Адриана Лекуврер досоперничались до зеленых крокод

«Адриана Лекуврер»:  досоперничались до зеленых крокодилов!
Премьера незнакомой мне оперы с участием звездной четы Нетребко-Эйвазов 18 июня в Мариинке интриговала и, несмотря на космические цены на билеты, решила пойти на нее. Во-первых, надо хоть раз в жизни услышать этих певцов в театре, во-вторых, было интересно услышать оперу. Скажу сразу, сама опера особого впечатления не произвела, музыка в ней какая-то однообразная, а сюжет вообще для меня самый нелюбимый. Никогда не понимала, зачем пытаться бороться с соперницей за мужчину, который ушел к другой? Насильно мил не будешь! Так что же лезть из кожи вон и, образно говоря, вцепляться в волосы временно победившей разлучнице? Во-первых, он ее тоже в свое время бросит, в опере герой сделал это скоро, а, во-вторых, как поется в песне, «если к другому уходит невеста, тут неизвестно, кому повезло». Словом, страдай молча и жди когда наважение под названием «любовь» пройдет. В целом, рассказанная в опере история - сплошная эклектика, словно ее сделали, как лоскутное одеяло, из фрагментов самых разных произведений и на скорую руку. И сентиментальность лезет из всех щелей! Была бы гениальная музыка, как у Верди, это не имело бы значения, а тут уже в середине спектакля начинаешь зевать, потому что совершенно ясно, что кончится все глупейшей смертью на руках возлюбленного, склонного к измене, а убийцей станем высокопоставленная, но неблагодарная дама, которую главная героиня зачем-то решила самоотверженно спасти себе на горе. Трогательное покаяние вернувшегося неверного возлюбленного, тихие страдания безответно влюбленного в актрису режиссера, смерть Ариадны на руках двух скорбящих мужчин! Мечта любительниц трогательных дамских романов! Вот это, как раз те самые, многими часто презрительно поминаемые «розовые  с…», скажем так, «слезы», а вовсе не в операх Верди, где никогда не было никакой сентиментальности, а были страсти, чувства, поступки!
Конечно, самым интересным впечатлением вечера была Анна Нетребко с ее сильным густым подвижным голосом, которая впечатляюще исполнила заглавную роль – актрисы, вступившей в соперничество с принцессой за возлюбленного, который оказался принцем, а не капралом. Этого наследника трона, участвовавшего в каких-то политических интригах, пел Юсиф Эйвазов (Морис Саксонский, граф). Пел громко, но меня удивил тембр его голоса, скорее раздражающий, чем привлекающий. Голоса нынче вообще как-то удивительно мощно звучали. Особенно Екатерины Семенчук (принцесса де Буйон) в ее выходной арии в начале второго действия. Тембр голосов некоторых певцов, исполнявший небольшие партии, тоже был каким-то странно неприятным. Злые языки говорили о включенной подзвучке... Может, именно поэтому абсолютно неузнаваем был голос Александра Михайлова (аббат де Шазей), такой обычно мягкий и красивый. И голос Алексея Маркова (Мищонне) был очень непривычным. Спасибо, что еще до фонограммы дело не дошло! Герою Алексея Маркова  – Мишонне – я посочувствовала,  какой-то он был несчастный и нерешительный, а если бы у него было побольше присутствия духа, глядишь, все бы остались живы, а он бы обрел жену и дом, а также сохранил прекрасную актрису для своего театра. Впрочем, это уже претензии к  либреттисту. 
В режиссуре даже без чтения программки витал дух современной оперной Франции  и на горизонте маячил призрак Арно Бернара, хотя режиссером этого спектакля был не он, а она – Изабель Парсьо-Пьери. Но кинокадры в начале спектакля  и после антракта воспринимались цитатами из другой недавней премьеры Мариинки – «Сицилийской вечерни» (режиссер Арно Бернар), где тоже много кадров из синематографа. Мысленно отсылала к этому же спектаклю и общая стилистика декораций, а также несуразная хореография (Илья Устьянцев), заключавшаяся в трехкратном прохождении зеленого крокодила, составленного из десятка танцовщиков, которые хлопали его пастью, гребли лапами и двигались в непонятном направлении с непонятными целями. Тут уж вспоминалась «Турандот» в ее столь же необъяснимым зеленым драконом. Но вершиной творческих режиссерских изысков были «люди в зеленом» с цветочными горшками на головах, которые непонятно что изображали, неясно, зачем ходили по сцене, почему одевались и раздевались, зачем носили на головах обрубки ананасов и пальм. Когда все вышли на поклоны в конце спектакля, мы не могли удержаться от смеха, когда поняли, что совсем не обязательно выносить на сцену ту гору цветов, что приготовили артистам богатые спонсоры, достаточно «людям в зеленом» снять горшки с цветами с головы и поднести их певцам!  И что ведь странно! Обычно французы славились хорошим вкусом, были законодателями мод, а тут в режиссерски и сценографически добротном спектакле почему-то возникают «заплатки», про которые иначе, как «дешевка» и сказать нельзя! Какая-то развешивается в финале одежда, уносящаяся вверх в момент смерти героини. Зачем-то привносится какая-то кургузая эротическая сцена Адрианы с Морисом, после которой он ее называет супругой. Эти досадные мелочи сильно озадачивают и мешают восприятию оперы. Впрочем, можно порадоваться, что в спектакле не раздевались до неприличия, как сейчас нередко случается в операх, влюбленные, падая на кровать, сбросили с себя только камзол и что-то вроде накидки.
Словом, премьера оставила очень противоречивые ощущения. Так и хотелось после нее пошутить: доигрались до зеленых крокодилов, досоперничались!  Ну хоть не до зеленых чертиков…