Падали, но поднимались

1
Д. И. ДОЛГОВ
ПАДАЛИ, НО ПОДНИМАЛИСЬ
2
УДК 821(082)
ББК 84
Д 64
Д 64
Долгов Д. И.
Падали, но поднимались / Д. И. Долгов. – Саранск : Редакционно-издательский центр МГПИ им. М. Е. Евсевьева, 2015. – 86 с.
Во втором сборнике рассказов и стихов автор отражает различные стороны нашей жизни. Сквозная тема творчества – победа добра над злом.
Для широкого круга читателей.
УДК 821(082)
ББК 84 Литературно-художественное издание ДОЛГОВ Дмитрий Иванович ПАДАЛИ, НО ПОДНИМАЛИСЬ Редактор Н. Ф. Голованова Дизайн обложки Е. В. Щербинкиной Подписано в печать 24.08.2015 г. Формат 60 х 84 1/16. Печать лазерная. Гарнитура Times New Roman. Усл. печ. л. 8,7. Тираж экз. Заказ № ФГБОУ ВПО «Мордовский государственный педагогический институт
имени М. Е. Евсевьева»
Редакционно-издательский центр
430007, г. Саранск, ул. Студенческая, 11а
3
Содержание
Стихотворения
На обрыве горы……………………………………………………….
4
Победи себя, смоги……………………………………………………
4
Казалось………………………………………………………………..
4
Выбор…………………………………………………………………..
5
Рассказы
Жизненный подвиг……………………………………………………
5
Без остановки, как положено…………………………………………
27
Ресторан………………………………………………………………..
35
Чтоб люди не забыли, при жизни был какой………………………..
38
Выбирай………………………………………………………………..
39
Не победить (к 70-летию Победы)…………………………………...
39
Грошь…………………………………………………………………..
40
Бывает………………………………………………………………….
41
О понятном и непонятном……………………………………………
44
Мнимая власть………………………………………………………...
66
Серость…………………………………………………………………
68
Сможешь?……………………………………………………………...
69
Всходы…………………………………………………………………
70
Вперед………………………………………………………………….
71
Ощущения……………………………………………………………..
72
Счастье…………………………………………………………………
74
Зарево Востока………………………………………………………...
74
Я хочу быть как все…………………………………………………...
75
История ПОЧТИ вымышленной любви……………………………..
77
Для чего мы нужны?…………………………………………………..
81
Помогите несчастной на закате лет………………………………….
82
Спиленные деревья……………………………………………………
82
Всмотрись и увидишь…………………………………………………
83
Опасайся таких (выпускнику, да и всем к размышлению)………...
84
Ты проиграл, князь тьмы……………………………………………..
85
Испугался и убежал…………………………………………………...
86
4
Стихотворения
На обрыве горы
Ты стоял на обрыве горы,
Думал, что все, это край.
Нет, не прав ты, не прав,
Что же сделал, все сдав,
Оглядевшись вокруг.
Вспомни, что было там, друг.
Было все по-другому тогда,
Когда жизнь пылала, как звезда.
Будет все по-другому, поверь,
Если нужную открыть дверь.
Победи себя, смоги
Победи себя, смоги,
Ни на кого ты не смотри.
Тогда тебя поймут
И сразу куда надо возьмут.
Победи себя, смоги.
Казалось
Увлекся, поднялся,
Вздохнул и размялся.
Казалось – помчался,
Да нет – не казалось.
Казалось, помчался,
А вышло – расстался,
Увлекся, поднялся,
Казалось – остался,
Нет, не остался,
Еще не нашелся,
Не по душе им пришелся,
Казалось нашелся,
Еще не нашелся.
5
Выбор
Ночь, тишина, в целом мире одна
Только светит луна всем прохожим.
Как прекрасен тот свет,
Помните, люди, что каждый рассвет
Всем приносит надежду.
Примерив каждый одежду,
На своем месте надо быть.
Там, где нужно служить,
А не жить, отражаясь в дали,
Думая, что все твои корабли.
Тебе-то, дано что положено.
И не надо брать больше того,
Что провидением отложено.
Рассказы
Жизненный подвиг
– А чего не может быть?
– Зла и жестокости. Их может и не быть вовсе.
Из мультфильма про Лисенка «Мотылек»
Часть 1. Церковный удел
Ночной гость
Было очень тихо. Смотреть в ночь просто бесполезно, все равно ничего не было видно. Лето вошло в зенит, середина июля. Жара не спадала даже ночью. Было очень темно, только шорох травы слышался под ногами. Трава была очень высокой, как тростник. Все очень впечатляло.
Вот по этой траве в глухую летнюю ночь пробирался человек весьма помятого вида с небольшой котомкой. Он был уже не молод, но еще и не стар, среднего роста, с бородой, хотя не было намека на морщины, но старость уже подходила.
Человек уже четыре дня пробирался сквозь густые заросли травы. Его звали Славой. Одет он был в арестантскую робу, бежал с этапа, прятался от людей, пробирался сквозь дороги. Куда? На этот вопрос он и сам не мог дать ответа. Это был вор.
6
На третий день у него закончилась еда, он уже не знал, что делать, и забрел на кладбище.
– Наверное, все. Здесь и будет мой конец. Конец моей никчемной жизни, – подумал он.
Пробираясь между могил, он вдруг набрел на один неприметный крест, который почему-то потянул его к себе. Слава подошел и вгляделся в надпись: «МУРУГОВ ВЯЧЕСЛАВ ПЕТРОВИЧ. 12.08.1836 – 13.05.1889».
– Он был еще не старый, – подумал Слава, – и звали его как и меня.
Его притягивало это надгробье. Уходить не хотелось. Он не знал этого человека, но ему показалось знаковым совпадение имен покойника и его.
«ПОМНИМ, СКОРБИМ, ЛЮБИМ», прочитал он внизу, – а кто меня вспомнит? – подумал вдруг Слава.
Вдруг перед глазами пронеслась вся его жизнь. Взлеты, падения, грабежи, разбои, тюрьма. Все это пронеслось в каком-то чудном вихре, из которого он не смог ничего вспомнить хорошее. От таких мыслей ему казалось, что и жить незачем.
«Если есть еще фарт, то и жизнь мила». Вспомнил он слова одного старого вора, которые тот ему сказал во время последней отсидки. Вдруг эти слова вспомнились. «Может быть и прав был старый волчара», – подумал Слава, – ладно, побредем дальше.
Так прошло еще четыре дня. Вся еда закончилась, вода была тоже на исходе. У Славы начинала кружиться голова. Теряя сознание, он кое-как ближе к ночи оказался возле каких-то ворот, вроде дубовых, но Слава уже ничего не соображал. Словно в забытье он почувствовал, что какие-то люди в серых одеждах его затаскивают в открытые двери, кладут на кровать.
Слава был до такой степени измученный, что ему было все равно, умрет он или нет.
Вдруг он почувствовал, что ни рая, ни ада пока не будет. Слава понял, что он засыпает, ему было все равно, куда он попал, и почему это именно с ним. Он просто устал. Раскаяния за всю свою жизнь, прожитую так, не было вообще. Он просто устал за последние дни. Засыпая, Слава понял, что его жизнь теперь точно пойдет по иному. Как, неизвестно, но точно по-другому. Он это вполне понял.
Ему сразу же приснилось кладбище, надгробье с могилой этого человека – МУРУГОВА ВЯЧЕСЛАВА ПЕТРОВИЧА. Ему было там хорошо, рядом с этим крестом.
7
Во сне Слава подумал: «Может быть, это был хороший человек в жизни, раз мне на душе так хорошо даже возле его могилы». Вдруг как будто кто-то пробрался в его голову со словами:
– Слава, я был священник, и не хочу ничьей смерти, даже твоей.
– Кто ты?
– Ты стоишь рядом с моей могилой.
– Но как это возможно, ты же умер?
– Умер, но праведникам позволено иногда говорить с живыми. Вот я и говорю.
– Зачем?
– Я хочу тебя вытащить из болота.
Тут Слава почувствовал, что чья-то рука тормошит его плечо и открывает глаза. Перед собой он увидел небольшого, чуть полноватого человека в монашеской рясе.
– Жив милостью Божьей, – сказал человек. – Жив.
– Где я?
– Мы нашли тебя у наших ворот вчера вечером, – сказал монах. – А это монастырь святого Серафима.
– Я что у монахов?
– Да. А чему ты удивляешься? Заблудшие души всегда приходят к нам, если это Богу угодно.
– Но, я…
– Ты – бежавший с тюрьмы преступник. Мы поняли.
– Но как?
– Очень просто. С первого взгляда мы все понятно. Я – настоятель этого монастыря – отец Александр. Хочешь – оставайся. Идти-то все равно некуда, – сказал монах, обращаясь к поднимающемуся с кровати Славе.
– Некуда. Вы правы. Наверное, останусь.
Слава встал и посмотрел в узенькое окошко. Перед его глазами предстал широкий двор, где были различные монастырские постройки. Он увидел монахов, каждый был занят своим делом.
Монастырская жизнь – одно сплошное послушание. Молитва, работа, молитва. Только истинная вера в Господа помогает все это переносить всем братьям, включая настоятеля.
Слава вышел на крыльцо и долго смотрел на народ, который суетился вокруг своих привычных дел. На него практически никто не обратил внимания. Он просто стоял и смотрел.
– Пожалуй, останусь, – подумал он, – все равно идти некуда.
Утвердившись в этом решении, он остался. Дело шло к вечеру.
8
– Как там наш ночной гость, батюшка? – спросил настоятеля один из монахов.
– Оклемался, кажется.
– Не боитесь его здесь оставлять? Вдруг что?
– На все воля Господа. Пусть пока живет, а там как будет.
На том и решили. Дадут приют вору, сбежавшему с этапа. Наступал вечер, стало совсем темно.
Слава действительно был ночным гостем. Он появился под вечер и очнулся тоже. День монастырской жизни он еще не видел, но все было впереди, все еще только начиналось.
Та же неделя век назад, другая точка зрения
Настало утро, на кухне гремели посудой, начинался обычный трудовой день на кухне барского имения. Повара суетились, разделывая красную рыбу, приготавливая ингредиенты для главного блюда – рыбы, запеч;нной в кляре. Все были в особом оживлении. К полудню ожидался приезд молодого барина с Петербурга. Молодого хозяина за его доброту любили все. Он мог отдать все до копейки даже незнакомому человеку. За это его любили не только дворовые, но и все крепостные именья.
Старые хозяева были прижимистыми, пытались сэкономить как на себе, так и на крепостных. А этот был другим.
Итак, полным ходом шло приготовление к приезду молодого барина. Вот уже полдень. Вдруг заскрипели ворота, и на территорию въехал тарантас, запряженный тройкой лошадей. Лакей объявил:
– Молодой господин Вячеслав Петрович пожаловали.
Навстречу вышли встречать его отец с матерью. Они не то что бы любили его, он всегда тянул их к себе. Нет, он был не один, у них еще было две дочери. Но те были, как они, а этот нет. Конечно, из-за их скупости и жадности с Вячеславом у них были ссоры и скандалы, так как он всегда, с самого детства, защищал дворовых и крепостных.
Но все это было в детстве. А сейчас статный юноша, студент петербургской семинарии прибыл на каникулы в имение прирожденных дворян Муруговых.
В его планы входило три вещи: отдохнуть от учебы в семинарии (последнее время он немного утомился), сходить помолиться в монастырь святого Серафима и увидеть Ольгу (местную крепостную красавицу). Вячеслав Петрович был в нее тайно влюблен. Его не останавливали ни протесты со стороны родителей, ни перспектива жениться на крепостной. Несмотря на свою природную доброту, характер он перенял все же от
9
маменьки с папенькой, но были вопросы, где он оставался при своем мнении.
Итак, он приехал и зашел на первый этаж барского дома. Его уже ждали выстроенные в ряд слуги и маменька с папенькой.
– Здравствуй, Слава.
– Как добрался, сынок?
– Вашими молитвами, маменька, – ответил тот.
Все трое пошли в гостиную. Стол уже был накрыт, стали чай пить. Дальше пошли разговоры о столичной жизни, семинарии, профессорах. Так постепенно наступил вечер. Слава притомился и отправился наверх. Через полчаса к нему поднялся лакей.
– Молодому барину просили передать, – сказал он и протянул записку.
Вячеслав Петрович открыл ее. Это было от Ольги: «Жду тебя завтра в наше время на нашем месте».
Слава был счастлив, завтра он увидит любимую. Идти надо было на край деревни в заброшенную избу во второй половине дня. Вячеслав Петрович почти сразу же уснул. Счастье убаюкивает любого. Ему снилась семинарская жизнь, местный монастырь святого Серафима и Ольга.
Ольга, Оленька. Местная молодая красавица, дочка крепостных крестьян, обученных грамоте. Она тоже умела писать и читать, была довольно смышленой. Отец был кузнецом, а мать прислуживала в барском доме.
Оля приглянулась молодому барину тогда, когда приходила к матери своей под вечер. Было им лет по 16. Казалось, пройдет время, все забудется, все пройдет. Они уже и не вспомнят друг о друге. Но нет. Время шло, а дружба крепла. Крепла все сильнее и сильнее, постепенно превращаясь в любовь. Любовь приходит не сразу. К ним она тоже пришла не сразу.
Молодой барин отбыл в Петербург на первый курс семинарии, и когда вернулся, то они поняли, что уже друг без друга не могут жить. Да, пошли протесты, но настоящая любовь выдерживает любые испытания. Было решено, что после завершения обучения молодых обвенчают.
Нелегко было пойти на этот шаг, барина женить на крепостной. Это было неслыханно, но шаг был сделан. Старые хозяева усадьбы боялись потерять сына, зная, что он может сделать все что угодно, а родители Ольги ничего не могли с ней сделать, да и одна она у них была.
Это только лишь факты, а в настоящее время был предпоследний курс семинарии, молодой барин прибыл на каникулы, завтра ожидалась встреча с любимой, была ночь, и он тут же заснул.
10
Ночи весной всегда прохладны. Этим они и хороши. Природа постепенно расцветает, пробуждается после зимней спячки, но зима еще не отступает совсем, держит свои позиции.
Был конец марта. Снег уже растаял, но холод еще держался. Вячеслав Петрович уснул окончательно. Стало совсем тихо.
Этого никто не мог видеть, но подул легкий ветерок, и если бы кто-то был рядом, то он бы очень удивился и не поверил бы всему увиденному. Рядом с кроватью Вячеслава Петровича стоял человек почти полностью прозрачный, похожий на призрака. Человек был довольно высокий, почти два метра, с бородой, в сюртуке. Он смотрел на парня и немного улыбался, его лицо было наполнено радостью. Возникало чувство, что человек радуется.
Это был святой Макарий. Он приходил иногда ночью к Вячеславу Петровичу. Зачем? Оберегал он его. Было уже давно ясно, что жизнь молодого барина будет полностью посвящена Богу, конечно, у него будет семья, но сердце его всегда будет в храме. Для него семья по принципу, что у всех есть, и мне положено иметь. К таким людям всегда приходят те, кто их должен оберегать. Небесные силы никогда не оставляют слуг Господа на земле. Вот и к нему приходил святой Макарий, пока Слава спал.
Была уже глубокая ночь. На небе грянули звезды. Месяц с правой стороны своим рогом освещал все вокруг. Всем было хорошо. Ночью всегда хорошо. Дом там, где находится твое сердце. Выражение не потеряет никогда свой смысл. А сердце Вячеслава Петровича было не в барской усадьбе, нет. Оно было в монастыре святого Серафима, куда он завтра пойдет, другая часть сердца была у Ольги. Но все это будет завтра, а сейчас, ночь, небо и звезды с месяцем.
Встреча
Наступил следующий день. День прошел незаметно. Вячеслав Петрович с нетерпением ждал вечера. Он пойдет к Ольге. Ему казалось, что нет счастливее дня.
– Пойдешь к ней? – с сарказмом сказал отец.
– Пойду, батюшка, – ответил молодой барин.
Слава вышел из именья и направился к их месту. Шел довольно долго. В конце села стояла заброшенная изба. Хозяин давно уже уехал, дом пустовал и уже давно был приютом для местных мальчишек и влюбленных парочек. Вячеслав Петрович, уже подходя к дому, пробираясь через заросли, заметил, что будто-то в кустах что-то шевелится. Подойдя ближе, он никого не увидел.
11
– Показалось, – подумал он.
Он подошел к дому. Ольги еще не было. Вскоре она появилась.
«Какая же она красивая!» – каждый раз, видя ее, думал Вячеслав Петрович. Подойдя ближе, она увидела его. Их глаза встретились.
– Здравствуй, Слава!
– Здравствуй, солнышко!
Их губы слились в поцелуе. Они не виделись несколько месяцев. Вячеслав Петрович закружил ее в объятиях и взял на руки. Счастью не было предела.
– Поставьте меня на землю, ваша светлость, – сказала она.
– Перестаньте меня так называть, сударыня.
– Как же можно, я же ваша крепостная, – улыбаясь, ответила девушка.
Была доля сарказма. Ольга иногда так делала. Она его любила, но обладая определенной игривостью, иногда вот так шутила.
Слава поставил ее на землю, продолжая целовать.
– Давай хотя бы зайдем в дом, – предложила девушка.
– Как скажете, сударыня, – сказал Вячеслав Петрович и опять поднял ее на руки. Когда они оказались внутри дома, молодой барин спросил:
– Как ты тут без меня?
– Я скучала по тебе, любимый, – сказал Ольга и прижалась к его плечу.
– Я тоже думал о тебе часто, часто.
Они сели на лавочку, как один миг прошли разговоры о последних новостях, подружках, местных деревенских жителях.
– Оля, знаешь, когда я сюда шел, мне показалось, что я услышал шорох в траве.
– Осторожнее.
– Почему? Наша деревня – это самое безопасное место на свете. Кто может забраться в нашу глушь?
– Да, вот тут говорят.
– Что говорят? – уже настороженно спросил Вячеслав Петрович.
– Банда объявилась. Вроде с каторги сбежали пятеро, где-то в наших лесах прячутся.
– Да, у вас тут интереснее даже, чем в Петербурге.
– Это уж точно. У нас так.
– Давно прячутся?
– Месяца уже три как.
– Ясно. Ловить пытались?
– Вроде жандармерия тут ездила, искала, не нашла.
12
– Ты тоже осторожнее будь.
– Слушаюсь и повинуюсь, ваше высокоблагородие, – отрапортовала она, при этом встав и взяв за козырек.
– Ах, ты опять. Вот я сейчас, – сказал Слава и снова поцеловал Ольгу.
Дело шло к вечеру. Время расходиться.
– Что, завтра на нашем месте?
– Давай, – согласилась Оля, – я приду.
Они разошлись, она в деревню, он в именье.
Да, возможно при других обстоятельствах у этой пары не было бы будущего, но ситуация была совсем другой. Сложилось так, что они были уже нареченными женихом и невестой. Приближалась дата указа об отмене крепостного права.
Ольга пришла домой. Все готовились к ужину.
– Лямур на сегодня закончился? – спросил с небольшой усмешкой отец. Игривость характера девушка унаследовала от него.
– Так точно, батюшка.
– От судьбы не уйдешь. Сказал бы мне кто лет 20 назад, что моя дочь будет невестой барина, не поверила бы, – добавила мать.
– Сейчас у них все по-другому, – сказал отец и вышел из-за стола.
Наступала ночь, грянули звезды.
Вячеслав Петрович, придя домой, практически сразу направился к себе наверх. Ужин прошел в молчании. Ничего за вечер особенного не произошло, кроме одного.
А случилось вот что. Слава слышал разговор матери с отцом.
– Что будем делать? – говорил приглушенно отец.
– А что?
– Так по селу банда бродит. Жандармерия ищет.
– С каких пор, Петр, тебя стала банда волновать, а? Не темни.
– Я ничего не скрываю.
– Не уверена. Что ты знаешь?
– Я их издалека видели, когда в город ездил.
– И что?
– Одного я знаю.
– Давай, говори.
– Я с ним учился в реальном училище. Не видел его 18 лет. Не знал, что он стал бандитом.
– Он тебя видел?
– Не уверен, что нет. Понимаешь, Мария, они кружат вокруг деревни. А там невеста нашего сына. В глубине души мне не очень
13
нравится, что он решил жениться на крепостной, но пусть будет его выбор. А если что-то вдруг?
– Что ты предлагаешь?
– Пока их не поймают, может, Ольга поживет у нас?
– В качестве кого? Как все это объяснить ее родителям? А что скажет общество?
– Не знаю. Маша, может, ускорим свадьбу и отправим их в Петербург в дом, где живет Вячеслав.
– Завтра обсудим. Может, и раздумали жениться.
– Не тешь себя надеждой, Маша.
Слава был в прострации от этого разговора. Он не ожидал от них таких шагов. Но надежда, что он теперь будет, возможно, каждый день видеть Ольгу и в Петербурге, окрылила его. Но разбойники… Что делать сейчас? Как поступить? Непонятно.
Настала ночь. Вячеслав Петрович уснул. В этот раз ему не снилось ничего. Казалось, что все застыло. Так часто бывает перед чередой неудержимых событий, которые происходят по нашей воли и против нее. Кажется, что все будет как раньше, но после услышанного вечером Вячеслав Петрович понял, что как раньше уже ничего не будет. Все будет как-то по-другому.
Так, как раньше, уже не будет
Наступило утро. Восход был очень ярким. Вячеслав Петрович любил смотреть на восход. Еще с самого детства он любовался этим дивным зрелищем. Восход его будоражил. Ему казалось, что он приносит ему новые впечатления и вселяет надежду. В один из таких дней он, будучи подростком, решил, что будет служить Богу.
– Вот и я буду приносить надежду, по крайней мере постараюсь это сделать, – подумал он тогда.
А этим утром он встал и спустился в гостиную. Там уже прислуга готовила чай. Отец с матерью ждали его.
– Ну что, Еремеева Ольга Васильевна, еще не передумала становиться Муруговой? – спросила его мать.
– И не мечтайте, маменька. Не передумала.
– Опасность вокруг кружит, – сказала она уже серьезно, – бандиты по лесу шляются.
– Она мне вчера говорила, – ответил Вячеслав Петрович.
– Слава, вот ты уедешь, неизвестно, как тут все сложится. Окончание твоего ученья через год. Мы предлагаем приблизить дату свадьбы да начать приготовления. Обсуди это с Ольгой.
14
– Хорошо. Подумаем, – парень не помнил себя от счастья.
День прошел в привычных заботах, в чтении разных церковных книг. Вячеслав Петрович даже будучи на каникулах не прекращал свои занятия. Он был неудержимым в этом деле. Ему казалось, что его будущее служение это больше, чем просто служение, это жизнь его. Он так считал, и никто в мире не смог бы его убедить в чем-то другом.
Пришел вечер, Слава направился к Ольге на то же место.
– Солнышко, я хочу с тобой поговорить.
– Да, слушаю.
– Давай не будем ждать еще год, а поженимся прямо сейчас и уедем в Петербург. Вы согласны, сударыня?
– Согласна, любимый.
Ее глаза засияли. Казалось, сейчас она вся светится от счастья. Теперь все будет по-другому.
– А куда в Петербург?
– Мои решили поселить нас в том доме, где я живу один, пока учусь.
– Ясно. Хорошо. Присылайте сватов, ваше благородие.
– Ты не можешь без своих шуточек, – сказал Вячеслав Петрович и обнял Ольгу Васильевну за талию.
– Конечно, – сказала она, улыбаясь, – я такая.
Их губы вновь слились в поцелуе. Слава прижал очень близко Ольгу к себе. Она от него чуть отстранилась.
– Ничего не будет до свадьбы, Вячеслав Петрович.
– Хорошо, Ольга Васильевна, – сказал он, чуть улыбаясь, и они продолжили целоваться.
Вечер прошел как секунда, пора было идти по домам.
– Так, как раньше, уже не будет, – уже серьезно сказала девушка.
– Не будет, как раньше, это точно, – согласился Вячеслав Петрович.
Они продолжали идти. Вечер был дивным. За каких-то два дня в судьбе двух людей произошло многое, что изменило их жизнь навсегда, бесповоротно. Жизнь изменится не только у них, у их родителей тоже все поменяется.
– Мама, он мне сделал предложение. Свадьба будет уже скоро! – с порога воскликнула девушка.
Ее мать сначала застыла, а потом позвав отца, проговорила:
– Отец, все похоже решилось быстрее, чем мы ждали.
– Ну, что же, значит гулять будем.
Начались приготовления. В двух домах, крестьянина и барина, шли очень бурные приготовления к свадьбе. Скоро они породнятся. Такие разные, но в чем-то такие одинаковые. Их навсегда объединит любовь их детей. Жизнь в этих двух домах изменится окончательно и бесповоротно.
15
Были сваты, запой, свадьба, свет общества. все прошло. Все прошло как один миг. Каникулы тоже прошли. И вот молодые в Петербурге. Ольга работает при семинарской церкви, Слава ходит на занятия и на служение по выходным. Как песочные часы все повернулось с ног на голову за каких-то полмесяца. Почему так быстро? Скажете, что из-за разбойников. Нет. Просто судьба так распорядилась.
Церковный удел
Вера в Бога у Вячеслава Петровича была невероятно сильной Он был уверен, что Бог это то, что является частью души человеческой, что Бог везде, днем и ночью, каждый час, каждую минуту Бог с человеком.
Как сон пролетел год. Намечался выпуск в семинарии, в духовном высшем учебном заведении. Молодые священники были уже готовы разъехаться после вручения дипломов по своим обителям. Вячеслав Петрович получил назначение в дальнее село Тамбовской губернии. Он не был против этого. Он рассуждал, что служение должно быть везде, будь то большой город или дальняя деревушка. Конечно, он понимал, что ему, много лет прожившему в Петербурге и с родителями в именье, где вокруг была очень густо населенная местность (их именье окружали семь довольно больших деревень), будет первое время сложно, но это его сильно не страшило, скорее, он был готов все принять.
За год совместной жизни Ольга с Вячеславом достигли такой гармонии, что дело доходило до угадывания желаний друг друга, начиная от мелочей и заканчивая чем-то большим.
Перспектива того, что сын с невесткой окажутся в маленькой деревушке не устраивала родителей, особенно со стороны Вячеслава Петровича. Они втайне от него даже ездили к ректору академии с целью «уладить вопрос», но ничего не вышло. И в конце концов предстояла перспектива переезда в Тамбовскую губернию. Но это только ожидалось. А пока намечалось вручение дипломов, рукоположение и выпускной бал. Все к этому готовились как к чему-то необычному. И вот наступил этот день.
– Оля, ты пойдешь со мной сегодня?
– Конечно. Этот день важен для тебя, и для меня тоже.
Они вошли в большой зал семинарии. Все уже было готово. Было невероятное количество народа. Выпускники, профессора, гости.
Итак, церемония началась.
– Вручается диплом…, вручается диплом…
Выпуск был довольно большой, само вручение продлилось часа два, потом выступление местных артистов.
16
На следующий день надо было собираться в дорогу. В село Клюево Тамбовской губернии с Петербурга путь неблизок, но надо было двигаться в дорогу.
– Заедем по пути в нашу деревню?
– Хорошо, – ответил Вячеслав Петрович.
Давно уже там не были. Итак, карета подана, все погрузили и двинулись в путь. Через два дня уже были в именье.
– Сынок, вы приехали, – сказала им с порога немного постаревшая барыня.
Да, годы свое брали, однако привычку властности и напыщенного внешнего вида она не теряла.
– Да, маменька, прибыли, – ответил он.
Она взяла назначенье, пробежала его довольно холодно глазами и произнесла:
– Неизвестно еще, что тебя там ждет. Может, еще раз попробуем, и тебя назначат куда-нибудь поближе?
Вдруг в его душе появилось смятение. А может она и права. Вячеслав Петрович не знал еще пока, что ему делать. Он понимал, что служение должно быть там, где отмечено. Но, с другой стороны, у родителей возраст был уже немалым.
– Что делать? Как думаешь, а, жена? – спросил он под вечер Ольгу, когда уже они остались одни.
– А как тебе сердце подсказывает?
– Не знаю. Пока никак.
С этими мыслями неопределенности он и уснул. Он подумал, что решение придет само собой утром.
Ночью ему приснился сон. Слава стоял на берегу реки. Вода была чистой и журчала. С левой стороны стоял в нарядных одеждах человек, а с правой –стоял человек, но в крестьянском облаченье.
– Останься в именьи, тебе там будет удобнее, – говорил весьма настойчиво человек слева.
– Чем удобнее? – спросил его Вячеслав Петрович.
– Все близко. Тебе будет хорошо, – он продолжал настаивать на этом. Стоящий справа просто молчал.
– А почему вы ничего не говорите? – спросил его парень.
– А что ты хочешь узнать?
– Что меня ждет, если я останусь, и что ждет, если я уеду?
– Смотри.
Тут человек махнул рукой, и перед его глазами промелькнули две картины.
– Это будет, если останешься.
17
Тут Слава увидел довольно большую церковь, зажиточный приход, его самого с Ольгой, живущих в довольстве и роскоши, и одновременно народ, который стучится к нему и не может достучаться.
– А это будет, если уедешь.
Перед его глазами предстала совсем другая картина. Небольшая, скромная церковь, толпы народу, которые идут к нему за советом. Он никому не отказывает. Он также увидел свой скромный дом, одновременно он увидел толпы молящихся за него людей в храме, благодарящих Бога за то, что послал им такого священника.
Обе картины впечатлили Вячеслава Петровича очень сильно.
– Я сделала свой выбор, – окончательно решил он. – Мы едем в Тамбовскую губернию. Решение принято.
Стоящий справа только улыбнулся, стоящий слева был в ярости, вокруг него образовался огонь.
Тут Вячеслав Петрович проснулся. Ему было немного холодно.
– Оля, нам пора двигаться, – сказал он жене, только что открывшей глаза.
– Решил ехать.
На рассвете началось их второе путешествие. Конечным пунктом было село Клюево Тамбовской губернии. На душе у молодого священника было спокойно и невозмутимо. Было принято решение, самое важное для него в его жизни решение, от которого зависело все, что с ним может произойти потом. Он был счастлив, что все так определилось.
Часть 2. Мы бежали с тобой…
Как тут плохо
Лязгнули тяжелые ключи, заскрипели ворота. Казалось, что хуже места, где все так безысходно, просто не существует. Да, это была тюрьма. Острог, как его звали в 19 веке. По сырой камере из узкого оконца еле-еле пробивается свет. За что люди сюда попадают? За разные дела. В основном за совершенные ими же. Кажется, что все, нет больше выхода. Нет, выход есть всегда.
Дверь лязгнула и со скрипом открылась, в камеру вошли три человека. Конвойный закрыл дверь и пошел дальше по бетонному полу полутемного коридора.
Они оказались в камере. Два матерых жулика, которые уже здесь были не один раз, и еще совсем молодой мальчишка, который попал сюда впервые и пока не знал, что его ждет впереди.
– Чьих будешь? – спросил мальчишку один из них.
18
– Я случайно.
Было явно видно, что он боится всего на свете, особенно своих сокамерников.
– Слышь, Цербер, как такое чудо могло в острог угодить? – спросил один, обращаясь к другому, – и что он мог сотворить?
– Слышь, ты, поведай, как ты дошел до камеры?
– Я просто видел, как убивали, а свалили на меня.
– Кто кого замочил? Говори.
Тут он двум матерым уголовникам рассказал, как, возвращаясь домой, он увидел, что убили человека трое в масках, ограбили и убежали. Он, испугавшись, подбежал к нему, дотронулся до крови, приехала жандармерия и быстро нашла виноватого. Теперь ему светит каторга, а может и виселица.
– Не дрейфь, пацан. Виселица только один раз бывает, а каторга была и нет ее.
После этих слов оба рассмеялись. От их смеха, с одной стороны, веяло безысходностью, а с другой – какой-то долей сочувствия к парню. Они все поняли. Цербер и Кент сразу вспомнили этот случай. Да, это они с подельником грабанули того купца, а когда зарезали, то сбежали. А когда их взяли, то удивились, что им это не вменяют.
Кент тогда в камере говорил:
– Не нашли, наверно.
А оказалось, что преступник уже под это дело у жандармерии имеется.
На прогулке Кент шепнул:
– Слышь, Церберек, прессовать мальчонку не будем. За наш косяк и за жандармерский он здесь.
– Согласен.
Так шли дни за днями. Ничего не происходило. Да и что может произойти в остроге? Да ничего. Завтра, обед, ужин, прогулка.
Было все очень плохо. Ппарень почти сломался. Он был уже на грани. Осознание того, что он ничего не сделал, а находится здесь, его давивало с невероятной силой. Он повторял много раз, даже во сне «Как тут плохо. Как плохо».
В один из таких моментов сокамерники пытались его утешить. Случается, что даже у людей, похожих волков, почти потерявших все человеческое, появляются проблески человеческого сознания. Такое отношение к нему было у Цербера с Кентом, что называется по-своему. Их так называемая «поддержка» в какой-то степени ему помогала. Действительно, нелегко остаться человеком в остроге, где уже нет ничего
19
человеческого почти. Утро, день, вечер, ночь. Практически утрата чувства времени.
– На прогулку, собаки, – звучал хуже приговора голос конвойного. Это сводило с ума.
Однако же время шло. Подошло время и приговора. Церберу с Кентом дали 10 лет каторги, их молодому сокамернику, сочтя, что дело мутное, дали 5 лет каторги. Оказавшись в камере, все понимали, что это их последние дни. Было все предрешено окончательно и бесповоротно. Скоро их отвезут на этап. Что их ждет, они не знали.
Малява с воли
Острог – это то заведение, где жизнь идет по своим законам и правилам. Однако связь с волей отнюдь не утрачивается. Могут записки придти. Их принято называть малявами.
Через два дня был назначен этап. Оставалось две прогулки. В одну из прогулок конвойный подошел к Церберу очень близко и почти незаметно сунул руку в карман. Придя в камеру, тот обнаружил в кармане свернутую бумажку.
Открыв ее, он увидел, что там что-то написано. Почерк был знакомый. Писал их подельник, тот третий, которого не взяли. « Братва, я имею карту, где указано место клада. Бегите, я вас буду ждать в Тамбовской губернии в селе Клюево».
– Смотри, – показал он Кенту.
– Да, Мася сукой не был никогда. Интересно, где он карту добыл?
– Мася может, – добавил Цербер.
– Думаешь, можно что-то найти?
– Не знаю, но на каторгу тоже неохота, тоска.
Они решили, что при пересылке зарежут конвойных и убегут в Тамбовскую губернию, в село Клюево, а там их будет ждать Мася, с которым попытаются найти клад. Решение далось довольно просто. Отчаянные уголовники, ничего не боявшиеся. Одна-две загубленные жизни их не остановят.
Наступил вечер. Засверкали звезды. Луч от луны тускло проникал в их камеру. Страха не было. Была жажда приключений и необычных событий. Оба знали друг друга довольно давно. Терять им было нечего. Они были совсем другими. Родившись отчаянным, умрешь таковым. Вот они и стали такими. Бандитская жизнь прельщала. Романтика, погони, кражи, убийства. Вряд ли эти люди смогли бы жить по-другому.
20
Особого плана побега у них не было. Им было все равно. Работать на каторге не хотелось вовсе. А тут намечалось очередное приключение. Предстоящие события захватывали.
И вот настал этот день. Подогнали телеги, намечался этап на каторгу. Вся тюрьма была в оживлении.
Перегон заключенных – опасный момент, который может привести ко всему чему угодно. Охранники тоже люди, а человеку присущ страх. Каждый из осужденных – это потенциальная опасность для себя и других людей. Цербер с Кентом были особой опасностью. Не первый раз, уже с опытом.
Итак, наступил день этапа. Двое приятелей были готовы ко всему намеченному.
– По пути сбежим.
Это решение было окончательным и бесповоротным
Побег
Все погрузили, этап двинул в путь. Казалось, ничего не намечалось нового. Один из охранников был довольно опытным. Видеть все и всегда было его задачей. Обратив внимание на двух осужденных, он заметил их оживление. «Наверное, побег», подумал он.
Цербер с Кентом дождались вечера.
– Ключи от кандалов у него, – сказал один другому, указав на впереди идущего охранника.
– Вали по тихому, – прошипел Кент.
Цербер вынул веревку и накинулся на охранника. Тот не успел даже дернуться, как был задушен. Никто ничего не заметил. Этап спал, а Цербер был профессионалом по бесшумным убийствам.
Получив ключи от кандалов, они их открыли и по-тихому уползли в лес, находящийся неподалеку.
– Свобода!
– Да, свобода!
Их опьянило это состояние, что намеченное получилось.
– Разжиться бы провиантом, да в Клюево бежать.
Первая задача была выполнима. Недалеко была деревня, ограбить любого крестьянина – вот тебе и провизия. А вторая – непонятно пока. До села этого была 300 км. Нужны были лошади с телегой.
– Ладно, сегодня ночью и определим. Там, наверное, шухер поднялся, быстрее надо, ищут.
В ту же ночь они ограбили крестьянина. Им повезло, напали на богатый дом. Лошади тоже там оказались.
21
В спешке Кент прихватил портрет молодой девушки с темными волосами, висящий на стене.
– Смотри, какая ляля, – показал он своему другу.
– Смотри-ка, здесь чего-то написано.
– Точно, «Еремеева Ольга Васильевна».
– Красивая ляля.
– Ладно. Не до портретов. Двигать надо.
И они сели на лошадей и двинулись вперед. Думаю понятно, что они умудрились ограбить родителей Ольги, жены местного молодого барина, сейчас служившем священником в том же селе, где, по уверению Маси, имелся клад.
А пока они ехали на лошадях в Тамбовскую губернию, село Клюева в поисках Маси и возможного клада.
Околели лошади
Преодолев около 200 километров, оба были измучены до невероятных пределов. Такая жизнь их измотала очень сильно. Казалось, что все, что уже не выдержать.
Однако же кое-как они продвинулись еще на 40 километров. Оставалось немного и вот-вот уже должно показаться село Клюево, доберутся до условного места, а там их и Мася встретит. Однако на этом участке от голода и непрерывной езды их лошади окалели. Это было как нож в спину. Оба оказались в какой-то прострации.
– Что делать?
– Ногами и вперед.
Идя и спотыкаясь, они пошли вперед. Что их ждало? Мася или полк жандармерии, они не знали еще пока.
Совершенно измученные они добрались до села, до какого-то дома и тут Кент потерял сознание.
Залаяла собака, двери отворились. Перед ними предстал молодой священник, весьма удивленно смотревший на нежданных гостей. Их измученный вид и арестантская роба ему о многом сказали.
– Накормить надо, в дом давайте.
Опираясь друг на друга, они пошли за ним. В доме, увидев Ольгу, Цербер прошептал:
– Ляля, не может быть, – и потерял сознание.
– Что он имел в виду? – спросил ее Слава.
– Я этих людей впервые вижу.
Прошла ночь. Наутро они пришли в себя.
– Откуда такие? – спросил их Вячеслав Петрович.
22
– Сиди, не дергайся, ваше благородие, – ответил Кент.
– За хлеб, за соль спасибо. Мы уходим. Наведешь кого, порежем.
С этими словами они ушли. Ольга со Славой остались одни.
– Необычные гости у нас были. Не понимаю, откуда один из них мог меня знать?
– Что теперь делать, а?
– Ничего не делать. С такими людьми лучше не связываться.
– А долг гражданский?
– А безопасность? Ты их накормил, поступил по-христиански. Не переживай, Вячеслав Петрович.
Они жили вместе уже два года, но привычка называть его по имени, отчеству у нее осталась.
Вячеслав Петрович все это время служил в местной церкви, наставлял людей. Ему казалось, что все так и должно быть.
Ольга Васильевна, примерив на себя роль попадьи, была довольна своим уделом. Жизнь шла вперед. Можно было уже вести счет душам, которым смог словом и делом помочь Вячеслав Петрович. В этот список можно внести и двух уголовников, бежавших с острога.
Часть 3. Привет из прошлой жизни
Больно
Смотреть на лес было очень грустно… Шел обычный день, наступал полдень. Человек с бородой сидел в своей хижине. Брюки-клеш на подтяжках делали его плотный, круглый живот еще более выпуклым. Его бородка придавала ему козлиный вид. Человек напоминал постаревшего героя американского фильма времен дикого Запада, где в ходу были ковбои.
Человеку было очень грустно. Он был один уже много лет. Все разъехались, даже в окрестности почти не осталось соседей.
День господина Джона начинался с того, что он вставал, умывался и отправлялся к своему быку Гебри. Джон еще по привычке держал скотину, когда-то это была ферма, а сейчас остался только Гебри и несколько гусей.
Душа была похожа на выжженную пустыню.
Джон выходец с американского плато. Он оказался в Тамбовской губернии случайно. Жизнь вообще непредсказуема. Так случилось. Смотреть было тяжело на него.
Это была старая добрая Англия со своими особенностями и приветами. Смотреть на Лондон было безумно интересно. Мистер Джон
23
был уже не молод, но еще и не стар. Воспоминания брали верх. Ночью снилась Россия с ее снегами, огнями, крепостными. От этого становилось еще больнее. Душа рвалась туда, к снегам в Россию. Почему рвалась? Воспоминания вызывали боль, копание в прошлом. Безумно болела душа. Мистер Джон сейчас английский фермер, в молодости жил в России, в заснеженной Сибири в Тамбовской губернии. Воспоминания вызывали боль. Он был солдатом английской армии, так как была война с Россией. Он был врагом для этой страны, как и вся их армия. Он часто вспоминал храбрость русских солдат и партизан. Англия проиграла. Сейчас Джона волновало совсем другое. Он вспоминал одно из сел Тамбовской губернии. Их полк там стоял недалеко от этого села. Красивая местность. Кругом лес, село находилось на небольшом пригорке. Домов было мало, половина пустых. Все ушли в партизаны.
Джон всю жизнь восторгался российской храбростью. Жителей оставалось немного. Их дом стоял на окраине села, а еще и была молодая девушка. Да, мистер Джон был с ней знаком тогда очень близко. Любил он ее. Однако война закончилась, англичане были разбиты, и о чем-то общем с врагом было нельзя говорить, это было угроза жизни для обоих.
Джон не мог рисковать своей Кетрин, по-русски – Катей. Уехал в Англию, она осталась в заснеженной России. Да, у мистера Джона была семья, дети, сейчас уже были внуки, но из души не ушли воспоминания о заснеженной России. Они и не уйдут никогда уже. Джон это понимал.
А сейчас было больно. Боль бралась неоткуда. Он боялся смерти. Ему хотелось увидеть Катю, свою любимую Кетрин. Он не знал, как это возможно, и жива ли она вообще. Может быть, она уже умерла. Ведь Джон в России никогда больше не был с тех пор. Но кроме душевной боли, была вера, вера в то, что, может быть, и получиться побывать в России, последний раз увидеть Катю. Вера во встречу с Катей вселяла надежду. Он жил только этим – надеждой. Надеждой на лучшее, на то, что еще все получится. Пусть в его душе продолжала жить война, русские солдаты, атаки, но в его душе еще жила его Кетрин из заснеженной Тамбовской губернии.
Может быть, я успею…
Однако же вернемся в Россию, к Ольге Васильевне и Вячеславу Петровичу Муруговым. Все было как обычно. Служба, дом, забота. Ольга была беременна второй раз. Ожидалось по второму разу счастье.
Слава уже давно не совершал чего-то особо выдающегося. Служба, наставления людей для него хотя и были праздником, но давно не было тех проблем, на которые он особо обращал внимание, было все обычно.
24
Вячеслав Петрович в какой-то мере был доволен этим фактом, потому что считал, что Бог людям не посылает больших испытаний, по меньшей мере тем, которые приходили на его службу. Это и было обычным счастьем, но Вячеслав Петрович ловил себя на мысли, что он не против попомогать кому-нибудь в больших проблемах. Недавно умерла соседка баба Катя, ее все очень любили. Это был человек широкой души. Хоронили всей улицей. Хорошие люди оставляют память о себе даже после смерти не на один десяток лет. Так произошло и с ней.
Мужа у тети Кати никогда не было, а ребенок был. Говорили разное про его отца. Вроде в войну с англичанами она прижила ребенка от какого-то английского солдата.
Вячеслав Петрович к этому относился довольно спокойно. В молодости баба Катя была красивой, и он был уверен, что она вполне могла свести с ума какого-нибудь офицера.
Итак, прошли похороны, помянули, люди разошлись по своим делам. В доме усопшей осталась жить ее дочь, как раз та, про отца которой ходили разные сплетни.
А в это время мистер Джон в далекой Англии решился поехать в Россию. Ему хотелось увидеть последний раз свою Кетрин.
Душа была не на месте. Дня четыре в нем жила уверенность, что он успеет, но не туда, куда хочет успеть. Оформление документов, поезд, дорога, английские, а потом российские просторы, шум, грохот не произвели на старого англичанина никакого впечатления.
Через две недели карета с лошадьми въехала в село, где жила Кетрин. Память сохранила место расположения дома.
Оказавшись перед воротами, Джон подумал «Почти ничего не изменилось, как во время войны». Долго мялся у входа, и тут открылась дверь.
– Здравствуйте, господин, – произнесла женщина.
– Здравствуйте, на ломаном русском ответил тот. – Можно мне увидеть Катю?
– Она умерла недавно, я ее дочь, а вы кто?
– Я знал ее в годы войны.
Тут женщина оторопела.
– Так все слухи были правдой.
– Какие слухи?
– Получается, вы мой отец, – сказала она, растягивая слова.
– Я не знал ничего, – ответил Джон, и губы его задрожали.
– Идемте в дом.
Тут они зашли. Джон рассказал всю их историю.
25
– Я не мог ее подвергнуть риску. Брак с врагом в то время был сродни смерти.
– Я понимаю, она рассказывала.
– Получается, ты моя дочь. Я не знал.
Руки мистера Джона дрожали, губы тоже.
– Вот я и успел, – сказал он. – Хотел успеть и успел.
Дальше были обычные разговоры о том, как сложилась жизнь каждого из них.
Новость о появлении иностранца разошлась по селу с быстротой молнии. К вечеру уже все знали.
Для глухого села всякая новость считается событием, имеющим определенную значимость. К вечеру у дома стали появляться любопытные.
– Что это? – спросил Джон, поглядев в окошко.
– Это они на вас хотят поглядеть, мистер, сейчас позову.
Тут в доме стали появляться люди, желающие увидеть гостя.
Дочь мистера Джона звали Светланой. Когда она рассказал, кто он такой, у всех приходящих интерес повысился в разы.
– Чего только не бывает на свете, – говорила одна из соседок, выходя из дома тети Кати другой, которую встретила на улице.
Мистер Джон и Света решили, что он останется на три дня, а потом Света поедет с ним в Англию.
Душа старого англичанина была наполнена противоречивыми чувствами. Все кружилось и металось вокруг.
Рой мыслей бродил без остановок «Теперь я знаю, что у меня есть дочь в России, я не успел увидеть свою Кетрин, но моя дочь не испытывает ко мне злобы за то, что меня не было все эти годы».
Мысли не давали покой. На сердце было не легко. И на следующее утро мистер Джон решил пойти в местную церковь.
Разговор со священником
Наступило воскресенье. Поднявшись довольно рано, Джон направился в церковь. Англичанин плохо говорил по-русски, но понимать язык. Он прислушался к идущим впереди. Как понял он, разговор был о местном священнике Муругове Вячеславе Петровиче.
– Интересно, что в нем такого особенного? – вслух проговорил англичанин.
– Вы просто не местный, сударь, – сказал догнавший Джона мальчишка. – Сейчас придете и все увидете.
26
Тут показалась церковь. Толпы людей шли туда. Джон последовал за всеми.
Зайдя, он увидел храм, полностью заполненный большим количеством народа, и у алтаря – священника.
Началась служба. Потом стало происходить то, что его поразило. Все люди в порядке очереди подходили к священнику и подолгу с ним беседовали, рассказывая обо всех своих делах и, получив те или иные наставления, уходили.
– Смелее, господин, – сказал все тот же мальчишка, показав мистеру Джону в сторону алтаря и сам пошел к священнику.
Джон решился и тоже подошел.
– Здравствуйте, святой отец.
– Здравствуйте. О вашем приезде все говорят, – сказал Вячеслав Петрович.
Тут Джон рассказал Вячеславу Петрович обо всем, что было у него на сердце.
– Понимаете, гложут сомнения, правильно ли я поступил тогда, уехав из России.
– Но ведь вы боялись за ее жизнь. Не нужно переживать, у вас есть дочь, мистер Джон, никогда не знавшая отца. И есть время все исправить.
– Думаете, получится?
– Мы видим то, куда мы смотрим, – сказал Вячеслав Петрович.
– Я вас понял, падре, – ответил Джон и направился к выходу.
После посещения церкви настроение у Джона было совсем другим.
– Это необычный священник. Он немногими словами может многое сделать.
Англичанин решил для себя, что он поступит так, как сказал Вячеслав Петрович. Мало помалу смятение в душе стало утихать. Мысли постепенно вставали на свое место. Смятение заменилось спокойствием.
Джон отбыл вместе со Светланой в Англию. Она вернулась в Россию только через два месяца. Жизнь ее круто изменилась.
Вячеслав Петрович Муругов чувствовал, что случай с Джоном был очередным значительным этапом его служения. Он был вполне удовлетворен всем недавно произошедшим.
Часть 4. Жизненный подвиг
Жизненный подвиг может совершаться каждым человеком, каждый день. То негромкие слова, негромкие действия. Это самая обычная жизнь.
27
Жизненный подвиг Муругова Вячеслава Петровича, священника провинциальной церкви, состояла в том, что он просто служил, просто говорил, просто делал. Знал, что надо делать, и делал.
Все большие подвиги всегда совершаются просто, без особого труда и громких слов, красивых речей. Стоит только решиться.
Вся жизнь сельского священника Муругова Вячеслава Петровича была подвигом, каждодневным.
Он умер под восемьдесят, уже глубоким стариком. Был похоронен на местном кладбище, недалеко от той самой церкви, где всю жизнь вел службы.
До сих пор среди местных жителей существует поверье, что если прийти на могилу к этому батюшке и попросить его, то он поможет. Вера в то, что он молится за каждого приходящего, сильна до сих пор. Крепко она в душах людей живет.
Жизненный подвиг его был всю жизнь, каждый день, каждую минуту, каждую секунду. Каждый может сделать что-то великое, для этого не стоит быть правителем, царем или кем-то другим. Все гораздо проще. Нужно остаться человеком. Это трудно, остаться человеком, но можно.
Попробовать подарить жизнь свою другим. Это так трудно и в то же время так легко. Взять, и все подарить другим. Можно попробовать. Взять и подарить. Не откладывая, вдруг другого шанса не будет больше. Шанс один, только один. Не стоит проходить мимо, этим шансом надо воспользоваться.
Жизненный подвиг – сложно и просто. В обычной жизни всегда есть место подвигу. Только стоит попробовать.
Без остановки, как положено
Драйв
Ветер, драйв, как сейчас любит выражаться молодежь. Ощущение ветра – вот то, что радовало молодого парня, когда уже в темноте он гнал на своем байке по пустынной улице.
Была уже ночь. Машин практически не было. Город давно спал. Он заводил свой мотоцикл и гнал что есть силы. Ему неважно было куда, он просто ехал по дороге прямо, налево, направо. Окунуться в темноту, увидеть что там. Парень был молод. В 19 лет еще вся жизнь впереди. Он был студентом, а вечерами гонял на байке.
28
Парня звали Валерием. Это был обычный парень, который вырос в дворовой компании. Разбить окно, избить кого-то для таких ребят простое дело.
Ветер обдувал щеки. Все было хорошо. Казалось, что все еще впереди. У него были друзья из его дворовой компании. Они собирались и гоняли наперегонки по ночному городу. Рев мотора, бензин, запах масла. Пацаны этим были пропитаны насквозь. Всем было по 19–20 лет, самому старшему было 23.
Они гоняли на мотоциклах, кто кого круче, кто кого обгонит. Потом можно было пивка для рывка. Немного, так, для драйва, для тонуса.
– Бери, Валер, – сказал Влад протягивая открытую бутылку с пивом.
Валера отхлебнул немного и передал дальше. Другой байкер, у которого из-под куртки выделялись мышцы, взял бутылку и сделал два глотка.
– Крепкое сегодня взяли, – сказал парень, посмотрев на Валеру.
О накаченном байкере можно сказать пару слов. Байкера звали Серж. Он появился в их тусовке недавно. Сергей был немного не такой, как все. Менее развязан, чем все остальные. Он был тоже не прочь погонять на байке. Его также прельщал ветер в лицо и скорость, но он был другой, не такой, как все другие. Никто почти ничего не знал о нем, ни как живет, ни чем занимается. Да в их тусовке не принято было много разговаривать.
Обсуждения мотоциклов, скорости, запчастей и марки масел с бензином – вот то, что было главной темой для обсуждения.
Итак, ребята, способные на разные подвиги на мотоциклах, но с определенными принципами и устоями, не способные, в принципе, на подлые поступки, просто распущенные немного и ведущие двойную жизнь, хорошие мальчики днем и не очень хорошие мальчики ночью.
Ничего не происходит, идет обычная жизнь. Учеба, работа, гонки на мотоциклах. С виду ничего особенного не происходит, но как и в любой истории должны происходить события…
Поиграемся
Как-то раз вечером Серж подъехал последним, и не один.
– С кем это он? – спросил Влад.
– Девушка, – ответил Валера.
Сразу появился у всех интерес. В этот раз их было 12 человек на мотоциклах.
– Здорово, пацаны, – крикнул Серж, уже подъехав.
– Привет.
29
Он заглушил мотор, и оба слезли с мотоцикла.
– Сереж, познакомь что ли с подружкой, – попросил Влад довольно нагловато.
– Владик, то не совсем моя подружка.
– Нет?
Тусовка оживилась еще больше. Был шанс «склеить» девчонку, недавно появившуюся. В 20 лет это считалось большим достижением.
– Так может она сама все скажет, а?
– Пусть скажет.
– Хорошо, – в разговор вступила девушка.
– Пацаны, зовут меня Крис, ну Кристина, я двоюродная сестра Сержа.
– Тоже любишь драйв и мотоциклы? – спросил Андрей и положил ей руку на плечо.
Крис улыбнулась, взяла его за руку и легко, используя один из приемов карате, перекинула его через себя.
– Безумно, красавчик, – сказала Крис, сев на парня.
Вся тусовка была в определенном ступоре. Когда Андрей поднялся, то он сказал:
– Вы кто такая, мадмуазель?
– Позвольте, расскажу.
– Хорошо, – наперебой стали говорить все ребята.
– Я заместитель начальника отдела раскрытия тяжких телесных преступлений нашего местного ГРОВД. Возникла проблема, если хотите, озвучу.
– Давай, – сказал Влад. – Так, всем тихо, моторы заглушить.
Все выключили мотоциклы.
– Понимаешь, красотка, мы ментов не любим.
– Да, ладно, послушать надо сначала, – сказал Влад.
– Короче, пацаны, в нашем городке завелась банда, мы точно не знаем сколько. Говорят, притон у них, наркота и плюс ко всему педофилия. У нас выследить не получается пока. Вы по городу допоздна кружитесь, может кто чего видел, а?
– Не въехал, Крис, что такое педофилия? – спросил Влад.
– Объясняю специально для смышленых байкеров. Педофилия – это изнасилование несовершеннолетних детей до 18 лет, как девочек, так и мальчиков. Есть потерпевшие, но все упорно молчат, все запуганы. Говорят, туда дяди с высокими чинами захаживают. Нам бы узнать, где притон, мы бы его накрыли. Так шифруются, ничего пока не выходит.
30
– Обалдеть, – проговорил Влад, – зам. начальника отдела по особо тяжким просит байкеров притон педофилов откопать. Куда мир катится, а?
– Какие будут мнения?
– Мы че сыскари что ли. Да и педофилия – дело интеллигентное, как мы сыщем, что заметим?
– Вы ведете две жизни, совместите их, – сказала Крис.
– Мысль-то неплохая. Ну, пацаны, как считаете, стоит ментам помогать?
– Педофилия нехорошо. Надо в этот раз помочь.
После недолгого обсуждения было принято решение, что Крис они помогут, потому что педофилия им нравилась. Зато им понравилась Крис, ее роскошные длинные волосы и ноги в короткой юбочке, несмотря на то, что ей уже было 30, затмили разум всей тусовке, некоторым полностью.
– Поиграемся, пацаны. Это тот же драйв, как и гонки, только сыскать надо.
– Как искать то?
– Да приглядеться просто внимательнее ко всему происходящему, – сказал Влад, – вот и весь базар.
– Крис, останешься, погоняем.
– Можно, – улыбнулась Крис.
Завели моторы, она села к Андрею.
– Не возражаешь, красавчик?
– Нисколько.
– Смотри, а то она тебя с мотоциклом перекинет через себя. Пацаны начали ржать.
– Хорош, расхохотались. Давай лучше наперегонки.
Тут взревели моторы и с места рванули все мотоциклы сразу. Ветер в лицо, очередной вечер драйва, потом опять пиво.
Крис пришла домой под утро. Она была уверена, что кто-то из байкеров что-то найдет. «Я бы не прочь еще там побывать. А ведь мне понравился Андрей, хотя он и наглый очень», – поймала она себя на мысли и улыбнулась.
Спать было уже бессмысленно и незачем. Завтра надо было идти на работу.
Утром позвонил Сергей.
– Ты довольна ночными приключениями?
– Вполне.
Наступило утро. Город просыпался. Все готовилось к новому дню. Новый день приносит надежду. Этот день приносил то же самое – надежду.
31
Заседание в отделе
Наступил очередной рабочий день в местных органах внутренних дел. Самым первым по своему обыкновению в отдел по борьбе с особо тяжкими преступлениями пришел лейтенант Климов. Загремев ключами, он открыл тяжелую дверь, зайдя, сел на свое место за стол. Лейтенанту было всего лишь 25. Он недавно закончил юрфак, был перспективным следователем и работал в отделе уже четвертый год.
Постепенно стали подходить все остальные. В отделе началось привычное оживление. Тут зашел дежурный:
– Всему отделу явиться к капитану Мироновой на оперативное совещание.
Дверь закрылась, дежурный ушел.
– Опять, – проворчал капитан Минаков.
Это был работник со стажем. До пенсии ему оставалось всего два года. Всю свою жизнь он не гонялся за чинами, но был весьма хорошим оперативником, потом следователем, имел награды. Просто он не был карьеристом, считал, что на своем месте надо приносить пользу.
Прошел час. Пришло время начала совещания, весь отдел, закрыв дела, направился к кабинету зам. начальника.
На двери висела табличка: капитан Миронова Кристина Ефимовна.
Да, это была та самая Крис, которая ночью просила помощи у байкеров, а потом лихо каталась с одним из них на мотоцикле. Но здесь она была сама серьезность, невозмутимость и надменность. Нельзя было по-другому. Работа делала такой, общение с сотрудниками, с преступниками делали человека весьма жестоким.
– Проходим, садимся, – сказала она, когда отворилась дверь.
– Товарищ капитан, – начал было лейтенант Климов.
– Подожди, лейтенант, – проговорила Кристина Ефимовна, – я вас вызвала по такому вопросу. Что с делом притона педофилов? Заканчивать надо с этим, сверху звонят, давят. Что с этим делом, а?
– Товарищ капитан, в ходе розыскных мероприятий было выявлено, что к этому делу имеют отношения… Тут он подошел и прошептал на ухо.
– Твою мать, интересные у нас депутаты. Это точно?
– Абсолютно.
– Все равно, банду надо накрывать, а лучше с поличным, да с журналистами. Тогда не один депутат не выскочит. А журналистов побольше. Кончать с этим надо, господа менты.
– Есть сведения, что на краю город частный дом, только где, еще неизвестно, – сообщил лейтенант Климов.
32
– В общем, действовать надо, действовать, и банду педофилов-депутатов взять.
На этом совещание закончилось. Все ушли в отдел. Кристина осталась в кабинете. Иногда ей было не по себе от своей работы. Нельзя сказать, что она ее не любила, нет, она ее любила, несмотря на всю грязь, просто иногда становилось противно. Это был как раз тот случай. Фантазерка по природе, она живо представляла, как в этом притоне собираются те, кому верит народ, кто должен быть примером для всех и занимаются черт те чем с малолетками, насилуют их. От этого было противно, еще злило бессилие, что не могут пока накрыть. Именно поэтому она пошла к байкерам с надеждой, а может быть получится?
День прошел спокойно, в рабочем режиме. Начальник отдела в этот раз не вызывал вообще. Казалось, что она работает не в отделе по особо тяжким, а в обычной конторке по заполнению документов.
Сдвиг
Рев моторов разорвал тишину. Семь мотоциклов сорвались с места и рванули в ночь. Рев оглушал все вокруг. Сегодня было соревнование. Команда, где были Серж, Валера, Влад, Андрей и другие соревновались с байкерами с соседнего города. Мотоциклы занимали все свободное место. Было здорово. Костер, пиво, байки, дикие крики. Соревнования были безумным драйвом, новые впечатления, новые люди.
Закончив соревноваться, они сидели с бутылками и вели речь о моторах, росте цен на бензин и всем другом, без чего не может жить байкер.
Тут Андрей, сидя с другими, двумя, вспомнил вдруг Крис и рассказал им о ее просьбе.
– Плохо это – педофилия, – сказал один из них,
–Плохо, – согласился другой. Что здесь сделаешь, пусть менты ищут. Может и мы на чего наткнемся.
Тут другой прислушался к разговору.
– Пацаны, я кажется знаю.
– Что именно ты знаешь? Ты такое маленький и такой неказистый, дохляк. Что ты можешь знать о педофилах, девочках, депутатах?
Парень был действительно хилый, худой.
– У меня в группе есть один весьма странноватый парень, я его видел, как он приезжает сюда, у него здесь никого нет, но он направлялся в частные дома, я там видел машины, весьма крутые.
– Интересно, – тут вся тусовка стала его слушать.
– Продолжай.
33
– А чего тут продолжать, я больше ничего не знаю, я видел только один раз это. Может бред все это.
– Хиляк прав, может и бред, а может и нет, – сказал Валера, – позвони Крис, добавил, обращаясь к Сержу.
Через пять минут Крис уже была у них.
– Что, ребятки, соскучились по мне? – сказала она игриво.
– Почти, красавица, – сказал Андрей, – вот послушай одного из наших.
Парень рассказал все, что видел. Крис была впечатлена всем рассказанным. Ее одолевали сомнения, может быть, все это парню показалось, а может быть и не показалось. Она это не знала. Профессиональная привычка сработала сразу, она выражалась в том, что надо проверить все факты. На том и решили. Она взяла все данные парня и отправилась домой, гонять на мотоцикле сегодня она была не в настроении. Сергей ее подвез и вскоре вернулся.
Время было за полночь. Все потихоньку разъезжались, костер догорал.
Встреча с парнем
На следующий день Кристина Ефимовна позвала к себе в кабинет Климова и как самому молодому сотруднику поведала ему обо всем, что узнала ночью.
– Ничего себе! Ну ты даешь, Кристина Ефимовна.
Один на один он позволял обращение к ней без чинов. Они знали друг друга очень давно, когда-то сидели за одной партой. Судьба сделала одного подчиненным, другую – начальником.
– Давай, поезжай туда, наладь контакт с этим парнем, проследи. Может все это не лишено смысла.
– Есть, товарищ капитан.
Закрыв дверь, Климов ушел к себе в отдел. Решив, что на следующий день он поедет в другой город.
День прошел быстро. Климов оказался в другом городе. Без особого труда нашел техникум, где учились и байкер, и этот парень. Как оказалось, Коля был сегодня на занятиях. На перемене Климов встретился с ним.
– Коля, я лейтенант Климов, отдел по борьбе с особо тяжкими преступлениями.
Тут вдруг парня затрясло всего, он даже пытался рвануть от Климова по коридору. Лейтенант едва успел его поймать.
– Куда это ты? Идем, поговорим.
34
Они спустились на первый этаж и сели на лавку.
– А теперь ты мне расскажешь, что ты скрываешь.
– Понимаете, – начал он дрожащим голосом, – я попал в беду, я очень боюсь.
– Это связано с твоими походами в дом, где стоят иномарки у ворот?
– Вы знаете уже все? Откуда?
– Коля, мы серьезный отдел. Давай, говори, что там у тебя и куда влип.
Тут Коля рассказал лейтенанту Климову свою историю. Она его повергла в шок. Это был как раз тот притон, который был у их отдела в разработке и который не могли найти почти полгода. История Коли была такова: он попал на деньги, проиграл много в карты, и для отработки долга его подогнали педофилам, собиравшимся в этом доме, среди которых были и депутаты местного созыва.
– Коля, поможешь при их задержании? Не переживай, ничего тебе не будет. Сам понимаешь, этот кошмар надо прекращать.
– Ладно, – вздохнув, ответил парень.
Еще побыв минут пять, Климов уехал обратно в свой отдел. В дороге он размышлял обо всем услышанном. История его повергла в определенный ступор. Завтра он придет к Кристине, надо будет обсудить операцию по захвату.
– Дело щекотливое, – думал Климов, – надо с поличным и с журналистами, чтобы никто не отвертелся.
Мысли путались весь вечер. Казалось, что все не так.
Операция
На следующий день лейтенант Климов зашел к Кристине Ефимовне и рассказал обо всем услышанным вчера от Коли.
Состоялось собрание, на котором было озвучено все, что Климов услышал.
– Надо брать на живца, – предложил капитан Минакова, – чтобы никто не соскочил.
– Согласна, товарищ капитан.
Потом было обсуждение деталей, решили, что в качестве живца будет тот самый парень Коля.
На следующий день Климов привез Колю в отдел. Операция была назначена на следующий день. Коля отправился в тот дом. Там происходило все то, что обычно происходило там с Колей, однако же в этот раз все было записано на пленку.
После была команда:
35
– Штурм!
ОМОН пошел в атаку, всех взяли, скрутили. Доказательств было предостаточно: запись, свидетели. Разбирательство было долгим, выяснение, следствие, шумиха в прессе. Город был небольшим, соскочить никому из высокопоставленных не удалось. Сроки были небольшими, но реальными, и перспектив уже не было никаких.
Да, грязи в мире много, конечно. Сейчас модно ругать полицию, власть, еще кого-нибудь. Но не всегда данные органы совершают плохие дела, бывают и хорошие. Не будет органов власти, не будет порядка в обществе. Порядок нужен, хотя бы для того, чтобы не начался хаос.
То, что было после
Шумиха в прессе быстро успокоилась. Город стал забывать об этом громком деле. Все стали жить обычной жизнью. Кристина Ефимовна Миронова получила после этой истории чин майора, завела роман с байкером Андреем. Он был ее моложе на девять лет. Это их не останавливало, роман закончился свадьбой. Капитан Минаков ушел на пенсию, по поводу чего был грандиозный банкет в местном кабаке. Лейтенант Климов получил должность капитана и стал еще активнее заниматься розыскной деятельностью.
Все шло вперед. Плохие или хорошие события в целом жизнь не останавливают. Она сама идет вперед, без остановки, так, как положено.
Ресторан
На окраине жилого района города стоял ресторан. Туда заходили разные люди: рабочие после смены пропустить по рюмочке, жители города, путники, ехавшие в автомашинах перекусить и двинуться дальше.
В ресторане можно услышать множество историй: о жизни, об успехах и неудачах. Много было откровений за рюмкой вина между разными людьми.
Так ресторан существовал много времени. Ничего особенного. Конечно, были злоупотребления горячительным, драки, но бармен, бывший боксер, был довольно крепким малым, и прекращал драки весьма быстро, выставляя всех участников за дверь.
Был вечер. Ресторан у дороги начал уже два часа назад. В этот день почти никого не было. Дальнобойщик отдыхал за рюмкой водки, взяв на закуску кусок соленой рыбы.
– Михалыч, наверное, больше никого сегодня уже не будет, да и вечер какой-то хмурый, – сказала официантка бармену.
36
– Подожди, Светик, еще могут подтянуться, – ответил тот и открыл шкаф с вином.
Бармен Михалыч был очень высокого роста, мышцы бывшего боксера перекатывались, и он производил впечатления большой горы, передвигавшейся по ресторану.
Официантка Света была красивой, еще совсем молодой. Интересно было смотреть на них рядом, они производили впечатление отца с дочкой.
Прошел час. Вдруг открылась дверь, и в ресторан зашел уже пожилой человек в сером костюме и направился к стойке.
– Стакан вина и закусить, – сказал он.
– Что изволишь на закуску, отец? – прогремел басом бармен.
– Рыбы хочу жареной.
– Хорошо, присаживайтесь, сейчас принесу, – прощебетала официантка и отправилась на кухню.
Старик отправился за один из столиков и стал смотреть в окно.
Дальнобойщик закончил с рыбой и водкой, направился к выходу. Остался один новый гость. Он был очень оригинальным на взгляд любого, кто бы там оказался. Такие люди обычно не ходят в данные заведения.
Тут пришла Света с подносом, на котором была рыба и стакан белого вина.
Старик принялся за рыбу, потом практически залпом выпил вино. Света с Михалычем наблюдали за этим гостем.
– Оригинальный старик, – шепотом сказал бармен.
– Почему?
– Не знаю, но оригинальный.
Старик закончил и ушел.
Дальше пошел обычный день. Были еще посетители, дальнобойщики в основном. Казалось, был обычный день, но бармен запомнил очень хорошо старика с вином и рыбой, который приходил одним из первых. «Хотя может быть просто пришел, всякие люди бывают», думал Михалыч, уже идя домой.
Прошла неделя. Старик больше не появлялся. Его визит стал забываться.
Как-то вечером в ресторан зашла компания молодых ребят, решивших шумно погулять. Заказали почти все, стол ломился. Видно было, что у них праздник. Вели себя достойно, но весьма шумно.
– Хорошо день начался, – сказала Светланка.
– Согласен. Ребятки решили сегодня все просадить у нас, – ответил бармен.
Вдруг появились еще двое приличных господ, сделав заказ, они спросили:
– Хотим в карты поиграть. Можно, шеф?
37
Бармен был удивлен, обычно никто у них не играл. Тут один из посетителей вынул стопку купюр и дал две бармену.
– Ладно, только порядок не нарушать.
– Хорошо, шеф.
Бармен отошел за стойку.
– Света, пригляди. Не нравятся гости.
– Зачем разрешил?
Тут Михалыч дал ей одну купюру.
– Понятно.
Гости начали играть. Компания молодых ребят из пяти человек продолжала праздновать. Ничего особенного не происходило.
Скрипнула дверь и зашел тот старик, который заказывал когда-то вино с рыбой. Сев за свой столик, заказал то же самое.
– Узнаешь его?
– Конечно, Светик. Необычный дедушка, уверен.
Старик заинтересовался гостями, как молодежью, так и двумя солидными господами, играющими в карты. Хотя он и не подходил к ним.
Тут один из молодых стал поглядывать в сторону игроков.
– С нами хочешь, пацан? – спросил один из них.
– Можно?
– Конечно. Присоединяйся.
Тут глаза старика напряглись очень сильно, и парень вдруг сказал:
– Нет, я передумал.
– Как хочешь, пацан.
Прошел час. Обе компании уже ушли. Старик тоже собирался уходить.
Тут бармен не выдержал и подошел к нему.
– Скажи, дед, что это такое, я же все видел.
– Соблазн побеждать надо, а коли сами не могут, то я прихожу на помощь.
Михалыч был в ступоре, хотел еще чего-то спросить, вышел вслед за стариком, но уже никого не было.
Только впереди далеко сверкал яркий белый свет, и была смутно видна фигура старика, потом пропавшего в этом свете.
– Что там? – спросила официантка вернувшегося бармена.
– Расскажешь кому, не поверят, – сказал тот, но ей рассказал.
Дальше все пошло своим чередом. Люди приходили, отдыхали. Но Михалыч со Светой еще долго помнили визит старика и двух компаний. Это произвело впечатление на них.
Бывают необычные дни, те, которые не забудешь. Этот был таким. Необычный день в обычном придорожном кабаке.
38
Чтоб люди не забыли, при жизни был какой…
Он ходил по горящей земле. Земля горела под ним, а он ходил. Казалось, что так должно и быть. Нет, не казалось. Он уже не был маленьким мальчиком, он уже был большим и серьезным человеком. Нравилось ходить по горящей земле. Может быть, это нравится не всем, а ему вот нравилось. Почему ему нравилось ходить по горящей земле? Ведь кто-то же должен быть там, на этом месте.
– Чтобы не было таких, как они, должен быть такой, как я, – думал он, разрушая дела злых людей. – Пусть лучше я похожу по горячей земле, чем совсем еще юные слетят в пропасть.
Так шло время, а он ходил по горячей земле.
– Разрушитель, – шептали ему вслед все те, чьи карты он перепутал, чьи дела порушил.
– За каждого спасенного любые ваши дела рушить буду, – говорил он.
Они его ненавидели. Борец за души был неукоснителен в своих целях. Да, у него было спасение от самоубийства человека, направление на верные дела. Все это было. Да, для кого-то он был героем, но для него самого это была обычная жизнь, не понимал он, что здесь особенного. Другие считали по-другому, не как он. Почему? Потому что он сделал для них много. Но не в этом суть.
– Я похожу по горячей земле. Вон как кусками она горит. Я похожу.
Шли годы, злу он не дал торжествовать. Не дал торжествовать. Его самого зло куда только не бросало. Он вылезал оттуда и говорил:
– Как рушил дела ваши, так и буду продолжать рушить. Жив пока еще.
Наверное, на небе решили, что его не отдадут злу. Своих воинов Бог не бросает. Не бросил и его.
Он постарел. Были дети, внуки, дожил даже до правнука. Он ходил по горячей земле, рушил зло.
В один из дней он понял, что все сделал. В это время он упал на землю и умер. Все было выполнено в пределах его жизни. Выполнено в полном объеме.
– Я похожу по земле горящей, – вспоминал его слова сосед, когда поминал его пирогами и рюмкой водки.
Соседу он тоже помогал, одному из многих в своей жизни.
На могиле поставили памятник в полный рост, чтобы люди не забыли, при жизни был какой. Под памятником по его же просьбе написали:
«Здесь по горящей земле ходил и там похожу. Лучше я похожу, чем кто-то из молодых в пропасти окажется».
39
Выбирай
Снег хрустел под ногами. Как просто и как сложно. Снег хрустел под ногами. Все шло вперед, не спрашивая разрешения. Шло и шло вперед. Так было надо, так было правильно.
Он хрустел под ногами. Казалось, что все было правильно.
Испытания похожи на снег. Не надо бояться. Сделал, перешагнул и снег захрустел дальше. Сильнее испытаний любой человек.
Популярна фраза «Выше сил не дают». Действительно не дают. Все так, как должно быть.
Любой человек может все выдержать. Изменить тоже все может. Попробовать только. Думать не надо долго. Только попробовать и выйдет.
На деревьях был иней. Безумно красиво. Смотреть на деревья, покрытые инеем, хорошо. Безмолвная красота вселяет надежду. Надежду на то, что судьба каждого в руках каждого.
Холодная красота, безмолвная, невозмутимая. Ворона села на ветку и, улетая, задела снег, и он упал на землю.
Пройдя раз по лесу, можно понять, что есть то, ради чего стоит жить. Просто жить, не создавая проблем. Просто жить.
Лес начинается. Тропинки уходят довольно далеко. Пройтись раз, главное, не забыть выйти с другой стороны.
Снег хрустит под ногами. Идешь, а он хрустит. Здорово. Есть ради чего все делать. Смотрите, есть ради чего.
Идешь по лесу. Деревья в инее. Стоят безмолвно, не шевелясь. Посмотри только. Пусть мороз. Зато безмолвная красота дает надежду. Надежду на то, что все еще будет так, как ты захочешь, смотри только. Только смотри, и все будет.
Раз и снег упал под ноги. Ничего особенного, просто упал снег под ноги. Наши предки верили, что леса, поля, реки населены сказочными созданиями. Может быть и так.
Человек видит то, куда смотрит, то и видит. Может, если приглядеться, и увидишь.
А может и не надо приглядываться. Хватит того, что есть безмолвная красота. Деревья в инее после мороза и белый снег под ногами.
Зато впереди есть надежда. Выйдешь, а там лес и закончился. Но красота не закончилась. Что в душу пустишь, то там и поселится. Выбирай. Есть выбор всегда. Выбрать кого пустить: озлобленность на всех или добрые дела. Выбирай. Что ради деревьев в инее и красоты мира сделать можно? Сделать можно так, чтобы красота не отвернулась от тебя. Если войдет злоба, другому войти уже будет трудно.
А снег хрустит под ногами, деревья стоят в инее. Красиво.
40
Не победить (к 70-летию Победы)
Кто пытался нас сломать, где они? Народ, у которого одна из самых распространенных игрушек «Ванька-встань-ка», сломать невозможно. Толкнул, а он встает, толкнул, а он встает. Такой народ нельзя сломить. Много веков назад нас пытались захватить многие. Не вышло. Все помнят принцип: «толкнул, а он встает». В годы Великой Отечественной войны пытались сломить, не вышло, и сейчас пытаются заморочить души. Не выйдет.
«Кто с мечом к нам придет, тот от меча и погибнет». Это знает каждый русский. Как только появляется угроза, русский объединяется с другим русским, под руководством тех же руководителей, которых недавно ругали, мы двинемся на любого врага. Почему? Потому что он враг, а своего местного барина куда-то деть всегда успеем.
Они думают: «В чем сила русского духа?». Может быть, мы и выглядим смешными перед ними. Баня, икра, водка, балалайка и медведи на Красной площади. Они думают до сих пор, что все это у нас есть именно в такой последовательности. Все это конечно есть, но медведи на Красной площади – бред их больного воображения. Мы для них всегда будем «варварами». Как не назови, а слабее от этого не станем. Не запугать ни санкциями, ни угрозами. Если нас прижать, то мы сразу будем метаться и искать выход. А санкции нас всколыхнули, вошли в фольклор, стали сюжетами анекдотов.
Не победить народ, который ходил в своей истории на медведя голыми руками, просто так, ради забавы. Не победить!
Грошь
Грошь цена абсолютно всему. Смотришь и думаешь, что грошь цена всему. Дорога такая бесконечная, как поле, как жизнь. Без конца и начала.
Суета сводит с ума. Бежим, все бежим. Куда, зачем? Просто потому, что нам захотелось бежать, вот мы и бежим. Остановиться, подумать. Куда, зачем?
Поле как бесконечный лабиринт, и не выбраться оттуда. Хочется всего и сразу. Удовольствия и наслаждения. Не бывает всего сразу.
А может быть и не нужны удовольствия для того, чтобы быть как все, не выделяться.
Быть как все. А как кто? Стоит ли быть как все? Может этого и не надо. «Наша крыша – небо голубое, наше счастье жить такой судьбою». Это и есть счастье – жить такой судьбою. Не как все, а по-другому. Как по-другому?
41
Все, что нужно от грешного мира, это быть не как все. Не примут? Конечно, не примут. Вот так. А может и примут? Может… Смотря кто принимать будет. Может быть и примут.
Не гони коней. Конец придет сам по себе, без твоего на то согласия или несогласия. Придет сам по себе.
Бывает
Новая жизнь
Скрипнули запоры, и замок защелкнулся. Дверь полуподвальной сырой камеры закрылась. Человек оказался в камере совсем один. Его судьба круто повернулась. Теперь он заключенный, зк или зек. Он теперь никто. Его звали Егором. На воле он тоже был в принципе никем. Обычный работяга обычного завода. Как он оказался в тюрьме? Можно об этом говорить бесконечно, винить провидение. Можно винить самого себя и говорить, что так получилось..
А что произошло? Да ничего особенного. Статья – разбой с нанесением тяжких телесных повреждений. Группа молодых отморозков во главе с Егором грабили систематически, избивая, отнимая все, что было в карманах. Они мнили себя героями, казалось, что им было все можно. Но как оказалось, сколь веревочка не вейся…
Теперь он сидит. Был суд, членам банды дали от 5 до 8 лет общего. Ему дали 8,5 лет общего ввиду особой тяжести содеянного. Теперь осталось только сидеть, осознавая безысходность. Подельников уже отправили на этап в лагерь, Егора еще не успели, не дошел пока ход до главаря, и поэтому он пока сидел в СИЗО.
Каждый день зека был довольно однообразным, подъем, завтрак, обед, ужин, звонки, переклички, проверки, шмон, прогулки. Все было очень однообразным, как глухая стена, через которую не выбраться. Все было хорошо, и одновременно не все было хорошо.
Егор понимал, что впереди 8,5, хотя был призрачный шанс УДО, но это был пока только мираж, призрак. В один из таких дней ему подселили сокамерника. Его звали Виктором. Тот был совсем другой, полная противоположность Егору. Интеллигент, с манерами, этикетом и всем прочим. Его посадили по подозрению в растрате денег на фирме, где тот работал. Егор с ним почти не общался.
Он никогда не видел близко таких людей, поэтому не представлял, о чем с ним можно вообще говорить. Это бандит и не бандит одновременно. Сложно сказать, а тем более разобраться во всем.
42
Витя проводил свободное время немного по-другому, чем Егор. Он лежал на шконке и смотрел в потолок, иногда что-то шептал. Егору казалось это по меньшей мере необычно. Вот такая началась жизнь у бывшего главаря банды. Однообразие и необычный сокамерник. Все это было по меньшей мере странно.
Разговор
Прошло две недели. Егора уже готовили к этапу, Витю ожидал суд. Все шло своим чередом в самом сером СИЗО района. Все казалось так, как надо. Вот как-то раз вечером Егор решился и спросил у своего сокамерника:
– Ты вообще кто такой, а, Вить?
– Обычный зек.
– Уверен, что обычный?
– Обычный.
– Обычный человек ничего не шепчет в свободное время. Ты кто такой?
– Хочешь узнать?
– Да. Я знать хочу, с кем сижу.
– Слушай тогда. Я Виктор, работал в НИИ по электросетям, мы проводили эксперименты, в том числе с электричеством высокой и средней проводимости. Кто здесь в тюрьме предлагал одному из наших сотрудников много денег за покупку секретной технологии производства? Моя задача – узнать кто и зачем.
Егор был в шоке, этого он точно не ожидал, что его сокамерник сел ради всего вот этого. Ему всегда казалось, что ученый мир представляет собой что-то потустороннее, неизведанное, непонятное. А теперь, его сокамерник – человек, связанный с наукой очень тесно.
– Это все понятно, – сказал Егор, – но что ты шепчешь?
– Ничего.
Тут он уже не выдержал:
– Если ты сейчас мне всего не расскажешь, я точно тебя впечатаю в стенку и на одного будет меньше, – разозлился вдруг тот.
– Успокойся, я тебе сейчас все расскажу.
– Слушаю.
– Я не только занимался электричеством и разработками на правительство. В свободное от работы время я занимался нетрадиционной медициной и всеми связанными с этим делами.
– Понятно. И что же ты шепчешь?
43
– Это один из заговоров. Защита для находящихся в местах заключения.
– Мой сокамерник сошел с ума, – подумал Егор, – мало того, что он чокнутый ученый, он еще и маг-самоучка. Приплыли.
– Не переживай, Егор, – сказал Витя, – я самый обычный человек.
– Оно и видно. Каждый обычный человек садится в тюрьму, чтобы узнать, кто шпион, и еще шепчет какие-то там заговоры. Это сплошь и рядом все делают, кто даже несколько раз на дню.
Разговор прервал охранник:
– Хоре ворковать, ужин, ребятки.
Тут загремела посуда, и стали подавать пайки. День шел к завершению. Одна смена охраны сдала дежурство другой. Все шло к ночи.
Ужин закончился. Егор был в небольшом шоке. С одной стороны, его всегда влекли необычные люди, но здесь была растерянность. Он не знал, что делать дальше. Просто никогда не встречал таких оригинальных людей, как его сокамерник.
Разобрался
Егор был в шоке от всего услышанного. Ему казалось, что он еще спит. Но все было совсем не так. Он не спал, его сокамерник оказался разработчиком секретных технологий. Егор был человеком, вполне способным взять себя в руки и разобраться в сложившейся обстановке.
Прошла неделя. Уже было решение суда для Вити, скоро этап. Вдруг Егор вспомнил один из периодов своего руководства бандой. Период этот состоял в следующим. Один из членов группировки говорил другому после значительного употребления горячительных напитков о каких-то электрических секретах и о мусоре, который высоко сидит и готов выкатить кучу «бабла» за секреты.
Вдруг у Егора все в голове прояснилось, и он понял:
– Точно, это же и есть те секреты, которые нужны Вите. Ничего себе!
Егор был сильно удивлен, что он в этом во всем так быстро разобрался. Теперь все встало на свои места.
– Надо попытаться вспомнить фамилию мента, предлагавшего деньги, – подумал Егор.
И тут он услышал в коридоре:
– Товарищ майор, полковник Еремеев звонил.
– Точно, Еремеев, – осенило Егора.
Да, день выдался не обычным во всех отношениях. Егор вспомнил то, ради чего его сокамерник сел в тюрьму.
44
Тут после обеда и прогулки Егор ему все от начала до конца выдал.
– Ты в этом уверен? – переспросил его Витя.
– Абсолютно.
– Ну и ну.
На душе у Виктора стало легче. Теперь можно не отправляться на этап. На следующий день на свиданку к нему пришло руководство и после полученной информации Виктора освободили и началось служебное расследование в отношении полковника.
Бывает…
Бывает по-всякому. В том числе и так. Полковника Еремеева разжаловали, и он оказался под следствием. Родина не прощает измен, а уж государство тем более. Виктор вышел, Егор поехал отбывать свой срок на общий режим. Бывший сокамерник уже пару раз приезжал к нему с передачей. Бывает, что люди знакомятся там, где этого можно совсем не ожидать.
О понятном и непонятном
О почти понятном
Часть 1. Начало пути
Когда идешь по дороге, не забывай о том,
куда ты идешь и зачем…
Дерево, которое ничто не согнет…
Лес был просто прекрасен. Старые сосны стонали от налетевшего ветра, мокли под дождем. Мошкара то и дело окружала путников. Недалеко от леса было болото с заросшими мхом тропинками. Казалось, что в такой заповедной глуши и жить-то никто не может.
Старые и молодые сосны скрипели под ветром. Тайга напоминала старого страшного зверя, который, если его разозлить, поглотит любого путника. Тайга может быть мудрым помощником или страшным, лютым врагом для человека, смотря с чем человек зайдет.
45
Побывавший в таких местах оставляет здесь свою душу. В лесу было полно зверья. Выбирай на свой вкус, человек. Тут тебе и пища, и одежда, и кров на зиму.
Клесты весной прилетали к самой опушке леса. Там всегда было больше шишек. Они напоминали стаи воробьев, которые достигли своей цели. Насытившись орехами, сразу скрывались в тайге. Было во всем этом что-то загадочное и беспрецедентное. Казалось, что есть тот, кто дирижирует всем этим. Он конечно же был, но его никто не видел.
Если в такие глухие места и забредал пришлый путник, то случалось это весьма редко. А уж если и забредал, то путник, как правило, несколько раз сюда возвращался.
Один великий сказал о том, что если раз увидешь, то не забудешь. Эта фраза точно подходила под эту местность.
Где-то были и город, и большие начальники, где-то кипела суета и городская жизнь со своим быстрым темпам и своими законами. Но не здесь… Здесь было все размеренно.
Затерянные в глухой тайге люди были слиты с природой, являлись частью ее. Если пройти зимой километров 30 напрямую от опушки в глушь, то можно наткнуться на пустые охотничьи домики и на полуразрушенные сторожки. Присутствие человека, может и неявное, но замечается.
Лес был круглой формы, т. е. в середине была довольно большая территория, которая когда-то была отвоевана у леса. Вот там как раз и было присутствие человека, нет, в этой местности он был далеко не царь природы, он был, скорее, часть этой природы и гармонично с ней сочетался.
На этом клочке суши была деревня. Она была построена на старый сибирский манер, сосновые срубы домов, бани, сараи – все было выстроено из больших бревен. Да, на отсутствие строительного материала здесь нельзя было пожаловаться.
Ставни окон, со скрипом отворявшиеся утром и с таким же скрипом закрывавшиеся вечером, были расписаны всеми цветами, какими только можно.
Утро начиналось очень рано. Скотина ревела, люди выходили, шли к ней, кормили, выводили на простор. Потом направлялись на свои участки. Жизнь сельского жителя полна забот.
Жители деревни отличались большим ростом и недюжинной силой. Они были истинными сибиряками, закаленными, способными выдержать все что угодно.
В выходные отправлялись на охоту в тайгу. Это было что-то вроде праздника. Вся часть мужского населения, которая была в силе, брала
46
начищенные до блеска ружья, патроны, сумки для добычи и уходила в тайгу.
Создавалось впечатление, что лес их поглощал, а через некоторое время выпускал со своими дарами.
Местные жители были первоклассными охотниками. В разговорах они не могли вспомнить, чтобы кто-то из них приходил без добычи. Такого случая просто не было. В первую очередь это были белки, куницы, лисы, волки. Этот перечень был обычным для них. Кто кого приносил. Но были случаи, что группа охотников одолевала медведя. Вот это был пир на всю деревню. Можно сказать страшно, что медведь – это большой и сильный зверь. Все это так, но чувство страха было приглушенным.
Шла жизнь со своими заботами и проблемами. Обычная сельская жизнь, нельзя сказать, что обычных людей, просто было обычным то, что они делали каждый день.
Для многих деревень Сибири XVI века это было обычно. Работа, работа, работа, запасы на зиму, походы на охоту и уклад предков, включавший труд, заботу о своих близких, беспрекословное подчинение старшему и неукоснительная вера в Бога.
Каждое воскресенье жители этой деревни ходили в местную церковь. Да, несмотря на такую глушь, у них была церковь, построенная из той же сосны, которая росла повсюду, и был священник, который довольно исправно вел службы. На первый взгляд он мало чем отличался от остальных, работа, поля и службы в воскресенье.
На окраине деревни росло большое дерево, оно уже изрядно сгнило внутри, но было еще крепким. Лет ему было очень много, уже не помнили, как оно там появилось. Местным жителям оно напоминало их самих. Борьба за то, чтобы выжить в суровых сибирских условиях. Их гнул суровый сельский быт, а они не сгибались. Этим они напоминали как раз это дерево, оно у них было вместо талисмана. Дерево, которое ничто не согнет, как и людей, живших там.
Находка
Заледеневшая от мороза дверь скрипнула, и в комнату подул ветер. Человек в черной шубе зашел в дом и, отряхая снег с валенок, захлопнул щеколду. Это был средних лет мужчина большого роста, с черной бородой и большими руками. Истинный сибиряк. Он оглядел обитателей дома из-под заросших бровей и направился к столу. Хозяин дома только что вернулся с охоты. Охота была удачной. Две лисицы и три белки.
– Неплохо постреляли сегодня, а, Миланья? – гаркнул он хозяйке, вытряхивая из мешка лис с белками.
47
– Ты никогда не промахиваешься, – ответила хозяйка, готовясь разделывать дичь.
Миланья была красивой женщиной, хотя уже и немолодой. Ее черные, словно точеные, глаза всегда очаровывали Филимона (так звали хозяина дома), даже сейчас, после 20 лет совместной жизни в этой глухой деревне.
Их изба было довольно большой. Две комнаты, печка в полкухни, шкафы, стулья, столы, кровати, все напоминало старинную сказку. Все было очень большим и сделанным из подручного строительного материала.
Филимон же был некрасив, с черной бородой и большими руками, грубоват, но на фоне всех односельчан он выделялся другим – он был образован, умел писать и читать.
В детстве его определили в сельскую церковную школу, а потом в реальное училище. Его успехи хотя и не отличались тогда высоким уровнем, но он выделялся неординарным подходом к принятию всех решений, которые он когда-то принимал.
А теперь он со своей семьей жил в этой затерянной в лесах сибирской деревне. Его двое сыновей были вылитой копией отца, особенно младший, старший все же больше подходил на мать.
Такие же большие и с черными волосами. Вся семья, как и многие другие, в то время занималась натуральным хозяйством и жила от урожая до урожая. Сыновья, как и когда-то их отец, учились в реальном училище и жили в городе. К родителями они приезжали два раза в месяц.
В доме с их приездом всегда была радость, но Филимон относился к этому почти равнодушно. Не то чтобы он их не любил, просто он сам был такой, а сибирские морозы с тайгой добавили.
Так Филимон со своей Миланьей жили в деревне. Поле, работа, охота. Все это сочеталось с бесконечным круговоротом событий, бесконечной чередой серых дней крестьян.
– Завтра надо подправить крышу, – как-то весной сказал Филимон приехавшим сыновьям.
На следующее утро все принялись за работу. Правили крышу, меняли старые гнилые доски на новые.
– В печь, – говорил хозяин, откидывая то одну, то другую сгнившую почти доску.
– Плохо ж гореть будет, – возразила жена.
– Цыц, в печь, – сказал он.
Миланья замолчала. Вековой уклад сделал свое дело. Беспрекословное подчинение мужу, заложенное с детства, не давало возможности дальше перечить.
48
– Ладно, я что-то увлекся, – сказал он, обратившись к жене.
– Филя, обедать пора, после закончите.
– Пожалуй.
Они пошли в дом, она уже приготовила чугунок щей, где куском плавала баранина от недавно зарезанного ягненка. По привычке хозяин вынул кусок мяса и разделил в чашки между всеми. Этот обычай в их доме сложился как-то само собой, его менять не хотели. Так делали их родители, деды, прадеды.
К столу всегда полагалась чарочка. Нельзя было сказать, что они выпивали слишком много. Пожалуй, нет, но чарочка к обеду была почти каждый день. В глиняные кружки наливалось немного мутной жидкости, подкрашенной в красный цвет. Это был произведенный ими же самогон, закрашенной вишней, взятой у соседки в обмен на баранину.
Филимон к этому относился почти безразлично, но, с другой стороны, никогда не отказывался пропустить чарочку. Миланья не употребляла даже с усталости. Однако старший сын вместе с отцом пропускал было по одной.
Закончился обед, и они решили продолжить. Самогон разогрел кровь, и работа пошла с удвоенной силой. Через два часа крыша уже была готова, а все старые доски были скинуты в сарай и подготовлены для топки дома.
– Смотри, отец, – вдруг сказал старший сын, глядя в угол дома.
– Что ты там видишь, Санек?
– Смотри.
Подошедший Филимон увидел интересную картину. Саша стоял на чем-то твердом и тыкал в это палкой. Оба, взяв лопаты, откопали немного земли и вынули небольшой сундучок, завернутый в черный бархат.
– Мы нашли клад, – сделал вывод хозяин. Он иногда отличался юмором.
Открыв сундук они увидели завернутую в несколько слоев бумаги тетрадь с какими-то текстами на старославянском языке и нож, обделанный дорогими каменьями.
– И откуда это? – спросил Саша.
– От прошлых хозяев осталось, – сказал отец.
Прошлые хозяева этого дома были люди непростые. По деревне ходили слухи, что они были чуть ли не сродни чуди белоглазой – белых гномов, которые, по поверьям, живут в сибирских лесах, другие считали их шаманами.
Филимон не верил почти ничему. Он был далек от всего мистического, просто считал их странноватыми.
– Смотри, мать, – сказал он Миланье, показывая находку.
49
– От старых хозяев осталось, наверное.
– Ладно, давай положим в дом, а завтра разберемся, а пока к вечеру готовится надо, а то скоро приедет уже.
– Да, обещал с супругою быть, – сказала Миланья.
Обещал к ним быть их друг семьи, местный помещик, который жил за 40 километров от их деревни. Да, они были крепостными но не его, они были не простыми крестьянами, а считались сельской интеллигенцией, образованной, что было довольно редко.
Филимон завел с Никитой Александровичем дружбу после одной ярмарки, на которую ездили всей семьей, и на ней же Филимон уступил в продаже медвежьей шкуры подошедшему шикарному господину. Это и был Никита Александрович, граф Шиварин, местная знаменитость, считавшаяся как одним из лучших баринов для крепостных, так и большим любителем женской ласки. Нельзя сказать, что он был либерален по отношению к крепостным, нраву он был крутого, но был уважаем.
С того самого момента Никита Александрович наведывался в таежную глушь, чтобы попить чайку на травах да скоротать вечер под медовуху, которую всегда привозил с собой.
Вот и на сегодняшний вечер визит был уже в планах. Довольно быстро на столе появилась закуска, самогон на вишне и серебрянные кружки для медовухи. Разговоры всегда были длинными, и граф Шиварин уезжал только утром, душевное общение, медовуха и сама атмосфера делали свое дело. Ближе к ночи все укладывались спать, ямщик обычно в небольшом пристрое, граф с графиней в горнице.
Приготовления к такому мероприятию намечались и на сегодняшний вечер. Настроение у всех было приподнятое. В семье любили этого гостя, поэтому всегда готовились к его приезду. Дорогим гостям всегда на Руси рады, это и был тот случай.
О находке уже забыли почти. Однако ж Миланья посчитала, что найденное сегодня еще принесет им и не только им события, хорошие или плохие, она еще не знала, но знала точно, что-то произойдет. В этом она была уверена.
Часть 2. Начало
Другие
Другое время, другие люди. Та же деревня, но другой устой, другие люди. На краю села, в противоположной стороне от дома Филимона стояло три дома, крайний и два рядом. Там тоже жили люди, тоже
50
занимались хозяйством, ничем не с виду не выделялись, но были чем-то похожи на семейство Филимона.
Но обо всем по порядку. Самый крайний дом был обычным, там жила семья. Их было четверо. Отец семейства был маленького роста, с козлиной бородкой, напоминающей церковных певчих после долгой службы. Жена была довольно большого роста, еще красивой женщиной, хотя и изрядно замученной сельской жизнью. Было две девушки – их дочери. Девушки были небольшого роста, как и их отец. Они вели обычную на первый взгляд жизнь сельских людей. Их звали Света и Таня, отца семейства звали Петром, а его жену Дарьей.
Второй дом, предпоследний от края, был с виду пустым. Там жила старуха довольно почтенного возраста. Она вела уединенную жизнь, выходила из дома редко. Все остальные жители мало что о ней знали. Конечно, бывали у нее дома, но кто такая она на самом деле, так и не поняли. Она напоминала ведьму. Дом, состоящий из двух комнат, наводил тоску на зашедшего в него. В коридоре под потолком висели пучки сухой травы разного вида. Запах сухой травы, которую старуха использовала иногда в чай, был очень резким и распространялся по всему коридору. Дом был деревянный. Серые бревна сводили с ума. Казалось, что дом живет своей жизнью. Старуха любила сидеть в своем кресле, иногда употребляя кагор, добытый из церкви. Да, старуха была ведьмой. Эти догадки местных были правдой. Она иногда ворожила, гадала, делала расклады на тех или иных односельчан. К ней даже они иногда захаживали для этих целей. Старуху звали Марфой. Нет, она не была злой, просто колдовала иногда. С соседями ее практически ничего не объединяло, кроме их наличия на свете. Так шли дни для тетки Марфы. Размеренные, неторопливые дни пожилого человека. Все это было обычно для пожилого человека.
Дошел черед до дома и его обитателей, находящихся под номером три от конца села. Здесь был достаток, достаток во всем. Наверное, они больше всех были сходны с семьей Филимона. Там жила семья, муж, жена и ребенок. Семья была из старообрядцев. Работа, молитва, пост. Хозяин дома, довольно мрачный с виду, был высокого роста, с большой черной бородой и надвинутыми к носу бровями. Строгость, натянутость была и в доме. Но не было какого-то определенного раздражения, неудовольствия от жизни. Всех вполне устраивал такой порядок, может быть, они просто были хорошими, такими правильными, а может быть, просто не хотели ничего менять. Хозяина звали Славой, жену Таней, а ребенка Фомой. Их объединяло одно, все эти люди были дальними родственниками между собой, хотя общались просто как соседи, живущие рядом. Их, таких разных, объединяло с Филимоном то же самое, что и между собой. Они
51
все были дальними родственниками, вели разную жизнь. Однако же была черта, которая объединяла старую ведьму, семью староверов, семью кулаков, дружащих с барином, и семью, живущую на краю села. Все эти люди, пусть и общались редко, но каждый был уверен в том, что если что, родня придет на помощь, не особо разбираясь. Хотя они всегда думали о том, что мало чего необычного может произойти в забытой всеми сибирской глуши.
А все ведь бывает так, что там, где тихо, там и происходит что-то необычное. Жизнь в селе шла так, как будто скоро будет буря, как затишье перед бурей. Такие события случаются обычно в большом городе. Здесь такого не бывает, т. е. жизнь не идет в таком темпе. Но судьба распорядилась по-своему.
Визит к графу
Однажды случилось вот что. Как раз это было в тот момент, когда ничего не ожидаешь.
– Здравствуйте, – сказал человек, который слез с телеги.
– Здравствуй, Никита Александрович, – ответил ему Филимон и снял шапку, – дорогим гостям всегда рады.
После этого они прошли в дом. Гостя уже ждали, возле стола уже суетилась Миланья, неся большую кастрюли с чем-то белым.
Началось застолье. Нельзя сказать, что стол ломился от угощения, но пустого места не было вообще. Граф по своему обыкновению привез глиняную меру медовухи, как он это обычно делал.
Употребив второй стакан, он что-то сразу загрустил и стал смотреть в окно.
– Что не весел стал, Никита Александрович? – спросила его Миланья.
– Не до веселья сейчас, матушка.
– Что же на душе у тебя, поведай, ваше сиятельство, – громким басом спросил Филимон, сидевший на краю лавки, поправив бороду.
– Приключилось с дочкой что-то.
– Давай говори, не томи, ваша светлость, – сказала ему Миланья.
– Она в состоянии в каком-то необычном. То нормально, то приступы раздражения, то тоски полной. Как находит чего.
– Необычно это все. А лекарям показывали?
– Да казали уже, ничего не нашли.
– А если нашей тетке Марфе показать, а, Филимон? – неожиданно для себя предложила Миланья.
– Мысль верная вообще-то. Может завтра, а, Никит?
52
– Кто такая?
– Тетка моя, старая уже, но знахарка довольно сильная.
На следующий день все трое двинулись к дому Марфы. Никита Александрович чувствовал определенную робость. Он еще ни разу не был в доме таких людей и не имел представления о том, что там он может увидеть. Однако же появившиеся проблемы притупили чувство страха, и он шел довольно уверенно.
Подойдя к дому, они обнаружили незапертую дверь и не нашли в доме хозяйку.
– Значит, живая, раз дома нет, – сказал Филимон, чуть улыбнувшись.
– Не дождешься Филя, – услышал он голос сзади, – я тут на болото за травой ходила. Что, ваше благородие, совсем тяжко?
– Тяжко, матушка, – ответил граф, поглядев в пол.
– Ничего, как-нибудь поможем, – сказала старуха и начала разлаживать принесенную траву.
– Что же делать? – спросил граф, взглянув на старуху.
– Тебе ничего не делать, все уже сделал, – довольно жестко ответила та.
Закончив развешивать траву, тетка Марфа обернулась к графу.
– Нагулялся, ваше благородие. Одна из твоих любовниц порчу навела.
– Не может быть. Они все хорошие люди.
– Ты совсем рехнулся, ваша благородие. Кто под чужих мужей ложится, не может быть хорошим вообще никогда.
Через час уже всем составом они были в графском именьи за много километров от родной деревни. Дом был весь белым, построенном в стиле рококо. Казалось, что он напоминал белый мраморный кусок, при этом оставался довольно привлекательным строением для всех проезжавших и приезжающих.
На первом этаже был большой зал с круглыми зеркалами, висевшими в середине зала на железных цепях. Из зала выходили две двери, правая вела в гостиную, левая – в комнату дочери графа. Акулина (так ее звали) была еще совсем юной особой с длинными светлыми волосам. Ее манеры были полной копией матери, от отца она унаследовала лишь насмешливый нрав и манеру скрывать иногда все, о чем думает на самом деле.
Итак, гости зашли в зал. Появился дворецкий.
– Как она? – спросил граф, показывая на комнату Акулины.
– Никак, Никита Александрович, – ответил дворецкий и вздохнул.
Тут из ее комнаты послышались душераздирающие крики, которые могли вызвать мороз по спине даже у самого стойкого человека.
53
– Убирайся вон, старуха, – кричала Акулина, уже оказавшись в зале.
Тут тетка Марфа раскрыла свою сумку и вынула оттуда мешочки с веточками, палочками, кусочками древесины.
– Одну палочку ломаю, другую обламываю, третью кидаю, хворь от рабы Божьей Акулины гоню, – начала она, смотря на девушку.
– Что это? – вдруг абсолютно спокойно спросила она.
– Хворь гоню, порчу наведенную гоню.
Тут Акулина повалилась на пол. Все к ней подбежали, пришла в себя минут через пять. Оглядев всех, вдруг сказала:
– Какая тяжесть с головы сошла, легко как.
– Акулина, что с тобой было? – спросил граф, ничего не понимая почти.
Тут она описала, как во сне видела женщину, которая ей предложила выпить из ковша воды, после чего ей стало очень плохо. Что-то металось внутри нее, не находя выхода, а она была, как в горячке.
По описанию граф узнал свою любовницу. Он был рад излечению Акулины, и был разочарован в своей любовнице. Никита Александрович искренне полагал, что та не сможет совершить никаких плохих поступков. Однако тетка Марфа оказалась права.
Побыв полдня, гости решили, что пора собираться в дорогу. Граф вышел вместе с женой их провожать, а на прощанье старуха сказала:
– А вот ты и думай, что тебе делать, а чего нет, ваше благородие?
Эти слова Никиту Александровича привели в полное смятение, задумался он крепко.
Порой кажется, что люди, окружающие нас, не способны на плохие поступки. На деле может оказаться все совсем не так.
Капище
К вечеру вся компания прибыла назад в деревню. Филимон был немного разочарован в действиях своего друга. В какой-то мере он идеализировал своего друга, ему всегда казалось, что Никита Александрович не способен на плохие поступки, а этот случай доказал, что он такой же, как и все другие люди.
Итак, вся компания возвращалась домой. Тетка Марфа отправилась в свою избу. Все произошедшее днем на нее не произвело почти никакого впечатления, скорее, она восприняла это как обычную работу, которую она делала каждый день.
– Мила, – сказал Филимон жене, зайдя домой, – я не буду так делать.
– Как? – спросила она.
54
Тут Филимон рассказал историю Никиты Александровича Миланье и потом добавил, что он ей не будет изменять никогда.
– Рада слышать. Раз ты это придумал, ты так и сделаешь. Ты у меня из идейных, не отступаешь ни от хорошего, ни от плохого.
Казалось, что все так. Филимон был доволен собой и своим решением, ему льстило даже это признание. Так прошло незаметно оставшихся полдня. Утром Филимон пошел на охоту в надежде непременно что-нибудь добыть.
Было уже лето. В этот день почему-то никто в лесу не попадался. Обычно местные жители находились на охоте довольно долго, каждый из деревни в какой-нибудь день был на охоте.
Но сегодня лес был пустой. У Филимона еще не прошло ощущение небольшой разочарованности в графе, хотя в целом отношение к Никите Александровичу не изменилось, просто он осуждал его поступок.
С такими запутанными мыслями он бродил с ружьем по лесу. Вдруг, оглянувшись, он понял, что забрел уже далеко. Его это его не напугало, он знал эти места очень хорошо.
Вдруг зашуршали кусты, раз и грянул выстрел.
– Есть добыча, – сказал он.
Подойдя ближе он увидел убитого зайца. Положив его в рюкзак, пошел дальше. Большого азарта сегодня не было.
Вдруг неожиданно закончился лес, деревья стали редкими, и Филимон оказался на полянке. Там был след от костра, валялись сгоревшие палки, какие-то железные цепочки.
Филимон это все разглядывал, швырял ногами.
– Это еще что такое? – проговори он.
Было видно, что костер недавно горел. Вдруг Филимону стало жутко, и он решил, что пора уходить. Еще раз взглянув на полянку, он ушел, бредя дальше по лесу.
– Черт те чтое можно в тайге встретить, – рассуждал он, – очень похоже на капище, но откуда? Кроме нашей тетке Марфы ни за кем не водятся колдовские дела. Да ладно, мне-то что.
Так он бродил по лесу еще не один час, подстрелив еще четырех зайцев. Взглянув на небо, Филимон понял, что пора идти домой.
Проходя мимо той полянки, он вдруг заметил оживление. Сквозь кусты были видны люди в черных капюшонах и плащах до пят.
– Нет, нельзя им показываться, – подумал он и пошел дальше.
– Капище, люди в черных одеждах. Откуда это все в нашей глуши? – думал он, – надо будет как-нибудь рассказать тетке Марфы.
Уходил Филимон довольно быстро, общаясь с теткой жены, он уже давно понял, что нельзя колдунам мешать, а тем более спорить с ними.
55
Тетка Марфа была на протяжении этих всех лет не всегда хорошим человеком. Филимон помнил и плохие ее дела.
– Как охота прошла? – спросила Миланья зашедшего в дом мужа.
– Зайцы вот сегодня, – сказал он, грохнув на пол рюкзак.
Раздевшись, Филимон прошел в дом и сел на табуретку. Мысли крутились в голове, почему-то перемешались мысли о графе, о капище, о тех людях в черных капюшонах.
Он решил от них избавиться, но ничего не выходило. Все еще крутились в голове мысли. Решив рассказать Миланье, он позвал жену.
– Может быть, ты что-то знаешь об этом?
– Не ходи, Филя, больше этими местами. На капище не ходят просто так, и добрые колдуны не ходят на капище.
– Это может быть опасным?
– Это уже опасно, Филя. Они же там были.
– Тетке Марфе надо рассказать, – заключил Филимон.
Вечер прошел обычно, как будто ничего не было. Однако же напряженность витала в воздухе и не уходила ни на шаг.
Другие не всегда могут быть хорошими
Люди могут быть разными. Они могут совершать как хорошие, так и плохие поступки. Деревня, где жили все наши герои, была построена на месте сбора древних сибирских шаманов, которые занимались как белой, так и черной магией. Жители деревни об этом не знали, не знали они и о том, что клан коптов еще существовал и жил в глуши леса. А место, которое увидел случайно Филимон, было тем капищем, где собирались эти шаманы.
Миланья понимала, что вся эта информация, которую она услышала от Филимона, вряд ли принесет что-то хорошее. Она утаила от мужа то, что в детстве слышала от тетки про шаманов, про места силы, про коптов.
Ей не было страшно, просто она не хотела, чтобы на капище наткнулся еще кто-нибудь из местных, но и убрать капище сама она побоялась.
Миланья решила сходить к тетке. По дороге она встретила Петра, который шел со стороны леса.
– Откуда идешь, сосед?
– Да вот по лесу гулять ходил.
– Как-то странно все это, – подумала Миланья.
Петр никогда не отличался романтичностью, а тут гулять в лес ходил, не охотиться, а гулять, это было по меньшей мере не похоже на
56
него. Но Мила не хотела об этом думать пока, ее мысли были заняты другим.
Подойдя к дому своей тетки, она открыла калитку и зашла в распахнутую, чуть приоткрытую дверь дома.
– Мила, – услышала она старческий голос.
– Я, тетка.
– Что это ты меня вспомнила?
Тут Миланья рассказала обо всем, что видел ее муж в тайге.
– Неужели копты еще существуют?
– Для кого они могут быть опасны, тетя Марфа?
– Для всех. Все черные колдуны всегда опасны, даже когда они ничего не делают.
– Что делать с этим теперь?
– Ничего не делать. Пусть все местные обходят стороной это место. Надо потихоньку всех наших в деревне предупредить.
– Как думаешь, тетя Марфа, кто-нибудь из местных может быть коптом?
– Наши односельчане простой народ только с виду, могут и участвовать. Только Мил, это может быть кто угодно.
Мила еще выпила у тетки чаю и отправилась домой. Она не решила ничего определенного.
Однако же поняла, что опасность грозить может кому угодно в деревне. Миланья решила предупредить всех местных и их друга графа, который тоже был не прочь поохотиться в их лесах.
Другие не такие как все. Среди нас? Безусловно, среди нас. То, что непонятно, человека всегда пугает. Непонятное – не всегда плохое, но и не всегда хорошее. Быть не таким как все – всегда сложно и просто.
Копты были старинным колдовским кланом Сибири. Они были наемниками, занимались как белыми, так и черными делами. На что нанимали, чем и занимались, ничем не гнушаясь. Без принципов, без каких-либо устоев, без страха и упрека. Копты были опасны именно этим, что способны были совершить все что угодно.
Миланья все это знала о коптах, но сделать ничего было нельзя, кроме того, как всех предупредить, чтобы не было опасности.
На этом ее мысли закончились. Придя домой, она решила, что завтра этим и займется, а сейчас, пожалуй, поставит пироги.
Остаток дня прошел за обычными заботами. Из ее головы не уходил Петр, который гулял в лесу. Грубый, неотесаный мужик пошел гулять в лес. Это не укладывалось в ее сознании. В глубине души нарастало подозрение, что с Петром что-то не так, по меньшей мере он ее обманул, хотя, кто его знает?
57
Мысли, мысли, мысли. Все путалось. Полдня прошло как один миг. Филимон чинил телегу. Обед, завтрак, приход соседки с целью вернуть взятый взаймы куль муки, все прошло, как в тумане. Мысли не уходили, не ушли они и ночью.
Луна светила очень ярко, спать было невозможно. Филимон уже уснул. Миланье же не спалось. Вдруг в темноте она увидела проходившую на улице мужскую фигуру. Ей показалось, что это Петр, по крайней мере был на него похож. Подозрения усилились, хотя уверенности не было. Могло быть и совпадение. Она перепутала все на свете. С этими мыслями и уснула.
Часть 3. Подстава
Праздник
Как было весело, очень весело. Душа наполнялась праздником. В сельской местности праздники всегда проходят с душой, просто с размахом.
В деревне, где жил Филимон, проходило Рождество. Кажется, душа была раскрыта. Этот праздник был лет за пять до описанных выше событий, в той же деревне, там же. Молодой парень по имени Петр, готовясь к народным гуляньям, одевался дома.
– Петя, может быть, не пойдешь никуда сегодня? – вдруг сказала ему мать.
– Да пусть идет. Что ты? – сказал ей отец.
– Мама, ну что со мною может быть на гулянье?
– На душе что-то неспокойно, Петя.
Вот так вот все и было. Праздник намечался грандиозным. Только вышло все не по-праздничному. Петя влюбился в том празднике в Дашу, ту самую Дашу, которая стала его женой. На этом самом празднике Петя познакомился с ними.
На деревенских гуляньях были гости. Их было четыре человека. Четверо молодых парней, казалось, самых обычных. Хотя они и были веселыми, но было заметно, что их внутренняя собранность, внутреннее напряжение проходило сквозь них. Это были те самые копты, которых в тайге увидел Филимон.
Все же было весело. Все были еще молоды и полны надежд. Копты тоже только начинали свои дела. Казалось, что весь мир полон надежд. Это и есть уникальное свойство молодости, все впереди, надежды и потери.
58
Петр был в приподнятом настроении. Было все просто безудержно. Праздник. Это уже потом все участники перемешаются, но пройдет для этого не один год, а пока они в одном месте, в одно время на деревенском празднике Рождества.
Подстава
Нож и булат. Самое интересное на свете это булатный нож. Петр влюбился в Дашу. На том самом празднике он с ней познакомился. Петр был тем парнем, которого тянуло ко всему необычному. Даша – это было то самое необычное, к чему он тянулся Парень и девушка. Одного тянуло ко всему необычному, другая была тем необычным.
Даша. Даша была загадкой во всех отношениях. Именно про нее отец Петра сказал, что ты Петя обладаешь даром притягивать к себе необычных девушек. Это было действительно так. Даша привела его к коптам, в секту, которая поклонялась старинному сибирскому культу. Магия, магия, магия. Представлялось ей, что Петя будет как раз тем, кто решится быть с ней в коптах.
– Зачем, Даша? Зачем тебе копты?
– Интересно с ними.
– Я не пойду туда.
Даша его подставила, обманом заманив его в лес, он оказался на поляне. Там были они.
– Здравствуй, Петя.
Он хотел уйти, почувствовав дрожь в коленках, но не смог сделать ни шага. Хотелось убежать без оглядки. Ноги как будто оценили. Он остался.
Под конец обряда он поймал себя на мысли, что ему понравилось.
Магия не может не нравиться.
А теперь Петя был в затруднительном положении. Роман с Дашей рассыпался, как труха. Он женился на Марфе, ему было все равно. Казалось, что так должно и быть. По порядку.
Часть 4. Клад
Скрипнули железные ворота…
Скрипнули железные ворота и дверь открылась. Частокол вышиной около двух метров загораживал дом, построенный из больших дубовых бревен. Строений было довольно много. Дом, три сарая, баня, веранда.
59
Все было сделано из дуба, покрытого серой краской. Чувствовалось рука владельца, который любит все мощное.
Действие происходило далеко от деревни, где происходили описанные выше события. Это была тоже деревня, но в километре от нее уже начинался город с его суетой. Казалось, что эта деревня и была городом. Ни о какой размеренности речь уже не шла. Темп жизни был другим, не таким, как в городе.
Там за железными воротами жила семья, состоящая из четырех человек. Глава семейства был высокого роста, грубый, своенравный. Его жена была такая же. У них было двое сыновей. Казалось, что жизнь за воротам идет по своим жестоким законам.
В это утро была небольшая обеспокоенность у всех. Да, у таких людей тоже бывают эмоции. А причина этому была одна. Через два дня заканчивался срок, и должен был освободиться из острога двоюродный брат главы семейства.
Александр был, мягко выражаясь, не очень хорошим человеком. И Семен (так звала главу данного дома) не шибко хотел его видеть. Но, с другой стороны, он понимал, что идти ему некуда, как только к ним. Вот такие изменения намечались.
– Маша, – по привычке утром крикнул он, – подай чугун.
Семен, когда на сердце было неспокойно, предпочитал утром щи. Это его успокаивало. Казалось, что так лучше.
На этот раз было точно так же. После щей Сема решил отправиться на работу. Недалеко были поля, которые принадлежали им. Сегодня он начнет косить, на дворе июль, уже пора начинать.
– Что он может сделать, брат все же. Хотя от него можно ожидать все что угодно.
В таких раздумьях прошел день. Довольно много травы легло под косой Семена, под вечер он направился домой. Мысли все еще кружили в голове.
Скрипнули железные ворота, он оказался на территории дома и направился к входной двери, когда услышал, что ворота заскрипели и открылись. На пороге стоял он. Это как раз и был предмет его переживаний – Летавин Александр Петрович, двоюродный его брат.
– Здравствуй, Сема, – сказал тот и сделал шаг.
– Саша, – ответил Сема и направился к нему.
Они обнялись. У каждого была разная судьба, но всегда были хорошие отношения. Один стал, как их называли «кулаком», другой бандитом. Но они были братьями.
– Пошли в дом.
Когда оба зашли, Саша, увидев Машу, сказал:
60
– Вот я и вернулся.
– Здравствуй, Саша.
Дальше был обычный ужин, только с виду обычный.
– Как теперь жить будешь?
– Решу завтра, – ответил Александр Петрович.
Сема насторожился, он хорошо помнил, что это не принесет ничего хорошего.
– У наших в деревне давно был, у Филимона с Милой и у остальных?
– Был недавно. У них там тоже весело. С графом дружбу водят, то на охоту, то медовуху пьют им привезенную.
– Надо поглядеть.
Тут Семен нахмурился.
– Не бойся, не буду я там ничего делать, – сказал Саша, – я не испортился окончательно, чтобы своих грабить.
– Я не сомневался, Саша.
Тут все стали отправляться спать. Маша убирала чугун. Ее мысли тоже кружились вокруг сегодняшних событий. Сашу она знала разным. Полной уверенности в том, что от него ничего нельзя ожидать, у ней не было.
С такими мыслями она уснула.
Поездка в деревню
На следующее утро все трое запрягли лошадей и направились в деревню к Филимону. Саша там не был уже несколько лет, Семен с Марией неделю. Саша, с одной стороны, ехал их наведать а с другой – надо было все проверить, в частности проверить наличие клада, которые он там в лесу спрятал, еще до своего срока.
Были сомнения, что клад на месте, местные могли его найти, там народ дотошный.
Итак, лошади тронулись в путь, и все начали свое недолгое путешествие. Полчаса и уже стали показываться первые избы деревни.
– Почти прибыли, – сказал Семен и посмотрел на Сашу. Тот был довольно напряжен. Как раз в этот момент они проезжали мимо той части леса, где должен был находиться его схрон.
Через пять минут они уже оказались у дома Филимона и увидели выходившую Миланью.
– Незванных гостей принимаете? – спросил Семен, слезая с тарантаса.
– Принимаем, – сказала та, увидев Сашу.
61
Тут на пороге дома показался Филимон.
– Давно освободился? – спросил он Александра Петровича.
– Две недели как.
– Заходите, коли прибыли.
Все пошли в дом. Как раз в тот момент у них был граф Никита Александрович Шуваров.
Увидев новых гостей, граф насторожился. Да, он уже раньше был знаком с Александром Петровичем Летавиным, и, думаю понятно, что не при самых лучших обстоятельствах.
Никита уже понял, зачем он сюда приехал, знал он и о кладе, и о том, что часть клада он уже себе заныкал. Однако же половина была еще в лесу. «Что делать», мысли в голове стали наскакивать одна на другую.
– Здравствуйте, господа, – сказал граф и подал руку Саше.
– Вы что, знакомы? – спросил Филимон, посмотрев на всех.
– На перекрестке встречались, – ответил Саша.
Филимон этого точно не ожидал услышать.
– Ладно, все за стол, – скомандовала Миланья, – во время обеда и разберетесь.
Все сели, начался обед. За разговорами практически ни о чем подошли к самому интересному.
– А теперь вы мне расскажете, – сказал Семен, – каким образом местный граф Никита Александрович Шуваров связан с тобой Саша, и что вам есть скрывать, недоговоренности я не люблю, – добавил он, нахмурившись.
Саша знал крутой нрав своего брата, и помнил его кулаки.
– Никита, поверь лучше им всем все рассказать. Дальше этого стола ничего не пойдет.
– Говори, а я продолжу.
Тут оба старых приятеля рассказали им все. А история была довольно проста. Несколько лет назад Саша с группой сотоварищей ограбил купеческий богатый обоз, при этом перерезав все сопровождение. Думая, что никто ничего не видел, но нашлись свидетели, потом их всех взяла жандармерия.
Но перед этим, когда прятали клад, нашелся еще один свидетель, проезжавший на охоту в свои угодья. Это и был Никита Александрович Шуваров. Случайно он увидел, где и кто прятал клад. Они его тоже заметили.
– Давай завалим, – предложил один из дружков Александра Петровича.
– Не стоит. Темно, мог не разглядеть.
– Не пойду к жандрамам, – сказал Никита и ускакал дальше.
62
Вот такая была история, только граф потом соблазнился и половину клада выкопал. Никита и об этом сказал честно за столом.
– Я готов отдать тебе все.
– Ах ты, крыса, – покраснел тут Саша и схватился за нож.
– Не махай пером, – сказал тут Сема и усадил брата опять за стол.
Приняли решение, что никто никого не будет резать и отдавать не будет. Что было, то было.
На следующий день вся компания выкопала остатки клада.
– Что с этим делать будешь? – спросил его Сема.
– Один я, мне и незачем столько, – неожиданно для себя ответил Саша.
– Я вот так предлагаю, коли уже за эти монетки никто не тронет, некому спрашивать. Давайте на часть денег Сашке дом купим, не век же он будет у тебя обитать, а на часть денег с помощью графа какой-нибудь приют откроем, пусть воровские деньги отрабатывает, а, ваше светлость?
Никита Александрович согласился и кивнул.
– С таким раскладом я согласен, – сказал Александр Петрович.
Все направились домой. Вот так за две минуты были поделены все воровские деньги, настолько честно, насколько это было возможно.
Как сказано, так и сделано…
Прошла неделя после поездки в деревню. Ничего особенного не происходило. Приглядели домик, купили. Теперь Александр Петрович стал жить от своих родственников за 10 километров в глухой деревне, далеко от людей. Граф Шуваров потратил все золото и открыл в своем поместе приют для убогих, чем сыскал славу мецената в своей губернии. Все пошло дальше. Что их всех ожидало, они еще не знали. Будущее всегда покрыто мраком.
Деревня Филимона и пригород Семена жили своей жизнью. Охота, крестьянство… Все шло вперед.
Только тетка Марфа, гадая как-то на картах, сказала такую фразу:
– Я предвижу самое необычайное развитие событий.
Убрав карты, она погасила лучину и направилась спать. Самое необычайное развитие событий. Это как раз были те слова, которые будут соответствовать всей их дальнейшей жизни.
63
О непонятном
Холодно
Прошел год с момента описанных выше событий. Внешне почти ничего не поменялось у всех героев повествования. Заботы, хозяйство, жизнь. У Семена родился ребенок. Александр Петрович посватался к соседке, объединившись хозяйством, стали жить вместе. Филимон и все остальные родственники в деревне жили такой же размеренной жизнью. Казалось бы, ничего не предвещало перемен.
Наступила зима. Пришли морозы, снег, буран. Все тропки замело. Перешли на зимние заботы. Шло все обычно.
В доме тетки Марфы одним ранним морозным утром постучали в дверь.
– Холодно, пустите хозяева.
– Да я одна только лишь и хозяйка, – сказала та и открыла щеколду.
На пороге стоял совсем еще молодой парень и дрожал от холода.
– Заходи, гость, да к печке давай.
Парень пробежал в избу и прислонился к горячей печке, весь дрожа.
– Откуда же ты такой взялся?
– Холодно.
– Понятно это. Ты кто такой?
– Я сбежал от своего барина. В подвале держал. Холодно.
– Чьих же ты будешь, малец?
– Я крепостной графа Шуварова Никиты Александровича.
– Странно, – подумала тетка Марфа, за Никитой вроде такого не водилось. Может Филя еще не знает своего друга, а сама вслух сказала:
– Отогревайся, завтра ко мне дядя Филя обещал зайти, там и разберемся, что с тобой делать дальше.
– Хорошо.
Прошел час. Мальчишка уснул прямо возле печки, тетка Марфа смотрела в окно.
– Странный какой-то день, – сказала она вслух. Что-то не верится, Никита всякое делал, но об издевательствах к крепостным ни разу не слышала.
– Холодно, – кричал во сне парень.
Когда он провалился в глубокий сон, часа через два, тетка Марфа решила к нему приглядеться.
На первый взгляд ничего особенного она не увидела, однако же кое-что ее все же смутило. На теле была еле заметная, почти выжженная татуировка. Это был знак, определяющий принадлежность к коптам.
64
О них мы уже говорили в первой части. Но чтобы мальчишка имел этот знак.
– Это только в одном случае может быть. Он мне врет, Никита Александрович ни при чем. Он сбежал либо от коптов, либо от кого-то, кому попался в плен за свои проделки.
За такими размышлениями она вдруг увидела, повернувшись к печке:
– Холодно! – уже почти по-звериному закричал парень.
Он стоял на табуретке и было ощущение, что готовится взлететь.
– Корумас, контракус, мер. Сядь на место и расскажи демон, кто ты?
– Я заберу с собой мальчишку, он мой. Я его хозяин.
– Конурас, мер, контракурес. Селям, гор, антималус.
После этих слов парень упал, а когда сел на лавку стал говорить уже обычным голосом.
– Он меня мучает, спасите!
– Как он выглядит?
– Я его вижу всегда во сне. Он с головой и хвостом. Он во мне. Спасите.
– Ты кто такой?
– Я член клана коптов. Я всегда был с ними, но я сбежал. Я не могу больше.
Тут парень опять уснул, повалившись на лавку.
– Обычный подселенец, подумала тетка Марфа.
На завтра она решила провести обряд и убрать демона. Для нее это было обычным делом. Филимон должен прийти.
– Вот он мне и поможет, – подумала она.
С этими мыслями она легла спать. Парень тоже вроде бы успокоился. Все стало тихо.
Правда
На утро Филимон прибыл не один, а со старшим сыном. Они хотели помочь тетке Марфе разгрести снег после вчерашней бури.
– У меня гость ночной, Филя, – сказал та, зашедшему в дом.
– Вижу. Это кто же в такую пургу явился?
– Меня зовут Витя, – сказал парень, взглянув на бородатого человека.
– Ясно.
Взяв лопаты, они отправились разгребать снег. Довольно быстро управившись с этими делами, оба вернулись опять в дом.
– Филя, он одержимый, – сказала тетка Марфа.
65
Тут Витя начал метаться по комнате.
– Не возьмете. Живым не дамся, – орал он, пытаясь запрыгнуть до потолка.
– Куда ж ты денешься.
Тут Филимон его оглушил, и парень повалился на пол.
Пришел в себя уже привязанным к лавке.
– Начинай.
Начался обряд изгнания демона со всеми его особенностями. Это было довольно увлекательное мероприятие, которое включало в себя все то, что когда-то происходило в усадьбе графа.
Наконец парень обмяк и пришел в себя.
– Свободен теперь? – спросила тетка Марфа, убирая книгу.
– Свободен, – ответил Витя и сел на лавку.
– И как же ты умудрился подцепить подселенца?
– Я хотел давно уйти от коптов. Они не пускали, в подвал посадили. Наверное, это они и подселили.
– Не надо связываться с кем попало, – сказал Филимон, вставая из-за стола.
– Теперь я понимаю, – сказал тот.
Филимон с сыном ушел. Тетка Марфа с Витей остались.
– Я завтра буду к родне пробираться, – сказал Витя.
– Знаешь, куда идти?
– Знаю.
Так просто и сложно прошел день. На следующий день Витя ушел, тетка Марфа осталась опять одна.
Старая колдунья понимала, что каждый день для нее будет необычным, по-другому она уже не умела жить, и не смогла бы, даже если захотела.
О непонятном
Как в нашей жизни разделить понятное с непонятном? Наши предки много веков назад задавались тем же вопросом.
Где грань между обычным и необычным? Понятно и непонятно. Все за гранью, только грань эту и перешагнуть можно без труда.
Действия любой ведуньи могут быть кому-то понятными, а кому-то и непонятными. Вот так вот. Как и здесь, для этих персонажей все было понятно и ничего непонятно, как, впрочем, и сама жизнь для всех порой понятна или наоборот.
Им казалось, что все так, как должно быть, т. е. понятно. Они так жили, это был их уклад, только им понятный. Со стороны эта жизнь была
66
странной и непонятной. Потому что большинство людей, тем более крестьян того времени, так не жили, все было более и тихо и более размеренно. Но у них так не было.
Если бы им могли предложить что-либо другое, они вряд ли бы это выбрали, потому что эта была их жизнь, которая их устраивала. И для них ничего не было непонятного.
Мнимая власть
Страшно, когда происходят порой вещи, противные человеческой природе. В этом и есть вся сущность Люцифера – заменить все, что по человеческой природе, а значит и угодно Богу, на то, что противно человечеству, и попытаться доказать человеку, что это и есть его истинная сущность, что это ему интересно.
Если человек по слабости своей на все это поведется, то он проиграет. Может быть, он не проиграет свою жизнь на земле, но душу свою князю тьмы он точно проиграет.
Все соблазны мира проходят, как дуновение ветра. Замени доброту на злобу, добродетель на алчность и погоню за наживой. Это замени сам, а после смерти телесной дьявол постарается и заменит твою жизнь на смерть. Будет убивать тебя много много раз, оказавшись в аду.
Он постарается и своего не упустит. Ты только замени или хотя бы начни заменять, а он будет шептать, чтобы ты не останавливался на достигнутом и заменял дальше. Душа будет все серее и серее, и уже ничего не будет, кроме серости и духовной грязи. Ничего не будет.
А придет время, он постарается заменить всю жизнь на смерть. Своего не упустит. Никогда не упустит. Вот вся его природа.
Когда появится соблазн заменить одно другим, может быть, стоит подумать.
Это можно сравнить с сорным растением, которое никто не полол, не убирал, не обращал внимания, оно становилось все больше и больше. Размножилось, укрепилось и выросло до целого дерева, которое уже не надо выкорчевывать, когда уже нет ни сил, ни особого желания.
Увидеть его злобу, если ничего не выходит. На небесных мытарствах, когда измеряют душу, выходит больше дел хороших, чем плохих. Вот тогда уж дело идет с размахом, да еще с каким. Все слуги Люцифера на каждом мытарстве скрежетают зубами на душу, что им не досталась, только когда благодати больше, чем зла, у слуг тьмы нет шанса никакого.
«Я так хорош, пойдем со мной». Это их шепот.
67
Ко мне, когда я первый раз постился, приходил во сне черный кот, ходивший на двух лапах. Предлагал стол с явствами, все, чему я отдаю предпочтение, предлагал попробовать. Когда же я отказался, он стал бегать и злиться вокруг стола. Так длилось первую неделю поста, потом он мне надоел, и я свернул ему шею во сне. Нет, это не было страшно. Потом он пропал, а стол сгорел. Проснувшись, я сказал:
– Что, Люцифер, никого получше не нашел, только лишь кота прислал?
Я бы заменил пост на довольствие, а потом он бы жизнь на смерть после смерти телесной, не упустил бы шанса, постарался.
Однажды, идя по улице, я увидел большого, взъерошенного кота, который пытался на меня прыгнуть. Он был, конечно, страшен, но достаточно было его перекрестить, и кота уже не было.
Бог тоже посылает слуг своих, чтобы оберегать людей, на земле живущих. Белые крылья в небе, которые я тоже как-то видел, это невероятно красиво.
Быть не таким как все – дар, который не каждому под силу. Мне не кажется он обременительным, непомерно тяжелым.
В детстве меня посещали разные виденья, и сейчас тоже посещают. Кошмары и красота рая. Трудно поверить. Но не стоит заменять одно другим.
Ничего не стоит мнимая власть Люцифера над тем человеком, который полностью предан Богу, именно мнимая власть. А если жизнь свою положить на то, чтобы рассказать про всю мнимую власть Люцифера всем, много ли у нее останется даже мнимой власти? У него только те, кто ему поверил, кто соблазнился. А в земной жизни очень много шансов, даже соблазнившимся один раз, отвернуться от Люцифера и дел его.
Вспомнить надо о том, что действительно приемлемо для человека, ни злоба, а добродетель, не жестокость, а кротость сердца.
В битве за ключи он уже давно проиграл. Я видел во сне, как один живущий на земле человек отказался от власти дьявола. Ничего он такого не сделал, просто отказался, перестав совершать дурные дела, заменив их на добрые поступки. Человек просто продолжал жить, даже ничего не поняв. А я видел, как Люцифер бунтовал, как человека окружила яркая стена света, и уже не подойти, с каждым добрым поступкам стена только увеличивалась, и уже не подойти было к ней.
Когда умирал праведник, то говорил, что он видел рай, а слуги ада даже не смогли к нему приблизиться, потому что там было столько света, который ослепил их. Вот и вся мнимая власть его. Над тем, кого удалось соблазнить. Стоит покаяться, перестать идти за ним, и все, даже мнимой власти не будет больше.
68
Серость
Серость, тухлый запах пронизывал все их жилище. Небольшой домик из тонких бревен стоял на краю села. Это был еще весьма добротный, похожий на постаревший, но еще довольно крепкий дуб, но серость уже была внутри.
В буквальном смысле слова не было тухлого запаха. Обстановка была прогнившей. В этом деревянном доме жила семья, с виду ничего необычного.
В народе бытует мнение, что с возрастом люди становятся мудрее. Однако здесь все было иначе.
Их было двое, муж, жена, старые люди, считай что старики. Но мудрости не доставало.
Вместо нее пришла жестокость, бездуховность и полное внутреннее опустошение.
Представьте, каждый день наполнен пустотой. Были дети, внуки, приходили, что-то делали, уходили, о чем-то говорили. Все это проходило как сон, на одном дыхании.
Вообще их жизнь в старости была сном, в более глубокий сон они погружались непрерывно.
Почему они стали такими? Может быть, есть виновные? Нет, увы, виновных нет.
Они всегда были такими в определенной мере. Когда за жизнь накопится больше плохих поступков, чем хороших, к старости приходит серость.
Душевная серость – вещь страшная. Когда каждый день без радости, без утешения. Когда еще хочется срежетать зубами, а уже не можешь ничего никому сделать.
Ненависть к людям, засевшая в них очень глубоко, их ела, буквально сжирала. Ничего уже почти не осталось. Страшно. Пустота.
Однако ж они жили, пока не приходит ангел смерти, человек не умрет, если не наложит на себя руки. Но этого сделать они не могли, слишком любили себя.
Серость. Они были готовы навредить еще кому-нибудь, так сказать под занавес. Такие не каются. Никогда.
Особенно они ненавидели своего соседа.
Почему они стали такими? Просто они позволили себе в таких превратиться. Когда-то они были немного другими. Обладали дурными наклонностями, только и всего.
«Не жалей падшего», – сказал один философ. Может быть, был он прав. Как говорится, всякое в жизни бывает.
69
А может быть, падшего и стоит пожалеть.
Можно сказать, что они сами виноваты, это их был выбор. Есть их вина, с этим не поспоришь. Человек сам творец своей судьбы. Сам – с этим не поспоришь. Однако же люди формируются под влиянием других людей. У этих стариков был не тот случай. Сначала были годы довольствия, роскоши, казалось, что они властелины всего мира. Только казалось, сверху падать очень тяжело.
Потом произошли события, которые их души превратили в серую, безликую массу, способную разрушить все живое.
Страшно жить без радости на душе. Когда осталась лишь боль и серая бесформенная масса. Разрушители. Их вполне можно так назвать. Тех, кто все ломает, своим присутствием разрушает на своем пути. Даже не разрушает, а растлевает, разбивает.
Они, к сожалению, стали таковыми не только по своим наклонностям, а под влиянием окружения. Те, кто окружал их, были не очень хорошими людьми. Начальники, генералы, бандиты, все, с кем они имели дело, повлияли на них конкретно, это влияние сделало свое дело. Вот они и стали такими.
А серость в их души зашла после того, когда резко в один день все закончилось. Все забыли, и впереди была серость.
Есть шанс, всегда есть шанс хотя бы что-то изменить в своей жизни, даже когда впереди серость. Все равно можно что-то поменять, всегда можно.
В их души иногда заходили сомнения, что серость это неправильно, совсем неправильно. Еще оставался шаг, и серость могла быть загнана в самые затаенные уголки души. Только этот шаг нужно было сделать, чтобы не оказаться в яме, из которой уже не выбраться, без вариантов. А они как раз стояли на краю этой пропасти, но еще не были в яме. Шажок, и куда шатнет, то ли в яму, то ли намного дальше от ямы. Всегда можно изменить.
Сможешь?
Что же ты сделал, человек, зачем ты все забыл и решил служить порокам. Тебе же когда-то было хорошо. Хорошо было очень. Вспомни время, когда ты был лучше. Лучше, чем сейчас.
Каким ты был тогда? Нельзя сказать, что ты был очень хорошим. Просто ты был лучше, добрее, а сейчас что? А ничего, ты почти во всем поддался соблазнам, этого мира. Легко же они тебя взяли в свой плен. Даже стараться не пришлось. А чего стараться, когда ты сам поддался.
70
Стать плохим. Вот то, что, бывает, прельщает людей. Стать хорошим или хотя бы лучше – для этого нужно трудиться, работать, жить, самосовершенствоваться. Это всегда трудно. Один великий писатель говорил, что серьезный труд приходит благодаря исканиям. Его искать надо каждый день, каждую минуту, каждую секунду. А праздность искать не стоит, она сама найдет любого, только дайте повод ей для этого.
Когда найдешь, тогда можно превращаться в сорняк, как запущенный участок, который давно не обрабатывали. Постепенно превратишься в него, а вдруг не захочется выбираться?
Серьезный труд это всегда поиск, желание что-либо делать, не всегда приятное, не всегда хорошее, но каждый день, каждую минуту, каждую секунду. Делать. «Душа обязана трудиться», – стихотворная строка одного известного поэта. Он в эту строку вложил все, о чем думал. Не будешь ничего делать – придет деградация с отсутствием желания возвращаться из данного состояния. Полное отсутствие желания возвращаться.
Я видел людей довольно молодых, которые уже успели вкусить праздность и пустоту. Когда молодой человек превращается невесть во что, смотреть страшно, особенно на то, что он при этом усердно доказывает, что ничего неделание это и есть смысл жизни. Что-то делать и благодаря этому что-то иметь, приобретать – это плохо, этого делать не нужно. Что хорошо, а что плохо на самом деле он знает, просто ему нравится находиться в этой скорлупе. Понравилось. Возвращаться и вылезать он не хочет. Ему там удобно. Только может прийти время, когда он начнет искать виноватых, почему он такой, только виноватых не окажется, а получится, что в себе нужно искать проблему.
Я видел и других людей, которые не подверглись праздности, пустому прожиганию жизни. Они не лишили себя внутреннего стержня, доказали, что могут крепко стоять на земле. Они такие же молодые, может быть как ты или я. Раз они смогли, значит и ты сможешь!
Всходы
Долго, как долго тянется время. Я устал. Приходят черные мысли, мрачные мысли. Пора закругляться, пора закругляться. Может быть надо умереть. Да, взять и умереть. В том мире, наверное, лучше. Еще никто не вернулся и не сказал, лучше там или хуже.
Я устал, устал, устал. Мне кажется, что я живу двойной жизнью, все как огонь каждый день, как огонь. Я чувствую ненависть, которая проходит сквозь меня. Как будто меня кто-то ненавидит. Это и есть
71
бесноватость. Никто не поверит никогда в эти записки. Кажется все совсем не так. Быть бесноватым трудно. Каждый день видеть ад, мятущиеся по нему души, у которых нет надежды, они потеряны. Люди бегут по аду, они боятся, огонь их настигает и никуда от этого не деться. Огонь всегда их настигает. Мятущиеся души – это и есть кара небесная. Кара небесная. Видеть то, что ад весь кипит, а души грешников там варятся, это очень страшно. Страшно для обычного слабого человека. А если самому там кипеть? Это еще страшнее.
Когда я каялся, мне представлялось, как меня обливают кровью, как с меня сползает грязь целыми клоками. Так вот и сходят грехи по воле Господа. Казалось, что все это так, так, как надо.
А как прекрасен рай! Просто невероятно. Не хватит слов, чтобы описать его. Там дают крылья, примерь, полетай. Грех там не в почете. Только вот странно, все, кто в аду, иногда видят рай. К ним тоже есть милость Господа. Оденешь крылья и можешь летать. Хорошо. Там нет болезней, там всем очень легко, все увечья проходят. Это и есть рай.
Самое сложное в том, что великий грешник при покаянии может быть в раю. Только покайся искренне.
– Теперь не надо делать тех грехов, в каких покаялся, – сказал священник на исповеди великому грешнику.
Так просто и в то же время сложно не делать чего-то. Это вот все так. Почему же так все происходит? Соблазнители, греховность самих людей. Вот почему все это происходит. Нельзя подчиняться ему. Князь тьмы не упустит своего. У него нет пустяков, каждый пустяк происходит не просто так, а на какой-то основе. Из каждого пустяка можно вырастить большой грех, только дать ему всходы может человек, а может и не дать. Это под силу человеку не давать вырасти этим всходам.
Вперед
Да, посмотри, нет, лучше не смотри. Можно пройти тест и система выдаст, что такой результат быть не может. Совсем не может. Почему? Потому что машина человека никогда не поймет. Создание не поймет создателя. Никогда.
Смотри же вперед. Может чего и видно будет. Увидишь. Где пределы этому? А нигде. Нет предела.
Смотри же вперед, может и увидишь. Так вот и было. Увидишь. Не хочется? Конечно, не хочется, но надо. Смотри же вперед. Может быть что и увидишь.
72
Не надо оглядываться назад. Не стоит. Кто был сзади, пусть останется там. Не стоит. Не хочешь. А может хочешь?
Не стоит. Привет. Как думаете, это бред? Конечно, бред. Но смотри вперед, не назад. Что там сзади? Впереди лучше.
Что было, видели, а что будет, еще узнаем. Мой рок-н-ролл. Смотри вперед. Свитер старый, который валяется на старом диване. Пусть прошлое остается прошлым. Надо думать о будущем.
– Я прихожу в свое время, – говорило будущее, смотря на человека.
– Отпусти меня, – тихо вторило прошлое.
Смотри вперед. Вперед. Назад не нужно. Кто возвращается из прошлого, не пускай его. Пусть он в прошлом и останется. То, что было, не должно вернуться. Не должно. Ничего не должно два раза быть. Зачем? Пусть все будет по одному разу. Не нужно, чтобы повторялось. Не нужно.
Мой рок-н-ролл. Старый бумажник. Выбери свое дело, и найдутся те, кому ты понадобишься. Найдутся? Вне всякого сомнения. Конечно, найдутся.
Определи свое место, и другие определят тебе место, то, какое надо будет тебе.
Вот идет по улице человек, который смотрит вперед. А вот он уже едет со своим водителем, ему место определили. Только он не богат, оно в том, что кому положено.
Кому что положено. Каждому свое. Бутылку пива или бутылку вина старой выдержки. Каждому свое. Золотой клинок или плуг крестьянина. Что будет тяжелее? Золотой клинок, если его несет крестьянин, будет ему тяжел.
Ощущения
Сколько в мире разных психов,
Сколько много в мире их.
Говори со мною тихо,
Вдруг я один из них.
Новые, непередаваемые ощущения вдруг вернулись. Новыми ли они были? Нет. Они были давно забытыми старыми ощущениями, которые человек почему-то забыл. Он знал, почему он их забыл. Опыт оказался направленным не туда, не в то русло, не в то направление. Хорошо ему было тогда. Да, хорошо. Но хорошо было не ему, а его худшей половине. По крайней мере он так считал.
73
Его «ребенок», запрятанный в душе, давно уже вылез наружу и главенствовал, руководил и повелевал. Он был очень жадным, скорым на расправу. Казнил и миловал. Это было страшно. Страшно для человека. Но ребенок был неугомонным, очень энергичным. Вылез наружу и привык повелевать. Казнить и миловать. Все больше казнить.
Так человек и жил под гнетом ребенка. Но пришло время и человек взбунтовался. И тут началась внутренняя борьба, «ребенка» и «взрослого». Борьба эта длилась очень долго. Было страшно «ребенку».
Когда они встали у стены по разные ее стороны, вдруг ребенку захотелось оказаться рядом со взрослым, под его защитой. Теперь оба были уверены, что правы в том, что оказались рядом. Уверенность эта отражалась во всем, что можно было себе представить.
Новые и давно забытые «старые» ощущения слились воедино. Теперь они были неразделимы, «ребенок» и «взрослый». Это было неповторимо.
Человеку нравились эти ощущения. Они были такими новыми и такими забытыми. «Ребенок» радовался уверенности, тому новому, что вдруг появилось у него. Вдруг стало все хорошо. Так неожиданно и так ожидаемо.
Нет, это совсем не бред из ума выжившего человека. Это экстравагантнее бреда.
Представьте, что можно разыграть шизофрению. Рассказывать кому-нибудь сказку про то, как видится что-то. А у врачей вести себя адекватно. Вот она – истинная игра актера, психопата и повелителя.
Интересно было бы попробовать это осуществить. Просто невыразимо как интересно. Глупые желания. Пожалуй, таковые они и есть. Но попробуйте осуществить это как-то. Вдруг понравится. Возможно. Все возможно. Может быть и понравится.
Зачем играть и быть таким? А просто так. Кукловоду тоже интересно, что делают куклы, когда он дергает их за ниточки. Интересно посмотреть.
Сколько же их вокруг, убежденных в своем превосходстве. Их много. Очень много. Копошатся все вокруг.
Поиграть бы. Это и есть встреча через много-много лет. Посмотреть. Я видел встречу двух плохих людей через большое количество лет. Они не стали лучше, но и не стали хуже. Всегда есть не только верхний, но и нижний предел становления человека. Не перешагнуть бы этот нижний предел. Остановиться, даже если есть желание.
74
Счастье
В счастье нужно верить. Верить в то, что обязательно что-то придет и назовется счастьем. Думаете, что не придет? Придет и еще как. Каждому свое счастье, своя боль, своя радость и своя печаль.
– Не могу выдержать, – порой слышно отовсюду.
– Сможешь, выше сил не дают, – можно на это сказать.
Один человек, проживший всю жизнь, видевший взлеты и паденья, тяжесть жизни и помощь людей, как-то сказал:
– Если бы мне предложена была другая жизнь, и я в это время знал о жизни моей, той, что прожил, я не выбрал бы другую, только ту, что прожил.
Все удивились тому, что он сказал. А ведь это и есть то, что называют счастьем. Не считать того, что прожил жизнь, напрасно. Все было правильно. Ошибки, взлеты и падения, все было правильным, нужным. Без этого было бы не обойтись.
Счастье.
– Скажи, Горацио, что такое счастье?
– Вон, видишь, летит в небе птица, возьми ее, если сможешь.
– Счастье то, что дается нам, мой друг Горацио.
Другой судьбы хочется? Там думаешь лучше? Может быть и лучше, а вдруг не лучше, а хуже. Тогда что?
Зарево Востока
Наступил рассвет. Казалось, ночь была нескончаемой. Зима в этом году выдалась на редкость морозной, так что все трещало. Нельзя было ночью раздевшись, без шубы выйти даже на минуту.
Супружеская пара проснулась достаточно рано. За всю жизнь это стало привычкой, просыпаться рано утром. На востоке был виден яркий восход солнца. Он был таким красивым, что слепил немного глаза.
– Смотри, Мария, рассвет, – сказал муж, обратившись к только встающей жене.
– Да, рассвет прекрасен, – ответила та, повернув голову к окну.
– Я любуюсь каждым рассветом, – сказал тот, подойдя ближе.
– У нас с тобой уже было много таких закатов и рассветов, – ответила Маша, обратившись к своему Петру.
– Да, много было, всякое успели увидеть, – ответил Петр.
Им действительно довелось увидеть всякое. Временами в памяти всплывали разные сюжеты. Знакомство, свадьба, жизнь со своими
75
горестями и радостями, двое детей, трое внуков и уже один правнук. Казалось все, жизнь удалась, все сделано.
Все сделано или нет не дано знать человеку, один Бог знает, когда все будет сделано. Вот и они не знали, когда у них все будет.
Однажды утром Петр, выйдя на крыльцо, услышал плач ребенка.
– Выйди сюда, Маша, смотри, – позвал он жену, довольно встревоженно.
– Откуда это?
– Не знаю, я вышел и увидел его, – сказал Петр.
– Что делать будем? – спросила жена.
– Для начала давай в дом занесем.
Они занесли в дом ребенка, распеленали. Это была совсем маленькая девочка.
– Как же так вышло, кто же ее бросил? – рассуждал Петр, глядя на ребенка.
– Любящая мать так не поступит, – категорично ответила Мария, сердито взглянув на мужа.
– Согласен, только мы не знаем всех подробностей произошедшего, – ответил тот.
Мария перепеленала ребенка и положила его на кровать. Девочка уснула, закрыв глаза.
– Что будем делать? – спросил ее Петр.
– Давай оставим себе, если мать не найдется, дети далеко, приезжают редко. Мы все оформим по закону, и она будет жить у нас.
– Ладно, давай.
Прошел день, ночь. На следующий день начались бесконечные походы по оформлению опекунства. Мать так и не нашлась, хотя ее искали довольно долго. Наконец все дела были завершены. Девочку назвали Аней. И теперь уже втроем они встречали каждый рассвет и любовались заревом Востока. Каждый в душе понимал, что любовь, посланная Богом, побеждает любые невзгоды, рушит любые преграды и идет к своей цели, как вышло с ними. Они теперь четко знали, что все знает только Бог.
Я хочу быть как все…
Быть как все, а как кто? Как кто-либо другой быть не сумеешь. Ты такой, какой ты есть, и я такой, какой я есть. Но это просто рассуждения, а на самом деле было вот что.
76
Наступило утро, самое обычное утро обычного дня. Рассвет освещал все вокруг. Наступал новый день, город просыпался. Все было хорошо.
Молодая девушка смотрела через окно на улицу. Ей в последнее время только и оставалось, что смотреть на улицу. Трагедия, с ней произошедшая, лишила ее возможности ходить. Но была надежда, что через год лечения она вернется к нормальной жизни. Однако же это была только лишь надежда, в какой-то степени иллюзия.
– Я хочу быть как все, – постоянно думала она, – почему это произошло именно со мной, чем я провинилась и перед кем? Нет справедливости в жизни, совсем нет.
Такие мысли ее одолевали довольно длительное время. Она начала чувствовать, что эти мысли ее поглощают.
Угроза остаться инвалидом действительно была, или ходить, но все равно быть калекой. Грустно осознавать, что тебе еще нет двадцати, а жизнь уже к тебе повернулась разными сторонами. Грустно. Но была надежда.
Как-то в один из дней к ней пришла другая мысль:
– А может все это мне по силам вынести? Я же не знаю, может узнать у кого-нибудь.
После этого она ощутила, что ей плохо. Нет, не физически, а морально плохо. Как будто эти мысли ей чужды. Странное ощущение, понимать, что это твои мысли и одновременно мучаться от них.
Было воскресение, праздник, и она решила, что с чьей-нибудь помощью пойдет сегодня в церковь. Ей помогли, она оказалась на службе.
Людей в храме было много. Смысл проповеди, которую произносил молодой священник, сводился к тому, что все испытания от Господа посылаются, и что все не просто так нам всем.
Оказавшись дома, она думала о смысле этих слов и молодом священнике, который у них появился совсем недавно. Ее заворожила его ряса, точеные красивые черты лица и тонкие, не портящие его, губы.
«Мне он понравился», – подумала она. «Слова тоже не лишены смысла».
После этого девушка уснула. Она решила бороться. Бороться, чтобы ходить, победить болезнь, и чтобы уже на своих ногах придти на службу, поблагодарить Бога и увидеть еще раз того же священника.
77
История ПОЧТИ вымышленной любви
Восторженность
Парень бежал по дороге, порою делая все, чтобы снять усталость, становилось же только хуже. Ему казалось, что все он исправил, а на деле все было не так.
Парня звали Сашей. Он очень любил жизнь.
Самое страшное на свете – это осознание того, что любимый человек тебя не любит и еще насмехается над твоей любовью.
Им было по двадцать лет. Они были самыми обычными студентами. Ее звали Оксаной. Она была озлоблена, ненавидя полмира. Почему? Не знаю. Может быть потому, что ей нравилось так жить.
А парень ее действительно любил. Она была очень красива. Ей нравилось с ним разговаривать, и все, пожалуй.
– Привет, – говорил он каждый раз, когда они встречались.
После они шли на свое любимое место, пили пиво, ели чипсы, а когда спускалась ночь и люди переставали в этом месте ходить, они переходили границу дозволенного. Все было закрыто густыми зарослями, увидеть никто не мог. Там было их гнездышко. Там они занимались любовью. Впоследствии Саша каждую из этих встреч не раз вспоминал. Любил он ее. А она? Нет. Она никого не любила, даже себя. Он смотрел на нее так, как будто ловил каждое слово, каждый вздох, каждый взгляд.
Особенно часто вспоминался случай, когда она пришла к нему домой. Вот уж было счастье, так счастье. Чувства вспыхнули с прежней силой.
– Может, поженимся? – спросил он.
Она только рассмеялась. Это точно не входило в ее планы.
Любовь, даже не взаимная, делает человека гораздо лучше, чем он есть на самом деле... Он бежал на работу, с нетерпением ожидая, когда придет вечер, чтобы снова увидеть Оксану. Так шли недели, как минуты, и месяцы, как недели.
Разговор
– Привет, – в очередной раз сказал Саша Оксане.
– Привет, – ответила та.
Они пошли на свое место.
– Оксан, давай поговорим.
– Давай, Сашуль, – ответила та.
– Может быть изменимся, – предложил он.
78
– В каком смысле?
– Станем лучше, чем мы сейчас. Перестанем распутничать, поженимся, жить будем вместе.
– Ты этого хочешь?
– Да.
– Исправляться будет сложно. Сможем, а, Саш?
– Не знаю, может попробовать.
– Знаешь, если честно, хотя я и не говорила, я думаю о тебе каждый день и жду вечера.
– Я тоже, Оксан.
Это признание сразило его буквально наповал. Не ожидал. Думал, что в ее холодном сердце нет места уже ничему.
Вечер прошел очень романтично. Такого у них не было никогда раньше. Даже когда спустилась ночь, они никуда не пошли. Глядеть в глаза и видеть отражение друг друга – вот великое счастье. А остального не нужно. Остальное все просто жизнь.
Саша не мог наглядеться на нее. Просто не мог. Она смотрела на него с такой нежностью, что он был на седьмом небе от счастья.
– Будем теперь так жить. Я думала, парни любят доступных.
– Совсем нет, – ответил Саша, – нежности хочется, Ксюша.
Иногда он ее называл так.
– Ладно, я согласна. Мы с тобой привыкли вести себя так, постепенно только давай исправляться.
– Давай постепенно, – ответил Саша и поцеловал девушку.
Вот это было незабываемо.
Спустилась ночь, они разошлись. Парень шел домой, верил и не верил, что все так. Его душа пела от счастья.
Оксана, очутившись в своей комнате, достала фотографию Саши и смотрела на него уже совсем по-другому.
«Любимый», – думала она, – я исправлюсь ради тебя, пусть я буду другой, но исправлюсь.
«Я люблю тебя, Оксана, – прошептал перед сном Саша.
Счастье убаюкало их обоих.
Начало пути
Прошло два дня. Ничего особенного не происходило. Молодые люди встречались каждый день. Они не нарушили своего обещания. Больше не было пива, чипсов и всего прочего. Появилось нечто другое. Поглаживание друг друга по рукам, нежные поцелуи и объятия. Вот это и есть любовь, единение душ, родственных и таких дорогих.
79
– Оксана, я люблю тебя, – говорил он ей.
– Я тоже тебя люблю, Саша, – отвечала девушка.
Так прошло полгода. Полгода счастья, безумного и невообразимого. Такого, что не опишешь словами. Про настоящую любовь в двух словах не скажешь.
Они стали лучше. Любовь делает человека лучше, чем они есть на самом деле. Так было и с ними.
Обычный вечер…
Да, был обычный вечер. Саша пришел к Оксане в гости, принес шоколадку. Он делал это довольно часто, так было и на этот раз. Уединившись в ее комнате, смотрели кино. Тут Саша обнял и поцеловал девушку. Они стали страстно целоваться. Оксана от него оторвалась.
– Я люблю тебя, Саша.
– Я тоже люблю тебя, Ксюша.
Оксана села к нему на колени. Он нежно гладил ее тело, продолжая целовать. Его рука полезла дальше.
– Можно?
– Можно, – нежно прошептала она, – можно, любимый.
Такой нежности у них не было еще никогда. Оба чувствовали, что этот вечер им запомнится надолго.
Саша ушел поздней ночью. Он буквально летел по пустой улице. «Оксана, моя Оксана», – думал он, – вот оно, счастье.
Девушка зашла в ванную и стала смотреть в зеркало. Она чувствовала себя совсем по-другому.
«Любимый Саша» – думала она.
Я не смогу без тебя жить…
Саша шел к своей любимой Оксане. Она уже его ждала.
– Привет.
– Привет.
– Оксана, я хочу с тобой поговорить.
– Что случилось, Сашуль?
– Я не могу без тебя жить. Будь моей женой.
– Я согласна, любимый. Жить я тоже без тебя уже не смогу, – сказала девушка и прижалась к Саше.
Любовь – вот то самое важное для каждого из людей.
Оба понимали, что это самый счастливый вечер в их жизни. Самый счастливый.
80
– Саша, пойдем ко мне, – предложила Оксана.
– Пошли.
Они сидели, не отрывая глаз друг от друга.
– Солнышко, я буду тебе хорошей женой. Я люблю тебя, – шептала она.
– Я тоже тебя люблю, моя девочка. Я буду все для тебя делать, – отвечал Саша.
Счастье. Для каждого разное. Для них в этот вечер было именно такое. Любовь – вот оно счастье.
Свадьба
Через три дня они подали заявление в загс. Началась подготовка к свадьбе. Эйфория окутала всех. Они также встречались вечерами, с нетерпением ждали этого дня.
Время идет, настал долгожданный день. Пышное торжество, поздравления, танцы. Пролетело все как один миг.
Приехали домой.
– Саша, у меня для тебя есть свадебный подарок. Хочешь, покажу.
– Давай, – улыбнулся парень.
Она открыла сумочку и вынула пакетик.
– Что это?
– Приглядись.
Он открыл пакетик и увидел тест на определение беременности. Радости не было предела.
– Сколько?
– За два месяца до свадьбы. Помнишь, тот романтический вечер?
– Конечно.
– Ему два месяца. Я люблю тебя, Саша.
– Я тоже тебя люблю, жена.
Это было просто что-то невероятное. Такого завершения свадьбы Саша точно не ожидал. Он понимал, что их уже не двое, а трое, и что их жизнь теперь изменится на все 180 градусов.
Оксана видела его радость. Она думал о том, что возврата к старой жизни уже не будет. Теперь они будут верны друг другу, у них будет ребенок, которого они оба хотят.
Жизнь стала другой. Захотели, и стала.
81
Для чего мы нужны?
Да, как говорится, наверное так. Палач тоже думает, что это его работа, просто работа. Представляете, даже воры относятся к своему ремеслу как к работе. Негуманно. Может быть негуманно. Мир, где нет эмоций, нет переживаний, не может быть гуманным. Мир, где ничего этого нет, напоминает отлаженный механизм, который просто существует, потому что так надо.
Было бы скучно без деятелей искусств, наук, которые делают этот мир разнообразным. Для чего мы все нужны, такие деятели? Я, кажется, знаю, для чего мы такие деятели нужны. Для того чтобы мир был лучше, для разнообразия простых обывателей.
Для простого обывателя мы необычны, но мы нужны. Нужны тому, кто думает, что ему делать. А вдруг он найдет в нашем произведении ответ на вопрос о том, что ему делать, как поступать, может быть даже как дальше жить. Вдруг возьмет и найдет. И ему станет легче от этого.
Вот для этого мы нужны, деятели творчества, которые, несмотря ни на какие преграды, творят, доносят результаты своих творений до обывателя.
Конечно, простой человек, чтобы ему нормально жилось, не должен абсолютно все знать. Порой некоторые знания опасны для конкретного человека. Информация в неумелых руках может привести к трагедии. Может, никто не спорит. Но информация в нужных руках может отговорить человека от каких-либо дел или, напротив, направить его на те или иные дела, в то или иное русло.
Только подумать, как тонка грань между хорошим и плохим. Сам порой не знаешь, куда поведет. Правильно, что ограниченное количество людей занимается творчеством. Если бы все это делали, Нашему миру давно бы уже пришел конец. Некому было бы заниматься другими делами. Поэтому пусть каждый будет на своем месте. Сапоги точит сапожник, а пироги печет пирожник.
Не выдержит обыватель всего того, что видит творческий деятель. Не выдержит, да и не поверит, что вообще такое возможно. Так пусть лучше он и не видит всего.
Мы те, которые не такие как все и нужны для этого, чтобы стоящего перед тем или иным вопросом направить своим творчеством в то или иное русло. Конечно, мы не должны разрушать своим сочинительством. Разрушителей найдется без нас. Мы должны быть созидателями.
82
Помогите несчастной на закате лет…
Я часть той силы, что вечно хочет
зла и вечно совершает благо.
Гете «Фауст»
Она его хотела. Обычно должно быть по-другому, чтобы он ее хотел. Но в этот раз было именно так. Вы не подумайте, что она хотела его плоть, она хотела другого.
Одержимость властью. Страшно…
Он был силен, молод, успешен. Она была уже старухой.
Бывают люди, которые, упустив что-то, не успокаиваются никогда. Это страшно. Быть слугой или господином? Вот он выбор каждого. Она их не простила, один ушел к молодой, другая одержима стала властью.
Это все ненормально. НЕНОРМАЛЬНО. Каждый должен быть на своем месте. Ради власти пойти на подлость? Запросто.
Только не стоит. Судьба все решает сама. На каждого крутого находится еще круче. Так и здесь. Не помогло ничего. Ни магия, ни гипноз, который она к ним применяла. Ничего не помогло. Почему? Потому что не нам решать, кто, где, с кем будет. ОН РЕШАЕТ САМ, КОМУ И КУДА. Людям не надо туда лезть.
В результате прошли года. Старуха не успокоилась. Почему? Потому что одержимость властью захватила все ее существо. Почему захватило? Потому что она это позволила сделать.
Гипноз его не брал. Бывают люди, которых он не берет. Парень оказался из тех. Они просто жили. Со своими ошибками и удачами. Просто жили. Родился ребенок – лучшее доказательство любви.
Старуха не успокоилась до сих пор. Думаете, что любовь? НЕТ. Потеряв одного слугу, она захотела, чтобы был другой слуга. Не вышло.
Теперь остается только одно – извиваться вокруг себя, злиться и продолжать рассказывать всем сказки о несчастной любви на закате лет о том, что молодая увела у нее перспективного доцента, который младше ее раз в пять.
Глупо. Просто глупо. Ради власти пойти на такое. Зачем? А потому что хочется. Не выйдет ничего из этого.
Спиленные деревья
Деревья стояли совсем неровные. Одни были прямыми, другие кривыми, третьи полуспиленными. Казалось, что по лесу прошелся
83
ураган, поваливший все на своем пути. Не выбраться, ничего не изменить. А изменить всегда что-то можно. Можно из сумбура выбрать что-то подходящее, а потом все поменять.
Нельзя? Можно. Реально то, что может человек выполнить. Человек шел по лесу. Никак не выбраться, никак не определиться, заблудился, запутался. А вот тут взял и выбрался. Как получилось? Не знаю. Взял и выбрался.
Попробуйте потренировать силу воли. Думаете, что не получится? Нет, получится. Стоит только захотеть и обязательно получится. Почему бы и нет.
Не получится. Так думает только тот, кто хочет сбить вас с истинного пути. Все получится, стоит только захотеть.
Всмотрись и увидишь
Объединение. Оно произошло случайно, никто и не ожидал этого. Соедини несоединяемое. Это просто здорово, взять и соединить несоединяемое. Пробовали? А вот я пробовал. Когда получалось, когда не получалось. Как уж получалось.
Может быть все это бред, что я написал. Может быть вообще все бред. Наверное, бред. Бред. А может быть и не бред. Неизвестно еще. Время покажет.
Соедини то, что не должно быть вместе. Не получится? Может быть, а может и получится.
Не пробовали искать то, чего нет?
Пробовали, скорее всего. Я тоже пробовал. Не нашел. То, чего нет, найти не сможешь. А вдруг сможешь? Если поискать, то можешь найти. Не получится? Нет, получится. Конечно, получится. Всегда получалось. Сейчас тоже получится.
А как хочется найти того, чего нет. Ведь хочется же. Давайте поищем вместе, может быть, что и выйдет.
Смотри на дорогу – за горизонтом увидишь ее конец. Невозможно? А ты всмотрись, вдруг да увидишь. Только хорошенько смотри за горизонт. Он там – конец дороги. Точно, там.
Смотри на проблему – не видно решения? А как же конец дороги, он же за горизонтом? Его же видно, а решения проблемы нет. Плохо смотрел. Всмотрись в проблему – увидишь решение. Его видно, просто не разглядел.
84
Опасайся таких (выпускнику, да и всем к размышлению)
– Опасайся таких, – говорили ему еще в детстве. А парень вырос и почему-то забыл, кого нужно опасаться.
Шло время, он стал работать в одной организации, были юношеские мечты, желания, возможности. Но встретились люди, которые ради своих интересов говорили, что кроме нас ты никому не нужен, что ты не сможешь больше ничего сделать, что куда уж тебе, сиди смирно рядом с нами.
Вот это и есть самое плохое, приостановка развития. А парень не хотел этому верить, что он больше никому не нужен. Прессинг был настолько велик, что он на какое-то время сдался, поверил. Поверил внешне, но душа его не хотела верить этому, душа хотела совсем другого. Она хотела развития, а не сидения на месте.
Чудеса бывают только в сказках? Нет, и в жизни бывают. Ему предложили работать совместителем. Там была та же работа, но другие люди и другие порядки. Повышение по службе, рост, развитие приветствовались и поощрялись.
Не кричала фраза, она звучала довольно робко в его душе:
«Кажется, понятно теперь, каких», – сказал про себя парень и, не задумываясь, перешел на новую работу.
Оказывается, бывают на свете организации, которые нужно обходить стороной, как бы они не прельщали. Почему? Там можно деградировать. Думаете, что нельзя? Нет, можно. Расслабляет натуру человеческую принцип, заключающийся в том, зачем тебе это надо. Эти организации напоминают склеп, где все спят по кабинетам.
Встречаются и другие организации, которые будут поощрять развитие и дальнейшее продвижение. И таких много.
Не ошибись при выборе организации. Легко запутаться, но и распутаться тоже легко. Стоит только захотеть.
Вполне вероятно, что потом будут взлеты и падения, повышения и трудности. Они будут. Но пусть лучше будет жизнь яркая, наполненная событиями, чем жизнь, похожая на спячку по кабинетам, там, где никому ничего не надо.
Не ошибись в выборе, опасайся таких. Легко распутаться, однако же запутаться тоже легко. Взял и запутался. Ничего, всегда есть время все распутать, а таких опасайся. Не нужны некоторые ошибки, обойтись можно.
Там, где развитие, там будет счастье, там будут взлеты, а падения будут не так болезненны, а там, где спячка, можно проспать и закрытие, как в сонном царстве, не заметили, проспали.
85
– Жестокий опыт, – скажешь. Жестокий. Только пусть об этом узнаешь из написанного на бумаги, чем из своего жизненного опыта. Опасайся таких.
Ты проиграл, князь тьмы
Именем господа, говорю тебя, князь тьмы, как бы ты не уговаривал меня писать про то, чтобы возвысить тебя, чтобы возвысить все, что богу противно. Не искушай, тебе и слугам твоим никогда не победить ни господа, ни кого из слуг его, в том числе и меня. Да, я великий грешник, совершивший много грехов. Я уже не раз каялся за свои дела перед богом, но ты хуже меня, ты способен только лишь подначивать и шептать на ухо, сделай то, сделай это. У тебя нет власти. Много чести тебе, Люцифер, чтобы я тебя в своих трудах возвышал. Все, что было и будет мной написано, будет возвышать только бога и слуг его всех уровней. Весь ад во главе с тобой, как бы вы не старались меня загнать в пропасть, никогда мною не будет возвышен, даже мои рассказы об однополых отношениях всегда будут с приписками, что это неправильно. Ты являешься мне почти каждый день со всеми слугами своими. Не вам решать, каким я буду. Я все творчество свое положу на то, чтобы в грязь втоптать тебя, Люцифер, как бы ты не старался, я грешник, но я каюсь, а бог милостив ко всем своим созданиям. Не выйдет. Нет власти у того, кто способен только лишь на то, чтобы подначивать. В этой битве и в этой войне ты проиграл, Люцифер, проиграл навсегда, нет у тебя шансов. Пусть я сейчас в яме. Думаешь, ты меня загнал туда? Нет, это просто бог меня вразумляет, по грехам всегда приходит мука, но я каюсь, а это посильнее всех твоих козней будет. Я выберусь с божьей помощи из ямы. Я все свое творчество положу, все свою жизнь на то, чтобы тебя и слуг твоих в грязь втоптать. Я расскажу всем, какой ты, буду рассказывать, пока буду жить, а когда окажусь в лучшем мире, с разрешения господа, я и оттуда буду рассказывать людям, какой ты и какой бог. Как бы ты не кидался на меня, не выйдет. Я слуга господа от рождения до смерти, какие бы он мне испытания не послал. А тебе гореть в аду вечно. Ничего ты мне не сделаешь. Пусть я каждый день провожу в окружении видений ада и рая, я не боюсь ни тебя, ни ада. Никогда не боялся и сейчас не боюсь. Тот, кто верен господу, не будут служить тебе, князь тьмы, никогда, хоть всю жизнь меня искушай, я не изменю господу. Пусть я грешен, совершаю не всегда хорошие поступки, но возвышать тебя я не буду, никогда. Каждый день на меня кидаются слуги твои, монстры, черти. Я не боюсь их, они выглядят просто смешно. Ты проиграл, Люцифер, не мне, а господу. Я
86
лишь слуга его, но возвышать я буду только его. Даже сейчас, когда я это пишу, я вижу одного из слуг твоих. Скажи, пусть сам уйдет, я все равно его слушать не буду никогда. Я видел тебя в окружении безобразных тварей возле твоего трона. Ты ужасен. Тебе служить я не буду никогда, однако же я видел и господа на троне в окружении ангелов. Счастье стоять рядом с ними, не то что служить, а я служу, и это ни на что не променяю, как бы ты не срежетал на меня зубами.
Испугался и убежал
– Смотри, я все сделаю, сказал он, обратившись к человеку.
Как же это все так. Как можно было превратиться в такого урода. Урода самого настоящего. Каждый день ему мерещились люди, звери, змеи и всякие другие уроды. Это был невообразимый кошмар. Он совершал разные действия, какие невозможно даже вообразить.
Вот как-то раз решил он покаяться. Он жесток, очень жесток. Может быть таким и должен быть воин Господа. Воин не должен быть беленьким, чистеньким. Погрязший в грехе, в грязи, побывавший в роли великого грешника, наверное, только тот сможет быть праведником.
Кто был в грязи, больше ценить будет свет. Да, побывавший во тьме, будет больше ценить свет.
Самое интересное, думаете, в том, что вышел из тьмы, пошел к свету. Нет, это далеко не самое интересное. Самое интересное в другом. Бог тот, кто стоит на вершине, Творец дал грешнику дар, тот его не заслуживал, а он дал, проявив свою милость к падшему. Дар заключался в том, чтобы всем рассказать о борьбе между Дьяволом и Богом. Грешник думал, что Дьявол имеет власть, а после похода в церковь убедился, что нет власти. На самые простые слова исповеди, услышав которые, дьявол убежал, испугался. Всего лишь слова, всего лишь исповедь, а он испугался. Грешник очень удивился этому, но это произошло. Испугался и убежал.