Магистрали

У Томми день рождения в октябре, в один из тех дней, когда память о лете почти полностью смыта осенними дождями. Когда каждый прохожий находит сотню причин, чтобы не задерживаться дольше пяти минут на одном месте. Когда мама перестает любить прогулки, а вечер наступает так скоро, что никто его одного на улицу не отпускает. Мальчику не нравится осень, и он не понимает: почему ему нельзя выбрать какой-нибудь особенный летний день для празднования дня рождения. Но мама говорит, что все же нельзя, и он ей верит.

По утрам Томми заправляет постель, разглаживая каждую неровную линию на покрывале, ровно так, как учил его папа. Складывает пижаму и надевает любимую футболку с супергероем. Сегодня тот самый нелюбимый осенний день, и мальчик слышит, как родители говорят о чем-то на кухне, но никак не может разобрать слов. Он немного медлит на выходе из комнаты, потому что никак не может решить: стоит ли перебивать взрослых. Ведь если они говорят о его подарках, то это очень важно.

Томми любит роботов и машинки, на футболке у него – железный человек, потому что он тоже чем-то похож на робота, к тому же умеет летать. Он бы сам не отказался от возможности подняться в воздух, с тем пор, как папа последний раз подбрасывал его, визжащего, к потолку прошла пара лет. Папа говорит, что он стал совсем большим, раз теперь ходит в старшую группу в детском саду. Но Томми готов спорить, что любой бы променял взрослость на возможность еще хоть раз быть подброшенным вверх сильными отцовскими руками.

Мальчик чешет кончик носа рукой и распахивает дверь своей комнаты. Тихий щелчок заставляет голоса смолкнуть. Мама почти сразу выходит ему навстречу, на ней смешной фартук с русалочкой, даже рыбий хвост внизу имеется. И она сама очень похожа на русалочку, такая же бледная и с рыжими волосами. Она улыбается ему широкой улыбкой и тянет руки вперед, произнося:

- А вот и мой сынок, большой уже мальчик.

Томми падает в объятья мамы и прячет лицо у нее на шее, шепчет ей тихо-тихо на ушко:

- А можно я побуду сегодня маленьким? Только на сегодня, - добавляет он. Томми чувствует, как руки мамы слабеют вокруг него, готовые вот-вот отпустить, и прижимается к ней еще крепче. – Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, - шепчет он.

Мама опускает его, продолжая обнимать лишь одной рукой, она проводит по его волосам, приглаживая непослушные кудри, и не отвечает ему целую минуту. Томми остро чувствует эту паузу, будто мама всерьез раздумывает над его просьбой, и это дает ему надежду.

Из кухни выходит папа, он что-то прячет за спиной. Мальчик сразу это подмечает, потому что всегда ждет подарков в этот день, даже если хочет обменять его на любой другой. Папа говорит:

- Эй, моряк, - напоминая обращением о морских боях, которые они вчера устроили в ванной, - у кого сегодня ужасно важный день?

- У кого? – отвечает Томми с улыбкой, папа спрашивает его так каждый год и каждый год мальчик отвечает ему вопросом на вопрос, чтобы позволить ему напомнить о важности именно этого дня.

- У меня, наверное, - отзывается отец, пожимая плечами, - сходи, посмотри каким цветом сегодняшнее число обведено в календаре, наверняка синим.

Томми смеется и мотает головой; папа всегда такой забывчивый, но он-то точно знает, что каждый его день обведен в календаре красным, как доспехи железного человека. Мальчик отпускает маму и бежит в сторону отца, запрыгивает на него, вынуждая того подхватить его на руки. Отец ловит его, прижимая к себе, и шепчет на ухо, смешно щекоча кожу бородой:

- У меня для тебя машинка, а про самолет мы маме не расскажем.

Папа вручает ему подарок, смешную цветную коробку с очень маленькой игрушкой. Не о таких мечтают взрослые мальчики, но Томми все еще очень хочет летать, значит – должен быть рад подарку. И он рад, упирается обеими руками в грудь отцу, заставляя того опустить его. Мальчик уходит в комнату, рассматривая новую машинку.

У себя на кровати он оставляет коробку и первое время крутит игрушку в руках. Она синего цвета с рыжими фарами и с открытым верхом. Но машинка настолько мала, что сидения в ней кажутся крошечными, а двери не открываются, даже колеса и те не крутятся. Чем-то она напоминает ему игрушки из киндер-сюрприза, такие же цветные и бесполезные. Но подарок ведь не должен быть таким, да?

Модель он узнает сразу: папа часто рассказывает ему об автомобилях прошлого века. Томми внимательно осматривает машинку со всех сторон и только тогда замечает маленькие буквы на двери со стороны водителя. Мальчик еще не умеет читать. Чтобы узнать, что же там написано, ему приходится вернуться на кухню к родителям.

- Там написано твое имя, Томми, - говорит отец, и по его лицу мальчику становится совершенно ясно, как тот гордится этим фактом. – Я обзвонил кучу знакомых, чтобы найти того, кто сумел бы такое провернуть. Тебе ведь нравится, дружище? – спрашивает он, не понижая голоса.

- Конечно, папа, - отзывается мальчик, все еще не отводя взгляда от маленьких заветных буковок, в которых кроется волшебство.

***
Томми не сразу понимает, что же делает его подарок таким особенным, но мальчишки во дворе в восторге от его машинки, особенно те, что постарше и уже могут прочесть его имя на одной из дверей. Они часто просят его подержать ее и даже зовут знакомых. Мальчику нравится такое внимание, он часто разрешает другим людям рассматривать его подарок и даже сам рассказывает им историю этой модели.

Все меняется, когда на площадку к ним приходит новый мальчик, ему уже девять, и он второклассник. Он долго рассматривает машинку, которую Томми теперь не выпускает из рук, и просит его подержать ее пару минут. Мальчику не хочется делиться, теперь-то он знает цену своему подарку, да и папа каждый вечер строит дороги для машинки и фотографирует ее. Однажды он даже брал ее на работу, чтобы показать кому-то из друзей. Томми кажется, что взрослые ничем не отличаются от детей, когда в руки им попадает игрушка.

Когда новый друг начинает настаивать, Томми засовывает машинку в рот, чтобы хоть как-то защитить ту от посягательств. Но мальчик начинает толкать его в бок и дергать за руку, и Томми сам не замечает, как так получается, что машинка вдруг исчезает изо рта, спускаясь вниз, в горло. Ему удается вырваться и сбежать, он тут же спешит домой, чтобы рассказать маме о случившемся, но на пороге ему вдруг становится страшно. Что если его станут ругать? А как при этом расстроится папа? Мальчик решает молчать.

Поначалу хранить тайну оказывается не просто, особенно учитывая тот страх, который охватывает его при мысли, что машинка могла попасть куда-то не туда. Это как с историями про случайно проглоченную арбузную косточку. Мама всегда говорит ему, что так нельзя, иначе косточка внутри прорастет. Томми смотрит на то, как распускается цветок на окне, и ему становится ужасно холодно. Так, словно кто-то бросил снег ему за шиворот.

Папа почему-то как назло совершенно не спрашивает о машинке, будто бы нашел более интересную игрушку. Зато мама обращает внимание на его бледность и нежелание играть. Сам он ничего такого за собой не замечает, просто ему не хочется слышать рассказы друзей о новых машинках. Томми очень хочется получить назад свою, но он не может и не может никому рассказать. Тот мальчик, из-за которого все это произошло больше к ним не приходит, наверное, ему также страшно, как и ему. Но забыть потерю никак не удается.

Мама, желая его расшевелить, разрешает ему пропустить садик и вместо него ведет его в музей, где много-много роботов. Нажми на такого и услышишь историю о какой-либо части человеческого тела. Томми долго присматривается к одному, пытаясь на глаз сравнить его с собой. Набравшись храбрости, он подступает ближе и жмет на кнопку. Робот рассказывает ему, как пища, которую мы едим, движется по организму, растворяется и исчезает в недрах цветных кишок. Там даже можно опустить в рот роботу ненастоящую клубнику и посмотреть, что с ней станет.

Томми кормит робота и смотрит, как у того начинают работать челюсти, чтобы потом сквозь прозрачный участок снова заметить мелькнувшую ягоду, опускающуюся по пищеводу в желудок, а потом и ниже. Мальчику становится страшно почти сразу, потому что все, что он может видеть – это себя самого со стороны и то, как машинка внутри него приходит в движение. Он начинает плакать.

Маме не удается сразу успокоить его: не помогают ни объятия, ни обещания. Томми так страшно, что холодеют пальцы, а слезы сами текут откуда-то изнутри. Он пытается говорить, но ничего у него не выходит, любое слово тонет за всхлипом и икотой. Только дома становится легче, когда мама отводит его в постель, а он, измученный страхом и слезами, засыпает.

***
Томми просыпается, когда за окном еще светло. Ему поначалу сложно представить: сколько же времени он проспал. Мальчику кажется, что слишком много, потому что у него немного болит голова, и глаза будто бы чешутся. Он проводит по ним рукой, пытаясь стереть с них неприятное ощущение, и тогда вспоминает, как совсем недавно расплакался в музее. За этим воспоминанием приходит и другое, то, в котором ненастоящая клубника пускается в путь внутри робота. У Томми вновь холодеют руки, и что-то начинает зудеть под кожей.

Он лежит на кровати, одетый в уличную одежду, и смотрит на свои руки, рассматривает внимательно тонкие запястья и выступающие косточки. Наблюдает за тем, как солнечный свет проходит между пальцами, как самому мальчику приходится щуриться, когда яркие лучи попадают в глаза. Все это время он и представить себе не мог, каким красивым может быть привычное.

Ну что такого особенного можно разглядеть в собственных ладонях? У него даже линий таких красивых, как у мамы, и глубоких, как у папы, нет. Так что же там тогда рассматривать? Но Томми смотрит на свои руки и впервые видит тонкие синие линии, будто магистрали, проложенные кем-то под его кожей. И видится ему, как по этим бесконечным пустым дорогам сейчас летит его машинка, заблудившаяся где-то глубоко-глубоко в его теле.

Томми очарован одной только мыслью, что сам он – огромная автомобильная магистраль, которую беспрестанно бороздит подаренная папой машинка с именем на одной из дверей. Он закрывает глаза и представляет себя сидящим внутри нее, жмущим на игрушечные педали и перебирающим цветные рычажки. Томми смеется громко и звонко, чувствуя себя по-настоящему свободным, впервые после случившегося. Напряжение, наконец, покидает его, как холод покидает пальцы.
 
Томми носит в себе эту идею долгую неделю, лелеет каждую новую фантазию и не может прекратить смеяться, потому что сумел убедить себя, что даже чувствует легкую щекотку по телу, вероятно, там, где сейчас мчится маленькая игрушечная машинка. Он перестает чувствовать утрату и свою вину, потому, когда папа в следующий раз спрашивает его о машинке, Томми совершенно открыто сообщает тому свою догадку:

- Она у меня под кожей.

Тот не сразу понимает его, задавая еще десяток наводящих вопросов, отчего мальчик чувствует себя непривычно взрослым, давая ответ на каждый из них.

- Ты проглотил машинку? - спрашивает его папа после минутного молчания, и мальчику слышится в голосе его недоверие, словно все, только что рассказанное им, не более чем шутка, выдумка. Но ведь этого не может быть! Не тогда, когда он ощущает это странное шевеление под кожей.

- Нечаянно, Сэм пытался отнять ее у меня, и я спрятал ее в рот, но нечаянно проглотил.

Папа отчего-то хмурится, проводит рукой по лицу. И следующий его вопрос кажется Томми совершенно неважным:

- Почему ты не сказал мне? - спрашивает он мальчика, - или маме? Ты должен был сказать, - добавляет папа.

Но Томми больше его не слушает, он мотает головой и часто-часто произносит:

- Ты не понимаешь, ты ничего не понимаешь, - глаза отчего-то наливаются слезами, и он начинает плакать, продолжая свою сбивчивую речь, - она там, под кожей, я ее чувствую.

Папа прижимает его к себе, обнимая крепко-крепко, и развеивает все его страхи, так спокойной и просто, как умеет только взрослый, которому ребенок верит безоглядно:

- Все в порядке, Томми, все уже хорошо, - говорит он, - ничего страшного, что ты ее проглотил. Все уже прошло, правда, малыш. Только ты должен пообещать мне, что в следующий раз ты сразу придешь ко мне, обещаешь? - спрашивает он.

Томми кивает, потому что голос его не слушается, а из носа текут сопли, и слезы все капают и капают, хоть он и понимает теперь, что никто и не собирался его ругать. Так часто бывает, сложно сдержать слезы, когда самое страшное уже позади.

Папа отводит его в больницу на следующий день, там ему делают смешную фотографию, где отображается прозрачное тело с какими-то непонятными затемнёнными зонами. Томми специально сохраняет снимок себе, чтобы оставшись в одиночестве рассматривать его и представлять, что где-то глубоко-глубоко все еще ездит внутри него маленькая машинка с его именем на одной из дверей.