Мотылёк, или Не люблю я музыку

Иллюстрация:
Роберт Штерль. «Фортепианный концерт, Кусевицкий и Скрябин», 1910.




                «МОТЫЛЁК», или НЕ ЛЮБЛЮ Я МУЗЫКУ

Конкурс Александра Терентьева «А музыка звучит».
http://www.proza.ru/2017/06/17/667


Не люблю я музыку. А за что мне её любить? За то, что не разрешили заниматься теннисом – от ракетки рука «затягивается»? Что, не став профессией, определила жизнь?
«…Посеешь привычку - пожнёшь характер. Посеешь характер  - пожнёшь судьбу.»
Да, именно об этом.

В шестом классе я готовила к полугодовому экзамену двенадцать «Бирюлек» Майкапара. Среди них «Мотылёк».
Играю перед уроком, жду Генриэтту, учительницу. Врывается в класс незнакомая девочка, спихивает меня со стула и говорит:

— У тебя не мотылёк, а бегемот какой-то! Вот как надо!

И большими, мягкими, пластичными руками играет порхающую бабочку.

— Я Неля. Папу сюда перевели из Балтийска, так что… Привет.
И убегает.
 
Упорхнула мотыльком.

Родителям стоило больших трудов уговорить меня не бросать занятия.
Если я такая бездарность, зачем тратить время?! Уговорили.
Но «мотылёк» вселился навсегда.

На третьем курсе училища начинается подготовка к выпуску.
Мы выбрали этюд Шопена No14 — мелкая техника у меня хорошая.
Выученные, отработанные вещи мы, пианисты и скрипачи, сегодня играем в большом зале. Завуч записывает исполнение на студийный магнитофон. Прослушиваем.
Вот Клара играет Листа. Блестяще, это же Клара.
Дальше скрипка, Валдис. Он уже профессионал. Серьёзный талант.
После паузы Шопен.
Эх, мне бы такую технику! Чисто, музыкально, аккуратное ritardando*. Надо ж, помарка там же, где и я чуть лажанула…
Генриэтта смеётся: «Наташка, это же твоё исполнение! Не узнала?»
Я ошеломлена. А как же «мотылёк»?!

И вершина — незадолго до выпускных экзаменов концерт с оркестром.
У меня есть склонность форсировать звук*. И превосходный педагог — Генриэтта Северская выбрала произведение Георгия Мушеля, современного советского композитора, не самого известного. Такая музыка могла превратить мой недостаток в достоинство: рrestissimo, fоrte fortissimo…
Как раз для моей маленькой сильной руки и исполнения очертя голову на выпрыг сердца. И отпрыг головы.

И вот концерт. Партер уж полон. Ложи блещут… Да ладно, большой училищный зал, какие ложи…
 Студенты, преподаватели, родственники. С удивлением вижу половину моего десятого «Б» общеобразовательной им.Пушкина! Кто-то организовал, а мне и не сказали.

Играем. Всё нормально, летим, грохочем. Дирижёр Карл Бунка, старый, в благородных сединах и чёрном костюме. Всё видел, всё знает. Он меня и спас.
Играю сложный пассаж, далее оркестр, теперь мне вступать…
Мамочки (я тогда ещё не материлась), куда вступать-то?! Не помню!
Пусто, тихо, становится темно и очень спокойно…
Бунка поворачивается ко мне и полушёпотом командует:
— Наташа! С пятой цифры.

Вот где мой форсированный звук пригодился!

Это Латвия — выстраивается очередь с букетами для солистки. Европейские манеры, европейские обычаи. Небольшие элегантные букеты — это хорошо: вязанку я бы дрожащими руками не удержала.
Пианистка-третьекурсница целует и тихо спрашивает, о чём это мы разговаривали с Бункой.
Красавец-одноклассник поздравляет с успехом и добавляет, что никак не ожидал такого темперамента…

В общем, «мотылёк» размером с птеродактиля.

Так что же, совсем ничего хорошего годы и годы серьёзных занятий музыкой в характер не привнесли?
Врать не буду. Есть кое-что. Не считая развитой зрительной памяти, чувства отрезков времени и умения держаться на сцене.

Скрябин, «Ноктюрн для левой руки». Как же мне нравится это произведение! Но рука маленькая, дециму* не беру.
Нет преград для настоящего желания! Не получается в лоб – возьмём с тылу.
Не хватает руки на широкий аккорд?  А мы его арпеджируем*!— заявляет Генриэтта.
Это тоже осталось на всю жизнь — не бояться неординарных решений.

И ещё по касательной к музыке развилось умение (о-очень-очень редкое): не спорить по пустякам. Надо что-то изменить? Как скажете! Если по мелочи, конечно.
Это уже в институте. С такой рукой, без абсолютного слуха и с «мотыльком» за пазухой в консерватории делать нечего. Даже при полученной рекомендации.
Ладно, пошли в МАИ.
А там знаменитые на всю Москву фестивали.
И два студента с музыкальным образованием с разных факультетов.
Репетиция Гала-концерта.
Павлик играет Рахманинова первым, я 17-ю сонату сразу за ним.
Так решил постановщик, чтобы рояль десять раз по сцене не таскать.
Ведущий произносит с пафосом:
«Не нужны нам рыдания мамины, слушайте Бетховена и Рахманинова!»
Я бегу к этому постановщику, мол, неправильно! Так нельзя: порядок произведений нарушен!
Секунда раздумий — и поэт-постановщик выдаёт:
«Ни к чему нам стенания вдовины, слушайте Рахманинова и Бетховена. Устраивает?»

Ну и ещё, конечно…
Факультетский ансамбль, играющий Битлов и Роллингов, сразу после летней сессии поедет по Подмосковью с концертами для стройотрядов. В усиленном составе.
И после того фестиваля мне предложили присоединиться: органные проигрыши в идеологической части; аккомпанемент двум девочкам-певицам; если будет пианино в клубе – можно сыграть что-нибудь классическое для придания большей солидности агитбригаде. Только не очень длинное.
 
А в ансамбле этом — бас-гитара с фамилией на «-ко»…
Об этом я уже рассказывала.

«Мотылёк» трепыхается за пазухой. С переменным успехом изживаем животное из характера. Не только из музыкальной его составляющей...

***
Не люблю я музыку. Потому что не могу её не слушать.
Не могу писать под музыку.
Не могу читать.
Работать совершенно невозможно, а это приводило к конфликтам с сослуживцами: для них музыка по радио — «белый шум» между выпусками новостей.

Если музыка появляется в пространстве, ни для чего другого места уже не остаётся.
А ещё иногда звучат мелодии, которые никто кроме меня не слышит…



* Ritardando – замедляя.
* Форсировать звук – играть слишком быстро, слишком громко, напряжённо.
* Децима – интервал в десять ступеней, например, «до» первой октавы – «ми» второй. Маленькой рукой не возьмёшь.
*Арпеджировать – играть звуки аккорда не вместе, а один за другим. Допустимая хитрость, если очень хочется, а как написал Скрябин – не получается.

2017