Дом на скале 3

Не смотря на присутствие  тусклых фонарей на паперти маленького островка, царила тьма. Я припарковался у бетонной глыбы, перекрывавшей въезд в нутро обитаемого острова. Справа покоились два оскалившихся, замызганных грязью джипа и безликий седан, напоминающая мыльницу. Мой гладкошёрстный автомобиль отечественного производства не имел агрессивного вида и вовсе был бы незаметен, если б не назойливый свет фонаря прямо над капотом. Слева  ларек, у которого было достаточно оживлённо. Курящая бабушка, подпиравшая своей сутулостью облезлый ларёк,  пускала дым вслед прохожим, а прохожие не обращая внимания на дымящуюся бабушку, торопливо скрывались в вечерней мгле.               
Температура воздуха плюс пять, а на часах ровно девятнадцать.               

Женщина в брюках и кожаной куртке шла прямо ко мне – её взгляд скользнул по крыше моего авто и устремился вдаль. Я приоткрыл дверь и тихо, так что бы услышала только она – позвал её. Она села рядом, и я нарочито - медленно поцеловал руку. Приложился с таким чувством, будто ждал этого целования много лет.
Вы пунктуальны – сказала она, не скрывая радости.
Её улыбка бодрила и без того  возбуждённое встречей настроение. Эта первая встреча, как выяснилось позже, была и первым свиданием. С этого вечера всё и началось. Встреча произошла у всех на виду и ни кем не была замечена. Во всяком случае, целуя руку,  я даже представить, не мог, что где-то рядом может находиться чей-нибудь недоброжелательный взгляд. Ни каких мыслей по этому поводу. Всё хорошо. Всё замечательно.

Мы выехали на дорогу имеющею  лишь одно направление и вынуждены были ехать в этом направлении, которое щедро предоставил осенний вечер, а может быть и сама – судьба. Мы двигались в сторону другого захолустья, расположившегося в нескольких километрах. Все населённые пункты в этом туманном местечке имели некую привилегированную обособленность. Думаю, что можно, назвать привилегией отстранённость от мятущегося мира и налогового бремени. В настоящее время не каждому удаётся поселиться на Краю Света. Среди местных были желающие покинуть родину, а уезжали в основном молодые в поисках лучшей жизни, но среди них было немало возвращенцев. Край Света приходился в пору людям имеющим желание побыть в одиночестве и поразмышлять о вечном.
Разумеется, и здесь были свои особенности – одна из них это бездорожье. Плохая дорога позволяла нам ехать медленно и наслаждаться присутствием невидимых, но ощутимых вибраций. Я то и дело смотрел на неё, покачивал головой, как бы соглашаясь с озвученными мыслями, и говорил, не размыкая уст – «как же долго я тебя ждал, как же долго искал встречи с тобой, если б ты знала», а она продолжала, и всё улыбалась, посматривая на меня с интересом.

Мы объехали вокруг двухэтажек с горящими окнами, вокруг суеты, скрывающейся в скучившихся домах. Вокруг улиц и переулков, столбов с фонарями, излучавшими неуютный фиолетовый свет, прохожих  идущих домой или в гости, а она всё говорила и говорила, и голос изредка пресекался короткими паузами и смешливым – хм. Её – «хм», было таким мягким и вопрошающим, а порою наивным, и таким детским, что я ощущал себя старше своего возраста и это обстоятельство смущало.
Она утверждала, что романтизм ей чужд и что она не доверяет встречающимся признаниям в любви. Я не знаю что такое любовь – сказала она – и мне кажется, что я никогда никого не любила. Окружив себя непроницаемым пространством, она не впускала в свой мир ни кого.  Хотя попытки нарушить границы пространства предпринимались много раз, и некоторым удавалось занести ногу или сделать шаг или даже два в её мир, но не более того и всякий раз не имели успеха. Поклонники, как правило, имели несгибаемый хребет и были по её словам неаккуратны во всём.
Она сидит рядом. Я улавливаю тонкий запах, которого не знал раньше и нескрываемый интерес к происходящему. Она говорит, и мне приходится, поддерживать изрядно наскучивший разговор и испытывать приятное общество той самой, – о которой мечтал без всякой надежды, которую я первый раз увидел более десяти лет назад, здесь – на Краю Света.

Как оказалось в этом неуютно-уютном краю тоже бывают светлые ночи насыщенные счастливыми минутами.
Я хочу поговорить с вами – эти слова не были услышаны. Слова пропали, так, как пропадает капля воды в море.  Я хочу поговорить с вами – звучало как некая уловка, скрывающая совершенно очевидный смысл и она это понимала.
Я был доволен, мне не пришлось, изображать малоопытного писателя, как предполагалось, и каковым я был на самом деле – ищущего литературный образ женщины. Не пришлось, убеждать спутницу в том, что без её помощи мне не разобраться в психологическом устройстве предполагаемой героини.
Интерес, однако, был и к героине, но интерес этот затмевала действительность. Желание узнать её мнение имело значение, и даже было важным, но стоит ли сейчас?.. Откуда она может знать, отчего появляются болезненные чувства, и в каком, органе они рождаются? Не знает, что такое любовь? Знает наверняка, даже её небольшой опыт имеет значение.

Поговорить я хотел – это правда, и не только поговорить – и это тоже, правда. Моё не услышанное – «я хочу поговорить с вами» – вовсе не уловка, скорее причина для того, чтобы поцеловать изящную ручку и убедиться в том, что я ещё не умер, что чрезмерное одиночество можно преодолеть и что чувства это вовсе не уловка. Если это любовь, то она теперь, как действующее время года – существует для меня в настоящем…

Она говорила о дружбе, о том, как люди должны сообщаться между собой о добре человеческих отношениях и ещё о чём-то важном и не имеющим никакого значения в настоящий момент. Отчасти она была неправа, как это бывает когда тема не исчерпана, вернее – неисчерпаема, сколько не трудись. Беспокойно стучало сердце.  Я был уверен, что её мысли были заняты другим предметом и свернул с дороги на грунтовку. В тёмной ложбине двигатель прекратил своё мягкое урчание.

Её маленькая ручка, освободившись от назойливых приставаний губ, утонула в моей руке. Я целовал лицо и мелодия, сквозь которую отчётливо слышался шум шелестящей волны, уносила нас в открытое море.