272. Хуторская чертовщина. Лучше не думать

            Компания назначенных строителей будущей конторы внимательно слушали Петюню, местами усмехались, иногда сочувственно качали головами, но большей частью слушали в молчаливом раздумывании, но при этом не забывали поглядывать на дорогу, по которой спешным шагом продвигался Викентий.

               Петюня старался уже не распотякивать, растягивая свой, тут же состряпанный с отдельными вставками вымысла, рассказ.

                Кто его знает этого кучера, куда он навострил свои стопы ног, глядишь и заглянет к ним, узнать – разузнать, что к чему.

               Бывает же такое, когда человека только увидел, ещё там вдалике, а он тебе уже не приятен, не приятен и всё, объяснить такое совершенно не возможно, потому что не понять, от чего такое происходит на психологическом уровне.

            Вот и Петру Капустину, появление Викентия не особо понравилось, недолюбливал он этого человека из личной неприязни.

                И за что его прикажете любить, когда такой же хуторянин, а посматривает на всех свысока, ну как свысока, на пол головы выше, иногда и по выше, чтоб показать свою значимость.

         А какая у него значимость, так личный кучер с обязанностью старшего по усадьбе.
                Заносчивая личность, с гонором, так и старается показать себя, перед кем – то показывать, Петька Капустин знает свою работу и нечего ему указывать, что и как делать.

               Пройдись по хутору да поищи  мастера, такого как он, а нет такого, ну есть небольшой у него недостаток, любит пропустить стакашек, другой, на то он и мастер, может себе позволить, тем более люди сами ему за хорошую работу подносят.

                Викентий Охрименко вышагивал по дороге, сокращая   с каждым шагом расстояние до будущей конторы.
               
                А Петюня в это время продолжал складно складывать слова своего увлекательного рассказа.
                - Сколько не стой и не размышляй над покойником, время ждать не будет.
                -Если рассуждать здраво, минутное дело, взяли – подняли – положили, всё.
                -Чем больше будешь думать, как лучше сделать, выйдет как раз наоборот, по себе знаю.
                - Тут думать особо не надо, иначе эти мысли в каждой голове, так или эдак, к хорошему не приведут.
                - Да и у свояка времени обрез, помог перевезти и до свидания, своих дел полно.

                «Давай Сашка без всяких там твоих выпендронов, взяли и погрузили».
                Свояк обратился к Сашке.

              «А я чё?
                Я разве против.
                Мне без разницы чего грузить».
                Держась за борт телеги правой рукой, ответил Сашка.

               Свояк с неохотой снял покрывало и один конец перебросил через борт:
                «Ну что, взялись»?

                «Взялись, ты только поддерживай, а я его поверну».
                - Сашка уцепил своей лапищей покойника за руку, потянул на себя, если бы свояк не придерживал его, то тот бы провернулся ногами под телегу:
                «Ты смотри, упирается.
                Вовка, чего ерепенишься?
                Ни куда ни будь везём, а до дому.
                Вот мужик, одичал совершенно.
                Ему делаешь как лучше, а он кочевряжится.
                Но ничего, сейчас мы это дело поправим. 
                Своячок готов?
                Давай на раз».

         - Что я вам скажу мужики, покойника поднять они - то подняли, но вот захват руками сделали не правильный, если свояку ещё так сяк, перехватится была возможность, то у Сашки безвыходная ситуация, мало того, что мешала голова покойника с выпученными глазами, так выше груди  его не поднять.

                - Вся загвоздка вышла из – за согнутого тела покойного, нижняя часть которого мешала положить его в телегу.
                - Ничего не оставалось, как того перевалить через борт.
                - Сказать просто, но попробуй это сделать, когда силы на исходе, а зад мертвеца упёрся в борт.
                - Требовалось дополнительное вмешательство со стороны.
         - Сашка от натуги раскраснелся как рак,  считай он, держал всю тяжесть тела на себе, тут уж не до сентиментальностей, нервишки пошаливают, сколько ж можно возиться с покойником, понимать надо:
                «Баб Сань!
                Чего стоишь?
                Подсобляй!
                Подсобляй снизу!
                Помоги перевалить через борт!
                Отяжелел чертяка, руки отваливаются».

                - Бабка Санька, глядя со стороны на суету мужиков, уже было собралась проявить инициативу и помочь, но видно её старушечьи мозги соображали медленно.
                - Поэтому Сашке могло показаться, что она его просьбу исполнила в момент  по его  просьбе.
            
           Александра Петровна, отчество которой давно подзабыли хуторяне, уже многие годы жившая в полном одиночестве, все работы по хозяйству производила сама.
               Ей не надо было подсказывать, как и что сделать, по своему большому опыту знала, как взять, поднять, перевернуть.

            - Бабулька шустро подошла, нагнулась, ухватила покойника снизу и резким, сильным движением докончила было застрявшее дело мужиков.
                - Тело покойного с переворотом завалили в телегу, которое бухнулось на солому лицом вниз, высоко задрав свой зад.
                - Сашка поставив ногу на ступицу заднего колеса и уперев локоть руки на колено, тяжело дышал.
                -  Было отчего ему устать:
                «Фу –у. Ну, слава богу справились.
                Ты посмотри, Вовка худой, худой да гавнистый. 
                Едва справились.
                Да баб Сань, не знаю, как бы получилось без твоей помощи».

            «А ты чё думал, бабка Санька халям - балям тебе.
                Она если надо и не такое может.
                Я не хуже мужиков мешки ворочаю.
                А тут только подсобить оставалось.
                Плёвое дело для меня».

            - Что уж там происходило во внутренностях покойного, но неожиданно для всех у него заурчало, загудело внутри, похоже, там переливалась жидкость, ну на подобие, как прихватит живот, только намного громче.
                - Потом покойный икнул, слегка дёрнулся и из его рта начала вытекать жидкость, с неприятным запахом кислятины.
                -Ничего не оставалось, как отойти в сторонку.
           -Свояк, глядя на торчащий зад над бортом телеги, стоял в раздумье, ну не повезёшь вот так покойника, надо что - то предпринять.
               -А чего тут предпринимать, уложить на бок и готово, а для этого всего - то нужно было толкнуть сбоку в зад.

              -Свояк обращается к Сашке:
                «Сашок, давай – ка покойного уложим на бок, а – то как – то не по человечески получается.
                Везти задом к верху, сам понимаешь, неприглядно».

          - Сашка  особо брезгливым не был, но вот дурного   запаха не выносил, мутило самого:
                «Да зачем его заваливать, проедешь немного, так его от тряски само и уложит.
                Чего себя зря мучить».

             «Эх Сашка, Сашка.
                Худой ты человек.
                Ни какого уважения к мертвецу.
                Тебе что жаль сил потратить?
                Дело до конца довести?».

               «Мне? Мне ничего не жаль.
                А вот тебе будет жаль?
                Нам со свояком, на дорожку бражки выдать?».

            «А чего и налью.
                Но только потом, когда со свояком ворота поправите».

               «О – о, плакала покойница до смерти.
                Нам бы сейчас глотку промочить.
                Пересохло всё во рту».

«Знаю я вашу породу.
                Ухватите своё, потом не дождёшься.
                Укладывайте покойника и шуруйте из моего двора».



19 июнь 2017.