Глава 14. Разбойник Жак Стоффель

  Только после полудня отряд перигорцев из 9 человек под командованием Урбена де Луаньяка выдвинулся по знакомой дороге в деревню Рошфоле. Молодой гасконец ехал впереди, поблескивая миланским полудоспехом и зорко глядя по сторонам. Он был настороже, хотя его настроение было весьма приподнятым — проведя весь предыдущий день в замке, он порядком заскучал. К тому же ночные приключения сделали Монтобер жутковатым местом. Хотелось дороги, ветра в лицо, опасностей, куда же без них. Храбрый юноша мечтал отличиться, для чего собственно и был определен в полк. А как же проявить себя, если не участвовать в настоящем деле? Перигорские аркебузиры хмуро следовали за ним вместе с капралом, их настроение было менее радужным. Последний поход в Рошфоле закончился кровавым боем, и они понимали, что местные разбойники не лыком шиты. То и дело лес приближался к самому краю дороги и не у каждого есть миланские доспехи, чтобы спастись от арбалетного болта из чащи. Сияло солнце, дорога опасно петляла между деревьев, но все возможные места засады тщательно осматривались юным перигорцем и его людьми. Вскоре впереди показались крыши деревни Рошфоле. Отряд прибыл к месту назначения.

  Первым делом Луаньяк свернул к таверне «Красное колесо». Тела разбойников, развешенные им на вывеске для устрашения оставшихся негодяев исчезли. Шевалье пришел в ярость. Кто-то посмел нарушить его приказ! Гасконская кровь требовала возмездия. Он приказал солдатам спешиться и войти в таверну. Та была пуста. Никто не озаботился тем, чтобы прибрать следы недавнего побоища. Но и тел тоже не было! Луаньяк легко вскочил в седло и повел своих людей к дому старосты Пьера-Жосефа Грасси. Хозяин был дома. Он приветливо встретил перигорцев, предложил им зайти и выпить вина, но гасконец не был настроен на дружелюбные разговоры. Он потребовал у старосты телегу, а также сведения, о том, где живет трактирщик «Красного колеса». Господин Грасси выполнил все незамедлительно, он помнил вспыльчивость этого юноши, и то, что он перебил целую кучу разбойников, отнюдь не церемонясь с ранеными и выжившими.

  Пока готовили телегу, Луаньяк успел задать еще один важный для него вопрос:

— Кто это сделал?! Я приказал не снимать тела! — он сурово смотрел на старосту.
 
— Я не знаю, ваша милость. Может быть, разбойники под покровом ночи стянули своих. Я-то сплю, как честный человек, когда на дворе темно. Да и боязно нынче на улицах. Никто не выходит после заката. - Староста не скрывал некоторого волнения, неприятности были ему не нужны и он молил Бога, чтобы гасконец побыстрее уехал куда-нибудь подальше.

— Хорошо, я тебе верю, крестьянин. Спасибо за телегу, — проговорил Луаньяк и тронулся к дому трактирщика Дидье Помпиду по прозвищу Бородач. Юноша жалел, что раньше не отрезал его хваленую бороду.
 
  Перигорцы рысью подъехали к просторному двухэтажному дому, который имел огороженный сад и был совсем недавно выбелен. Не дожидаясь приказов, солдаты окружили дом со всех сторон, а потом четверо во главе с Луаньяком бросилась внутрь с палашами и шпагами наперевес. Победа была одержана стремительно. Вскоре сам Бородач его супруга, сын и три девки из «Красного колеса» связанными сидели в телеге.

— Вы обвиняетесь в связях с разбойниками, а посему должны быть доставлены в замок и допрошены. Выезжаем немедленно, — проговорил юный гасконец, и отряд двинулся в обратный путь. Солнце все так же освещало знакомую дорогу, но Луаньяка мучила смутная тревога. День казался ему уж слишком тихим, а с телегой путь до замка займет никак не меньше двух часов.
 
  Дорога тянулась медленно, отряд ехал уже около часа, когда, свернув за поворот, перигорцы увидели поваленное дерево, преградившее им путь. Утром его не было и потому солдаты немедленно зажгли фитили на аркебузах и принялись оглядываться по сторонам. Чтобы не отвлекать их от этого занятия Луаньяк освободил Бородача и остальных пленников и приказал им убрать дерево с дороги, те подчинились и вскоре нехотя начали шатать дерево из стороны в сторону.
 
  Внезапно с правой стороны дороги раздались шум и лихой разбойничий свист – кто-то приближался из леса к застрявшим на дороге перигорцам. Не долго думая, Бородач и его присные бросили свое дерево и кинулись бежать в лес навстречу свисту.
Луаньяк пришел в ярость и приказал стрелять вдогонку беглецам. Первым выстрелил капрал, но качнулся в седле и попал в лошадь соседнего солдата, лошадь вскочила на дыбы и понесла, после этого, однако, перигорцы сделали дружный залп вслед убегающим. Бородач упал сраженный двумя пулями, рядом с ним попадали две кабацкие девки, остальные пленники со всех ног понеслись в лесную чащу.
 
 Перигорцы начали перезаряжать свои аркебузы, но тут из леса высыпала толпа разбойников. Во главе бежал высокий и крепкий мужчина с черными как смоль волосами и того же цвета короткой бородой. На голове его красовался красный платок, одет он был в кольчугу, а в руках держал огромный абордажный топор. Два пистолета за поясом дополняли наряд. Это был Жак Стоффель собственной персоной, лицо его искажала ярость:

 – Пристрелите ублюдков! – крикнул он, и немедленно выбежавшие следом арбалетчики дали залп по перигорцам.

  Пронзенный двумя болтами с коня свалился капрал, еще двое солдат были ранены, остальных смогли защитить стальные кирасы и шлемы, сам Луаньяк даже не заметил, как болт отскочил от его доспеха с мелодичным звоном. Оценив обстановку, гасконец приказал атаковать врукопашную вышедших на опушку разбойников, и первым кинулся в бой, увлекая за собой своих людей. Подъезжая к толпе врагов, Луаньяк успел разрядить пистолет в одного из головорезов, вооруженных длинной шпагой, но тут из задних рядов разбойников возникли охотничьи копья и рогатины. На полном скаку перигорцы врезались в них и трое выпали из седла, напоровшись на стальные наконечники.  Дико заржали пропоротые кони. Оставшиеся в седле перигорцы врубились в строй разбойников, но силы оказались не равны.
 
  Один лишь Луаньяк, видя гибель своего отряда, бился с яростью обреченного, разя разбойников одного за другим. Его великолепный доспех был недосягаем для грубых рогатин, но раненный в нескольких местах конь истекал кровью. Вскоре юный гасконец обнаружил, что все перигорцы лежат на земле. Лишь раненый в начале битвы капрал издавал слабые стоны со стороны дороги. Враги окружали гасконца, и Луаньяк, отбивая атаки со всех сторон, повернул коня к дороге. Пешие разбойники не могли сравняться скоростью с конем, но вдруг шевалье покачнулся в седле. С гулким звоном в спину ему прилетела пуля. О чудесный доспех, творение миланцев! Он смог выдержать и пулю…

  Луаньяк обернулся и увидел, что Жак Стоффель держит в руке дымящийся пистолет.  Еще одна пуля ударила Луаньяка в грудь, но также отскочила со звоном. Гасконец остановил коня, достал из седельной кобуры пистолет и наудачу с 30 метров выстрелил Стоффелю в грудь. Тот покачнулся и схватился рукой за рану.
Разбойники остановились в замешательстве. Они победили всех солдат, но этот гасконец казался неуязвимым и внушал им трепет, более того он только что ранил их вожака и отнюдь не собирался сдаваться. Ворча и забирая раненных, бандиты постепенно скрылись в лесу. Луаньяк в это время подобрал раненного капрала и осмотрел поле боя. Семеро перигорцев погибли на месте, капрал был еле жив, а сам он не получил и царапины. Разбойники потеряли убитыми и раненными больше 10 человек, их вожак ранен… Что же это победа или поражение? В тягостных раздумьях Урбен де Луаньяк отправился в замок Монтобер.

  Менвиль как раз выходил из обеденной залы, ведя за собой главного псаря, когда ему доложили о прибытии Луаньяка, привезшего раненого капрала. Грязно выругавшись, корнет перигорцев похромал навстречу гасконцу. Он предчувствовал плохие вести.