Приплыли

Предваряя эти заметки, скажу сразу, что менее всего хотел бы делать какие-то выводы. В туризме я, надо признать, все-таки не специалист. Скорее, это некие наблюдения человека, много путешествующего.
А поводом для них послужило бессчетное количество форумов, совещаний и заседаний о развитии туризма, проводимых в последнее время в стране вообще и в Красноярском крае в частности. На них чиновники разных уровней много говорят о развитии отрасли, намечают планы, обсуждают проекты и сметы… Словом, рассматривают вопросы развития туризма. У нас постоянно принимаются программы, на которые выделяются немалые деньги, но реального, осязаемого результата что-то не видно.
Итак, повторюсь, я много путешествую по Красноярскому краю – краю, в котором хочется жить! Именно так утверждают некоторые чиновники, возведя эти слова в некий девиз.  Так могут говорить только люди, ничего не знающие о том, что реально происходит на берегах Енисея – в больших и малых поселениях. Быть может, по отчетам с мест у нас и выглядит все «кучеряво», но если проехать по городам и весям, то оптимизма поубавится. Жизнь там сложная и безденежная.
Не стану приводить здесь фрагменты бесед с руководителями разных уровней. Не стану ссылаться и на официальные документы. Я поделюсь впечатлениями от своих путешествий по Енисею, улицам некоторых городов, поселков и деревень, стоящих на его берегах. И только…
Более того, я готов к тому, что кто-то станет утверждать, будто автор «не вник в ситуацию», «не разобрался в теме». Найдется и тот, кто упрекнет меня в необъективности, а возможно, и в нелюбви к Отечеству. Доказывать никому и ничего не стану. Предвосхищу только упрек «в нелюбви». Именно потому, что это моя страна, я и решился написать текст, который вы, возможно, еще читаете. Мне очень хочется, чтобы Россия полноценно вернула себе статус великой державы. Великой в экономике, в образовании, в культуре, в спорте… Во всем…
Теперь давайте по порядку. Енисей – самая многоводная река России. Добавлю, и одна из самых красивых. Еще двадцать лет назад, в середине 90-х, по ней ежегодно путешествовали тысячи туристов и просто пассажиров. Теперь все это история. Ныне пройти по Енисею на теплоходе становится все проблематичнее: просто водоизмещающего пассажирского флота на реке уже не осталось. Два теплохода, «Александр Матросов» и «Валерий Чкалов», построенные еще в середине 50-х годов прошлого века, проблемы не решают. Полагаю, что в ближайшее время и они пойдут на «патефонные иголки».
На стыке веков, когда у Енисейского речного пароходства поменялся собственник, на Волгу был продан круизный теплоход «Антон Чехов», построенный корабелами Австрии по заказу СССР. И только после этого чиновники краевой администрации, чаще всего приезжие, «открыли Америку», утверждая, что на Енисее можно и нужно развивать массовый туризм. Полагаю, что в данном случае, ключевое слово – массовый.
На чем развивать? За какие деньги, если вкладывать средства в развитие пассажирского и круизного флота на Енисее никто не планирует? Невыгодное это дело. Навигация на реке продолжается только четыре месяца. В остальное время суда будут стоять в затонах.
Нет, стоп. Недавно вездесущий Китай начал говорить, что ему интересно енисейское туристическое направление. Боюсь, что надо готовиться к экспансии. Этот народ умеет влезать в экономики любых государств. Осенью 2016 года свою заинтересованность высказали финны.
А еще иногда в печати появляются картинки про круизные теплоходы. Картинки есть. Судов нет. И денег тоже нет. Все! Российский бизнес хранит молчание.
Но, предположим, нам удалось сесть на некое судно, и мы пошли вниз по Енисею, от Красноярска до Диксона. Что же мы увидим в пути?
На мой взгляд, первую остановку можно было бы сделать в районе Казачинского порога. По реке это примерно километров 200 от Красноярска. Место наикрасивейшее. Но к нему нет автомобильной дороги. Нет там и гостиничного комплекса. Там ничего нет, кроме первозданной природы и чистого воздуха.
Дальше остановка в Енисейске.
Я очень люблю этот тихий, глубоко провинциальный городок. Часто езжу сюда сам, вожу в него своих друзей, учеников и коллег... И вижу, как умирает город, которому в 2019 году исполняется 400 лет. Архитектурных памятников деревянного зодчества уже практически нет. Исчезли. Их никто никогда не реставрировал и не сохранял. Теперь ждем, когда рухнут каменные сооружения. А они рухнут, если к ним относиться так, как это происходит ныне.
Пример? Как говорится, «их есть у меня». Могу даже фотографии предоставить. И свои, и чужие. Достаточно взять в руки книгу Валерия Григорьевича Черепанова «Деревянное кружево Красноярья», которая вышла еще в начале 1980-х годов. Там можно увидеть то, чего сегодня нельзя найти на улицах Енисейска.
К 400-летию в городе начались некие реставрационные работы. Правительство выделило на это неплохие, даже очень неплохие, деньги. Уже восстановили Преображенский монастырь, отреставрировали одну из церквей, несколько купеческих домов.
Но как это сделано, скажем, в монастыре, и почему священников качество работ не очень устраивает? Странные они люди, эти церковники. Нет чтобы просто благодарить за сам факт реставрации, они еще и о качестве мечтают.
Сразу после окончания работ глаз радовался. Но в 2015 году восторга поубавилось – «сыпаться» начала работа современных реставраторов. Не дотягивают обладатели технологий XXI века до строителей века XIX. И сильно не дотягивают. И это мой фотоаппарат увековечил для потомков.
Очень хочу ошибиться, но мне кажется, что проблемы будут и на других объектах реставрации. Ой, будут, как бы чиновники не пытались скрыть «мастерство» реставраторов. А все дело опять же в законах страны. У нас качество не является основополагающим условием для победы в конкурсах на проведение работ. В данном случае, реставрационных. Главный показатель – стоимость. Дурь невероятная. Эта дурь приравнивает работы на архитектурных памятниках к строительству, простите, сортиров. Как можно поручать реставрацию непрофессионалам! Это же не реконструкция Большого концертного зала в Красноярске, с которой «справится» любой строитель. Для реставрации нужны не маляры и штукатуры, а маляры с квалификацией реставратора и штукатуры с аналогичным уровнем подготовки. А это, если хотите, штучный товар. И стоит он дорого.
Хотя, скорее всего, «собака зарыта» совершенно в другом месте. Но это домыслы, и озвучивать их я не стану. Как говорится, весна придет – весна покажет. Скандалы с реконструкцией Архиерейского дома в Красноярске тому подтверждение.  Вот только виновных традиционно не найдут. А если и найдут, то накажут минимально. Если вообще накажут. Очень может быть, что и прокуратура когда-то обратит внимание на ход и качество реставрационных работ в Енисейске. Очень может быть…
В свое время бывший губернатор края Александр Хлопонин говорил, что Енисейск должен стать туристическим центром Красноярского края. Неужели Александр Геннадиевич и вправду ожидал сюда большой круглогодичный поток туристов?
Давайте по порядку. Во-первых, кто поедет в Енисейск, чтобы посмотреть архитектуру прошлого, если в городе нет нормального общественного питания и гостиничного сервиса? Нет и современной автодороги. Немногие путешественники, особенно старшего поколения, готовы трястись в автобусе шесть часов, чтобы преодолеть 400 километров от Красноярска до Енисейска. Летом можно было бы совершить экскурсию на теплоходе. Но флот, как я уже говорил, уничтожен.
Был в этом городе когда-то крупный аэропорт. Одно время раз в неделю самолет летал из Енисейска даже в Москву. Был десяток ежедневных рейсов в Красноярск и другие поселения Сибири. Теперь от местного аэропорта осталась взлетная полоса, рулежки и перрон. Аэровокзала нет, как нет и регулярного авиасообщения с крупными городами.
Видимо, Александр Геннадиевич был не в курсе этого. Оттого и делал популистские заявления с телевизионных экранов. Теперь его эстафету подхватил нынешний Губернатор Красноярского края Виктор Александрович Толоконский.
Сейчас стало модным, если хотите, говорить о возможном строительстве этно-деревень. Наподобие той, что с 1970 года работает в Шушенском, или аналогичной в районе Иркутска. Но эти этно-деревни стоят на проторенных туристических маршрутах. Ежегодно в Шушенском бывает более двухсот тысяч туристов. Вот это массовый туризм! А что Енисейск со своими ярмарками и ухой?
Но поедем дальше на север. За Енисейском автомобильные дороги заканчиваются, но не заканчивается жизнь. Стараниями деревообрабатывающих комбинатов Лесосибирска она в некоторых деревнях севернее Енисейска еще как-то держится. Официальные леспромхозы работают. Работают и те, кто ворует наш лес. Но именно это позволяет местным жителям хоть как-то сводить концы с концами.
Сложности начинаются от поселка Бор и дальше на север. Прежде, в советское время, тут располагались геофизические и геологические экспедиции, были рыбопромысловые хозяйства, кое-где и зверофермы. Но с развалом СССР и победой демократии тут все разом рухнуло. Теперь работы в северных поселках нет.
Как вы думаете, чем занят там местный люд? Уж точно не развитием туризма.
В первую очередь, браконьерством. Невзирая на запреты и законы, массовая добыча рыбы идет тут полным ходом. Не видеть ее могут только те, кто не хочет видеть. Говорят, рядовой трудолюбивый браконьер добывает за год рыбы на 3–5 миллионов рублей. А государственного закупа и государственного вывоза нет. У рыбаков-браконьеров все забирают перекупщики, которые и вывозят енисейскую рыбу. Но не судами в Красноярск, где есть всевозможные правоохранительные и природоохранные структуры, а вертолетами в соседние регионы. Эти структуры есть и там, но вертолет не теплоход – летит, куда надо заказчику. Да и приземлиться может на лесной поляне, рядом с автомобилем. Лови его… А с появлением частной авиации незаконный лов рыбы становится вовсе бесконтрольным.
Впрочем, он уже таковым стал. И управы на это нет что на Волге, что на Енисее. А если так происходит, то надо искать тех, кому это выгодно. Другое дело, кто займется этим?
А с другой стороны, повторюсь, людям в прибрежных поселках жить на что-то надо. Государство не очень обеспокоено вопросом занятости населения в отдаленных поселениях. Иных денежных доходов в этих местах нет, но есть потребности, и есть дети, которых надо учить. И тут взывать к совести и пониманию бессмысленно. К сожалению, северяне не депутаты Государственной Думы с зарплатами под 500 тысяч рублей. Тут все кратно скромнее.
Кроме того, жители северных поселков расскажут вам, как время от времени здесь появляются вертолеты с VIP-пассажирами, которые летают куда-то в тайгу. Зачем? Да, видимо, гости любуются нашей природой. И только. Ну, не на рыбалку и охоту же они ездят! Ведь знают, что браконьерство запрещено.
Не хочу быть понятым неправильно. Я не приветствую такое поведение енисейцев, но и осуждать, вероятно, не вправе. Кто-то может возразить, мол, есть закон, который запрещает лов, допустим, осетров. Есть. У нас много есть законов. Но далеко не все и не всеми они исполняются.
А ведь и в рыбалке есть определенный потенциал для развития туризма! Но для его реализации требуются значительные вложения в организацию современной инфраструктуры. В Норвегии, Финляндии, Канаде, США и многих других странах рыбалка достаточно популярный вид туризма. И организован он там на высочайшем уровне. Телеканалы регулярно рассказывают моим соотечественникам о таком туризме. России об этом можно только мечтать. Мечтать во снах, на всевозможных форумах и совещаниях по развитию отрасли.
Теперь дилетантское рассуждение об экономике. Я не могу понять, зачем ежегодно государство вкладывает миллионы в организацию северного зАвоза (как говорят сановные филологи) в такие населенные пункты как Бор, Туруханск, Игарка... Для чего вообще сегодня там живут люди? Очевидно же, что не нужны они сегодня стране.
Нет, не так. На словах они нужны, а на деле… Все, кто мог, отсюда уехали. А это, в первую очередь, специалисты, востребованные на материке. С их отъездом «просели» образование, здравоохранение, культура... Именно те сферы, на которых может держаться туризм.
Внешний вид городов и поселков ужасающий. В благоустройство средства практически не вкладываются. Особенно на окраинах. А вы были в магазинах северных поселений? Ассортимент и цены там удивят любого.
Отвлекусь. В апреле 2015 года после многолетнего перерыва я прилетел в Хатангу. Это не енисейский Север, но территория Красноярского края. Более того, именно этот район чаще всего связывают с возможным развитием арктического туризма.
Так вот, литровая пластиковая бутылка кока-колы стоит 280 рублей. Бутылка кефира – 500. Поллитровка водки – 450 рублей. Во как! Кефир и колу везут самолетами, а водочку – морем, в навигацию. Оттого она и стоит дешевле кефира.
Постоянно хочется кого-то спросить: не проще ли на сэкономленные от завоза деньги построить несколько домов «на материке» и переселить туда всех. Ну, а те, кто пожелает остаться, должны взять расходы по своему существованию на себя. Именно на себя. Живут же так на Аляске или в Канаде!
Если я построю себе дом где-то в лесу, кто будет завозить мне уголь, продукты, доставлять электроэнергию и прочее… Государство? С какой стати? Это мой выбор. Но он должен быть.
Словом, убежден, из дотационных районов Красноярского края свободное население надо вывозить. Нечего народу там делать. Халява очень сильно развращает. Достаточно посмотреть на коренных жителей. Но это тема особого разговора. Сэкономленные средства вполне можно перенаправить на развитие туристической инфраструктуры в этих же населенных пунктах. А это, как мне кажется, и рабочие места, и поступления в бюджеты.
Бор, Верхнеимбатский, Бахта, Туруханск, Игарка, Потапово, Усть-Порт, Носок, Караул, Воронцово, Диксон... Некогда это были красивейшие поселения. Сегодня еще многое напоминает о былом величии енисейского Севера, но с каждым годом его становится все меньше и меньше.
Для чего вообще на современных географических картах существуют эти поселения? Проку в них нет. Теперь нет. Для экономики это обуза. Ну, ладно, в Потапово, Карауле, Усть-Порте, Носке и Воронцово живут коренные жители Севера. Наши предки выдернули их из тундры и чумов, нам теперь и обеспечивать их благами цивилизации. Мы в ответе за тех, кого… Ну, вы поняли.
Летом 2013 года я приехал в Игарку, некогда «столицу лесоэкспорта». Что же я увидел там? Лесокомбинат лежит в руинах. Морской порт уничтожен. Развалины на месте многих жилых домов. Сегодня вся Игарка умещается в нескольких пяти- и девятиэтажных зданиях.
Некогда крупный город на севере Красноярского края, имевший свою газету и телевидение, теперь подчинен селу под названием Туруханск. Единственное «живое» предприятие – аэропорт. Стараниями «Ванкорнефти» здесь воздвигнут современный авиационный комплекс. Но и только. К самой Игарке, по большому счету, нефтяники интереса не проявили. Город умирает.
А ведь когда-то сюда заходили иностранные торговые суда, приезжали туристы со всего мира. И им было на что посмотреть. Были тут и специалисты по туризму: гиды, переводчики, организаторы... Были клубы, гостиницы, культурные центры, рестораны. Были… Остался только музей вечной мерзлоты.
В 2012 году прилетел в Диксон. Там картина еще ужаснее. Пятитысячный арктический поселок превратился в «полярную станцию», где, включая детей, теперь проживает около 300 человек. А когда-то именно из Диксона начинались многие полярные туристические маршруты, в том числе и на Северный полюс.
В 2017 году мой товарищ-фотограф отправился в Мурманск, а далее на специальной яхте к острову Шпицберген, чтобы поснимать белых медведей и моржей. Стоимость круиза впечатляет, но такая услуга есть, и она востребована. Поверьте, в окрестностях Диксона медведей не меньше. И яхта тут не нужна. Они уже бродят по окрестностям поселения. Отчего бы…
Но тут есть одна, но очень существенная, проблема. В Диксоне нет аэропорта в современном понимании этого слова. Полоса есть, куда раз в неделю прилетает Ан-26 из Норильска, но ее состояние таково, что каждый раз пилоты получают специальное разрешение на выполнение рейса.
Кстати, о Таймыре. Вот уж действительно место, где туризм надобно развивать, и развивать на самом высоком уровне. Тут есть такие места, в сравнении с которыми норвежские фиорды явно проиграют. Природных красот тут навалом. И сегодня сюда едут туристы со всего света. Едут, чтобы увидеть плато Путорана, горы Бырранга, озеро Таймыр, реки Хатангу, Котуй и Пясину. Много чего увидеть.
Но едут, в первую очередь, те, кто готов жить в палатке и умываться из тундрового ручья, либо те, кто готов ежедневно летать на вертолетах из цивилизации в тундру и обратно. А летный час Ми-8 на Таймыре стоит около 200 тысяч рублей.
Массового туриста на Таймыре нет. Пенсионеров из Германии, Франции или даже Казахстана, прогуливающихся по улицам Хатанги, Дудинки, Диксона, нет. Собственно, нет и наплыва туристов из России. Причины? Да они везде одни и те же.
При этом, казалось бы, все понимают, что туризмом можно и должно развиваться. Более того, туризмом можно зарабатывать. Ведь во многих северных странах делают это успешно. Но, насколько я знаю, там были приняты серьезные государственные программы, которые предусматривали очень многое: начиная с прокладки современных дорог и мостов и заканчивая строительством взлетно-посадочных полос в отдаленных поселках. Эти расходы чаще всего брало на себя государство. А вот отели и рестораны возводили частники.
В России этого нет. Зато есть регулярно проводимые туристические форумы, конференции, конгрессы и прочая, прочая, прочая.
А еще мы сильны в циклопических проектах. Скажем, в одном северном поселении не могут построить нормальную гостиницу, а уже замахнулись на этно-парк невероятной стоимости. О нем говорят уже достаточно серьезно. Правда, никто не провел предварительное изучение ожидаемого туристического потока. Нет четкого понимания, что гостям показывать в основное время тура, а тем более что с ними делать, если начнется пурга и аэропорт закроют на несколько дней.
Здесь даже нет своей прописанной и просчитанной программы развития туризма. Но в этно-парк уже готовы «вбухивать» миллионы. Все это наводит на определенные мысли.
Помню, как в конце 80-х – начале 90-х годов сибиряки решили, что «весь мир» поедет к нам охотиться на волков, медведей и маралов… Поехали… Не много, но поехали. Потом гостям наскучило умываться в ручье и ходить «до ветру» на двор. Особенно зимой или в комариный период.
Современный массовый турист хочет жить в хорошем отеле со всем комплексом удобств и услуг. Принимать пищу он готов в ресторане с солидным меню. И только изредка у костра. Покупать сувениры гость желает в определенных магазинах, где есть их выбор. Ему нужны переводчики, гарантированное медицинское обслуживание, безопасность… И прочая, прочая, прочая… Ему необходимо все то, что называется «индустрией туризма».
Уточню. В Красноярском крае есть  программа развития туризма. На Таймыре такой программы нет. Предполагаю, что нет ее и в других районах края. За всем эти видится только одно – желание осваивать бюджетные средства. И только…
И еще одно воспоминание, связанное с той же Хатангой. Взлетно-посадочная полоса местного аэропорта способна принимать любые типы воздушных судов. Любые. Но она практически брошена, за ней никто серьезно не ухаживает. Когда-то аэропорт был «запасным» Норильска. Но с началом эксплуатации самолетов с двигателями под крыльями требования к состоянию полосы резко ужесточились. Не дай Бог, в турбину попадет камень… Это только одна из причин. На самом деле их множество.
«Аэровокзальный комплекс» Хатанги, а попросту деревянный сарай, построен здесь еще в 50-е годы прошлого века. Сегодня этот «терминал» покосился от времени. На него смотреть-то тошно, а заходить просто противно. Столовых, ресторанов и гостиниц в Хатанге, как я уже говорил, нет. Нет дорог и туристической инфраструктуры. Цены в магазинах названы. Ну, и какой массовый турист сюда поедет?
Только один пример. Летом прошлого года двое моих знакомых, не стесненные в средствах, решили побывать в этом районе. Тем более, что они планировали ежедневно арендовать вертолет и летать по самым красивым местам полуострова.
Я, как мог, объяснил им трудности с проживанием и питанием. Но это их не напугало. Они готовы были привезти харчи и выпивку с собой. Остановило другое. Когда они узнали, что летать придется на Ми-8, стоимость которого около 200 тысяч рублей в час, а вместимость около 15 человек, они, естественно, поинтересовались, а зачем им столь большая и дорогая машина.
Ах, эти москвичи! Они даже не представляли, что в России еще очень много мест, где нет всепогодных современных вертолетов, способных перевозить пятерых пассажиров. Импортных вертолетов. Отечественных у нас нет вовсе.
От поездки друзья отказались. Но они обозначили другую важную проблему. Малой авиации в нашей стране нет. Мы можем строить истребители Су-35 с двигателями, у которых меняется вектор тяги, но замену самолету Ан-2 создать не в состоянии. У нас есть вертолет Ка-52, но в массовом производстве нет машины, подобной Ми-2. В России отсутствует малая гидроавиация, что для Севера крайне скверно – тут полно озер и рек.
Словом, начинаем развивать туризм...
Не хочу делать каких-то выводов. Замечу только, что практически все поселки и города Севера были основаны нашими предками еще в XVII,  XVIII и XIX веках. Исключение составляют только Бор, Игарка, Диксон и Норильск. Они появились в прошлом, XX, веке. Причем, Игарка и Норильск уже при Советской власти. Следовательно, царский и советский режимы работали на созидание...
Но с развалом СССР мы больше теряем, чем приобрели. Теряем заводы, фабрики, целые отрасли и направления, теряем города и села, теряем на севере, юге, западе и востоке. Современное предпринимательство чаще всего ориентировано на добычу полезных ископаемых. Оно и понятно. Вкладывать в это деньги выгоднее, нежели в туризм.
Не верите? Побывайте в Амдерме, Анадыре, Певеке, Тикси, Диксоне,  Хатанге… Картина удручающая. Развалено все.
«Российское могущество прирастать будет Сибирью и Северным океаном и достигнет до главных поселений европейских в Азии и в Америке», - сказал Михаил Ломоносов. Похоже, реализацию этих слов великого соотечественника мы уже видели и прожили. Лет 25 тому назад. Сейчас на северах запустение и уныние. Синусоида какая-то. Но уверен, что когда-то пойдем вверх. Вот только когда? Остается ждать и надеяться.
А пока, приплыли, господа… ПРИПЛЫЛИ.



Виталий Иванов


Красноярск – Енисейск – Игарка – Диксон - Хатанга

2017 год