Мишкино детство. Глава 18. Прощай, детство

             Глава 18. Прощай, детство.
  В первых числах  сентября возвращаясь  из школы, Мишка,  остановившись у конторы  строительно-монтажного управления (СМУ),  прочитал объявление: «В духовой оркестр, организованный при СМУ приглашаются музыканты и желающие научиться играть на духовых инструментах. Запись в оркестр производится в помещение красного уголка,   ежедневно с восемнадцати до двадцати часов».  Объявление Мишку  заинтересовало -  впереди была осень с её дождями, слякотью и длинными тёмными вечерами, а занятия в оркестре позволяло, хоть как-то скрасить это унылое время. Да и научиться  играть на каком-нибудь  музыкальном инструменте, пусть даже на  медной трубе, ему давно хотелось.
       К тому же  на дворе было такое время, когда  духовые  оркестры были в моде, и без них не обходилось ни одно значительное мероприятие. Оркестры играли на танцплощадках, в городских садах, под звуки духовых оркестров проходили праздничные демонстрации Первого мая и Седьмого ноября, и  даже граждан в последний путь провожали под звон медных тарелок и печальный марш в исполнение духового оркестра.
       Одному идти записываться в оркестр, было скучно, и Мишка, решил  для компании позвать  Вовку Сыча.   Вовка, которому к тому времени уже исполнилось шестнадцать лет, проучившись в вечерней школе два года,  с горем пополам окончил седьмой класс, в восьмой   учиться, не пошёл - устроился работать в вагонное депо учеником слесаря. Дождавшись, когда Сыч придёт с работы, Мишка, пошёл к нему. Услышав про духовой оркестр  Вовка, сразу оживился, идея  научиться играть на  трубе, или пусть даже на барабане,  ему очень понравилась.
     Посмотрев на часы, и увидев, что  время уже  приближалось к шести вечера,  пацаны боясь, что их кто-то  может опередить, побежали  в СМУ. И действительно, когда Вовка с Мишкой запыхавшиеся примчались  в красный уголок, то увидели там, кроме   незнакомого мужчины средних лет,   пронырливого рыжего Ваську, который, как и они,  пришёл записываться в музыканты.
    Мужчина  назвался Сергеем Петровичем -  художественным руководителем оркестра. Познакомившись с ребятами,  и записав их имена и фамилии  в общую тетрадь, он  показал  им музыкальные инструменты, которые висели и лежали тут же в красном уголке. Трубы были совсем новенькие, и блестели так, как будто  сделаные из золота. Все они отличались друг от друга размером, и  названия у них были тоже разные, самая маленькая называлась просто труба, а самая большая – бас, кроме  труб в углу стоял огромный, с боками обтянутыми телячьей кожей, барабан, сверху  к которому была прикручена медная тарелка. Рассказав и показав всё, Сергей Петрович, поинтересовался у мальчишек, на каком инструменте каждый их них хотел бы играть. Желающих учиться играть на огромном басу, или барабане не нашлось.  Мальчишки выбрали себе инструменты поменьше: Васька – трубу, Вовка – баритон, а Мишка –  альт, научиться играть на котором, по словам Сергея Петровича, было проще всего. 
    И началась учёба. Ежедневно в шесть вечера пацаны приходили в красный уголок, и два часа добросовестно осваивали нотную грамоту и духовые инструменты.  Сергей Петрович терпеливо  объяснял и показывал, как читать и правильно выдувать ту или иную ноту, но уже через неделю иллюзии о том, что они могут научиться играть на выбранных инструментах, у мальчишек развеялись. На баритоне и тем более на трубе  научиться хорошо, играть в короткий срок, было невозможно, и вскоре  Вовка Сыч и рыжий Васька  перешли на альт, а Мишка хоть и продолжал  учиться, но уже с большой  неохотой.  Прошло ещё две неделе, и он окончательно понял, что играть в духовом оркестре ему не по душе  и заявил   руководителю, что уходит.Сергей Петрович возражать не стал,  к тому времени  слух об оркестре разлетелся по всему посёлку, и от желающих записаться  в музыканты не было отбоя. Кроме  монастырских пацанов в оркестре появились  и настоящие   музыканты. Дебют новоиспечённого  оркестра должен был состояться на демонстрации  Седьмого ноября, и готовясь к этому музыканты   разучивали бравурные  марши.
   Совсем незаметно пролетело время, и наступил День Великой Октябрьской Социалистической революции  - Седьмое ноября. На праздничной демонстрации,  работники СМУ шли с транспарантами,  портретами членов Политбюро, и красными  флагами, а возглавлял колонну   духовой оркестр. Вовка Сыч и рыжий Васька празднично одетые, гордо шагали в его  составе,  старательно  дуя в  блестящие, как новые копейки  духовые трубы.
 А после праздника всё поменялось.  До следующей демонстрации было далеко, и духовой оркестр из красного уголка попросили съехать,  а на его место заселили приехавших на производственную практику  группу учащихся ПТУ, или попросту пэтэушников.  Духовиков же перевели  в небольшую комнатушку, в другом конце конторы. И почти сразу  между духовиками и пэтэушниками возникла вражда. Музыканты считали, что приезжие виноваты в том, что их лишили обжитого места, пэтэушников же раздражали громкие звуки из комнаты духовиков,и мешающие отдыхать после трудового дня. Вражда крепла,и зрела,  но до поры до времени не выплёскивалась наружу.  Косые неприязненные взгляды, колкие словечки за спиной подогревали  ситуацию,   она накалилась до предела, и перешла в открытый конфликт.
Пока  духовой оркестр квартировал в красном уголке, Мишка, несмотря на то, что вышел из его состава, довольно часто приходил на репетиции, чтобы увидеться с друзьями, а после того, как духовиков переселили в другое помещение - ходить перестал. О  разгорающемся конфликте между музыкантами и пэтэушниками он слышал краем уха, но значения большого ему не придавал, и как потом выяснилось  зря.
     Ноябрь, а вместе с ним и осень  подходили к концу, темнело рано,  и  Мишка  почти все вечера просиживал дома, читая книжки. Время  близилось к восьми вечера, когда в окно кто-то постучал, Мишка, отложив книгу, оделся, и вышел во двор. Моросил мелкий противный дождик, зябко поежившись, он открыл калитку, прямо перед ней стоял Вовка Сыч. Даже при тусклом свете уличного  фонаря, Мишка разглядел на его лице, огромный фингал под  правым глазом и разбитые в кровь губы.  «Кто это тебя так отделал»? – спросил он. «Пэтэусники», - прошепелявил Вовка, с трудом шевеля разбитыми  губами и помолчав, добавил: «У них сегодня  получка была.  Мы с Рыжим, только выcли из конторы, а  навстречу кодла  селовек восемь, пьяные все, ну и отметелили нас. Зуб выбили, падлы».
    Новость о том, что пэтэушники  побили Вовку Сыча и рыжего Ваську, уже утром разнеслась среди монастырских пацанов.  Все понимали, если  не дать ответ, то завтра  на месте Сыча и Васьки может оказаться любой.  Вечером следующего дня, как стемнело, на автобусной остановке собрались не менее   двадцати   монастырских ребят. Немного посовещавшись, и составив план действий, они отправились в сторону маслозавода. Проходя по центральной улице поселка, пацаны,    мимоходом разобрав  по пути чей-то палисадник  -  вооружились  штакетником.
        Зная, что   пэтэушники после работы ходят  ужинать в столовую маслозавода,  мальчишки,  решили подкараулить их   у маслозаводской стены, на полпути между столовой и СМУ. Место здесь было глухое,  уличное освещение отсутствовало, вдоль стены росли огромные тополя,  жилых домов вблизи нет – хоть закричись никого не дозовёшься. Пацаны понимали, что  пэтэушная шпана после вчерашнего  ждёт ответа, и наверняка  уже вооружилась финками и кастетами, поэтому решили пропустить их,  и внезапно ударить в спину. И они ещё договорились, чтобы избежать увечий,  по голове кольями никого не бить,  только по рукам, ногам и можно по спине.  Хотя все прекрасно понимали, что  в  драке, да ещё ночью, разбираться где руки, ноги, где голова никто не будет.
     Ждать пришлось недолго, уже минут через десять, со стороны столовой, послышались смех и громкие голоса  практикантов. Пацаны до этого  переговаривающиеся между собой – притихли, и до рези в глазах стали всматриваться в темноту - у каждого в душе были свои переживания.  Мишка же чувствовал себя, как солдат перед атакой -  в душу заполз  липкий страх, ноги стали ватными,  и ему совсем не хотелось  бежать в темноту, и бить живого человека деревянной палкой, пусть даже и по рукам.  Но выбор  сделан, и дороги назад уже не было. «Если ты не хочешь, чтобы тебя считали трусом, ты должен подавить в себе страх,  переселить  его, подняться и бить врагов. Да! Перед тобой враги, и они бы тебя не пощадили, как не пощадили вчера твоих  друзей. За друзей нужно мстить. Ты не должен испытывать к врагам жалости, ты их должен ненавидеть. И вообще чего ты  боишься, ты, что никогда не дрался»!? – мысленно накручивал себя  Мишка. И чудо случилось – страх куда-то ушёл, ноги окрепли, в душе появилась злость и  желание отомстить за выбитый Вовкин зуб.  Покрепче сжав в руках штакетину, Мишка, приготовился к беспощадному бою.
       Как только толпа пэтэушников миновала засаду, мальчишки, вскочили и с криками: «Бей, гадов»!- бросились им вслед. Не ожидающие нападения будущие каменщики, сварщики и плотники растерялись -  большая часть в панике  бросилась бежать, а меньшая, оправившись от растерянности,  попыталась оказать сопротивление, кто-то достал нож, а кто-то кастет, но быстро поняв, что противостоять  с финкой и кастетом  против штакетника невозможно,  пустились вслед за своими товарищами. Окрылённые успехом монастырские пацаны гнались за пэтэушниками  до самой конторы СМУ. Догоняя тех, у кого было в руках оружие, без сожаления били по рукам и плечам деревянными палками.   
       Казалось  всё  -  враг повержен, и можно с победой возвращаться домой, но не тут-то было  – двустворчатые двери конторы  вдруг распахнулись,  и на крыльцо начали  выскакивать практиканты с металлическими прутами в руках. Пацаны поначалу опешили, но потом быстренько сообразили -  никак нельзя допустить, чтобы на улицу выбежало много врагов.  И опять закрутилась побоище – чужаков успевших выбежать с прутами, было не так много и их быстро привели в чувства. Двое получив удар  по плечу (видимо были сломаны ключицы),  корчились от боли на земле, а остальные с шишками и синяками отступили.  Двери конторы закрылись, и больше не открывались.
       Самые горячие  головы из монастырских ребят, ещё больше подогретые  дракой, предложили выломать двери и добить врага в его логове, но их никто не поддержал. По дороге домой, мальчишки возвратили штакетины хозяину,   побросав их в разломанный  палисадник. 
      На следующий день по посёлку поползли слухи, что прошедшей ночью, какие-то хулиганы числом не менее ста человек, ворвались в контору СМУ, и в красном уголке принялись  избивать мирно спящих, прибывших на практику учащихся ПТУ. По слухам в результате побоища два практиканта   были забиты насмерть, пять человек находятся в больнице с тяжёлыми  травмами, а остальные пятнадцать отделались легко  - переломами,  выбитыми зубами и сотрясением мозга.
      Мишка, услышав такое, не на шутку разволновался – в тюрьму идти не хотелось, а дело могло  закончиться тюремным сроком.  Переживал не только он, но и другие участники драки – затаившись,  все ждали, каков будет конец у этой истории.
     Но время шло, ничего не случалось, слухи в большинстве своём не подтвердились, а через месяц учащиеся ПТУ закончив практику,  уехали.  Монастырская братва  вздохнула с облегчением, а Вовка Сыч и рыжий Васька снова стали  ходить по вечерам на занятия духового оркестра.
    Учебный год  подходил к концу, до выпускных экзаменов оставались считанные дни, и волнения по этому поводу в  восьмом «Г»  нарастали. Предстояло сдать математику и русский язык, оба предмета письменно и устно. Готовясь к экзаменам,  кто-то,  пытался освежить   знания, повторяя пройденный материал, другие тупо зубрили ответы на вопросы экзаменационных билетов, а самые хитрые  строчили  мелким почерком шпаргалки, не понимая того, что переписывая теоремы и правила, они тоже обновляют свою память.  Мишка же,  руководствуясь поговоркой «перед смертью не надышишься», надеялся на везение,  удачу и свою голову. 
Как бы ни хотелось оттянуть день сдачи первого экзамена ученикам  - он всё равно наступил. Денёк этот выдался тёплый и  солнечный, по давней традиции, девчонки и мальчишки шли на первый в своей жизни экзамен, словно на праздник  - улыбающиеся, нарядные и с цветами в руках. А когда они возвращались  назад, настроение было в зависимости от результата. Те кто достиг желаемого были веселы и улыбчивы, те же кому не повезло – всем своим видом пытались показать, что не случилось ничего страшного.
   Удача не покинула Мишку, а кудрявая голова не подвела – математику, и письменно, и устно он сдал на четвёрки, а диктант по русскому языку, к своему удивлению, написал на пять, Но вот  на русском устном чуть не получилась осечка. Дело было так, на сдачу экзамена он зашёл одним из последних, вытащив билет и прочитав вопросы,  сразу понял - пропал – из трёх вопросов мог ответить только на один. Усевшись за парту, Мишка до предела напряг память, пытаясь выжать из неё  хоть что-то, но всё было тщетно.
     Одноклассники один за другим выходили к доске, и сдав экзамен покидали класс. И вот настало время, когда в классной комнате остались двое – он и учительница русского языка Любовь Илларионовна. Подняв на Мишку глаза, учительница сказала: «Ты ещё долго собираешься сидеть»? Мишка встал и вышел к доске. Ответив на один вопрос, он замолчал, а потом честно признался, что больше ничего не знает.
   Любовь Илларионовна была очень строгая учительница, ученики её не любили, сентиментальностью она не отличалась и  пощады от неё, Мишка не ждал.  «Хоть бы тройку поставила», -  думал он. Но учительница не торопилась с оценкой, она долго и пристально смотрела на ученика, а потом сказала: «Смотрю я на тебя и думаю, как так получается, диктант ты написал на  «отлично», а правил не знаешь? И ведь я точно знаю, что ты не списывал, а сам написал. Ну что мне с тобой делать? Кстати, ты как математику сдал»?  «На четвёрки оба экзамена», - ответил Мишка, «В девятый класс пойдёшь, или поступать куда будешь»? – снова задала вопрос учительница. «В техникум хочу поступить» - не понимая, зачем она задаёт эти вопросы, снова ответил Мишка.
    Видимо приняв какое-то решение, Любовь Илларионовна, отвела взгляд в сторону, и сказала: «Давай сделаем так -  я тебе поставлю четверку, а ты поможешь мне донести цветы до учительской, а потом, вернувшись, сделаешь уборку в классе». Она поднялась со стула и вышла. Мишка, оторопевший от такого её решения, схватил букеты цветов, лежащие на столе, и помчался следом за ней.
 Свидетельства о неполном среднем образование вручали  в спортивном зале, торжественно под звуки духового оркестра, но собственно на этом все торжества и окончились – ни выпускного вечера, ни общего фотографирования не предполагалось, и получив заветный документ – итог его восьмилетнего обучения в школе, Мишка отправился домой. Увидев в свидетельстве одни четверки, а иногда и пятёрки, мама не смогла сдержать слёз радости.
  А затем наступило время мучительного выбора  – куда пойти учиться. Поступить  в ПТУ, как это сделал до него брат Коля, Мишка не хотел, да и мама, несмотря на все трудности их жизни, мечтала, чтобы младший сын  получил «хорошее образование» и «вышел в люди».
   Ближайшим городом, куда массово уезжала молодёжь городка учиться, был Харьков. Но в этом громадном городе было столько техникумов, что Мишка растерялся – куда поступить? Хотелось получить хорошую специальность, но очень важно  было и то чтобы при учебном заведение было общежитие. Спросить совета было просто не у кого, но помог случай.
  Однажды на речке они с другом Юркой встретили одноклассника брата Коли -  Вовку  Насача. Вовка жил на одной улице с Мишкой, но ближе к  маслозаводу и приехал на летние каникулы в родительский дом. Узнав, что Мишка и Юрка мучаются с выбором учебного заведения, он, как заправский агитатор, начал  красочно расписывать достоинства техникума, в котором  отучился уже три года. И по Вовкиным словам выходило, что лучшего учебного заведения нет, не то что в Харькове, а даже во всей стране, а за специалистами окончившими техникум в котором он учиться( техник-электрик связи)  – будущее. Несомненным достоинством расказывал он, было то, что при техникуме есть студенческая столовая и недавно построили замечательное общежитие. Слушая его,  пацаны, всё больше склонялись к  варианту поступить учиться в это замечательное учебное заведение. А когда Насач рассказал, что выпускники техникума разъезжаются работать по всему  Советскому Союзу, то Мишка и Юрка, романтики в душе, мечтающие побывать в разных уголках своей страны, окончательно решили  - будем поступать. И Мишкина мама и родители Юрки выбору мальчишек не препятствовали, и собрав  необходимые документы, пацаны, решили ехать в Харьков.
     Скорый поезд «Владивосток – Харьков» прибывал на станцию  в ноль часов десять минут, Мишка и Юрка пришли на вокзал за полтора часа до его прихода. Купив билеты в плацкартный вагон да первой остановки поезда, пацаны чтобы убить время прогуливались по ярко освещённому перрону. Даже в такое позднее время народу на вокзале было много, но из боязни встретить кого ни будь из местной шпаны, мальчишки старались не выходить из освещённой зоны, и бдительно следили за окружающей обстановкой, чтобы в случае возникновения опасности ретироваться в  вокзал. Когда они в очередной  раз подходили к границе тьмы и света, из темноты, их кто-то вдруг окликнул. Боясь попасть в неприятную ситуацию, а с другой стороны понимая, что это кто-то знакомый, они отойдя поближе  к вокзалу, остановились. Следом за ними на перрон вышли два парня, приглядевшись, и узнав в одном из них учившегося в параллельном восьмом «В» Серёгу, пацаны облегчённо вздохнули. Серёга подошёл к ним и широко улыбнувшись, сказал:«Привет, не страшно по ночам в чужом районе бродить»?  Узнав, по какой причине мальчишки, оказались на вокзале, он на секунду задумался и сказал: «Поедуи я вместе с вами, документы у меня собраны, сейчас домой сбегаю, заберу их, и мать поставлю в известность. Втроём веселее будет! Ждите, я мигом»! Пацаны знаю, что жил он рядом с вокзалом, вдвоём с матерью, и всегда  был очень самостоятельным -  такому решению  ничуть не удивились.
     Через полчаса, забравшись на третьи полки плацкартного вагона, они ещё до отправления поезда заснули  крепким сном, каким умеют спать только не обременённые житейскими заботами  дети. Перед тем, как заснуть Мишка с грустью подумал: «Вот и закончилось твоё детство, Миша». Но уже через секунду в его голове промелькнула другая мысль: «Ну и что? Жизнь то продолжается»!

                Конец