Похоть

Они встретились в обычный июньский вечер. Было душно и небо было полным звезд, ветер колыхал юбки жительниц Милана и тушил сигареты в их руках, которые они отчаянно пыталась зажечь. Мужчины горделиво поправляли непослушные волосы и иной раз жаловались на то, что денег в Италии уже не было и заработать хорошо стало просто мечтой.
Местом встречи они выбрали один из лучших ресторанов города, где сервис был хорош настолько, что казался слишком правильным: вот ей кладут салфетку на колени не касаясь их, а вот предлагают вино, цена которого равна зарплате среднестатистического жителя Италии.
Для них это было нормой: и он, и она в такие места ходили довольно часто, предпочитая кухню со звездой Мишлен обычной тарелке домашней пасты, какой бы прекрасной она ни была.
За ужином она много рассказывала о себе, а он внимательно слушал, галантно подливая ей вина.
Она была красива, у нее была идеальная осанка, а еще – она была очень молода: рядом с ней ему казалось, что он заново вернулся на 10 лет назад. В ней было много стремления и желания расти, но при этом – кладезь мудрости и знания. Он понимал, что она много наблюдает и думает. Он был уверен: она умна, и ей не нужно было ничего рассказывать о 5 дипломах и 7 языках, что она знала.
У нее были тонкие запястья, которые, казалось, должна были надломиться под тяжестью дорогих браслетов и часов из белого золота. У нее был умный, но при этом очень дерзкий и обволакивающий взгляд. От нее веяло уверенностью, а в каждом ее движении скрывался чистый секс, которым она могла заниматься просто взглядом и когда, вальяжно закинув ногу на ногу, она закусывала губу.
Она четкими движениями резала кровавый стейк и эротично погружала кусочки мяса в рот, а он едва сдерживал торопливый ход мыслей. Чем больше крепкого красного вина она пила, тем меньше она хотела ждать.
Под столом она тихо касалась его ноги своей, и томно смотрела на него, вскидывая бровь.
Она соблазняла его, сводила с ума. Она играла, беспощадно рвала в клочья его сердце, при этом наслаждаясь лишь собой.
Они шли по мощеным улицам Милана, и он аккуратно вел ее под руку, чтобы она ни дай бог не оступилась на «крутой» брусчатке или не поскользнулась о полированных камнях модной столицы.
Он открыл перед ней дверь машины, поддерживая за руку и сел рядом. Водитель взглянул в зеркало и спросил «Куда едем, signor?» на что он перевел глаза на нее.
Она, закусив кончик ногтя, будто случайно задела им свою губу и легко приподняв бедро так, что он заметил, сказала: «A casa mia, City Life» и черный Rolls Royce скрылся в темноте Милана.
Северная столица Италии в поздний час жила иной жизнью, наподобие своих жителей. С утра – город и его люди были торопливы и сонны, набегу выпивали кофе и торопились на работу. В обед – едва находили время, чтобы дать пустому желудку хотя бы листья салата и выходили с коллегами покурить и обсудить насколько их начальство некомпетентно, а государство невозможно высоко поднимает налоги.
Вечером миланцы пили, пили вино, модные коктейли и много говорили. Как и обычно основными темами были политика, деньги, секс. Чем больше вина – тем больше откровенности и тем выше голоса.
Однако, и он и она всегда пропускали славную традицию аперитивов, предпочитая сразу переходить к ужину. В этом читались их характеры: прямые и очень решительные, не умеющие и не желающие ждать.
Сегодня они снова были собой, без стеснения и страха быть осужденными.
…
Она никогда не водила мужчин домой и всегда говорила, что нет мужчины более невоспитанного, чем тот, что просится к ней домой.
Тот день был для нее исключением: она знала, что дома его ждут и поэтому за двоих решила, что сегодня он будет с ней. У нее и для нее.
Объяснив ему, где стоит вино и где найти штопор, она опустила жалюзи и зажгла свечи в камине.
Он поставил идеально чистые бокалы на мраморную поверхность стола и сел прямо напротив нее.
Она смотрела прямо в глаза, без страха, стыда или стеснения. Она была уверена, что не совершает ничего плохого: выбор был только за ним.
«Знаешь: что возбуждает меня сильнее, чем мужчина, который готовит?»- спросила она.
Он робко повел плечами, абсолютно не догадываясь, что она сделает в следующую секунду.
Когда она вернулась в гостиную, пропахшую ароматом свечей, в ее руках была большая книга с золотым срезом. Книга была старой и довольно толстой, а на обложке красовался русский заголовок.
«Пушкин,»- гордо заявила она и стала искать нужную страницу.
Дойдя до нужно и произнеся победное «Ecco», она стала читать.
 
Я вас люблю, — хоть я бешусь,
Хоть это труд и стыд напрасный,
И в этой глупости несчастной
У ваших ног я признаюсь!
Мне не к лицу и не по летам...
Пора, пора мне быть умней!
Но узнаю по всем приметам
Болезнь любви в душе моей:
Без вас мне скучно, — я зеваю;
При вас мне грустно, — я терплю;
И, мочи нет, сказать желаю,
Мой ангел, как я вас люблю!
Когда я слышу из гостиной
Ваш легкий шаг, иль платья шум,
Иль голос девственный, невинный,
Я вдруг теряю весь свой ум.
Вы улыбнетесь, — мне отрада;
Вы отвернетесь, — мне тоска;
За день мучения — награда
Мне ваша бледная рука.
Когда за пяльцами прилежно
Сидите вы, склонясь небрежно,
Глаза и кудри опустя, —
Я в умиленье, молча, нежно
Любуюсь вами, как дитя!..
Ее грудь вздымалась, а дыхание учащалось. Он не понимал русского, но понимал, что она проживает целую жизнь читая это стихотворение.
Она впервые за вечер не смотрела на него, не следила была ли прямой ее спина и не поправляла непослушные волосы: ее увлекало слово, коварное и красивое, искусное и ловкое.
 
Сказать ли вам мое несчастье,
Мою ревнивую печаль,
Когда гулять, порой, в ненастье,
Вы собираетеся вдаль?
И ваши слезы в одиночку,
И речи в уголку вдвоем,
И путешествия в Опочку,
И фортепьяно вечерком?..
Алина! сжальтесь надо мною.
Не смею требовать любви.
Быть может, за грехи мои,
Мой ангел, я любви не стою!
Но притворитесь! Этот взгляд
Всё может выразить так чудно!
Ах, обмануть меня не трудно!..
Я сам обманываться рад!
 
Последнюю строчку она прочла дважды и задумчиво захлопнула книгу.
Он даже не успел подумать, что она сделает дальше, как ее бедра оказались на нем, а губы уже искали близости с ним.
Его руки, сначала острожные и неуверенные, все крепче сжимали ее ягодицы, а она целовала его оголенную шею, расстегивая дорогую рубашку.
«Сжальтесь предо мною,»- думал он, в то время как она с каждой секундой искушала его все больше.
И с первым ее стоном он осознал – назад выхода уже нет.
…
Спустя год они все еще просыпались вместе, но уже чаще, чем раз в одну- две недели.
Солнечный Сен-Тропе в то утро уже озарился первыми лучами солнца, а люди вышагивали по побережью, направляясь на пляж. Женщины держали так и наровившие улететь шляпы, а мужчины не упускали ни одной красавицы на променаде, скрывая взгляды за стеклами очков.
Он наливал ей шампанское в высокий тонкий бокал, пока она нежилась в лучах солнца на балконе с ажурной изгородью. На ней была легко накинутая простыня и взгляд, которым она, как и в их первую встречу, соблазняла его.
Взяв из его рук бокал, она дерзко поцеловала его, легко прикусив губу: в этом была вся она, непокорная, уверенная в себе, но при этом – умеющая быть нежной и любящая целовать закрытые глаза и ресницы любимого мужчины.
Она не любила его, но очень уважала и всегда прислушивалась к тому, что он говорил. Она принимала его решения и всегда делала так, как говорит он. Да, у нее был непростой характер, высокие стандарты и слишком плотный график, но с ним она проводила максимум своего свободного времени и только для него пекла его любимый pan di spagna, встав в 6 утра.
Он ушел от жены и сына, чтобы быть с ней, а она никогда о том не просила. Она хотела легкости и с делить с ним только the moments of happiness, без пресловутых и слишком непохожих на реальность обещаний делить все и в горе, и в радости.
Она не хотела видеть его каждое утро рядом с собой, предпочитая проснуться на подушке одной. Она не хотела делить с ним завтрак, обед и ужин, предпочитая не зависеть ни от одного мужчины и иметь возможность выбора другого – просто для встречи, свидания или развлечения.
Но он был настроен серьезнее.
Год он скрывал от жены, что виделся с ней, что думал о ее теле, о ее губах и бесконечных разгововарах с ней. Он любил ее манеру держаться, любил ее гордую осанку и ее неугомонный характер, желание объять необъятное и легкую некомпромиссность. Ему нравилось спорить с ней, встречаясь с ее местами радикальной точкой зрения и утешать ее, когда тот или иной мужчина огорчал ее.
Он был тем, кто любил ее, любил по-итальянски, говоря “Ti voglio bene” вместо нужного «Ti amo”, что обычно говорят любимым женщинам, в отличие от первой фразы, которую адресуют друзьям и семье.
Она не говорила ему ничего,абсолютно ничего. Ни высоких слов, ни многообещающих фраз:  она предпочитала жить каждым моментом, которые они проводили вместе, без планов и мыслей о будущем. Она хотела иного, но никак ни его рядом с собой и никак не ежденевно. Секс и мужчин она пусть и любила, но не злоупотребляла.
Он же решил иначе и однажды заявил ей, что любит и хочет быть с ней, готов бросить все, лишь бы быть рядом.
 
В тот июньский день они были в его доме на озеро Комо, в городке Чернобьо, где любила отдыхать богема и мировые миллионеры. Гладь озера колыхали белоснежные яхты, итальянские женщины суетливо раскладывали горячую пасту по тарелкам, а мужчины снова что-то обсуждали, пока дети играли на ярко-езеленой траве в тени от высоких деревьев.
Она лежала под тенью широкого зонта, укрываясь от знойного итальянксого солнца, а он ни на минуту не отпускал из рук телефон: жена, сотрудники и партнеры – никто не давал даже перевести дух.
“Amore, vieni qua,»- вальяжно сказала она, когда он проходил мимо. Его взгляд остановился на ней, когда она волнительно закусила губу и ладонь одной руки опустила прямо между своих ног. Он сел рядом с ней и нежно погладил ее лицо, а она кокетливо зажмурилась, расплывшись в улыбке.
«Ti amo,»- сказал он.
В этот момент она тревожно открыла глаза и выпрямилась в спине. Насторожившись сперва, она взяла его лицо в свои руки и сказала : «Но ты ведь знаешь, какая я… Я не хочу и не…»- начала говорить она, как он перебил, сказав, что прекрасно знает, кто она такая и чего хочет.
Она пробовала отговорить его бросить семью – она никогда не хотела быть с ним, но он решил иначе, сознавая, что больше вести двойную игру не может. «Поверь, много итальянских мужчин скажет тебе, что в их сердце любви хватит и на двоих: но я не тот, я хочу быть с одной».
Она тихо опустила глаза и поцеловала его плечо, нежно обвивая его руку.
…
 
Она приняла его выбор и со временем ее сопротивление сходило на нет.
Спустя полгода они стали жить вместе, и еще через пару месяцев он купил ей собаку, мысленно готовя ее к тому, что он хочет от нее детей.
Просил ее приготовить обед и не звать домработницу 2 раза в неделю – он хотел, чтобы она постепенно привыкала к другим, более женским обязанностям, нежели ее невероятно стрессовая и ответственная работа.
Он работал на две страны: дома его практически не было, а сотрудники рейса Милан-Лондон знали его в лицо.
Она тоже часто летала по миру, но география ее полетов была иной: чаще всего ее мог приютить ее любимый Париж либо Нью-Йорк, где она встретила другого.
Тот парень был младше нее, младше на несколько лет, но это вовсе не смущало ее. Сын богатых родителей, одной из самых уважаемых семей Парижа, он был образован и начитан, очень уверен в себе и невероятно хорош собой, но для нее главным было то, что он не хотел от нее ничего, кроме ее тела.
Чем больше ее «возлюбленный» давал ей понять, что хочет семьи и стабильности, тем чаще случались ее полеты в Париж, тем чаще она выпивала шампанское, которое ее любовник выливал на все ее разгоряченное страстью тело.
Она хотела другой жизни и хотела сбежать, но говорить ему об этом не решалсь, надеясь, что случай еще обязательно будет, как только судьба намекнет ей, что “пора”.
 
То самое “пора” никак не наступало, время шло,а она все больше пила шампанское и летала в Париж, спала глой со своим любовником в отеле  Сostes и все чаще ела десятки устриц, не боясь отравления.
 
В те выходные, когда они вернулись в любимый ими Сен-Тропе, был безмолвный штиль, спокойствие и благоденствие которого нарушала лишь подозрительная, тревожная тишина.
Они возвращались с ужина, уставшие, но, как казалось, счастливые. Много говорили, как и годы назад, но как и раньше, она старалась не смотреть ему в глаза, а он все также крепко сжимал ее руку.
 
Он помог ей снять дорогое ожерелье с бриллиантами и расстегнул платье, нежно погладив изгибы ее тела и поцеловав ключицы. Она прогнулась так, что ее бедра соприкоснулись с его, а после – смешливо отстранилась и сказала : «тебе пора собирать вещи, иначе ты опоздаешь на самолет». Она не хотела позволять ему испытать удовольствие от быстрого секса, в очередной раз представляю другого мужчину, пока этот старался заставить ее стонать.
 
Она несколько раз проверила, чтобы он не забыл ни единого документа, а паспорт и билет лежали во внутреннем кармане пиджака. Поправила его галстук и поцеловала, мило улыбнувшись ему на прощание.
 
Как только за ним закрылась дверь, и такси отъехало от входа в отель, она закурила сигарету, ведь он никогда не разрешал ей этого. Включив на полную громкость старую французскую музыку, она написала сообщение своему любовнику, чей рейс приземлялся в аэропорту Канн с минуты на минуту.
 
Он уже ехал к ней, а она нетерпеливо ждала, сгорая от нарастающего желания и похоти, поглощавшей ее все больше и больше. Страсть пожирала ее, а она не сопротивлялась – ей нравилась эта опасная игра с грехом, с тайной, сокрытием и изменой.
 
Ее «утешение» нашло ее в постели, когда она, практически полностью обнаженная, курила сигареты и пила шампанское, читая очередную книгу по искусству.
 
Он увидел ее грустные глаза и , приблизившись к ней, взял ее лицо в руки и спросил : « Он снова говорил про детей?», она ничего не ответила, а просто взяла его руку в свою и направила ее к своей груди, которую от него скрывал лишь тонкий шелк халата и поцеловала его.
 
Ее любовник абсолютно не был тем мужчиной, кто мог поддержать ее, помочь ей или выслушать. Его интерес к ней был не больше, чем просто игрой, игрой с призом в хороший секс без обязательств. Она знала, что никогда не сможет рассчитывать на него, знала, что он не станет для нее опорой и верным спутником жизни, но та легкость, что она получала с ним была для нее фундаментальна, и она гналась за ней, так как дома ее не получала.
 
Час, второй и даже третий… он не переставая ублажал ее и не прекращал «любить», в прямом смысле этого слова, а она изнемогала от удовольствия и томно улыбалась, когда ей хватало самообладания. Однако, в один момент ей показалось, что перед ее глазами вовсе не ее любовник, а ее мужчина.
 
И это была не фантазия.
 
Его рейс отложили на день: за окном была сильнейшая буря и волны на море поднимались так высоко, что казалось, унесут вслед за собой в пучину все живое, что встретится на пути. Небо полыхало искрами молний, а в воздухе стоял грохот небесной стихии.
 
У него не было слов, он просто молча глядя на нее, сидящей перед ним в одеяле, которое только что укрывало ее и другого мужчину в ЕГО кровати.
«Пошел вон,» - тихо произнес он, буквально сквозь зубы процеживая каждое слово.
Пристыженный любовник спешно собирал вещи, а ее мужчина снова крикнул «Пошел вон», приказывая тому исчезнуть. В его голосе было отчаяние, злость, и он уже не мог унять эмоций.
Он разбил ее телефон, бокалы и все бутылки дорогого шампанского, которые вдребезги разлетелись от стены, излитой реками игристого.
Он пытался порвать все ее колье и браслеты и если бы не прочные металлы, то смог бы. Он хотел кричать, но единственное, что мог сделать – это от отчаяния е крушить все то, что видел рядом с ней, все то, к чему касался чужой мужчина.
Она сидела неподвижно, тихо плача в белоснежную ткань одеяла.
Он грубо взял ее лицо в свои руки и сказал лишь: «За что? За что ты так со мной? Я бросил ради тебя все! Свою семью, своего сына и своих родителей. Они ненавидят меня. Почему ты лгала мне?»
 
Она не смотрела в его глаза: она навзрыд плакала и пыталась вырваться из его рук. «Уходи отсюда и забери все, это все твое,» - сказал он, кинув ей ее дорогие украшения.
 
Она тихо собрала вещи и ушла.
 
…
 
Спустя 7 лет, когда ей было немного за 30, а ему за 45, их жизни приобрели довольно размеренный и спокойный ритм.
Он вернулся к жене и сыну и у них родилась дочь. Его карьера шла на подъем, и они продали то самый дом в Черноббьо, купив новый на Лазурном берегу, неподалеку от Сен-Тропе.
Она переехала в Париж и возглавила весь отдел коммуникаций известного модного дома, вышла замуж, но так и не родила детей: ее муж обожал ее и принимал любое ее решения, вознося словно королеву.
Однажды она вернулась в Милан, проведать город и просто провести время в городе старых воспоминаний, которые навсегда изменили ее жизнь.
Она гуляла по модным бутикам, где тратила первые зарплаты, пила кофе в любимых заведениях и ужинала у любимых поваров со звездой Мишлен, с которыми секс на кухне когда-то был ее самой большой мечтой.
Поздним вечером, когда она возвращалась в отель, ей захотелось пройти мимо того дома, где когда-то жил он, жил со своей женой и детьми, строил свою жизнь и свой быт, был счастлив и знал о ней.
Она бы хотела узнать, как его дела, как изменилась его жизнь, счастлив ли он, но знала, что уже никогда он не сможет простить ее.
Она села на холодную лавочку напротив его окна и стала смотреть.
В окнах на последнем этаже дома на Foro Bonaparte горел свет, но не было ни единой тени. Она уже было отвернулась, как вдруг заметила очертания фигуры.
Это был мужчина, мужчина, который на руках держал маленького ребенка.
Силуэт медленно двигался и качал ребенка на руках, целовал его макушку и крепко прижимал к груди.
Она была уверена, что это был он.
В мгновение ей стало лучше. Груз вины всех этих лет стал легче, и она смогла улыбнуться, глядя на его жизнь.
Он заслуживал этого, он был хорошим человеком, который дорого заплатил за бремя своих страстей, но терять самое дорогое в жизни- семью- он не заслужил.
Робко улыбаясь, она тихо поднялась со скамейки и пошла в сторону отеля, где ее ждал муж. У нее была другая жизнь и прежние воспоминания уже не бередили ее душу.
Но проходя под окнами его дома, она снова повторила «Спасибо», и молча вытерла одинокую слезу.