Я иду домой Глава 10

Глава 10

Утром мы приехали к офису Альберта Владимировича, автобус уже ждал нас. В автобусе кроме водителя сидело еще три человека. Я помахала маме в окно, она некоторое время бежала за автобусом, мне даже показалось, что она хочет его остановить. Но потом она остановилась, закрыла лицо руками и её плечи затряслись. Надеюсь, что мне известно все, а то может, доктор не стал меня пугать и рассказал мне только часть правды. Сейчас я чувствую себя замечательно, никаких голосов, никаких галлюцинаций.
Я с любопытством посмотрела на своих спутников, нужно познакомиться с ними поближе, как-никак едем в один санаторий, может и комнаты будут рядом.
Попутчиков, как я уже сказала, было трое, молодая девушка - Катерина, женщина лет пятидесяти – Ирина Алексеевна и мужчина пенсионного возраста – Егор Лукич. Первой свою историю рассказала Катерина, ей было девятнадцать лет, она была студенткой одного из престижных вузов.
- Мои предки развелись, - рассказывала она, не прекращая жевать жвачку, - я решила остаться с отцом. С матерью жить вообще не реально, она постоянно читает мне нотации, не так сижу, не так говорю, друзья у меня плохие, видите ли – достала.  А вот отец у меня просто мировой, в мою жизнь не лезет, дает деньги на развлечения. Он главврачом в больнице работает, благодарные посетители тащат каждый день ему презенты, дома бар уже не закрывается. Особенно благодарные несут деньги в конвертах, так что отец мне недавно купил навороченную спортивную тачку. Он не ругает меня даже тогда, когда я привожу домой ребят, хотя он тоже не безгрешен. Недавно привел со мной знакомиться девку, так она всего на пять лет старше меня, вообще чума.
- Такая страшная? – интеллигентно перебила её женщина.
- Почему страшная? – девица недоуменно захлопала глазами. А, да нет, она клеевая, мы быстро подружились. Только моя мамаша все время названивает, хочет подать на отца в суд на раздел имущества, - хохотнула Катерина, - но она ничего не получит. Оказывается, отец все имущество записал на мою бабушку, свою мать, так что матери ничего не обломится.
- И что, вам её совсем не жалко? - удивилась я.
- Не-а,  - спокойно ответила девушка, - она уже всех достала, я её терпеть не могу. Отец хочет жениться на Василисе – так зовут его пассию, через пару месяцев свадьба, вот оттянемся, - мечтательно произнесла она.
- А в клинику вам зачем? - в разговор, наконец, включился мужчина.
- Да отдохнуть, - объяснила Катерина. - Отец сказал, что там классно: бассейн, сауна, массаж, дискотеки – оторвусь по полной программе.
- А я хочу подлечить нервы, - вздохнула Ирина Алексеевна. – У меня изначально не сложились отношения с невесткой, больно у неё скандальный характер. На кухне ничего не разрешает мне делать, говорит, что я все порчу.
- Ну и радовались бы, - влезла с замечанием Катерина, - я плиту вообще терпеть не могу.
- А я очень люблю готовить, это можно сказать единственная моя отдушина с тех пор как я вышла на пенсию. Но это я еще как-нибудь смогла бы вытерпеть, но невестка не пускает меня по вечерам в гостиную, а я люблю смотреть сериалы. Говорит, что я порчу ей настроение своим присутствием.
- Ну, блин, это уже слишком! – Катя даже на секунду перестала жевать. – Телик смотреть не дает, настучали бы ей разок по башке, сразу бы присмирела.
- А как к этому отнесся ваш сын? - Егор Лукич был искренне заинтересован.
- Слышали фразу про ночную кукушку, которая перекукует дневную? Так это как раз мой случай, - на глаза женщины выступили слезы. – Мой сын сильно изменился с тех пор, как в наш дом вошла эта женщина, первое время он был на моей стороне. А потом невестка после очередного скандала собрала вещи и ушла к своей матери, так он сразу помчался за ней, даже стоял на коленях, только бы она к нему вернулась. Вот она и вернулась, а вместе с ней вернулись и скандалы. Я перестала выходить из своей комнаты, кушала только тогда, когда они уходили на работу. Часто стало просиживать на лавочке у подъезда, совершенно не хотелось идти домой. Я надеялась, что хоть это успокоит мою невестку, но нет, я раздражала её только своим присутствием в квартире. Она стала поднимать на меня руку, кидать разные предметы. В последний раз кинула чугунной сковородой, - женщина закатала рукав и показала ужасный кровоподтек.
- Вы знаете, это её нужно было отправить в психиатрическую лечебницу, только настоящую, - возмутился Егор Лукич.
- Я с вами полностью согласна, - кивнула Ирина Алексеевна. – Поэтому мы, посоветовавшись с сыном, решили разменять нашу трехкомнатную квартиру на две однокомнатные. Я переписала свою долю на сына, он мне и предложил отдохнуть в санатории, подлечить нервы, пока они будут заниматься разменом.
- Я бы на вашем месте не стал так опрометчиво подписывать бумаги, - поджал губы Егор Лукич, - вдруг они вас выставят потом на улицу. Вот я поступил умнее, у меня, к сожалению, нет детей, моя покойная супруга так и не смогла родить мне наследника. Мне уже тяжело самому следить за хозяйством, и я пригласил к себе свою единственную племянницу. Моя младшая сестра живет в деревне и конечно мечтает, чтобы её дочь получила образование, она умная девочка и сразу поступила в институт. Я разрешил ей жить у меня с одним условием, чтобы она полностью взяла на себя все заботы о хозяйстве.
- А вы прописали её к себе? – спросила Ирина Алексеевна.
- Прописал, мы оформили все официально, она ухаживает за мной, а после смерти квартира со всем имуществом отойдет к ней.
- И вы мне говорите, что я поступаю опрометчиво, - вспыхнула Ирина Алексеевна. – А сами практически отдали свою жизнь в руки племянницы.
- Она у меня хорошая девочка, она полностью оплатила мне отдых в санатории, - пенсионер был явно возмущен предположением женщины.
Я выслушала всех, и у меня появилось нехорошее предчувствие, захотелось прямо на ходу выскочить из автобуса и бежать сломя голову.
- А вы, почему молчите? – я подняла голову и увидела, что взгляды моих попутчиков направлены на меня.
- Меня бросил муж, - я решила обойтись полуправдой, - он ушел к моей сестре. На фоне стресса у меня произошел выкидыш, и теперь я не могу иметь детей. После этого меня начала мучить бессонница, лекарства мне не помогают, я стала очень уставать на работе. Мои родные были взволнованы этим, и мы решили обратиться к специалисту, именно он, и посоветовал поехать в эту клинику, то есть санаторий, - исправилась я.
- Альберт Владимирович замечательный специалист, - удовлетворенно кивнула Ирина Алексеевна, - мы с ним замечательно поговорили, он умеет слушать.
- Да он классный мужик, - согласилась с ней Катерина, - хоть и старый. Я бы не отказалась с ним встретиться в другой обстановке, - подмигнула она мне, надеясь найти поддержку.
Но мне было не до этого, я усиленно обрабатывала полученную информацию. Получалось, что родственника этих людей был выгоден их отъезд. У Кати отец собрался жениться на молодой любовнице, Ирина Алексеевна не нашла общего языка с невесткой и подписала сыну дарственную на квартиру, а Егор Лукич прописал свою племянницу и после своей смерти пообещал ей свою квартиру. Остаюсь я, но кому может быть выгодно, отправить меня в клинику? Или я единственный человек, которому по-настоящему нужна врачебная помощь? Больше ведь никто не рассказал о расстройствах, связанных с помутнением сознания, галлюцинациях и т.д. Хотя я тоже умолчала о своих проблемах, может все остальные просто не хотят признаваться, что у них не все в порядке? Наверное, именно в этом все дело и как ни странно могло бы меня немного успокоить.
Мы поговорили о политике, о природе, о погоде, потом темы исчерпались и все замолчали. Мы свернули с трассы и повернули на грунтовую дорогу, начало смеркаться и лес, который показался впереди, выглядел довольно мрачно. Мы поехали медленней и почти все задремали, не спала только Катя, она слушала музыку.
Проснулась я от резкой остановки, оказалось, что мы уже приехали. Охранник открыл нам ворота, и машина въехала во двор. Мы вышли из машины и все как один стали недоуменно оглядываться по сторонам. Не было ничего похожего из того, что мы видели на фотографиях. Трехэтажное серое здание, вдали еще несколько более мелких построек. Вокруг клиники натянута колючая проволока, в вольерах сидят овчарки, это больше напоминало тюрьму, чем санаторий.
- Это что еще за фигня? – возмутилась Катя. – Нас что привезли на экскурсию в колонию строгого режима?
Охранникам, судя по всему, понравилась шутка девушки, потому что они громко загоготали.
- Ага, лапуля, ты почти угадала, - один из охранников подошел к девушке и сжал её  лицо пальцами. – А мы с тобой можем поладить, - он нагнулся и впился в неё губами.
- Да что вы себе позволяете! – девушка принялась от него отбиваться. – Да вы знаете, какие связи у моего отца, да он вас всех засадит в тюрьму.
- Хватит орать, - охранник навис над девушкой и занес над её головой руку, – вы все здесь по собственному желанию, - сказал он, повернувшись к нам. – Если не верите, можете посмотреть бумаги у нашего шефа, там стоят ваши подписи. А теперь быстро взяли свои вещи, и пошли за мной.
Мы все были просто парализованы от страха, все происходящее казалось нам плохой шуткой. В голове пронеслись образы улыбающихся врачей и довольных пациентов. Фотографии явно были сделаны не здесь, нужно постараться сообщить обо всем маме. Я нащупала в кармане телефон, надо спешить, вряд ли нам оставят телефоны. Охранник, словно прочитав мои мысли, резко остановился и приказал нам:
- Быстро достали свои телефоны и отдали их мне, лучше бы вам это сделать добровольно.
Ирина Алексеевна первая достала телефон из сумки и протянула его охраннику, у Егора Лукича телефона не оказалось. Катерина встрепенулась, выхватила телефон из кармана и побежала в сторону леса, это было глупо, так как колючая проволока была везде, и убежать ей бы все равно не удалось. С поводка спустили собаку, и она тут же догнала девушку и повалила её на землю. Запыхавшийся охранник подбежал к Кате и изо всех сил пнул её в бок ногой, девушка застонала и свернулась от боли в клубок. Охранник перевернул её, обшарил карманы и отнял телефон.
- Неплохой телефон, - радостно заявил он, я о таком уже давно мечтал.
Я была так напугана происходящим, что тут же достала из кармана телефон и протянула его охраннику.
- Умница, - оскалился он. – Будешь себя хорошо вести, может и выживешь.
«Мы никогда отсюда не выйдем» - пронеслось у меня в голове. – «Это самая настоящая тюрьма, и снисхождения здесь никому не будет». Нас повели в здание, темные узкие коридоры с множеством дверей и жуткий запах подействовали на нас угнетающе. Люди, которые попадались нам по пути, были истощены и одеты в лохмотья, взгляды, которые они нас бросали, были отчасти затравленные, отчасти сочувственные. Катя, шедшая позади, застонала, я обернулась и тихо спросила её:
- Кать, тебе плохо?
- Похоже, мне отбили почки, - простонала она, держась за спину.
- А ну быстро заткнулись, - прикрикнул на нас охранник и замахнулся дубинкой.
Мы тут же замолчали и отправились дальше, Ирину Алексеевну и Егора Лукича  впихнули в одну из комнат, а нас с Катей повели дальше. Мы поднялись на второй этаж и остановились у двери с номером тринадцать.
- Надеюсь, что вы не суеверные? – расхохотался охранник. – Заходите, люкс в вашем распоряжении.
Мы втащили свои вещи в комнату и огляделись по сторонам, в палате (а это была именно палата) было еще три женщины. Охранник вырвал из моих рук вещи и толкнул в сторону кровати.
- Вещи тебе здесь не пригодятся, - ухмыльнулся он и направился к Кате, чтобы проделать с ней тоже, что и со мной.
Девушка вцепилась в сумку и не захотела её отдавать.
- Вы не имеете права, - во весь голос кричала она, вырывая сумку из рук охранника, - вам эти вещи ни к чему, там самое необходимое.
Охранник изо всей силы двинул девушку в солнечное сплетение, она моментально замолчала и стала хватать воздух ртом. Не обращая на неё никакого внимания, он забрал вещи и вызвал по рации санитаров. Те примчались буквально через пару минут, они подхватили Катю, бросили её на кровать и крепко прикрутили ей руки и ноги. Девушка была буквально распята на этой кровати. Она дергалась и, не переставая, кричала, один из санитаров придавил ей шею рукой, и Катя захрипела. Мне очень хотелось ей помочь, но мне было страшно даже пошевелиться. Ей вкололи какое-то лекарство, от которого она сразу обмякла, её глаза закатились. После этого они повернулись в мою сторону, у меня от страха подкосились ноги и я села на пол. На этот раз мне повезло, и меня не тронули, я пришла в себя только после того, как за санитарами захлопнулась дверь. Я с трудом подняла голову и увидела, что ко мне со всех сторон двигаются люди, это было достаточно страшное зрелище.
- Ты не бойся нас, дочка, - сказала женщина неопределенного возраста, - это их нужно бояться, –  кивнула она в сторону двери, за которой скрылись санитары. Считай, что вам повезло. Давай лучше познакомимся, я – Светлана Васильевна.
- Повезло? – от возмущения я даже начала задыхаться.
- Да, - подтвердила  девушка с немного трясущейся головой, которая стояла немного в сторонке. – Это палата, в которой лежат только те пациенты, родственники которых не заинтересованы в их смерти. А номер палаты выбрал медперсонал, это они типа так подшутили, обрати внимание, здесь почти все палаты имеют этот номер.
- Но мои родственники не заинтересованы в том, чтобы я лежала в психбольнице, - возмутилась я, чувства постепенно возвращались ко мне и я начала понемногу приходить в себя.
- А ты покопайся в памяти, - подсказала мне эта же девушка и изобразила что-то типа улыбки. Зубы ее, несмотря на юный возраст, были черные и представляли собой сплошное крошево. Наверное, эмоции отразились у меня на лице, потому что девушка дернулась, словно от удара.
- Я вела себя так же как эта девушка, - она кивнула в сторону Кати, - хорошо вовремя одумалась и стала паинькой. Но даже за короткое время мне успели выбить зубы и вколоть «Ри…», от которого у меня стала трястись голова и ещё я стала плохо видеть. А знаешь, мои фото ведь когда-то печатали в журналах?
- Правда? -  если честно, я ей не особенно верила, да и как можно кому-то верить в сумасшедшем доме.
Неожиданно девушка открыла рот и пропела несколько куплетов достаточно популярной песни. В это время её лицо полностью преобразилась и я тут же узнала, несмотря на то, что она из-за отсутствия зубов немного шепелявила, популярную певицу, которая год назад неожиданно пропала со сцены. Помню, в газетах еще писали, что она подалась в какую-то секту, а потом и вовсе пропала. Её безутешным родственникам достался особняк, пару машин и кругленький счет в банке.
- Узнала? – усмехнулась она. – Я жива только благодаря директору этого заведения. Он как выяснилось мой большой поклонник, и у него не поднялась рука сразу меня прикончить.
- А это было твое настоящее имя или сценический псевдоним? – мне было трудно поверить в происходящее.
- Псевдоним, на самом деле я просто Лена, но сама понимаешь, с таким именем в шоу-бизнесе далеко не уйдешь.
- А здесь сразу никого не убивают, - это сказала третья девушка, ей по виду было лет тридцать. – Я Аня, - представилась она.
- И я Аня, - обрадовалась я, - мы с вами тезки.
- Да и, похоже, что и судьба у нас складывается одинаково, - горько сказала она.
- А как вы сюда попали?
- Мои родители погибли, у меня осталась только бабушка, она меня иногда навещала в детском доме, куда меня сразу же отправили. Я по ней так скучала, что однажды сбежала оттуда, села на автобус и поехала к бабушке. Меня вернули и в наказание отправили в психушку, продержали там целый месяц. Потом, когда наше государство, наконец-то вспомнило обо мне и дало мне квартиру, ушлые люди сразу вспомнили, что я некоторое время лежало в больнице, и состряпали фальшивое медицинское заключение. После этого они снова засунули меня в психушку, а квартиру продали. Бабушка моя, хоть и старенькая обратилась к юристам, вытащить они меня отсюда не смогли, так как мне поставили диагноз – шизофрения. Но благодаря ним меня побоялись убить, бабушка каждую неделю звонит сюда и просит, чтобы меня позвали к телефону. Она предупредила директора, что если вдруг я не отвечу, она сообщит о них в милицию. Директор, конечно, её не боится, но в живых меня все же оставил.
- А меня отправил сюда любимый муж, - Светлана Васильевна присела на краешек моей кровати. – Я возглавляла банк, крутилась как белка в колесе, деньги зарабатывала. А потом встретила его, на десять лет меня младше, красавец, обходительный, умный. Я влюбилась, как девчонка, совсем голову потеряла, покупала ему все, что он захочет. С работы мчалась домой, чтобы порадовать своего мальчика домашней кухней, а один раз слишком рано вернулась и застала его со своей соседкой, его ровесницей. Он валялся у меня в ногах, просил прощение, ну, я и простила. А затем спустя некоторое время меня стали мучить головные боли, в глазах двоилось, я могла неожиданно потерять сознание и упасть. Мой любимый муж так волновался о моем здоровье, что тут же начал поиски хорошего врача. Альберт Владимирович осмотрел меня и сказал, что у меня обычное переутомление и мне срочно нужно отдохнуть, он и посоветовал этот «санаторий». Кстати, именно он и возглавляет это заведение.
- Не может быть, - выдохнула я и со страхом посмотрела на своих соседок. – Вы говорите, что нам еще повезло, что же творится в других палатах?
- Сама увидишь, - Лена посмотрела в окно и сказала, - сейчас будет ужин, старайся ни с кем не разговаривать.
- А откуда ты знаешь, что именно сейчас будет ужин? – я завертела по сторонам головой.
- За отсутствием часов мы тут научились определять время по солнцу.
Наверное, она так пошутила, потому что солнце почти не появлялось в окнах комнаты, но тут открылась дверь и в палату заглянула медсестра, это была первая женщина, которую я тут видела.
- Быстро встали, жрать пора, - рявкнула она и со  злостью посмотрела на нас.
- А как же Катя? - шепотом спросила я у Светланы Васильевны.
- Пусть спит, - женщина нервно оглянулась на приоткрытую дверь, - её все равно сейчас невозможно разбудить.
Мы молча вышли из комнаты и присоединились к толпам больных, выходящих из своих комнат. Я со страхом вглядывалась в лица, проходящих мимо меня людей, ном большинство из них выглядели, как обычные люди. Палаты оставались открытыми, и я не смогла удержаться и заглянула в некоторые из них. Особенно ужаснула меня палата, в которой прямо на полу сидели обнаженные дети, замершие в неестественных позах. Их руки были связаны за спиной, а головы опущены между ног.
- Это детдомовские дети, - шепнула на ухо мне Лена. – Детдом отправляет их сюда за любую провинность, а директор получает в это время пособие, больница тоже не остается в накладе. Медперсонал издевается над ними как хочет, испытывают на них самые сильные препараты. Между собой они называют таких детей – «мыши».
- А туалет тут есть? – если честно я даже не надеялась на положительный ответ.
- Один унитаз на целый этаж, но каждая комната ходит туда по расписанию – три раза в день, так что тебе придется к этому привыкнуть.
- А если я захочу вне расписания или у меня проблемы с желудком?
- Просить пустить в туалет во внеурочное время – бесполезно, за это могут привязать к кровати или искупать.
- Искупать? – я произнесла это излишне громко, и санитар некоторое время шел рядом, исподлобья наблюдая за нами.
- Ты потише, - испуганно сказала Лена, а то посадят в изолятор. – Искупать, это значит, что тебя связанную по рукам опускают головой в ванну, наполненную водой, пока  ты не будешь захлебываться. Потом тебе дают отдышаться и снова окунают туда, отпускают, когда ты уже теряешь сознание. А еще особо ретивых могут окунуть в унитаз, а как ты помнишь унитаз у нас один, и его редко моют и притом сами пациенты, только моющих средств им никто не выдает.
- А чем тогда они его моют? – удивилась я.
- Скоблят лезвиями.
- Психически больным людям дают в руки лезвия?
- По-настоящему  больных тут единицы и с ума сошли они уже здесь. В эту клинику попадают только здоровые люди, у которых максимум можно было найти бессонницу.
Мы дошли до столовой, и Лена повела меня к своему столику, там уже стояли жестяные тарелки с супом, в котором плавали небольшие ломтики моркови. Кусочки хлеба, лежащие на тарелки были до того прозрачны, что через них можно было смотреть. В кружки была налита просто вода. Лена принялась с аппетитом поглощать суп, и я тоже взялась за ложку. Вообще я жутко брезгливый человек, а сейчас мне предстояло есть из тарелки, которую, похоже, перед этим даже не удосужились помыть. Но я была такой голодной, что не выдержала и отправила содержимое себе в рот. Это были настоящие помои, туда не положили даже соль, я отодвинула тарелку и взяла в руки хлеб.
- Ты не будешь? – Лена с жадностью посмотрела на отодвинутую тарелку. – Я доем, хорошо?
- Да, конечно, - растерялась я.
- Через некоторое время ты тоже будешь заглядывать в тарелку к соседу, в надежде, что там что-нибудь осталось, - пообещала она мне, придвигая к себе тарелку
От такой перспективы меня основательно передернуло. Раздался звонок, похожий был у нас в школе, и Лена потянула меня за рукав из-за стола.
- А что второго не будет? – растерялась я.
- Ты еще вспомнила бы про десерт, - фыркнула Лена, - второе будет только завтра на обед, нам повезет, если завтра будет Петровна.
- У нас двое поваров, - начала она объяснять мне, увидев мой недоуменный взгляд, - они работают посменно. Воруют, конечно, оба, но Петровна меньше, она даже бросает в кастрюлю с кашей маленький кусочек сливочного масла.
- Звучит обнадеживающе, - расстроено произнесла я, желудок требовал еды, а она, как выясняется, будет только завтра. – Лен, а ты давно здесь?
- Скоро будет год, - взгляд девушки сразу же стал тоскливым.
- А ты не пробовала отсюда бежать? – как можно тише прошептала я ей на ухо.
- Пробовала, но тебе не советую повторять мою глупость, - почти не разжимая рта, пробормотала Лена.
- Почему?
- А тебе нравится моя улыбка, - девушка резко затормозила и оскалила зубы. – Вижу - что нет, зубы мне выбили именно после побега. Раз в месяц нам позволяют помыться, вода еле теплая, но той мы рады, запускают по десять человек сразу, причем душ всего один. За струю воды приходится биться побеждает как всегда сильнейший. Вот пока они бились, я и открыла окно и выпрыгнула со второго этажа.
- Постой, но здесь на окнах решетки!
- В тот день решетку с этого окна сняли для того, чтобы заменить замок, я подслушала разговор медсестер и поэтому подготовилась заранее.
- Ты ничего себе не повредила? – взволнованно спросила я.
- Немного ушибла ногу, но могла идти дальше. Я успела дойти до проволоки и даже накинула на неё свой халат, чтобы не пораниться об острые края. Но тут ко мне бросились собаки, я про них совершенно забыла. Я впервые за все время, которое провела здесь, искренне обрадовалась охранникам, они отбили меня у собак, которые пытались добраться до моего горла. Хочешь, кое-что тебе покажу? – Лена подняла подол халата и подвернула рукава, под ними скрывались жуткие шрамы. – Кожа висела лохмотьями, одна из собак выдрала из моей ноги кусок мяса. Ну, а потом мне досталось от охранников и подоспевших санитаров, но их ударов после клыков собак я уже так не боялась. Неделю мне кололи эту гадость, из-за которой я плохо соображала и стала трясти головой, как древняя старуха. Зашивал меня медбрат обычной иглой, сама понимаешь, никакого наркоза не было. От изолятора меня спас Альберт Владимирович, теперь раз в месяц я пою лично для него в его кабинете.
В это время дошли до палаты, и Лена резко замолчала. Катя в это время уже начала отходить от лекарств и приоткрыла глаза.
- Девочки, развяжите меня, - она беспомощно подергала руками и ногами.
Я тут же бросилась к ней, но меня остановил резкий окрик Светланы Васильевны.
- Не трогай, - повторила она еще раз.
- Но почему, - не поняла я, - ей же плохо.
- Если развяжешь её, тебя саму прикрутят к кровати, - спокойно объяснила женщина.
Я отпрянула от Катиной кровати и застыла, кусая губы.
- Девочки, ну, пожалуйста, - слезы текли по её лицу, и сразу стало видно, что она совсем ещё ребенок.
- Я развяжу, - решилась я и стала разматывать кожаные ремешки.
- Ты сошла с ума, - воскликнула Аня.
- Справедливое замечание, - хмыкнула Лена, - особенно если вспомнить где мы находимся.
Катя села на кровать и стала разминать затекшие конечности.
- Я хочу пить, - сказала она и жалобно поглядела на меня.
Я только развела руками, воды у меня не было.
- Я хочу в туалет, покажите, где он находится, - капризно продолжила она и направилась к двери.
- В туалет сейчас нельзя, – торопливо сказала Аня, - мы ходим туда только в определенное время, потерпи сорок минут, тогда будет можно.
- Я не могу терпеть, - возмутилась Катя, - я хочу сейчас и притом немедленно, - она повернулась к нам и топнула ногой, теперь она напоминала разгневанного ребенка.
- Кать, потерпи, - попросила я девушку, но она не захотела меня слушать и вышла в коридор.
Прошло нескольку минут, и в палату влетел злой медбрат за руку он тащил упирающуюся Катю.
- Кто развязал её? - рявкнул он и посмотрел на нас глазами, налитыми кровью.
Мои соседки бросились к своим кроватям, сжались на них и закрыли головы руками, я решила не выделяться и сделала то же самое.
Санитар сжал горло девушки и стукнул её об стену.
- Я ещё раз спрашиваю, - он сжал горло Кати сильнее, и она забила ногами об стену.
Мне было жалко девушку, но я была так напугана, что не смогла признаться, что это сделал я.
Санитар отпустил девушку и сказал ей:
- Или ты говоришь, кто тебя отпустил, или я снова тебя привязываю, только на этот раз надолго, - с угрозой сказал он Кате.
Девушка дернулась и кивнула в мою сторону головой. Довольный санитар подошел ко мне, и через пять минут я была крепко примотана к кровати.
- А теперь укольчик, - оскалился в улыбке медбрат и достал шприц.
В глазах тут же потемнело, я почувствовала, что вся горю и почему-то начали болеть ноги.
Когда медбрат ушел, девушки сразу же бросились ко мне.
- Ань, что ты чувствуешь? – испуганно спросила меня Светлана Васильевна.
- Вот гад! – воскликнула Лена, когда услышала про боль в ногах. – Это он тебе серу вколол, теперь первое время тебе будет трудно ходить. – Ну, а ты зачем её сдала? - возмущенная Лена повернулась к Кате.
- Но меня бы тогда снова привязали, - Катя выглядела искренне удивленной.
- Молодец девочка, теперь ты свободна, а из-за тебя привязали человека, который тебе помог, - с сарказмом произнесла Светлана Васильевна.
- Могла бы и не отвязывать, - надулась Катерина, - я просто попросила.
Все это я слышала словно сквозь туман, боль в ногах была такой страшной, что мое тело само по себе выгибалось дугой. Потом сознание  покинула меня, и я провалилась в темноту. Когда я очнулась, увидела рядом с собой Лена, она положила свою руку мне на лоб. Я ощутила приятную прохладу и с благодарностью посмотрела на нее.
- Пришлось набрать воду в рот, - призналась девушка, - а в качестве компресса использовать кусок простыни, они такие рваные, что не заметно.
- Я принесла тебе кусочек хлеба, - с гордостью сказала она мне и показала на тумбочку.
Неожиданно Катя вскочила с кровати и бросилась к тумбочке, схватила кусок хлеба и быстро засунула его в рот.
- Нет! – Лена бросилась к девушке, но та уже успела проглотить его. – Зачем ты взяла мой хлеб? – с негодованием воскликнула она.
- Я голодная, - Катя кинула презрительный взгляд в нашу сторону и отвернулась.
- Не волнуйся, - успокоила я Лену, - я не хочу есть.
Я соврала, есть хотелось ужасно, от голода стал болеть желудок, наверное, напомнил о себе старый гастрит. Мне просто не хотелось расстраивать девушку, она пожертвовала своим куском хлеба, не смотря на то, что была, не менее голодна, чем я.
К моей кровати подошла Аня и положила мне в рот кусок сахара, я испытала ни с чем не сравнимое удовольствие.
- Откуда у тебя сахар? – удивилась Лена. – Нам последний раз давали его две недели назад.
- Я отложила его на всякий случай, - смущенно ответила Аня.
- Вот это у тебя сила воли, - восхищенно произнесла Лена, - а я съедаю все до крошки. Теперь мне смешно вспоминать, что в нормальной жизни я отказывала себе во всем, сладкое вообще было под запретом.
Кусок сахара растаял во рту, и захотелось плакать от своей беспомощности. Надеюсь, что мои близкие через две недели поинтересуются, как я себя чувствую, и потребуют выписки. Но как выдержать эти две недели? Перед сном пришел медбрат и освободил меня. Сразу встать с кровати я не смогла – свалилась на пол, ноги продолжали болеть.
На следующее утро в палате раздался жуткий крик, кричала Аня. Она перевернула на своей кровати простыни, потом скинула на пол матрас.
- Что это с ней? – недоуменно спросила Лена. – Ань, ты чего кричишь, сейчас ведь санитары примчатся.
Аня села на пол и подвывая, стала раскачиваться из стороны в сторону. Я доковыляла до девушки и потрясла её за плечо.
- Ань, что случилось.
- Я откладывала, терпела…мне столько усилий потребовалось, - бессвязно бормотала она.
- Ничего не понимаю, - к нам подошла Лена и присела рядом с Аней, - ты спокойно все расскажи.
Оказалось, что Аня в течение нескольких месяцев откладывала кусочки хлеба и сахара под матрас. Это был её стратегический запас на всякий случай, именно из него она мне и достала вчера кусок сахара. А сегодня утром она решила проверить свои запасы очередным кусочком хлеба и обнаружила, что её тайник пуст. Одна и та же мысль пришла и мне и Лене одновременно, мы развернулись в сторону Кати. Та делала вид, что спит и происходящее её совершенно не волнует. Светлану Васильевну тоже заинтересовало происходящее, и она присоединилась к нам. Вместе мы силой стащили с кровати Катю, она упиралась и громко визжала. Остатки Аниных запасов мы нашли в тумбочке.
- Что, ночью, небось, жрала сворованное? – брезгливо морщась, спросила Лена. – И как тебе поперек горло эти куски хлеба не встали?
- А зачем она их прятала? – злобно ощерилась Катя – Если не голодна, делилась бы тогда с остальными.
- Как у тебя только язык поворачивается говорить такое, - осуждающе покачала головой Светлана Васильевна. – Анечка почти прозрачная стала от голода.
В коридоре раздались шаги, и мы врассыпную бросились в разные стороны. Лена вернулась и помогла Ане собрать разбросанные вещи. Дверь открылась и в палату заглянула медсестра.
- Кто здесь визжал? – она оглядела палату.
Катя вскочила с кровати и кинулась к медсестре.
- Они все накинулись на меня и пытались избить, заставьте их немедленно угомониться, - потребовала она.
- Ага, значит, визжала ты, - сделала вывод медсестра и, выглянув в коридор, позвала санитара.
Катю опять прикрутили к кровати и вкололи её укол. Мне стало её немного жалко, но я вспомнила, как она со мной обошлась, и жалость тут же улетучилась. Нужно немедленно что-нибудь придумать, оставаться здесь просто опасно. Я не сдамся, буду бороться за свою жизнь и свое здоровье.