Старший брат

В этом году моему брату, Сысоеву Владимиру Васильевичу, Владику (как называли его дома), исполнилось бы 75 лет. Он был старше меня на восемь лет. Его всегда ставили мне в пример.
Брат родился 5 апреля 1942 года в городе Баку, в самое трудное время для страны. Война эхом прокатилась по судьбам тех ребят, которые появились на свет в предвоенные, военные годы.
 Сорок девятый год, первый класс в маленькой школе на краю города. Дети разных возрастов, разных национальностей: русские, украинцы, татары, армяне, евреи, в эти трудные послевоенные годы были, как одна семья. Предо мной старые фотографии, я смотрю на этих сереньких воробушков, какие они все одинаковые - военное поколение.
Брат учился в двух школах: общеобразовательной и музыкальной. увлекался футболом, серьезно играл в шахматы, позднее самостоятельно изучил стенографию. В совершенстве овладел машинописью, ведь там тоже клавиши. Когда мы переехали в новый дом, у нас часто собирались его друзья. Они готовили вместе уроки, потом на велосипедах отправлялись путешествовать по извилистым зыхским тропинкам. Не забывали брать и  меня с собой, особенно на море. Правда, я оставался стеречь велосипеды, пока они плавали, но никогда не обижался, а гордился, чувствовал себя своим в компании взрослых ребят.
Где они теперь: Вова Троцкий, Коля Рыськов, Гриша Пирожков, Витя Маврин, Толик Курчинов? Кого-то уже нет.
Наш поселок был придатком военно-морского училища. Многие мальчишки мечтали стать   офицерами. Мечта не обошла и моего брата, а потом и меня. Но ему не повезло. На первой практике в Севастополе, он простудился и серьезно заболел. После госпиталя, военно-врачебная комиссия признала его непригодным к службе в вооруженных сила. С Армией было покончено.
 Я часто спрашиваю себя, зачем он поддался общему порыву, ведь любой вуз взял бы его с руками и ногами. Через десять лет преподаватель училища Хиля Семеновна, которая принимала у него вступительный экзамен по иностранному языку, все еще помнила его блестящие ответы.
 - Он даже шутил со мной на английском языке, - говорила восхищенно она, мне курсанту.
Владик дома самостоятельно занимался по расширенной программе. В школе спорил с преподавателями. Мог  задать каверзный вопрос. За что и пострадал. На выпускных экзаменах его срезал  учитель по физике: отомстил. Девочки-одноклассницы встали на его защиту. А одна прибежала к нам домой и требовала: " Тетя Тая, идите в школу Фараон Владика  "режет". Мать, конечно,  не пошла. Потом с чувством неловкости ему вручали серебряную медаль. Даже на фотографии видно, как  он расстроен. Обида  со временем прошла, но в школе он появлялся редко. Тем не менее учителей своих уважал и с теплотой отзывался о многих.
Наверное, каждый знает, что учиться в музыкальной школе нелегко. В доме появилось фортепиано и зазвучала музыка. Брат был фанатом. Мать терпела, поддерживала его, отец нервничал, я делал вид , что равнодушен. Стать пианистом была его цель. Мы присмирели, ходили на цыпочках. Между музыкальными экзерсисами он дополнительно развивал гибкость пальцев, пропуская монету между ними, поочередно, сверху вниз и обратно. Это была ежедневная его тренировка в кресле,  в минуты отдыха.
Высокорослый, он выделялся в школе и невольно становился центром внимания. Сейчас я думаю - это его тяготило. Отсюда некая ирония к своей наружности. Сколько я его помню, он стригся коротко, иногда наголо.Это создавало его облику определенную законченность, характерную, наверное, только брюнетам. Мне он напоминал молодого Рахманинова.
Не знаю, каким образом, но я был посвящен в некоторые его сердечные дела. В семье ничего не утаишь. Я знал всех его одноклассниц. Они часто расспрашивали меня о нем. Так авторитет брата распространялся и на меня. Девочки, которые мне казались такими взрослыми, робели, интересуясь о нем, что я даже иногда брал инициативу в свои руки. Мог, конечно, и прибавить кое-что  от себя.
В его комнате, на этажерке стоял карандашный портрет юной девушки. Нарисовал его по памяти Володя Лещинский. Кто она? Это никогда не обсуждалась. Портрет на бумаге из альбома для рисования простоял несколько лет. Повзрослев, и я уже стал на него заглядываться, а она на пожелтевшем листе, так и смотрела, улыбаясь. Хотел бы я знать имя этой красивой зыхчанки .Есть догадка, память подсказывает...И кажется теперь, я знаю ее имя. А вдруг ошибаюсь? Прошло много лет, но все равно я хочу, чтобы это была она.
Хорошо помню наш стерео-проигрыватель " Ленинград" и огромное количество пластинок классической музыки. Они хранились в бумажных конвертах. Мне было запрещено к ним притрагиваться, но я  нарушал запрет - серьезная музыка начинала  меня интересовать. Потом появилась первая магнитола. Я ей распоряжался полностью.  Записывал не только  песни мастеров зарубежной эстрады, но и игру брата. Для него  было  важно услышать собственное исполнение, чтобы развиваться и сделать выбор. Есть парадокс. Если ты исполнитель, то педагог - никакой и наоборот. Бывают исключения, но на фоне армии музыкантов - это единицы. Стать музыкальным педагогом, найти себя на этом поприще придет к нему позднее. А пока он поступает в Бакинское музыкальное училище. Теперь все силы на учебу. Но многочасовые занятия за инструментом, осложнения после перенесенного бронхоаденита, скоро дали о себе знать. И опять больница. Для нашей семьи это был удар. Мать ежедневно ездила к нему. Выхаживала, как могла, если отказывался от еды, кормила с ложечки. Выздоравливал медленно. Но с приходом весны быстро пошел на поправку. Спасибо, нашей дорогой мамочке, это она его вытянула из тяжелой болезни, поставила на ноги, воодушевила. Даже врачи это признали. Но взятки брали.
В нашем доме телевизор появился поздно. Основным источником информации служил старенький приемник "Восток", который ловил и западные  радиостанции. Однажды на коротких волнах я услышал: "Пусть другие кричат от отчаянья, от обиды, от голода! Мы-то знаем - доходней молчание, потому что молчание - золото". Читал чей-то голос стихи Александра Галича. Брат поднес палец к губам и проводил меня к двери. "Оттепель". Это слово еще не произносилось. Но кому-то уже дышалось легче. Мы же с братом узнали о своих казачьих корнях, о предках, громивших французов. У одних, как говорится, была грудь в крестах, у других -  пуля в затылке. Так складывались наши жизненные представления. Он много читал. Гибрид правды и полуправды и еще чего-то - отныне его сфера.
Основательно окрепнув, Владик продолжил  учебу. У музыкантов есть такое понятие "пахать на инструменте", если хочешь добиться результатов. Это по пять шесть часов игры на фортепьяно, с небольшими перерывами. Поблажек он себе не давал, надо было наверстывать упущенное. Казалось, жизнь его была выхолощена музыкой.  Бедные наши уши, особенно летом.  Утром,  проснувшись, он еще час гулял во дворе, пока в  соседней пятиэтажке не проснутся жильцы. Я знал весь его репертуар. Теперь мы взрослели вместе. Скажу, не вдаваясь в подробности, женские чары - ох!
как волновали его. В училище он симпатизировал однокурснице, а она не задумываясь  выбрала Муслима Магомаева. Потом, долгое время у него в подружках были только музыкальные пьесы. Зыховские же невесты  разлетались с молодыми лейтенантами  по приморским городам и весям.
После училища, его распределили в небольшой городок Али-Байрамлы. Только через год он смог вернуться в Баку и работать в центральной школе. Где сразу обратил на себя внимание своим  творческим подходом к обучению детей. Применял собственные методы преподавания.  Любимая его  фраза: " Ученик - это не сосуд, который надо наполнить, а факел, который надо зажечь". Это был его девиз - зажечь в душе ребенка  любовь к музыке. И все, что с этим было связано, стало для него главным в жизни. Казалось, всем остальным можно пренебречь. Можно ошибаться в жизни, поздно жениться. Но оставаться твердым в отношении выбранной профессии, не очень престижной для мужчины.
Духовные ценности на фоне зажженного факела,  казалось бы  должны оцениваться не только в моральном отношении, но и как-то еще  уравновешиваться - в материальном.  А тогда культура оценивалась по остаточному принципу. Отсюда безденежье, испокон веков, русского интеллигента, его скрытая неудовлетворенность собой. "Игру на фортепиано надо приравнивать к труду молотобойца", - шутил брат. Так сказать, все равны! Наша семья всегда была в долгах, как в шелках. Любила повторять моя мать. Может быть, от того, что долго строились, расширялись, благоустраивались.
Дополнительно к своему заработку, Владик начал давать частные уроки, вести  кружок машинописи, подрабатывать  стенографистом в Доме правительства Аз.ССР.  Начал заочно учиться в Таганрогском музыкально- педагогическом  институте.
Но вот случилось главное в его жизни! Они встретились и влюбились! Он, уже зрелый мужчина, а она выпускница музыкального училища, на шестнадцать лет моложе его. Это была вспышка молнии. Невероятная история на берегу Черного моря, которая могла произойти только с ними. Веселая, живая, белорусская красавица,  Людмила, полностью завладела его сердцем. Музыка соединила  их. Они всегда были рядом:  дома и на работе.
После вынужденного отъезда из Баку, последние восемь лет они жили в Бресте. Дружная семья, кооперативная квартира, любимая работа, две дочери. Я навещал его дважды. В последний приезд долго разговаривали, прогуливаясь в уютном дворике около дома.
- Посмотри, как здесь хорошо, - хвалился он, - я здесь отдыхаю. Катаю Тасю, читаю, пока она спит. Разве сравнишь с Баку.  Потом,  без запальчивости добавил, - Я уже достиг своей вершины.
Что он имел ввиду? Я его не спросил. Наверное, то, что теперь у него на первом  месте  дети, от которых  зависишь, тем более,  если это два божьих  создания - две девочки, Оля и Тая, которым  посвятил свою жизнь.
 Теперь они выросли, стали профессиональными музыкантами и продолжают его дело.

Старшая дочь, Ольга, получила высшее музыкальное образование в Москве. Замужем. Живет во Франции. Заканчивает Парижскую русскую консерваторию имени Сергея Рахманинова, много концертирует, обучает детей фортепианному мастерству.
Младшая дочь, Таисия, студентка Минской консерватории, скрипачка, солистка Камерного оркестра Белорусской Государственной Филармонии.