Z-мир. 21. Новые системы. 2 из 2

/Окончание/

***
Творческих людей среди всех вещей в мире более всего интересуют вещи новые и особенно – принципиально новые. А так как почти все «вещи для нас» являются системами, то, следовательно, нас интересуют новые системы (в частности, в качестве возможных целей).

Чем же отличается новая система от старой, известной?

Для ответа на этот вопрос нам придется прежде всего ввести понятие о степени новизны, которая имеет значение от 1 (т.е. абсолютно новой) до 0 (т.е. совершенно старой). Например, мы купили себе совершенно новое пальто. Сколько времени оно будет новым? День-два, а потом ПОСТЕПЕННО оно превращается в старое.

Попробуем определить понятие новизны для любой «вещи для нас», т.е. вещи как системы всех ее свойств и отношений. Исходя из подхода А.И.Уемова к определению понятия «вещь», можно заключить, что вещи являются тождественными, если их конституции полностью совпадают. И наоборот, разные наборы СУЩЕСТВЕННЫХ свойств и отношений определяют и разные вещи. Получается, что любая система свойств и отношений, взятых в качестве главных, в любом случае образует некоторую «вещь для нас» (как некий образ). Будет ли ей соответствовать какая-либо реальная или нереальная «вещь в себе» (как прообраз) – вопрос другой. Важно, что мы скомпоновали новую вещь «из ничего» и что она начала свое шествие в информационном пространстве.

Процесс превращения новой вещи в старую легко выразить через потерю вещью каких-то существенных свойств и отношений, т.е. выразить через изменение ее конституции. Но при этом «индивидуальности» и новой, и старой вещи должны быть тождественны. Так, например, новое пальто превратилось в старое, если:

– прошло много времени с момента покупки (и пальто стало немодным; мода – это определенный вид отношений в обществе к вещам данного типа, и это отношение входит элементом в конституцию пальто);
– от пальто оторвалась пуговица (наличие пуговиц есть непременное свойство пальто);
– цвет пальто заметно поблек (блеклость есть определенная количественная характеристика изменения цвета, который входит элементом в конституцию пальто). Ну и т.д.

Каким образом новая вещь превращается в старую, мы, будем считать, разобрались. А теперь самый важный вопрос относительно новизны: как и из чего появляется сама новизна?

Прежде всего отметим, что новизна – не физическое качество вещи, а определенное отношение между вещью и человеком (или обществом). И в самом деле: любая «вещь в себе» для разных людей представляет собою РАЗНЫЕ «вещи для нас», поскольку конституцию одной и той же «вещи в себе» каждый человек видит ПО-СВОЕМУ, субъективно. Так, в конкретной помощи человека А человеку Б Иванов может увидеть акт бескорыстия, Петров – напротив, корыстный расчет, а Сидоров – скрытую форму насилия. Или: лягушка для одного – представитель земноводных, для другого – продукт питания, для третьего – нечто отвратительное и т.д.

Я думаю, что добиться тождественности конституций (с позиции разных людей) для конкретной вещи – цель не достижимая, хотя к ней и надо стремиться, иначе люди настолько расходятся в своих тезаурах (количестве всех понятий), что перестают понимать друг друга. Проникновенное понимание этой мысли дает человеку важную директиву в общении с другими людьми: следует уважать отличное от вашего мнение других людей, но вместе с тем и стремиться к полному тождеству мнений.

Ну а теперь мы можем легко ответить на вопрос: как появляется новизна?

Новой «вещью для нас» будет та, конституция которой отличается от конституций всех известных нам вещей хотя бы одним существенным качеством.

Таким образом, несущественное отличие предъявленной вещи от уже известных вещей новизны не создает. Так, если в предложении какое-то слово заменить синонимом, то в смысловом отношении предложение новым не становится. Однако это только в том случае, если свойство «смысл» включено в конституцию. Но если нас интересует не смысл фразы, а лингвистическая структура предложения, то замена даже одного слова на синоним меняет фразу, и если это изменение для нас важно (например, в случае расшифровки закодированного текста) и ново, то измененная фраза будет в целом являться для нас новой.

Возвращаясь к вопросу о тождественности вещей, стоит заметить, что в «вещи для нас» нас интересуют только ее существенные качества, а несущественные мы игнорируем. Так, для художника, рисующего натюрморт, натуральное яблоко и яблоко-бутафория являются тождественными.

Бросается в глаза, что степень новизны сильно коррелирует с эффективностью новой вещи в случае применения ее в качестве средства производства. Так, если бы холодильник не имел бы применения в быту, вряд ли он вызвал столь огромный интерес лишь оригинальностью своего устройства или свойством поддерживать холод. Но когда общество осознало, сколь велик его эффект от использования в быту («Вот это да!»), степень его новизны резко подскочила вверх.

Другой пример: способ записи информации с помощью лазера. Метод оказался столь универсальным, что совершил настоящую революцию по существу в каждой информационной области. Кстати, метод это продержался совсем недолго и уступил место гораздо более эффективным средствам.

Наконец, один из самых важных примеров: создание ТРИЗ Г.С.Альтшуллером. Он оказался применимым (причем с высочайшим эффектом) практически в любой области человеческой деятельности. И степень новизны этого факта все еще выходит за пределы возможного восприятия.

Короче, чем выше иерархический уровень класса, к которому принадлежит новая вещь, тем степень ее новизны психологически выше (например, в такой иерархии как: одно яблоко, новый сорт яблок, новый вид фруктов, новый класс продуктов питания, продукт удовлетворения нового класса физиологических потребностей и т.д.).

А теперь я рассмотрю самые важные вещи на свете – цели. Ошибка в наивысших целях – в целях жизни означает... ошибку самой ЖИЗНИ, потерю многих лет, причем необратимую! А в большинстве случаев еще и неисправимую. Но самое поразительное для меня: я не знаю ни одного человека, который в юности ставил бы себе цели за пределами социально запрограммированных – получить профессию, создать семью, обеспечить быт. Ну, максимум, что человек может запланировать себе сверх этого, это «посадить дерево». И всё! Афигеть! Не, мне определенно повезло, что моя ранняя юность пришлась на «хрущевскую оттепель», когда в воздухе носилась идея достойной и великой жизни, которой я НЕ соблазниться просто не мог! И с двенадцати до чтырнадцати лет НАИЛУЧШАЯ цель жизни в моей голове сформировалась.

Понимая, что представление о наилучшем будет со временем меняться, я на этот случай оставил возможность корректировки цели по ходу жизни. Эта корректировка осуществлялась постоянно, но, к счастью, высших ценностей она не коснулась. И даже после создания концепции наилучших решений и полной ревизии системы целей высшие ценности сохранились. Так что на бестолковые вещи (карты и вино) и потратил от силы год. Лучше бы тот год я потратил на изучение иностранного языка!..

Я не вину моих ровесников за то, что в юности они не скоонструировали для себя значимую цель, я виню общество. Подростки даже не догадываются, что может существовать цель жизни, что под старость каждый человек становится судьей самому себе и оценщиком своей жизни! И я свидетельствую, что быть довольным своей прожитой жизнью хотя бы наполовину – это здорово, это счастье! Чего и желаю каждому!

(2017)