Крик Гражданина. 8 глава, эпилог

 
 
 
 
 
 
 
Исход.
 
 
«Исход не может быть предопределен, исход - это цепочка звеньев принятых тобою решений». Марков Данила
 
 
-Отлично все сработали, молодцы, а теперь, Доброван, убей президента! – потребовал Бур.
-Зачем? - удивился Добр.
-Так надо, меньше вопросов!
-Нет, мы сделаем все по плану, его сейчас заберут!
Бур резко повернулся к Блюру, и жестко скомандовал.
-Бегом к брату, помоги ему!
Блюр показал жест «окай» и помчался к старшему брату, физическая подготовка была хороша, он добежал без особых усилий. Когда он зашел в кабинет, Доброван сидел в кресле с бумажной короной на голове, видимо, сам сделал.
-Король умер, да здравствует король! – засмеялся Доброван, – я тут порылся, у нашего президента в столе было отличное шампанское, отметим?
-Не до этого, - пробормотал Блюр, - пошли, поговорим в зале заседаний, оставь все оружие здесь.
Они быстро прошли в зал заседаний.
-Ты здесь хорошо ориентируешься, часто бывал? – спросил старший.
-Частенько, тут и твоя судьба вершилась, – сказал Блюр, – лучше присядь, хочу открыть тебе правду, но перед этим обещай, что выслушаешь меня.
-Обещаю, но не обещаю, что не врежу тебе, говори! – напрягся Доброван.
-Ладно, ладно… с чего бы начать…Как ты уже знаешь, твой поход в тюрьму был спланирован, ты был нам нужен, нам нужен был человек из народа.
Второе письмо, которое положил к тебе на кровать Роом, было шифром, если сложить строчки в правильном порядке, то получился телефон Министерства Обвинителей, надеюсь, ты это понял. После звонка начался план по выводу Бура и глав районных обвинителей: пока ты тренировал тело и разум, мы готовили почву для переворота.
-Ты привел меня сюда рассказывать, какие вы молодцы? – злился Добр.
-Не только. Хотя работа была тяжелой, – продолжал Блюр, будто не замечая злость брата, – помнишь первое письмо, от Ами? Его писал я, нам надо было тебя отвлечь от ненужных мыслей.
Добровану не потребовалась много времени, чтоб понять сказанное Блюром, он подскочил и от души врезал ногой брату, потом взял себя в руки, поднял младшего и посадил за стол. Нашел ближайший графин с водой и вылил ему на голову.
-Продолжай, упырь, я подозревал вчера, что что-то будет! – говорил злой Доброван.
-Да, – потер голову Блюр, – тебя хорошо натренировали, я даже среагировать не успел… продолжу. Мы хотели освободить тебя от лишних мыслей, но не беспокойся с Ами! Все хорошо, она едет в город, с детьми тоже все в порядке.
-Как едет в город?
-Бур написал ответ от твоего лица, чтобы она возвращалась.
-Ловко вы сыграли на моих чувствах, раньше бы упал в обморок, но меня хорошо натренировали, надо сказать Роому. А Бур еще та сволочь, а Урбан что?
-Он не в курсе, его дети в заложниках у Бура, сейчас они находятся в министерстве Обвинителей, Роома не зови, иначе весь переворот насмарку, не надо.
-Я его позову, но скажи мне братец, почему ты меня подставляешь вновь и вновь, чем я тебе не угодил? - спросил брат брата и надавил на ухо, – Роом приди в зал заседания, в президентском дворце, Бур ты тоже можешь.
-Сейчас доковыляю, – ответил Роом.
-Я занят погрузкой депутатов, позже буду, никуда не уходите! – раздраженно ответил бывший Мистер Обвинитель.
-К вопросу, почему я это делал, ты мне дорог и Бур сказал ,что убьет тебя и всю твою семью. Я люблю тебя, брат, – начал плакать Блюр,  – но я…я люблю Ами.
-Что ты несешь, у тебя совсем крыша поехала, - начал трясти старший младшего, – что за ахинея?!
-Прости меня, я хотел лишь спасти вас, – у Блюра начиналась истерика.
-Да, дела… ты понимаешь, что теперь я выгоню тебя из страны, по личным причинам?
-Понимаю, Добр.
Открылась дверь, тяжело дыша, зашел Роом, плюхнулся всем весом на стул:
-Что за срочность? – спросил, переводя дыхание, Роом, – рано расселись, у нас вторая фаза действий началась, бегом по местам.
-Расскажи ему, – потребовал Доброван у Блюра.
Блюр повторил рассказ, Доброван ходил по кабинету. Услышав всё, Роом выпучил глаза. Открылась дверь, все ожидали Бура, но двое бывших обвинителей ввели президента и усадили за стол.
-Мы обратно на позиции, - сказали обвинители.
-Хорошо, – кивнул Доброван.
-Заговор внутри заговора! – сказал Роом.
 
Они сидели и молчали, Доброван понимал, что они были пешками в игре Бура, Роом и Блюр о чем-то ругались.
 
-Дорогие друзья, братья по оружию, вы все сегодня хорошо поработали, – раздалось в ухе, – но поймите меня правильно, в системе можно, что-то поменять, придумать что-то новое, но систему не сломать! Я построю лучшее будущее  для граждан. А если дать волю народу,  то он устроит хаос, им нужна крепкая рука, они должны чувствовать власть над собой. Доброван, нам не нужен живой символ революции, нам нужен мертвый герой светлого будущего. Блюр, ты очень сильно подвел меня, ты слишком заигрался в семью, а это мешает правому делу, нужно было молчать, щенок сопливый…ну а ты, старый прыщ на моей заднице, мне никогда не нравились ни ты ,ни твоя утопическая высшая анархия, а кому нужен живой президент?
-Ты нас убьешь? – спросил Доброван.
-Капсулы заминированы только у вас, у всех остальных пустышки, – Бур через видер видел, как округлялись глаза Блюра, – да-да, ты тоже заминирован. Вы были хорошими солдатами, а песни о вас будут слагать будущие поколения. Вы герои. Прощайте!
Три одновременных голоса:
-Я люблю тебя, брат! – крикнул Блюр.
-Прощаю, – тихо сказал Доброван.
-Ну не сука ли?! – захохотал Роом.
 
Взрыв. Дворец президента сложился как карточный домик.
Бур подошел к ближайшему телефону, набрал номер.
-Министерство Войны слушает – раздалось в трубке.
-Соедините с советом.
-Как у вас дела Бур? – спросил председатель совета.
-Хорошо, даже лучше, начинайте военные действия на Востоке.
-Хорошо, рад поздравить вас, служу Правителю!- сказал председатель и положил трубку.
-Подготовьте места для казни и начинайте выискивать слишком умных, нам нужна рабочая сила, – сказал Бур ближайшему главе обвинителей.
 
-Мы подчиним себе весь мир, – прошептал себе под нос Бур.
 
Доброван не узнает о том, что Амии с детьми сообщат, что Доброван умер во время государственного переворота, и вся страна будет скорбеть по братьям неделю, ей назначат пожизненную пенсию со всеми благами. Он не узнает, что на главных площадях страны ему с братом установят огромные памятники во весь рост, где они плечом к плечу держат поднятый меч, что министерство Знаний начнет тиражировать книги о жизни Добрована, что будут сочиняться песни. Командиры войск будут кричать своим солдатам «За Братьев Мон-Фред», их похоронят с воинскими почестями, а на могиле с пустым гробом ему и брату напишут «Счастье народа превыше всего!». Роома все забудут, его не похоронят, о нем все забудут.
Бур начал активные репрессии по все городам. Первым делом он казнил всех депутатов с их семьями, преступники начали не сидеть в тюрьме, а работать на благо страны, любое неповиновение заканчивалось пулей в затылок. Границы так и остались на замке, страна стала одной большой рабочей силой, церковь была запрещена, любое вероисповедание стало преступным, на ТВ и на и радио был лишь один канал, где рассказывали о победах на фронтах, об ужасных происшествиях в других странах, изменилось только образование, изучались все признанные науки.
 
Толпы были на площадях, все были рады казням, некоторые их видели впервые, народ был рад, они не знали, что будет впереди, а сейчас:
-Веди нас в лучший мир, Правитель!
 
А Бур слышал другое:
-Поработи нас, Правитель!
-Убей нас, Правитель!
-Мы твоя собственность, Правитель!
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Эпилог.
 
 
 
Первый среди равных. Бур имел определенный склад ума, интересную внешность, благодаря исконному развитию психологических навыков, он вряд ли смог бы найти равных себе. Он не имел чувств, это было не в его стиле, он был хладнокровным игроком в покер, он блефовал и верил в свой блеф. Мир напоминал ему шахматную доску, где нет королей, слонов и прочих, есть только пешки, которые требуют, чтобы их бросили в бой, а цвет не важен, важен результат.
Он установил тоталитарный режим, поставил пропаганду, будто люди сами хотят работать с утра до ночи, он искоренил коррупцию, воровство, но какой ценой. Взгляды Бура и Добрована были похожи, но первый считал, что точка не возврата испорченности людей, уже пройдена и осталась далеко в прошлом.
Внешняя политика была все так же закрытой, граница на замке, а на примере Добрована и его семьи, он обнес стеной всю страну. Внутренняя политика была направлена на работу, все трудятся, развлечения были заменены на пропаганду работы и «Если ты будешь много работать, то и многого добьешься», показывали несуществующих людей с деньгами, а Добрована и Блюра использовали как символ героизма и жертвенности во имя народа. Образование улучшилось, в какой-то степени, понятие личности и индивидуальности были выведены из уроков, лекции, большой уклон был на точные науки, а гуманитарные науки были объявлены лженауками и преследовались как враги государства.
Церковь и религия была запрещена, а несогласные были казнены. «Религия – способ отравления разума», часто весели плакаты на домах.
Все искусство подверглось цензуре, остались лишь те, кто лег под режим.
Рабы развлечений превратились в рабов тоталитарности.
 
 
Дети не плакали, не бесились, они спали, облокотившись на маму, поезд нес их домой, радость женщины была велика, скоро она увидит мужа, скоро она прикоснется к нему, расставание только усиливало ее чувства. Больше года она не видела любимого, тягостных километров было все меньше и меньше, а порыв эмоций нарастал в геометрической прогрессии. Наверное, тяжело понять каково это.
Амии справилась тогда с волнением, справилась с паникой из-за своего мужа. Да, она была сильна, сильна духом и верой в мужа, она была уверенна, что он все сможет, считая его сверхчеловеком. В самые трудные минуты их жизни он всегда был рядом, его умение выслушивать, умение заботиться, умение находить пути из сложных ситуаций, одна из причин большой преданности и повиновения к мужу, она знала, что он предложит лучшее из возможного. Поэтому она, плача, но понимая, что будет лучше, собрала чемоданы и уехала по просьбе Добрована. Это было тяжело, будто часть твоего тела загибается, истязается, часть разума гаснет во тьме и живешь одной целью - увидеть любимого, чтобы он обнял детей, взял их на руки, видеть их улыбки, чтобы он прижал всю семью к себе, чтобы чувствовалась эта защита, эта непробиваемая стена.
Оставалось пару часов, сердце билось в агонии, она уже представляла, как Доброван стоит на перроне, в его руках цветы, а на лице слезы счастья и улыбка, Ами закрыла глаза и улыбнулась. А за окном тянулись леса, какие то деревеньки, поселки, на остановках она смотрела в окно, надеясь, что муж приехал раньше на остановку, да бы увидеть семью, но его там не было. Все ходили воодушевленные, строились какие то памятники, а на вокзалах видела вывески «Мы завоюем Солнце», висели портреты мужа и его брата, она радовалась, когда их видела.
«Такие бравые лица, любимый, ты прекрасен», - думала Ами.
 
Поезд замедлил движение, скоро их станция, скоро муж, скоро дом. Не взяв свои вещи она выбежала из вагона, ища глазами любимого, она не находила его в толпе, началась паника.
«Неужели он забыл про них? Неужели?» - слезы закапали на её платье.
Ами начала метаться по вокзалу, как зверь в клетке. Тут к ней подошло то самое лицо, которое пило у них чай дома перед арестом Добрована. Холодные глаза, жесткий взгляд.
-Госпожа Амии Мон-Фред, примите мои соболезнования, ваш муж умер в честном бою, умер, борясь за свой народ, он умер с честью! – сказало лицо, – прошу со мной.
Он шел и улыбался за лицом женщины.