Олло и Госле помалкивают

Сидит такой Госле в вечности на веранде и чай с можжевеловым вареньем пьёт. Рядом с Госле Йобаное Ничего. Сидят, чай прихлёбывают вприкуску с вареньем можжевеловым, беседуют ни о чём. Ни о чём. Ни о чём беседуют Госле и Йобаное Ничего. Тут Олло такой врывается в вечность из ниоткуда очередного, достаёт корточки и присаживается на них. Прямо подле Госле присаживается.

- А что это ты, Госле, опять один сидишь в вечности и чай пьёшь с можжевеловым вареньем? - спрашивает Олло.
- А с чего ты взял, что я один? - вежливо спрашивает в ответ воспитанный Госле.
- Так нет же никого.
- И ничего, Олло? - спрашивает неторопливый Госле.
- И ничего, Госле - отвечает поспешный Олло.

Проходит время молчания, и Олло торопится обозначить себя в вечности очередным словом. Словно не ведая, что тем самым во времени себя обозначает. Ибо вечность не нуждается в обозначении. Даже словом.

- И что, Госле, так и будешь молчать?
- Чем плохо молчание, Олло?
- Ну а поговорить о чём-либо?
- О чём, Олло?
- Да хоть ни о чём, Госле.
- Оно не нуждается в том, чтобы о нём разговаривали, если о нём можно просто помолчать.
- Почему, Госле? - никак не уймётся Олло.
- Тебе не понять, Олло - отвечает вежливый Госле.
- Почему?
- Помолчать не умеешь, а торопишься вопросы задавать.

Задумался тут Олло. И сам не заметил, задумавшись, как вокруг столько Йобаного Ничего, что ступить некуда. Не то, что думать.

А Госле, как сидел на веранде, в вечности, так и сидит. Потому, что молчать умеет вовремя.