Олег Мраморнов письмо о романе Радуйся!

Дорогая Ольга!  Роман очень искренний,  глубокий. По-видимому, во многом автобиографический. Захватывает Крым, убедителен Город. Большая изысканность в описаниях. Множество ассоциаций, мыслей, вопросов – всего такого, что обеспечивает внесюжетный интерес, заставляет работать мозгами.  Вы так глубоко вскрываете смысл дионисийства, что после этого Ницше и Вячеслав Иванов кажутся ненужным хламом – ведь они пытались создавать ложную типологию «религии страдающего Бога».  После Вас совершенно понятно, что христианская религия никак не может быть связана с этими древними разнузданными оргиями.  Вы об этом и прямо пишете.
Может быть, мне не всегда хватало мотивировок, но тут иррациональное:  Алька так воспылала к столь зрелому человеку, потому что почуяла в нём героя.  Роман без героя существовать не может, и Ваш Годовалов – попытка дать героя. Я приветствую Вашу попытку. Это смело и дерзновенно.  Герой – археолог-античник, фронтовик, лагерник – и дожил до 1991 года, и защищал Белый Дом. И правильно делал – надо было положить всему этому конец.  Преодоление мизантропии, ощущение равенства всех в страдании, нарастающая в герое приязнь и даже любовь к людям – это свидетельства.  Меня захватили занятия и познания героя.  При моём собственном пристрастии к Элладе, которую я пытаюсь представлять себе в совокупности. Пусть по-любительски, но в совокупности – и как античную, и как христианскую. 
Картины войны, лагерные сцены... Много для меня нового. Я не специалист ни по той, ни по другой тематике, но  иногда в точности совпадает с тем, что рассказывал мне о войне мой отец, ушедший на фронт пехотинцем в 18 лет. Хотя настоящие фронтовики не любили вспоминать войну, кое-что доподлинное я от него и от других близких людей слышал. Но Вы, наверняка, имеете ещё впечатления и от Субботина. Надо мне будет его почитать, восполнить пробел. Вот выйдет книга его дневников под Вашей редакцией – я её и почитаю.  Очень интересно про язык, про языковой цинизм блатных...
Знаете, меня тоже посещают мысли о деформации русского человека, о вырождении, об отсутствии формы, о безбытности, о бытовом безобразии и всяком таком прочем...  Я согласен с Достоевским: русский человек без Бога дрянь. Ну, не то что бы всегда так, но во многом так.  Печально, что русские часто стремятся к самоуничтожению, о чём Вы пишете. Но возврата к старому идолопоклонству не будет.
В середине книги выделяется сцена на фронте, в окопе, почувствованная Годоваловым близость  Бога.  Он несколько раз её чувствует, это волнительно и возвышенно.  К концу множество выразительных сцен и  картин, запоминается развёрнутая перед Алькой на с. 269 тревожная, минорная картина городского пейзажа с железной дорогой. Всего не охватишь.
Хотя читателей серьёзной литературы становится всё меньше, у Вас они точно есть. И ещё прибудут, не сомневайтесь.
Ваш
Олег Мраморнов.
 
4 апр. в 0:37
postnikova olga <post-poetry@yandex.ru>
 
Получатель: Олег Мраморнов <teleg@list.ru>
подробнее
 
Дорогой Олег, не могу подобрать слов для благодарности за Ваше письмо о романе. Я этот роман писала 9 лет в ожидании преображения нашей жизни, уверенная, что церковь и доступность Слова Божьего именно в форме православия вернут народу утраченную нравственную крепость, тем более, что еще и в 70-е годы, периодически соприкасаясь с людьми разных сословий, я видела в отдельных личностях огромный потенциал самоотверженности и взыскание веры. Однако, несмотря на введенную в каждодневный словарь "свободу совести", возобладало равнодушие, а у многих новообращенных - вера вылилась в эгоистическую форму заботы о себе с расчетом на вечную жизнь, а то и просто в обрядоверие.  В этом плане версия романа несостоятельна. Винить в том, что в действительности надежды не сбылись, можно только самих себя, себя самоё. Правда, фразу об идолопоклонстве из Вашего письма я поняла как невозможность общего возрождения у нас культа Сталина. Хорошо, если так.
Все сюжеты романа - из жизни, но из жизни разных людей, сведенных в образы моих героев. Автобиографическое тут - то, что связано с  существованием в Керчи и Севастополе в советское время. Там у меня была реставрационная работа на фоне археологических экспедиций. Я пыталась в прозе идентифицироваться прежде всего с главным героем, а основной источник информации о войне и о лагере - как раз чтение воспоминаний, присланных в "НОвый хронограф". Субботин , спасибо ему, заставил меня исключить самые сомнительные эпизоды и уточнил военные названия. Он вообще советовал выбросить всю войну, говорил: "Пиши только то, что знаешь, пиши об археологии". Но об археологии я тоже мало что знаю, знаю только о любви. И, может быть, Алька влюбилась как раз по Фрейду: герой похож на ее отца, прежде всего по возрасту.
Предположение о том, что дионисийство - из матриархата (доантичное движение) получено устно от Исака Моисеевича Фильштинского, арабиста, а также из книг отца Александра Меня. В то же время элевсинские мистерии, просуществовавшие до первых веков  нашей эры, в некоторых статьях трактуются как прообраз состояний христианской мистики. Я думаю, прежде всего (после блужданий в Аиде) - видение рая для прошедших испытание ужасом, а также божественное всепрощение, воплощенное, правда, в женском образе (Деметры). 
О ВАшем интересе к Элладе я поняла, когда Вы написали рецензию на "Понтийскую соль". Спасибо и за тот Ваш отклик. Кстати, у меня немало книг по античности и если Вас заинтересует что-то конкретное, может быть, оно у меня есть, я Вам подарю.
Я сейчас преподаю не только в РГГУ, но и в Архитектурном институте и работаю над ссылками к Субботину, нельзя отрываться, иначе одно и то же будешь искать по много раз. Поэтому Вашу книгу стихов 2011 года еще не прочла. Жду майских праздников.
Есть ли у Вас электронная почта в доме на Дону? Я не имею права Вас эксплуатировать, но одну-две сделанные справки хотела бы Вам показать, чтоб Вы сказали, верна ли выработанная мной для ссылок типовая форма.
Еще раз спасибо за Ваше письмо и внимание. Всего доброго! О.П.