Театр для двоих

   Как-то всё в моей жизни складывалось неправильно. Вернее, ничего в ней не складывалось по моей инициативе. Я ничего от неё не ждал. Что-то отодвигал, поясняя себе: ещё не время. Что-то, по моему мнению, должно было вершиться само собой.  Что-то не заслуживало моего внимания. И вот она, моя жизнь, устав противостоять, преподнесла мне, то ли сюрприз, то ли урок.
   Я был этаким экземпляром, готовым к употреблению в рекламном бизнесе. Ну, то есть всё в моём облике годилось для этой стези. Можно было даже в зеркало не смотреть, настолько хорошо всё ощущалось изнутри.
    … Девчонка. Вернее, лицо. Точнее – взгляд. В нём сожаление о том, насколько беспомощна она перед моей фактурой.
   В моём случае – какая-то невозможность отвести взгляд от её лица. А мозг опять за своё: ну, не время.
   Ещё каке-то количество раз я фиксировал её присутствие в моём жизненном пространстве. То дорогу перебежала с атласной ленточкой в косе и нотной синей папкой на шёлковых шнурах-ручках. То из открытого окна музыкального училища "Соловей" Алябьева пролился мощными голосовыми модуляциями. И мозг отметил почему-то: "Это она".
   Я принимал это, как закономерное и должное. А, когда исчезла, смирился: ну, уж, чему быть, а чему и не быть. И в какой-то момент выдвинулось на первое место под вердиктом «быть» - женитьба.
   Претенденток хватало. Примерно представлялось, чего мы друг от друга могли требовать или хотеть. Не хотелось семейного болота,обыденности, клетки, оков. И, в целом, всё сложилось, как того желалось. И я, и супруга, хотели относительной свободы для каждого в отдельности и некоторых обязательств по отношению друг к другу. Чувство меры нам обоим позволяло правильно дозировать эти наши потребности.
   А ещё в нашей супружеской жизни присутствовал театр. Двух актёров. Мы брали на себя большие и маленькие роли, охотно подыгрывали друг другу. С течением времени наши семкйные подмостки жизни перестали быть свободными от спектаклей.
   Когда роль удавалась ей, я подносил к губам в знак признательности её восхитительную ручку. Когда меня возносило к вершинам актёрского мастерства, она своими ручками от не менее, восхитительных губ, отправляла два воздушных поцелуя и сопровождала уместным: «браво!». 
   Но никогда мы не бисировали друг другу. За зрелищем более масштабным частили по театрам.
   Однажды супруга спросила, приходилось ли мне когда либо вживую слушать колоратурное сопрано. - Мой мозг сразу воспроизвёл "Соловья".
   Попутно супруга сообщила, что в нашу труппу на главную роль в премьере  приглашена столичная примадонна с таким голосом. И это надо обязательно послушать. Хотя, от заезжих звёзд дежурно разило снобизмом взамен чего-то более востребованного.
   Мы сидели в ложе завороженные. Не было ни тени сомнения в том, что "Соловей" в недалёком прошлом звучал именно в исполнении будущей примадонны.
 - Ты должен преподнести ей цветы.
 - Ты права – она этого заслуживает.
  Когда актёры вышли на поклон, а зрители выстроились с букетами на ступенях сцены, наши взгляды пересеклись. Как тогда. С той лишь разницей, что в них присутствовала мысль: «вот и настало время». Я шепнул ей, когда она наклонилась, принимая цветы, что у главного входа её будет ждать чёрная «KIA» без гребешка такси.
   А та, что была с гребешком, повезла мою супругу домой.
На прощание она мне сказала:
 - Вот и закончился наш домашний спектакль.
   Больше мы с ней не виделись.
   А, когда утихла взаимная страсть скоротечного театрального романа, из моей жизни ушла и примадонна. – Всему своё время.