Король-Чародей

Он не знает, что это за место и где оно находится. Это не нужно. Всё его существование составляет тоска. Когда всходит луна, он говорит с ней, чтобы хоть немного унять боль. Кроме монотонного воя голоса, звуков нет. Продырявленные в горле и голени доспехи беззвучно сокращаются, расходятся... Чёрная земля только тем отличается от неба, что твёрдая.
Неизвестно сколько прошло времени до этого. Он не мог считать, зная лишь два состояния: тоска в кромешной черноте и горестный вой на плоскую, серую луну.
Но вот отчёт начался: появилось третье состояние. Он шёл. Оказалось, кроме доспехов у него есть и драный плащ, волочащийся следом.
Тоска никуда не ушла. Он и не знал, что бывает иначе. Смутные воспоминания, не более. Просто ходить, стоять и выть лучше, чем стоять или выть. Потому что – можно считать.
Он уже отсчитал сотню периодов ходьбы, двести смен молчаливого бдения и девяносто девять актов воя на луну. Постепенно родились ожидания: после периода ходьбы всегда следовала молчаливая смена, вслед за ней – луна и снова молчание.
Дикая неправильность мучит сознание. Он не знает, что с этим делать, поэтому просто падает. Сейчас, после молчания, должен быть вой. Горло уже округлилось, но…
Его взгляд шарит по черноте. Чего-то не хватает. Нет, не понять.
Он вспоминает всю череду действий. Молчать. Поднять голову. Найти светящийся шар…
Луны нет!
Голова припадочно дёргается. Систематически, руками отмечая изученную область, осматривает всю окружающую сферу черноты. Ещё раз. Нет, луны не видать.
Какое-то новое чувство поднимается в груди. Но падать не хочется… Он вдруг ударяет рукой по руке. Из горла вырывается хриплый вой, тут же обрывается. Луны ведь нет. Грохнувшись на колени, молотит руками по чёрной земле, потому что по воздуху не получается. Разум взрывает какая-то новая боль. Тоска, такая привычная, обволакивала разум стылой изморозью. Эта же, жгучая и резкая, напоминает… Что-то не похожее на черноту, луну. Обхватывает голову – кажется, сейчас разорвёт.
В этот миг новый цвет пришёл в мир. Новое событие. Он не в силах осмыслить всё сразу, поэтому просто сидит и смотрит.
Огненные врата, состоящие только из корчащихся языков пламени, надвинулись на него. Алые, без всякой примеси черноты, они завораживают. Ещё одно чувство пришло в разум, мигом угасив и жгучую боль, и стылую изморозь. Он вспомнил: та, что до этого – называлась злость. А теперь стало – удовольствие. Удовольствие было лучше, чем чернота или вой. Даже лучше чем ходить. Поэтому он встал, и пошёл к нему.
Шаг, шаг…
Он прошёл сквозь врата.
Что-то изменилось. Здесь опять было много черноты, но разной. Здесь было много линий, а у него их всего две: линия луны и линия горизонта.
Огненные врата погасли, удовольствие ушло. Горло опять округлилось, тоскливый вой продрал черноту.
Из темноты вышагнул кто-то. Такой же, как он, только… Белый. Он вспомнил новый цвет. И ничего не ощутил. Отвернулся. Надо идти. Ведь после шагов появляется алое удовольствие…
 - Твой конь – чёрный.
Появился звук, не тот, что вой… Это было внове. Но не приносило удовльствия.
Черноты вокруг полно. Но конь был живой. Осторожно подойдя, он тронул тянущуюся с интересом морду. Дуновение память накрыло разум: неистовая скачка, взмахи чего-то не чёрного и не белого, и… Алое. Он понял: если скакать верхом, тоже появляется алое удовольствие.
Конь, похоже, тоже любил алое: он шёл быстрее чем его всадник. Что-то стукнуло под плащом спину. Потянувшись рукой, достал то самое: не чёрное и не белое. А ещё длинное, как рука… Впереди показалось много чёрных линий. И чуть-чуть, маленькие точки, алого.
От воспоминания со скачкой он уяснил: если соединить её с взмахами не чёрного, не белого, и ещё чем-то, появится алое.
Из переплетения чёрных линий выскочило это нечто. Тоже живое. Он взмахнул не чёрным, не белым. Появилось тёмное-алое. Может, это тоже алое? Он взмахнул снова, снова… Наконец алое взметнулось над чёрным. Многие звуки переплетались в этом алом, а он стоял, смотрел… Пока цвет не ушёл. Тогда он двинулся дальше, искать новое алое.
Ему нравилось это место. Нравилось даже то, что алое не появлялось сразу. Искать алое – это было новое событие, и оно приносило удовольствие, путь и меньше, чем само алое.
Может даже, алого здесь будет больше, чем двести смен молчания…