Пуговки

Ната Ельцова

Я никогда не была на море. Так получилось. До сих пор не нашлось даже недели для этого. Согласна, времени ещё достаточно. Не случится только детских историй о том, как маленькая я гуляла по песку, строила замки, училась плавать, да так и не научилась… Мои двоюродные сестры на море были и рассказывали, как там здорово. Мы с Алёнкой слушали их воспоминания в просторной бабушкиной квартире и представляли себе яркое солнце и, конечно, само море. Как на картинке. Как в телевизоре.
Наше детство летом – это не море, это бабушка. Это пешком до огорода, поездки на троллейбусе и продырявленный билетик. Это разговоры о чем-то очень важном на местном холме, с которого видно речку. Это соседская ирга, маняще свисающая на бабушкин участок. Это новые маршруты, которые мы открывали, исследуя тот самый кусочек города, в котором живёт бабушка. Это самый вкусный пломбир, который покупал дедушка.
Бабушкина квартира была просто огромной. Две просторные комнаты и маленькая спальня. После нашей небольшой двушки, в которой умещались и родители, и трое детей, и кот, и собака, и попугаи, и рыбки, - бабушкина квартира казалась наполненной воздухом. Первые дни здесь мы проверяли, не появилось ли чего нового. В большой комнате обычно искать было нечего. Кроме, пожалуй, цветов на подоконнике. Но они не могли впечатлить маленьких девочек. А вот спальня... Здесь был бабушкин шкаф, а там – платья. И дело даже не в них. Дело в брошках. Всякий раз, когда мне вдруг приходило в голову взглянуть на бабушкины сокровища, я тихонько открывала шкаф и как огромные листы книги перелистывала платья. На каждом была брошь. Они были разные. И мне, конечно, казалось, что камни непременно должны быть очень дорогими. Из-за этого я боялась брать их в руки.
Третья комната называлась между нами прабабушкиной. Там когда-то она и жила. Здесь мы проводили значительную часть времени дома. В нём стояли большая двуспальная кровать, на которой как раз прекрасно умещались две внучки; шкаф и большой стол. В непогоду или вечерами мы рисовали, гадали на картах как умели или просто придумывали какие-то игры, чтобы занять время до сна. Но главное для нас здесь было другое – ножная швейная машинка. Это был стол, половина которого занята собственно машинкой, а вторая отдана на разные мелочи для шитья. Отдельное место на столе занимала довольно крупная овальная коробка с пуговицами. 
Мы с Алёнкой любили рассматривать эти пуговки, доставали их, крутили в руках, вглядывались в отражение глянцевых красавиц. Бабушка не очень одобряла наше увлечение, говорила, что пуговиц не достать и, если мы что-то потеряем, то будет плохо. Мы и сами это понимали, потому что пуговицы были нужны и нам. Для игры в пуговки. Правил в этой игре совсем не было. Главное – воображение. Мы с Алёнкой располагались на широченном подоконнике. Из окна были видны пешеходы, автомобили. Соседские мальчишки проходили рядом и смущали нас одним лишь только появлением. Но, заигравшись, мы не замечали никого.
Все пуговицы были высыпаны на подоконник. Из книг надо было сделать что-то вроде сцены. Пуговки попроще – большие и плоские – становились креслицами для главных – короля и королевы. Ими, безусловно, становились самые красивые. И это всегда были пуговицы с ножкой: лицевая сторона у них красивого ярко-синего цвета с глянцем, а окантовка манила своей золотинкой. Король и королева располагались на креслицах, и начинался бал. Чёрные пуговки строились рядами, во главе становился высокий дирижёр. Начинала звучать музыка. Вальс? Возможно. Днём по проводному радио звучали сказки или разговорные программы, но иногда можно было услышать и песни. Под них и танцевали наши герои. На праздник приходили другие пуговицы – широкие с красными платьями, высокие с зелёными, почти изумрудными юбками, скромницы в горчичных нарядах и юные леди в белом. Их приглашали на танцы кавалеры в синих и коричневых костюмах. Они кружили своих принцесс в танце, ловко перемещаясь по широкому подоконнику. Иногда после танцев влюбленные парочки уходили в сад – романтические вечера они проводили, прогуливаясь между кадок с белоснежной глоксинией и пахучей геранью. Кто-то возвращался обратно чуть раньше, а некоторые  смельчаки умудрялись доходить совсем далеко – между разноцветных фиалок к одиноко растущему алоэ. Бабушкин подоконник был настолько широк, что иногда на нём хватало места и для пары королевств, которые устраивали совместные балы. Но все они стремительно заканчивались с первым поворотом ключа. Как будто часы били полночь, и карета начинала превращаться в тыкву – с такой же скоростью мы собирали пуговки в овальную коробку. С этого момента начинались разговоры у телевизора, гадания за большим столом. Наше волшебство никуда не исчезало – мы знали, что завтра снова будет бал. Пуговки ждали.

Иллюстрация: https://www.babyblog.ru/community/post/igraem/3143057