Заказ

В середине сентября наступает момент, когда становится понятно, что тепло бесповоротно ушло, и нужно начинать готовиться к ветрам, продувающим насквозь покосившийся деревянный домик, к заваленному снегом крыльцу, к долгим, темным вечерам, в общем — к зиме. Этот момент явственно почувствовала Ирина Семеновна, выплескивая на кучу компоста грязную воду из ведра. Над образовавшейся лужей, в которой разноцветными пятнышками угадывались кусочки кожуры мандаринов, конфетные фантики и ярлычки чайных пакетиков, возник еле заметный пар. Медленно проковыляв до крыльца, поднявшись в дом, Ирина Семеновна поставила ведро под раковину, налила в висящий над ней умывальник ковшик воды и стала мыть руки.

На газу засвистел чайник. Ирина Семеновна открыла буфет и с сожалением посмотрела на остатки печенья в плетеной корзинке. "Вот растяпа, забыла вчера чего-нибудь к чаю взять, — она поставила корзинку на стол. — Надо до магазина будет дойти, заодно и прогуляюсь, доктор же сказал, что нужно гулять хотя бы минут пятнадцать в день".

Налив чая, Ирина Семеновна села на табуретку, покрытую лоскутным покрывальцем, и приступила к своему излюбленному каждодневному занятию — наблюдению в окно за редкими пешеходами. Интервалов между их появлениями на тропинке обычно хватало, чтобы оценить внешний вид, настроение, предполагаемый маршрут и даже поразмышлять о степени их удовлетворенности уровнем жизни. Первым на глаза попался похмельного вида мужчина в рабочей спецовке с черной прямоугольной сумкой на плече. "За бутылкой, наверное", — подумала Ирина Семеновна. Размышлять о нем как-то не хотелось, и в голове снова завертелись мысли о детях: "Мишка-то звонил позавчера. Все у него хорошо, только здоровье подводит, дышать, говорит, тяжело. Сегодня позвоню, узнаю. А вот Анечка так и не звонит с того раза, и трубку что-то не взяла. Наверное, стыдно, что не приехала на день рождения, как обещала, так ведь сколько времени прошло, да и чего тут стыдного? Не смогла — так не смогла. А я теперь думай, не случилось ли чего. А как хорошо, если бы приехала. Мишка сразу сказал, что не сможет, но у него там бизнес, или что, все время занят".

Мимо окна по тропинке прошла парочка: высокий парень в кожаной куртке и светловолосая девушка в небесного цвета пальто. По радостным выражениям их лиц Ирина Семеновна заключила, что они счастливы. "Отчего же молодым не быть счастливыми, — подумала она,— здоровье есть, остальное приложится. Вот мы с Валерой и поругаемся, и помиримся, а все-таки пятьдесят лет вместе прожили. До восьмого года… А когда-то и мы такими были… "

Чтобы отвлечься от грустных мыслей о покойном муже, Ирина Семеновна решила заняться трудом. Она считала, что нельзя и дня прожить без труда, даже если тебе за семьдесят. "Без труда загнёсси", — любил говаривать Валерий Петрович.

В глубине шкафа были найдены шерстяные носки, внимательно осмотрены и аккуратно заштопаны. Пол на кухне дал скудный урожай соринок, которые были собраны в ржавый совок и выброшены в холодную печку. Давно не использованные бокалы в серванте — тщательно протерты замшевой тряпочкой. Не найдя больше работы в доме, Ирина Семеновна
накинула пухлую темно-оранжевую куртку, купленную лет десять назад в секонд-хенде, взяла пластмассовое ведерко из-под краски и вышла на улицу. Тропинка под окошком, та, по которой ходили редкие прохожие, была слегка присыпана первыми опавшими листьями. Ирина Семеновна любила, чтобы эта тропинка была в любое время года в идеальном состоянии, поэтому, низко наклонившись, принялась по одному собирать листочки. Она, конечно, понимала, что опавшие листья совсем не мешают пешеходам, но когда через некоторое время тропинка засияла чистотой утоптанной земли, почувствовала удовлетворение проделанной работой. Тяжело дыша, она вернулась домой, по дороге вытряхнув листья на все ту же компостную кучу.

Пообедав куриным супом "со звездочками", Ирина Семеновна стала собираться в магазин. Надела темно-бордовое пальто, повязала старенький платок, проверила деньги в кошельке, взяла черную матерчатую сумку, замкнула дверь на маленький навесной замок и отправилась в путь. Путь до магазина занимал для нее пятнадцать минут. Сначала нужно было пройти по тропинке, затем выйти на обочину шоссе и пройти еще метров триста. Этот отрезок Ирина Семеновна не любила: тротуара здесь не было, мимо проносились с огромной скоростью машины. Однако, сейчас было сухо, бурьян на обочине уже немного пожух и отступил, поэтому можно было идти чуть дальше от потока автомобилей.

В магазине было пустынно. Это была придорожная лавка, в которой продавалось всего понемножку: продукты, бытовая химия, сигареты, газеты и журналы и даже кое-что из одежды. Ирина Семеновна рассматривала полки с конфетами и печеньем.

— Что вам? — спросила вышедшая из-за стойки с сигаретами грузная продавщица с недовольным выражением лица.

— Да мне, дочка, печеньица дай вот того, квадратного, как я беру всегда, грамм триста… И конфет вот тех мягких, в цветной обертке, тоже грамм триста.

— Триста пятьдесят пойдет?

— Ну давайте триста пятьдесят. — Ирина Семеновна открыла кошелек и начала было считать деньги, но вспомнила, — и еще… чуть не забыла, масла подсолнечного, вот того, за сорок пять.

— Сто тридцать четыре рубля.

— Возьмите, пожалуйста.

Ирина Семеновна сложила мелочь сдачи в кошелек, продукты — в сумку и пошла к выходу, но взгляд ее остановился на витрине с журналами.

— А дайте еще, — робко попросила она у почти скрывшейся в подсобке продавщицы, — сканворды вон эти, вечером хоть погадать, а то один телевизор, надоел уже.

— Двадцать три, — раздраженно буркнула, вернувшись, продавщица. — Можно же сразу говорить, что вам нужно.

Ирина Семеновна ничего не сказала, только вздохнула и вышла из магазина. По дороге назад она вспомнила, что хотела позвонить сыну и попыталась прибавить шаг. Но через пару десятков метров одышка заставила женщину перейти на привычные шаркающие шажки. "Как же надоела эта немощь, — со злостью подумала она, — живешь, всю жизнь стараешься что-то полезное делать, вертишься-крутишься, и в чем награда? Развалюха".

Придя домой и выложив покупки, Ирина Семеновна успокоилась и стала набирать номер сына.

— Алло, — проговорил в трубке хрипловатый голос.

— Привет, Мишенька, ну как у тебя дела?

— Ааа, мам, привет… — голос в трубке потеплел. — Да все нормально, сейчас работаю, заказов много.

— Как здоровье, как дыхание?

— Ничего, мне тут знакомый врач посоветовал одно средство, спрей, очень хорошо помогает.

— Ты смотри, не кури только, — строго сказала Ирина Семеновна.

— Мам, ну ты же знаешь, я год назад уже бросил. Слушай, у меня действительно очень много работы сейчас, давай я тебе завтра вечером позвоню, времени много будет, хоть час проговорим.

— Давай-давай, Мишенька, трудись, труд — это главное.

— Да, мам… Я тебе там перевод небольшой послал. По почте получишь, купи хоть себе чего-нибудь. Там пять тысяч.

— Ой, Миша, да не надо было, скоро ж пенсия, как же ты сам-то там…

— Мама, не переживай, — бодро сказал Михаил, — у меня средства на жизнь есть. Ладно, пока, завтра позвоню.

— До свидания, Мишенька…

В трубке зазвучали гудки.

Ирина Семеновна всегда как-то взволнованно относилась к посылаемым сыном деньгам и долго не решалась их тратить. Ей казалось, что Миша отрывал от себя последнее, и в тайне она боялась ситуации, в которой ей придется выслушивать робкие просьбы сына вернуть деньги обратно. Она стыдилась этой мысли, тем более знала, что Михаил не бедствует — в последний раз, около полугода назад, он приезжал на дорогой иномарке.

Решив отложить мишины деньги на черный день, Ирина Семеновна заварила чай и стала рассматривать журнал. Между сканвордами на некоторых страницах размещались анекдоты.

"Можно ли забеременеть от пыли? — прочла она. — Да, если пыль стоит столбом".

— Ну и пошлятина, — смущенно хихикнув, сказала она кактусу, стоящему на подоконнике.

Внимание ее привлекла реклама в правом нижнем углу страницы. В красной рамке располагался текст:

EUROPEAN MODERN POSTAL SEX SHOP

Товары для Вашего досуга и удовлетворения всех ваших фантазий! Даже самых смелых!

Для мужчин и женщин! Огромный выбор* имитаторов, кукол, смазок и пр. для достижения максимального удовольствия!

Звоните прямо сейчас, чтобы сделать заказ!

Все наши товары поставляются в упаковках без опознавательных знаков, мы гарантирем Вам полную конфиденциальность!

Оплата при получении.

Звоните прямо сейчас!

*Наличие товара уточните у оператора.

Рядом с текстом красовалась мультяшная полуголая женщина с огромными бедрами и грудью.

"Куклы… " — пробормотала Ирина Семеновна.

Следующие два часа она потратила на разгадывание сканвордов под монотонный бубнёж телевизора. После перекусила вчерашними макаронами с фаршем, посмотрела "Вести", две серии очередного мыльного сериала и легла спать. Засыпая, Ирина Семеновна подумала, что день прошел не так уж плохо.

Под утро ей приснилось, как они с дочерью Аней сидят на скамеечке в заулке и тихо беседуют о старых временах. Проснулась женщина со слезами на глазах.

Все утро у нее в голове вертелись какие-то сбивчивые мысли. Она вдруг физически стала ощущать свое одиночество. Дети уехали в большие города, внуков ни от Миши, ни от Ани пока не было. Подружки с улицы — кто помер, кого забрали под опеку дети. К остальным немногочисленным знакомым нужно было добираться на общественном транспорте, который Ирина Семеновна не выносила и в котором задыхалась. Они же навещали ее редко, чаще звонили. Но ведь что такое телефон? Голос в трубке…

Она снова и снова перелистывала журнал, все время останавливаясь взглядом на том объявлении. И, наконец, решилась. Дрожащей рукой набрала номер.

— Здравствуйте, это юропиан шоп груп. Вы хотите сделать заказ.

— Да… Я… Мне бы куклу, я по объявлению…

— Куклу? Какая вас интересует, у нас их много.

— Девочку… То есть, женщину, чтобы она была натуральным ростом.

— Блондинку, брюнетку? Подороже?

— Брюнетку, только подешевле, — Ирина Семеновна смутилась, — А в какую цену есть?

— Самые дешевые тысяча девятьсот девяносто девять, дальше — две с половиной и дороже.

Ирина Семеновна сначала хотела повесить трубку, но поняв, что в этом случае все равно позвонит позже и назад дороги нет, выдохнула:

— Вот мне как раз за две тысячи.

— Тогда оформляем заказ? Ваш адрес…

Через пару дней в почтовом ящике Ирины Семеновны обнаружилось извещение о денежном переводе, а через неделю — о посылке.

Подготовка к поездке на почту была основательной: были проверены все документы в небольшом кожаном портмоне, пополнен запас таблеток и капель в отдельном кармашке сумки, сосчитаны до копеек деньги в кошельке.

Погода, к счастью, установилась солнечная и теплая. Ирина Семеновна доковыляла до остановки, располагавшейся чуть ближе магазина, но на другой стороне шоссе. Из-за остановки вышел здоровый пёс в ошейнике со свисающим с него обрывком цепи. Пёс был так грязен, словно его опустили в сточную канаву, оставив снаружи только голову и спину.

— Иди, иди, — испуганно залепетала Ирина Семеновна, — у меня нету ничего.

Пес, пошатав головой и вяло вильнув задом, вразвалку пошагал прочь.

Автобус приехал довольно быстро и был пуст — лишь на заднем сиденье сидела девочка в огромных наушниках, из которых доносились ритмические шипяще-свистящие звуки. Ирина Семеновна села на второе сиденье с правой стороны и стала смотреть на сменяющие друг друга пейзажи за окном.

Сначала шла череда частных домов, напоминавшая челюсть пожилого человека, накопившего на вставку лишь части зубов — среди старых, покосившихся, а то и вовсе разрушенных жилищ попадались аккуратные, недавно покрашенные, и изредка — дорогие, будто отполированные, особняки. Затем потянулся унылый бетонный забор заброшенного предприятия, за которым возвышались постройки из красного кирпича и железные трубы. Он сменился непродолжительным желтовато-зеленым парком, и автобус въехал в город. Народу в салоне прибавилось, и Ирина Семеновна почувствовала первые признаки одышки, но продолжала отвлекать себя разглядыванием пейзажа. Аляповатые магазинные вывески неестественно облепили грустные малоэтажные дома с местами отвалившейся штукатуркой. Потом проехали квартал одинаковых блочных пятиэтажек, вдоль которых протянулись ряды недавно посаженных хилых деревьев. Выехали на мост через неширокую реку — это означало, что на следующей остановке нужно было выходить. Автобус остановился, и Ирина Семеновна, тяжело дыша, вышла наружу.

На улице дышать было легче, и Ирина Семеновна приободрилась. Идти было недалеко — сто метров по узкой аллейке, за которой открывалась площадка со скамейками и двухэтажное здание почты.

Посидев немного на скамейке, Ирина Семеновна поднялась по ступенькам и оказалась внутри ярко освещенного пространства. Посетителей было мало — всего пара человек у стойки, заваленной газетами, и один мужчина у банкомата. Ирина Семеновна подошла к стойке и заняла очередь.

Ее вдруг охватило волнение — а что, если перевод не дошел, или произошла какая-нибудь ошибка? Но внутренний голос подсказал, что на крайний случай у нее есть в запасе три тысячи.

Никакой ошибки не произошло, перевод был получен, посылка выкуплена (две тысячи четыреста рублей с учетом каких-то там услуг и какого-то там платежа), и с чувством облегчения Ирина Семеновна пошла к прозрачному столику, чтобы уложить посылку в сумку. Посылка была не очень большая и совсем не тяжелая.

— Ирин Семенна! — раздался радостный возглас. — Ирин Семенна, а я думаю, ты ли это?

К Ирине Семеновне подошла ее старая знакомая еще по комбинату Валька Рыжова.

— Ой, Валенька, здравствуй, какими судьбами, давно не виделись, — лопотала женщина, стараясь запихнуть неподатливую коробку в сумку.

— Да вот с Андрюшей заехали журналы продлить, мы ж выписываем, он — рыбалку, я — по саду-огороду. А ты чего ж, посылку получала? А что у тебя там?

— Да там… — лихорадочно соображала Ирина Семеновна, — там от Ани книжки, она просила передать однокурснице бывшей, она когда в Питер уехала, увезла случайно, — и, чувствуя, что начинает краснеть, добавила, — а Миша вот копеечку прислал, так что не забывают меня… 

— Копеечка, Семенна, это хорошо, с нашими-то пенсиями. А ты домой сейчас? Может, подкинуть тебя? Мы с Андрюшей на машине, вмиг домчим! Тем более, нам по пути — мы в Вормутово едем, к тетке Зине Палне.

Ирина Семеновна, поколебавшись между желанием отвязаться от назойливой подруги (как бы посылку не попросила показать!) и возможностью быстро добраться до дома, ответила:

— Так и добросьте, чем мне автобус ждать…

Добродушный Андрюша, сохранивший, несмотря на седьмой десяток лет, шикарную седую шевелюру, быстро доехал до дома Ирины Семеновны, успев отмочить по дороге пару скабрезных шуточек, вызвавших смущенное негодование Валентины. К радости Ирины Семеновны, супруги Рыжовы стали наперебой извиняться за то, что не могут сейчас зайти в гости, так как спешат к тетке, которая в случае их опоздания может, как они выразились, "наклюкаться в одиночку", что может закончиться "как в прошлый раз". Но на обратном пути — они обещают — обязательно заскочат.

Попрощавшись с Рыжовыми, Ирина Семеновна вошла в заулок, отомкнула замок на двери и, наконец-то, оказалась дома. "Как же хорошо", — подумала она, разулась, сняла пальто и платок и сразу же принялась за посылку.

Открыв коробку, она обнаружила внутри еще одну коробку меньшего размера и без надписей. Внутри нее лежало что-то розовое, завернутое в пупырчатый полиэтилен. Ирина Семеновна потащила предмет наружу, но край пакета то ли зацепился, то ли приклеился к коробке и не поддавался. "Ну давай!" — нетерпеливо шептала она, тянула пакет, тот растягивался, но не рвался. "А, чтоб тебя!" — Ирина Семеновна в сердцах бросила коробку и пошла к комоду. Достав ножницы, она перерезала пакет и извлекла наружу сложенную плоскую фигуру. Распластав ее на полу, Ирина Семеновна удивилась тому, что ноги фигуры были неестественно широко расставлены. В коробке также оказался маленький насосик с пластмассовой иголкой на конце шланга. Найдя незаметное отверстие в пятке фигуры, Ирина Семеновна стала накачивать куклу.

Фигура обрела объем, бедра ее расширились, лицо расправилось, груди, похожие на перевернутые воронки, смешно вздернулись, ноги бесстыдно раскорячились, а между ними… Ирина Семеновна, закончив процедуру, тут же проковыляла к шкафу и достала ворох одежды. Первым делом она надела на куклу трусы.

— Вот так-то, так-то получше, — бормотала она.

Ноги, чтобы они не были так растопырены, она связала вместе (для этого пришлось выпустить из куклы немного воздуха) и поверх перевязи натянула черную, до колен, юбку. Лифа подходящего не нашлось, но Ирина Семеновна решила, что майка вполне может его заменить. Тем более, что кукле также полагалась нарядная ярко-зеленая кофточка с белым воротником. На ноги были обуты новые белые носочки.

Фигура у получившейся куклы была замечательная — немного полноватая, но весьма похожая на человеческую. Но вот голова… Волосы были жесткие, торчащие во все стороны. Впрочем, Ирине Семеновне удалось с помощью щетки, воды и небольшого количества растительного масла придать им подобие прически. Лицо у куклы было удивленно-глупое и совсем невыразительное. Порывшись в комоде, Ирина Семеновна отыскала подаренную дочерью давным-давно помаду, тут же нашелся косметический карандаш. С подведенными губами и глазами кукла приняла такое интересное выражение лица, что Ирина Семеновна звонко рассмеялась и захлопала в ладоши.

Посадив куклу за стол (а точнее, прислонив ее к стулу), Ирина Семеновна наспех прибралась и стала готовить чай. На столе появилось угощение — печенье и конфеты. Когда чай был готов, она поставила одну чашку перед куклой, вторую придвинула к себе.

— Ну вот, Анечка, а ты говорила — не приедешь… Как хорошо, что ты здесь, я так рада! Как дела у тебя, как работа? Ты говорила, на кассе стоишь, тяжело поди?

Кукла бессмысленно таращилась поверх головы Ирины Семеновны.

— Да ты не смотри на них, ходят тут всякие, — кивнула она на окно. — А я тут давеча на почту ездила, так меня собака чуть не покусала. Огромная! Хорошо, автобус подъехал, успела вскочить. Ноги-то уже не те… Ну да ничего, живы будем — не помрем. Ты что же чай совсем не пьешь? Печенье бери. У нас, конечно, не как в Петербурге, да я знала бы, что ты приедешь, взяла бы получше.   

Ирина Семеновна поднесла полную кружку к губам куклы, немного подержала, затем залпом выпила остывший чай и посмотрела в окно.

— Посмотри, погода какая, совсем не осенняя — ни ветерка! Пойдем, может, на заулке посидим?

Накинув шерстяную кофту, она вынесла куклу на улицу и прислонила к стоящей у стены дома скамейке. Подошла к забору, убедилась, что никто не подглядывает и присела рядом с куклой.

— Громко только не говори, — покосилась на забор Ирина Семеновна, — мало ли кто там подслушивать может. Прошлым годом ребятишки повадились лазить. Черноплодка у меня тут растет и яблони. Сейчас-то уже не зачем лезть, но могут и пьяные ходить. А на милицию надежды нет, неет. У последней моей подружки с улицы, Татьяны Петровны, ну ты не помнишь ее, дом сгорел, так говорят — подожгли. И никто не ищет виноватых! А ты говоришь — милиция…
 
Небо тем временем заволокло серой дымкой, закапал на удивление теплый и крупный, словно летом, дождик. Ирина Семеновна, не обращая на это внимание, продолжала говорить:

— А пожар был ужасный! Пол улицы смотреть сбежалось. Вытащили что успели — телевизор, посуду какую-то, но немного, остальное все погорело, все… Главное, Таня успела выбежать, спросонья, в ночной рубашке. Ей успокаивающее прописали, вот и спала она крепко. Бог спас, жива осталась… Анечка, а ты что, плачешь? Да все с ней сейчас в порядке, у дочки она живет, у дочки…

Кукла продолжала бессмысленно смотреть в осеннее небо, повернув к нему обезображенное черными потеками лицо.