Чойболсан и капуцины. Сценарий. Хороший

                Подарок для моей возлюбленной Миллы Йовович
     - Товарищ, ты моей бабы не видел часом ? - Спрашивал небезызвестного Тофика Нагибадзе, вновь принявшегося орудовать по периметру здравого смысла, щетинистый партиец Сулакшин, вынырнувший из кальсон модного певца Лазарева утопшим о прошлом годе сазаном, воплощая потаенную мечту Лизки Готфрик о всяком имеющем право.
     Тофик окинул вопрошавшего небритым взглядом и отметил наблюдательно про себя, что таких пассажиров имеют, как правило, слева, чаще всего лысые и опасные, как Шендерович, прикинул возможность направить утратившего бабу соратника к Прилепину на Керженец, даже негромко застонал, представив бурную встречу однополчан по торговой части : Бабченко - Прилепин втыкает Фродо в широко открытый анус Сулакшина, а тот кряхтит, цитируя стихи Шендеровича в обработке Марии Шараповой, после каждого куплета эротично вскрикивающей, будто сам Шейн Дизель проникает ерзко вовнутрь спортсменки, уже привычно затупившей и затихарившейся на просторах интернета.
     - Видел, - наконец и нехотя ответил Тофик Нагибадзе, закуривая добрый самосад из садка сомов - табашников, кощунственных сподручников Петра Великого, внедривших нюхательный бабушкин табак вопреки, - но не часом, а раком.
     - Это како же ? - Охнул Сулакшин, пригибаясь к перрону, на котором внаглую, распластавшись лежал плоскостопный дедушка с картиной минувших эпох, на ней в сизом тумане свинцовых оттенков злоумышленно ходили какие - то орденоносные люди, строя Магнитки и Кузбассы, одолевая врагов врожденной глупостью и невероятно гордясь родившейся в Салехарде тупой девкой, нашедшей в себе силы послать на х...й и Салехард, и Заполярье, от чего гордость нееб...ки возрастала, люди на картине перешептывались, склоняя уши к искривленным ртам  : " Эвон, красава - то наша, в манду, грит, идите вы все, суки рваные, твари и гниды, мне во Флориде вумат, а мы ажно раздуваемся от радости, ведь дочки - ту батюшки - царя в Голландиях проживают ".
    - А вот тако, - отрезал краюху сухаря Тофик, нагибаясь к дедушке, ощупал плоскостопие насторожившимся щупательным усиком, просканировал нижний слой холста сонаром шахтера, вживленным в трахею, и укормил старца отрезанным, так, что тот перхнул, точно овца, и благополучно окочурился, откатившись крепко сбитым телом на рельсы и шпалы. - Тако, бля, - рычал Нагибадзе, пластуя по - пластунски Сулакшина.
    - Вы чего тута ?
    Возле граждан остановился проходивший мимо краснознаменник, зловредный человек без лица, лишь смутный силуэт плохо прорисованных бровей возвышался на его мыслительном челе да сапоги скрипели кирзой в кошмарной тишине перрона.
    - А ты кто таков есть ? - Еврейски парировал Сулакшин, будучи неприкрытым жидовином и поборником ереси альбигойцев.
    - Есть я Мойша Джексон, - с достоинством представился мужик, снимая ноги, - королек и немножко сиповка.
    - Е...ть, - крикнула с удивлением пронесшаяся в вышине недосягаемой Асфиксия Нуар, укатывавшая по сивкинын крутым горкам на спор блистательную Диту фон Тиз, зябко кутавшуюся от высокоатмосферного холода в кавказскую бурку основоположников европейского стриптиза, хана Магомада и его верного коня Крыма, когда - то отколовшихся сепаратно и самочинно от трупа Сергея Дягилева, благочинно открыв первый " Пляс Пигаль " в Рурском бассейне Микки Рурка.
    Следом за промелькнувшими валькириями показалось жужжание гироскопов и свет, сошедший клином. Тофик Нагибадзе хмыкнул недоверчиво, почесывая папаху свинорезом, прижался бедром к снявшему ноги мужику и одним свиристящим движением перерезал ему горло, уложил на шпалу рядом с рельсой и повернул искаженное смыслом лицо к Сулакшину, остолбенело стоявшему поперек перрона.
    - Бабой твоей отныне будет не теннисистка, - высказал Тофик, ложа свинорез по обычаю викингов на грудь павшего, - а снова Дита фон Тиз.
    Сулакшин подумал маленько и, наверное, согласился, кто знает. Я, во всяком случае, не знаю, но с тех самых пор пронеслось по Руси поверие, передаваемое старицами из уст в рот, мол, тыр - пыр, е...ся в сраку, автор сказок устал от глупости некогда единственной и стал конем, усадил себе на спину Диту и свалил куда - то, может, в Киев, а может, и в Катманду.
    Вот такая история, моя милая носастая Милла. Можешь перевести ее мистеру Андерсону, а уж он может орудовать режиссерски и смастырить три части самоновейшего кина " Чойболсан и капуцины ".