Такие вот пироги...

 
      В беседке  моей, исповедальне, на сегодня намечена небольшая встреча, своего рода  шахматный блиц-турнир.  Я выступаю в роли третейского судьи.  Стороны – давние друзья-приятели, учителя пенсионеры Игорь Иванович, бывший математик, по школьному прозвищу - уважительно Игрек и Павел Афанасьевич, языковед, тоже с приставкой - Фет. Полные противоположности, но, как известно, такие фигуры и притягиваются  по определённым физическим, умственным и житейским законам.
      Оба интеллигента  советской формации, того периода, когда школьное образование в бывшем уже, к сожалению, Союзе, считалось лучшим в мире. Приятели и по работе, и в личной жизни были на виду и в фаворе. Их ученики блистательно выступали на школьных, районных и краевых олимпиадах. Многие избрали профессии любимых учителей и уже сами преподают. Короче, корни пустили крепкие. На встречи выпускников разных лет их  всегда, как почётных гостей, приглашают. Рады им. Да и те не меньше: бодрящие встречи  посылают положительный импульс.
      Что ещё добавить? Различие во внешнем облике тоже поразительно. Игорь Иванович смахивал на певца Розенбаумана: также был лыс, но с бородкой и с моржовыми, запоминающимися усами. Полноватым и неуклюжим стал с годами. Но, невозмутим, как и прежде. Флегматик по натуре.
Павел Афанасьевич здорово стал походить на писателя Аксакова, после того, как отрастил подобие бакенбард. А подбородок его украшает сейчас шикарная седая шотландская бородка. Был и остаётся неугомонным, энергичным и подвижным, как ртуть.
       Это в последнее время они стали так, образно говоря, обрастать.  Чудят на старости,  навёрстывая упущенное время. Имидж меняют.
Оба - заядлые шахматисты, любители природы, острых ощущений, а, значит,  и тяги к жизни. Ровесники, которым далеко за семьдесят, но - головы - то светлые… и на здоровье особо не жалуются.
        Разговор о некоей старости, для них был каким-то архаичным моветоном.  Для каждого из нас, кто моложе их, данный период жизни воспринимается по–своему, чаще с боязнью, как неминуемое наваждение. Им проще. Они уже вступили по Возрастному гороскопу в фазу  одиннадцатой жизни! Условно говоря, Кота! От 70 до 85 лет. Как ни странно,у Кота - игровой возраст.               
        Шахматы ведь тоже к игре относятся, но здесь ещё что-то… Кот – самый спортивный знак из всех двенадцати. Его азарт, его страсть в борьбе беспредельны. Ему помогает выжить Душа. Она, как утверждают, в процессе заключительной огранки, ещё не готова к смерти. Кота называют мемуаристом. У него зафиксировано просветление памяти на входе в этот возраст.               
        И ещё, хотя они, наши герои, торят дорогу впервые, понятное дело, всё им внове, рассудком-то понимают, а Душа у обоих ропщет, потому как молоды Души их, и нет им временного расстояния и предела. Только вот почему-то  один из них на очередном году преодоления такого Рубикона вдруг впервые  приуныл, а второго год взросления и не потревожил даже. Такие вот пироги.
        Вступление  затянутым оказалось. А как без него? Есть желание   в старой доброй русской традиции рассказ написать. Хотя, какой там из меня писатель. Любитель. Не то что сегодняшние некоторые борзописцы: с пятого на десятое перескакивают со своими "изысками новояза".
        К моему мнению,  друзья-пенсионЭры  пока прислушиваются. Я их жар-пыл и сегодня окорачивать буду, и вожжи полемики отпускать в пределах позволенного.  Пусть вначале выговорятся. В споре, как известно, рождается истина.
        На столе в беседке самовар под парами. День клонился к вечеру. Не жарко и не душно. Недавно дождик  брызнул. Свежо и уютно. Чашки - блюдца - ложки, варенье - печенье и сахар - рафинад. В прикуску, чтоб, если что, подслащивать негатив выплеснутых эмоций. Их должно быть предостаточно. И, конечно же, шахматные часы, чтобы навылет блиц сгонять.
Пора  и время пришпоривать – гости показались. Я на всякий случай  для них полторашку, отменной, домашнего приготовления медовушки припас. Холодной, пенистой, бодрящей, авось пригодится.
        Конечно же, Игрек - математик не был в курсе  нашей домашней заготовки, что я с Павлом Афанасьевичем (Фетом) ему подготовили. Дух его укрепить надо, дабы, согласно латинскому изречению "В здоровом теле – здоровый дух, великое благо" - не исчезал у него,но пульсировал с перебоями.
После приветствий и крепких рукопожатий - давно не виделись, присели.
 - По какому случаю-событию такая ещё сервировка?  - хмыкнул скептически   Игрек,
 - Так я же тебе говорил,- перебивая его дальнейшую тираду,- вставил свою реплику  Фет,- за жизнь поговорим. Блиц на вылет сыграем. Хозяин твоего любимого чёрного  цейлонского чая заварил.
 - Жизнь близится к закономерному концу, а вы чаепитие устраиваете…опять скептически хмыкнул Игрек.
        Перчатка спора - раздора была брошена, как вызов. Пока я разливал чай, гости успели обменяться язвительными для их возраста колкостями, и я тут же приступил к своим обязанностям третейского судьи.
  - Стоп, стоп, если дискутировать, то давайте определим тему. По каким точкам пройдёмся, чтобы не распыляться? Поконкретней, так сказать!  – предложил я.
        Мне и Павлу Афанасьевичу надо было завести и  дать возможность Игорю Ивановичу, выговориться, выплеснуть накопившийся негатив, всячески, в рамках разумного, провоцируя приятеля на пространное выступление.  Подзадорить – подогреь, что нам  на этот раз  и удалось.
        Флегматик зашипел, как самовар, зафыркал, а потом выдал озабоченно:
   -  А как вам спится и что вам снится, друзья мои? Мне вот... Преследуют меня, друзья мои, два сна, которые повторяются с  временной закономерностью. Связаны они… с пивом. Один сон - явь, вспомните нашего директора школы: вышел из пивбара. Упал на колено, привстал, друзья помогли. Только и успел сказать: "Как - то неудобно получилось. После кружки пива. Что ученики, если заметил кто, подумают"? И всё – нет человека. Тромб оторвался. 
    - Второй – тоже явь. Инсульт у нашего коллеги Ивана Петровича, биолога. Закупорка сосуда - и его счастливое выздоровление. Неделю в реанимации безнадёжным считали, обездвиженным был. Случай или судьба? Пришли проведывать, спрашивают: "Чего Душа просит", А он им, губами шевеля:"Пивка бы"!-Помните?!Представляете! Литр вкатил в себя, залпом. Отдышался, встал и пошёл! Просвет в сосуде видимо расширился, и тромб проскользнул или рассосался - человек жив!
      - Вот к чему эти сны? К пиву - алкоголю, сами знаете, равнодушен, мигренью-давлением не страдаю. Друзей и в жизни, и в Интернете предостаточно. В прочие химеры не верю. Вот разве в Нумерологию...               
      - Может намёк - знак свыше? Ангелы предупреждают? Вещие сны или случайные, но, знаете, навязчивые... Не захочешь, да призадумаешься... Я не светило в медицине, чтобы утверждать те два случая с точки зрения науки, но они ведь в жизни были, на памяти свежи, так сказать»… - он на миг замолчал.
        И переключился сходу на другую тему... сегодняшнего бытия нашего... А бытие, по Марксу однако, Карлу, определяет сознание, а сознание-то понимает, что бытие идёт с напрягом: сегодняшние санкции, наглая коррупция - мелочь, по сравнению с тем, что порою в умах творится. Да и поднадоела уже такая затянувшаяся неопределённость. Куда идём? Зачем? Каким курсом? Какова наша главная национальная  идея?! Глобализмом пахнуло на нас, как свежим ветром, от его слов! Эк, куда завернул, куда повело. 
 
               
 
        И уж тут под его горячую руку, которой он вдруг стал размахивать так неожиданно, словно с мелом у доски, лучше  не попадать: возведёт в корень третьей степени и с минусом оставит! Он так устроен. Ему, уж так повелось, хоть раз в году, а "встрепенуться" надо, чтобы пар выплеснуть.
      - Жизнь,- как подметил великий  Пифагор,- подобна игрищам, иные приходят на них состязаться, а иные торговать Родиной  (это сейчас) и товаром, а самые счастливые – смотреть!А надо бы вкалывать, как те же немцы, к примеру,- выдал он поучительно. Мы недоумевая переглянулись.       
       Ну, а когда уж по текущим житейским проблемам прошёлся, то мы ему, солидарно поддакивали и подбадривали,  даже местами вставляли "одобрямс  и  поддерживамс", пока наш Цицерон окончательно не выдохся, и не потянулся за чашкой.               
        Отхлёбывая крепкий ароматный чай, после такого неожиданного для себя пространного  и откровенного спича, что бывало с ним, подчеркну, крайне редко, он уже косился на нас подозрительно: не наплёл ли чего лишнего.
        Мы тоже придвинули чашки. И, словно ивановские водохлёбы, подливали себе.   Я даже забыл о медовушке. Чаёк был действительно хорош! В закатном воздухе, наэлектризованный пыл Игоря Ивановича, вдруг куда-то исчез, и друзья вспомнили о шахматах.               
        Я зажал в руках две пешки и вытянул перед ними кулаки. Белые достались Игреку. И началось. Пятиминутка, это не каждому по пять минут выпадает, а в общем... по две с половиной на игрока. И часы заговорили. Фигуры, как живые, заметались по доске, слетая с неё. Смешались в кучу кони, пешки… слоны, ладьи.      
        Противники держались проторённых путей, Знали дебюты досконально, и первые пятнадцать ходов шли как на автопилоте. Конечно же, дальше и ошибались, и досадливо кряхтели и, не скрою,  вздыхали. Игорь Иванович поглаживал да похлопывал лысину, словно подгоняя мысли, а Павел Афанасьевич дёргал на подбородке холёную шотландку и, как Хоттабыч, тибидохтал что-то себе под нос. Соперники разнообразили арсенал дебютов.               
        Промелькнул и королевский, и ферзевый гамбиты, поиграли на нервах испанской, удивили сицилианской… Игра сопровождалась (что мной не возбранялось) репликами и именами великих шахматистов от Морфи до Алёхина и Капабланки.Таль, Спасский тоже присутствовали… А вот и Магнус Карлсен с Сергееи Карякиным прозвучали, заключая логическую цепочку в хронологическом порядке.               
        Так они, подзадоривая друг друга, и сражались. Спортивный накал был весьма высок: итог первых четырёх партий - два выигрыша и два проигрыша у каждого. Всё должна была решить пятая партия.
        Я предложил передышку и, пока друзья прогуливались по саду, выставил на стол компромиссную медовушку. "Где же ты раньше был-то!? – воскликнули они, увидя её, - Тонус повысить - самый раз!"
       Глаза у пенсионеров довольно сверкнули. По чашке-другой приняли на грудь. Знали, что голова будет ясной, а вот ноги… А что ноги? Никакого значения для последней партии не имели. Не отбивать же ими  чечётку. К тому же, я добавил каждому время, и решающее сражение началось.
        Я знал, что Павел Афанасьевич, по нашему сценарию, должен был проиграть, дабы закрепить боевой пыл, дух, настроение своему товарищу. Как известно, за битого двух небитых дают. Отыграется в другой раз.  И как он ни пытался сопротивляться, разгром был полным. Опрокинутый король белых(!!!) на шахматной доске – впечатлял своей покорной безысходностью.
        Игорь Петрович был доволен таким финалом. Его настроение изменилось в лучшую сторону. Жизнь вновь заиграла, как выразился он, радужными красками. А вещи сны его забылись нами, да и им тоже, сразу и напрочь.
         Если бы... Если бы он ещё приоткрыл потаенную дверцу Души своей. Ах,если бы...