История жизни или жизненная история

Рыткина мучила жажда. Вчерашнее возлияние не прошло
бесследно: болела голова, во рту было сухо и перед
глазами мелькали "белые мушки":
– Чёрт бы побрал этого хвастливого, самоуверенного и
всё знающего юбиляра. Зачем попёрся к нему на юбилей
с Лялей? Ну, работали вместе. Да и когда это было? 
Десять лет назад. Перезванивались раз в год по
праздникам. Особенных взаимных симпатий не
испытывали. И зачем  пригласил?  Видно всё– таки
что– то ему от меня надо. Даже не помню, как и когда
приехали после банкета домой.–
    С такими мыслями Петр Ильич Рыткин спустил ноги с
огромного дивана, широко зевнул и как был в длиной,
ночной рубашке, в которую его облачила  перед сном
жена вчера после банкета, пошел в ванную.
Жена, Ляля Рыткина, приучила его после пробуждения
первым делом чистить зубы. Когда он обычно утром,
после интересного или возбуждающего сна, прижимался
всем телом к Ляле, чаще всего он слышал:
"Ты бы зубы почистил, пахнет же ".
Он плёлся в ванную, чистил зубы и  становился под
 прохладный душ.Спустя три– пять минут  желание
близости у него пропадало. Гораздо реже он принимал
теплый или даже горячий душ и тогда он возвращался
на их импортный, широкий диван, ложился под теплый,
мягкий Лялин бок  и шептал:
–  Я уже здесь, ты же чувствуешь меня.
На что она, как правило, отвечала, потягиваясь на
 диване всем телом:
–  Сегодня я почти тебя не чувствую. Ты что горячую
воду с холодной перепутал?
Петр Ильич был на пятнадцать лет старше жены. Он её и
любил, и боготворил, и побаивался. Ляля была для него
всем: и семья, которой он обзавелся довольно поздно, и
детьми, которых, как выяснилось после свадьбы, она не
могла иметь. Для него Ляля олицетворяла уютную, тихую
бухту, где он всегда, после жизненных бурь и тревог,
мог укрыться. Иногда ему даже казалось, что он её
знает всю свою сознательную жизнь, хотя они
познакомились, когда Петру Ильичу было уже сорок.
Через полгода Ляля и Петр сыграли свадьбу. Ляля
переехала в его уютную, московскую, однокомнатную
квартиру, расположенную в двух минутах ходьбы от
станции метро "Юго – Запад".
 Решение соединиться с Петром далось Ляле  совсем не
просто. И смущала разница в годах, и ломалась карьера
в её родном городе, где она окончила университет и
работала в одном из лучших НИИ электронной
промышлености. Её лаборатория занималась вопросами
помехозащищенности радиоаппаратуры. Ещё в
университете она увлеклась радиофизикой, что и
повлияло на выбор научного направления  её работы.
И вот всё приходилось бросить и переехать в Москву.
Переезд Петра Ильича из Москвы в её родной город
Ростов на Дону между молодыми даже не обсуждался. И
не потому, что здесь были хуже квартирные условия,
нет, они были даже лучше.
Лялины родители  имели  небольшой, одноэтажный
особняк, в 10 минутах ходьбы от набережной Дона. Дом
приобрёл ещё  её дедушка по линии папы, когда будучи
полковником Советской армии, ушел в отставку. Дедушку
она не помнила, но папа часто вспоминал его и
рассказывал много  историй, в которые дедушка время
от времени "влипал" и во время войны, и после. Однако
ни дедушкин особняк, ни родители, ни интересная
работа не могли удержать Лялю в родном городе. Она
грезила Москвой. Ей казалось, что только там, в
Москве, можно достигнуть небывалых высот  во всём  –
науке, карьере, искусстве и даже в любви. Ляля не
только Петру, но и себе не могла объяснить, откуда у
ней была такая уверенность.
Конечно, по рассказам родителей и Петра, жизнь в
теперешней России резко отличалась от жизни в
прошлой, советской России. Хотя и тогда многие
молодые люди уезжали со своих родных мест учиться в
столицу с надеждой "зацепиться" в ней и, как тогда
говорили, "получить постоянную прописку в столице
нашей  родины". Самым простым способом   получить
постоянную прописку в Москве –  это заключить брак.
Петр вполне подходил для этого и сейчас, в теперешней
России брак был и остался самым действенным
инструментом для приобретения  гордого звания
"москвича" или "москвички".
  У  Петра было несколько неоспоримых преимуществ: у
него была своя, кооперативная квартира, построенная
им на деньги, заработанные в стройотрядах, в которых
он проводил свой ежегодный отпуск. Работал он в
институте Академии Наук, в отделе главного механика
и, наконец, он был круглый сирота, что очень высоко
ценила Ляля. Она, как и её мама, бессознательно
ненавидела всех будущих родственников мужа, особенно
женщин, которые хотя бы изредка  могли претендовать
на тёплые, добрые чувства, не говоря уже о любви,
полностью принадлежащего ей, Ляли, мужчины. Даже,
если эта женщина была его матерью. Её девиз был
прост: "Только я и никто другой не имеют на тебя
прав"    
В свои сорок лет Петр занимал должность старшего
инженера с вполне терпимой зарплатой. По его
разговорам Ляля сделала вывод, что "звёзд с неба Петр
не хватает", но стабильную, московскую жизнь он ей
может обеспечить. Она всё это объяснила своим
родителям, при этом добавив, что "в крайнем случае,
если я ошиблась в Петре, то всегда могу вернуться в
Ростов, домой, к вам и исправить свою ошибку".
Родители  выслушали её  и, недолго посовещавшись,
благословили её.
И вот сегодня исполняется двенадцать лет как Ляля,
вернее  Валентина Сергеевна состоит в браке с  Петром
Ильичом. За этот маленький срок их совместной жизни в
стране произошли крупные изменения: страна стала
забывать о "семибанкирщине" и  "лихих девяностых",
когда правил бал беспредел  и рэкет,  вся страна пыталась
продать всё, что можно было продать. Уже стали
вырисовываться контуры новой, постсоветской России, с
её суверенной демократией, вполне зримой вертикалью
власти и с непобеждённой коррупцией.
 В однокомнатной квартире Рыткиных, эти все
социальные проблемы трансформировались, как правило,
в один, но весьма существенный вопрос: "Будет ли
прибавка к зарплате, и на какую величину?" Чем
большую прибавку получал   Петр Ильич, тем
существенней считалась историческая веха, вызвавшая
ту или иную прибавку. Присоединение Крыма к России
прошло для Рыткиных незаметно, поскольку зарплата
Петра Ильича не изменилась.
С другой стороны   Валентина Сергеевна и Петр Ильич 
с огромным энтузиазмом  стали участниками движения
"Активный гражданин Столицы", так как  невообразимо
быстро стали расти цены на ЖКУ, которые "съедали" не
только прибавки, но и часть оклада Петра.
–  Не будем о грустном.–  подумал  Петр, выдавливая
пасту на зубную щетку вибрационного типа. "Всё–  таки
прошли двенадцать лет прекрасной семейной жизни с
Лялей, есть что вспомнить!".
 Почистив зубы, он стал под горячий душ, предвкушая
ту утреннюю  близость, которая последует через каких–
то пять, десять минут. После душа на цыпочках, чтобы
не разбудить Лялю, прошёл к их, как он называл
"лежбищу" и, приподняв одеяло, аккуратно скользнул
под него навстречу тёплому, мягкому, возбуждающего
его фантазию, телу. Ляля лежала, повернувшись к нему
спиной, слегка посапывая. Ночная рубашка задралась к
груди и было видно её маленькое родимое пятно на
левой ягодице. Он прижался к Ляле, она в ответ, не
открывая глаз, не просыпаясь, повернулась к нему.
Её рука легла ему на плечо. И вдруг, он услышал,
как она явственно сквозь сон,  произнесла: "Ларик,
поцелуй меня". Ларионом звали вчерашнего юбиляра.