Они

Иван просыпается. Прозрачное одеяло мягко обволакивает его тело, повторяет контуры. Он смотрит на ноги, на горку живота и говорит:
- Доброе утро, красавчик.
- Доброе, Иван, - отзывается голос из стен.
Иван слабо улыбается: "Глупая программа, не знает, что можно и с самим собой разговаривать".
- Сколько времени?
- Десять часов, тридцать семь минут.
- Что по погоде? - спрашивает он, словно не замечая солнце, которое светит ему в лицо сквозь прозрачную стену.
- Солнечно, двадцать четыре градуса по Цельсию, влажность...
- Достаточно, какие новости?
- На территории Полиса чрезвычайных происшествий не обнаружено.
- В мире?
- Война А. с М. достигает критического значения, эпидемия в П. распространилась до границ С., за выходные погибли полтора миллиона...
- Как всегда.
Иван кряхтит. Ему все трудней подниматься с кровати по утрам.
- Процветания Полису, - говорит голос из стен.
- Процветания...
Иван делает зарядку. Машет руками, крутит головой, сгибается, держа руки на поясе. Он видит внизу, под прозрачным полом, кровати и соседей, медленно поднимающихся с них.
Его друг Петр, живущий тремя этажами ниже, глядит вверх. Иван не знает его настоящего имени, (они никогда не встречались и не разговаривали) но лучше случайное имя, чем просто "сосед". Их взгляды встречаются. Они кивают.
- Как зовут мужчину с двести восьмого?
- Мне не известно.
- Жалко.
- Зачем тебе эта информация?
- Мне кажется он мой друг
- Нет, единственный твой друг это Полис.
Иван продолжает наклоняться, а сам смотрит на Петра. Тот наверх больше не глядит, продолжает зарядку.
В глазах темнеет. Иван хватается за стену.
- Полис-то конечно друг, а что у меня, правда, нет еще друзей?
- Нет.
- Мне так не кажется.
- Это подлинная информация.
- Ладно, просто сделай на завтрак мое любимое.
- Все готово.
- Тогда я в душ.
- Я знаю.
Иван снимает прозрачные трусы и лезет в ванну. Вода включается сама. Холодная. Почти ледяная. Так всегда, после нежелательных разговоров.
- Достаточно.
Вода прекращается, и горячий поток воздуха его прижимает к стене. Через секунду он выбегает из душа с криком:
- Горячо!
Отдышавшись, он говорит:
- Душ неисправен, меня чуть заживо не зажарило, проверь, может что сломалось.
- Неисправностей не обнаружено.
- Проверь еще.
- Неисправностей не обнаружено.
- Как всегда.
- Хотите оставить отзыв о моей работе?
- Нет.
Иван одевается. Трусы, штаны и рубашка - все прозрачное, как и должно быть.
***
Его квартира уменьшенная копия домов из прошлого. Столы, стулья, печка и чайники, стеллажи с книгами. Все на своих местах, прозрачное и ненастоящее.
Если попытаешься взять, например сковородку, то убедишься что она со столом и кастрюлей, это один цельный предмет.
***
На столе ждет завтрак - тарелка субстрата и стакан с водой. Иван садится и зачерпывает полную ложку, но она останавливается у рта.
Что-то не так с Татьяной. Обычно она ест в то же время что и Иван, уткнувшись взглядом в тарелку. Положила руки под голову. Плечи трясутся. Рядом тарелка полная субстрата и стакан на боку. Татьяна. Так зовут ведущую. Но соседка красивее.
- Та девушка больна?
- Да.
- А что с ней?
- В моей базе нет списков болезней, этим занимаются Хранители.
- Тогда они должны поторопиться, вдруг она умрет...
- Это маловероятно, в Полисе нет смертельных болезней.
Иван еще немного смотрит на девушку и говорит:
- Приятного аппетита.
- Спасибо.
"Каша с вареньем" хрустит на зубах. Он не может протолкнуть внутрь пресный ком субстрата. Давится и уходит в гостиную.
- Включи зеркало, - неуверенно говорит Иван.
На экране отражается картинка с камеры. Обрюзгший мужчина с неровно стриженой бородой и прыщами на спине.
Он вертится перед экраном, втягивая живот и напрягая бицепсы.
- Как я выгляжу?
- Прелестно, как всегда.
Иван недоверчиво косится на динамик:
- Замени в словаре это слово на "отлично".
- Какое слово?
- Прелестно...
Он плюхается на диван.
- Включай.
Чуть темную прозрачность экрана разрезают яркие изображения. Катаклизмы, аварии и взрывы - все это где-то далеко, за границами Полиса. А в Полисе всегда спокойно.
***
Когда Иван отрывает глаза от экрана уже вечер. Он не помнит, что смотрел. После восьми часов остался только мерзкий осадок и песок в глазах. И так каждый раз.
Он оборачивается и видит Татьяну. Она стоит перед дверью, держится за ручку. Иван подходит к стене, чтобы лучше ее разглядеть, что с ней творится.
Она это замечает его. У нее голубые глаза, красивые, но грустные.
- Не вступай в контакт с больной, - говорит голос из стен.
Иван его не слышит. Татьяна открывает дверь.
***
Она стоит по ту сторону.
- Ты не должен открывать дверь, это может быть опасно.
Она падает на пороге.
***
"Какая она красивая".
Он склоняется над ней не в силах отвести взгляд.
 - Иван, вынеси ее за дверь, твое психическое состояние может пострадать...
- Но она не умирает!
- Она скоро умрет. Хранители уже осведомлены...
- И?.. Что они с ней сделают?
- Она подлежит утилизации.
- Что?
- Такие правила.
- Значит, эти правила не верны.
- Исключено.
Иван смотрит на девушку и на свои руки, а потом спрашивает:
- За дверью, внизу... там, где заканчивается Полис... Что там?
Ответа нет.
- Что... там?
- Бесконечная непрозрачность и неподатливость.
- Я тебе не верю.
- Почему ты меня спрашиваешь об этом?
- Хочу знать... Просто...
- Твое психическое здоровье не пострадало в результате инцидента?
- Нет, я в полном порядке.
- Ты уверен?
- Уверен, на все сто.
***
- Привет, - говорит кто-то.
Она так близко, что ему становится не по себе.
- Не говори с ней, это может быть опасно.
- Привет.
- Она нестабильная.
Иван чувствует, как его лицо тяжелеет.
- Я не нестабильная.
- Она больна...
- Верю.
***
Он оказался в этом доме, когда ему было семь. Где и с кем он был до этого, не помнит.
Сначала он выходил за дверь. Бродил по бесконечным, прозрачным как трубки на теле умирающего, коридорам. Бегал по лестницам и любил дергать за двери, а потом смеяться, глядя на испуганное лицо какого-нибудь старика.
Голос из стен был всегда  молчаливым после прогулок, а когда говорил, то скрипел и пощелкивал, будто сломался. Постепенно Ивану наскучило, и он перестал выходить.
***
- Ты считаешь себя свободным?
- Да.
- Но это же всего лишь видимость свободы! Все - прозрачное, и кажется что можно пойти куда хочешь и заговорить с кем захочешь. Да, и стен нет и все двери открыты. Свобода. Но двери у нас в головах, понимаешь? Мы все боимся.
- Я свободен.
- Тогда почему ты никогда не выходишь?
- Наверно... просто не хочу...
- Нет, просто ты тоже боишься. И я боюсь, и все вокруг боятся, посмотри на всех этих людей. Они сидят каждый у себя дома, кивают и махают соседям, считают себя свободным, а некоторые даже счастливыми. У них нет клеток, но клетки в их головах.
- Они свободны.
- Нет, не свободны! Я тебе это докажу.
***
Любовь нежелательна в Полисе, поэтому никто не знает этого слова.
***
- Приготовь нам обед.
Голос из стен не ответил.
- Ты слышишь?.. Эй!
- Он больше не будет ничего говорить. С моим тоже самое. Замолчал две недели назад, в тот день я первый раз вышла. Я заблудилась, меня нашел один Хранитель и знаешь что, я сказала ему, что у меня заболел живот. Он поверил, вывел до дома и дал полную ладонь таблеток, проследил, чтобы я все выпила и ушел. Но только он вышел, я засунула пальцы в рот вот так и все-все выблевала.
- Ты что наделала! Ты его сломала? Черт!
- Нам он больше не нужен.
Она положила ему голову на плечо.
***
Они спустились на три этажа.
Подходят к двери.
- Здесь. Да, это он... Я зову его Петр.
- Как того ведущего?
- Да...
Иван стучит. Петр не шевелится. Он сидит спиной к двери, лицом к экрану.
- Как это глупо, - говорит Татьяна.
- Смотреть на экран?
- Каждый день забываться в дрянных картинках.
Иван стучит со всей силы.
Дверь дрогнула и треснула у ручки. Наконец Петр услышал. Непонимающе посмотрел на Ивана, кивнул как обычно, и отвернулся. Вздрогнул и посмотрел еще раз. Глаза его округлились. Он выключил экран и подошел.
- Вы кто... Что вы здесь делаете? - донесся его приглушенный голос.
- Мое имя Иван, а это...
Иван так и не спросил, как ее на самом деле зовут. Забыл.
- Я - Алиса.
"Красивое".
- Мы хотим поговорить, но через дверь это не так легко, - продолжает Алиса.
- Не открывай дверь, прогони их, - скрежещет голос из стен.
- Ладно, - шепчет Петр, а потом кричит:
- Уходите! Вы опасны!
- Правильно, - голос становится мягче.
- Мы не враги тебе.
- Мы просто хотели спросить...
- Не обращай на них внимания, и они уйдут.
Включается экран. Петр опасливо посматривает на трещину и возвращается на диван.
- Вот видишь, - говорит Татьяна. - Разве он тебе друг?
- Наверно нет.
***
Они сидят в коридоре.
- Я хочу бежать.
- Куда?
- Вниз или вверх без разницы, я хочу выйти отсюда.
- Я не знаю, что там внизу и есть ли там вообще хоть что-то.
- Значит, ты хочешь все оставить, как есть?
- Не знаю...
- Тогда я пойду одна.
- Я чувствую неправильность такой жизни, вот тут, - он тычет в грудь, - это разъедает меня.
- И меня, идем вместе, пожалуйста.
- Я так боюсь.
***
За ними бегут хранители, кричат что-то про Полис и запинаются о собственные ноги, катятся кубарем и снова бегут.
Алиса смеется впереди. Иван тяжело дышит. В глазах темно, видит только ее волосы посреди тоннеля.
Он кричит:
- Постой... Дай... отдышусь...
На него наваливается что-то тяжелое, потом еще, и еще одно. Он катится по ступенькам как в водовороте.
***
Кто-то кряхтит в ухо. Иван вытаскивает голову из душной тяжести тел. На ступенях развалились, как раздутые мешки, хранители. Они слишком толстые чтобы бегать. Прозрачная одежда, как ни старалась, не могла утянуть их животы. Ноги как торпеды, руки - торпеды поменьше. На лицах не разобрать ни глаз, ни рта, только круглые вздернутые носы торчат на жировых шарах-лицах.
Нигде не видно Алисы.
Иван смотрит на пол и охает. Под ним только белый пол.
Он внизу!
***
Он поднимает голову и с отвращением смотрит на бесконечно-блестящую глыбу. Дверь закрывается. С этой стороны нет ни ручки, ни щели, ни даже небольшого зазора.
Иван отворачивается и смотрит вдаль.
Слезы блестят на солнце.