Бессонница

Он спросил у меня:
- А почему у тебя такие большие зрачки всегда?

Я понял, к чему он клонит. В руке у меня был нож для мяса. Такой блестящий, с острым зазубренным лезвием.

- Я   слишком   много   отражался  в   ваших  глазах.   И   снег  искрится.   Тянется   вдаль нескончаемым горизонтом.

Мы помолчали.

- Как думаешь, всё можно ещё исправить? – он заметно нервничал. Пытался это скрывать. Безуспешно.
- Не знаю. Слишком много времени прошло. Думаешь, многие выдерживают? – смотрю ему прямо в глаза. Он отворачивается.
- Согласен. Просто никак не забыть. Даже стараться не хочу.

Светало. Начало восьмого.

Допускается  перевязка  тесёмкой.  Лучше,  если  реальная  вещь  из  гардероба.  Обрывок пояска, фрагмент нижнего белья.

- То, что я рассказал тебе вчера, не имеет ко мне никакого отношения. Ровным счётом никакого. – голос его дрожит. Руки тоже дрожат.
- Думаешь, я не понял? – криво усмехаюсь. Не могу сдержаться. Всё как всегда.
- Я предупреждаю.
- Боишься?
- Да.

Я положил нож на стол. Никакого смысла.

Пропорции соблюдаются максимально приближенные к реальным. В первые разы может представляться затруднительным воспроизводить очертания груди. Но при достаточной сноровке всё получается раз от раза быстрее. Главное не пытаться переделывать начатое.

- Давно в последний раз её делал?
- Полтора года назад.
- Был повод?
- Ты же знаешь. Я без повода не принимаюсь.
- И как?
- Подействовало.
- Опять иглы?
- Да.

Молчали. Он комкал салфетки. Грыз зубочистки, бросал измочаленные огрызки прямо на скатерть. Окончательно рассвело.

- Когда обратно?
- Сегодня.

Пауза. Ещё пауза. Ещё.
 
- Можешь рассказать, что сталось с той, последней?
- Очень хочется?
- Если тебе не сложно.

Он смотрит напряжённо перед собой. На меня даже не взглядывает. Даже мельком.

Для волос тоже следует подбирать материал, отображающий настоящий цвет. Именно на момент составления. Настоящие волосы, даже если это специально отрезанный украдкой локон, использовать не рекомендуется.

- Это длилось два месяца. Сперва всё начиналось как обычно. Но я знал заранее, к чему это всё приведёт.
- Всегда знаешь?
- Почти. Неделя туда, неделя сюда. Значения не имеет.
- Ну да.
- Она не знала до последнего. Впрочем, я её честно предупредил. На второй день.
- Не поверила?
- Нет. Как и все остальные. Когда стало понятно, что дальше так нельзя, я достал соломы. Не той, которую пользовал раньше. Взял из гербария. Специально присматривал. Ту, которая была нужна, достал из краеведческого музея. Там была миниатюрная копия масленичного чучела. Я решил, что в самый раз. Глаза из перламутровых пуговиц. Пропустил струну от виолончели. Сквозь голову, после выходит как раз между ног и три оборота вокруг грудной клетки.
- Делал так уже раньше?
- Нет.

Начинаешь с правой пуговицы. Она обычно чуть больше. Медленно крутишь её против часовой стрелки. По два три оборота в день.

- Наблюдал потом за ней дальше? После того, как всё произошло? – ему интересно только потому, что он сам до омерзения боится. Боится в первую очередь самого себя.
- Да.
- Тебе вообще легко живётся со всем этим?
- Нет.

Кульминация естественна. Это не всегда сжигание. Петля из шнурка на дверце платяного шкафа. Небольшим грузиком укрепить на дне наполовину набранной ванны. Можно добавить немного морской соли, либо жидкости для образования пены. Всё в ваших руках.

- Ладно, держи. Не клади в том помещении, в котором собираешься спать.
- Спасибо тебе.
- Бывай. Не звони больше.

Я поднялся и ушёл, не прощаясь. Я привык. Остальное меня не интересовало.