Хрупкая скорлупка ранней весны

Пекконену снились материальные сны. Каждую ночь они вылезали у него из ушей и плюхались на подушку разноцветными камнями. Что с ними делать, Пекконен не знал. Выбрасывать было жалко, а полезного применения придумать не получалось. Он называл каменные сны своим ночным янтарём и украшал ими квартиру — раскладывал на книжных полках, подвешивал к люстрам, крепил, как магнтитики, на холодильник. Как-то раз, проснувшись утром, он застал в своей кровати хорошенькую девушку. Вопреки обычаю, этой ночью из его уха вместо камня вылез живой человек.
– Наконец-то мне приснилось кое-что получше камней! – возликовал про себя Пекконен.
Девушка ничего не знала о самой себе. Она спросила: "Как меня зовут?" и Пекконен с готовностью наврал: "Кристобэлла".
Ему очень хотелось, чтобы её звали именно так.
Она спросила: "Что я здесь делаю?" и он, краснея, ответил: "Ты моя жена".
Она задавала ещё много вопросов, на которые Пекконен отвечал всё, что приходило ему в голову. Ещё никогда ложь не приносила ему такого удовольствия.
Подключив весь свой шарм, он предложил ей заняться любовью, но девушка сказала, что голодна.
– Какая моя любимая еда? – спросила она, и от досады он пихнул ей банку с лакрицей, что пылилась под кроватью ещё с Рождества. Девушка набила конфетами рот и вопросов больше не задавала, а пока Пекконен принимал душ, сбежала из дома, оставив на подушке прощальную записку: «Лжец! Твоя лакрица гадость!»
Перед уходом она обчистила квартиру и унесла с собой все сны, весь ночной янтарь Пекконена!
Это был удар в спину. За одно утро Пекконен успел вознестись на небо и провалиться в чёрную бездну ада. Он породил прекрасный сон и тут же спугнул его своими похотью и ложью.
Пекконен захворал. На какое-то время ему даже перестали сниться сны, и по утрам его подушка пустовала. Из его ушей больше не вытекали ни сны-камни, ни сны-прекрасные девушки. Он уже решил, что утратил свой дар, пока не обнаружил одним утром в своей кровати хоккеиста Тикканена в полном хоккейном обмундировании.
 – С этими снами не соскучишься! – шёпотом выругался Пекконен. Вмиг ему всё опротивело. 
История повторялась. Тикканен засыпал Пекконена вопросами: "Кто я? Куда подевалась шайба? Какой мой любимый цвет?"
Пекконен сунул ему лакрицы в надежде, что хоккеист сбежит, но тот лишь поинтересовался: "Как часто здесь кормят?"
Так в доме у Пекконена стал жить сон-хоккеист Тикканен, который занял собой половину спальни. Пекконен кормил его одной лакрицей, но Тикканен и не думал жаловаться. Наоборот, он громко чавкал и просил добавки. Коньки Тикканена гремели по ночам и не давали Пекконену уснуть, а клюшка больно колола Пекконена в бок. Во сне хоккеист часто кричал «Пас!» и хватал Пекконена за голову в попытке провести силовой приём.
А одним вечером в начале марта Тикканен привёл в дом молоденькую особу. В спутнице хоккеиста Пекконен узнал свою Кристобэллу. Оставалось лишь гадать, как этим двоим удалось познакомиться, но теперь они были не разлей вода: обнимались, нежничали и терлись друг об дружку носами. Хоккеист явно не терял времени даром.
– С сегодняшнего дня Кристобэлла будет жить с нами, – заявил Тикканен, не моргнув и глазом, чем окончательно вывел Пекконена из себя.
– Убирайтесь из моего дома! – воскликнул Пекконен и в гневе топнул ногой, но на незваных гостей это не подействовало. Сон-хоккеист был вдвое шире Пекконена в плечах, и с этим приходилось считаться. Кроме того, Кристобэлла и Тикканен заложили в ломбард украденные у Пекконена камни (как оказалось, те стоили целое состояние) и на вырученные деньги наняли дорогого адвоката, который помог им выселить Пекконена из его собственного дома.
– Он похитил меня и пытался отравить, – заявила Кристобэлла в суде.
Пекконен оказался на улице без гроша за душой, в то время как его сны — Кристобэлла и Тикканен праздновали свадьбу в его бывшей квартире. Они разъезжали по городу на спортивной машине и были счастливы. У них росли здоровые, красивые дети, которые и ведать не ведали ни о каком Пекконене с его материальными снами.
Сам Пекконен поселился под мостом и окончательно утратил сон. Однажды прямо посреди дня из его уха вылетела красная птица. Пекконен погнался за ней с намерением схватить за хвост, но оступился и разбил голову о хрупкую скорлупку ранней весны.