Ивановы из деревни дятлово

В 1967 году возобновилось издание районной газеты "Сельская новь". Уборщицей в редакции работала
Иринья Савельевна. вдова партизана. Благодаря ее стараниям сохранилась память о мастере взрывов
на железных дорогах, награжденном орденом Ленина, Александре Никитиче Мудрове, его имя стала
носить улица в Марёве. А у местных жителей нелестная слава пьяницы... Савельевна любила вспоминать,
рассказывать о чем-то необыкновенном. От нее услышал я о чрезвычайно умелом нейрохирурге из
Москвы, а родом из деревни Дятлово. Давайте адрес, свяжемся с ним, напишем о нем...Нельзя, и вдова
партизана не выдала адрес...

А зимой 2000 года, после выхода книги "Марёво - земля Рюриковичей", в редакцию позвонили из Москвы:
- К вам обращается сын комиссара Демянского уезда при Временном правительстве... В "Земле Рюриковичей"
упоминается мой отец Иван Гаврилович Иванов-Дятлов.

В этой книге, как и в другой краеведческой литературе, приводилась статья "Архивника" из уездной газеты
"Крестьянская правда" (10 ноября 1920 г.) о событиях октября-ноября 1917-го, о переходе власти в уезде
к большевикам. Строки из нее:"... захвачены почта и телеграф. а также казначейство, бывший комиссариат
Временного правительства, из которого бежал комиссар последнего И. Гаврилов".

В начале августа 2001 года Владимир Иванович Иванов-Дятлов и его товарищ, родственник, Николай
Емельянович Кононов (бабушка первого была родной сестрой дедушки второго) посетили редакцию.
Обидно и несправедливо, когда в памяти земляков, в местной хронике остается случайный официальный
факт или ярлык, ничего, по существу, не сообщающий о человеке. А судьба меж тем обьемна, в нее
многое вместилось, свелось. Извилистые ее ходы принизывает прямая линия - стремление человека
к осуществлению мечты, реализации своих способностей, своих  представлений о добре, правде,
профессиональном долге, патриотизме.

Подробного рассказа заслуживают братья Иван Гаврилович (5 июня 1891 - 30 декабря 1966, умер как
раз в день подписания Указа Президиума Верховного Совета СССР об образовании Марёвского района.
А на другой день из Президиума Верховного Совета РСФСР позвонили в автодорожный институт: мы
тут подписываем указ о присвоении Иванову-Дятлову звания заслуженного деятеля науки и техники.
Отвечают: он вчера умер) и Федор Гаврилович (1 марта 1892 - 7 января 1976) Ивановы-Дятловы. Им
было чем гордиться, и Малой Родине честь.

Владимир Иванович еще раз приезжал в Марёво. Оставил редакции фотографии, учебник, созданный
под руководством отца для студентов автодорожных и железнодорожных институтов, сборник научных
трудов, выпущенный к 100-летию со дня рождения Ивана Гавриловича, стенограмму семинара по
педагогике высшей школы в Новосибирском инженерно-строительном институте в феврале 1955 года.
Стенограмма - интересный документ времени, материалы к биографии. Мы узнаем педагогические
принципы Ивана Гавриловича, начитанность - от Евангелия до стихов поэтов-современников, факты из
личной жизни, отношение к ряду политических событий.

Владимир Иванович - поздний ребенок, он родился в 1943 году, его старший брат Андрей в это время
воевал с фашистами - рассказ о том, что запомнилось из рассказов матери, бабушки, отца о пережитом,
об истории семьи и страны.

Деревня Дятлово находилась рядом с усадьбой помещиков Фрикенов в Седловщине. В семье Гаврилы
Ивановича и Прасковьи Кононовны росли братья Иван и Федя. Разрыв в их возрасте был меньше 9 месяцев.
Младший родился недоношенным. Мать особенно жалела его. От деревенских он получил прозвище
"Федя - кривые ножки". Но мальчик окреп, вырос настоящим богатырем, рослым, плечистым. В молодости,
приезжая в деревню, он показывал номер: двухпудовую гирю метал через сарай.

В школе ребята писались Ивановыми. Но часто называли их и по имени отца - Гавриловы. Через несколько
лет родился еще мальчик. Священник по оплошности провозгласил и записал младенца Иваном...
Иван-первый учился в Велильской сельской школе. Ее поддерживал помещик Форстен. На Рождество он
устраивал для ребят елку. лучшему выпускнику дарил серебряные часы, Иван оказался лучшим учеником
наравне с Яковом Тимофеевым. Помещик подарил часы Яше, как выходцу из более бедной семьи...
Занятия вел Ильменский, строгий был наставник. Учитель играл и на скрипке.

Родители смогли отправить Ивана в Демянское городское училище. Хотелось учиться дальше. Но когда
из Демянска вернулся домой, отец отрубил - "хватит".

Подросток пристрастился к чтению. Дома ли, в поле работает, а за пазухой книжка. Чуть свободная минута -
стоя, читает. "Статуй, ременные уши".- обзывал отец. В 1904 году Иван сбежал из дома. Правда, бабушка
благословила, она на дорогу три рубля дала. Он добрался до Вышнего Волочка, поступил в техническое
училище, Оно было образовано в 1840 году, готовило кадры для Вышневолоцкой водной системы.
С появлением железной дороги Петербург-Москва начали выпуск техников, кондукторов и для нее.

В училище встретил Иван и лучшего друга на всю оставшуюся жизнь - Василия Звонкова из Боровичей.
Приведу о нем некоторые сведения из Большой Советской Энциклопедии. Василий Васильевич Звонков
(6 января 1891 - 13 ноября 1965) в 1917 году окончил Московский институт инженеров путей сообщения.
Преподавал в московских и ленинградских институтах. С 1932 по 1950 годы - профессор Военно-транспортной
академии. С 1939 года - член-корреспондент Академии наук СССР, с 1955-го - заместитель директора
Института комплексных транспортных проблем АН СССР.

В Вышнем Волочке у подростка Ивана открылись новые таланты - актерский и режиссерский. Он увлекся
театром. Однажды летом Иван в родную деревню привез Василия и других товарищей по училищу и
драматическому кружку. Во дворе своего дома в деревне Красной дед Конка (Конон Антонович), плотник,
по указаниям внука соорудил помост. Смотреть сценки по рассказам Чехова собралась вся деревня. Успех
полный. Дед, глубоко верующий человек, представление считал делом греховным, сидел на улице, но,
рассказывали, из-за ворот посматривал на сцену.

В 1909 году Иван и Василий окончили училище, получили назначение в Рязань - проводить дноуглубительные
работы на Оке. Оклады у техников были значительные. И они решили "выписать" к себе Федю. Когда он
приехал, занялись его образованием. Нагрузили заданиями по геометрии. Но учение шло туго. "Учителя"
опустили руки - глуповат Федя, идиот. Однако не оставили его совсем, обратились к настоящему учителю.
И тот через некоторое время сказал: "Ну, я не знаю, кто из вас глупее, А Федя - способный ученик".

В 1912 году Иван и Василий поехали в Москву поступать в институт. У входа в институт инженеров путей
сообщения рязанским парням попался важный человек в фуражке, форме с золотыми нашивками. "Мы
поступим?"- обратились к нему. "Обязательно, господа!" Потом поняли, что он швейцар. Став студентами,
спросили его, как он угадал, что они поступят. "А я всем так говорю".

Через два года друзьям пришлось расставаться. Василий продолжил учебу, и Иван добровольцем (охотником)
отправился на войну с Германией по профилю своей профессии - сапером. Ушел на фронт  и Федя - он уже
выучился на фельдшера.
В Галиции длительные позиционные бои. Траншеи противников были рядом. Саперы по ночам ползали по
нейтральной полосе, убирали вражеские мины, ставили свои. Рыли ходы (тихой сапой) под вражеские
траншеи. Одна из таких операций была очень успешной - мощный взрыв потряс вражеские укрепления.
Два Георгиевских креста получил иван за время позиционных боев. Третьего он удостоился за участие  в
Брусиловском прорыве. Взрывали вражеские пункты обороны, под огнем наводили мосты.

А в это время в стране - видимое разложение. Недобрые вести на фронт доходили из Петрограда. Армия
решила направить в столицу своих представителей - воззвать к уму и совести общества, к единству сил
патриотических. В делегацию попал и трижды Георгиевский кавалер унтер-офицер Иванов И.

Столица поразила его. Это был другой мир. Пировали, устраивали сборища литераторы, политики,
артисты, кричали о новом будущем, призывали рушить старое. Сердце и разум фронтовика противились
развалу. Он развил бурную деятельность. С золотым Георгиевским крестом на шинели Иван появалялся
на различных мероприятиях, призывал: очнитесь, одумайтесь, вспомните о солдатах, о Родине.
Начинает писать в газеты. Подписывает заметки "Дятлов". Организует "Дятловский фонд" в поддержку
армии. Старается сплотить офицеров-фронтовиков, по разным причинам находившихся в Петрограде.

Сейчас у нас есть возможность предоставить слово самому унтер-офицеру Ивану Иванову-Дятлову
(Гаврилову). Национальная публичная библиотека имени Салтыкова-Щедрина в год столетия революций
отцифровала тысячи документов 1917 года. Среди них и пространная листовка, написанная Иваном
Гавриловичем. Полный текст на сайте библиотеки.

                К  Б Р А Т Ь Я М    Р А Б О Ч И М
  Воззвание  младшего унтер-офицера из охотников Гавриила Дятлова
             "СВОБОДА, ТЕБЯ ПРИВЕТСТВУЮТ ИДУЩИЕ НА СМЕРТЬ!"
Величественное спокойствие, как сама стихия грозное, удивительное по своей силе и выдержке,- вот
настроение народа на похоронах жертв революции: последних "во веки веков" жертв революции, но не
последних павших за свободу.
Я, приехавший из далеких Карпат, удивлялся и плакал, три раза плакал, но не о ваших борцах, а о тех
карпатских, что умирая, грудью бились о голые скалы, о тех, которые своей кровью удобрили поля Галиции
и Буковины и одинокие умирали в далекой Армении.

Зимой вершина за вершиной падали Карпаты. "Живой силой" брали их. Цепляясь ногтями за острые
уступы, падая в пропасти, шли тысячи, доходили десятки мороженных, несчастных калек. Пулеметы секли,
крошили одну цепь за другой.
Мы, не имея ни снарядов, ни патронов, лезли и давили массой, числом...
А потом не могли, не выдержали. Мы бросили все и позорно бежали. Была не война, а бойня. Нас
истребляли, избивали. Прижали к горам и хладнокровно, обдуманно били. Как охотники избивают стада
беззащитных тюленей, так били и нас, голодных, больных, босых и рваных...

По ужасным дорогам на руках втаскивали на горы пушки, а снарядов нет. Тявкают эти несчастные пушчонки
через час по снаряду и только злят.
Мы были обречены и проданы по 7 с половиной копеек за штуку, как скоты,- это нам обьявили немцы.
Дорвавшись до штыка, мы никого не щадили, но чаще в бессильной злобе сжимались кулаки, и грозили
даже небу, и - вот вам крест святой! - если бы тогда кончилась война, мы бы голыми руками задавили
предателей.

И мой командир говорил:
- Погодите, негодяи! Мы не станем теперь строить жалкие баррикадки,- стройными цепями, рассыпным
строем пойдем. Нароем окопов, проволокой оплетемся от ваших жандармов. Мы всё разнесем. Минной
войной пойдем. О! Мы умеем!  И ваши дворцы вместе с вами пустим прямо в небо.

Мы рады, что не нужна теперь наша месть, но тогда она была бы страшной.
Время предателей миновало,- вспомните, братья рабочие, о нас.
Мы добровольно шли за свободу. В начале войны из университетов и институтов потянулось студенчество,
шли рабочие и крестьяне. Во имя мира всего мира мы шли на последнюю войну. Нас мало осталось.
Сознательные и бессознательные борцы за свободу гибли миллионами. Шли вперед, отступали, чтобы
наступать снова, На полях оставались кресты, осколки снарядов и кровавые тряпки. В одиночных
окопчиках, полузарытые лежали наши братья.
Приходили могильщики, вырывали эти полуразложившиеся вонючие трупы и, как дохлых собак,
веревками перетаскивали их в одну общую могилу и зарывали глубоко, глубоко, чтобы они не
заражали воздух.
Так их хоронили...

Убийственно разительный контраст с вашими похоронами!
Я смело скажу, что погибли лучшие, самые горячие, и погибли они за нашу свободу. Неужели напрасно
погибли? Вы здесь говорите о женском равноправии, о 8-часовом рабочем дне, и ничего не делаете. Вы
куете наш позор 1915 года и готовите нам удар в спину.

Когда мне говорили: "Не работают и 8 часов: 2 часа обедают, 3 часа говорят на митинге, на работу
остается только два-три часа",- я не верил. И когда вы трогательно хоронили героев, павших за свободу,
я был убежден, что на вас клеветали. Но это было вчера.
А сегодня: "Создавшееся положение угрожает полной дезорганизацией и остановкой работ петроградской
промышленности, что на долгое время выводит Петроград из строя работников на оборону", "положение
осложняется с каждым часом"..."Мы стоим перед страшной катострофой". Да что ж это?!

Это значит, опять придется отбивать штыками атаки. Штыками и камнями,- ведь не секрет, отбивали
камнями!
Мы там знаем: "сам погибай, а товарища выручай",- только духовной связью сильны мы.
Нет связи у вас с нами. Только слова жалкие...

Неужели опять повторится эта страшная бойня? Господи. за что?! Неужели опять без снарядов, без
артиллерийской подготовки придется идти брать их ужасные железо-бетонные окопы?...
Товарищи и братья рабочие! Не забывайте о ваших борцах за свободу, не тех, что лежат в великом
Пантеоне на Марсовом поле в красных цинковых гробах,- не забывайтепогибших где-то в ущельях
Карпат, на полях Зеленой и Червонной Руси, Польши и далекой Армении. Не дайте пролиться новому
океану крови миллионов наших страдающих братий и не оставьте их беззащитными.

Оставьте споры, довольно манифестаций, не восемь, а 18 часов надо работать, дайте снарядов,
противогазов, избавьте нас от мук, ведь нас же душат, поймите, душат! Жалки и смешны ваши маленькие
споры. Я. младший унтер-офицер из охотников, бывший два с половиной года на войне, имеющий 3
Георгиевских креста, кричу вам от лица всей армии:
- Братцы, пощадите, не бейте нас в спину!
За свободу мы шли в начале войны,и теперь от лица всех, кто в окопах, я вместе с вами взываю:
СВОБОДА, ТЕБЯ ПРИВЕТСТВУЮТ ИДУЩИЕ НА СМЕРТЬ!

Возмущали стихийный разгул толпы, погромы винных складов. Иванов-Дятлов организует охрану
Таврического дворца от толпы.
Многое он увидел в Петрограде 1917 года. о многом передумал. Какое-то время поработал он и
секретарем у писателя Марка Криницкого, в то время чрезвычайно знаменитого. Мог наблюдать  за
интеллигенцией разного пошиба. Но для Ивана главное - не интересы лиц. групп, а судьба страны.
Он готов сотрудничать с теми, кто за порядок, кто может предложить здоровую перспективу.

Нужен порядок в столице, нужен порядок и в провинции. От Временного правительства он принимает
назначение уездным комиссаром на родину - в Демянск. Пытается наладить работу всех отделов
администрации. милиции, суда. Главное - закон. Не должны попираться права ни велильского
крестьянина, ни богатого демянского помещика Краснокутского. И если заступался в октябре 1917 года
за владеьцев имений, то не потому, что "Дятлов - холуй демянской буржуазии" (как обзывали левые), а
дабы не допустить самосуда толпы. В местной печати, в выступлениях на собраниях, митингах крестили
его по-разному: Иванов, Гаврилов, Дятлов.

После прихода к власти большевиков комиссара Временного правительства обьявили вне закона,
в розыск. Скрывался он в Дятлове и соседних деревнях, у родственников. Вернулся с фронта в родные
места и Федор... В летний день 1918 года у деревни Дятлово заметили группу конных. Не бывшего ли
комиссара ищут? На подводе под рогожей переправили его в Григорное. Вовремя. Действительно.
ловили его. Из Григорной Дятлов и отправился сначала в Москву, восстановился в институте, но, поняв,
что оставаться опасно, подался на Дон, к Деникину.

В сентябре 1918 года, после покушения на Ленина, забрали Федора. В заложники. В демянской тюрьме
"бывшие" ждали приговора революции. Сидел и князь Шаховской. Как-то он сказал сокамерникам:
"Не отчаивайтесь. Вас скоро выпустят, а меня - нет".
Однажды утром Шаховского увели и расстреляли. Остальных, действительно, отпустили. Ильич шел
на поправку. Революция была великодушна.

У белых Иван Иванов-Дятлов стал командиром саперной роты. И скоро разочаровался в белом движении.
И в идеях, и в нравах деникинской армии было мало привлекательного. Иван задумывает, а потом
осуществляет переход к красным со всей своей ротой - в конный корпус Думенко.
В Красной Армии он прослужил до конца гражданской войны помощником дивизионного инженера, а
потом начальником отдела военно-инженерной дистанции. Демобилизовался, несколько месяцев
проверялся властями за колючей проволокой в Туле - темные пятна в биографии. Но жизнь была
насыщенной. Иван Гаврилович работал в строительном управлении. Заметным событием в жизни
туляков стал театр заключенных. Спустя много лет профессор Дятлов встретился с командированным
в Москву пожилым туляком. Вспомнили прошлое. Туляк признался, что на него незабываемое
впечатление произвели спектакли заключенных. "А ставил их я",- сказал профессор.

Умел он увлечь людей. Умел разглядеть сослуживцев, соседей. Он подходил к машинистке, технику,
рабочему и предлагал сыграть в его спектакле. Те отнекивались, смущались. А он убеждал, что они
самые подходящие кандидаты, надо попробовать. И получалось - слава растекалась по Туле.
Начальник строительного управления - лучший режиссер, актер.

Благодаря спектаклям он познакомился и с будущей женой, Надеждой Васильевной, которая была
на 14 лет моложе. По отцовской линии она была из рода Щелканов. берущего начало от татарских
ханов, по материнской - из Танеевых. Композитор Сергей Иванович приходился ей дядей. Его брат
Владимир Иванович - известный социолог, один из первых русских марксистов. За подписью самого
Ленина он имел охранную грамоту. Родственницей им приходилась знаменитая Анна Вырубова -
фрейлина последней царицы и спутница Григория Распутина. Но родню в те годы не афишировали.
а скрывали.

В 1925 году Иван Гаврилович и Надежда Васильевна с сыном Андреем переезжают в Москву. Он решает
доучиться в институте. Семья получает комнату в подвале. Поскольку у студента был большой опыт
строителя. институт заключает с ним договор: он руководит строительством двух домов для
преподавателей, а взамен получает квартиру. Студент стал обладателем жилья в окружении ученых
мужей, в 37 лет получил диплом и сам занялся наукой.

А заложник Федор вскоре после выхода из демянской тюрьмы перебрался в Петроград. И тоже.
несмотря на возраст, решил учиться - поступил в медицинский институт. Учился у В. Бехтерева и Н.
Бурденко. Круг знаний и применения их поначалу был широким - терапия, хирургия, санитария,
просветительство.
С 11 января по 11 мая 1927 года Федор Гаврилович пересекает Кольский полуостров, досконально
изучает быт и нравы лопарей, саамов и пришлых русских. В 1928 году Государственное русское
географическое общество выпускает книгу Ф. Иванова-Дятлова "Наблюдения врача на Кольском
полуострове". Это замечательное свидетельство обо всех сторонах жизни Мурманского края наблюдателя
зоркого и знающего. любознательного, умеющего анализировать. В книге немало фотографий,
сделанных автором. Среди фактов, цифр, сведений об одежде туземцев, устройстве жилищ, образовании,
медицинском обслуживании есть и поэтические страницы. Вот, например, о природе:

"Несмотря на суровость климата, коренной обитатель Мурмана любит тундру искренней своеобразной
любовью. Да и действительно, на Севере много чарующей прелести. Побывавший там раз, будет
стремиться туда вновь и может остаться поклонником Севера.
Нельзя забыть тундру с ее маленькой, карликовой. по земле стелющейся березкой, с чазлыми, но
иногда высокими, елеми и соснами, с закрученными ветром стволами, гордо поднимающими свои
вершины в высь голубого неба.
Не менее чарует и голая тундра в зимнем своем наряде, в ясный и тихий день своим серебристым
узором. сверкающим на солнце, как чистой воды кристалл. Освещенные солнцем верхушки холмов
ослепляют  своим блеском. С появлением маленького ветерка картина значительно меняется: тундра
приходит в движение. Сухой снег. беспрерывно гонимый ветром, перекатываясь с холма на холм.
дает полную картину волнующегося моря.
В лунную ночь темное голубое небо, унизанное бесконечным количеством звезд, придающих снежному
покрову нежное бледно-розовое  окрашивание, способно привлекать ваше внимание целыми часами"...

"Моему первому учителю и руководителю. дорогому брату Ване. наставившему меня на путь истинный.
Федя 26. 1. 29 г." - с такой надписью брат-медик подарил книгу брату-строителю.

Федор тоже перебрался в Москву, занялся наукой, стал специализироваться в нейрохирургии. Женился
он на Ольге, оперной певице. Она начинала творческий путь в Харькове вместе с Борисом Гмырей.
В середине ХХ века, пожалуй, ежедневно по радио звучали арии из опер или народные песни в его
исполнении. Знаменитый певец до смерти Ольги поддерживал с ней и ее семьей добрые отношения.

В рассказе о научной и педагогической деятельности Ивана Гавриловича лучше всего воспользоваться
характеристиками и оценками его коллег и учеников из сборников научных трудов, выпущенных
Московским автодорожным институтом в 1980 году (к 50-летию МАДИ) и в 1991-м (к 100-летию со
дня рождения И. Г. Иванова-Дятлова).
После окончания Московского института инженеров железнодорожного транспорта (МИИТ) Иван
Гаврилович был назначен начальником работ и главным инженером строительства автобазы Наркомата
связи, где впервые в СССР применили покрытия в виде тонкостенных железобетонных оболочек.

Педагогическая деятельность начиналась в 1930 году в Высшем инженерно-строительном училище,
где уже в 1935-м назначили руководителем кафедры строительного искусства. С 1930-го работал
доцентом в МИИТе и вел курс строительных конструкций на автодорожном факультете. преобразованном
затем в Московский автомобильно-дорожный институт.
С 1931 года при организации Всесоюзной Промышленной академии он в числе других ведущих
преподавателей московских вузов приказом наркома Г. Орджоникидзе был закреплен за Промакадемией
и назначен руководителем кафедры промышленных сооружений. С 1941-го по 1943 годы руководил
кафедрой строительных конструкций МИИТа, эвакуированного в Новосибирск.

В 1933 году Иванов-Дятлов начал свои опыты по изучению предварительно напряженных железобетонных
труб. Совместно с Д. Офросимовым им впервые в мировой практике был предложен и внедрен метод
предварительного напряжения арматуры при помощи электронагрева. Ссылки на эти работы имеются
в большинстве учебников по железобетону, в отечественной и зарубежной технической литературе.
При организации строительства Дворца Советов в Москве в 1938 году его назначают руководителем
научно-исследовательских работ по железобетонным конструкциям. Под его началом проводились
исследования керамзитобетонных несущих элементов. Работы прервала война.

В 1942 году Иванов-Дятлов защитил докторскую диссертацию, в которой обобщил исследования по
предварительно напряженным железобетонным трубам и по работе железобетона на растяжение.
В 1944-м его пригласили в МАДИ на должность заведующего кафедрой строительного производства и
конструкций. которой он руководил до последних дней жизни. В 1954-м на кафедре начали исследования
несущих керамзитожелезобетонных  конструкций - логическое продолжение довоенных работ  при
строительстве Дворца Советов. В 1957 году в СССР построили первый дом из керамзитобетонных
панелей, который явился основой для организации массового строительства подобных домов
в Москве и других городах.

Если применение керамзитобетона как стенового материала сразу получило всеобщее признание, то
утверждение о перспективности керамзитожелезобетона как материала несущих конструкций вначале
встретило серьезные возражения. Возможность его применения для таких ответственных сооружений,
как автодорожные мосты, была доказана работами кафедры. Под руководством Иванова-Дятлова был
построен первый в Европе керамзитожелезобетонный мост с предварительно напряженной арматурой
через реку Ахтубу. Есть его след и в родной Новгородской области - мост через Мологу в Пестове.

Под руководством его начали работы по применению керамзитожелезобетона в дорожных и аэродромных
покрытиях и в других областях строительства. Исследования кафедры получили признание в СССР и
за рубежом... За 22 года заведования кафедрой профессор подготовил свыше 35 кандидатов и докторов
наук. Опубликовал около 100 научных работ, в том числе 4 учебника для вузов.
Часто он выступал перед широкой аудиторией - на предприятиях, в частях Советской Армии,
студенческих общежитиях. Его статьи по важнейшим вопросам высшего образования, воспитания молодежи,
многие из которых носили острый. дискуссионный характер, часто появлялись как во всесоюзных
журналах. так и в многотиражной газете МАДИ.

"Неиссякаемая энергия, большие организаторские способности и принципиальность сочетались у И. Г.
Иванова-Дятлова с чуткостью и добротой к людям. Образ скромного и обаятельного человека, ученого
и педагога, неутомимого энтузиаста и смелого новатора навсегда сохранится в памяти его учеников,
всех, кто работал с ним и знал его, и останется для них ярким примером беззаветного служения
Родине"- так завершил статью в "Сборнике научных трудов" (Москва, МАДИ, 1980 г.) об учителе его
ученик - профессор К. Деллос.

В 1974 году издательство "Высшая школа" выпустило книгу "Методика преподавания сопротивления
материалов". Ее автор, доцент В. Черкасов писал:"Мне приходилось неоднократно присутствовать на
лекциях профессора И. Г. Иванова-Дятлова - замечательного педагога и выдающегося лектора. Его
лекции по курсу железобетонных конструкций посвящались часто не столько тому, что уже изучено
и известно, сколько вопросам, подлежащим исследованию, открытию нового, еще непознанного.
Будучи хорошо информированным о работах различных научно-исследовательских и учебных
институтов, лктор раскрывал перед студентами обширные перспективы стоящих перед наукой задач
и практических возможностей для их решения... Нередко заканчивал захватывающий аудиторию
рассказ о том, где остановилась современная научная мысль, где не все еще ясно или где гипотезы
требуют подтверждения экспериментом. Чтобы не утомлять слушателей, он разнообразил свои
лекции примерами из строительного опыта, иногда обращался к событиям общественной жизни.
Будучи всегда осведомленным об увлечениях студенческой молодежи и прекрасно зная литературу,
экспромтом приводил короткие отрывки из произведений современных писателей и поэтов и даже
касался таких видов искусства, как живопись, графика, музыка. Экскурсы в области, не имеющие
прямого отношения к теме лекции, давали разрядку в напряженной работе и создавали рабочую
обстановку, позволяющую наверстать упущенное время".

Иван Гаврилович хорошо знал классику и современную литературу. Целую лекцию подготовил о
поэзии - "От Пушкина до Евтушенко". А это случилось незадолго до смерти. Иван Гаврилович вошел
в аудиторию. День был серый, пасмурный. И вдруг небо прояснилось, солнечные лучи осветили окна.
              Да здравствует утро
              И радость нежданная.
              И солнечный луч сквозь туман.
              И вечно живая, надежда туманная,
              И самой надежды обман.
И уже под аплодисменты студентов профессор торжественно обьявил:
- Бальмонт!

Более 50 научных работ у Федора Гавриловича. В Москве около 30 лет он трудился в институте
нейрохирургии и в военном госпитале имени Н. Бурденко. Его умом, умелыми руками спасены
сотни людей в мирное время и в годы Великой Отечественной войны. Область его научных
исследований и практики - дело чрезвычайно тонкое и сложное. И новое. Нейрохирургия становилась
на ноги, занимая в медицине все более важное место. Кандидатскую диссертацию он защитил на
тему передачи нервного возбуждения на мышцу. Исследовал поведение организма во время
операций на головном мозге.

В 1962 году в Москве прошла Всесоюзная нейрохирургическая сессия. Ее материалы опубликовали
в отдельном сборнике трудов. Вошло в сборник и исследование Федора Гавриловича "Изменение
сердечно-сосудистой системы при операциях на головном мозге". Он изучал влияние на организм
во время операции искусственного дыхания, как в это время работает сердечно-сосудистая система.
Исследования расширяли возможности нейрохирургов. уменьшали ошибки при диагнозе, увеличивали
количество успешных операций.

Как и старшего брата, Федора Гавриловича отличали любознательность. широта интересов, общественная
активность. Имел он дар рассказчика, музыканта. И братская, дружеская привязанность оставалась
прочной. Много работы у каждого, трудились в разных областях науки, жили в противоположных концах
Москвы, но встречались часто, обычно у Ивана Гавриловича.

Надежда Васильевна вела домашнее хозяйство. Но ей хотелось и другой деятельности. Уже в возрасте,
сыну Андрею было 15 лет, она поступила в театральный институт, решила стать профессиональным
искусствоведом. Окончить институт помешала война.

Ее брат Николай 15 лет отработал главным инженером Большого театра, был знаком с великими певцами
и танцорами. Всю войну на нем лежала ответственность за материальные ценности театра, основной
состав которого находился в эвакуации - ремонт здания после попадания фугасных и зажигательных
бомб, эксплуатация механизмов сцены. все коммуникации. Это был яркий, красивый и остроумный человек,
которого долгое время помнило старшее поколение артистов и сотрудников театра.

Как-то Николаю Васильевичу вместе с Лемешевым перед началом спектакля потребовалось быстро
перейти из одного крыла театра в другое. Инженер предложил прямой и короткий путь - через фойе.
Певец рассмеялся: на мне не останется ни одной пуговицы... Обожали его женщины.

Когда у Ивановыъ-Дятловых собирались родственники и знакомые, часто звучали музыка, песни, арии
из опер, романсы - их вполголоса напевала Ольга Алексеевна, жена Федора Гавриловича. Иван и Федор
читали, могли красочно представить эпизоды из собственной жизни. Пародийно изображали, как они
лет в пять ходили из Дятлова в деревню Красное в гости. "Бабушка, дай мядку". А бабушка была скуповата:
"Нету, рОдные, нету". Мальчишки шли к деду, который обычно плотничал на задворках: "Дедушка, бабушка
мядку не дает", И Конон басом:"Мать твою в гробах, чтобы сыты были!". Дед запомнился им похожим на
оперного Бориса Годунова - с бородой, крупный, крепкий.

После окончания института Иван Гаврилович свозил жену в родные велильские края. Еще не началась
здесь сплошная коллективизация. Как принято, от родни к родне переходили в гости. Надежда Васильевна
нередко вспоминала поездку. И угощение было царским. И порода ивановская понравилась. Было какое-то
внутреннее. природное благородство - степенность, несуетливость, не мельтешили, не разыгрывали
из себя что-то.

По словам Владимира Ивановича, отец до последних дней жизни оставался лояльным к советской власти,
не позволяя себе резких высказываний, искренне переживал победы и неудачи государства. Рассказывал
детям о том, как у него, когда впервые услышал "Интернационал", слезы брызнули из глаз. Хотя отношения
его с властью нельзя было назвать простыми. Во время процессов в Шахтах, над "Промпартией", на
которых главными обвиняемыми выступали представители технической интеллигенции, в начале 1930-х
Иван Гаврилович подвергался проверкам, арестовывался. Но все обходилось "благополучно".
В такие моменты проверялась и дружба. Морально поддерживал Василий Васильевич Звонков.

В начале 1930-х Ивану Гавриловичу предложили  интересную, экспериментальную работу в Архангельской
области. Он согласился, но жена наотрез отказалась ехать туда. Остались в Москве. Через год муж
открывает газету и восклицает:"Надя, ты спасла меня!". В Архангельске арестовали и обвинили в шпионаже
специалистов-железобетонщиков: на случай интервенции готовили укрытия для вражеских самолетов.

В 1937 году Иван Гаврилович стал сыном врага народа. 19 сентября арестовали, а затем в Ленинграде
расстреляли Гаврилу Ивановича Иванова, уроженца деревни Дятлово, в возрасте 73 лет. Рассказывают,
он ходил по Велилам с шапкой и собирал деньги на ремонт церкви. Когда его "брали", он шел гордый,
улыбался: "За веру страдаю!".
По-моему, смешивать, ставить в один ряд пострадавших от репрессий не следует. Да, большинство
крутилось средь непонятных им событий, вопрошало "за что?". Многие из партийных, советских, армейских
чинов получили поделом. Но были и такие, кто знал "за что" - страдальцы за веру, герои духа.
И они заслуживают славы, а не зачисления в безликие "невинные и реабилитированные".

Атмосферы страха, вспоминает Владимир Иванович, в семье не было. Но осторожность, несомненно.
Родители и дети, подрастая, понимали, что иные высказывания, поступки недопустимы. В 1950-60-е
годы молодежь, студенты горячо обсуждали политические перемены.
Владимир не отставал от товарищей, но не бравировал своим мнением. В компании нельзя перехлестнуть.
Чувствовал, оступишься - припомнят все, отцово и дедово. Не оставят никого в покое.

Правда, отец позволял себе неодобрительные отзывы о самом главном - о Ленине. Иван Гаврилович видел
и слышал Владимира Ильича в 1917 году в Петрограде. Вождь большевиков не произвел значительного
впечатления. Потом он ассоцировался с лозунгами "экспроприация экспроприаторов", "грабь
награбленное", неприемлемыми для Иванова-Дятлова.

Новосибирские лекции 1955 года сохранили обьяснения самого Ивана Гавриловича, почему он связал
свою жизнь с Советской властью: большевики оказались единственной силой, сохранившей государство,
при ином раскладе Россия могла оказаться разграбленной и зависимой. За различными белыми
движениями стояли разные страны. В случае победы они потребовали и свою долю. С другой стороны,
потому и победили большевики, что во врагах согласья не было, Англию, Францию, Германию или
Японию, прежде всего, привлекала не борьба с "заразой", а то, что можно урвать от России. И для
хваленого антикоммуниста Черчилля "кусок" перевешивал идеологию. Да и в собственных странах
существовала "красная" опасность.

В ВКП(б), КПСС, однако, Иван Гаврилович не вступил. Хотя после победы в Великой Отечественной
войне партия призвала старых профессоров в свои ряды, а среди них возникла мода на членство в
ВКП(б), даже 80-летние старцы с энтузиазмом и напоказ писали заявления о желании отдать все силы
и помыслы строительству нового мира.

На мой взгляд, в новосибирских лекциях крамолы нет, Но чувствуется, что лектор - человек весьма
свободный. Новосибирским коллегам он показался "столичной штучкой", много себе позволяющей.
Обсуждая лекции, бдительные хозяева припомнили гостю все сомнительные высказывания, "дали
достойный отпор". Как ему хватило ума предложить сокращение числа цитат классиков марксизма-
ленинизма на том основании, что студенты слышали и запомнили их со школьной скамьи? Не стыдно
цитировать Библию, называть имена и произведения писателей, отвергнутых советской общественностью.
цитировать стихи Пушкина о женских ножках? Нет, новосибирцы ждали от посланца Москвы,
министерства высшего образования важный указаний, деловых откровений.

И как он позволил себе одну из лекций начать обращением к аудитории: "Дети мои..."?  Иван Гаврилович
обьяснил: я видел горящие глаза студентов, помню, как сибиряки помогали и поддерживали нас,
москвичей, в годы эвакуации, и обращение было душевным приветом от Москвы, признательностью
за прошлое... "К сожалению, я не учел, что, обращаясь так к аудитории, вы, тов. Тимко, приняли это
обращение на свой счет. Конечно. я не мог назвать вас сыном!".

Несколько эпизодов, характеризующих Ивана Гавриловича как человека, профессора и эпоху,
в которой ему довелось жить.
Он шефствовал над студенческой группой. Однажды прибегает девушка в слезах:
- Меня выгоняют из института!
- За что?
- Я заночевала у мальчика. Мы с Мишей любим друг друга.
Пошли в партийную организацию. Вызвали Мишу. Решили не спешить с "выгоняньем". Профессор
предложил студентам выход: зарегистрировать брак задним числом. "Аморалка" по тем временам -
страшный грех, и неизвестно, как бы сложилась судьба Раи, если бы ее выгнали из института.

Потом студенты с улыбкой вспоминали: "Мы о вас многое знали, но что вы можете женить - впервые!".

Месяцев через шесть появилась у пары дочка Наташа. Группа поднесла им люльку... Рая держит
экзамен, стоит у доски, а Наташу оставили в деканате. Девочка орет, а зам. декана ее качает!

Такое было для меня наслаждение, рассказывал Иван Гаврилович в Новосибирске: поднимаюсь по
лестнице, мне навстречу Миша, у него в пакете на руках Наташа, а сзади идет Рая. Они меня встречают,
я поцеловал Раину руку, Мишу расцеловал. Моя группа тащит меня дальше, потом был выпускной бал,
пили за мое и их здоровье. Оба они теперь научные работники, оба кандидаты наук.

Однако новосибирские коллеги этот пример взаимоотношений профессора и студентов оценили
строго: во что же превратится советский институт, если позволить девочкам ночевать у мальчиков?
Как будет работать деканат. если все студентки понесут туда младенцев?..

В институте знали Ивана Гавриловича и как активного профсоюзного деятеля. Часто он за интересы
вуза, коллег, студентов обращался в высокие инстанции. Среди его учеников был и министр строительства
РСФСР, и Председатель Мосгорисполкома В. Промыслов. Как-то на приеме он заметил:
- Все за других выступаешь, Иван Гаврилович. Неужели себе ничего не хочешь попросить?
- Все ладно, Владимир Федорович. Своим положением я удовлетворен.

И еще случай в большом кабинете у большого начальника.
- Профессор, вы меня не узнаете?- улыбается. - Я ваш ученик.
- Ну, как, я вас не очень по Пушкину экзаменовал?
- Нет. О железобетоне я имею общее представление, но, конечно, многое позабыл. А вот вашу поэзию
и отвлечения вспоминаю с удовольствием, потому что это и есть мои студенческие годы.

Владимир Иванович вспоминает, что отец с ним занимался немного, почти все его время уходило на
институт. Но лето перед девятым классом незабываемо. Иван Гаврилович почти ежедневно читал
домашним "Войну и мир" Льва Толстого. Прочитал весь роман - выразительно, на русском и французском,
с комментариями, пояснениями... Напомню, в девятом классе изучали творчество Льва Толстого.

Сыновья Ивана Гавриловича продолжили дело отца. Андрей - участник Великой Отечественной войны,
обороны Ленинграда. В 1954 году защитил кандидатскую диссертацию, участвовал в проектировании
Останкинской телебашни  (рассказывают, Иван Гаврилович был среди обсуждавших докторскую
диссертацию главного творца телебашни Николая Никитина. После обсуждения товарищи посетовали,
что же он хвалил-хвалил диссертацию, а башню ни разу не упомянул. Телебашня - это не докторская
диссертация, это - гениально!), в создании учебников, преподавал в институтах. Умер он в 1985 году.

Владимир окончил МАДИ, аспирантуру на кафедре строительной механики и сопротивления материалов,
защитил кандидатскую диссертацию, читает лекции по всем дисциплинам кафедры. И у него широкий
круг интересов. Увлекается историей страны, русской философией, историей российской науки. Активно
участвовал в издании наиболее полного сборника воспоминаний выдающегося ученого-механика
Степана Прокофьевича Тимошенко.
Владимир Иванович любит музыку. Он дальний, но один из немногих живых родственников Сергея
Ивановича Танеева, потому его регулярно приглашают на события, связанные с жизнью и творчеством
знаменитого композитора. (Был музыкант убежденным холостяком. И, как водится, родным, а особенно
племянницам хотелось его женить. Подбирали кандидатуры. "Славная девушка, замечательная
душа!" - "Ну, лялечка, до души-то когда доберешься?!")

Упомяну и Ивана-младшего Иванова. Судьба его сложилась отдельно от братьев. Скромно и тихо он
прожил в Ленинграде.

Несколько слов и о другом потомке деда Конки - Николае Емельяновиче Кононове, в пример юным: и в
трудных обстоятельствах может устоять человек, найти свое место под солнцем. Отец Николая Емельян
Андреевич, уроженец и житель деревни Красное, в 1937 году был отправлен в лагеря. Вскоре после войны
от непосильной работы в больнице скончалась мать Ефросинья Павловна. Осиротевший подросток в
1947 году закончил семь классов Седловщинской школы и поступил в техникум механизации сельского
хозяйства в Подмосковье. Потом служба в армии, учеба на вечернем отделении Московского автомобильно-
дорожного института, работа на авторемонтном заводе, в "Мосэнергострое". Затем он учится и оканчивает
Академию внешней торговли, трудится в советском торговом представительстве в Италии, изучает
итальянский язык...

А вот два эпизода из жизни Федора Гавриловича на закате. Первый кажется мелким, забавным, однако,
свидетельствует, насколько в порое был живуч задор, дух мальчишества, чувство юмора. Федору было
далеко за 70. В медицинском журнале он вычитал, что доза в 500 граммов коньяка смертельна для
гипертоников. И решил проверить экспериментально. Наутро после эксперимента проснулся живой и
заявил: "Врут!". Но, как предупреждают в таких случаях комментаторы экстремальных явлений, опыт
повторять не советуем. Хотя и гипертоником был нейрохирург, но по физическим данным - человек
выдающийся.

Умер он на 84-м году. Опять же, несмотря на гипертонию, любил попариться в баньке. Бань с парилкой
традиционной в Москве оставалось все меньше. Приходилось ездить далеко. Отвел душу, в зимний день
вышел на улицу, увидел, что его трамвай вот-вот тронется, и побежал... Дома стало плохо - сердечный
приступ. Вторая жена Варвара Захаровна, тоже нейрохирург, забегала. Федор Гаврилович остановил
ее: "Не суетись. Отпусти меня, Варя...". И, немного погодя. умер.

Вот таких братьев Ивановых дала миру деревня Дятлово. Нет ее уже давно - только бугорок с сосной на
ее месте за огородами в деревне Седловщина. Владимир Иванович говорит, что отец и дядя были бы
очень рады, если бы их на малой Родине вспомнили добрым словом. Их всегда тянуло в родные места.
Но при жизни, в тех исторических обстоятельствах отношеия с родным краем не сложились. И
Савельевна остерегалась - были живы слухи из времен гражданской войны... С запозданием, но
рассказала о земляках районная газета - о славных людях, ученых. Они останутся в памяти, сохранится
и название их родной деревни.