Капитан

        Год 1976. Сахалин. Залив Терпения. Вся команда сейнера во главе с капитаном гуськом поднимается к нашему экспедиционному домику. Входя, каждый молча ставит бутылку водки. Визит их во время путины мне не понятен. Что-то не так.
         После второго стакана капитан, глядя в стол сказал:
начальник, возьми рыбу.

        За столом стало тихо. Предупреждая мои возражения:

ты всегда отказывался, а сейчас возьми. Бочки дам, соль. Покажу, как надо солить, возьми сколько можешь.

        Рыбы было полно в магазине, готовой, дешевой. Моя команда не браконьерила, хотя имела все возможности. Остерегались не размеров штрафа за хвост кеты или горбуши, а немедленного увольнения. Но я не представлял, куда девать такое количество рыбы. Съесть ее невозможно. В Ленинград на самолете тоже много не увезешь.

      Капитан налил себе полный стакан. Выпил. И продолжая глядеть в стол, опять заговорил.

-Третий улов в море выбрасываю. Завод перегружен, не принимает. Просил, возьмите хоть на звероферму. Нельзя, говорят, зверей красной рыбой кормить. А выбрасывать можно? Холодильников-то у меня нет.

        Я посмотрел на красные потрескавшиеся руки рыбаков и вдруг понял, почему они пришли. Терпение сменилось отчаянием.

        Вся команда осталась ночевать в нашем доме. Благо место было. Ночью капитан меня разбудил. Отвези на сейнер. Там один вахтенный. Салага. Похоже, шторм начинается. Уговоры остаться до утра не помогли. В кромешной темноте я подвел экспедиционный катер к сейнеру. Волна уже разгулялась приличная. Пытаясь ухватиться за штормтрап, капитан сорвался. Чудом я успел схватить его за куртку. Потом он сам перевалился в кокпит.

-  Давай обратно. Видишь, что творится!
-  Нет, мне надо на сейнер.

        Проклиная все и вся, я забросил конец на сейнер. Кое-как подтянулся и пришвартовался. Капитан мне не помогал, сидел молча. Вахтенный конечно спал. Растолкали, послали на палубу крепить все что можно. Капитан переоделся, вытащил из шкафчика несколько бутылок водки, стаканы. Я еще не пришел в себя от пережитого ужаса. Он только что мог утонуть в штормящем море, и виноват в этом был бы я. Водка меня не брала, а капитан заметно пьянел.

- Слушай, сейчас снимемся с якоря и пойдем в ковш. Катер возьмем на буксир. До Поронайска нам не дойти. Что я мог возразить - местные условия он знает лучше всех моих знакомых.

         Поднявшись в рубку, капитан вцепился в штурвал и повел сейнер к берегу. Вдруг он издал какой-то странный звук и стал беспорядочно крутить штурвал. Сквозь рычание и всхлипывание я разобрал слова:

- Я его все равно собью! Собью гада!

         Сейнер стал лагом к волне. Вахтенный обхватил капитана руками, оторвал от штурвала и потащил в кубрик.

- Подержи штурвал! Подержи, я сейчас!

Вскоре он вернулся в рубку и, вглядываясь в темноту, сказал:

-  Уложил на койку. С ним это бывает. В войну капитан был летчиком-истребителем. Сбил сколько-то там самолетов. Но одного не хватило до Героя. А так орденов у него до пупа. Чуть не весь набор. Вот перепьет и путает сейнер с истребителем. Все еще воюет. Золотой мужик. Но ни семьи, ни кола, ни двора. Он здесь и живет на сейнере. Начальство его не любит за характер независимый. Пакостит постоянно.

        Я спустился в кубрик. Капитан спал лицом к переборке. Седые волосы резко контрастировали с красно-бурой шеей. Без теплой куртки и прочей амуниции он казался очень маленьким. И очень обиженным.