был знаком с Альтвигом и Рикартиатом. Под конец, уже после исполнения основных линий сюжета «Одиночества», я потребовал отдать мне тело менестреля. Вообще-то оно мне было не нужно, но Снежок... Тиль... настоял на том, что оставить мальчика демону — это все равно что заново прослыть тварью. Я согласился. Мы вытащили из Рикартиата осколок человеческой сущности и дали свободу чистому колдовству. По сути, сейчас он из него состоит, и магия — это именно то, что заменяет Фасалетрэ Эщтаралье живую душу. Но если твои сны — правда... получается, что мы ошиблись.
— Ошиблись в чем? — не понял Алексей.
— Мы были уверены, что осколок — это всего лишь осколок, и без других составных частей он работать не станет.
Музыкант усмехнулся:
— Сложно. Наверное, надо вникнуть в ситуацию подробнее, чтобы смысл ваших слов перестал быть загадкой.
— Не советую. — Ретар задумчиво оглядел высотку и поинтересовался: — Ты в курсе, что это за здание?
— Арку, окна и высоту — впервые вижу, — открестился Алексей. — Но у меня такое чувство, будто внутри я уже бывал.
— Зайдем? — предложил вампир.
— Ну, если вы хотите умереть, — рассмеялся парень. — То можете попробовать. Только я с вами не пойду.
— Почему?
— Там по коридорам, по лестницам  и по крыше ходит странное существо, закутанное в тряпочки. Во сне оно меня не убило. Но сегодня я не сплю, и я не намерен рисковать своим здоровьем попусту. 
— Мудро, — оценил рыжий. — Тогда надо найти выход. Как по-твоему, где он?
Музыкант мрачно припомнил, что подобный вопрос Ретар ему уже задавал. И поступил точно так же, как и в начале прогулки — выбрал направление наобум.
То ли удача наконец-то повернулась к Алексею... ну, хотя бы боком, то ли запас невезения исчерпался — но жутковатая высотка исчезла. Вместе с ней убралась земля, и парень с ужасом осознал, что завис между далекой-далекой поверхностью и небом. Или не небом, потому что совсем рядом с Ретаром медленно и величественно, будто демонстрируя свою красоту, проплыл кит.
— Ничего себе! — заорал вампир, отступая. И тут же застыл. — Вот это да!
По мнению музыканта, радоваться было нечему. Но голубые глаза Ретара полыхали восторгом, и киты отражались в них, словно в зеркале.
— Смотри! Смотри! — вопил рыжий. — Плывут! То есть летят!
Не дождавшись ответа, он побежал к ближайшему существу и в прыжке коснулся его хвоста. Кит не обиделся и невозмутимо продолжил путь, двигаясь удивительно грациозно для такой объемной туши.
Ретар захохотал, и Алексей, несмотря на все свои опасения, улыбнулся.
— Мы пришли, — без колебаний сообщил он. — Это и есть центр.
Вампир не отреагировал. Его все еще переполняло счастье, такое искреннее, что музыкант почувствовал себя лишним. Будто влез в нечто очень личное, чего по сути видеть не должен.
— Жаль, что Снежка тут нет, — пожаловался рыжий, когда наконец-то прекратил бегать и кричать. — Ни Снежка, ни Эллет, ни Люцифера... им бы понравилось.
— Кому в здравом уме понравятся летающие по небу киты? — недоверчиво спросил Алексей.
— Ты серьезно? — поразился Ретар. — Это же красиво!
— Ну и что?
Вампир пригляделся к музыканту так, словно считал его смертельно больным. Затем мотнул головой:
— Ничего. Но поскольку это центр... черт возьми, я теряюсь в догадках. Ты ненавидишь сам себя?
— Нет, — возразил парень.
— Боишься млекопитающих?
— Нет.
— Любишь висеть то ли в небе, то ли в море?
— Да нет же!
— Тогда что с тобой не так? — настаивал рыжий.
Алексей мгновенно окрысился:
— Откуда я знаю? Ты просил привести тебя в центр, и я привел!
Ретар сощурился — эдак выразительно, нехорошо, намекая музыканту, что тот пересек некую грань.
— Привел. Что ж, молодец. Отдохни, если тебя это не затруднит, и постарайся никому не мешать.
— Куда ты...
Парень запнулся и огляделся. Вампира не было ни поблизости, ни вообще в доступном человеку радиусе. 
— Обидчивый кретин, — рыкнул он и уселся на облако. Или сквозь, потому что вокруг взметнулись клубы тумана, а под... кхм... ногами оставалась все та же твердая поверхность.

Кеуль вовсю развлекался, наблюдая, как багровый от ярости Анакото выносит на помойку уже десятое ведро сорняков. Огород Алексея процветал, слизни были собраны и безжалостно засыпаны солью в старом поржавевшем ведре, двор аккуратно подметен, занавески и шторы в доме — постираны. Словом, некромант оказался весьма полезным созданием, хотя его самого эта полезность приводила в состояние крайнего исступления.
Кеуль не давал ему ни минуты покоя, пока на улице вдруг — совершенно неожиданно, — не завыли собаки. Мимо ворот пронеслась небольшая свора бродячих псов. Демон напрягся, памятуя о том, что его животные любили не больше, и мысленно велел Анакото спрятаться. Тот отступил в тень, все еще выражая лишь одно желание — придушить чертового узурпатора, превратившего задание Алексея в настоящий ад.
Крадучись, Кеуль подобрался к тяжелым створкам. Даже несуразно тяжелым, учитывая вес заборчика — скромного и непритязательного, не способного сдержать ни воров, ни убийц, ни бомжей, мечтающих о ночевке в сарае. Одного такого в поисках садовой лопатки обнаружил колдун. Обросший бородой, натянувший на голову зеленую шапку и нещадно воняющий мужчина был вышвырнут вместе с распроклятой травой, а пол сарая — обработан всеми доступными чистящими средствами.   
Демон выглянул, стараясь держаться так, чтобы его не заметили снаружи.
Никого. Все тот же асфальт, те же частные домики, те же клумбы и въезды. Но тем не менее чей-то равнодушный, холодный и надтреснутый голос изрек:
— Вина хочешь?
— А-а-а! — испугался Кеуль. И, сообразив поднять взгляд, протянул: — А-а-а. Это ты.
На ореховой ветке, скрытый за молодой листвой, сидел эльф. Его коротко обрезанные белые волосы обрамляли худое лицо, а бирюзовые глаза смотрели безо всяких эмоций. В руках остроухий нежно покачивал старомодную бутылку с витиеватой надписью «Heetolitt». То есть современную, подумал демон, — но по меркам другого мира.
— Как дела, Снежок? — поинтересовался он.
— Неплохо. Империя Ильно — спустя долгих одиннадцать лет — нашла нового заклинателя. По силе он не уступает Яритайлю, и я боюсь, что мальчика используют, но это лишь придает ситуации легкий шарм.
— Вы с Ретаром всегда были немного помешаны, — поделился впечатлениями Кеуль. — И, по-моему, вам делает честь то, что вы ни разу не пытались поиграть со своими «детьми», как наш дорогой Амоильрэ.
— Ты чего? — эльф спрыгнул на землю с такой мягкостью и плавностью, словно был птицей. — Они мне совсем не дети. Живых существ создавал Ретар. За мной только Костяные Дворцы, да и то, — его бровь дернулась, — в них редко кто-то подолгу остается.
— Я бы тоже не остался. У вас там ужасно холодно. Если температура упадет еще на пару градусов, можно будет смело умирать и составить веселую компанию Норту и Юане.
— Не получится. Ни он, ни она не станут ожидать нас в Бесконечной Песне. Они понимают, что и я, и Ретар, и Кайонг, и Эллет, и Люцифер — бессмертные существа, что нас не убить, не проклясть и не обмануть. Поэтому, скорее всего, оба успели переродиться и теперь собирают опыт в каких-нибудь новых Вратах.
Эльф немного поразмыслил и добавил:
— Надеюсь, что им там хорошо.
— И я, — подписался под его словами Кеуль. — Правда, до этого я бы не поверил, будто ты умеешь надеяться на хорошее.
— Я умею, — с достоинством сказал Снежок. — Просто мы встречаемся от силы раз в десять лет. Кстати о встречах, — он протянул демону бутылку и проследил, как тот извлекает пробку из горлышка. — Где Ретар?
— Помогает одному человеку разобраться в собственном даре, — рассеянно отозвался тот. — У-у, крепко сидит. Проще разбить... или нет, — Кеуль радостно ухмыльнулся. — Эй, Анакото! А-на-ко-то! Принеси-ка мне штопор, будь так добр!
Эльф покосился на представителя людей с неприязнью. Демон запоздало вспомнил, что он ненавидит смертных и предпочитает их убивать.
— Но-но, — Кеуль встал между остроухим и колдуном. — Он мой... эм... друг.
— Ты же его заколдовал, — возразил Снежок. В его ладонях, будто по волшебству, появился охотничий нож.
— Я забавлялся.
— Но заколдовал, — настойчиво повторил эльф.
— Снежок, — проникновенно обратился к нему Кеуль. И медленно, по слогам повторил: — Нельзя.
— Он же тебе не нравится, — соблазнял остроухий.
— Мало ли, что мне там не нравится. Несомненно, он человек, но он — человек из Ортэхлеарты, и здешние смертные...
— Кеуль, — Снежок в точности скопировал интонацию, с которой демон обратился к нему минуту назад. — Зачем спасать жизнь тому, кто тебя раздражает? Ведь он тебя раздражает. Я вижу.
— Видишь и толкуешь превратно, — скривился Кеуль. — Хватит, а? С тобой спорить — это просто тоска зеленая. Бубнишь себе под нос одно и то же,  все аргументы пропускаешь мимо ушей. Так дело не пойдет.
— А у меня и нет с тобой дел, — отрезал эльф. — Я сюда явился исключительно за Ретаром. Решил, что надо ему рассказать об этом новом заклинателе, потому что лично у меня мальчик вызывает сомнения.
Он отвернулся от Анакото, из чего можно было заключить, что демон победил в перепалке. Однако расслабляться в присутствии врага — пусть Снежка и не назовешь таковым, — глупость. Четвертый принц Ада велел колдуну убраться в дом и где-нибудь присесть, по возможности дыша тихо и незаметно.
— Ему известно, кто ты такой? — немедленно спросил остроухий.
— Отчасти, — спокойно отозвался Кеуль. — Он знаком с Халльфрид, а Халльфрид в курсе, что я родился в Нижних Землях и имею родственную связь с Его Величеством Кьётом. Кстати, — демон хмыкнул, — недавно ко мне приходил Айкернауль и говорил, что вы были на празднике у Атанаульрэ, а потом туда приперся отец... мне все еще любопытен ваш способ выживания.
Снежок отпил вина и буркнул:
— Ретар неуязвим, как Создатель. А со мной очень трудно совладать благодаря темной Атараксае. Я полагаю, ты не забыл о нашем первом вынужденном визите в крепость Нот-Этэ? Так вот с тех пор я научился управлять ею в совершенстве. К тому же Атанаульрэ боится «облика на двоих» в моем исполнении — когда я провернул его с Ретаром и Амоильрэ, он не ощутил ни единой чертовой эманации.
— Амоильрэ... — задумчиво повторил демон. В последнее время имя военачальника Нот-Этэ произносили редко и с отвращением, но эльф, как обычно, был невозмутим и холоден. Его голос не давал понять ровным счетом ничего об отношении своего обладателя к песнопевцу. — Я ошибочно посчитал, что вы всей компанией начнете его ненавидеть и попробуете убить, несмотря на всю опеку моего братца.
Снежок пожал плечами:
— Я люблю убивать, но об него не хочется марать руки.
— Смешно, — фыркнул Кеуль. — Людей, значит, ты убивал тысячами, а тут встаешь на путь истинный?
— Нет, — бесстрастно возразил эльф. — Рано или поздно Амоильрэ пожелает вернуть своих скитальцев. И погибнет. Сам.
— С чего ты взял? — удивился демон. — Эллет нашептала?
— Не она. Шейн. Он гораздо более талантлив — как провидец, я имею в виду. Если бы на него среагировала рукоять Истальриетры, я бы не...
— Но она не среагировала, —  перебил четвертый принц. Легендарный меч, оставленный старшим братом на вершине холма второго яруса, вызывал у него плохие ассоциации.
Многие верили, что он — всего лишь оружие. Но Кьётаранауль, Кеуль, Айкернауль, Атанаульрэ и Лассэультэ —  то есть все правящее семейство, — знали, что на самом деле второй ярус Нижних Земель стал вечной тюрьмой для элрайда, ключа — живого человека, обращенного в сталь. Именно он сам, а не тот, кому удастся вытащить биденхандер из земли, должен перевернуть с ног на голову судьбу Ада. Он, кем бы ни был —  потому что иначе Лассэультэ бы с ним расправился.
— Что-то ты помрачнел, —  отметил Снежок.
— Ты кому угодно испортишь настроение, — огрызнулся демон. И пробормотал: — По мне, так эту железку стоило бы выбросить в Кришт, чтобы она сгнила наравне с низшими шэльрэ.
—  Элрайды не гниют, — напомнил ему эльф. — В облике оружия они вечны. Заставьте его перевоплотиться и отрубите голову, всего-то проблем. Станет очередным украшением болота Лассэультэ.
— Если ты такой умный — помоги.
— Можно, — неожиданно согласился Снежок. — Мне все равно заняться нечем.
— Вау, — процитировал Виктора Кеуль. — Ну идем.
Он поймал остроухого за локоть, стиснул — и откуда-то сверху рухнули потоки чернильной тьмы. Они были вязкими, густыми и заставляли бояться, будто еще чуть-чуть — и воздуха не станет. Впрочем, и демон, и эльф могли обходиться без него — правда, только в случае крайней необходимости, — и ни капли не волновались.
Подошвы кожаных ботфортов коснулись мягкой земли, податливой, как и должно быть возле болота. Последнее простиралось на многие и многие мили, а над ним немой насмешкой в адрес путников болтался хилый деревянный мостик. Выглядел он до того ненадежно, что Кеуль привычно вообразил — поставишь на него ногу, и первая же доска проломится, а ты упадешь в прожорливую пасть трясины.
— Твой брат сегодня очень любезен, — оценил старания Лассэультэ Снежок.
— Это до тех пор, пока мы находимся у границы, — отмахнулся демон. Любезность его старшего брата слыла относительной, тонкой и хрупкой материей. Одна неверная мысль могла ее уничтожить, а затем начиналась жуть — в гневе первый принц Ада был столь же страшен, сколь и невозмутим — на всех отцовских приемах.
Кьётаранауль, полноправный король Нижних Земель, отличался странным характером. Пожалуй, странный — это даже слабо сказано. Он не любил гостей, но зачем-то звал их в свой замок. Он считал себя хорошим родителем, но срывал ярость на сыновьях, если им не везло оказаться поблизости. Он ненавидел вампиров, но его противостояние с Ретаром — новоиспеченным другом Атанаульрэ и знакомым Кеуля — больше смахивало на детскую игру, чем на серьезную враждебность. Он...
Кеуль звонко рассмеялся. Список различных противоположных качеств его отца можно было продолжать бесконечно. Его Величество жил уже чертовски долго и прерывать свое бытие не собирался. Он пережил самых первых светлых Богов, превзошел темных и с гордостью носил имена, пожалованные людьми — Дьявол, Сатана, Лукавый и так далее, и тому подобное в нескольких толстых томах. Для него они оставались чем-то вроде многочисленных титулов, трепетно любимых и оберегаемых.
— Эй, в реальности тебя заждались, — недовольно позвал Снежок.
Демон моргнул и посмотрел на него. Остроухий успел забраться на вершину холма — разумеется, искусственного. Под крохотным слоем насыпи и слабенькой голубой травой скрывались кости противников Лассэультэ, поверженных тысячелетие назад. Они были занудными, пустоватыми и бессмысленными — иначе принц отыскал бы более достойное место. Однако вершину, сверкая длинной — на две ладони — рукоятью, венчал тяжелый биденхандер.
— Что нужно делать? — спросил Снежок, внимательно его разглядывая. Зубцы на рикассо и темный камень в навершии, остро заточенное лезвие, пара тонких, едва различимых царапин. Получается, элрайда ранили незадолго до того, как он перевоплотился — иначе у оружия не было бы пороков.
— Вытащить его, — посоветовал Кеуль. — Для начала.
Эльф послушно сомкнул пальцы на рукояти и дернул. Клинок вышел из земли, прихватив за компанию чей-то череп — без нижней челюсти и с дырой в темени. Внизу, у носков сапог Снежка, заворочались черные черви, больше похожие на змей.
Пока демон изумленно таращился на остроухого, тот отошел от дыры на десяток шагов и с брезгливостью проронил:
— Ну и гадость.
— Э-э-э... — протянул демон. И, надеясь расставить все по местам, сказал: — Ты только что спас Истальриетру.
— Да, — подтвердил Снежок.
— Причем запросто, не напрягаясь.
— Да.
— И теперь держишь его в руках.
— Да.
Темно-зеленые глаза Кеуля немного расширились. Зрачки, наоборот, уменьшились. От демона так и сквозило недоверием, и остроухий, ругнувшись, приказал:
— Haer na thall lesset, ell-riden !
— Подожди! — воскликнул четвертый принц.
Но было поздно.
Биденхандер окутался зеленоватым сиянием, треснул и раскололся. Осколки посыпались на землю, задрожали и превратились в прах. Тот, в свою очередь, неторопливо составил контуры костей. Мгновенно побелев, они принялись обрастать плотью — и вот, спустя всего пару минут, перед демоном и эльфом предстал молодой человек лет двадцати пяти.
Полностью обнаженный, он спал. Короткие светлые волосы облепили лицо, и из-под них едва проступал контур дугообразного шрама над уголком левой брови. Еще один шрам — длинный и прямой, от правой лопатки через хребет, а оттуда — вниз уже по левой половине спины, выглядел хуже, будто рваная рана заживала всего неделю.
— Не может быть, — ошарашенно выдал Кеуль.
Снежок позволил себе хлебнуть вина, после чего снова уставился на элрайда.
— Вставай, — велел он. — Вставай и целуй мои сапоги, потому что я тебя освободил!
Демон, рассматривая бывшего пленника Лассэультэ, осознал, что так раздражает эльфа. Да, биденхандер простоял на вершине холма около трех тысячелетий, но это не отменяло факта, что во втором, изначальном, облике он был человеком. Опасливо покосившись на остроухого, Кеуль облегченно вздохнул. Нож все еще прятался где-то под плащом, скорее всего — в специальном внутреннем кармане. Следует полагать, что Снежок учитывал важность момента и сдерживался — героически, самоотверженно сдерживался, чтобы ненароком никого не убить. Хотя, подумал демон, обращая взгляд на элрайда, для него-то смерть будет лучше освобождения.
Блондин пошевелился, приоткрыл веки и зевнул. Потом невнимательно изучил собственное тело. В его темно-карих, почти черных, глазах отсутствовали проблески разума. Элрайд походил на монстров господина Шэтуаля — разумеется, в стадии разработки, ведь после нее из них выходили вполне себе разумные твари. Впрочем, вряд ли иная реакция возможна, когда ты находился в облике меча столько лет.
Кеуль прокашлялся.
— Кхм... — важно вступил в переговоры он. — Господин Истальриетра. Я буду вам благодарен, если вы соизволите, наконец, обратить свое драгоценное внимание на меня и господина Сне... то есть, прошу прощения, Тиля.
Элрайд проигнорировал. Или попросту не услышал, завороженно ощупывая свои плечи.
— Эй, ты, — безо всякого почтения рыкнул Снежок и пнул пробужденного человека.
Тот поднял голову, изучил его сверху донизу и негромко уточнил:
— Да?
— Ты — Истальриетра? — напирал эльф.
— Кто? — нахмурился парень.
— Истальриетра, — вмешался Кеуль. — Священный меч господина Тэко.
Человек погрузился в мысли. Кажется, ему было очень трудно определить, что за смысл несут в себе чужие слова.
— Это правда, что я — священный меч господина Тэко, — наконец решил он. — Но зовут меня иначе.
— Как?
— Верон. А вы, — парень указал на демона, — четвертый принц Ада, господин Кеульлеар. И с вашей стороны было очень странно меня извлечь. Ваши братья и отец могут принять это за измену.
— Пускай принимают, — отмахнулся Кеуль. — Но в чем-то вы правы. Надо бежать отсюда.
Он схватил элрайда за ухо, а Снежка — за воротник, и все трое погрузились во мрак. Когда он расступился, второй ярус пропал — и его место заняла Ортэхлеарта.
Анакото потерял связь с Кеулем и вышел из дома, устроившись под стеной и рассматривая виноград. Лозы, пока еще совсем маленькие, тянулись к солнечному свету. Появление троих бессмертных существ они встретили забавным покачиванием, словно желали их прогнать. «Уходите! Уходите!» — читалось в каждом гневном листочке. Колдун безрадостно усмехнулся и повернулся к гостям.
— Кого это вы приволокли? — полюбопытствовал он.
— Ой, заткнись, — огрызнулся демон. — Сейчас не до тебя.
— Здравствуйте, — в отличие от него, элрайд обратился к Анакото учтиво. — Меня зовут Верон. Я — абсолютный ключ. А вы?
— Кото, — хмуро отозвался парень.
Верон улыбнулся:
— Приятно познакомиться.
Обменявшись с ним рукопожатием, Анакото заключил, что элрайд выгодно отличается от Кеуля и Снежка. Он был непрошибаемо спокоен и осторожен, и даже напряженный уголок губ — видно, с поврежденными нервами, — не мог стать причиной для отвращения. Внешность и манера поведения дополняли друг друга идеально.
— А теперь давайте все выясним, — нарушил молчание Кеуль. — Снежок, черт возьми, как тебе удалось его вытащить?
—  Я взялся за рукоять и дернул, — ответил остроухий таким тоном, будто не ожидал от демона такой тупости. — Это же очевидно. И я бы на твоем месте не беспокоился. В вашем дурацком предсказании говорится, что спасти Истальриетру должен именно человек, а я, если ты до сих пор не в курсе — последний из снежных эльфов.
— Ты был последним, — поправил демон. — Но благодаря Ретару вас теперь полно. — Он немного поразмыслил, глядя на ворота, и предложил: — Давайте притворимся, что ничего не случилось. Я успел швырнуть в яму мощное заклятие, оно примет вид биденхандера и, полагаю, одурачит Лассэультэ. А мы пока... эм... отведем Верона куда-нибудь, где он будет в безопасности.
— Зачем? — не понял Снежок. — Ты ведь собирался его...
— Тс-с-с! — Кеуль зашипел, как рассерженный кот. И, смирившись перед равнодушием собеседника, добавил: — Пока что не буду.