ПРЕДИСЛОВИЕ.
Долго я не мог приступить к письменному изложению своих впечатлений от посещений Святой Горы Афон. Не мог по той простой причине, что, как говорится, «большое видится издалека». Вот потому я не мог начать писать – не складывалось общего впечатления от Афона. Это все равно, что смотреть на камень и не видеть горы, да к тому же не понимать что она только часть громадной цепи гор. Поэтому нужно отойти на некоторое расстояние, чтобы увидеть всю гору, а еще подальше и всю цепь гор.
Вот прошло почти три года с того момента когда я впервые ступил на благословенную землю в порту Дафни, и только сейчас я наконец-то смог хотя бы начать описывать свои впечатления от поездок на Святую Гору. Раньше не мог. Чувства и мысли настолько переполняли меня, что казалось на бумаге они буду простыми, безыскусными, не смогут передать всю полноту переживаний и глубину впечатлений от Афона. Контраст между пережитым и написанным был очень велик. Кроме того, в духовном измерении все исчисляется не километрами и не количеством, но глубиной пережитого, и порой нужно время для того чтобы оценить по достоинству то, с чем тебе пришлось встретиться. И так часто бывает, что краткая встреча, всего два-три слова сказанные мимоходом, с годами обретают все больший и больший смысл, а что-то, напротив, с годами выветривается, постепенно забывается, как бы значительно оно не казалось в момент своего свершения. Сейчас я начинаю понимать, что мне с одной стороны не хватало решимости начать писать из-за невообразимой величины описываемого, с другой – хотелось посмотреть, что же останется в памяти, не «выветриться» со временем.
Итак, я решился писать об Афоне, поэтому стоит немного сказать и о самом способе повествования. За основу я решил взять мою первую поездку на Афон. Почему? Ответ прост: тогда все было вновь, и я испытывал самые сильнейшие впечатления. Я смотрел вокруг широко раскрытыми глазами, старался все впитать в себе, вобрать и запомнить, запечатлеть навсегда в сердце. В следующую же поездку многое уже было знакомым, известным, ожидаемым и поэтому произвело впечатление только то, что увиделось впервые. Вот поэтому я решил за основу сюжета взять свое первое путешествие и походу дела добавлять в него эпизоды из другого паломничества. Во время работы над этим очерком, я использовал свои записи, которые делал во время поездок, но постепенно стало очевидным, что то, что на Святой Горе казалось совершенно ясным и понятным при переложении на бумагу потребовало некоторых комментариев, поэтому пришлось лезть в справочную литературу. Так появились некоторые исторические и географические экскурсы.
И вот еще что хотелось бы добавить. В наш стремительный и информационный век мы редко делимся друг с другом чувствами и переживаниями. Мы перестали воспринимать мир через систему художественных образов, а только передаем (отправляем и получаем) друг другу информацию. Нас все чаще называют не людьми а «пользователями, потому что мы чаще пользуемся чем-то, но не владеем, не овладеваем и не сохраняем в себе «навсегда», а попользовавшись, выбрасываем. Да и друзей мы чаще не приобретаем, а пользуемся ими; не дружим, а пользуемся дружбой. Можно даже обобщить и сказать, что мы не живем, а «пользуемся» жизнью.
Вот мы и говорим: «наступил вечер», «наступила ночь». Хотя еще какие-нибудь 80 лет тому назад, в начале ХХ века, говорили: «спускается сиреневый и кроткий вечер»; «дотлевал оранжевый закат»; «густела ночь лиловая». А в XIX веке: «ночь приближалась и росла, как грозовая туча»; «едва прозрачный сумрак ночи»; «торжественно и царственно стояла ночь» . Поэтому часто, в попытке описать что-либо исключительное, мой слог замирал в невыразимой муке литературного бессилия. Я не знал как передать свое впечатление или описать происходящее не как информационное сообщение, но художественно, через образ и поэтичность выражения. И вот, совершенно неожиданно мне попалась книга нашего замечательного писателя Бориса Зайцева «Афон».
Борис Константинович Зайцев (1881-1972) – видный прозаик начала XX века и один из крупнейших писателей русской эмиграции. Зайцева справедливо считают основоположником новой религиозной прозы в эмиграции. Он – уроженец города Орла, что нам особенно приятно и как бы роднит его с нами, путь и совсем в малой степени; провел детство в окрестностях Калуги и часто проезжал в двух-трех верстах мимо знаменитой Оптиной, но, к сожалению, ни разу там не был. В эмиграции он в 1927 году совершил паломничество на Афон, пробыл там две недели, много путешествовал по Святой горе и в 1928 году выпустил книгу свои путевых впечатлений.
Зайцев поразил меня не только глубиной мысли, но и красотой слога. Мне никогда не сказать так: «Белокаменный храм, белый туман, стоявшей на скитском дворе, окруженном четырехугольником тоже белевших зданий, белый и пышный жасмин, отягченный каплями влаги, все слилось для меня в главное ощущение этого места: тишины, некой загадочности и белизны». Или вот так: «Таинственные, как бы апокалипсические сияния вспыхивали за Афоном. Когда спускались мы к скиту, море кипело белой пеной у прибрежья, Афон был нестерпимой синевы в тайном венце молний». Вот я и решил в каких-то особенно важных местах использовать его описания, которые как нельзя точно, по моему мнению, передают и само место, и то впечатление, которое оно производит.
Ну и наконец, несколько слов о самом названии. Первоначально я хотел назвать эту книгу «Неожиданный Афон», но оказалась такое уже есть. Почему «неожиданный» Афон? По моим наблюдениям это самое точное слово, характеризующее состояние паломника первый раз попавшего на Афон. Здесь для него все не так как это представляется дома. Здесь все не то, что ожидаешь увидеть. Я даже заглянул в словари о значении слова «неожиданно»: нежданно, нечаянно, внезапно, врасплох; нежданно-негаданно, непредвиденно, сверх ожидания, паче чаяния, сверх всякого чаяния, чудом, вопреки чьим-либо ожиданиям, представлениям. Все так. На Святой Горе почти все «вопреки чьим-либо ожиданиям и представлениям». Даже сам маршрут паломничества, как его тщательно дома не планируй, будет не таким как на самом деле. Опытные паломники говорят, что поездку можно спланировать только до пристани Дафни, а дальше все будет так, как Матерь Божия решит. Так было и с моими поездками.
Так что можно прочитать много книг об Афоне, просмотреть сотни фотографий и документальных фильмов и все равно оказать пораженным от увиденного, а может даже и не готовым. Борису Зайцеву, в восприятии Афона, по моему мнению, в чем-то было даже легче чем нам, т.к. у него еще свежи были воспоминания о той, ушедшей (для нас уже безвозвратно) Руси. Да и быт того времени почти ничем не отличался от афонского, но нам, «пользователям» XXI века, очень трудно в XIX веке, который во многих местах царит на Святой Горе. Я говорю сейчас о самом простом – быте, но ведь даже самые мелкие, бытовые трудности порой вызывают нестерпимые мучения. Но еще каких-то 100-150 лет тому назад человек той эпохи на эти бытовые «неудобства» просто бы усмехнулся, если вообще бы заметил.
Но нужно еще учитывать, что к этим бытовым «трудностям» прибавляются и духовные испытания. А терпеть, смиряться, послушаться – это самое трудное для современного «пользователя». Ему легче ночь провести на голых скалах без еды, чем выслушать и принять, пусть и кротко сказанное, замечание. Часто физическая усталость от непривычной нагрузки, скудность в пище, несколько бессонных ночей и нервное перенапряжение приводят к тому, что человек «срывается». Происходит это у каждого по-своему и по-разному, но у новичков это случается почти у всех. Не избегают этой участи и люди духовного звания. Иногда им еще труднее, чем мирянам.
И все это происходит потому, что на Афоне все неожиданно, – совсем не так как это представляется здесь в мiру.
Орел
декабрь 2014 - апрель 2017.
ГЛАВА 1. ПРЕДЫСТОРИЯ
Мое воцерковление пришлось на середину 90-х годов. В 1993 году, спустя всего лишь три месяца после убиения монахов в Оптиной пустыни я был там, и даже на вечерней службе читал монастырские синодики. Это было время необычайного религиозного подъема в России. Харизматичное было время. Храмы не вмещали в себя верующих, да и самих храмов катастрофически не хватало. В церковь пришло множество молодых, талантливых и устремленных людей, из них вышли прекрасные священники, монахи, писатели и публицисты. Жажда духовная была необыкновенная. Нам всего не хватало: духовных книг, газет, фильмов, телевизионных передач и т.д., а в церковных лавках торговали только свечками. Но постепенно стали возникать православные газеты, стали печатать святых отцов, пошли передачи по телевидению.
Об этом времени много написано, не буду много говорить, скажу лишь что и я, утоляя духовную жажду, много читал духовной литературы, в том числе и публицистики. В то время на страницах многих журналов и газет, да и на телевидении мелькало имя журналиста Ю.Ю. Воробьевского. Сейчас оно почему-то мало известно современному читателю-прихожанину, а тогда он был весьма популярен. Сегодня его даже активно критикуют за чрезмерное увлечение разоблачением масонства, но я как-то не интересовался подобным; меня в его публикациях привлекла совершенно другая тема. В 1997 г., он принимал участие в открытии журнала «Русский Дом», который сразу вызвал большой интерес в православной среде, читал его регулярно и я. В тот же год Воробьевский совершил свое первое паломничество на Афон (которых, по его утверждению, потом было больше десятка). Впоследствии Юрий Юрьевич описал свои паломнические поездки на Афон в журнале «Русский Дом». По-моему, было это в 1999 году. Вот из этих публикаций я и узнал впервые об Афоне – таинственно-прекрасной, чудесно-загадочной и недостижимо-далекой монашеской республике.
Как мне кажется, в русском человеке всегда живет тяга к далеким «заморским» краям и путешествия к ним. В каждом русском сердце, наверное, живет Садко. Славяне, только что принявшие православную веру, узнали и о Святой Горе Афон. Весть о чудной горе, об ее многочисленных обителях, которых в X веке было до 180, и высоких подвижниках быстро пронеслась по всей России вслед за распространением в ней христиан¬ства и русские весьма рано начали предпринимать туда благочес¬тивые путешествия. Слух о святой жизни афонских иноков доходил и до наших предков и они, наставляемые Богом, оставляли свой дом, покидали отечество и пешком уходили в эту чудесную страну. Так поступи Антипа, житель города Любеча, будущий Антоний Печерский. Кроме него на Святой горе Афонской подвизались еще такие святые отцы Российской церкви как преп. Арсений Коневский, преп. Нил Сорский, преп. Киприан, митрополит Московский, преп. Максим Грек, преп. Сергий Муромский, преп. Иннокентий Вологодский, преп. Афанасий, настоятель Лазарева Муромского монастыря.
Также от этих публикаций загорелось и мое сердце. Но как туда добраться я совершенно не представлял. Это сейчас в интернете есть множество сайтов, которые подробным образом расскажут и распишут пошагово дорогу на Афон. А в те годы надо было встретить только того, кто там побывал, и от него узнать путь-дорожку. И если в Москве был шанс встретить такого человека, то в провинции об этом оставалось только мечтать. Вот такая мечта прочно поселилась в моем сердце. Но она еще больше окрепла после того, как к моему большому изумлению в 2000 году, к нам в город приехал ни кто иной, как сам Ю. Воробьевский! И что самое невероятное с лекцией об Афоне!
Но мой едва вспыхнувший пыл был остужен сообщением о том, что выступать он только перед епархиальным духовенством. Я приуныл т.к. в то время еще был мирянином, но уже в сам день выступления пронеслась весть, что он днем выступит в епархии, а вечером в одной из аудиторий нашего пединститута с публичной лекцией. Вот там я и присутствовал. Было видно, что он очень утомлен от предыдущей встречи, но все равно живо и с интересом рассказывал об Афоне. Это был первый человек, побывавший там, которого я встретил в своей жизни. Он говорил о монастырях, о старцах, об истории Святой Горы, рассказывал про змей, следах языческих жертвоприношений, о пророчествах, о будущем падении Афона и много еще чего, в принципе потом опубликованном им в книге «Наступить на аспида (неожиданный Афон»). Мне тогда очень поразил стиль его рассказа: «как по-писаному говорит», – подумал я тогда. Он выступал около двух часов, и стоит ли говорить в каком одушевлении и внутреннем подъеме я вышел. Я даже пошел домой пешком, так хотелось мне продлить это впечатление. Скажу честно, что тогда у меня не возникло желания побывать на Афоне, настолько это была недостижимая мечта!
А первым кого я встретил, из тех кто был на Афоне, с кем я разговаривал и после встречи с которым во мне возникла уже не мечта, но твердое и горячее желание посетить Афон, был духовник моей сестры, – белгородский священник, отец Сергий К. Когда сестра узнала о моем интересе к Афону, то вспомнила что он ездил на Афон и привела его к нам в гости. Я долго и подробно расспрашивал его о том, как добраться на Афон и тщательно записывал его инструкции. Он говорил о диамонитирионе, называл какие-то неведомые мне города – Салоники, Уранополис, – и они звучали для меня какой-то таинственной и чарующей музыкой. Воодушевленный и окрыленный его рассказом я быстро оформил заграничный паспорт… и он пропылился пять лет на полке, затем срок его действия истек, а я им так ни разу и не воспользовался. Между тем отец Сергий еще ездил на Афон, а у меня все никак не получалось. В одну из поездок он привез по моей просьбе небольшой деревянный крест, я его бережно хранил, и часто смотря на него думал о поездке, но Афон, по-прежнему был недосягаем. Шло время, а поездка так и не осуществлялась. Наконец, я даже думать перестал об этом и новый заграничный паспорт не стал оформлять.
Прошло еще несколько лет…
ГЛАВА 2. ПОДГОТОВКА К ПОЕЗДКЕ
Так получилось, что я занялся составлением жизнеописания нашего орловского святого священномученика Кукши (+1113). По просьбе настоятеля монастыря в его честь, игумена Алексия З. (он еще не раз будет фигурировать в нашем рассказе), я стал писать большую книгу о святом Кукши. Она вышла в 2008 году, имела успех. В 2012 году, к наступающему 900-летию мученической кончины Кукши в нашей епархии стали готовить большие торжества. Среди множества мероприятий было решено снять на областном телевидении фильм про Кукшу. Тут вспомнили обо мне, о моей книге, о том, что я по образованию режиссер, и что к этому времени выпустил два документальных фильма о Святой Земле и Карачевском женском монастыре. Первый даже показывали на всероссийском канале «Союз». Вообщем, вспомнили о моем существовании и предложили снять фильм, т.е. выступить сценаристом, режиссером и организатором съемок. Я согласился.
Сел писать сценарий и по мере работы над ним возникла центральная тема фильма: я решил рассказать не только о самом Кукше, но и о той духовной атмосфере, в которой от вырос. Это означало посвятить часть фильма рассказу о Киево-Печерской Лавре, потому что он там принял монашество, священный сан и оттуда пошел на проповедь в наши земли, где его и убили, а тело впоследствии перевезли в пещеры, где его нетленные мощи почивают и поныне.
Но ведь Киевская Лавра, во время пребывания там Кукши, была первым и единственным монастырем на Руси. Этот монастырь, с которым была связана часть жизни преподобного Кукши, ведет свою историю с середины XI века, когда русский инок Антоний, постриженник одного из греческих афонских монастырей, вернувшись на Русь, обосновался на крутом, поросшем лесом берегу Днепра, в окрестностях стольного града Киева. Родился преподобный Антоний около 983 года в местечке Любече, недалеко от Чернигова. В начале XI века юношей ушел на Святую Гору и провел там около 20 лет в монастыре Эсфигмен (;;;;;;;;;;). По Афонскому преданию, он долгие годы подвизался в пещере, высеченной в скале, над самым морем, в расстоянии получаса ходьбы от монастыря Эсфигмена. Игумену этого монастыря был глас свыше – отпустить преподобного Антония на родину. Призвав его, игумен сказал: «Антоний! Иди обратно в русскую землю! Пусть там живущие через тебя утвердятся в вере христианской. Богу угодно, чтобы ты шел в Россию, ибо от тебя возникнет там много черноризцев: будь же над тобою благословение Святой Горы, иди с миром. Да будет с тобою благословение Святой Горы!».
Вернувшись на родину, в Киев, преподобный Антоний поселился в пещере на крутом берегу Днепра, положив основание самому известному монастырю Руси – Киево-Печерской Лавре. Со временем по молитвам преподобного устроился монастырь, а сам преподобный Антоний прославлен был по всей русской земле как начальник русского монашества. Известно, что в начале устроения монастыря Антоний так молился Богу: «Господи! Да будет на месте сем благословение Святой Горы Афонской: молитвою отца моего духовного, который постриг меня, утверди меня здесь!». Но не только в основание монастырь было положено прп. Антонием благословение св. горы Афон, во всем монашеском устроении эта преемственность явно ощущалась. Однажды преп. Антоний собрав братию сказал: «Вот, братие! Бог вас собрал; вы имеете благословение от Святой Горы, игумен которой меня постриг в иноки, а я – вас: да будет на вас благословение первое от Бога и Пресвятой Богородицы, а второе от Святой Горы» . Уже второй раз Антоний призывал благословение Святой Горы Афон на устроенный им монастырь.
И вот тогда я понял, что в будущем фильме не миновать рассказа об Афоне и о монастыре Эсфигмен. Ведь именно по его образцу и устроил Антоний Киево-Печерский монастырь. И сюда, спустя всего лишь 10-15 лет после смерти его основателя, попал Кукша. Конечно же, киевский монастырь наложил сильный и неизгладимый отпечаток на весь внутренний и духовный мир инока, но и не менее сильное, а скорее и большее влияние оказало благословение Святой Горы, земного Удела Пресвятой Богородицы. Значит, мой путь лежит на Афон. Так многолетняя мечта стала приобретать конкретные и реальные черты.
Естественно, проделать всю работу, как и пройти весь путь в одиночку невозможно. Я обратился к своим друзьям-единомышленникам и мы создали творческую группу, которая должна была выпустить фильм, книгу и фотовыставку по результатам нашего путешествия, которое я назвал «По духовным следам святого Кукши». Мы обратились к нашему правящему Архиерею со следующим прошением:
«Архиепископу Орловскому и Ливенскому АНТОНИЮ
прошение.
Ваше Высокопреосвященство!
В рамках празднования 900-летия со дня убиения святого Кукши запланирована организация фотохудожественной выставки в честь праздника, а также съемка фильма «Святой Кукша – просветитель вятичей», как это указано в плане мероприятий. Концепция фотовыставки и фильма предусматривает (предполагает) проследить духовные корни русского монашества, выразителем которого явился в нашем крае святой Кукша, воспитанник Киево-Печерской Лавры, начала монашеской жизни которой в лице преподобного Антония ведут на святую гору Афон.
Для реализации настоящих пунктов плана празднования 900-летия со дня убиения святого Кукши собралась творческая группа в составе, указанном ниже. Каждый из членов творческой группы является человеком православным и воцерковленным, занимается своим делом профессионально и готов трудиться во славу Божию и для прославления памяти святого Кукши. Согласно концепции фильма и фотовыставки планируются съемки келлии преп. Антония Печерского в монастыре Эсфигмен Святой горы Афон, Киево-Печерской Лавры (общая съемка, в пещерах у мощей святого Кукши) и предполагаемого пути следования святого Кукши (вдоль рек Днепр, Десна с посещением городов Чернигова, Брянска, Карачева, урочища «Девять Дубов» Хотынецкого района).
Просим Вашего святительского благословения на поездку на святую гору Афон и Киево-Печерскую Лавру творческой группы в составе:
Игумен Алексий (Заночкин) – руководитель группы;
Иерей Игорь Чистюхин – режиссер-постановщик;
Владимир Ададуров – фотограф;
Константин Грачев - оператор.
Смиренный послушник
Вашего Высокопреосвященства игумен Алексий (Заночкин)
07.02.2013 г.».
А через некоторое время мы, вместе с благословением Владыки, получили из епархии следующую справку:
СПРАВКА
Игумен Алексей (Заночкин) и священник Игорь Чистюхин, имеют благословение Архиепископа АНТОНИЯ, управляющего Орловско-Ливенской епархией, на паломническую поездку на Святую гору Афон (Греция) в монастырь Эсфигмен, для сбора материалов по жизнеописанию преп. Антония Печерского.
В священнослужении не запрещены.
Higoumenos Alexey Zanochkin and priest Igor Chistiukhin, have the blessing of Archbishop Anthony, manager Orel-Livenskaya diocese, on a pilgrimage to Mount Athos (Greece) in the monastery Esfigmen, to gather information on biography of St. Anthony Kievo-Pecherskiy.
They are not prohibited in priestly.
Не буду долго говорить о том, что быстро нашлись спонсоры, оплатившие поездку всей творческой группе; нам быстро сделали загранпаспорта. Единственно на чем стоит остановиться так на том, что нам не везде, а точнее нигде не удалось договориться о пребывании. Поясню.
Дело в том, что для того чтобы остановиться на ночлег в каком-либо афонском монастыре нужно заранее (за пару недель) созвониться с этим монастырем и зарезервировать место в гостинице для паломников (по местному в архондарике, от греческого «...»). Поэтому нужно заранее составить маршрут посещения монастырей, чтобы знать в какой день и в каком монастыре мы будем. Но как составить, если мы там ни разу не были?! К слову сказать, в монастырях можно остановиться всего лишь на сутки. Так что если кто решится пребывать на Афоне 6 дней, то должен понимать что ему нужно будет обзвонить 6 монастырей и договориться о пребывании там. И не только устно договориться, но и передать факсом свои паспортные данные во все монастыри. Вот и представьте, нам предстояло обзвонить 6 монастырей, и послать туда факсом данные на 4 человека, при этом ведя общение на греческом, или где знают на английском языке.
После долгих размышлений мы выбрали следующий маршрут: Ватопед, Эсфигмен (съемки), Хиландар, Зограф, Констамонит. С игуменом монастыря во имя священномученика Кукши, отцом Алексием я несколько дней провел на телефоне. Английского ни он, ни я не знали, в школе учили французский, а в семинарии прошли общий курс греческого. На звонки в канцеляриях монастырей отвечают где с 09.00 до 13.00, где с 10.00 до 12.00, а где и с 12.00 до 14.00. Вот и звонили мы с ним на Афон с утра до вечера. В Ватопед не дозвонились, но отправили факс. В Эфигмен удалось дозвониться, но нам сказали что они паломников не принимают – нет места. В Хиландар не дозвонились, впрочем, не брали трубку и в других монастырях. Время шло, поездка приближалась, мы периодически звонили – но все тщетно. Так что ехать нам предстояло в полную неизвестность. И только сейчас я понимаю насколько авантюрной была такая организация и планирование нашей поездки, но неведение нам помогало. Ничто нас не смущало и не останавливало, мы горели духом и решили во всем положиться на Волю Божию и на заступничество Матери Божией. Кроме того мы твердо веровали, что святой Кукша не оставит нас. С таким настроением 10 апреля 2014 года мы и отправились в путь.
Вот так и получилось, что сам Кукша привел нас, и меня в том числе, на святую Гору Афон!
ГЛАВА 3. МОСКВА
Читая рассказы паломников о посещении Афона, я всегда замечал, что они как-то особо акцентируют внимание на чудесах, которые с ними случались в поездке. И происходили они у всех (одни книги о Флавиане чего стоят!). И так по всему выходило, что как-то даже и неприлично съездить на Афон без чудес. Мы за чудесами не гнались, мы ехали собирать материал о преподобном Антонии. Но чудеса, как оказалось, нашли нас сами.
Перед поездкой у нас вышел небольшой спор. Да собственно и не спор, сколько рассуждения о том, как попасть в аэропорт. Часть нашей группы стояла за то, чтобы ехать на поезде; другая, со мной во главе, – на машине. Собственно не хотели ехать на машине водители, и я их понимал: 5 часов ночью провести за рулем никому неохота. Но что-то мне подсказывало, что этот способ будет самый удобный, да и дешевле в два раза. Наш фотограф выехал заранее поездом и остановился у друзей, но не в Москве, а в пригороде, собираясь присоединиться к нам уже в аэропорту. Мы втроем все думали, но в последний момент решили ехать на машине. Самолет вылетал в 9-40, на регистрацию нужно попасть к 6-30, дорога до Москвы 5 часов, вот мы и выехали в час ночи. За рулем сидел игумен Алексий, мы с Константином по очереди менялись, разговаривая с водителем, чтобы он не заснул. Так и добрались до Аэропорта к семи утра. Регистрация уже началась, к нам присоединился наш фотограф и мы стали в очередь к стойке регистрации.
Не спеша движется наша очередь, я с любопытством рассматриваю наших будущих спутников по самолету (но об этом речь впереди), вдруг раздается звонок от моего друга из Орла: «Ты где?». «В аэропорту» – отвечаю. «Ну, Слава Богу» – говорит он. «А что случилось? – удивленно спрашиваю я. И он мне рассказывает, что сейчас в утренних новостях сообщили об аварии в Домодедово. Оказывается, этой ночью, недалеко от аэропорта Домодедово, водитель грузового автомобиля, двигавшийся со стороны Москвы, не справился с управлением, после чего многотонная перегруженная щебнем машина на скорости влетела в опору железнодорожного моста. Удар был настолько сильный, что машину разорвало пополам, а железнодорожный мост просел и сместилось два пролета. В результате произошло частичное обрушение железнодорожных путей, было полностью закрыто движение электричек и аэроэкспрессов. Движение автомобилей на Каширском шоссе и Павелецком направлении тоже встало. К вылету нашего самолета из Москвы ни поездом, ни машиной нельзя было добраться! Туда проехать можно было лишь по сельской дороге из поселка Домодедово, как мы и сделали. Такими образом, если бы мы не на машине, а поездом поехали, то из Москвы ни электричкой, ни на автобусе, даже взяв такси (!) мы бы не доехали до аэропорта! В то утро был только один путь попасть на Афон, по которому мы и проехали сами того не понимая. Мало того, наш фотограф, выехавший накануне, по какой-то непонятной причине ночевал не в Москве (как хотел заранее), а в самом Домодедово, поэтому и попал в аэропорт. Атеист скажет случайность. Нам тогда так не казалось. Это было чудо и великая Милость Божия к нам грешным. Как горячо мы молились, узнав об этом происшествии, и как сильно благодарили Бога. Кроме того у нас возникла глубочайшая уверенность в том, что сама Матерь Божия ведет нас в свой Удел.
Эта уверенность еще больше окрепла во мне через год, когда я ехал на Афон в составе группы курских паломников. В аэропорту оказалось, что один священник оставил паспорт дома и всю дорогу о нем не вспоминал, а двоим мирянам, при оформлении визы, перепутали фотографии: в паспорте была одна, а на визе другая – чужого человека. Священник остался в аэропорту, а эти миряне не отчаялись, но собравшись с духом, помолившись, во всем положились на заступничество Матери Божией смело пошли на паспортный контроль. И поверьте, там как нигде тщательно проверяют паспорта, и пограничник, посмотрев на чужую фотографию в визе чтобы не заметил разницы с твоим лицом – это из области фантастики! Но я сам лично видел как и на нашей, и на греческой границе наши ребята спокойно проходили паспортный контроль и туда и обратно! Никто ничего не заметил!!! Воистину сама Матерь Божия вела их на Афон. Кстати сказать, тот священник на следующий день получив переданный с поездом паспорт, все-таки вылетел в Грецию, добрался до Афона, но там по какой-то непостижимой логике отдал свой диамонитирионе (афонскую визу) знакомому, который уехал с ним на несколько дней по монастырям, а священнику ничего не оставалось делать как сидеть на одном месте, т.к. без диамонитирионе ни в одном монастыре не примут.
Теперь я твердо знаю, что уже начиная с желания поехать на Афон сама Матерь Божия начинает вести туда (или не пускать) паломника. И представьте, как волнительно второй раз ехать на Афон, когда уже понимаешь, что Богородица может и не пустить тебя туда.
Но вернемся к очереди в аэропорту. Мне кажется, что начало посещения Афона начинается именно здесь. Каких только интересных колоритных и совершенно неожиданных людей и типажей здесь не встретишь. В очереди много священников, причем с разных уголков нашей родины и ближнего зарубежья. Сразу выделяешь батюшек, что служат в Средней Азии. Всегда в сторонке, особняком, часто по одиночек стоят спокойные и задумчивые монахи. Их отличает какая-то особенная внутренняя сосредоточенность, углубленный взор в самих себя, кажется, что они даже взором бояться тебя обидеть или толкнуть. Мирские священники более живые, с широко распахнутыми душами, спешащие навстречу ближним. Они говорливые, иногда шумные, с открытым лицом и приветливой улыбкой, всегда готовые придти на помощь. Легко идут на контакт и быстро заводят себе множество знакомых. Если они сопровождают группу мирян-паломников, то они часто ведут себя как заботливая мать-наседка: смотрят не отстали кто, все ли вещи на месте, никто ничего не потерял ли и не потерялся, словом хлопочут, волнуются, заботятся обо всем и вся. К монахам же более подходит слово «инок», они и вправду какие-то «иные»: почти все едут поодиночке, стараются стоять и ходить незаметно, живут в своем параллельном нам мире. А батюшки – те в гуще событий, как капитан на корабле во время шторма: кричит, командует, бегает, спасает, рулит и т.д.
Стоит сказать несколько слов и о колоритных паломниках. Мужчины почти все с бородами, одеты просто, но в удобную одежду, на ногах кроссовки или другая спортивная обувь (ведь предстоит много ходить), на спине небольшой рюкзачок с личными вещами. Они что-то всегда обсуждают, чем-то делятся, а те, кто не в первый раз едет, ведет себя более спокойнее. Есть ветераны по количеству поездок. Так мне встретился один паломник, который не знает сколько раз был на Афоне. «Только в этом году еду уже в шестой раз» – добродушно отвечает он. По цене для москвича поездка не так дорога, как провинциалам: заработки разные. В очереди почти нет женщин, хотя встречаются те, кто летит в Салоники, но в основном весь самолет занимают паломники на Святую Гору. У кого-то из вещей торчат альпинистские палки – эти сбираются подняться на саму вершину Афона. В первую поездку лучше этого не делать, лучше порасспросить бывалых паломников и подготовиться в следующую поездку ориентируясь только на подъем. Без специальной одежды, обуви, спальников и т.д., продуктов лучше этого не делать. Тоже говорю и я каждый раз, когда меня спрашивают, так как мне посчастливилось совершить восхождение на вершину Святой Горы. Причем без всякой подготовки, о которой я говорил выше, поэтому советую готовиться к восхождению со знанием дела, не повторять мой тяжелый опыт. Ну рассказ об этом еще впереди.
Одна колоритная группа везла большую икону в наш Свято-Пантелеимонов монастырь. Их было человек 6-7, многие были одеты американскую армейскую одежду, видимо в ней им было удобнее, но со стороны они были похожи на американских пехотинцев на улицах Багдада чем на паломников. Икона была большая, почти с человека ростом, в деревянном киоте, ее даже несли вдвоем, часто меняясь. Так и внесли в самолет, где оказалось что почти половину занимают священники и монахи. Вот так мы и полетели на Афон.
ГЛАВА 4. САЛОНИКИ – УРАНОПОЛИС
Сам перелет занял три часа и в два часа по-полудни шасси нашего самолета коснулись греческой земли. Выйдя из самолета мы окунулись в волшебный воздух, наполненный светом, влажным запахом моря, и каких-то неведомых нам ароматов южных растений или деревьев. После зимней и заснеженной Москвы мы попали в лето, и были просто очарованны этим воздухом. Я с отцом Алексеем замер на трапе и жадно вдыхал этот упоительный воздух, пока все пассажиры не прошли мимо нас. Мы прошли в небольшое здание аэропорта Салоник, приветливый служащий поставил нам печати в паспорт и пожелал приятного отдыха. На площади перед зданием аэровокзала нас ждали представители паломнической организации, осуществляющей трансфер. Нам вручили какие-то буклеты, путеводители, ваучеры для заселения в гостиницу, указали на двухэтажный комфортабельный автобус, сев в который мы поехали в сторону Салоник.
Салоники, или Фессалоники (греч ;;;;;;;;;;;; тур. Selanik; слав. Солунь) – второй по величине город Греции с населением, вместе с пригородными территориями, более 1104460 человек. Согласно преданию, город основал македонский царь Кассандр и назвал в честь своей жены Фессалоники, единокровной сестры Александра Македонского. Она же, в свою очередь, была названа Фессалоникой от слияния двух слов – Фессалия и Ника («Фессалия + победа»), поскольку родилась в день битвы на Крокусовом поле, в результате которой македоняне и фессалийцы одержали победу над армией Фокидского союза, и благодаря которой фактически выиграли Третью Священную войну в целом. В 146 году до н.э. город был захвачен римлянами, а с распадом Римской империи и образованием Византийской Салоники оказались в выгодном геополитическом положении на пересечении дорог из Константинополя в Рим и из Афин в Причерноморье. В районе Салоник и в соседних сельских регионах еще с конца VIII века сложилась значительная община так называемых солунских славян или македонских славян, которым близки современные болгары и македонцы. На языке местного славянского населения, так же, как и в болгарском и македонском языках, город Салоники называется Солунь.
Во времена Византийской империи этот греко-славянский город насчитывал свыше 200 тысяч жителей и являлся вторым после Константинополя христианским центром империи. В XIX века от былого греческого могущества не осталось и следа. Турки осаждали город с 1426 по 1430 год, и в 1430 году окончательно захватили, и он стал частью Османской империи. Город был отвоеван греками лишь в ходе Балканских войн 1912-1913 гг.
Местными уроженцами были: святой Аристарх – апостол от семидесяти; святой великомученик Димитрий Солунский, почитается, как покровитель города; святые равноапостольные Кирилл и Мефодий (IX век) – просветители славян; в 1347 году в сан архиепископа Солунского был возведен святитель Григорий Палама (умер в 1359 году); святитель Симеон Солунский; Николай Кавасила (1323–1391) – греческий писатель и теолог.
Конечно же, все это я узнал потом, ну а пока мы ехали, в салоне автобуса звучала греческая музыка, мимо проносились виноградники и оливковые деревья. Мы в Греции! Как-то даже и не верилось. В Салониках нашу группу пересадили в небольшие микроавтобусы рассчитанные на 20 человек и уже на одном из них мы поехали в город Уранополис. До него от Салоник около 130 км., и это расстояние автобусы преодолевают за 2-2,5 часа в зависимости от маршрута. В окнах мелькают греческие деревушки, иногда всего лишь несколько белых двухэтажных домов, крытых красной черепицей; по горам бегут рощи оливковых деревьев, на удивление мало встречается виноградников, и везде горы, долины, горы. Наш автобус то стремительно несется вниз, то медленно ползет вверх по хорошо асфальтированным серпантинам дорог. Воздух весь пронизан солнцем, легкой прохладой и запахом расцветающих деревьев. Скажу честно, что именно здесь, еще не доехав до Афона, я влюбился в Грецию раз и навсегда. Потом я был на Святой Земле, в других европейских странах, но до сих пор нет для меня ничего милее и более дорогого чем Греция.
Весь путь от аэропорта до Афона пролегает по Халкидики (;;;;;;;;;). Это – полуостров на северо-востоке современной Греции. Он выдается в Эгейское море на 120 км и состоит в свою очередь из трех меньших полуостровов, которые напоминают пальцы руки: Кассандра (западный палец), Ситония (восточный) и Афон (восточный). Название Халкидики происходит от имени крупного греческого города Халкиды, основавшего в этой местности колонию в начале X века до н. э. Весь полуостров получил название Халкидики в более позднее время. На полуострове находится Петралонская пещера – место обнаружения останков древнейшего человека Европы. На Халкидики родился Аристотель, совсем недалеко от Афона.
Что меня больше всего поразило во время этой поездки, так это часовни. Они стоят на каждом углу, перекрестке, ответвлении дорог, на въезде и выезде из населенных пунктов, на значимых местах и площадях. Они представляют собой небольшие церковки, сделанные из металла и стоящие на небольшом столбе. Размеры колеблются от почтового ящика до телефонной будки (это самые большие и они каменные). Внутри находится небольшая икона и перед ней горят свечи, или теплиться лампадка. У одной, не смотря на быстрое движение нашего автобуса, я прочел название – «Святых Апостолов». Я пытался посчитать сколько их будет на нашем пути, но на третьем десятке сбился, и в конце мне показалось что их было больше сотни.
Автобус в который же раз вновь взбирается ввысь, переваливает через очередную вершину и стремительно скатывается к подножию следующей горы. Где-то вдалеке уже блестит Эгейское море. За каждым новым поворотом мы наивно ожидаем увидеть Афон. Но там, за поворотом, – снова поворот, за спуском – подъем, и так почти 2 часа ожиданий. Но мы легко и быстро, «на одном дыхании» проделали весь путь и вот, наконец, замелькали первые дома конечной точки нашей поездки. Урано;полис (греч. ;;;;;;;;;;; – «город неба») – древний город, основанный в 315 году до н.э. философом Алексархом, братом правителя Македонии Кассандра. Алексарх выпросил у брата кусок земли, чтобы основать город и воплотить идею идеального государства. Он пригласил туда жителей из разных государств, уравнял рабов и свободных. Чтобы подкрепить свои труды, Алексарх придумал для жителей новый язык – уранический. В нем выделяются корни, взятые из восточных языков, а окончания и грамматика – из западных. Современный Уранополис представляет собой небольшой курортный город, который расположен вокруг античной византийской башни на земле, когда-то принадлежащей монастырю Зигу. После поражения Греции в греко-турецкой войне в 1922 году, земли монастыря были захвачены и переданы греками беженцам. В Уранополисе много гостиниц, отелей и видимо город пользуется спросом у греков.
Русские паломники останавливаются в основном в двух отелях: «Агрикола» и «Македония». В первом я не был, стоит он на самой набережной. Второй – немного вглубь по переулку, в 100 метрах от набережной, трехэтажный, небольшой, всего на 20 номеров. Хозяин добродушный, приветливый грек лет пятидесяти. Мне лично очень нравиться этот отель: вокруг чистота и порядок, вкусно кормят, доброжелательный персонал и все говорят по-русски, с любой проблемой помогут, все расскажут и все покажут, и самое главной – все православные, очень верующие люди. Здесь на стене за стойкой регистрации иконы, в каждом номере в изголовье кровати на стене большая икона Спасителя или Богородицы. В коридорах в рамках фотографии афонских монастыре. К гостинице, сзади, примыкает храм равноапостольных Константина и Елены.
Мы приехали по местному времени около трех часов пополудни. Нас быстро расселили; меня определили в одном номере с отцом Алексием. Мы освежились в душе после длинной дороги, переоделись и пошли на встречу со своими друзьями, и вот только здесь, проходя по узким коридорам гостиницы, сплошь увешанными фотографиями афонских монастырей, я начал понимать, что впереди Афон. С каким-то радостным настроением я вышел на улицу, и увидел, что такие же радостные лица были у моих спутников, видимо мы все переживали одно и тоже – предстоящую встречу с Афоном. Да собственно его территориально-административная граница находиться всего в 2-х километрах от города, а если выйти на набережную, то слева, в легкой дымке можно увидеть его очертания.
Было уже почти четыре часа, и мы решили пообедать, т.к. скромный завтрак в самолете не смог нас насытить: ведь мы 5 часов ехали ночью в машине, потом 3 часа провели на ногах в аэропорту, три часа летели и сюда ехали два часа, но что удивительно – усталости не было, а вот поесть хотелось. В поисках ресторана мы не спеша пошли по живописным улочкам Уранополиса. Дома двухэтажные, красивые, ухоженные, часто раскрашены в несколько цветов: например первый этаж белый, а второй – синий. Любят греки и розовый цвет; везде на крышах черепица. В небольших двориках много цветов горшках. Прямо на тротуаре растет апельсиновое дерево с плодами, во многих дворах – гранатовые деревья. Сказка! Окна и двери во многих местах открыты, обычно на первом лавка, на втором жилые помещения. Торгуют в основном сувенирной продукцией рассчитанной на паломников, начиная от икон, крестов, облачениями священников, заканчивая магнитиками, футболками и пр., и везде на всех товарах изображения Святой Горы. Фасады домов пестрят вывесками на русском языке: «Иконы со Святого Афона», «Вино из Ватопедского монастыря», «Халва на меду, медовуха, чай», «Троеручица», «Традиционные Гора Афон Продукция», «Восковой греческий папирус». Во все лавки зазывают на русском языке, люди приветливые и добродушные. Торгуют греки сами или нанимают со знанием русского языка. Мы встречали выходцев из России, Грузии, Польши, Румынии. Мы ничего не купили (на потом оставили), а зашли в знаменитый, и дорогой как потом оказалось, ресторан «Критикос».
Тут я сделаю небольшую остановку и кое-что поясню. Чтобы попасть на Афон, нужно получить специальную визу (диамонитирион) его выдают в специальном бюро с 7-30 до 13-00. Затем паломники отправляются на местную пристань. Там в 9-00 отравляется большой паром до центральной афонской пристани – Дафни. Можно, правда, заказать небольшие катерки, но там цены в несколько раз дороже. Так что, во сколько бы паломники не приехали в Уранополис, им придется ждать следующего утра. Вот они и гуляют по городу до самой глубокой ночи, как это делали и мы.
Греческая кухня – это отдельный разговор. Она вся домашняя, свежая, готовиться все при тебе, все вкусно, красиво, необычно и очень дешево. Нашей кампании ужин обошелся в 46 евро на всех, т.е. по 11,5 с каждого, а в нашем бы городе это стоило бы каждому 40. Мы ели суп с гигантской фасолью, жареный картофель с овощами, греческий салат (его там называют «сельский»), жареных осьминогов, рис с морепродуктами, поджаренный белый хлеб с оливковым маслом, кувшин белого холодного вина, а в заключении десерт (свежий виноград и чай с цукатами). Можно было остаться на улице, на крытой террасе около газового обогревателя, в виде стеклянной трубы в котором горит огонь, но мы сидели внутри – там было теплее.
Когда закончился ужин на улице резко потемнело. Меня это потом сильно поражало: рассветает около часа, а темнеет за 5-10 минут. Мы не спеша пошли в сторону гостиницы, по пути заглядывая во все лавки подряд.
ГЛАВА 5. УРАНОПОЛИС – ДАФНИ
Ранний подъем, быстрый завтрак и почти бегом за диамонитирионом. Это всего лишь в двух кварталах от гостиницы. Дорогу найти легко, потому что по всем улочкам и переулкам бородатые мужчины торопливой походкой направляются в одну сторону. На одной из маленьких улочек ведущих к морю, почти уже на выезде из города на первом этаже небольшого белого здания, за стеклянными дверями, находится Бюро Паломников («;;;;;;;; ;;;;;;;;;;;»). Здесь 3-4 полицейских выдают специальные визы на Афон – диамонитирион (;;;;;;;;;;;;;), – официальное разрешение на посещение Афона, выдаваемое святогорской Эпистасией (исполнительным органом афонского самоуправления). Его нужно было заказывать заранее, а здесь только предъявляешь паспорт и тебе выдают это разрешение на посещение горы Афон сроком на 4 дня. Стоит он 25 евро для мирян и 10 для священнослужителей. А выглядит он вот так.
На лицевой стороне указано кому и на какой срок он выдается, далее вероисповедание (у нас было написано «христианос ортодоксос» – православные христиане), страна, номер заграничного паспорта. Внизу стоят подписи четырех представителей афонских монастырей, которые в этот год заседают в Священном Киноте Святой Горы. На обратной стороне диамонитириона приведены правила поведения на Афоне.
«Правил посещения для паломников Святой Горы Афон
Дорогие паломники Святой Горы Афон,
Добро пожаловать в это Священное Место – место молитвы, безмолвия, покаяния, монашеского подвига и непрекращающегося служения Триединому Богу.
В продолжении Вашего пребывания здесь, – в Саду Пресвятой Богородицы, – Вам будет необходимо придерживаться следующих правил:
1. Ваша одежда и, в общем, поведение должны быть благопристойными, как это соответствует священному этому месту
2. Ваши мобильные телефоны должны быть отключены в Храме, Трапезе и внутри ограды Священных Монастырей или других Священных Учреждений (т.е. Монастырей, Скитов, Келий).
3. Без разрешения не заходите в другие здания и места, кроме мест, где это разрешено правилами гостеприимства.
4. В Храме и на Трапезе Ваше соучастие должно быть безмолвным и бесшумным, а так же Вы должны соблюдать распорядок и особые правила каждого Священного Учреждения.
5. Запрещается использование аппаратов телевидения, радио и музыкального воспроизведения.
6. Курение, в общем, не разрешено.
7. Будьте особо внимательны во избежание причин вызывающих пожары. Строго запрещается разбивка лагеря под открытым небом.
8. Запрещается охота и ввоз оружия и собак.
9. Строго запрещается съемка (кинематографическая и видео). Соответствующая аппаратура и материал изымаются органами правопорядка.
10. Запрещается фотографирование монахов и внутренних мест без получения на то предварительного разрешения.
11 Время Вашего пребывания – четыре дня, а в каждом Священном Учреждении – один день во избежание недоразумений позаботьтесь предварительно договориться о Вашем приеме с тем Священным Учреждением, в котором Вы хотели бы остановиться.
12. Если Вы являетесь владельцем Особого Диамонитирия, то есть приглашены в какое-нибудь конкретное Священное Учреждение, не требуйте, чтобы Вас приняли в другом Священном Учреждении, потому что это является нарушением правила приема на Святой Горе.
Пресвятая Богородица да благословит Ваше паломничество и весь последующий путь Вашей жизни.
Смотрители Священного Кинота Святой Горы Афон».
В этом Бюро на небольших столиках вдоль стен лежат листовки с подобными правилами на различных европейских языках, здесь же с листки с телефонными номерами афонских монастырей, расписания паромов и катеров, и т.п.
Пока мои спутники получали свои документы, я вышел на улицу, и тут ко мне подошла одна возмущенная женщина и спросила, почему ее мужа не пускают на Афон? Сам муж в это время безуспешно пытался получить диамонитирион. «Ведь мы граждане Евросоюза, а это нарушение наших прав свободно передвигать по Еврозоне» – возмущенно говорила она. Пришлось провести маленькую лекцию об Афоне и рассказать, как заранее заказать диамонитирион, упомянув, про запрет на посещения Афона женщинами, записанный в Конституции Греции.
Давайте сделаем небольшую остановку в нашем повествовании и более подробно осветим этот вопрос. Созданная на Афоне система управления не может быть изменена ни при каких обстоятельствах. Так гласит современное греческое законодательство. В современной Конституции Греции особо прописан статус Афона. Этому посвящена целая глава:
«Глава третья. Статус Святой горы Афон Статья 105.
1. Полуостров Афон, начиная от района Мегали Вигла и далее, составляющий район Святой горы Афон, в силу его древнего привилегированного статуса, является самоуправляемой частью греческого государства, суверенитет которого над ним остается неприкосновенным. В духовном отношении Святая гора Афон находится под непосредственной юрисдикцией Вселенской Патриархии. Все проходящие на ней службу монахи без дополнительных процедур приобретают греческое гражданство с момента их принятия в послушники или монахи.
2. Святая гора Афон в соответствии с этим статусом управляется находящимися на ней двадцатью Святыми монастырями, между ними поделен весь полуостров Афон, Территория которого не подлежит принудительному отчуждению.
Управление Святой горой Афон осуществляется представителями Святых монастырей, составляющими Святой кинот (общину). Никакое изменение системы управления, числа монастырей Святой горы, их иерархического порядка или положения подчиненных им скитов не допускается. Запрещается проживание на Святой горе представителей иных религий и схизмов.
3. Детальное определение режимов богослужения и способов их осуществления производится в Уставе Святой горы Афон, который при содействии представителя государства составляется и принимается всеми двадцатью Святыми монастырями и утверждается Вселенской Патриархией и Парламентом Греции.
4. Точное соблюдение режимов служения в том, что касается их духовной части, находится под верховным надзором Вселенской Патриархии, а в том, что касается их административной части, – под надзором государства, в исключительную компетенцию которого входит также обеспечение общественного порядка и безопасности.
5. Вышеуказанные функции государства осуществляются управляющим, права и обязанности которого определяются законом.
Законом определяются также осуществляемая монастырскими властями и Святым кинотом судебная власть и таможенные и налоговые привилегии Святой горы Афон».
Сегодня светская власть представлена на Афоне губернатором, который ведет административное наблюдение за действиями представителей монастырей и гарантирует сохранение общественного порядка, а также безопасность находящихся на Афоне лиц. В духовном аспекте Афон находится под юрисдикцией Вселенского (Константинопольского) Патриарха. Таковы положения греческой конституции.
В 1979 году Греция заключила с Евросоюзом Договор о вступлении в эту организацию и присоединилась к ней два года спустя. Частью ЕС по умолчанию стала и Святая Гора. В отношении ее была даже принята отдельная декларация. Процитируем ее: «Европейский союз признает, что особый статус Афона, гарантированный ст.105 конституции Греции, обусловлен исключительно причинами духовного и религиозного порядка. Поэтому Евросоюз позаботится о том, чтобы особый статус Афона был учтен при применении существующих и разработке новых правовых актов ЕС, особенно в части освобождения от таможенных сборов и налогов, а также по вопросам предоставления вида на жительство».
Но камне преткновения для чиновников Евросоюза стала сохранения тысячелетней традиции, которая воспрещает доступ женщин на Святую Гору (как это правило появилось мы еще расскажем). Это ограничение, именуемое аватон (греч. ;;;;;; – «Место, куда нет прохода»), действует даже на животных женского пола. Его нарушение является преступлением согласно УК Греции и карается тюремным заключением от 2 месяцев до года.
Но уже в 90-е годы ХХ века некоторые депутатки-феменистки Европарламента требовали открыть Афон для женщин. Мотивом стала забота о женском равноправии. Инициативы были поддержаны министерствами иностранных дел Финляндии и Швеции. Отмечалось, что аватон противоречит законодательству ЕС, которое в принципе приоритетно по отношению к национальному законодательству государств-членов союза. В 2001 году Европарламент принял резолюцию относительно соблюдения прав человека в странах ЕС. Пункт 98 резолюции посвящен Афону и призывает «снять запрет на посещение женщинами Горы Афон, введенный в 1045 году монахами расположенных там монастырей и нарушающий в наши дни повсеместно признанный принцип равенства полов, правовые акты ЕС по борьбе с дискриминацией и нормативы о свободе передвижения граждан внутри Евросоюза». Резолюция не носила обязательный характер, но отразила умонастроения большинства депутатов высшего законодательного органа ЕС.
В 2003 году голландский суд удовлетворил частный иск и признал «противоречащим правам человека» закон Греции, который подтверждает аватон. Греческое правительство реагировало негативно, сославшись на оговорку об особом статусе Афона в договоре о присоединении Греции к ЕС. Тем не менее, по существующей в Евросоюзе практике вопрос о якобы противозаконности аватона мог бы быть передан в Европейский суд по правам человека в Страсбурге, вердикты которого в принципе обязательны для исполнения странами-членами ЕС. Такая возможность существует и по сей день. Еврокомиссия и другие исполнительные органы Евросоюза вроде бы официально не ставят аватон под вопрос. Но есть тенденция как можно шире открыть Афон для внеконфессиональных туристов. Оказывается определенное давление на Священный Собор, как орган власти на Святой и отдельные монастыри. Выделение многомиллионной помощи из бюджета ЕС на дорожное строительство, модернизацию инфраструктуры и реконструкцию монастырей увязывается с приемом все большего числа туристов, без различия их веры и намерений. Некоторые еврочиновники хотели бы превратить Афон в туристическую зону, доступную практически для всех желающих, пока мужского пола.
Вот в такую дискуссию я и попал тем утром в Уранополисе. Наконец все мои спутники получили диамонитирионы, мы пошли в гостиницу собирать вещи и идти на паром. Вы может спросить: а что если не окажется диамонитириона на Ваше имя, что тогда делать? Звонить в Салоники, в бюро по диамонитирионам, узнавать и ждать следующего утра, может тогда выдадут, но сегодня уж точно новый не выпишут, полагаясь на Ваши слова, что он должен быть. Дело в том, что это долгая процедура. Сначала за несколько недель до отъезда, запрос о Вашем пребывании на Афоне фирма, организующая Вашу поездку, должна отправить в Салоники, в Бюро Паломников, те в свою очередь отправляют запрос на Афон, там рассматривается и подтверждается Ваше пребывание и данные пересылаются в Уранополис.
Наш паром отправлялся в 9-45. Билеты на паром или катер приобретаются в кассе, расположенной напротив башни, которая находится среди ряда магазинчиков недалеко от пристани. Нам повезло что был только апрель и паломников было еще не так много. Мы свободно вязли билеты (7,50 евро), хотя надежнее их заказывать заранее. Перед самым отплытием их может не оказаться в наличии. Обычно это происходит в пик сезона, со мной так раз случилось в середине октября. Здесь же у городской башни расположен и причал, от которого отправляется паром на Афон, туда мы направились.
Гордым белым лебедем в конце причала высился паром. Название у него соответствующее – «Достойно есть», в честь одноименной иконы Божией Матери. Трап откинут на причал и по нему кроме паломников въезжает автотранспорт: несколько легковых автомобилей, в основном внедорожники (другим по горам Афона не проехать) и штук пять грузовиков (на Афоне во многих монастырях активно ведутся строительные работы). На входе у нас проверили не только билеты, но и диамонитирионы. Мы прошли по палубе поднялись в общую каюту на втором этаже, там было тесновато и душно, поэтому перешли на самый верх, – открытую палубу с пластиковыми сиденьями и небольшим тентом в виде крыши. Отсюда открывался великолепный вид на море и город. Уранополис лежал перед нами как на ладони, вокруг широко раскинулось изумрудно-зеленое Эгейское море, впереди за дымкой угадывались очертания Святой Горы. Как сильно трепетало наше сердце, как захватывало дух, и какой необыкновенный душевный подъем охватил всех нас, особенно когда натужено загудел мотор, паром несколько раз ощутимо дернулся и не спеша стал отходить от причал. В путь! На Афон!
Вокруг нас носились чайки. Их уже давно прикормили многочисленные пилигримы и те, кружась вокруг нас, жалобным криком выпрашивали хлеб. Его охотно раздавали, держа в вытянутой руке, а чайка не спеша подлетала, на миг замирала, быстро выхватывала кусок хлеба из пальцев и стремительным виражом улетала вдаль; за ней подлетала другая, потом следующая и так нескончаемой вереницей на радость паломникам. Непрерывно щелкали фотоаппараты, здесь же, на корме развивался греческий флаг, на фоне которого и мы сфотографировались. Паром выровнялся, занял нужный курс и неспешно двинулся в сторону Афона.
Началась небольшая цепь гор, скорее даже холмов с жидким лесом. «Как-то даже не это не серьезно для Афона», – подумалось мне в тот момент. Дома в России, мне предтавлялось что Афон – это сплошь крутые, уходящие за облака, суровые и неприступные скалы. А здесь какая-то холмисто-гористая «местность». А вот море «не подвело». Оно был какого-то нереально зеленого цвета. Я тогда сказал своим спутникам, что только здесь понял почему греки назвали наше Черное море черным. После этой изумрудной воды все остальное кажется черным. Уже позже, дома, я прочитал у Бориса Зайцева: «светлые воды упоминаются во всех писаниях об Афоне, но афонское море, действительно, чрезвычайно прозрачно, нечеловечески изумрудно-стеклянного тона». Такие слова может найти только настоящий писатель: «нечеловечески изумрудно-стеклянного тона» – кратко, точно, емко.
Когда прошел первый восторг и душевный голод был немного удовлетворен, я отправился бродить по парому, ведь интересно же! Один пролет вниз, дверь с надписью: «САЛОNI» – ну это даже без знания греческого понятно. Вхожу, салон – помещение, размером 8х8 метров (как мне показалось), вдоль стен штук тридцать пластиковых стульев, посередине 5 столов с четырьмя стульями вокруг. Почти все занято. Напротив, у дальней стены небольшой бар. Здесь можно купить воды, булочек, шоколадок, заказать сварить кофе или чай. На стенах карты Афона, виды монастырей, а в центре большая икона Божией Матери «Достойно есть». Она старинного письма, в серебро-позлащенном окладе, размером 40 см., в ширину и 60 в высоту, корону, венчающую Божию Матерь, держат два ангела и ее украшают 27 разноцветных круглых камней. По бокам, сверху вниз по 5 клейм с каждой стороны идут изображения святых, но каких – я не разобрал. На оклад кто-то повесил несколько четок, вниз вставили 10 бумажных икон, на одной из них – наш преподобный Амвросий Оптинский. Слева от иконы еще одна дверь с надписью: «arhondarik» – «зал (комната) для монахов и духовенства». Здесь на диванах вдоль стен могут разместиться около двадцати человек. На нижней палубе паломники, что готовятся выйти на ближайших монастырских пристанях (их здесь называю «арсана» – ;;;;;;;). До Дафни наш паром сделает несколько остановок, я их позже опишу.
Пока мы плывем на пароме, я вкратце расскажу, о чем нужно знать, отправляясь на Святой Афон. Время здесь совсем не такое как у нас в мiру. Почти все монастыри живут по византийскому времени: ежедневно в момент захода солнца стрелки монастырских часов ставятся на полночь. Летом разница между временем на Афоне и на территории остальной Греции составляет около 3-х часов, а зимой – до 6! В некоторых монастырях даже висят двое часов с греческим и византийским временем, чтобы паломникам было легче ориентироваться. Так, например, в нашем Свято-Пантелеимоновом монастыре такие часы висят в архондарике. Над ними надписи по гречески и английски. Над первыми «;;;;;;; ;;; Greek time», текущее время 12-04, над соседними надпись «;;;;;;;;; ;;; / Byzantine time», на них 17-37! Я, конечно, ожидал что часы буду отличаться, по аналогии с нашими часовыми поясами, но чтобы еще отличались и минуты – такого я не предполагал. На мой вопрос «как же вы определяете когда полночь?», послушник мне ответил: «как благословит благочинный, а как он решает я не знаю». Мало того, выходя из одного монастыря, допусти в 15-00, пройдя полтора часа в другой монастырь, там можно увидеть не 16-30, а 16-15, или 16-40, т.к. в каждом монастыре по-разному определяют когда садится солнце и ставится полночь. У нас про такой случай говорят: «отмерил на глаз». Отсюда возникают различные путаницы и забавные случаи. Так и со мной было в Свято-Пантелеимоновом монастыре, когда я спросил, во сколько будет утром Литургия. Мне ответили: «в 8-00». Было около десяти вечера и я, грешный, было обрадовался, что хоть высплюсь с дороги, но мне тут же добавили: «Это по-византийски, а по вашему в 2-30 ночи», т.е через 4 часа. Разница тогда составляла пять с половиной часов. Поэтому очень трудно бывает пересчитать время с одного на другое, особенно когда тебе называют время отплытия парома, но достижения современной цивилизации помогают справиться и с этой, не такой уж сложной проблемой. Я в следующую поездку купил часы с двойным показанием времени и на одних выставил греческое время, на других – византийское.
Греческое лето жаркое, часто бывает за +40. Но носить шорты, футболки, рубашки с короткими рукавами здесь категорически запрещается. На богослужение можно заходить только в рубашках с длинными рукавами. За пределами монастырей допускается носить рубашку с короткими рукавами. Планируя много ходить пешком на афонской земле, обязательно нужно взять с собой головной убор для защиты от солнца, хорошую крепкую обувь и легкие сандалии. Зимой понадобится теплая одежда: непромокаемая, а главное непродуваемая куртка, теплые ботинки. Как бы кто не был уверен в своей способности ориентироваться на местности, да тем более купив карту Афона в Уранополисе, по территории Святого Афона лучше не пускаться в длительные переходы без проводника. Лучше, если вашим спутником будет местный монах или паломник, который много раз был на Афоне. Только они знают здесь все дороги и тропинки, местоположение монастырей, скитов, а также местные обычаи. И совсем не рекомендуется путешествовать по святой земле в одиночку. Новички, не зная ни афонских дорог, ни афонских правил и обычаев, рискуют попасть в трудные ситуации: либо им отказывают в ночлеге, либо они остаются голодными до утра, либо блуждают по запутанным афонским тропам. Почти все монастыри традиционно закрывают свои ворота вечером, каждый в свое время, но в среднем около 18-00. Поэтому паломник, пришедший в монастырь позже этого срока, рискует остаться на улице.
На Афоне существует немало природных опасностей. Кроме расщелин, узких тропинок вьющихся над пропастью, каменистых участках дорог, на которых легко вывихнуть или сломать ногу, здесь водятся ядовитые змеи и скорпионы. Их нужно остерегаться особенно весной, когда они выползают на солнышко погреться. Монахи не благословляют убийство какой-либо живности на Святой Земле. Однажды, когда я встретился с такой змейкой, но об этом рассказ впереди. На Афоне паломники ходят с посохами не столько для того, чтобы на них опираться, сколько затем, чтобы стучать им по камням и отпугивать змей. Сами-то змеи вряд ли кинутся, а вот если наступишь случайно, – тогда могут.
Купание в море на территории всего Афона не благословляется никому; за этим строго следит Сама Игуменья Святой Горы – Матерь Божия. Прибрежные воды изобилуют морскими ежами, иглы которых бывает очень трудно вынуть из ранок. Мне несколько паломников рассказывали, в разных вариантах, историю с акулой. По их рассказам произошло следующее: некая дама, переодевшись в мужскую одежду, каким-то образом смогла пробралась на Афон. Говорят, что она была феминисткой и приехала на Святую Гору из чувства протеста, что сюда не пускают женщин, а это, по ее мнению – дискриминация. Выйдя на берег перед монастырем (я так и не узнал каким) она решила всем продемонстрировать свою победу над древними устоями и, раздевшись донага, отправилась купаться в море. Но выйти из волн ей уже не было суждено: ее съела акула.
Во всех монастырях паломники посещают трапезу вместе с монахами. Однако нужно знать, что во всех монастырях традиционно совершается две трапезы в день: после литургии и после вечерни. В постные дни и во время длинных постов – только одна трапеза в день. В Скиту Святой Анны трапез для паломников не бывает, т.к. это Скит, а не монастырь. Но голодными никого не оставят. В том же Скиту нам на ужин дали кофе, хлеб и оливки, а на завтрак кофе, хлеб, лукум. Могут дать еды в дорогу. Мне, например, в Констамоните дали в дорогу яблоко, кусок хлеба и несколько кусков халвы. Как проходят сами монастырские трапезы и из чего они состоят, я в свое время опишу.
В южной части Афона есть район, который местные называют Карули («цепи») – скалистое место, где селятся монахи-отшельники. Добраться туда непросто и опасно: идти приходится вдоль отвесной скалы по узкой тропе, держась за прибитые к скале цепи, на высоте более ста метров над уровнем моря. За безопасность путника здесь никто не несет ответственность. Соответствующие таблички находятся в самом начале этой опасной тропы, знавшей и несчастные случаи. Тем же, кто поставил своей целью подняться на вершину Афона лучше всего для этого путешествия подходит вторая половина апреля, начало мая, либо вторая половина сентября и октябрь (в это время тепло, но не жарко, и в то же время до холодов еще далеко). Я был в конце октября, и погода была, по моему мнению, самая лучшая для восхождения. Одному без спутников лучше не подниматься.
Все услуги на Афоне (транспорт, сувенирная продукция) оплачиваются в евро. Проживание и питание в монастырях и скитах бесплатное. Пожертвования паломник совершает по желанию. Можно оставить, особенно в небольших монастырях, не только деньги, но и сушки, баранки, печенье, варенье и т.д., что впоследствии монахи предложат другим паломникам. Мы раздавали баранки и не приняли их лишь в Эсфигмене, т.к. на упаковки был штрих-код. Со Святой Горы запрещается вывозить любой антиквариат, старинные книги и предметы религиозного назначения. Особо охраняются древние иконы и мощи святых. В порту Дафни при выезде всех проверяет строгий таможенный контроль. Там же могут конфисковать и кино-видеокамеру, потому что решением Священного Кинота на Афоне строго запрещена любая съемка. Даже фотографировать разрешено далеко не во всех монастырях.
Паломнику обязательно понадобится карманный фонарик, потому что на Афоне нет постоянного электроснабжения. В большинстве монастырей электроэнергию, получаемую от солнечных батарей, отключают с заходом солнца. А где-то электричества нет в принципе. Кроме того, может случиться, что сумерки вас застигнут в дороге. Также нужен фонарик, когда идешь на ночную службу, обычно около 2 часов ночи. Некоторые полагаются на свои мобильные телефоны с функцией фонарика, но скоро их ждет разочарование: телефон быстро разряжается, а зарядить его негде, вот и бродят потом в потемках. Фонарик с ручной динамо-машиной я бы не посоветовал брать, т.к. его жужжанье может отвлекать монахов и создавать помехи службе.
Что еще взять? Карту Афона, ее можно купить в Уранополисе; перочинный ножик; мобильный телефон и афонский телефонный справочник; аптечка с небольшим набором основных лекарств, которые обычно берут в дорогу, пластырь, бинт, йод; нитки с иголкой. Но впрочем, самое главное и ценное, даже не деньги, (потерявшему их, могут пожертвовать, подарить, занять), – а паспорт и проездные документы. Я видел, как на пароме порывом ветра унесло куртку у одного из русских паломников, а в ней лежал паспорт и все остальные документы с деньгами. В Салониках есть Генконсульство, где могут помочь в этой беде, но это займет много времени и нервов. Так что в этом отношении нужно быть максимально внимательным.
Вот так снарядившись в дорогу, мы и плывем на пароме, а впереди уже показались здания первой пристани (арсаны). Часть афонских монастырей стоит на берегу, и паром подходит прямо к ним, но есть такие, что находятся в глубине полуострова. Эти монастыри имеют свои пристани. Первую остановку после часа пути, паром совершает у пристани монастыря Хиландар. Мы, вооружившись фотоаппаратами, идем к носу парома и с любопытством наблюдаем, как наш паром причаливает. Он не спеша поворачивается носом к берегу, подплывает к пирсу, маневрирует и замирает слегка покачиваясь на волнах, опускается откидной носовой трап и по нему идут люди.
Сама арсана – причал, который состоит из пирса, метров на двадцать уходящем в море, за ним двухэтажный домик, сложенный из гальки, с красной черепичной крышей, есть балкон и несколько окон выходящих на море. Здесь живут на втором этаже несколько монахов, а на первом, что-то вроде гаража, держат лодку. Монахи, которые несут здесь послушание, часто выходят в море, ловят для монастырской трапезы рыбу и осьминогов. Рядом небольшая церковка, где монахи совершают свои суточные молитвенные правила. За домиком небольшой виноградник, на склоне горы раскинулся оливковый сад. Арсана находится меж двух гор, за ней начинается дорога в Хиландар, чуть более 10 километров. У пирса паломников встречает монастырская машина, приезжающая сюда специально к приходу парома. Но если вас нет в списке приглашенных, то вас не возьмут, так и останетесь на пирсе. На хиландарской арсане стоял небольшой белый микроавтобус, с парома сошли и направились к нему человек 15, но не только паломников, их, кстати, было не много, а в основном это строители из Сербии.
Обычно остановка занимает насколько минут: вышли, зашли, и снова в путь. Гудит мотор, работают винты, за кормой пениться, а через 15 минут следующая арсана – монастыря Зограф. Здесь чуть больше домиков, один даже пристроен к большой, метров двадцать высотой, квадратной средневековой башне из светлого камня, на верху башни зубцы бойниц. Здесь паломников ждали два легковых автомобиля, но многие уставшие от цивилизации до монастыря Зограф идут пешком, всего-то 4 км., по хорошей дороге. Через 5 минут причаливает к пирсу монастыря Констамонит, до него около 5 км. Плывем еще 15 минут и, наконец, появляется первый монастырь – Дохиар. Кажется, что прямо из моря взлетели к небу высокие каменные стены, чем-то напоминающие грозный замок. В центре, такая же большая квадратная башня, что мы видели на пристани Зографа, но только в два раза выше. Со стен свисают разноцветные балконы и балкончики, купола храмов не блестят золотом как у нас, а покрыты свинцом, а где-то даже камнем. Пирс выходит в море кажется прямо из монастырских ворот. Горы, окружающие монастырь, уже не напоминают холмы, они местами расчищены от обильной растительности и засажены оливковыми деревьями. Совершенно не к месту, над монастырем возвышается современный гигантский кран, я таких даже и не видел никогда. Он настолько чужероден всему окружающему, создает сильный диссонанс, совершенно не соответствует этому святому месту, противоречит ему, вносит разлад и нарушает общую гармонию. Я понимаю, что монастырю необходимы строительные работы, но впечатление есть впечатление, разумом понимаешь, а чувства противятся.
Плывем дальше и через 10 минут проплываем мимо монастыря Ксенофонт. Его причал находится метров в двухстах от монастыря, а сам монастырь очень похож на предыдущий, только мне показалось чуть побольше. Еще 10 минут и показался наш красавец Свято-Пантелимонов монастырь. С гордостью пишу об этом: наш монастырь один из самых лучших, красивых и ухоженных монастырей на Святой Горе, один из самых многолюдных и вообще больших, хотя и занимает в официальной иерархии Афона скромное, предпоследнее, 19 место. Он поражает своей мощью и красотой. Архитектурные формы русские, а не византийские, золото на куполах (а не свинец), сами купола имеют форму луковки, а не византийского парусного стиля, белые стены, зеленые крыши (как в Оптиной). Отец Алексей даже назвал его «Изумрудный город». С восхищением смотрим мы на него, но не в этот раз ступит моя нога на его святую землю. Об этом рассказ впереди. Здесь сходит почти пол-парома, так мне показалось, сходят и наши спутники из Москвы с большой иконой. А мы плывем дальше. Горы становятся все круче, начинают уже вызывать восхищение, прошло уже два часа и следующая конечная остановка в порту Дафни. Это уже в пределах видимости и туда всего 15 минут пути. Вот вдалеке показались маленькие портовые домики, у пирса белоснежный паром, который взяв паломников с нашего рейса, пойдет вокруг южной оконечности Афона. Все приехали! С легким волнением мы одеваем свои рюкзаки, спускаемся с верхней на нижнюю палубу, идем к носовому трапу. Несколько минут ожидания и вот толчок о пирс, легкий скрежет метала, трап откидывается и широкой стремительной рекой оставшиеся паломники устремляются на берег. Нашу группу этот поток закручивает, мы теряем друг друга, я бегу вперед вместе со всеми и вот моя нога ступает на святую афонскую землю. Я остановился, и честно скажу, что в этот момент слезы навернулись на моих глазах: столько лет мечтать попасть сюда (15 лет!) и вот, наконец, я здесь!
ГЛАВА 6. ДАФНИ – КАРЕЯ
Я на Афоне!!!
Попытался сделать несколько фотографий, но толи от волнения, толи по какой еще невиданной причине аппарат вдруг перестал фокусироваться и все снимки получались сильно размытыми, я попытался его выключить – не удалось; пришлось вынимать батарейки и заново запускать его. Впереди, метрах в 50-ти, стоят два больших пассажирских автобуса и оттуда мне уже машут мои спутники. Между пристанью Дафни и столицей Афона Кареей, куда лежит наш путь, расстояние 12 км.; здесь ежедневно курсирует автобусы и весь путь занимает 30 минут. Входим в автобус, в глаза бросается табличка на греческом языке и в переводе гласящая: «Первые 8 мест только для монахов». Ищем в салоне свободные места.
Ну а пока мы рассаживаемся, скажу несколько слов о самом порте. Он расположен на западном берегу полуострова. Название по одной из версий происходит от большого числа растущих здесь лавровых деревьев. Однако, согласно другой мифологической версии, Дафна, в греческой мифологии нимфа, дочь земли Геи и бога рек Пенея (или Ладона). История любви Аполлона к Дафне рассказана Овидием. Аполлон преследует Дафну, давшую слово сохранить целомудрие и остаться безбрачной, подобно Артемиде. Дафна взмолилась отцу о помощи, и боги превратили ее в лавровое дерево, которое тщетно обнимал Аполлон, сделавший отныне лавр своим излюбленным и священным растением (Ovid. Met. I 452-567) . Даже утверждают, что она скрылась на Афоне, дав, таким образом, свое имя этому порту Святой Горы, как символ победы над плотью.
Основание порта Дафни (на греческом ;;;;; – женского рода) относится к концу XIX века – она была построена для приема многочисленных русских паломников. Ранее единственный морской путь на Афон проходил по его северному побережью, а все перемещения между монастырями осуществлялись исключительно пешком. В настоящее время в Дафни не проживают монахи. Все поселение состоит из десятка небольших домов, в которых расположены Служба береговой охраны, полиция, почта, таможня, Служба морских перевозок, несколько магазинов. Здесь нет каких-то особенных достопримечательностей, кроме нескольких лавок, в которых продаются сувениры и продукты, а также маленького кафе. Из Дафни идет автобус до Кареи – афонской «столицы», оттуда можно к монастырям северного побережья Святой Горы (что собственно мы и собираемся сделать). В Дафни можно сесть на корабль или морское такси (катер) для проезда к другим афонским монастырям юго-западного направления. Их отправление приурочено к прибытию парома, на котором мы приплыли, просто нужно пересесть с одного парома на другой.
Но вот зашел билетер, который хорошо говорит по-русски, быстро пробежался по салону, продавая билеты (3,50 евро), дал сигнал водителю и мы поехали по крутой горной дороге. В основном это утрамбованная щебенка с глиной, но иногда встречаются участник с бетонным покрытием, обычно это в особо опасных местах. Автобус в пути несколько раз останавливается, выходят один-два паломника и направляются в лес в какую-нибудь келлию или монастырь. Везде обильно цветут кустарники: желтые, фиолетовые, розовые, красные цветы украшают дорогу с обеих сторон. На одном из поворотов обгоняем небольшой трактор с водителем мирянином за рулем, а сзади в прицепе среди хозяйственных вещей сидит пожилой монах. Трактор пыхтит и неспешно карабкается в гору. Тут не к месту вспомнилось, что немецкие фашисты первыми проложили на Афоне дороги и провели электричество. Это произошло потому, что в 1941 г. Афон был присоединен к Германии, которая даже разместила на Афоне свои воинские части, но в мае 1944 года немцы покинули Святую Гору. Сейчас дороги строятся при активной помощи Евросоюза, ну их интерес в этом понятен – у них места запустить сюда туристов.
Это мы сейчас с комфортом едем по широкой, местами бетонной дороге и через несколько минут доберемся до Кареи, а Борис Зайцев эту дорогу одолел на муле, или как их здесь ласково называют «мулашка». Он в своем очерке приводит слова одного русского монаха, помогавшему ему нанять мула и проводника до Кареи: «Ничего, у нас и митрополит Антоний на такой мулашке ездил». Это он имел в виду Владыку Антония (Храповицкого, 1863-1936), митрополита Киевского и Галицкого. В 1917 на Поместном соборе он был первым по числу голосов из трех кандидатов на патриарший престол (получил 101 голос из 257), но чрез жребий был избран не он, а митрополита Московский Тихон (Беллавин). Владыка Антоний покинул Россию в марте 1920 года и приехал на Афон, где планировал остаться, но пробыл здесь всего около 5 месяцев. Уже в сентябре был вызван Врангелем в Крым, откуда 6/19 ноября 1920 года эвакуировался вместе с его армией и другими беженцами в Константинополь. В феврале 1921 года переехал в Сербию, где в ноябре – декабре того же года провел Первый Заграничный («Карловацкий») Собор и вплоть до своей кончины возглавлял Русскую Православную Церковь заграницей (РПЦЗ).
Наконец мы взбираемся наверх, море теряется из виду, нас со всех сторон обступает дубовый, еще не совсем одевшийся в зелень лес. Зайцев это место так описал: «По полуострову идет холмистый кряж, как хребет живого существа, весь заросший лесами. Одолев хребет, стали спускаться. Внизу, сквозь редеющий лес завиднелись крыши и колокольни – монашеский городок Карея». Одолеваем и мы этот хребет. Один восхитительный пейзаж за окном быстро сменяется другим, осмотреться, а главное всмотреться, в окружающую нас красоту, почувствовать ее, пропитаться ею, у нас не хватает времени – все проносится и мелькает как на карусели, а вот Борис Зайцев, не спеша ехавший на мулашке, всмотрелся и удивительно поэтично описал. «Дорога стала шире, мы вступили в каштановые леса. Справа глубокая долина, в ее ущелье жемчужной нитью висит водопад – беззвучный. По дальнему взгорью темнеют кедры и сосны. За ними, в облаках и туманах, – сама гора Афон, сейчас почти невидимая, – закутана влажно-суровыми пеленами. Ветер свистит, гудит в каштанах. Мелкая влага сеется. Хорошо, что мы в лесу! На чистом месте сдуло бы. Кутаюсь в плед. Мул ступает своими копытцами по священным камням Земного Удела Богоматери. Сердце крепко и радостно».
Наш автобус стал стремительно спускаться в низ, отчаянно сигналя на поворотах встречным машинам, предупреждая их о своем движении; сквозь редкий лес стали видны крыши и купола Кареи, автобус несколько раз вильнул на резких поворотах, выскочил к небольшой мощенной камнем площадке и замер – приехали.
ГЛАВА 7. КАРЕЯ
Карье;, Карье;с или Каре;я (по греч. ;;;;;;) – административный центр Святой Горы Афон. По-гречески слово «кариа;» (;;;;;) означает «ореховое дерево», и на самом деле, в здешних окрестностях растет много орешника. Карея расположена на северо-восточном склоне Святой Горы, в ее срединной части. Здесь находятся органы самоуправления и местная светская администрация. Население составляет всего 233 чел, многие из которых монахи. История этого поселения восходит к Х веку, когда Карея была отдельным монашеским поселением и уже с самого начала была торговым, и ремесленным центром Афона. Не многие паломники знают, что когда-то в Карее существовала лавра – «Лавра Кареи» и с того времени появляется термин Прот – так называли игумена карейской Лавры, имевшего первенство среди игуменов других афонских монастырей. Ежегодно в Карее проводились собрания святогорских монахов, участвовавших в принятии важных решений. В 1280 г., крестоносцы напали на Святую Гору, много обителей пострадало от их рук, в том числе и Карея. Они, после многих истязаний повесили Прота перед протатом, предварительно его разграбив, умертвили многих монахов. Погибшие прославлены как преподобномученики Карейские. С тех пор карейская Лавра прекратила свое существование, но Карея свое значение как столица Афона не утратила, потому что советом всей Святой Горы было положено образовать из него своего рода городка, где бы можно было осуществлять торговлю, иметь правительства: как афонское, так и светское. Таким образом, из скитских келий возникли монастырские подворья, и навсегда утвердился Протат.
Для руководства монашеским сообществом из двадцати существующих монастырей (ныне от 19-и т.к. Эсфигмен с 1974 пребывает в схизме) избираются местные органы самоуправления: Священная Эпистасия и Священный Кинот, а также президент – Прот (по греч. ;;;;;;). Все афонские монастыри поделены на пять четверок, ежегодно поочередно сменяющих друг друга в управлении Святой Горой. Первое лицо из четырех представителей монастырей (эпистатов) – Прот – может быть избран только из представителей одного из пяти монастырей, возглавляющих традиционные четверки, т.е. из Великой Лавры, Ватопедского, Иверского, Дионисиата и Хиландара.
В Карье находится 19 представительств правящих монастырей (кроме Кутлумуша – ввиду его близости к Карье) именуемых «конаками» (;;;;;;). Здесь также находится лицей-семинария «Афониада» (;;;;;;;; ;;;;;;;;). Помимо подворий в Карее имеются кельи, зависящие от монастырей и населенные монахами-собственниками. Монахи занимаются ремеслами и изготавливают для продажи различные предметы. В начале XX века число келий в Карее достигало 120, а население – 700 человек. В настоящее время в Карее имеются 82 кельи, в которых проживают греки, русские, болгары, сербы и румыны. Послушания монахов-келиотов очень разнообразны: иконопись, резьба по дереву, пошив монашеской одежды, производство ладана, плотничество, строительство. При каждой келии обязательно имеется небольшой храм, но на большие праздники отцы часто собираются в протатском соборе.
На этой же площадке, куда мы приехали, стоят несколько таких же, что и наш, микроавтобусов. Они ждут паломников с парома и везут их к различным монастырям Афона. Отсюда же раз в день идет автобус до пристани Дафни. Читаем на лобовом стекле таблички: Иверон, Великая Лавра, Ставроникита, Пантократор, Ильинский скит, келья Святого Апостола Иоанна Богослова, – мы ищем Ватопедский монастырь. Ага, вот и наш! Сейчас время 11-25, спрашиваем у водителя, когда отправление, он говорит, что через час. Оказывается, так делается специально, чтобы паломники смогли сходить приложиться к знаменитой иконе «Достояно есть», которая находится в Соборном храме Кареи. Так что у нас есть время не только приложиться к иконе, но и осмотреться. Мы оставляем, как и многие паломники, свои рюкзаки у стены одного из магазинов, совершенно не беспокоясь за их сохранность, и отправляемся к соборному храму. В сущности вся Карея – это одна небольшая улочка, вытянутая вдоль гор. Мощеная камнем дорога, по обеим сторонам двухэтажные дома: на первом этаже – лавки с сувенирной продукцией, на втором – жилые помещения. Первый дом справа, сразу за фонтаном с питьевой водой – гостиница, где на втором этаже номера и кафе на первом (в ней мы еще окажемся, о чем в тот момент совершенно не догадываемся). Проходим несколько чистых, покрашенных в белую и красную краску домов и оказываемся на небольшой площади. Справа Успенский собор Протата и Священный Кинот Святой Горы Афон. Неподалеку резиденция губернатора Афона, полицейский и таможенный участки, почта-телеграф, медицинский пункт, продовольственный магазин, пекарня.
Местность восхитительна. Множество пустыннических келий разбросанных по живописным склонам гор в окрестности Кареи. Они словно тонут в окружающих их лесах и загадочно манят нас своими красными черепичными крышами. Запад оттеснен почти отвесными уступами гранитных скал и утесов, обильно усеянных, будто украшенных гирляндою мелкого цветущего кустарника, дубовых рощ и каштанового леса. А на юге во всем величии и великолепии встает сама гора Афон. То окутанная дымкой облаков, то ярко освященная солнцем, – она каждый раз производит совершенно разное впечатление, иногда приветливое, маняще-зовущее, а то суровое и неприступное. Местами виден снег в ущельях и впадинах, издали кажется, что множество белых ручейков стремительно стекают к ее подножию. Вершина Афона кажется загадочной в легкой рассветной дымке, а при плохой погоде, она скрывается в низко наползающих облаках, отчего становится тревожно и неуютно. Наиболее грозно она выглядит при приближающемся шторме, тогда кажется, что она снялась со своего места и двинулась в море, отчего сейчас громадные волны полностью поглотят сушу. Когда я впервые увидел подобно, мне стало не по себе, а один из священников, кто бывал на вершине и представлял себе что там сейчас происходит, тихо выдохнув, сказал: «Давайте помолимся о тех, кто сейчас остался на вершине».
На улицах Кареи можно встретить весьма колоритно одетых мужчин – сердарей – гражданских служащих, носящих черные шапочки с инициалами А.О. («Агион Орос» – Святая Гора) и двуглавым орлом между ними. Они исполняют функции своего рода муниципальной полиции. Один из них сопровождает Прота во время каждого его передвижения по улице. Слово «сердарь» имеет персидское происхождение и переводится как «предводитель войска». В былые времена сердари действительно участвовали в обороне монастырей от пиратских набегов. Сейчас кроме этих особых шапочек сердари одеты вполне по мирски, а во время Бориса Зайцева они одевались весьма колоритно. Вот как их он описывал: «На стеклянной галерейке два рослых сардара в белых юбках, удивительных туфлях с помпонами на носках и в темных шапочках варили кофе. Вид у них, особенно у седого, очень красивого, румяного, был очень важный и почти священнодейственный».
Ну, вот мы и подошли храму, поэтому наш рассказ пойдет о нем. Соборный храм Кареи, в честь Успения Богоматери, является самым ранним из всех сохранившихся на Святой горе. Он был построен в X веке императором Никифором Фокой. Несколько раз разрушался, но потом вновь отстраивался. Здесь сохранились фрески 1310 года, автор которых – один из величайших византийских иконописцев, уроженец Салоник, Мануил Панселинос. По словам Б.Зайцева сам храм «невелик, несколько сумрачен, полон тусклого золота, удивительной резьбы, тонкой чеканной работы на иконостасе. Из глубокого купола спускается на цепочках «хорос» – металлический круг изящной выделки, необходимое украшение всех греческих соборов на Афоне. Карейский собор считается первоклассным памятником греческой живописи. Его расписывал знаменитый Панселин. Они монументальны, очень крепки, несколько суровы. К сожалению, их подновляли». Но мне этот храм не показался сумрачным и суровым, строгим – да, но в то же время каким-то легким, воздушным и очень уютным. Храм типа базилики, вокруг зеленеет аккуратно подстриженный газон, у отдельно стоящей и не связанной с храмом нарядной (из-за чередующихся рядов былого и красного камня) колокольней, примостилось дерево с цветущими красными цветами; вокруг тишина, уют и покой. Мы вошли в храм северными вратами. Оказывается, что знаменитая икона находится в алтаре и туда пускают мирян. Мы благоговейно входим в алтарь северными вратами. На Горнем месте, в резном киоте с сенью над ним, за стеклом овеянная столетиями молитв потемневшая икона в сребро-позлащенном окладе. Размером 40 на 60 сантиметров, может чуть больше. Она располагается на высоте человеческого роста, но перед ней три каменные ступеньки и небольшая мраморная как бы подставка, на которую став коленями можно приложиться к иконе, затем спустившись выходишь из алтаря южными вратами. Если заранее купить в местной лавке копию этой иконы, то ее можно приложить к оригиналу, что мы впоследствии и сделали.
Чудотворная икона Богородицы «Достойно Есть» (греч. греч. ;;;;; ;;;;; «Аксион Эсти;н»), наиболее почитаемый на Афоне образ Божией Матери. С этой иконой предание связывает обретение песнопения «Достойно есть…». В XI веке Богородицу величали песнопением, составленным в VIII веке византийским церковным поэтом Космой Маюмским, сводным братом Иоанна Дамаскина, которая звучала так: «Честнейшую Херувим и славнейшую без сравнения Серафим, без истления Бога Слова рождшую, сущую Богородицу Тя величаем». По преданию 11 июня 980 года молодой монах Карейского монастыря совершал всенощное бдение в келье. Его старец ушел в храм Протата и тот остался один. Услышав стук в дверь, он открыл ее и увидел молодого инока, которого приветливо принял, и они стали вместе совершать молитвенные песнопения. Когда начали величать Богородицу, молодой инок запел «Честнейшую Херувим…». Незнакомый гость сказал, что у них славят Богородицу по-иному, и показал как: «Достойно есть яко воистину блажити Тя, Богородицу, Присноблаженную и Пренепорочную и Матерь Бога нашего», а уже после этого пропел «Честнейшую Херувим…» и далее. Инок попросил записать незнакомца эту песнь, однако под рукой не оказалось никакой бумаги и письменных принадлежностей. Гость сказал, что в таком случае напишет песнь на камне и просит научить всех христиан, чтобы отныне так славословили Пресвятую Богородицу. Камень под руками незнакомца стал мягким, и, он перстом вывел слова молитвы. Он назвался архангелом Гавриилом и исчез. (По этой причине молитву «Достойно есть» называют также «архангельской песнью»).
Старец, возвратясь с бдения и застав своего послушника поющим чудную песнь, был ею. «Где ты выучился так петь?» – спросил он своего послушника. Тот рассказал старцу все случившееся, показав и саму каменную доску с чудесно начертанными словами. Тогда они, представили доску в Протат и рассказали на общем соборе подробности чудесного события. Вслед за этим донесли патриарху и царю о чудесном явлении и в подтверждение случившегося каменную доску с начертанными на ней словами песни Пресвятой Богородице отослали к ним в Константинополь, где она хранилась в храме Софии Премудрости Божией.
А та икона, пред которою она была воспета архангелом эта новая песнь, была перенесена из кельи в Соборный Протатский храм, где она и доселе находится. Она до этих событий именовалась «Милующая», а после стала называться «Достойно есть». Иконография этой иконы принадлежит к изводу Киккской иконы Божией Матери и немного отличается от широко известного нам в России изображения. Младенец восседает слева на руке Богородицы, Которая держит Его за правую руку с развернутым свитком. В настоящее время образ закрыт окладом с чеканными изображениями ангелов в среднике и на полях, открыты только лики. Всякий паломник может помолиться перед этой чудотворной иконой и приложиться к ней, но чтобы это сделать, необходимо попасть в протатский собор, который открывается дважды в день для утреннего и вечернего богослужений; обычно это бывает в 5 утра и в 6 вечера. А мы вот попали в обед.
В Карее, есть еще несколько знаменитых образов Божией Матери. Так, в древней келье Типикарница, пребывает чудотворная икона Божией Матери «Млекопитательница» (греч. «Галактотрофу;са»). Эту келью основал сербский святитель Савва, принесший на Святую Гору из Палестины, из Лавры преподобного Саввы Освященного, эту икону и жезл преподобного Саввы. Святитель Савва Сербский сам некоторое время в келье Типикарница подвизался в посте и молитве; здесь по его завету до сих пор не прерывается молитва за православный сербский народ. В карейской келье святого Георгия подвизался величайший богослов Православной Церкви Нового времени преподобный Никодим Святогорец (1749-1809). Паломники могут посетить место, где прошли последние дни земной жизни Святого и поклониться его мощам.
К назначенному времени мы снова стоим на автобусной площадке. Рядом несколько групп по 2-3 человека, тоже на наш автобус. Вокруг крутятся много кошек, выпрашивая у паломников что-нибудь вкусненькое. Как потом мы узнали кошки – самое действенное оружие против змей. Пока стоим в ожидании посадки, перекинулись несколькими словам с попутчиками, один из них узнав, что мы едем без приглашения сказал:
– У вас ничего не получится. Если нет приглашения из Ватопеда, вы туда не попадете. На подъезде к монастырю стоит блокпост со шлагбаумом и неподкупным греком, который никого не пропускает, если нет в списке, ни за какие деньги.
У меня не было основания ему не доверять, и я, честно говоря, немного озаботился. Да, была слабая надежда, что наш факс прошел в Ватопедскую канцелярию и нас внесли в список, но потом забыли нам прислать подтверждение… но это была слабая надежда.
– А что делать, если нас на посту не пропустят? – спрашиваю я.
Наш попутчик пожимает плечами.
– Дождитесь там же эту маршрутку, когда она будет возвращаться назад, и поезжайте обратно, сюда, в Кариес – советует он.
– А дальше?
Он вновь пожимает плечами.
Я передаю эту информацию своим спутникам, она тоже вызывает легкое волнение у них, но мы решаем положиться во всем на Матерь Божию, да и на преподобного Кукшу уповаем.
Пришел водитель, мы сели, тронулись. Все десять минут езды до этого поста я уже не любовался окрестными красотами, но усиленно молился. А вот и пост. Шлагбаум действительно есть, он опущен и перегораживает дорогу. Из бревенчатого домика выходит человек в форме (голубая рубашка и черные брюки), то ли полицейский, то ли частный охранник, и направляется к нам. Он открывает дверь, спрашивает что-то у водителя, тот отвечает, и после чего полицейский спрашивает все ли здесь греки, затем переговорив с откликнувшимися греками и сверившись с бумагами, кого-то высадил из автобуса. Наше волнение стало возрастать. Потом стал спрашивать у наших соседей, как оказалось румын, их фамилии, сверяясь со своим списком. Потом настала наша очередь, он спросил, откуда мы и резервировали ли мы места. «Да – ответили мы, – посылали факс». Он начал называть какие-то русские фамилии по своему списку, но это были не наши, затем мы назвали свои, он принялся искать их в списке… Затем уходит в свой домик, сверяется с какими-то документами… Мы ждем… Пошла десятая минута проверки. Наконец он возвращается, поднимает шлагбаум и машет нам рукой, чтобы мы проезжали. Невольный вздох облегчения вырывается у всех пассажиров автобуса. Мы едем еще 15 минут по живописному афонскому кряжу, отсюда открывается восхитительный вид одновременно на восточное и западное побережье Афона: справа море в километрах в 3-5 от нас, и слева море на таком же расстоянии; наверное, это самое узкое место на полуострове. За окном мелькает еще не одевшийся в зелень лес, затем начинается затяжной спуск, и наконец мы останавливаемся. Выходим из микроавтобуса и вслед да нашими попутчиками подходим к главным вратам Ватопедского монастыря.
ГЛАВА 8. ВАТОПЕД
В архитектурном отношении все афонские монастыри имеют вид крепостей. Внутри возвышается башня-пирга – наследие времен разбойных набегов. Реалии средневекового времени требовали особых мер безопасности, так как существовала постоянная угроза нападения со стороны пиратов и других завоевателей. Поэтому в центре монастыря располагалась огромная оборонная башня (высота ее составляла около 20 м), где в случае нападения могли укрыться монахи. Византийцы строили пирги различного назначения от сторожевых и оборонительных до водохранительных и водонапорных. С одной такой мы уже встречались в Уранополисе (от нее отходит паром на Афон), но потом они каждый раз нас удивляли почти во всех монастырях Афона, и даже на арсане Зоографа, а вот в нашем Пантелеимоновом монастыре ее нет.
Высокие каменные стены окружают мощеный камнем двор, часто стены на высоте около десяти метров переходят в жилые корпуса, где живут монахи и размещаются паломники. Главными сооружениями монастыря являются: кафоликон (соборный храм монастыря) и иные храмы (параклисы). С западной стороны напротив кафоликона обычно располагается монастырская трапезная. У каждого монастыря имеется своя пристань (арсана). В подчинении монастырей Афона находятся 12 скитов, нередко столь же внушительных по своей архитектуре.
Монастыри Афона, при всей своей автономности и независимости, в официальной святогорской иерархии имеют свое определенное место:
1. Великая Лавра
2. Ватопед
3. Иверский
4. Хиландар
5. Дионисиат
6. Кутлумуш
7. Пантократор
8. Ксиропотам
9. Зограф
10. Дохиар
11. Каракал
12. Филофей
13. Симонопетра
14. Святого Павла
15. Ставроникита
16. Ксенофонт
17. Григориат
18. Эсфигмен
19. Пантелеимонов
20. Констамонит
Вход в монастырь – это всегда величественные, в 3-4 метра высотой, деревянные врата, обитые железом. Над ними большая икона с лампадой перед ней. Икона не просто фреска на стене, но над ней надстроена сень и она как бы находится в глубине небольшого застекленного балкончика. Перед входом в Ватопедский монастырь два флагштока с развевающимися флагами Греции и Византии. Справа, как входишь во врата, находится небольшая комната (я бы сказал «сторожка»), где монах проверяет и хранит диамонитирионы; он забрал наши и направил нас храм (там еще совершалась служба), потом, он пояснил, на трапезу и лишь затем в архондарик на заселение.
Мы пошли в соборный храм монастыря (кафоликон), где заканчивалась Литургия Преждеосвященных даров. Это была наша первая встреча с афонским храмом и можете представить как жадно, с каким интересом мы все рассматривали. Мраморные плиты на полу истерты за прошедшие столетия. На стенах фрески XIV века. Все подкупольное пространство занято многочисленными люстрами, подсвечниками, лампадами. Они свисают на массивных позолоченных цепях, в них вставлены большие (по полметра) восковые свечи. Я так понял, что в храме электрическое освящение не используется, хотя в монастыре оно есть. Центральное многоярусное паникадило висит очень низко, может быть на высоте 2,5 метра от пола. Его окружает широкое, почти на весь купол размером позолоченное кольцо, здесь его называют хорос, (греч. ;;;;; – хоровод). Центральное люстра (паникадило), представляет собой сложную конструкцию, где верхняя часть это многоярусное паникадило, сделаное в виде люстры, а нижний ярус, сделан в форме обода колеса (собственно это и есть хорос). Хорос является наиболее древней формой паникадила, он таинственно знаменует звезды на тверди небесной. На хоросе укреплены свечи, иконы, двуглавые орлы и какие-то слегка овальные белые шары сантиметров 20 в диаметре, их 12 штук (как потом мы узнали это – страусиные яйца).
Храм красоты необыкновенной. Как заметил наш фотограф, нигде, наверное, в мире нет столько красоты на один квадратный сантиметр. Вообще же, как потом нам показалось, – Ватопед один из самых ухоженных и красивых греческих монастырей на Афоне. Мы, чуть ли не раскрыв рот, с восхищением рассматривали внутренне убранство храма, тихих, задумчивых греческих монахов в стасидиях, восхищались стройным пением хора, жадно вдыхали необыкновенный запах ладана, и у нас всех возникло ощущение от храма и службы, как чего-то хорошо знаемого, но немного подзабытого. Какое-то ощущение дежавю постоянное преследовало здесь, не было во всем нас окружающем чувства инородного, чужого, непонятного, иного. Наоборот, все вокруг родное, свое. Конечно же, существует масса отличий от привычной нам богослужебной практики, например я отметил, что священник говорит отпуст не как у нас на солее, а посреди храма, под центральной люстрой, поминая большое количество святых; в конце службы особыми шторками закрываются порталы, – арки перед входом в храм, видимо это защита от жары, так же и входная дверь закрывается особой шторкой, которая скручена в виде валика и находится над входом. Но в целом чувство исконно родного не покидало нас не только здесь, но и во всех остальных монастырях Афона.
Но вот закончилась служба. Мы пробыли в храме всего минут 20 и толком не успели осмотреться, но нас успокоили и сказали, что после вечернего богослужения, по традиции, для паломников выносят наиболее известные мощи и реликвии для поклонения и у нас будет еще предостаточно времени чтобы приложиться к святыням и осмотреться в храме. Зазвонили в небольшой колокол, у входа в трапезную (она прямо перед храмом, метрах в 20-ти от входа в кафоликон), призывая всех сюда. Небольшие группки, стоявшие на площади пред трапезной, неспешно потянулись внутрь, устремились за ними и мы.
Вообще, если вы приходите в тот или иной монастырь не на час-два, а с ночевкой, то посещение богослужений и трапезы подразумевается само собой. В любом монастыре никого не оставят голодным, даже если кто-то и пришел после трапезы, то ему всегда отдельно накроют или дадут чая с хлебом и оливками. Такому радушию и гостеприимству право стоит поучиться. Как правило, паломники и монастырская братия трапезничают вместе, но сидят за разными столами. Монастырская еда довольно проста. В русском монастыре, например, на трапезе часто бывает овощной суп, чечевичная каша и, если не постный день, рыба. На столе много хлеба и оливок. В праздник – свое красное вино, обычно грамм 350. В греческих монастырях можно отведать блюда традиционной греческой кухни. Даже в Великий пост греческие монахи едят всякую морскую живность кроме рыбы, например осьминогов. Все, что производят местные сады монастыря, также подается братии на стол: лимоны, орехи, апельсины, виноград, оливки. Пьют в основном чай, и обычно он приправлен какими-то афонскими травами. Трапезы вне постных дней во всех обителях две: одна после Литургии, вторая после Вечерни. Отношение к трапезе на Афоне самое серьезное; по сути дела, это продолжение уставного богослужения. Естественно, трапеза начинается и заканчивается молитвой; вкушать пищу начинают и заканчивают по знаку, подаваемому игуменом (обычно он звонит в небольшой колокольчик). Во время трапезы разговоры запрещены, все слушают чтение, чаще всего – жития святых. Афонская еда на первый взгляд во многом похожа на нашу обычную мирскую кухню, но что-то придает ей своеобразный и неповторимый вкус. И дело даже не в специях, как предполагают некоторые, а в том, что монахи используют редкую для большинства приправу – молитву, сопровождающую каждое приготовление пищи. От того монастырская пища так вкуса и необычна.
Ватопедская трапезная – это длинное двухэтажное здание, с апсидой напротив входа и 2 конхам (греч. ;;;;; – раковина – перекрытие в форме полукупола над полуцилиндрическими частями зданий) по сторонам. Мы входим и видим: два ряда каменных овальных столов уходят вглубь красивейшего помещения, обильно расписанного фресками, с богато инкрустированным разноцветным деревянным потолком. Думаю, не я один ахнул от такой красоты. Монастырские послушники рассаживают нас по 8 человек за стол, всего столов около 30. Мы сели все вместе и я этот стол повнимательней рассмотрел. Оказывается, что на каменной квадратной тумбе лежит белого камня полуовальная столешница с высоким краями, а мы сидим на полукруглой каменной лавке с деревянным покрытием. Необычайной древностью веяло от этих каменных столов, как я потом узнал, современное здание трапезной было построено в 1785 г., на месте старой, где эти мраморные столы стояли с 1320 года. И за ними мы сейчас сидели!
Звякнул небольшой колокольчик, все встали, чтец прочитал на греческом молитвы перед вкушением пищи, вновь звякнул колокольчик, все сели. Чтец начал чтение из жития каких-то святых, застучали ложки, ножи, миски и кружки – трапеза началась. Нас столе два железных кувшина с водой (по 1,5 литра), металлические кружки, тарелки, каждому нож, вилка, ложка. В центре огромное блюдо риса одно на 8 человек, каждый насыпал себе с горкой, потом еще и осталось; такое же огромное блюдо макарон, с какой-то овощной начинкой (мне они напомнили наши широко известные макароны «по-флотски», естественно что в постном варианте), большая миска с местными оливками, нарезанный большими ломтями серый хлеб, большая тарелка с сухарями, свежая капуста заправленная уксусом, маринованные персики. Из приправ: соль, винный уксус, оливковое масло, небольшая тарелочка с красным перцем. Несколько неочищенных луковиц, на каждого по два разрезанных пополам лимона. Позже по рядам проходили послушники и предлагали желающим добавить риса.
Трапеза продолжалась около 30 минут. По ее окончании настоятель монастыря, игумен Ефрем, провел беседу, мало нам понятную, т.к. она велась на греческом. Его речь заняла около 10 минут, вновь зазвонил колокольчик, все встали, чтец прочел благодарственные молитвы после вкушения пищи. Затем первым вышел игумен, за ним монахи, следом паломники. Игумен стал справа от входа, сложил благословляющее персты правой руки, слева стали 4 монаха (видимо из старшей братии), и под его благословляющей десницей мы все выходили из трапезной. Но выйдя из трапезной, не спешили расходиться: разбились на отдельные группы и о чем-то беседовали, кто-то подходил под благословение к игумену Ефрему. Удивительно было его видеть вот так близко, стоять рядом, брать благословение. Я его видел только по телевизору, когда он привозил в Россию Пояс Богородицы. Я насчитал около 95 монахов, потом нигде на Афоне я столько не видел. Никуда не хотелось идти, спешить, чем-то заниматься: обильный обед нас сильно разморил. Кстати, потом по возвращении домой, я посмотрел уставные указании и представите с каким я удивлением прочитал, что в этот день полагалась «горячая пища без растительного масла». Я до этого считал, может скажу несколько преувеличенно, что афониты чуть ли не камнями с водой питаются, а на деле оказывается, что в пищи нет какой-то немыслимой аскезы, еда простая но разнообразная, всего в меру, каждый насыщается и не остается голодным, а если таковой и появится он всегда может после трапезы попросит «добавки» и ему не откажут. Да и само меню весьма разнообразное (в Оптиной пустыни оно гораздо проще), по ходу своего рассказа я буду описывать трапезы в других монастырях, так что любезный читатель сможет сам составить собственное мнение.
Мы отправились в архондарик, мимо трапезной, по мощенной камнем дорожке, к западной стене монастыря, слева от главных ворот (если смотреть изнутри монастыря). Вообще это первое, что следует сделать паломнику, пришедшему в любой святогорский монастырь, – найти архондарик (его помогают найти указатели с надписью «APXONTAPIKI»), так на Афоне называют помещение для приема паломников. Там первое что сделают – предложат традиционное угощение: рюмку местной водки (ракии или узо), кофе, холодную воду и лукум (нам в Ватопеде не предложили т.к. только что прошла трапеза). Здесь же следует записаться в книгу для посетителей и, если вы пожелаете остаться на ночлег, сообщить об этом архондаричному. Также заранее следует сказать о своем желании исповедаться или причаститься, или высказать пожелание остаться еще на одни сутки. Паломники могут остаться переночевать в монастырской гостинице одну ночь, ночлег в гостинице бесплатный, кельи рассчитаны несколько человек. Священников часто селят отдельно от мирян.
По высокой крутой каменной лестнице мы поднялись на второй этаж архондарика, где располагался кабинет арходаричного. Перед ним небольшая очередь из десяти человек (все на заселение). Сбросив рюкзаки мы присели на широкие коричневого дерева диваны, с небольшими овальными столиками перед ними, и стали ждать своей очереди. Вести переговоры решили отправить отца Алексия, т.к. он знал и греческий и английский. Отец Алексей вошел в кабинет к архондаричному договариваться о ночлеге, да и вообще пребывании в монастыре, а мы остались в коридоре. Здесь очень красиво и уютно: стены покрашены в нежно-желтый цвет, с ним приятно гармонируют темно коричневые двери, стулья, столики, на стенах большие картины с видами Ватопеда писанные маслом, на полу темно-коричневая каменная плитка. Вообще же у меня сложилось ощущения быта конца XIX века. Потом это чувство преследовало меня во всех афонских монастырях: словно весь быт, обстановка и люди остались в том времени.
Даже большие напольные часы стоящие здесь, я потом встречал почти во всех монастырях. Видел подобные часы и Борис Зайцев, он, описывая залу подворья нашего Пантелеимонова монастыря в Карее, отмечает: «большая зала со стоячими часами, циферблат и маятник которых сплошь в разноцветных инкрустациях». Часы сами по себе вещь довольно примечательная. На циферблате надпись «LEROY (Paris)», более 2-х метров в высоту, в богато инкрустированном корпусе красного дерева, с метровым маятником и что совсем необычно, на циферблате вместо привычных нам римских или арабских цифр, часовая шкала прописана старинным турецким «оттоманским» шрифтом. Подобные часы выпускались с середины XVII века и предназначались для продажи в Османской Империи, а, как известно, турецкие гарнизоны оставались в афонских монастырях до 1830 г. Возможно тогда они и были здесь установлены и стоят поныне. Эти часы, с их неспешны ходом, словно демонстрировали нам неподвластность времени над афонским укладом жизни. Хотя элементов современной цивилизации хотя отбавляй. Рядом с этими часами пожарный шкаф на стене и кнопка пожарной сигнализации, а чуть подальше в особом пластиковом контейнере – переносной дефибриллятор (как потом нам объяснили это требования ЕвроСоюза).
Кстати, пока наш батюшка ведет беседы на греческо-английском языке, я, пожалуй, расскажу немного о самом Ватопеде. Конечно же, перед поездкой мы много читали об Афоне. Но и сюда я взял одну из книг – путеводитель по Святой Горе, так что в каждом монастыре мы еще раз прочитывали информацию о нем, и я могу сказать, что это было очень полезно: вся история монастыря как бы вставала перед нами, воплощалась в камне, цвете, звуке и мы словно погружались в нее, ныряли с головой.
Ватопедский монастырь, (по греч. ;;;;;;;; или ;;;;;;;;;), основан во имя Благовещения Пресвятой Богородицы. Предполагают, что первая церковь в Ватопеде была основана императором Константином I Великим, разрушена при императоре Юлиане Отступнике и возобновлена в конце IV в. императором Феодосием I (379-395гг), в память о чудесном спасении от кораблекрушения его сына, будущего императора Аркадия. Волны вынесли отрока на афонский берег, где его нашли невредимым под большим терновым кустом. Поэтому монастырь был назван ;;;;;;;;;;; (от слов ;;;;; – купина, терновый куст и ;;;;;;; – отрок, дитя). Однако в большинстве древнейших источников название монастыря пишется как ;;;;;;;;;;, что, по мнению исследователей, означает «терновая равнина» (;;;;;; – равнина). К этому же времени и относится ватопедское предание о том, что дочь Феодосия I Галла Плакида, в начале V века по пути в Рим решила посетить Ватопедский монастырь. Вот как это описывает Борис Зайцев: «В те времена женщинам не был еще закрыт доступ на Афон. Она пожелала проездом из Рима в Константинополь посетить Ватопед. Но когда входила боковыми вратами в храм Благовещения, таинственный голос Богоматери остановил ее, как бы ей запретил. Императрица пала на помост и принялась молиться, но не вошла. Позже на этом месте она приказала изобразить лик Богоматери. Икона существует и теперь, в нише у входа». С тех пор эта икона получила название «Предвозвестительница». Епископ Порфирий Успенский относит посещение Плакидой Ватопеда к 422 г.
В 862 г. монастырь был опустошен критскими арабами. Вторичное основание монастыря относится уже к середине Х века. По преданию монастырь в его нынешнем виде создан около 972-985 годов тремя богатыми и знатными людьми: Афанасием, Николаем и Антонием. Они приняли монашество и стали учениками преподобного Афанасия Афонского, который отправил их жить на то место где сейчас стоит Ватопед. В конце Х в. был сооружен собор, посвященный Благовещению Пресвятой Богородицы. По свидетельству источников, в середине XI в. монастырь уже был «многолюдным. В 1423 г. Афон попал под власть турок. Отчасти из-за этого, когда на Ферраро-Флорентийском Соборе где в 1439 г. была принята уния, ватопедский иеромонах Дорофей и игумен Великой Лавры Моисей подписали буллу папы Евгения IV. Однако большинство афонских монастырей не признали унию. Монахи Великой Лавры и Ватопеда также вскоре отвергли определения Ферраро-Флорентийского Собора и отказались признавать примат Римского папы.
В конце XV – нач. XVI в. налаживаются постоянные русско-афонские связи, они весьма интересны и вряд ли широко известны. С того периода начинают отправляться посольства афонских монахов на Русь… за милостыней. В 1515 г. в Москве побывали ватопедский духовник Нифонт и старец Мелетий из Великой Лавры. Они возвратились на Афон с посланником Василия III, который доставил 2 000 рублей для раздачи по всем монастырям. Самому же Ватопеду Василия III пожертвовал серебряную чару, камчатые ризы и пелену к иконе Благовещения. Великий князь Иоанн IV Грозный отправил в 1582 г. в Ватопед за помин души царевича Иоанна 820 р. (100 из которых предназначались для монастырской больницы), а его сын, царь Феодор Иоаннович в 1584 г. за помин души своего отца - 600 р. В 1518 г. по просьбе Великого князя Василия III в Москву прибыл Максим Грек, до этого около 10 лет подвизавшийся в Ватопедском монастыре. Он впоследствии сыграл значительную роль в культурной жизни России XVI в. и оставил после себя огромное литературное наследие. В 1588 году Ватопед получил жалованную грамоту от царя Феодора Иоанновича, разрешавшую его инокам приезжать в Россию за милостыней, беспрепятственно и беспошлинно пересекать границы. В те годы Россия была большим источником ресурсов для монастыря. В Москву для сбора пожертвований из Ватопеда многократно приезжали игумены и ватопедская братия. Патриарх Филарет в 1626, дал жалованную грамоту, разрешавшую ватопедским монахам приход в Россию за милостыней каждый 4-й год. С этими поездками за милостыней связана одна прелюбопытная, и даже загадочная история, о которой я не могу умолчать и в свое время расскажу.
Судьбы многих известных личностей, связанны с монастырем, я назову лишь некоторые: святой Савва Сербский был здесь иноком в конце XII века; около 1312 года здесь работал один из лучших мастеров своего времени, иконописец Мануил Панселин; святитель Григорий Палама подвизался здесь в XIV веке; Патриарх Геннадий (†1452) пришёл сюда после отречения от Патриаршего престола в середине XV века; преподобный Максим Грек принял здесь монашество в 1507 году. Время шло, окончилось турецкое иго и в 1912 г. в результате освобождения Северной Греции Афон стал частью Греческого государства. Маленькая, но интересная деталь: для приема короля Греции Константина (1913) ватопедскими монахами был изготовлен ковер длиной 700 м (от пристани до соборного храма). Через некоторое время Ватопед стал единственным афонским монастырем, перешедшим на новый стиль. В начале ХХ века здесь подвизалось 318 монахов, а в 1928 г. – 485 чел. (вместе со скитами), но позднее численность монахов постепенно сокращается: в 1961 г.- 127, в 1974 г. – до 70 чел. (большинство из них жили в скитах и келлиях). В наше время общее число братии – примерно 150 человек. В монастыре проживают около ста монахов и послушников, остальные в келлиях, приписанных к Ватопеду и двух скитах. Монастырь управляется игуменом, избираемым пожизненно на общем собрании братии, сейчас это архимандрит Ефрем (с 1990).
Но вот решился вопрос о нашем пребывании в этом удивительном монастыре. Вышел отец Алексей и начал рассказывать: «Нас в списках на заселение нет, т.к. наш факс не прошел и поэтому нас заселить не могут. Я начал его (архандаричного) уговаривать… тот спрашивает: «Куда вы собираетесь?», я отвечаю: «мы собираемся завтра идти в Эсфигмен». «Хорошо, завтра 12-45 будет туда паром», затем архондаричный добавил: «А если парома не будет, что будете делать?». Я отвечаю «Поедем в Карею». Тот воскликнул «Браво» и выдал ключи от келлии на одну ночь».
Еще не веря что все так благополучно решилось, мы стали подниматься по узкой и крутой деревянной лестнице на второй этаж, отказавшись от услуг лифта. Да, да – я не оговорился, справа от лестницы, крошечная кабинка лифта. С лестничной площадки, дверь налево ведет в автономный большой коридор с 4-мя номерами по два на каждую сторону. Нам достается последний справа, с видом на внутренний двор монастыря. Номер поразил нас своей красотой настолько, что как-то и не получается назвать его келлией. По моему мнению, это специальные номера для высокопоставленных гостей, например епископов. Богато отделанный, просторный уютный, с расписными стенами и потолком, – мы ходили по нему с осторожностью, как в музее, боясь к чему-либо прикоснуться. Да простит меня читатель за излишнюю подробность, но я все же опишу доставшийся нам номер в нескольких словах. Слева от входа антикварный двухметровый буфет-горка красного дерева со стеклянными дверцами, за ними хрустальные подсвечники, посуда, несколько фужеров, на тумбе два позолоченных подсвечника на 5 свечей и межу ними позолоченные каминные часы. Далее у стены красного дерева диван в стиле ампир, с изогнутой спинкой и изящными ножками, над ним, у противоположной стены такой же диван. На стенах: икона Входа Господа в Иерусалим, портрет вселенского Патриарха, картина маслом с русским храмом походим на Храм Христа Спасителя и еще одна картина, на которой изображен парусник несущийся по волнам ночью в шторм. В углах два кресла того же стиля. В номере три окна отчего он кажется еще больше и просторнее, окна закрывают плотные гардины ярко-бордового цвета, на окнах в вазах цветы. Одно из окон – балконная дверь. Сам балкон маленький, на нем с трудом помещается небольшой столик с каменной столешницей и два стула по бокам. Особого описания заслуживает потолок. Он расписан красивым геометрическим узором. Лепестковые узоры синего. красного, желтого цвета опоясывают по периметру весь потолок. В центре еще более сложным и насыщенным узором расписан плафон. Люстра представляет собой стилизацию под большую керосиновую лампу, которую держат три бронзовых грифона. Широко раскинутыми крыльями они держат стеклянный абажур, а повернутые к нам пасти широко открыты в угрожающем оскале.
Честно говоря, я несколько опешил от этих «тварей», но как потом оказалось, на Афоне тяга к изображению мифических существ присутствует везде и даже краны с обычной питьевой водой практически не увидишь в виде простой металлической трубки. Они оформлены как головы грифона из пасти которого и вытекает вода. А в соборном храме Ватопеда (это я уже потом рассмотрел) кресло для Патриарха опирается на две оскалившиеся головы какого-то чудища, издали напоминающее собаку.
Да, стоит еще упомянуть про небольшую печь, приютившуюся в углу, слева от входа. Вид ее настолько необычен, что мы даже и не сразу поняли, что это она. На стоящих полукругом четырех трехметровых колонах небольшая сень. Под ней в глубине поверхность дымохода, она расписана в стиле потолка, и ее можно приять за декоративное украшение, чем за реально работающую вещь. Лишь в самом низу, почти у самого пола за чугунной дверцей находится топливник. Вся печь поштукатурена, покрашена в нежно-розовый цвет, по колонам и вокруг топливника нарисованы раскинувшиеся ветви цветущих кустарников. На полу паркет, большой ковер и в центре всего этого великолепия поставлены 4 раскладушки – это для нас. Они застелены простынями, в ногах сложенное одеяло, на нем простыня, а на подушке большое махровое полотенце. Нам не то чтобы расположиться, входить в этот номер было боязно.
Мы аккуратно поставили свои рюкзаки на пол у двери, и вышли на балкон. Перед нами весь монастырь как на ладони. Как сказал Зайцев: «сам монастырь сложная мозаика пестрых зданий, башен, стен, зубцов, врат». Многочисленные балкончики один чудней другого, лепятся по зданиям словно ласточкины гнезда. По их поводу и назначению у нас возни небольшой философско-искусствоведческий спор. С одной стороны их появление продиктовано какими-то серьезными бытовыми соображениями, но мне показалось, и это лично мое мнение, что монахи этим самым подспудно стремятся вырваться из «плоскости» этого мира, в «объем» горнего.
Нам захотелось не сверху, «аки птицы», а с земли все рассмотреть, поэтому мы спустились вниз. В 5 часов по греческому времени должна была совершаться служба в соборном храме, до нее был еще час и мы, расположившись в чудо-келлии, вышли осмотреть монастырь. Немного побродив по внутреннему двору решили зайти в единственное открытое помещение – церковную лавку, наверное, одну из лучших на Афоне. Там я купил себе греческую скуфейку из тонкой ткани. Как нам сказал один из работающих здесь монахов на богослужениях в храме духовенство и монашество должно присутствовать в рясе и скуфье. Я этого не знал и потому не взял из дома свою, поэтому пришлось купить здесь из тонкой ткани и греческого покроя. Водрузив ее на голову сразу приобрел какой-то греческий вид, чем развеселил моих спутников. Кстати с этой скуфьей в будущем произойдет одна чудесная история, может быть чуть позже, я ее как-нибудь расскажу. А пока посвящу несколько слов этой замечательной церковной лавке.
Здесь, кроме всего обычного набора, присущего многим церковным магазинам, можно было купить совершенно необычные вещи: огромное разнообразие нательных крестов начиная от простых деревянных до полудрагоценных камней; иконы ручного письма; облачения для духовенства и монашества; духовная литература на всех европейских языках. Особым спросом пользуются иконы «Всецарица» и «Пояс Богородицы», купив здесь эти иконы можно приложить в храме к оригиналам. Монахи Ватопеда сами делают вино, здесь оно представлено в широком ассортименте в отдельном зале, тут же продается оливковое масло, сладости, наливки и все тоже своего производства, но что самое неожиданное из их производства – это литровые флаконы с шампунем! Ромашковый, с календулой, с розмарином и крапивой, – я не удержался и купил парочку для своей семьи. Делают монахи и особый крем для тех, кто страдает варикозным расширением вен – его тоже пришлось купить. Расплачиваясь на кассе, мы с удивлением обнаружили… терминал для кредитных карт! И здесь плоды цивилизации.
К началу службы в 17-00 мы были в соборе. Началось Великое повечерие. Считается, что ватопедский хор один из лучших на Афоне, убедились в этом и мы. Только здесь я понял выражение Типикона «и поем канон» – здесь он реально поется, весь, а не только одни ирмоса как у нас. Во время службы монахи не стоят посреди храма, а располагаются в стасидиях, что по периметру опоясывают все пространство храма. Стасидии (от греч. ;;;;;;;; - скамья) – это такие специальные деревянные кресла имеющие высокую спинку, подлокотники и откидное сидение, чтобы можно было стоять. Почти всю службу монахи проводят в них, и очень редко стоят, в основном сидят. И даже если кто из русских паломников по привычке станет посреди храма, ему тактично укажут на свободную стасидию, предлагая ее занять, а не стоять столбом посреди храма.
Что еще сильно отличает храмовое убранство от нашего. Нет подсвечников, нигде, только в притворе перед кануном. Посреди храма нет как у нас центрального аналоя с праздничной иконой. К иконам прикладываются только в конце службы, и то не к самим, а к небольшим копиям, расположенным перед ними. Крестятся только входя и выходя из храма и перед поклонением к иконе. Иногда краем глаза заметишь, что кто-то раз за разом креститься – это наши, русские. Иеромонахи крестов не носят, только игумен, это вообще афонская традиция, так что русских батюшек, впервые приехавших на Афон, сразу по ним заметно. Два слова по запискам «о здравии» и «о упокоении». Их подают только на греческом языке или на латинице, причем в храме этого не сделаешь, только в церковной лавке их примут, причем не по фиксированной цене, а за пожертвование: каждый кто по сколько может.
Прошло 1,5 часа, служба подошла к концу, и все стали прикладываться к иконам, а потом подходить под благословение игумена – архимандрита Ефрема. Подошла моя очередь, он меня благословляет, и я, набравшись храбрости, ему говорю: «я священник из России, благословите завтра фотографировать в монастыре». Он мне улыбнулся, благословил, говорит: «да, да».
В это время на середину храма вынесли столик, на который из алтаря стали выносить мощи. Вообще же это повсеместная афонская традиция: после вечерней трапезы и перед Повечерием в центр соборного храма паломникам выносят для поклонения ковчеги с мощами и другими святынями. Эти ковчеги открыты, к ним можно приложиться непосредственно, т.к. они без защитного стекла. Перед поклонением монах на греческом, потом на английском, затем на русском языке кратко рассказывает обо всех этих святынях.
Ватопед обладает огромным количеством мощей. Здесь хранится часть Животворящего Креста Господня, Трость от Страстей Господних (часть тростника, на котором Христу поднесли губку с уксусом во время Распятия), часть Честного Пояса Пресвятой Богородицы, перст Иоанна Предтечи, десница апостола Андрея, стопа апостола Варфоломея, правая нога целителя и великомученика Пантелеимона, честные главы святителя Григория Богослова и Андрея Критского, частицы мощей святых: великомучеников Феодора Стратилата, священномученика Харалампия, архидиакона Стефана, вмч. Феодора Тирона, вмц. Екатерины, святой Параскевы, прп. Макрины; мч. Трифона; чудотворная рука мц. Марины и мн. др.
Нам вынесли многое из этих святынь. После краткого рассказа о них мы стали прикладываться. Вот глава Григория Богослова, мощи апостола Андрея Первозванного, многих других, коих я не запомнил, и скромно, почти в самом конце, небольшой серебряный ковчег с частицей Пояса Пресвятой Богородицы. Это – единственная сохранившаяся реликвия ее земной жизни. Согласно Преданию, пояс был соткан из верблюжьей шерсти самой Девой, и после Успения при Вознесении она отдала его апостолу Фоме. В Иерусалиме есть даже место (камень) куда он упал с неба. В первые века христианской эры Пояс находился в Иерусалиме. Известно, что в IV веке император Аркадий доставил его в Константинополь, где он и оставался до конца XII века. В 1185 г Пояс оказался выкраден и доставлен в Болгарию, а позже попал к сербам. Князь Лазарь I отдал Пояс вместе с частицей истинного Креста в дар Ватопедскому монастырю. С тех пор он хранится в святилище, расположенном в кафоликоне, главном монастырском соборе. Пояс Пресвятой Девы Марии, в наши дни разделен на три части, одна из частей хранится на Кипре, есть частица и в Москве, в храме Ильи Пророка, что в Обыденском переулке. Здесь в Ватопеде на Поясе Пресвятой Богородицы монахи освящают небольшие пояски и раздаются вместе с небольшими иконками в благословение паломникам. Они обладают целительной силой избавлять от бесплодия. Когда этот ковчег в 2011 году архимандрит Ефрем привозил в Россию, я не смог попасть к нему и очень сожалел об этом. А мои знакомые в Москве, на морозе в -13;, простояли в очереди 18 часов, чтобы просто пройти под этим ковчегом, т.к. он был поднят на высоту 2-х метров в Храме Христа Спасителя! А здесь всего лишь несколько паломников и можно этот ковчег внимательно и не спеша рассмотреть, приложить к нему иконы, а я даже успел сбегать в гостиницу и принести свой наперсный крест и освятить его на этой святыни. При этом можно спокойно фотографировать, что мы и делали, никак не веря в происходящее.
Среди этих святынь выносят ковчег с главой святителя Иоанна Златоустого. Сбоку небольшая дверца, открыв которую можно увидеть нетленное левое ухо святого. И здесь я должен исполнить выше данное обещание и рассказать «загадочную» историю, которая как раз и связана с этой главой. Как было сказано выше, ватопедские монахи часто приезжали в Россию для сбора пожертвований. Так было и в 1652 г., когда в Москву прибыл архимимандрит Дамаскин, жалая собрать значительную сумму денег (2000 рублей) для обновления росписи монастырского собора после случившегося пожара. Между ним и царем Алексеем Михайловичем была достигнута договоренность о привозе в Москву для поклонения Креста императора Константина и главы святителя Иоанна Златоуста. Реликвии были привезены в 1655 г., однако по какой-то причине Алексей Михайлович «изволил» оставить святыни в Москве «лет на двадцать или менши, на сколко лет доведетца», а в монастырь была отправлена царская милостыня деньгами и соболями на 1800 руб . На протяжении тридцати лет ватопедские монахи безуспешно пытались вернуть святыни обратно. Когда в 1665 экклисиарх Лука в составе большой афонской делегации прибыл в Москву и поднял вопрос о возвращении реликвий, Алексей Михайлович вручил ему 1000 рублей и послание на Афон, в котором говорилось, что таким святыням «под властию бусурманскою быти не достойно» и поэтому они не будут отосланы назад. В 1683 г. в Москву для возврата реликвий был послан архимандрит Дометиан, получивший от царей Иоанна V и Петра I пожертвования и новую жалованную грамоту, где говорилось, эти святыни будут находится в России «на сохранение от насилия нечестивого огарянского», а ватопедским монахам устанавливалась особая выплата за них святыни – по 500 рублей в каждый их приезд за милостыней. С тех пор ватопедскими монахами была придумана легенда о том, что в Москву вместо главы Иоанна Златоуста была послана глава святителя Андрея Критского. Однако еще в 1709 г. в перечне ватопедских святынь значилась глава Андрея Критского и не упоминалась глава Иоанна Златоуста. После революции в России честная глава Иоанна Златоустого находилась в музеях Московского Кремля и была возвращена РПЦ в 1988 г., ее передали в Богоявленский (Елоховский) собор, а затем – в храм Христа Спасителя, где она и находится поныне.
Здесь бы поставить точку во всей этой истории, но жизнь гораздо сложнее и более непредсказуемей чем фантазия писателя. Вопрос о местонахождении главы святителя Ионаана Златоустого остается открытым, т.к. в настоящее время в Православии 2 реликвии почитаются как глава святителя Иоанна Златоуста: одна хранится в Москве в Храме Христа Спасителя; другая – в Ватопеде. Ее нам и выносили для поклонения после вечерней службы. Интересно, что во Флоренции, в соборе Санта-Мария-дель-Фьоре в левом приделе, в реликварии, тоже находится честная глава Иоанна Златоустого. Туда совершенно нет доступа, но «по-тихому, и за 100 евро» местный гид предлагал мне приложиться к ней. Еще одна глава, четвертая, святителя Иоанна Златоустого хранится в соборе итальянского города Пиза. Но как бы там ни было наша любовь и почитание святителя от этого не уменьшается.
Среди находящихся в монастыре Богородичных икон, по меньшей мере, восемь почитаются чудотворными. Наиболее почитаемыми являются: «Отрада» или «Утешение»; «Всецарица» («Пантанасса»). По общему мнению, собрание икон в Ватопеде является самым большим на Афоне. Здесь есть 4 иконы 2-й пол. XII века, также сохранились несколько икон XIII в., - нач. XIV в. Две – самые известные и мимо которых мы не могли пройти. Одна находится в кафоликоне. Это икона Божией Матери именуемая «Всецарица» (;;;;;;;;;;), она была написанна в XVII в., и принесена из Нового Скита старцем Иосифом. Находится теперь на левом проскинитарии в соборном храме. Образ почитается верующими чудотворным, считается, что по молитвам перед ним получают исцеление при раковых заболеваниях. Она вся украшения многочисленными приношениями от тех людей, кто получил по молитвам перед ней исцеление от недуга рака.
Вторая икона Божией Матери называется Парамифия (;;;;;;;;;), мы это слово переводим как «Отрада или Утешение», хотя дословно означает «Увещание». Эта икона датируется XIV в., Прежде она висела в экзонартексе (внешняя открытая паперть). Однажды игумен услышал от иконы голос, предупреждавший, чтобы иноки не отворяли ворота, а поднялись бы на стены и отразили нападение пиратов. Предупреждение прозвучало и во второй раз. Когда игумен повернулся к иконе, он увидел, что Богоматерь, изображенная на иконе, обратила к нему лицо, хотя до этого она смотрела на Иисуса, а Младенец простер руку, чтобы заградить уста Богоматери, и не дать ей возможности предупредить монахов о предстоящем бедствии, посланным Им в наказание монастырю. Он сказал Ей: «Не надо, Мати моя, не говори им. Пусть они получат то, что заслужили, потому что небрегут о своих монашеских обязанностях». Но Матерь Божия, по своей великой любви к человечеству, и афонским монахам в частности, удержала его руку, в третий раз повторила предупреждение. Тогда он внял предупреждению Богородицы и забил тревогу, монахи поднялись на стены монастыря и вовремя – морские разбойники уже окружили монастырь и ждали только чтобы те открыли врата. Так благодаря чудесному вмешательству Богородицы монастырь был спасен. После этого чуда изображение на иконе изменилось: лик Божией Матери стал повернут вправо и она отклоняет от своих уст руку Младенца. Сегодня эта икона находится в другом месте, – в специально устроенном параклисе, названном в ее честь. В память об этом чуде перед иконой горит неугасимая лампада и ежедневно поется особый молебен. В том приделе, где находится икона, издавна совершаются пострижения в монахи братии обители. Можете представить с каким волнением и душевным трепетом входили мы в этот придел и прикладывались к этой иконе!
Но вот поклонение ватопедским святыми окончено и нас, паломников, колоколом призывают в трапезную на небольшое угощение. На часах 19-30, мы входим в трапезную и на столах не то чтобы ужин, но небольшое угощение с чаем (повторю, что на Великом Посту на всем Афоне только одна трапеза в день, но паломников, как снисхождение, могут угостить чаем). Сам чай настоянный на травах нам очень понравился. На столе кроме чая тарелка с сухариками (гренки), тарелка оливок, несколько огромных (с мой кулак) луковиц, баночка маринованных фруктов. Это на четверых, но нам хватает, даже с излишком.
После трапезы выходим на улицу. Я, случайно опуская взгляд, вижу перед дверями, среди каменных плит двора, выложенную из мелкой овальной гальки … пентаграмма в круге, размером метр на метр. Как она здесь появилась, когда, зачем? Не считая того, что это и масонский и сатанинский символ, нам, русским, он не приятен от того что это был знак большевиков, заливших нашу страну кровью, уничтожавших священников и рушивших храмы. Мы недоуменно стояли над ней, а спросит было не у кого. Уже вернувшись домой, я прочел у Ю. Воробьевского, что нечто подобное он наблюдал и в Зографском монастыре. Он предполагает, что подобные масонские символы появились в афонских монастырях в XIX веке, когда мiрские архитекторы и художники приглашалась для обновления храмов, «вот и оставили поклонники «великого архитектора Вселенной» следы масонских копыт» .
В легких еще прохладных весенних сумерках мы не спеша гуляли по монастырскому двору. Белым цветом распустились вишни и какие-то нам неизвестные деревья. Из-за них кажется, что с неба на монастырь опустилось облако. Тишина необыкновенная, покой, отдельными группками стоят монахи, паломники, о чем-то тихо льется беседа… вечность, – в душе, в мире, во Вселенной...
Меня поразило многоцветие монастыря. Ведь и Россия когда-то была разноцветной, красочной. Один храм Василия Блаженного чего стоит! Но потом Петр I начал прививать нам казенный европейско-протестантский стиль: квадратный, прямолинейны, серый, однообразный, невыносимо-скучный, безжизненный. И таки привил! Засунул в узкие, серые, безликие мундиры. А потом, в ХХ веке, уже большевики доделали то, что он не успел и теперь мы даже и не помним, что когда-то были красивыми, разноцветными, как здесь на Афоне. Как же жаль, что мы русские этого не помним и нам этого не надо! И ведь дело не в краске и цвете стен, а в том, что человек внимательно прислушиваясь к себе, миру, Богу, видит во всем отражение Его Красоты, Его Замысла и пытается эту, неземную красоту Горнего мира передать здесь на земле красками и звуками, словами и мыслями… Начинает человек искать отблеск неземной красоты в себе и мире, и от этого сам внутренне становится не по земному красивым. Такой красотой сейчас перед нами светились ватопедские монахи, такая Горняя красота потоками изливалась от архимандрита Ефрема, буквально лучилась из его глаз. А в мiру, современный человек не видит, не ищет и что самое страшное не хочет этой Небесной, Горней красоты. Ему плотское, дебелое, земное подавай…
Смеркалось… В северном конце внешнего притвора кафоликона находится крутая лестница ведущая на 3-й 4-й уровень корпуса, там монашеские келлии и нечто вроде конференц-зала. Здесь в полдевятого вечера, состоится беседа игумена монастыря архимандрита Ефрема с паломниками. К назначенному времени собралось довольно много народу: нас русских человек 10, столько же румын, немного англичан и чуть больше греков. Пришел настоятель, прочитал краткую молитву и начал беседу. Он говорил по-гречески, но нам повезло, среди ватопедских монахов был один русскоязычный (монах Прохор) и он, сев среди нас, тихо переводил речь игумена. У меня был с собой диктофон, поэтому мы имеем счастливую возможность узнать, о чем говорил старец Ефрем. Иногда во время перевода Прохор что-то не слышал из речи игумена, отсюда возникали пропуски в изложении, но общая суть, тем не менее, оставалась ясна.
Вот с какой мысли, а может и внутренней боли отец Ефрем начал беседу с нами: «Современный мир не понимает монашество и не хочет его». И вторая мысль, которой он продолжил первую, – «Современная европейская цивилизация стремиться оторвать человека любой европейской страны от собственной истории». Ефрем говорит: «Враг рода человеческого пытается убедить, особенно молодое поколение отвергнуть собственные традиции. Постепенно человек начинает терять корни, и погибает».
Далее он затронул тему правильного и верного понимания церковной жизни, ее правил и уставов. И рассказал один пример:
«Один журналист написал статью разгромную и говорит в ней, есть какие-то ленточки, которые называют Поясочками Богородицы, «ну кто может поверить, что от этой ленточки может родиться ребенок, тем более у людей, у которых не было детей». Потом он приехал сюда, задать непосредственно мне свои вопросы. Поговорил я с ним и вижу что человек по характеру неплохой, в душе он хороший. Почему же отвергает такие вещи как возможность помощи Божией человеку? Потому что нет у него веры. Вера – это большая сила. Эта сила при помощи которой человек может постигнуть всю природу в целом и обрести всесильную Благодать Божию... Святые Отцы, которые были до нас, они правильно все истолковали, поэтому мы христиане живем в Церкви по этим правилам. И важно именно правильно толковать. Вот приезжал паломник сюда и кто-то из отцов сказал мне: «вот человек, которой к иконам не прикладывается». Я посмотрел – и действительно не прикладывается. Я подошел к нему и спросил его: «Почему ты не прикладываешься к иконам?». «Так это же дерево, краска» – сказал он. Что я ему мог ответить? Я привел ему такой пример. Вот ты фотографируешь свою дочку маленькую, а потом носишь это фото в паспорте, и когда уезжаешь в поездку, ты же смотришь часто на эту фотографию, и даже целуешь. Что в этот момент ты целуешь бумагу? Нет, конечно, ты целуешь свою дочку, через посредство памяти. Тоже самое происходит и с иконой. Мы целуем и поклоняемся не доскам, но образам, которые составляют изображение.
Почему я рассказал ту историю. К сожалению, бывает так, что люди очень часто под влиянием каких-то ошибочных учений или в результате своих собственных исследований, они стяжают в своей жизни вот такие ошибочные суждения. Верное и правильное толкование поэтому очень важно…
Не думайте, что какие-то вещи не имеют значения. Любая мелочь в духовной жизни неправильно понятая может привести к тяжелым последствиям…
Монашество – это не какая-то схоластика а большое желание подражать абсолютно Родоначальнику, Предводителю христианского монашества Иисусу Христу…
Несмотря на события, происходящие в мире, на меняющиеся политические режимы, никогда не прекращается монашество здесь на Святой Горе. На протяжении ХХ века в мiру почти никого не осталось в монастырях, а здесь наоборот. Что сюда тянет молодых людей и людей вообще? Это способ, которым достигается спасение, и способ которым прошли многие святые отцы, и является самой непосредственной живой традицией. И вот такое понятие монашества, как одного из путей святости, в современном мире оно не просто не правильно, оно извращено».
Далее он рассказал одну истории, как с учителем сюда приехал из Греции целый школьный класс подростков 25 человек. Потому что кроме Ватопеда нигде столько не примут. Они также пришли к нему на беседу и Ефрем стал спрашивать у них кто кем хочет стать. Мальчики бойко отвечают: летчиком, сварщиком, инженером, водителем. «Спрашиваю у последнего: «а ты кем хочешь стать?». Тот отвечает: «Не знаю, я еще не решил». «Ну, тогда ты станешь святым – говорю я». «Ну вот еще, буду я святым!» - возмутился тот и все засмеялись. Вот видите, чтобы маленький мальчик так ответил, должен выслушать много непонятного и плохого о святости с разных концов.
Почему люди так слабы в этих вопросах? Потому что им нехватает помощи свыше. Эта помощь свыше, она очень важна в жизни христианина. Помните, что Христос сказал апостолам? «Идите в Иерусалим и оставайтесь там, пока не получите помощь свыше». («вы же оставайтесь в городе Иерусалиме, доколе не облечетесь силою свыше» (Лк.24:49). Без нее ничего не может человек делать. Именно эта помощь свыше нужна нам.
Вы знаете, что сейчас происходит в мире, падение экономики, люди потеряли большинство своих вкладов. И вот такая манера обращаться с людьми у разных силовых структур и организаций приводит к тому, что человека объемлет ощущение небезопасности, ощущение продолжающегося беспокойства. Какое тут может быть чувство безопасности, если человек покупает дом и неуверен в том, что может придут из банка и заберут его вместе с теми вещами, что он туда привез. И в тоже время в современном мире отчаяние охватывает людей. Когда я сидел в тюрьме , пришел ко мне молодой человек побеседовать. Я его спросил: «За что ты здесь?». Он говорит: «Днем пошел банк грабить». «Зачем же ты пошел?». «Знаете отче, – говорит он, – Вам я честно скажу: не было денег поесть. Вот и пошел. Думал, удачно ограблю – хорошо, а неудачно – так в тюрьму посадят, там хоть кормят».
В конце он вновь перешел к монастырской жизни и начал говорить об аскетике:
«В монастырях одной из важнейшей составляющей его жизни – это аскетическая форма жизни. Те, кто прожил в монастыре несколько дней, обратил, наверное, внимание, что трапезы до обеда нет, и монахи едят только одни раз в день. Для чего это делается? Это начальная форма аскетизма. Чему помогает аскетический образ жизни и чего я вам желаю? Ведя вот такую внимательную аскетическую жизнь, разум и душа человека просыпается, и становится способным воспринять те слова, которые читаем в Евангелии, и которые пытается донести до нас Церковь».
На этом речь архимандрита Ефрема была окончена, его слово к нам продолжалась 20 минут, и он предложил задавать вопросы. Греки задали ему несколько вопросов: первый вопрос был о священническом служении, второй – об утешении потерявшим близких, третий – об испытательном сроке в монастыре. На этом встреча завершилась и Ефрем начал раздавать всем присутствующим небольшие подарки: открытки с видом Ватопедского монастыря. В этой простой бытовой обстановке, он, тем не менее, произвел на меня большое и неизгладимое впечатление, и совершенно иное, чем по телевизору. Там он выглядит немного официальней, здесь же добродушнее. Всегда улыбается, часто смеется, казалось всех и вся любит и к нему не страшно подойти. (Я потом опишу, как гнался и не мог догнать болгарского игумена). В беседе с ним ты чувствуешь его острый, ясный и светлый ум. Но самое главное, возникает необъяснимое чувство, больше даже мистическое, чем рациональное: Ефрем – старец! Это трудно объяснить, а уж тем более назвать какие-то признаки, но мое мнение таково. Только я хочу сразу объяснить, что в моем понимании старец. Это не фокусник, который как только ты подходишь к нему, начинает угадывать твое прошлое и предсказывает как Нострадамус будущее. Старец как заботливый и любящий отец объяснит как нужно спасаться в этом бушующем мире, как избежать соблазнов и найти в себе силу сопротивляться им, как молиться, поститься, что почитать из св. Отец. Он никогда не зажмет твою волю в кулак и не завяжет ее узлом, он чувствует когда нужно поругать, а когда и похвалить. И самое главное – он отец, а не начальник, он любит, а следовательно просит, но не приказывает, не проклинает и не прогоняет. Вот примерно так рассуждая, мы отправились в архондарик. Конечно же, мы горячо обсуждали все увиденное и услышанное, даже немного постояли на улице. Когда мы вошли в келлию по греческому времени было 10 часов, а по византийскому 2 часа ночи.
Ночь пролетела быстро. В 4 утра, мы проснулись от того, что за окном били в железное било – сигнал подъема. В разных монастырях Афона богослужения начинаются в разное время; приближении службы обозначается ритмичным стуком в специальное деревянное било, которое называется «симантрон» (греч. ;;;;;;;;;). Инок, несущий это било на плече и постукивающий в него деревянным молоточком, обходит монастырский двор за пять-десять минут до начала богослужения. Мы поднялись, умылись, собрались и когда в 4-30 стали бить в деревянное било – сигнал к началу богослужения, – мы уже шли к храму. Там темно, горят несколько лампад, Архимандрит Ефрем уже был в храме, мы подошли под его благословение. Шла Полунощница. Чтец, что меня поразило, читает не лицом к алтарю, а к игумену, т.е. в совершенно противоположную сторону. Тихое неспешное, сосредоточенное чтение наполняет храм, на душе легко, тепло, уютно, с непривычки через пару часов начинает клонить в сон. Всю Утреню мы с ним мужественно боремся. На Афоне Богослужения обычно совершаются по такому правилу: Вечерня и Повечерие вечером, Утреня и Литургия – утром. Перед праздниками обычно служится Бдение (греч. «агрипни;я»), которое можно назвать Всенощным в самом прямом смысле этого слова – оно служится всю ночь и отделяется от Литургии только очень кратким перерывом. На наиболее почитаемые в обители праздники (особенно престольные), Всенощное бдение может продолжаться до 12-14 часов.
К восьми часам богослужение заканчивается, мы прикладываемся к иконам, на улице начинается рассвет, просыпаются и начинают петь птички… Закаты на Востоке коротки, пару минут и наступает полная темнота, словно кто-то там на небе нажимает на выключатель и солнце-ламочка мгновенно гаснет. Зато необыкновенно длинны рассветы, свет сначала появляется отовсюду, чернильная темнота начинает одновременно везде светлеть; света еще нет, но темнота светлеет. Затем легкий незаметный лучик озарят вершины гор, облака, проплывающие над ними, и постепенно начинает разгораться рассвет, именно разгораться, как пламя. Постепенное свет наполняет небо, просыпаются деревья, земля и только почти через час наступает утро. В этот день оно как-то хмуро начиналось: низко наползали с окрестных гор облака, местами туман стелился по горам, было сыровато и немного холодно.
Всех сегодня отъезжающих пригласили в трапезную на чай. Меня с отцом Алексеем посадили отдельно от мирян, за монашеский стол. Перед нами стояли два 1,5 литровых кувшина травяного чая, сахар, хлеб, тарелка оливок, большие луковицы, консервированные абрикосы. Для завтрака более чем достаточно. Тут я увидел небольшую баночку с чем-то красным, типа перца. Не столько жажда вкуса, сколько интерес испытателя объял меня. Думаю: «надо попробовать». Для начала, я опустил кончик ножа в эту смесь и взял чуть-чуть, совсем микроскопическое количество (размером с несколько зернышек мака), не найдя в какое блюдо его употребить просто положил в рот… и словно бомба взорвалась!!! Язык в секунду одеревенел, во рту стало гореть как будто открытым огнем жечь, полились слезы, да так, что я с трудом видел вокруг… «Помираю» – шепчу я отцу Алексею, тот смеется, думает что шучу. Я схватил кувшин с водой и почти полностью выпил все 1,5 литра, – не помогает. Стал заедать персиками, оливками, хлебом, выпил сироп из-под консервированных персиков – ничего! Отец Алексей все подозревал меня в том, что я шучу, и решил сам попробовать, взял нож наколол одну «маковку» и съел. Моментально бросил пить чай и с ужасом схватил второй кувшин с водой и стал запивать. Я не знаю что сюда сыпали ватопедские монахи, причем баночка была размером с мой кулак, но самые жгучие мексиканские перцы не идут ни в какое сравнение с этим «порошком». С трудом отпившись и отдышавшись, отец Алексей смахивая слезы, сказал: «это сколько же яда надо в себе накопить? и что это за «растение»?».
После трапезы, мы, купив иконы, пошли в храм, чтобы их там приложить к оригиналам. Я увидел одного иеромонаха и попросил приложить наши небольшие иконочки к Поясу Богородицы. Он же пошел в алтарь, одел епитрахиль, открыл Царские Врата и вынес нам сам ковчег, в котором лежит Пояс. Мы еще раз с благоговением приложились к этой святыне и восприняли это как напутствие Матери Божией нашему дальнейшему пути.
Выглянуло солнце, тучки убежали в горы, стало понемногу теплеть, до парома еще было около двух часов, и мы немного пофотографировали. Конечно же, больший интерес у нас вызвал соборный храм монастыря. Этот кафоликон освященный в честь Благовещения Пресвятой Богородицы, расположен в северо-восточной части двора. Время его постройки, конец X – нач. XI в., а мраморный пол внутри – начала XIV в. В конце XVII века, с западной стороны собора был сооружен пространный внешний притвор (экзонартекс) – двухэтажный портик, западная стена которого имеет форму 2 колоннад, южная часть превращена в невысокую башню с часами, перед нею построена новая крестильня. Весь собор, по афонскому обычаю, выкрашен снаружи темно-красным, почти пурпурным цветом.
Первоначальная настенная роспись в кафоликоне не сохранилась, самую древнюю ее часть составляют мозаики. На западных гранях предалтарных столпов помещена композиция «Благовещение Пресвятой Богородицы» (XI в.). На золотом фоне изображены архангел Гавриил (северный столп) и стоящая Богородица (южный столп), в верхней части – слова архангела: «Радуйся, Благодатная, Господь с Тобою». Мозаичная композиция храмового праздника Благовещения Пресвятой Богородицы еще раз повторена ниже Деисуса, около входа, ведущего в настоящее время во внутренний притвор и относится к началу XIV в. Это вообще единственные сохранившиеся мозаичные произведения на Афоне. Кроме мозаик, храм сохранил некоторые фрески росписи 1312 г., и в притворе они сохранились, но в малой своей части.
Выходя из храма, я заметил на двух центральных колонах внешнего портика, на высоте около метра от земли, какие-то странные изображения. Стали рассматривать. Оказывается, при строительстве этих двух колон, прямо напротив входа в храм, строители использовали вместо кирпича два больших мраморных куска. На них хорошо сохранились рельефные изображения размером 70 см., в ширину и 40 см., в высоту. На правой колоне изображение головы бородатого мужчины в короне, ниже цветочная гирлянда; на левой колоне – голова быка, украшенная такой же гирляндой. Что это? Мы были в недоумении, т.к. иконография явно языческая и весьма далекая от христианства. Но тут проходил мимо уже знакомый нам монах Прохор, и мы обратились к нему за разъяснениями. Оказывается, что на этом месте были греческие поселения еще задолго до основания монастыря. Ученые предполагают, что здесь находился небольшой античный город Дион или Харадрион. О нем даже упоминает известный древнегреческий историк Геродот (Hist. VII 22). Когда строили кафоликон, то использовали мраморные куски, остатки прошлых языческих сооружений, – не пропадать же хорошему материалу. «Но это же языческие символы!» – воскликнул я. «А, не обращайте внимания» – махнул рукой Прохор и пошел по своим делам.
Но вот получены диамонитирионы, рюкзаки закинуты за спину, время 10-15, в 11-00 паром. Пора прощаться с Ватопедом. С одной стороны не хочется, с другой – нас ждут не менее интересные монастыри Афона. Мы поклонились монастырю, Матери Божией и не спеша пошли на монастырскую пристань. Это от входа монастыря буквально 5 минут ходу. Небольшая гавань, с пирсом, мол отсыпанный большими, я бы даже сказал гигантскими камнями надежно защищает от непогоды. У пирса покачивается на волнах небольшой катер. На берегу несколько хозяйственных строений, небольшая беседка, пост полиции. Вместе с нами катер ждет группа румынских монахов. Время шло, солнце начинало все сильнее припекать, а катера все не было.
Через час ожиданий мы стали волноваться, через полтора часа забеспокоились. Решили позвонить в Карею и попробовать заказать машину, хоть ее и называют такси, на самом деле это небольшой грузовичок с будкой на 15-20 человек. Дозвонились. Нас спрашивают куда мы хотим поехать, отвечаем что в Эсфигмен. В ответ слышим: «Пешком дойдете» и бросается трубка. С одной стороны вроде бы не далеко – 15 км, часа 3 ходу, но с другой – идти придется по горам, по незнакомой дороге, да и наш фотограф растер ногу, – так что расстояние удваивается, если не утраивается. Звоним в другое место – результат тот же: никто в Эсфигмен ехать не желает. И тут вспоминаем про рассказы о зилотах. Только там, в России, это кажется каким-то нереальным, абстрактным, а здесь это все очень остро переживается. Я вспомнил разговор, что накануне состоялся у меня с одним из русских паломником, он уже несколько дней живет в Ватопеде, знает архимандрита Ефрема и он мне сказал, что Ефрем может и не благословить идти в Эсфигмен. Тут мы вспомнили, что вчера в архондарике говорили о пароме в час дня. Решили ждать. Недалеко от причала на берегу стоит небольшая беседка, мы здесь и расположились.
Рассматривая окружающие нас хозяйственные постройки, я нашел в стене одного из них еще два таких же «языческих» камня, что и в монастыре. Невольно возникают всевозможные размышления, но мне еще трудно сформулировать свои впечатления от Ватопеда. А вот посетивший в 1927 году Ватопед Б. К. Зайцев оставило нем такие строки: «Это очень культурный и ученый монастырь… Монахи считаются самыми образованными, более других изысканны и утонченны, даже изящней одеваются. Монастырь гораздо чище и благоустроеннее других. В Ватопеде есть – и это внушает даже некоторый трепет русским – электрическое освещение! Но вот черта, за которую ватопедцев на Афоне осуждают: монастырь принял новый стиль… монастырь Ватопедский, со своею библиотекою, учеными монахами, комфортом и изяществом, хорошим столом, григорианским календарем, элегантными рясами монахов, великолепным винным погребом, удержал оттенок некоего православного бенедиктинизма». Так ли это? Мне трудно сказать, тем более что я не бывал в бенедиктинских монастырях, но уровень цивилизации в Ватопеде действительно высок. Я даже в Оптиной Пустыни не встречал такого. Я уже описывал нашу чудо-келию, трапезную, храмы, а сегодня утром нас поразила ванная комната и туалет: все в кафеле, горячая вода, не просто душ, а стеклянные душевые кабины, жидкое мыло и шампунь, махровые белоснежные полотенца, фаянсовая сантехника и хромированные краны – словом как в хорошей европейской гостинице. Потом такого сервиса мы не нигде не встречали на Афоне, только в Салониках. Правильно ли это или нет? Нужен ли такой уровень земных благ монастырю? Бог знает. Мы приехали не судить на Афон, а поклониться его святыням. Так что Богу – богово, а Ватопеду – ватопедово.
Вот что-то забелело в морской дали. Катер! Он быстро пронесся по волнам и лихо подскочил к пирсу. Откинулась пластиковая дверь, на причал выскочил грек и громко командуя, загрузил нас в катер, покидал наши вещи на открытую палубу, прыгнул внутрь и наш катерок понесся по волнам. Только там, мы, опешившие от такого напора, узнали, что катер действительно идет в Иериссос, делая остановку в Эсфигмене. Нас на борту оказалось около тридцати человек, быстроходный катер называется «Святой Афанасий» и мы буквально летим по волнам. Справа бескрайняя гладь моря, слева высокие лесистые горы… Красота! Я вышел на кусок открытой палубы, хотел сфотографировать наше приближение к монастырю, но резкие нырки катера по волнам не давали аппарату возможности сфокусироваться, а налетевший ветерок сорвав с головы мою ватопедскую скуфейку чуть не унес ее в море. Кстати, я обещал рассказать историю, связанную с ней. Наверное, сейчас самое время.
История эта связана не с Афоном, а со Святой Землей. Через полгода, после описываемых здесь событий, по Милости Божией, мне посчастливилось посетить Святую Землю в составе группы орловских паломников. Эту поездку организовала и провела замечательная игуменья одного из наших монастырей – матушка Марфа. Я уже наученный Афоном взял собой в поездку эту самую ватопедскую скуфью. Однажды утром мы пошли служить Литургию в Храм Рождества Христова, в пещеру где родился Иисус. Там, облачаясь, как мне показалось, я сунул ее в карман подрясника, но, выйдя после службы на улицу, я обнаружил что ее там нет. Я обыскал все: бегал в храм, смотрел на улице – ее нигде не было. Потом я решил, что забыл ее в номере, т.к. возвращался за документами, и мы с моим другом перевернули весь номер, перетрясли все чемоданы, даже его (!) – скуфьи нигде не было. Я расстроился необыкновенно, и не только потому, что мы были в Израиле в самое жаркое время и без нее мне грозил солнечный удар, нет. Во-первых мне она была дорога как память об Афоне, во-вторых – через несколько дней нам предстояло служить ночную Литургию на Гробе Господнем, а предстать в этом святом месте без нее мне казалось неуместным. Все последующие дни каждой гостинице, я перетряхивал с постепенно угасающим пылом свой чемодан и вещи, но тщетно, скуфьи не было.
Прошло 4 дня. Мы из Галилеи приехали в Иерусалим: ночью предстояло служить в Храме Гроба Господня. У нас в этот день была насыщенная программа, и в гостиницу мы попали только около 7 вечера, а идти на Литургию нужно было уже в 11 (т.е. через 4 часа и на всю ночь). Получив ключи от номера, я и мой друг, еле живые, буквально падающие с ног от усталости, зашли в номер. Я поставил свой дорожный чемодан около своей кровати и упал на нее (у меня в юности была травма позвоночника и с тех пор длительно нахождение в вертикальном положении вызывает боль в нем). Но видимо поставил как-то неудачно и чемодан через несколько секунд с грохотом упал. Александр, а именно так и звали моего друга, пошел в душ, а через некоторое время, вернувшись оттуда, спрашивает у меня: «батюшка, а чемодан поднимать и разбирать не будешь?». «Нет, – отвечаю я, – сил нету встать, пусть полежит еще немного». «Надо, – говорит он, – скоро служба, тем более он упал на проходе и ходить мешает, приходится прыгать через него». Так он меня и уговорил встать. Как сейчас помню этот момент: я берусь за верхнюю ручку, поднимаю чемодан, ставлю его на колесики в днище, и под ним, на полу, лежит… да, да, именно моя скуфейка. Мы молча уставились на нее как на приведение и долго молчали, не зная что и сказать. Через пару часов я вышел в холл гостиницы, где собиралась наша группа, со скуфьей на голове, и там я наблюдали такую же «немую сцену», так все наши спутники знали о моей пропаже и весьма сочувствовали мне. Все стали расспрашивать где я ее нашел, и я честно все рассказал, все опять замолчали, а игуменья Марфа тихо заметила: «На Святой Земле и не такое бывает».
На следующий год я вновь был в Ватопеде, с той же скуфейкой, в той же лавке и советовал одному иеромонаху из Курска, отцу Аверкию (о нем рассказ впереди), купить себе такую же, что он и сделал.
ГЛАВА 9. ЭСФИГМЕН
Прошло 20 минут нашего плавания (скорее полета) на катере как мы подплыли к арсане Эсфигмена. Высокие стены монастыря, казалось, вырастают прямо из воды, создавая ощущение неприступного замка или несокрушимой цитадели. Впечатление необыкновенное, дух захватывает от этих грозных стен, над которым нависают горы. Справа от пристани, высоко на горе увидели знакомую по многочисленным фотографиям пещерку преподобного Антония Печерского и церковь над ней. Она как ласточкино гнездо чудом прикрепилось на отвесной стене прямо над морем. Сердце радостно забилось: вот она – цель нашего путешествия! Неужели мы скоро там окажемся!
Катер швартуется, мы выпрыгиваем на пристань, а он разворачивается, и резво скача по волнам, скрывается в лазорево-голубом море. Мы стоим на пристани и не знаем куда идти. Увидели центральные ворота, пошли к ним. Они закрыты, причем давно и наглухо. Лишь потом мы узнали что монахи их забили от полиции (об этом чуть позже). Что делать? Вокруг ни души, спросить не у кого. Пошли не спеша вокруг монастыря. Огибаем монастырские огороды, видим теплицу, виноградник, все заботливо ухожено, во всем видна заботливая рука. Навстречу монах, мы к нему. Кое-как объясняем что хотим попасть в монастырь, он кивает и ведет нас какими-то закоулками, напоминающими глухую орловскую деревню. Обогнув монастырь подошли к задним, хозяйственным воротам. На входе монах. О.Алексей стал объяснять ему что мы русские паломники, он потребовал наши диамонитирионы и взяв их куда-то ушел. Через некоторое время возвращается еще с одним монахом. Как оказалось, это был схииеромонах Илия. Он родом из Владикавказа, и поэтому служит переводчиком в монастыре русским паломникам. Он сказал, что поможет нам здесь поселиться, но сначала нужно пойти на службу, затем на трапезу, а уж потом заселяться в архондарик. После этого он нас будет ждать кафоликоне и вынесет местные святыни, чтобы мы могли к ним приложиться, расскажет о них, о храме, монастыре, а уж только потом отведет нас в келью преподобного Антония.
Мы заметно обрадовались, – не выгонят! А то нам столько всего понарассказывали про этот монастырь… Мы вошли в неожиданно небольшой внутренний двор монастыря. Его почти весь занимал кафоликон. Снаружи Эсфигмен создавал совершенно обратное впечатление – огромного замка-города, а войдя внутрь обнаружилось, что здесь с трудом можно развернуться. Сразу возникло впечатление какой-то внешней неухоженности, особенно сильно бросающейся в глаза после ухоженного Ватопеда. Во дворе много мусора, сорняков, территория неухожена, штукатурка во многих местах отпала, пыль, грязь… Как потом оказалось электричества здесь нет, как нет и центрального отопления. Из окна каждой кельи торчит труба небольшой печки (в России ее назвали бы «буржуйка»), которой и отапливается келья в зимние месяцы.
Оставив наши рюкзаки у входа мы вошли в соборный храм. Шла Литургия Преждеосвященных даров. Мы пробыли на ней около часа. Служба прошла хорошо, духовно. Монахи пели и читали очень вдумчиво и после нее осталось очень хорошее впечатление. Меня поразило, что на ектеньях, после каждого возгласа диакона здесь, в отличии от России, никто не крестится, почти всю службу сидят в стасидиях. По окончании службы, а было уже 14-30 по местному времени, мы сидели на улице в небольшой верандочке перед трапезной и ждали выхода игумена. Я записывал впечатления…
Но вот застучали в деревянное било, игумен вышел из храма и мы все направились в трапезную. Входим, видим три ряда по 5 столов в каждом. За стол садятся 10 человек, по 5 с каждой стороны (как мы потом узнали в монастыре 111 человек). Нас посадили на центральный ряд, где-то посередине. Помолившись, мы сели, а дежурный монах начал чтение. Нам подали каждому большую тарелку тушеной фасоли (очень вкусной), тарелку холодной гречневой каши с сахаром, два больших куска хлеба (с наши полбуханки), но довольно черствых, две половинки абрикоса, три киви (уже довольно старых, а одно даже оказалось с плесенью), яблоко и традиционный 1,5 литровый кувшин холодной воды. Пока едим, украдкой осматриваюсь. Трапезная поражает своей еще большей запущенностью чем двор монастыря, темно, сыро, грязно. Штукатурка во многих местах осыпавшаяся, фрески на стенах почти все разрушены, а где уцелели покрыты слоем грязи и какой-то зеленоватой плесени…
После трапезы мы пошли в архондарик. Поднялись по крутым лестницам на третий этаж и по запаху кофе нашли заветную для паломника дверь. Пока мои друзья записывались в книгу для посетителей (нужно указать свое имя, фамилию, имя отца, имя матери, вероисповедание, номера паспортов, где и когда родился, где и кем работаешь, дата прибытия, номера диамонитириона), я стал осматриваться и мой взгляд, скользнув по портретам героев-освободителей Греции, уткнулся в портрет… лорда Байрона. В школе обычно не рассказывают, что Байрон принимал активное участие в освободительных движениях Италии и Греции. Он даже предложил грекам 40 тысяч рублей для приобретения флота. Кроме того, его назначили главнокомандующим, «архистратигом», трехтысячного отряда, который должен был отправиться против города Лепанто, занятого турецкими войсками. Некоторые его биографы утверждают что греки говорили ему, что он может надеяться на корону освобожденной Греции, и на что он будто бы ответил «Если мне сделают подобное предложение, я, быть может, приму его». Когда он умер, то греческие города спорили о том, кому из них должна была принадлежать честь хранить у себя его останки. Афины даже предлагали для этого храм Тесея. Вот такая странная любовь к этому поэту-содомиту.
После того как мы записались, дежурный монах повел нас длинными и большими коридорами в предназначенную нам келию. На стенах фотографии героев освободительной войны от турецкого ига. Лица суровые, у всех в руках оружие. Я спросил, отчего так много таких «воинственных» фотографий на стенах, а не икон, как мне ожидалось увидеть. На что монах сказал, что Эсфигмен всегда помогал и поддерживал греков в их освободительной войне. Раз даже корабль снарядили с монахами и оружием. Они выплыли из Эсфигмена и где-то утонули в море. С тех пор уже никого не посылали. Скажу что такой «воинственности» я потом нигде на Афоне не встречал. Она и сегодня присутствует в Эсфигмене. Позже я расскажу, как и почему они забили ворота и отрезали себя от всего Афона, вывесили на главной башне черный флаг с надписью «Православие или смерть». И даже здесь, в архондарике, нам дали какие-то листовки на греческом с пророчествами о конце времен. К сожалению, они у меня не сохранились, чтобы привести их здесь.
Пока мы шли местами, среди общего запустения, видны следы свежего ремонта. Но он касается только келий для приезжих паломников. Видимо это существенная часть доходов монастыря, раз к ним такое отношение. Нам выделили одну келию на четверых. Постараюсь ее описать. Она небольшая, на 4-х человек. Стены побелены, морилкой цвета мореного дуба покрашены дверь, окна и потолок. У входа двухъярусная кровать, еще две у окон, что выходят во внутренний двор монастыря, прямо на кафоликон. Они заправлены синими простынями, белые наволочки на подушках, и простое (я бы сказал «армейское») шерстяное одеяло. На одеяле чистое белое полотенце, под кроватью тапочки. Замечу, что их везде выдают паломникам, кроме нашего Пантелеимонова монастыря. Справа, в углу, небольшая печка-буржуйка, напротив небольшой стол, стул, над ним полка с керосиновой лампой. В келии всего три иконы: две Богородицы и одна святой Екатерины. Вся обстановка очень простая, но уютная и очень чисто, видно что о паломниках монахи заботятся намного больше чем о себе. В быту они очень неприхотливы, чего не скажешь о нас, привыкших к благам цивилизации мирянах, а уж тем более о европейцах. Я выбрал кровать у окна, выходящего на стены соборного храма до которых было не более 10 метров. Особенно красиво было на рассвете, когда храм как бы выплывал из утреннего тумана прямо ко мне в окно.
Чуть дальше по коридору от нашей келии умывальная комната (вода только холодная), керосиновые лампы на стенах и окно выходящее на лазурное море. Оставив свои вещи в келии, умывшись, мы пошли в соборный храм в честь Вознесения Господня, где нас ждал отец Илия. Он открыл двери храма, и мы вошли под его сень. Батюшка спрашивает нас, знаем ли мы историю монастыря, мы отвечаем, что много о нем читали, но все равно красота внутреннего убранства и росписей нас поражает. Рассматривая их, в притворе, на правом столбе, мы видим фреску преподобного Антония Печерского. Фотографировать в храме нельзя, но отец Илия благосклонно разрешает нам сделать всего один снимок преподобного Антония для нашего фильма и книги. Он говорит о том, что храм по своей конструкции очень уникален, т.к. стоит на воде, символизируя Ноев Ковчег. Под храмом находится искусственный бассейн с водой, который специально для этой символики был сделан. В храме отец Илия показывает икону Божией Материи Одигитрия (Путеводительница) XV века, со следами удара от камня и рассказывает одно чудесное происшествие связанное с этой иконой. В 1920 году один рабочий, который ночевал в домике неподалеку от монастыря, помолившись перед этой иконой лег спать. Ночью, большой камень, отколовшийся от скалы, полностью разрушил этот домик. Когда пришли монахи на эти руины, то не могли его найти, но потом нашли его в метрах сто от домика, мирно спящего в кровати под одеялом. А икона, перед которой он молился, получила следы от удара камня (тут он нам их показал на иконе). Вот так Матерь Божия спасла этого рабочего, как на руках его вынесла из дома, да так что он даже не проснулся, с тех пор эта икона висит в соборном храме монастыря.
Отец Илия рассказал нам об известных насельниках монастыря, среди которых были такие святые как Афанасий, Патриарх Константинопольский (XIII-XIV вв.), который в 1308 году поставил в митрополита Киевского и всея Руси Петра, святитель Григорий Палама (XIV в.), бывший игуменом монастыря, преподобномученики Агафангел и Тимофей (XIX в.), Яков, Даметий, преподобный Дамиан (XIII- XIV вв.), Рассказал он нам и как Григорий Палама сотворил чудо, будучи игуменом монастыря. Рядом соборным храмом есть помещение для продуктов («дохия»), и вот как-то пришел к Паламе дохиарис (заведующий продовольственной частью монастырского хозяйства) и говорит что в монастыре нет и грамма масла. Что делать? Палама пошел туда, совершил литию, перекрестил пустые, стоявшие в ряд кувшины для оливкового масла, и они наполнились елеем и целый год это масло не кончалось. Мало того, оно весь год оставалось на одном уровне, и сколько бы не черпал масло дохиарис, оно не убывало. В этом месте сейчас горит неугасимая лампада. Вода, которая сейчас подается на трапезу, тоже появилась благодаря Григорию Паламе. По его молитвам, забил и бьет до сих пор источник метрах в 500-х от монастыря.
Батюшка пошел в алтарь за мощами, а мы стали прикладывать к иконам в храме. На некоторых надписи на окладах на русском, например «Помяни Господи рабу Божию Наталию». Оказывается, очень многого пожертвований в монастырь было сделано русскими. И вот наш земляк выносит поочередно мощи и святыни, к которым мы благоговейно прикладываемся: Часть Животворящего Креста Господня; часть губки Христовой; бахрома от платка Божией Матери (она очень благоухает); левая стопа святой равноапостольной Марии Магдалины; мощи апостола Иакова, святой великомученицы Варвары, священномученика Харалампия; великомученика Пантелеимона; святителя Григория Паламы, Афанасия, Патриарх Константинопольского, святителя Иоанна Златоустого, великомученика Федора Стратилата, равноапостольного Константина Великого, чудотворца Парфения, епископа Лампсакийского. Время словно остановилось. Пока батюшка уносил святыни обратно в алтарь, я обратил внимание, что и здесь, как в Ватопеде, на центральном паникадиле висят большие белые шары, и решил спросить об этом у отца Илия. «Это страусиные яйца» – ответил он, и рассказал что они символизируют следующее: на Востоке есть поверье, что страус больше всех птиц оберегает свои яйца, он очень внимательно и бережно следит за ними, и не уходит от них пока их не высидит. Так и мы, пребывая в храме во время богослужения, должны все свое внимание обращать к Господу и не увлекаться посторонними помыслами.
Уходя, замечаем большую печку-буржуйку, которую топят в холодное время, дымовая труба от нее идет под потолком горизонтально через весь храм и в окно выходит на улицу. Отец Илия говорит, что зимой в храме очень сыро и холодно. «Обычно, – говорит он, – зимой плюс 5-7 градусов, но иногда опускается до +1. Особенно холодно в келиях. Когда в моей келии не было печки, что я только не делал: и двумя одеялами укрывался и альпинистский спальный мешок был – ничего не помогало». «Вы, наверное, давно здесь, – спросил я, – и совсем забыли какие холода в России?». «Да, – отвечает он, – я здесь с 1990 года». «А я, когда приезжаю в храм (тогда я служил с. Платоново, в храме Иоанна Богослова, где нет отопления), то в нем зимой бывает -12, -15 градусов, и топлю три печки полтора часа. Когда приходят прихожане то уже воздух прогревается примерно до нуля, а к концу службы уже до + 5». «Ох ничего себе!» – восклицает он.
Выйдя из храма во двор монастыря, отец Илия благословил нас на подъем в келию Антония, на съемки там, показал нам туда дорогу и мы, взяв аппаратуру, пошли к цели нашего паломничества на Афон. Обойдя монастырь с южной стороны, мы перешли небольшой мостик, и оставив слева монастырскую костницу, начали крутой подъем в гору. Узкая, извилистая тропинка вела нас вверх, слева скала, справа крутой обрыв в море, сверху нависают кустарники, которые только начинали зацветать. Вокруг нас деловито снуют пчелы, перелетая от куста к кусту, весело порхают белые бабочки, чайки с криком проносятся мимо, вверху голубое бездонное небо, внизу лазоревое море, все залито ярким солнечным светом – а всего лишь позавчера мы уезжали из Орла лежащего в снегу! Отец Илия посоветовал нам быть очень осторожными на тропе, т.к. уже начали вылезать после зимней спячки змеи и греться на солнышке на камнях. К счастью их мы не встретили в тот день, но позже нам все же пришлось с одной такой змейкой познакомиться.
Мы все поднимались вверх и порой тропинка сужалась до нескольких десятков сантиметров. Я в одном таком месте даже сделал такую фотографию: прижался спиной к скале и от носков моих туфель до края обрыва оставалось всего двадцать-тридцать сантиметров, а подо мной обрыв высотой с 10 этажный дом! Тропинка со стороны обрыва ничем не огорожена, местами обвалилась и хорошо что мы шли в солнечную погоду, я даже себе и представить не смог как тут ходить в дождливую погоду. Не прошло и получаса как мы вышли на ровную площадку, нависающую прямо над морем. Внизу перед нами как на ладони раскинулся Эсфигмен, а впереди небольшой храм. Он построен прямо над келией преподобного Антония и чтобы в нее попасть этот храм нужно обойти и немного спуститься в низ. Там снова каменная, немного вытянутая вдоль скалы площадка размером примерно 5 на 8 метров, на ней колодец (в нем собирается вода с горы в дождливую погоду), а за ним совсем неприметная деревянная дверь из грубо обработанных досок. Она выкрашена в голубой цвет, посередине красный крест. За ней келия преподобного Антония. Можете представить с каким душевным трепетом и волнением мы открыли ее и вошли.
Это, по сути, небольшое углубление в скале, которое заложили камнями и получилось небольшое помещение размером 2 метра в ширину, 2,5 в длину и высотой 2 метра. Напротив двери вдоль всей стены узкое ложе из трех досок, около двери маленькое окно (до него сидя на ложе можно достать рукой), и рядом с ним небольшой молитвенный уголок. Здесь висит лампада, подсвечник с песком, несколько иконок, фреска преподобного Антония на стене. Смотря на эту пещерку начинаешь понимать почему преподобный Антоний, уже будучи в Киеве, так любил одиночество и часто удался от братии. Он провел в этом небольшом углублении в скале около 10 (!) лет, был настоящим аскетом, пустынником. А какую духовную брань ему пришлось пережить в этом месте, – один Бог знает. И неудивительно, что этот духовный воин, стал родоначальником монашества на всей нашей русской земле.
Мы зажгли лампаду, свечи и помолились преподобному приведшему нас сюда. Затем наш фотограф стал снимать здесь, а мы (я и о. Алексей) поднялись в верхний храм над келией и отслужили там преподобному Антонию молебен с акафистом. Как потом мы узнали, этот храм построен нашими русскими благотворителями и содержится ими. Внешне он ничем не отличается от всех афонских храмов: каменные стены, каменная крыша, центральный купол, окрашенный в красный цвет, таким же цветом окрашены стены внутри храма. Внутри на удивление чисто и светло. Размер храма примерно 5 на 10 метров, небольшой иконостас. Справа от Царских врат, на южной алтарной двери, изображения преподобного Антония Печерского и святителя Митрофана Воронежского. В храме с десяток стасидий, два аналоя с иконами. У иконостаса подставка с церковными книгами, по которым можно не только молебен с акафистом совершить, но и отслужить всенощное бдение. Тут же висит богослужебное облачение. Наш игумен Алексей облачился, и мы начали молебен первому игумену Земли Русской...
Мне сложно что-то рассказать еще кроме сухого описания окружающей обстановки, потому что чувства, которые в тот момент нас переполняли, они трудно передаваемые, сугубо личные и на бумаге кажутся совсем уж безыскусными по сравнению с той необыкновенной гаммой переживаний, который возникли на этом святом месте. Столько лет мечтать попасть на Афон! Прочитать за это время десятки книг, посмотреть множество фотографий, услышать рассказы паломников, бывавших здесь, и когда уж совсем эта мечта казалась несбыточной вдруг перенестись в самолете за несколько часов на тысячу километров, и вдруг оказаться здесь – это поймет лишь тот, кто будет на нашем месте. Поэтому я прошу прощения у любезного читателя за эти скупые строки об этом святом месте…
Время летело незаметно. Начинало смеркаться. Спускаться в темноте по этой опасной тропе нам не хотелось, и как бы мы не хотели еще немного побыть здесь (о. Алексей предложил даже остаться здесь на ночь и отслужить всенощное бдение), пришло время уходить. Еще раз помолившись в келии преподобного, бросив прощальный взгляд на храм, мы начали спускаться. Если поднимаясь мы о чем-то постоянно переговаривались от переполнявшей нас радости, что мы наконец добрались до этого святого места, цели нашего путешествия, то спускались мы в полном молчании, каждый думал о своем и в своей душе и сердце уносил частичку полученной здесь благодати.
Когда мы пришли в келию было уже 8 часов вечера. Ужин мы пропустили, и наскоро подкрепившись баранками (которые мы с собой привезли из дома на всякий случай), мы легли спать.
АФОН впечатления и размышления. Часть 1
© Copyright: Игорь Чистюхин, 2017
Свидетельство о публикации №217061701556
Свидетельство о публикации №217061701556
Рецензии