Олло и Госле в пустоте

Госле сидит такой в вечности и чай с можжевеловым вареньем пьёт. Тут раз такой Олло выныривает подле, достаёт свои корточки и присаживается на них. А Госле чай пьёт. Вприкуску. А Олло подле сидит на корточках. Вприсядку.

- Ты знаешь, Госле, - говорит вдруг Олло – в последнее время жизнь моя мне представляется в вечном стремлении движения с целью собственного избавления от своего же в себе присутствия.

Молчит Госле. Чай пьёт. С вареньем можжевеловым.

- И самое для меня необычное, если не сказать странное, Госле, это то, что она, эта самая жизнь, в своём вечном движении, вваливается в меня кусками очевидного вместе с пугающей наполненностью пустотой всего того, что нам привычно назвать обыденным. – продолжает Олло.

Госле чай прихлёбывает. В вечности.

- И что я заметил, Госле, - никак не уймётся Олло – эти два взаимонаправленных вектора, занимающих мой ум, не имеют места в моей голове, куда бы я мог их подвесить спокойно. На бечёвке от початков кукурузовых.

- Хочешь чаю? – спрашивает вдруг Госле у Олло.
- Да ну тебя, Госле! – обижается Олло – Я тебе о серьёзных вещах предлагаю подумать.
- Ты о себе подумай. А не о вещах. – отвечает Госле и дальше чай пьёт с вареньем можжевеловым.

Задумался тут Олло. Ищет себя, чтобы о себе подумать. А найти не может. Не видит себя Олло среди вещей. Себя не видит.

А Госле не думает. Госле чай пьёт в вечности. С вареньем можжевеловым. И потому нет у Госле пустоты. Как и у пустоты нет Госле.