Фантаст. повесть Робинзоны Галактики Гл. 2

Фантастическая повесть «Робинзоны Галактики» Глава 2.

Авария

Командор и члены аварийной команды собрались на посту управления в течение трех минут. Первое, что сделал Командор, - было выключение зуммера тревоги. У всех ощущались тревога и беспокойство. Командор убедился в том, что  все члены команды налицо и отдал первое распоряжение: «Всем приступить к анализу ситуации и определению места нахождения!»

Все заняли свои места и приступили к работе. По системе бортовой связи первым поступил доклад врача Хо Шена. Доклад был лаконичным и исчерпывающим: «Атмосфера в отсеках корабля в пределах допустимых норм, как по давлению, так и по составу. Температура также в норме. Содержание углекислого газа минимально».
 
Отметим, что система бортовой связи имела персональные электронные переводчики. Члены экспедиции, кто еще не полностью овладел русским языком, успешно пользовались этим универсальным средством. Поэтому лингвистических проблем на корабле не возникало, несмотря на многонациональный состав экспедиции.
 
Командир группы безопасности и разведки Леонид Королевич был также немногословным: «Нарушений контуров безопасности и внешнего проникновения не зафиксировано. Радиационный фон в норме».

После двух докладов возникла, и, казалось, тянулась бесконечно, гнетущая пауза. На тестирование систем корабля и анализ действий, выполненных ЦБК, нужно было значительное время.
-
Воспользуемся паузой и кратко расскажем об устройстве звездолета для того, чтобы дальнейшие доклады были понятны. Итак, корпус звездолета типа «Звездный», конструктивно представлял собой толстостенную трубу, внешним диаметром около пятидесяти и длинной около двухсот метров. По центру  всего корпуса на треть его диаметра было отверстие. На внешней поверхности корпуса крепилось навигационное оборудование, антенны связи, аппаратура наблюдения и исследования космического пространства, малые реактивные двигатели ориентации и еще много всякой всячины. Внутри корпуса размещалась модульная силовая ядерная установка с запасом горючего, и три яруса грузовых и жилых отсеков, рабочих кают, пост управления и т.д. Капсулы с космонавтами, находящимися в криоанабиозе, размещались также внутри корпуса в специальных хранилищах, сообщающихся с открытым космосом, что обеспечивало в них низкую температуру. Таким образом, на поддержание космонавтов в этом состоянии практически не затрачивалась энергия. От космической радиации хранилище было защищено всей толщиной корпуса.

  По бокам корабля симметрично на длинных консолях размещались три главных реактивных двигателя для ориентации и движения внутри звездных систем и вблизи планет. Эти двигатели развивали ускорение до 10 g и космические скорости, обеспечивающие выход в космическое пространство из любых известных звездный систем, кроме нейтронных, красных гигантов и черных дыр, а также маневрирование при приближении к планетам. При работе этих двигателей, звездолет мог управляться как автопилотом, так и человеком.

Впереди корпуса по направлению основной оси  размещалась ажурная мачта, конструкция которой напоминала башню Шухова*. Длина ионизатора в три с половиной раза превышала длину корпуса, и заканчивалась излучателем наподобие люстры Чижевского*, только, естественно, космического размера. Излучатель выполнял функцию отрицательного электрода ионизатора. Мачта и  излучатель были выполнены из трубчатых стеклопластиковых конструкций, обладающих необходимой прочностью к высоким перегрузкам и электроизолирующими свойствами. Вторым электродом ионизатора служили корпус корабля вместе со струёй плазмы, которая во время работы двигателя простиралась на много километров позади корабля. Эту струю  формировал, закрепленный на треугольных кронштейнах позади корпуса, параболический отражатель термоядерного двигателя с небольшим отверстием в центре. Его размер был почти в три раза больше диаметра основного корпуса. Края отражателя почти достигали до сопел главных реактивных двигателей, но реактивным струям он не мешали.
 
Принцип работы термоядерного движителя заключался в следующем. За пределами звездных систем, после того, как люди были погружены в состояние криоанабиоза, а корабль был подготовлен к увеличению перегрузок, включался термоядерный двигатель. Напряжение, подаваемое на излучатель ионизатора, достигало нескольких сотен миллионов вольт. Энергию для ионизации обеспечивал ядерный реактор. Он же и питал энергией сверхпроводящие электромагниты, размещенные в отверстии корпуса, и  шесть мощных лазеров. Низкие температуры для магнитов обеспечивал космос, а корпус, окружающий электромагниты практически со всех сторон, ограждал их от нагрева звездным излучением. Электромагниты создавали внутри корпуса магнитное поле в виде воронки, узкая часть которой была диаметром около миллиметра  и совмещалась с отверстием в параболическом отражателе.
Электрическое поле, образованное вокруг корабля, ионизировало атомы водорода в космическом пространстве вблизи звездолета, и положительно заряженные ядра водорода втягивались внутрь корпуса-трубы. Внутри корпуса они разгонялись другим электрическим полем и, следуя по силовым линиям  поля магнитной воронки, сжимались в плазменный шнур. В конце воронки плазменный шнур попадал в отверстие отражателя термоядерного двигателя. В это время на атомы со всех сторон воздействовали синхронно шесть мощных импульсных лазеров. Температура возрастала до миллионов градусов, и начинался термоядерный синтез ядер водорода в ядра гелия. Таким образом, в фокусе отражателя кратковременно вспыхивало маленькое солнце. Импульсы лазеров следовали с высокой частотой, поэтому термоядерный процесс практически не прекращался. Продукты синтеза с огромной скоростью излучались во все стороны, но благодаря  гиперболическому отражателю,  формировалась плазменная струя, направленная прочь от звездолета. Она была естественным продолжением положительного электрода ионизатора и значительно расширяла зону электрического поля для захвата атомов водорода. Во время работы двигателя электрическое поле захватывало ионы водорода в радиусе до нескольких десятков километров вокруг звездолета. Этого количества водорода хватало для работы термоядерного реактора. Таким образом, звездолет обеспечивался топливом из окружающего космоса. Термоядерный двигатель позволял звездолету разгоняться до субсветовых скоростей с ускорением до 25 g.

Энергия ядерного реактора расходовалась только на инициализацию и поддержание термоядерного процесса. Основную энергию производил термоядерный процесс за счет сжигания межзвездного водорода. В некоторых областях космоса, где концентрация водорода низка, использовалось  резервное топливо – водород, полученный за счет гидролиза воды. Он впрыскивалось в магнитную воронку с помощью инжекторов, расположенных  на мачте излучателя, ближе к корпусу корабля. Выделяющийся при гидролизе кислород, аккумулировался для поддержания атмосферы внутри корабля и был составным компонентом топлива для реактивных двигателей.

Полет звездолета на термоядерном двигателе был возможен только в автоматическом режиме, так как люди могли переносить такие перегрузки только в состоянии криоанабиоза.

Следующим прозвучал доклад бортэнергетика Давида Тейлора: «Ядерный реактор в норме, электрогенераторы в норме,  все системы корабля обеспечены электроэнергией в полном объеме. Аварийные аккумуляторы заряжены на 100%. Радиационный фон в машинных отсеках в пределах нормы. Приступаю к проверке термоядерного двигателя».  Как дополнение к докладу прозвучали слова бортэлектрика Ганса Шварцкопффа:  «Электрические системы корабля в норме, бортовые напряжения в пределах допустимого. Аварийная система электропитания проверена».

Электроник Эндрюс Люден доложил о том, что ЦБК функционирует нормально, количество сбоев техники в пределах нормы. Программист Владимир Жуков сообщил, что согласно журналу событий, ЦБК принял решение об экстренном торможении корабля. Обстоятельства, вынудившие ЦБК принять это решение, подлежат комплексному изучению.

Астронавигатор Анатолий Линчик сообщил:  «По показаниям счетчика пройденного звездолетом пути, мы находимся в 69-ти парсеках от Солнечной системы. Таким образом, мы практически достигли заданного сектора Галактики. По плану полета мы должны были пролететь еще около 3 парсек. Однако ЦБК выдал команду на экстренное торможение. Процесс торможения не был выполнен до конца. Термоядерный двигатель был выключен аварийно. Звездолет сбросил скорость до 255 км в секунду. Сейчас мы двигаемся по инерции с этой скоростью. Если бы процесс торможения был закончен нормально, скорость должна была бы быть около 12 км в секунду.  Для выяснения обстоятельств необходимо изучить ближайшие окрестности. Я уже включил дальний локатор, Он сканирует космические окрестности. Радио и оптические телескопы  тоже  включены. Компьютерная карта звездного неба из точки нашего пребывания будет готова примерно через час».

- Командор! Поврежден ионизатор термоядерного двигателя! – голос бортэнергетика Давида Тейлора слегка дрожал. – Необходим обзор корабля наружной телекамерой!

Командор включил телекамеры внешнего обзора корабля. Звездолет висел, казалось, в кромешной тьме. Далёкие звезды практически не освещали звездолёт, во всяком случае чувствительности глаз не хватало для этого. Только габаритные фонари и проблесковые огни обозначали его размеры. Пришлось включить  мощные прожекторы с широким углом освещения. Вместе с телекамерами они располагались на складных и выдвигаемых манипуляторах. Мощные телеобъективы с изменяемым фокусным расстоянием позволяли производить обзор всей внешней поверхности корабля.  С помощью пульта ориентации камер все они были направлены на ионизатор. На большом экране поста управления появилась конструкция мачты. Манипулируя кнопками, Командор провел сеанс визуального контроля. Несколько минут члены аварийной команды молча вглядывались в экран монитора. Картина выглядела удручающе.  Ажурная конструкция мачты ионизатора наполовину оплавилась. Особенно была повреждена её дальняя от корпуса часть. Некоторые секции мачты оплавились, некоторые изогнулись. Инжекторы резервного топлива были оплавлены и искорежены... Стало ясно - звездолет лишился термоядерного двигателя...

Установилась напряженная гнетущая тишина. Командор повернул телекамеры внешнего обзора на корпус корабля и начал медленно и подробно осматривать навесное оборудование, отражатель  и корпус. На первый взгляд, навесное оборудование не подверглось губительному воздействию температуры, а керамические плитки термозащиты  корпуса  выглядели неповрежденными. Приборы показывали, что криогенные хранилища не повреждены. В них было значительное повышение температуры, но это не повлекло плавление биоантифриза. Катастрофы не произошло, так как мы ведь вышли из криоанабиоза!

- Итак, авария!!!  Звездолет  поврежден, но ситуация пока контролируема, – мозг Командора работал как машина, реальная ситуация диктовала следующие шаги. – Прочь эмоции. От твоих решений зависит дальнейшая судьба экспедиции. В первую очередь люди! Что делать? Необходимо было провести полное тестирование навесного оборудования и тщательный осмотр всей поверхности термозащиты корпуса... Возможен ли ремонт ионизатора? Необходимо более точно определить местонахождение... Сообщить на Землю... Запросить помощь ...

И, все-таки, что произошло? Почему ЦБК принял решение о торможении? Как звездолет снизил скорость, если термоядерный двигатель поврежден?  -  на эти вопросы у Командора не было пока ответов.
 
- Нужно принимать решения. Время идет. Мы летим неизвестно куда. Не допустить паники. Личный пример, прежде всего. – Командор осознал, что от его решений зависит всё. – Помощи ждать неоткуда. Сообщение до Земли будет лететь лет двести.  Нужно рассчитывать на свои силы. – И все-таки Командор медлил. – Что делать? Объявить данной ему властью чрезвычайную ситуацию? Вывести из криоанабиоза лучших людей и попытаться ремонтировать ионизатор? Нет, это плохой выход. Чрезвычайные меры будут давить специалистам на психику, люди выполнят все, что он прикажет, но это не будет их творчеством. Все они прекрасно понимают и оценивают ситуацию. В конце концов, они осознанно пошли на риск, давая согласие на экспедицию.
   
- Внимание! Говорит Командор! – Он старался говорить как можно спокойнее, и от этого у него пересохло в горле. Самому себе его голос показался неестественным. -  Прошу  всех членов аварийной команды с особым вниманием провести тестирование оборудования и систем корабля. В связи с большим объемом предстоящей работы, приказываю врачу  Хо Шену вывести из криоанабиоза  следующих членов экспедиции: заместителя Оливера Требо, астронавигаторов Людмилу Величко и Клауса Едельмана, инженеров ремонтников Ефима Шафара и  Яна Трембовольского, психолога Валентину Матвееву.

Перед Командором было три монитора, с помощью которых он мог извлекать информацию из ЦБК, контролировать помещения корабля и его внешний вид, а также связываться с любым членом экипажа. Сейчас на одном из мониторов был список личного состава экспедиции, он напряженно думал, кто еще может понадобиться. Работа будет долгой.
 
– Да, еще бортэнергетиков  Ивана Касьянчука и Риккардо Дена, администратора Любовь Иваненко и повара  Викторию Данилову. – Командор чувствовал, что голос его становится спокойнее, а речь - лаконичной. Итак, начало положено. Командор остался доволен собой. Он не сорвался на чрезвычайность, люди должны работать спокойно, творчески. Он ждал сообщений от команды.

-  Командор, деформация и частичное разрушение мачты ионизатора привели к разбалансировке корабля вдоль продольной оси, – прозвучал голос пилота Джеймса Джонсона. - Для создания искусственной гравитации звездолет вращается вокруг продольной оси, что создает определенный комфорт экипажу корабля. Рекомендую отключить режим искусственной гравитации. В противном случае скоро мы начнем «кувыркаться». Вращение корабля вдоль продольной оси происходит с дисбалансом, амплитуда прецессии  нарастает. Сканирование звездного неба для телескопов усложняется и может привести к погрешностям.

- Это приведет к дополнительным трудностям для аварийной группы внутри корабля, но для ремонтных работ в открытом космосе вращение корабля все равно придется выключить, – дополнил доклад пилота астронавигатор Анатолий Линчик. – Сканирование звездного неба придется начать сначала.
 
- Пилоту Джонсону и астронавигатору Линчику,  выключить гравитацию и стабилизировать положение корабля по направлению движения, – коротко распорядился Командор.
- Готов анализ протоколов работы ЦБК, – сообщил программист Владимир Жуков. - Излагая коротко,  произошло  следующее. Около месяца тому назад навигационный телескоп обнаружил  прямо по курсу корабля излучение в широком спектре частот, от инфракрасного - до ультрафиолетового. Угол наблюдения   объекта свидетельствовал о его больших размерах. ЦБК запрограммирован таким образом, что при обнаружении по курсу следования  одиночной звезды или звезды с планетной системой, курс корабля изменяется с целью уклонения от столкновения. Однако размеры обнаруженного объекта не позволяли отнести его к звездной системе. Плотность вещества в обнаруженном объекте, по оценкам навигационного телескопа, была невысокой, но пересечь его на крейсерской скорости не представлялось возможным. По расчетам ЦБК, была неминуема тепловая катастрофа. На субсветовой скорости, равной примерно 0,96  световой, выполнить маневр изменения курса на большой угол, с целью избежать столкновения  с объектом, было также невозможен. Возникшие при этом «вираже» корабля перегрузки привели бы к катастрофическим разрушениям. Кроме этого, возвратиться на прежний курс после этого маневра было бы затруднительно. После длительного анализа ситуации, которая не была напрямую предусмотрена программой, ЦБК  принял решение развернуть корабль отражателем вперед и включить режим аварийного торможения. Как известно, при субсветовых скоростях, бортовое время замедляется, согласно теории относительности. Это приводит к  реальному снижению быстродействия компьютеров. Команда на торможение несколько запоздала. При сближении с объектом скорость корабля была существенно снижена. Затем датчики зафиксировали резкое повышение температуры на поверхности корпуса, как будто корабль вошел в разреженную атмосферу планеты.  Через 1 час 22 минуты включился  индикатор аварии термоядерного двигателя, начались его сбои, и он был отключен. Каким образом мы избежали катастрофы мне не совсем понятно, - закончил программист.
 
- Командор, аппаратура связи с Землей в рабочем состоянии, все контрольные лазерные метки с Земли до начала торможения получены, - доложил инженер связи Валентин Величко. - Готовить сообщение на Землю? Напоминаю, что для передачи сообщения необходимо выполнить маневр ориентации корабля.

Необходимость маневра кораблем при сеансе связи с Землей, определялась тем, что в качестве передающей антенны использовался отражатель термоядерного двигателя. Он  по своим габаритам отвечал требованиям радиоантенны. Кроме радиопередатчика звездолет имел лазерную связь, но она требовала более точного наведения на Солнечную систему.
 
- Еще рано, - коротко заметил Командор, - нам не совсем ясна ситуация.

Нужно пояснить некоторые особенности навигации корабля в межзвездном пространстве и настройки систем связи звездолета с Землёй. Ориентирование по звездам было громоздким, сложным для автоматизации и неточным. Применялась система лазерной навигации, принцип работы которой заключался в следующем.  После старта звездолета и выхода его за пределы Солнечной системы, он лег практически на прямой заданный курс. С Земли, вслед улетающему кораблю точно через 24 часа, посылался мощный короткий лазерный импульс. Скорость света имеет строго определенную скорость в космическом пространстве, поэтому световые посылки следовали через равные расстояния друг за другом. Каждый импульс имел свой закодированный номер. Таким образом, звездолет двигался практически по прямой линии в луче маркированных лазерных импульсов, следовавших в космосе через равные расстояния вместе с кораблем. Лазерный луч незначительно расходился, превращаясь в цилиндр калиброванного пространства вокруг звездолета, двигающийся в попутном направлении со скоростью света. Можно сказать, что корабль использовал лазерное наведение на цель. Вначале лазерные импульсы достигали звездолета и обгоняли его практически через сутки, а по мере набора скорости - все реже и реже. На крейсерской скорости 0.96 световой, импульсы принимались примерно один раз за двое суток по текущему бортовому времени. Высокая монохромность лазерного сигнала позволяла уверенно принимать его на уровне помех, независимо от изменения длины волны, которое наблюдалось согласно эффекту Доплера. Навигационная система в автоматическом режиме принимала лазерные импульсы, и это была,  практически единственная, система, которая  точно определяла место нахождения экспедиции в межзвездном пространстве, время полета и время, прошедшее на Земле, и другие навигационные параметры. Одновременно, прием лазерных импульсов подтверждало прохождение других радиосигналов с Земли через космическое пространство, что косвенным образом свидетельствовало о возможности обратной связи с Землёй.  Определяя с высокой точностью направление, откуда следуют сигналы, можно было ориентировать антенну и лазер связи в направлении Солнечной системы. Таким образом, звездолет двигался к цели вместе со своей «навигационной системой». Предполагалось, что при возвращении на Землю луч маркированных лазерных импульсов обеспечит звездолёту возможность взять правильный курс обратно. 
Искусственная гравитация плавно снизилась и вовсе исчезла. Пришлось экипажу пристегнуться ремнями к креслам. Чувствовались небольшие толчки, пилот стабилизировал положение звездолета. Командор опять почувствовал чувство голода. Но вторая группа еще не закончила процесс выхода из криоанабиоза, и кормить аварийную группу было пока некому.

- Господин Величко, пока вы свободны, прошу обеспечить команду  аварийным пайком питания и тонизирующим напитком, – распорядился Командор и добавил, – доктор Шен, дополнительно выведите из криоанабиоза астрофизика Джоржа Зархи.
-
С прибытием подкрепления работа оживилась. Командор пригласил заместителя Оливера Требо к себе в каюту  и кратко информировал его о ситуации. Особенно обратил внимание на необходимость создания нормальной психологической обстановки в коллективе.

- Я хочу создать две рабочие группы, – продолжил беседу Командор. – Вам поручаю выяснить причины аварии, обследовать состояние корабля и дать предложения по ремонту. Сам я займусь изучением ближайших окрестностей космоса. В ваше подчинение поступают: бортэнергетики Давид Тейлор, Риккардо Ден и Иван Касьянчук, инженеры-ремонтники  Ефим Шафар и Ян Трембовольский, а также бортэлектрик Ганс Шварцкопфф, бортинженер Жан-Жак Бреффо, электроник Эндрюс Люден. Я работаю с астронавигаторами, программистом, связистом и пилотом. Потом к вам присоединиться астрофизик Джорж Зархи. Для предложений у Вас не более суток.

- Администратор Любовь Иваненко с её людьми и Леонид Королевич обеспечат питание, быт и безопасность.  Врач и психолог будут наблюдать за здоровьем группы. Приступаем...
Командор вновь занял своё место на посту управления и по громкой связи объявил о новом распределении заданий.

Оливер Требо собрал своих  подчиненных в ремонтной мастерской. Бортэнергетик Тейлор подробно рассказал о происшедшем за последние восемь часов. Особенно он остановился на информации по ионизатору и термоядерному двигателю. Еще раз проанализировали записанный осмотр внешними телекамерами. Наметили места, которые необходимо было уточнить при повторном визуальном обследовании. Постепенно Оливер Требо полностью вошел в курс дел и мог приступить к активной работе. Начали второй сеанс осмотра мачты ионизатора с помочью телекамер. Инженерам-ремонтникам стало понятно, что без выхода в открытый космос не обойдется. Ян Трембовольский и Ефим Шафар изучали кадры телекамеры и мысленно уже продумывали свой выход в космос. На скорости 255 км в секунду они этого еще не делали.

Бортинженер Жан-Жак Бреффо занялся расчетами на  компьютере. Учитывая состояние мачты ионизатора, было необходимо прибросить, какие перегрузки она может выдержать. Данных для анализа, естественно, не хватало, но ориентировочный просчёт был необходим, как воздух. Бортэнергетик Риккардо Ден и бортэлектрик Ганс Шварцкопфф с помощью второй телекамеры пытались выяснить состояние силовых высоковольтных кабелей. Иван Касьянчук тестировал сверхпроводящие магниты. Давид Тейлор отправился на отдых, он работал уже более девяти часов.

 Программист Владимир Жуков изучал алгоритмы работы ЦБК и старался уже сейчас определить те модули программ, в которые нужно будет вносить изменения. А возможен ли дальнейший полет в автоматическом режиме? Система лазерной навигации не работает.  Как бы то не было, нужно готовиться к более сложному ориентированию по ближайшим звездам. Необходимо ввести в ЦБК их точные координаты.
-
Наконец была готова компьютерная карта звездного неба. Её можно было просматривать на дисплее компьютера в стереоскопическом виде. Компьютер еще продолжал работать, определяя расстояния до ближайших обнаруженных объектов, просчитывал угловые направления на объекты и производил еще массу всяких вычислений. Они могли быть востребованы астронавигаторами, а также быть использованы в системе автоматической навигации по звездам. Компьютеры также исследовали спектрограммы объектов, и сравнивали их с известными объектами в картотеках, оценивали вероятности совпадения, давали рекомендации.
 
После информационного совещания с вновь прибывшими членами команды, включая астрофизика Джорж Зархи,  приступили к изучению карты. Учитывая обстоятельства, начали с направления, обратного курсу звездолета. Астронавигаторов, в первую очередь, интересовала причина аварии звездолета.

- Вот он, неопознанный компьютером объект! – воскликнул электроник Эндрюс Люден. – Его размеры впечатляют! Мы еще не успели от него удалиться, и поэтому он занимает четвертую часть просматриваемого звездного неба.
Казалось, что этот участок завешен большим черным одеялом с небольшими дырами, через которые иногда просматривались звезды, видимо наиболее яркие. Визуальный контроль этого пространства в оптическом спектре ничего не дал. Просто наблюдался большой участок неба с очень редкими звездами. Видимо и навигационные лазерные импульсы не смогут преодолеть это пространство.

Переключились в инфракрасный спектр. Теперь объект напоминал большое бледное облако, через которое просматривалось намного больше звезд. Значит, инфракрасные лучи поглощались значительно меньше. Уже на экране дисплея была заметна неравномерность его плотности, что и придавало ему образ облака. Астрофизик Джорж Зархи попросил спектрограмму объекта. Спектральные линии показали наличие в нём достаточно много элементов, - и водород, и гелий и более тяжелые элементы.  Однако сами спектральные линии были какими-то невыразительными. Их амплитуда сильно различалась в зависимости от наблюдаемого участка.
 
Да, компьютер не мог  идентифицировать этот объект по картотеке. – Задумчиво произнес астрофизик Джорж Зархи. После паузы он добавил. – Я на Земле не наблюдал таких объектов. Не помню в звездных картотеках подобного. Если это пылевое межзвездное облако, то почему спектральные линии такие нечеткие. А по размерам его можно отнести к небольшому по космическим масштабам пылевому облаку. Плотность, однако, должна быть выше. Перед стартом звездолета этот участок звездного неба изучался достаточно подробно самой современной техникой с Земли и с пределов Солнечной системы. Если бы было зафиксировано даже небольшое пылевое облако, полет был бы невозможным. Предлагаю проанализировать полёт звездолета на всем протяжении пути. Не встречалось ли подобное ранее.

Джорж Зархи коротко доложил Командору о результатах работы своей группы и  попросил программиста Владимира Жукова более подробно изучить «историю» полета. Программист понял задание и вновь углубился в компьютерные журналы.
-
Повторный, более тщательный, телевизионный осмотр мачты принес много дополнительной информации. На многих элементах её ажурной конструкции были обнаружены оплавленные   участки, раковины и трещины. Силовые кабели были порваны и их концы торчали в разные стороны от мачты. Когда корабль вращался, создавая искусственную гравитацию, этого не было заметно. Жан-Жак Бреффо оставил надежду провести расчеты прочности мачты, слишком много неизвестных принесли последние наблюдения. Оливеру Требо становилось все более понятно, что маневрировать с поврежденной мачтой ионизатора слишком опасно.  В любой момент она может сломаться, и тогда последствия будут непредсказуемыми. Укрепить мачту было нечем, да и слишком хлопотным было это дело. Оставался один выход...
-
Администратор Любовь Иваненко прибыла к Командору с предложениями по распорядку работы и отдыха персонала, режима питания. Учитывая напряженность работы, было предложено усиленное питание. Командор согласился с этим  и  разрешил Администратору объявить по кораблю режим работы. По расписанию получалось так, что между сменами работы и отдыха все собирались в кают-компании   для очередного приема пищи. Первый сбор был объявлен через два часа.
-
- Я готов доложить «историю» полета, – заявил программист Владимир Жуков. Члены их группы собрались у монитора компьютера со звездной картой.

- На протяжении почти всего полета ЦБК практически не вмешивался в работу автопилота. Периодически включался и выключался термоядерный двигатель для поддержания заданной крейсерской скорости. Автопилотом проводились незначительные корректировки курса, в десятые доли градуса, с ориентированием на звезду в заданном секторе Галактики. Только один раз, примерно на 52 парсеке от Солнечной системы, ЦБК обнаружил, что полет корабля будет проходить в опасной близости от небольшой звездной системы. Во избежание возможных неприятностей, была отдана команда плавно отклониться в сторону на 4 градуса. Через 2 парсека пройденного пути курс был восстановлен. Никаких замечаний по поводу работы двигателя и другого оборудования не отмечено. Этот маневр прошел в штатном режиме.
 
- Теперь мне все понятно! – почти как «Эврика!», воскликнул астрофизик Джорж Зархи. -  Во время наблюдений из Солнечной системы, обнаруженный нами объект был за звездной системой. Излечение последней не позволило его обнаружить. За время нашего полета, положение объектов во Вселенной изменилось. Корректировки привели к тому, что мы вышли на этот объект прямо по курсу.
 
- Совершенно понятно, - продолжал Джорж Зархи, - что обнаруженный объект является облачком межзвездной пыли. Его плотность и небольшая «толщина» вдоль курса нашего полета, дают такую невыразительную спектрограмму. Естественно, «Опыта» ЦБК не хватило  для того, чтобы определить его как пылевое облако. Слава Богу, что его «мозгов» хватило на то, чтобы включить аварийное торможение! Попадание в это облачко на крейсерской скорости неминуемо привело бы в термической катастрофе. Наш корабль за несколько десятков минут превратился бы в небольшую звездочку! И масса пылевого облачка увеличилась бы на массу нашего корабля!


- ЦБК немного ошибся, о причинах ошибки нам уже высказывал свои предположения Владимир Жуков. Я склонен согласиться с его мнением, – продолжался монолог Джоржа Зархи. – Мы не успели затормозить до скорости 12 км в секунду. На этой скорости корпус звездолета и мачта выдержали бы термические нагрузки. Но звездолет вошел в облачко на скорости около 1500 км в секунду, отражателем вперед. Работающий термоядерный двигатель «прожигал» в  облаке канал, отбрасывая пыль с курса. На корпус корабля воздействие пыли было минимальным, к тому же он имеет термозащиту. Но после корабля возникали завихрения раскаленной пыли, которые обрушились на мачту ионизатора. Вот она и не выдержала. В первую очередь был разрушен излучатель ионизатора и крейсерский двигатель «заглох». К счастью, к этому времени вы уже «проскочили» облако. Обломки мачты и излучателя не могли повредить корпус и навесное оборудование, так как мачта находилась сзади по ходу движения. Но процесс торможения не был доведен до конца. Поэтому мы и летим сейчас со скоростью около 255-ти км в секунду. К великому сожалению, приходится констатировать, что термоядерный двигатель мы потеряли... Но все равно, нам крупно повезло...
-
 Теперь больше всего интересовала обстановка по курсу звездолета, она согласно карте звездного неба, была впечатляющей. Корабль приближался к одному из «заселенных» секторов  Галактического вихра. 

- Без сомнений, это один из плотно «заселенных» секторов Галактики. Посмотрите, сколько ярких звезд, - восхищался астронавигатор Анатолий Линчик, и добавил. – Красивое зрелище. Жаль, что до конечной цели путешествия далековато. 

Астронавигатор  Людмила Величко насчитала около 30-ти ближайших звезд. Они располагались в конусе 90 градусов по курсу. На первый взгляд, звезды были похожи друг на друга, и находились как будто на одном расстоянии, только яркость их была различной. На как подсказывал опыт, это бывает только первое впечатление. На стереоскопической карте было понятно, что они удалены на разные расстояния. Расстояние до ближайшей из звезд было порядка 15 млрд. км, а до наиболее удаленной – 120 млрд. км.   Необходимо было подробно  исследовать их на предмет наличия планетных систем. Работы предстояло много.

- Командор, мы больше не получаем лазерных импульсов с Земли. - Очередной неприятной новостью стал доклад инженера связи Валентина Величко. – На текущей скорости мы должны были получать лазерные маркированные импульсы ежесуточно. Либо мы отклонились от заданного Землёй курса, либо что-то экранирует импульсы. В работе аппаратуры связи я уверен на все сто процентов.
 
- Значит, не все неприятности закончились, – подумал Командор, но промолчал, просто приняв доклад Величко к сведению. А программист Жуков отметил про себя, что придется отключать и программный модуль навигации по лазерным маркированным  импульсам.
-
В кают-компанию все прибыли вовремя. Не только чувство голода подгоняло людей, все были уверены, что после обеда состоится не только информирование коллектива, но и некоторый обмен мнениями. Так оно и случилось.

Начал Командор: «Господ Зархи, Требо и Линчика прошу коротко доложить о результатах работы».  А после их информации добавил:  «Видимо, всем понятна ситуация, в которой мы оказались. Нам необходимо выработать план дальнейших действий. Совершенно очевидно, что цель экспедиции – обнаружить внеземную цивилизацию и установить с ней контакт – выполнить нам не представляется возможным. Сейчас речь может быть только о спасении членов экспедиции и информировании Земли о происшедшем... Учитывая ситуацию, нам необходимо экономить ресурсы и энергию. Основная часть людей экспедиции должна оставаться в криоанабиозе... Мы несем моральную ответственность и за себя и за них. Прошу учитывать это в дальнейшей работе».

В общем, дискуссии не получилось. О конкретных планах рассуждать было рано. Нужно было продолжать работы.
 
- Командор, - неожиданно прозвучал голос врача  Хо Шена, - прошу направить на медицинское обследование Клауса Едельмана и Ивана Касьянчука. Согласно  медицинской информации, их психомоторные реакции вызывают сомнения. Возможно, курс реабилитации после криоанабиоза прошел не совсем гладко. Мы с психологом Валентиной Матвеевой должны их обследовать.
 
- Согласен, – коротко ответил Командор и добавил, – группам определить сменность работы, графики представить мне. Через час я буду отдыхать. Руководство работами возлагаю на заместителя Оливера Требо.  По местам...