Школьники и школьницы. Глава 23

               


                РАЗДВИГАЯ ГОРИЗОНТЫ


   - Грачи прилетели! - сказал Васька и почесал в затылке.
   - А они никуда и не улетали, - возразил Димка, но в затылке скрести не стал, а просто выразительно сплюнул. - Каркают, спать по утрам не дают...
   - Это не грачи, а вороны, - объяснил Сашка Прохоров. - А грач - птица весенняя.
   - Очень ты умный, Прохоров, - насупился Васька. - Небось надавать тебе по шее, ума-то и поубавится.
   - А ты попробуй! - загорелся Сашка, сбрасывая ранец и вставая в боевую стойку.
   Похоже, надавал бы все-таки Сашка, но тут Юрка сказал:
   - Подумаешь, грачи прилетели! Вон к Вовке Коржикову опять аист домой прилетел, и еще одного братишку принес. А ему это надо?
   Да, удивительно. Какой год, паршивец, к Коржиковым летает.
   Пока мы обсуждали это событие, азарту в Васькиных и Сашкиных глазах заметно поубавилось.
   Школьный двор постепенно заполнялся. Подошли Брусникин с Сабельниковым: первый - невеселый и смотрел хмуро, второй - повеселее, но порой тоже мрачнел.
   - Как дела?
   - Нас Чича отутюжил.
   - Сам?
   - Лично руку приложил. Не в настроении был.
   - Этот долбак больно дерется.
   - Мы знаем, - немного тоскливо сказал Вовка, а Игоряха глупо улыбнулся.
   - А тебе что, весело?  - удивился Димка.
   - Что же мне теперь, волосы на голове рвать?
   - Не надо, редкие они у тебя. Гребешок о них точно не сломаешь. Думаю, лысым вырастешь.
   - А я думаю, что ты имбецил, - огрызнулся Игоряха.
   - Это не соответствует действительности. А ты еще рубаху от злости порви.
   - Да не буду я ничего рвать! - совсем рассердился Сабельников.
   - Я тоже  волосы рвать не собираюсь, - заявил Вовка.
   - А вот тебе точно бы не помешало. На папуаса похож.
   - Сам ты папуас, - нелюбезно отозвался Вовка.
   - Нет, я скорее на Миклухо-Маклая похож.
   - На кого, на кого?
   - Необразованный ты, - с неодобрением сказал я и покачал головой.
   - Да кто он такой!
   - Путешественник знаменитый. У нас в классе даже портрет его висит. Хотя о чем это я... Вас же портретная живопись не интересует.
   - Нас вообще никакая живопись не интересует, - сурово сказал Вовка.
   - А, вспомнил! - воскликнул Игорь. - Ему еще яблоко на голову упало.
   - Кому - ему?
   - Ну, Маклаю.
   - Яблоко упало не на него, а на Мичурина... или на Эйзенштейна, - поправил его Вовка. - Точно не помню.
   - На Эйнштейна! Верно! На Мичурина груша упала.
   - Чему вас в школе учат, - презрительно процедил я. - Яблоко упало на Мичурина, он его скрестил с другим яблоком и вывел новый сорт. Только потом новое яблоко упало на Эйнштейна, а другое стукнуло Некрасова.
   - Интересно, каким сортом яблок ударило по Эйнштейну, - пробормотал Вовка.
   - Золотым наливом, а может, и мельбой попало.
   - А Некрасова?
   - Здесь сложнее, но думаю антоновкой.
   - Нет, - не согласился Сабельников. - Антовкой Чехова стукнуло, а Некрасова нектарином.
   - Нектарин не яблоко, - заметил Вовка.
   - А что, только яблоки стукают?
   - Ты еще про арбуз скажи.
   - И скажу. Арбузом Медниса стукнуло.
   Витька, стоявший неподалеку, слышал все, что мы говорили, и сказал, что мы все дураки поголовно, а яблоко упало на Ньютона, и тот, получив толчок, открыл закон всемирного тяготения.
   - Вот отчего ты такой умный, - засмеялся Женька. - От толчков по голове. Может, еще добавить?
   Витька обиделся и пошел в класс, а Славка сказал:
   - Не хочу, чтобы мне яблоко на голову падало, может треснуть череп.
   - На тебя хоть мешок с картошкой с седьмого этажа вывали, ничего с твоим черепом не сделается.
   - А если ядром чугунным шарахнуть?
   - Нет, чугун - металл хрупкий, - ухмыльнулся Женька, - а голова у Славки крепкая. Чугун не выдержит.
   - Сейчас твоя голова не выдержит, - грозно сказал Славка, надвигаясь на Женьку.
   Но головы оказались крепкими не только у Славки с Женькой, но и у Вовки, у Игоряхи, у Юрки и Васьки, а также у присоединившихся к потасовке - Тарловича, Прохорова, Томилина... А, всех не запомнишь, может, и забыл кого.
   Скоро прибежал Ганнибал Ильич. Стоило ему только рявкнуть: "Ах вы, бараны непослушные!" - как все быстренько угомонились.
   Он очень, очень сильный, наш Ганнибал Ильич. И очень громко рявкает.
   Но размялись мы перед уроками неплохо. Утром времени на зарядку всегда не хватает.
   На уроке я пулял из трубочки жеваной бумагой. Особенно удачным выстрелом попал в очки Тарловичу, и он пригрозил мне кулаком. Это уже серьезно. Генка крепкий парень. Такой же крепкий, как Сестренкин. Даже и не знаю, кто из них крепче. Бывает один раз крепче Сестренкин окажется, а в другой, глядишь, и Тарлович берет свое.
   Пока я рассуждал, кто из этих двоих сильнее, прицел мой сбился. Правда, по Трахтеру с Меднисом я попал, но вот по Ваське промахнулся, и пуля угодила прямо в грудь Нине Федоровне. Я еще по инерции смеялся, но с осознанием того, что я наделал, смех постепенно заглох. Конец всем мечтам и планам на выходной день! Учительница этого так просто не оставит, не говоря о маме с папой...
   Но случилось чудо. Нина Федоровна вроде как ничего и не заметила. Взгляд ее был устремлен на портрет Миклухо-Маклая, а глаза наполнились ужасом, непониманием и болью.
   Сильно ее проняло. От возмущения она долго не могла вымолвить ни слова.
   - Кто? Кто?.. - прохрипела она. - Кто посмел? Кто этот дикарь? Признавайтесь!
   Признаться должен был Вовка Брусникин. Это он пририсовал Маклаю очки и папиросу, а потом, как водится, добавил и рожки.
   Но Вовка не признавался.
   На его месте так поступил бы каждый.
   - Дикари! Настоящие дикари! - продолжала бушевать учительница. - Но им-то простительно совершать дикие поступки, они - дети природы, вы же - дети...
   Мы сгорали от любопытства. Я думал, что являюсь дитем аиста. Большинство тоже так думали. По-видимому, учительница знала больше. Но она промолчала. Мы были разочарованы, и решили сегодня же вечером добиться правды от своих родителей.
   Немного успокоившись, Нина Федоровна спросила у нас: знаем ли мы, что двигает нашу страну, кто толкает ее к новым свершениям и дальнейшему процветанию? И она с небольшой, но все же надеждой, посмотрела на нас.
   Все молчали. Потому что никто не знал - ни что ее двигает, ни кто ее толкает.
   - Вася? - надежда все еще не угасла в ее сердце.
   - Понятия не имею, - честно признался Васька.
   Сестренкин же сказал, что ее толкает электровоз. На него зашикали, единодушно сойдясь во мнении, что он дурак. И это соответствует действительности.
   Сережка сказал, что ее все толкают, но никто не двигает, что тоже вызвало ропот недовольства и болезненную гримасу у Нины Федоровны.
   - Наука! Именно наука толкает, подталкивает и движет - в лице ее отдельных представителей и целых коллективов. А каких знаменитых ученых знаете вы, ребята? И чем они знамениты?
   Опять повисла тишина. Только Майка Борисова сказала, что Ньютон - знаменитый ученый, и он открыл закон всемирного тяготения.
   - Очень хорошо, - похвалила ее учительница. - А еще?
   Мы стали усиленно вспоминать.
   - Пржевальского знаю, - сказал Славка. - Он лошадь полосатую нашел.
   - Миклухо-Маклай...
   - Мичурин...
   - Отлично, - сказала учительница. - Список можно продолжить. Вот так, по кусочкам, соединяя усилия в разных областях, потихоньку-понемногу, а то и бешеными скачками, движется наука, делая нашу жизнь все лучше и веселее! Хорошо, а кроме как о лошади, что вы еще знаете о Пржевальском или, например, о Миклухо-Маклае, о Мичурине? Может, родители вам что-то читали или рассказывали...
   - Маклая чуть дикари не съели, - сообщил Юрка Баларев. - Но это мне не родители, а Меднис рассказал.
   - А Мичурина травили! - закричала Борисова, и увлажнила лицо слезами.
   - Ньютоновскими яблоками?
   - Дурак! Его травила не передовая общественность.
   - Зато Ньютона не травили.
   - Да, Ньютону хорошо было, открыл закон и лежи себе на травке, жуй яблоки и хвостом помахивай.
   - Хвост - это атавизм, пережиток прошлого.
   - А он в нем и жил.
   - Хвост - это персонаж из "Гарри Поттера". Он был на стороне темных сил.
   - Тоже мне Дарвин нашелся! Про хвосты рассуждает...
   - Ньютон - иностранец. Нам его закон не указ!
   - Закон одинаков для всех: и для папуасов, и для полосатой лошади, и для юных мичуринцев.
   Поднялся шум. Мнения разделились.
   - Мы не подвластны никаким законам! - закричали юные мичуринки (две их у нас: Варька и Танька). - Все скрестим, опылим и привьем!
   - И я не подвластен, - нагло объявил Лисицкий.
   - Как же так! - воскликнул Сестренкин. - Когда я даю тебе по шее, ты падаешь на землю.
   - Я немного пошатываюсь, но держусь на ногах, - возразил Женька.   
   - Это до поры до времени, а после второго удара, все равно валишься, землей притянутый.
   И это правда. Закон есть закон. Если уж Колька вдарил - вались и не тявкай. И никаких исключений!
   Так был посрамлен Лисицкий.
   - Как же у меня от вас голова болит, - сказала учительница и тяжело вздохнула. - И ведь речистые все. А как только урок заданный отвечать, то и палкой слово не выбьешь. Верно, Гречнев?
   - Ну...
   - Нукать в конюшне будешь.
   - Почему в конюшне, - удивился Славка. - Что я там забыл?
   - Э-э-эх! - Нина Федоровна, казалось, что-то хотела сказать, но не сказала, а только безнадежно махнула рукой. Она дала нам задание: за выходные, как можно больше узнать о наших знаменитых ученых и путешественниках, а в понедельник каждый поделится добытыми знаниями с другими.
   - И читайте, читайте книги! - воскликнула она на прощание. - Они расширят ваши горизонты и вы увидите...
   Что там за горизонтом, мы уже не узнали, так как прозвенел звонок, и если в первую секунду мы были еще в классе, то во вторую - нас там уже не было.
   За выходные мне не очень-то удалось расширить свой горизонт. Мы с ребятами играли в футбол, по телику показывали много интересных мультиков, а в воскресенье я ходил с родителями в гости.
 
   - Ну, Гречнев, делись! - сказала в понедельник, начиная урок, Нина Федоровна.
   - Мне делиться нечем: все бутерброды я уже съел, а про Маклая ничего не знаю, - ответил Славка и понуро повесил голову.
   И от меня толку было немного. Я тоже долго нукал, хотя находился и не в конюшне. Словом - не порадовал учительницу.
   Не порадовали ее и другие ребята. В основном горизонты расширяли девчонки. Ну и понятно - Витька Меднис. Поэтому расширять горизонты нам пришлось уже на уроке.


                РАССКАЗ НАТАШКИ КЛЕЩЕВОЙ О МИКЛУХО-МАКЛАЕ
               
                ПЕРВОЕ РАСШИРЕНИЕ ГОРИЗОНТА


   - Новая Гвинея. С нее начнем, ей и закончим. Для справки. Там круглый год - жара. Повсюду прыгают кенгуру и растут хлебные деревья. Также в изобилии произрастает сахарный тростник. Все папуасы, как на подбор, кучерявые.
   Юрка Баларев ухмыльнулся:
   - Выходит, Лисицкий тоже папуас?
   На что Женька немедленно пообещал Юрке, что на перемене он уже ухмыляться не будет.
   По уверениям Клещевой папуасы не испытывали недостатка в бананах и кокосах.
   - Значит, Маклай не голодал, - заметил Славка.
   - Так чего ему голодать, раз бананов навалом, - сказал папуас Лисицкий. Наверное, у него и ружье с собой было.
   - Маклай вышел к ним с голыми руками, - возразила Наташка. - И чтобы наладить отношения, подарил им пестрые ленты и стеклянные бусы, а те его отблагодарили парой свиней.
   - Он был настоящий бизнесмен, - сказал ненастоящий папуас Женька. - Живи Маклай сейчас - пошел бы в гору.
   - А пошел ты к черту, Лисицкий! - не выдержала Наташка. - Что ты все время меня перебиваешь! Может, ты больше меня знаешь о Маклае?
   Так как больше Наташки могли знать только Борисова и Меднис, то Женьке пришлось на время заткнуться.
   - Его оружием были карандаш и записная книжка. Папуасы считали его человеком с Луны.
   - Не очень-то таким оружием навоюешь, - пробурчал Славка.
   - Значит, Маклай - селенит? - изумился Сашка Прохоров.
   - Лучше быть селенитом, чем такими балбесами как вы, - тут же отреагировала Наташка.
   Мы с ней не согласились. А Наташка продолжила свой рассказ:
   - У Маклая были спички, и папуасы боялись, что он зажжет море. Случалось, что ему даже угрожали. А он, как только на него наставят копье - ложился спать. Вот такой он был, Миклухо-Маклай, наш человек с Луны. И всегда в его распоряжении был большой запас пестрых лент и стеклянных бус.
   Скоро у него  появился друг среди папуасов - его звали Туй, и он поил его чаем с сахаром. Тому нравились: и чай, и Маклай. Однажды он вылечи Туя примочками, когда на того упало дерево, и тот стал его братом. Но и Туй в долгу не остался, - подарил брату большую свинью и познакомил его со своей женой и другими женщинами. Маклай подарил им стеклянные бусы.
   - Лучше бы Туя бананом шваркнуло, - не выдержал Женька. - Тогда он, может быть, открыл бы закон всемирного тяготения для папуасов.
   Наташка пронзила его взглядом Горгоны.
   Но Женька не из тех, кто каменеет от взглядов какой-то Медузы, пусть даже и Горгоны.
   Как-то Маклая пригласили на праздник в соседнюю деревню, где он обзавелся еще кучей братьев. Ему дали много вареного свиного мяса и сказали, что дадут вдобавок в жены самую красивую девушку. Но Маклай ответил, что не любит женщин, поскольку они очень болтливы, а ему нужна тишина. И он скоро заснул.
   - Насчет женщин Маклай погорячился, - строго заметила Наташка, чем вызвала одобрительный гул среди девчонок. Они закричали, что на островах жарко, и видно мозг Маклая временно помутился от обилия свиной пищи.
   Папуасы же полтора года кормили Маклая деликатесом, которым у них считается свиное мясо, и которое они едят только по праздникам.
   Не обносили путешественника и плодами, а также потчевали съедобными кореньями.
   Маклай заботился о папуасах: лечил их, подарил железные топоры, любезно выщипывал пинцетом брови, а потом изучал их под микроскопом. И получал в дар свиней.
   Работы у ученого было навалом, и чтобы поправить здоровье он уехал на остров Яву, а потом снова вернулся в Новую Гвинею, но высадился уже в другом месте.
   Здесь папуасы встретили Маклая враждебно и жаждали его крови, но все равно просили их полечить. И вместо свиней за услуги - ограбили его хижину, а один папуас и вовсе решил его убить.
   Так как отношения с аборигенами не заладились, он опять уехал на Яву.
   Через пару лет ученый решил снова вернуться на остров на старое место.
   Местные папуасы очень обрадовались старому другу и брату. Маклай подарил им много лент, стеклянных бус и топоров, а те ему подарили свиней. И все были ужасно довольны. А кода он научил папуасов возделывать кукурузу, то поставки свинины сделались бесперебойными.
   Но оказалось, что не все папуасы довольны. Двое из них были совсем не довольны и замыслили убить путешественника.
   Тогда он вместе с братом Туем пришел в деревню, где проживали недовольные и сказал: вот он я! И еще сказал, что зла он им не делал - и никому другому из деревни, а потом лег спать у костра. В минуту опасности, Маклай обладал удивительной и счастливой способностью - крепко засыпать. В Мексике, например, он проспал землетрясение, и только на утро узнал, что местные жители не спали всю ночь.
   На следующий день, потрясенные злоумышленники отнесли самую жирную свинью в хижину Маклая и просили, чтобы он их простил, так как поняли, что он не боится смерти, потому что лунные люди не умирают. Тот не растерялся и подарил им по красной повязке. Его приняли в компанию, и он стал у них за своего.
   Когда заболевший Маклай был вынужден уехать, то обещал папуасам вернуться. Но случилось это только через пять лет. На этот раз он привез быка, корову, козла и несколько коз.
   Он еще раз обещал приехать с Луны, но увы...
   - Хочу добавить, - добавила Клещева, - что Маклай уважал Дарвина и тоже считал, что человек произошел от обезьяны.
   - Не верю, что все люди произошли от обезьяны! - закричал неугомонный папуас Лисицкий. - Я - да! Шустиков - безусловно! Но Трахтер - от зайца! Славка - от бегемота! Но Просиков?! Но Томилин?!! А что Сестренкин - от осла, так это и без всяких Дарвинов и Маклаев понятно.
   Но Сестренкину было непонятно. И я думаю, что на перемене Женька это тоже поймет.
   - А я от мамы с папой произошел, - обиделся Ленька.
   - А меня в капусте нашли, - гордо сказал Сашка Прохоров.
   - В кислой, - опять влез Женька.
   - Близится перемена! - яростно крикнул Сашка.
   - А меня в чемодане с блинами нашли, - признался Вовка. - Я маленький был, как комар, а потом наелся блинов и вырос.
   - Брусникин тоже от копытного произошел, только не от длинноухого, как Колька, а от рогатого... Все догадались, что я имел в виду козла? - поддал жару кудлатый Шустиков.
   - Нет, я не догадался! Нет, я не догадался! - закричал недогадливый Вовка.
   Что же, за все приходится платить, как говорит, вздыхая, мой папа, когда идет в сбербанк оплачивать коммунальные услуги. И Шустиков с Лисицким нам тоже заплатят, вот только прозвенит звонок...


                РАССКАЗ ВАРЬКИ ПОЛЯКОВОЙ О ПРЖЕВАЛЬСКОМ,
               
                ИЛИ ВТОРОЕ РАСШИРЕНИЕ ГОРИЗОНТА


   - Ох и рукаст был великий покоритель просторов Центральной Азии! То яблони посадит вокруг отчего дома, то лежанку починит, где проводил сладостные часы, когда был ребенком и мечтал под соловьиные трели. А переселившись в Слободу, выстроил избушку, вырыл пруд, посадил деревья и убил волка и лису.
   Но и проказлив был Николай Михайлович. И порой в детстве ему за это доставалось. Ключница Макарьевна очень его любила, могла побаловать вяземскими пряниками и восковой антоновкой, но могла и посечь березовыми розгами.
   В Смоленске, где он поступил в гимназию, его тоже не раз секли розгами, потому что буен и непокорен был сорванец Пржевальский.
   Очень любил гоняться за воробьями, чем каждый раз приводил в отчаяние дядьку Игната.
   А в шестнадцать лет, Николай определился в военные. Так и пошел по военной части, окончил Академию и после преподавал в Варшаве в юнкерском училище.
   Тренировки с воробьями не прошли для него даром: окрепла рука, тверже стал прицел. И будучи в районе Владивостока он уже за пару часов укладывал по тридцати фазанов, а потом кушал суп из их потрохов. Не давал он покоя и тиграм с пятнистыми оленями. Вон куда завели игры с воробьями! Великим ученым и охотником стал Николай Михайлович!
   - Нет, нет, Варвара Михайловна! - закричал Сабельников. - Не только Пржевальский был великим охотником. Были и другие замечательные ученые и охотники.
   - Я только Кота Ученого знаю, - язвительно ответила Варька. - Тот, да, на мышей был охотник великий.
   - Позволь, позволь! А Дарвин? Он тоже любил поохотиться. Вспомни-ка, как он орудовал геологическим молотком.
   - А мне папа рассказывал про путешественников на Коморские острова, - вступил в разговор Сашка Прохоров. - Те тоже были охотники хоть куда. Так там один ученый охотник говорил, что нет такой дичи, которая выдюжила бы под свирепыми ударами их палок. И был среди них еще один великий охотник, который охотился в основном на сильно бородатых козлов преклонного возраста, так как признавался, что не может со своим нежным сердцем стрелять по маленьким козляткам.
   - Да, - вздохнул Славка, - мастаки... Таким только попадись какое животное - в миг до смерти излупцуют, и в котел вариться бросят.
   - Николай Михайлович палками и молотками брезговал, - сказала Варька. - А вот штуцер и револьвер никогда не молчали в руках молодого Николая. Он так и говорил: "Я полагаюсь на свое здоровье и на свой штуцер". Он даже забавлялся тем, что пулями сбивал шишки, а ночью у костра грыз орехи.
   Потом одного ружья стало мало, и на озере Хасан, Николай Михайлович уже охотился с двумя, укладывая на месте сотни птиц.  А затем ели потроха и делали чучела. И опять по новой. Ему даже удалось завалить знаменитым штуцером огромного медведя, подпустив его к себе на четыре шага.
   И в картах ему не было равных. В Николаевске-на-Амуре он хорошо пощипал местных картежников. Наряду с карточными баталиями писал книгу. Закончив ее, уже имел от карт двадцать тысяч рублей, и на часть денег эту книгу издал. Теперь он мог, отмечал Николай Михайлович, называться состоятельным человеком и располагать собою независимо от службы.
   Однажды, когда он играл в карты, один заботливый отец привел с собой дочь и попросил Пржевальского давать ей уроки географии, на что он сунул ему свой варшавский учебник с лаконичной надписью: "Долби, пока не выдолбишь". И этим ограничился.
   - Я предпочла бы, Варя, чтобы ты сделала акцент на географических картах, а не на игральных, - с укором сказала учительница и поджала губы.
   - Само собой, он хорошо разбирался в географических картах, но у него не было карты, в которой указывалось бы место, где спрятаны сокровища. Так что пригодились и игральные. А иначе, на какие коврижки он бы издал книгу?
   Учительница угрюмо промолчала.
   - И опять загремели выстрелы, - опять опять загремела Варька. - Тысячи птиц падали к ногам охотника. Не давал никому спуску и его верный легавый пес Фауст.
   Но иногда Пржевальский начинал бушевать, - на него нередко находили приступы страшной мрачности и раздражения.
   И очень уважал Николай Михайлович черепаховый суп. Когда случалось им полакомиться, это были радостные дни.
   - В этом он схож с Дарвиным, - заметил Витька. - Тот тоже обожал суп из черепах.
   Потом мы узнали, что в Китае Пржевальский стрелял голубых баранов. Досталось от него и ушастым фазанам. Не удалось избежать своей участи и горным архарам. Также в пищу шло мясо одичавших домашних быков и косматых яков.
   - А есть ли животные, в которых Пржевальский не стрелял?
   - Нет таких животных! - убежденно ответила Варька.
   Учительница по-прежнему хмуро молчала.
   Все эти знания значительно раздвинули наши горизонты.
   Нине Федоровне рассказ Варьки понравился еще меньше, чем рассказ Наташки о Миклухо-Маклае. А нам еще больше.
   - Не следует забывать, что лошадь Пржевальского - краса и гордость русской зоологии! - сказала учительница. - И не только лошадь. Есть ящерица Пржевальского, антилопа, сурок, верблюд, змеи, цветы, рыбы, степные травы, величайшие горы, и все они - Пржевальские!
   Да, приличным семейством оброс Николай Михайлович, хотя и не был никогда женат.
   В этом отношении он высказывал схожие с Маклаем мысли, считая, что жены - сплетницы и помеха во всякой работе, а женитьба - петля.
   На что последовали с мест крики девчонок:
   - Чушь!
   - Полная ерунда!
   - Это надо же до такого додуматься!
   А еще Николай Михайлович отличался гостеприимством, и умел порой закатывать пиры. Тащил за собой гостя и ставил его на весы: каждый гость должен был прибавить в весе после пирушки.
   Спал же Пржевальский на ложе из хвостов яков.


                ТРЕТЬЕ И ПОСЛЕДНЕЕ РАСШИРЕНИЕ


   - Так, может, теперь кто-то расскажет нам о славном Иване Владимировиче? - спросила учительница.
   - А это кто? - в свою очередь спросил Сережка.
   - Славный Иван Владимирович - это Мичурин, - сказала Борисова. - А ты - обормот, но не славный.
   К нашему удивлению о Мичурине захотел рассказать Васька Бегалов.
   - Пожалуйста, Василий, - сказала не менее нас удивленная учительница.
   - А что? - с напором произнес Васька. - В нашей семье имя дедушки Мичурина пользуется заслуженным уважением и почетом. Как же иначе? Когда папа приносит с собой любимое плодово-выгодное вино, он всегда приговаривает: "Вот они, слезы Мичурина!" И сам при этом зарыдает. И так почти круглый год. Так что имя Мичурина для меня не пустой звук. А в углу у нас висит не икона, а портрет славного Ивана Владимировича.
   - Гм... Кх-м... - Учительница закашлялась. - Ты это того, Вася... Не надо больше. Пусть уж лучше кто-нибудь из девочек...
   Руку подняла Борисова и, получив разрешение, начала рапортовать:
   - Собирайте семена! Изучайте жизнь растений! - так говорил Мичурин. И еще он говорил, что мы не можем ждать милостей от природы: взять от нее все, что мы можем взять - вот наша задача! Такое вот нам завещание от дедушки.
   И мы взяли. Даже то, что природа давать нам не хотела. Но мы взяли! Мы, люди, народ упорный!
   В царской России дедушку не признавали, считали его невежественным чудаком. В советское время невежественным его не считали. А великий русский поэт написал: "Я б в садовники пошел..." - и это говорит о многом.
   А в детстве, славный Иван Владимирович, сеял даже соль.
   - Как Буратино! - восхитился Сабельников. - Только тот денежку сеял.
   - Замолчи, Трезорка несчастный! - закричала на него докладчица.
   - Почему Трезорка? - удивился Игоряха.
   - Потому что у наших соседей есть щенок - молодой и глупый Трезорка. Так ты на него очень похож, только еще глупее. - Майка еще немного поворчала и продолжила свой рассказ.
   Оказывается уже в детстве маленький, но славный Мичурин любил играть с яблоками и грушами, старательно отбирая самые большие и красивые, и хранил их особенно бережно.
   Он все время думал о фруктах.
   Когда отец показал ему, как пишется буква "о", он подумал, что она похожа на сливу, а буква "б" - на грушу с хвостиком. Солнце он представлял в виде большого красного яблока. Вот такое было образное мышление у будущего дедушки.
   Повзрослев, определился Иван Мичурин в железнодорожные конторщики. Товарищей и друзей у него не было, и копаться с лопатой в саду стало для него любимым времяпровождением. Вот оттуда, из конторских времен, и проросли знаменитые мичуринские яблоки.
   Настоящим колдуном был Иван - даже приручил жабу и галку и постоянно подкармливал их. Но приятель его, машинист, выманил жабу из ее укрытия и убил, чем очень разгневал Мичурина, и приятельство закончилось.
   В Козлов, где он арендовал землю, во время гражданской войны нагрянули мамонтовские банды. Казаки завернули и в питомник, но Мичурин и его верные псы не пустили их полакомиться фруктами. Славный Иван Владимирович вышел к казакам навстречу, вооруженный только палкой. Но столь грозен был его вид, что испуганные мамонтовцы отступили, только изругали дедушку и убрались восвояси. А в питомнике скрывались коммунисты, или коммунист, я точно не помню.
   Его и в Америку звали: приезжайте, писали, со всеми выведенными вами сортами и выводите новые. Он же приглашение сунул в кучу ненужных бумаг. А царское правительство, узнав про приглашение, прислало к Мичурину жандарма с приказом - не уезжать в Америку. Дедушка крепко поругался с жандармским чином, хотя уезжать и не собирался.
   Опыляйте! Осеменяйте! Сращивайте! Скрещивайте! Плодитесь и размножайтесь! Прививайте! - вот дедушкины девизы!
   - Эка, куда ее занесло, - пробормотала учительница.
   - А сколько же он вывел разных сортов! - с энтузиазмом воскликнула Майка. - Абрикосы! Сливы! Малина! Шестьсотграммовая антоновка! Морозостойкие груши! Вишня - Надежда Крупская! Смородина! Виноград! Рябина черноплодная! Да разве все перечислишь!
   Голос ее креп и креп:
   - А рябина ликерная! А рябина десертная - детище рябины ликерной и мушмулы!
   - А рябина кудрявая! - добавил Сережка.
   - Бестолочь! - презрительно бросила Майка.
   - Так где же она, ликерная рябина, шестьсотграммовая антоновка и другие детища? - спросила Лепилина. - У нас на рынке нет.
   - ...создал более четырехсот сортов и указал пути, как надо не только выводить новые, но и как переделать весь растительный мир
   Голос Борисовой гремел, воспарял, срывался на трагический шепот и торжественные хрипы.
   - Мичурин обобщил и поднял на высшую ступень учение Дарвина! Нет в мире застывших форм - все изменяется, все поддается изменению! Природа не терпит повторений! Изменю и я фрукты, - так решил дедушка. И ведь изменил!
   Века эволюции? Уничтожим время. Зачем ждать века? Вырастим сейчас новое яблоко! Пополним фруктово-ягодный ассортимент России. Акклиматизируем фрукты! Приучим иноземцев к нашему суровому климату.
   Не все удалось... Не удалось уничтожить время. Акклиматизировать тоже удалось не все.
   Но он дал жару менделистам-морганистам - ярым антидарвинистам. А товарищ Лысенко добавил вейсманистам, и которого дедушка назвал славной порослью, в чем-то шагнувшего дальше его.
   - А куда он шагнул?
   - Из агрономов в депутаты
   - А эти, как их, мед... мен... морг... органисты, куда они шагнули?
   - В историю.
   Майка немного перевела дыхание, тряхнула кудряшками и снова продолжила:
   - Очень любил дедушка кормить воробьев - утром и вечером, круглый год, не взирая ни на какую погоду. Вспомним Пржевальского Николая Михайловича и его страсть к воробьям и вообще к птицам, которую он пронес через всю жизнь.
   - Вот! Вот она связующая нить, объединяющая ученых! Вот они - общие узелки на большой нити развития науки! - восторженно закричала Нина Федоровна. - А сколько их, славных ученых в нашей стране, и сколько узлов они навязали!
   Но все равно, учительница осталась не очень довольна и этим рассказом.
   - Как-то вы странно информацию перерабатываете, или, может, у вас мозги по-другому устроены?
   Хороший вопрос! Но, по-моему, проблемы с мозгами стоят не только у нас.
   А горизонты мы все-таки, хоть немного, но расширили!