Лоре-Ли с Рейна-11. Из цикла Воплощения Лилит

Лоре-Ли с Рейна-10 http://www.proza.ru/2017/06/14/1045
---------------------------------------------------------

Рассказ мой движется к завершению.
В тот же день мы отправились в путь, и с каждой речной милей с души моей уходило тяжкое, мрачное, душное. Я радовалась каждой излучине Рейна. Они как будто все надежнее разлучали меня с прошлым. Я радовалась и плакала, и речной ветер сушил мои щеки. Мой спаситель обнял меня за плечи и увел с палубы вниз. В маленькой каюте ждала бадья с горячей водой, и в ту минуту это пределом мечтаний. Несколько ужасных дней я едва могла сполоснуть лицо. Тюремщики приносили мне кружку воды для питья. Этой же водой я и умывалась, набрав ее в пригоршню. Но платье мое пришло в самое плачевное состояние. Не раз пропитанное холодным потом, испачканное о грязную соломенную подстилку, да в том подвале все, к чему ни прикоснись, было грязным, осклизлым, холодным. Сам воздух был пропитан ужасом и болью. И все это я ощущала на себе липкой коркой грязи. Потому и была счастлива от бадьи горячей воды.

Остаток дня и ночь я проспала, и проснулась от голода, когда солнце было уже высоко. Рядом, на спинке стула висело новое платье. И когда только Кристиан успел его приобрести? Наше судно, видимо, подходило к пристани какого-нибудь городка, и Кристиан побывал в портовых лавочках.

Из замка барона  я не взяла ни клочка, я туда не возвращалась. Когда Кристиан спросил, осталось ли там нечто мне дорогое, я подумала о шкатулке с несколькими вещицами, что хранила в память о сыне… и ответила: «Ничего». Ни шага я не хотела сделать в ту сторону, где жило мое прошлое, сделавшееся ненавистным. А память о моем любимом мальчике… разве она исчезнет или станет меньше без заветной шкатулки?

Я быстро оделась, прибрала волосы, и поднялась на палубу. Там я сразу увидала всех дорогих моих мужчин: галантерейщика Рипля с поваром Якобом да булочником Томасом, и вместе с ними графа Кристиана. Горячая волна любви к ним разлилась в моем сердце.

Едва я шагнула со ступенек трапа вверх на палубу, мужчины обернулись ко мне так, словно лишь для этого и стояли у борта неподалеку, чтоб тот же час обнаружить меня.

Они смотрели и улыбались. Как хорошо они улыбалась, как давно я не видела таких открытых милых лиц!  Я узнавала их улыбки, и как же я соскучилась по ним! По застенчивости милого Рипля, по добродушию Томаса, по лукавинке Якоба… А вот такую, нескрываемую улыбку графа Кристиана я видела впервые. С тихой нежностью он смотрел на меня, будто со стороны наблюдал за всеми, и будто у него был личный повод гордиться.

– Дорогие мои, – я протянула руки сразу всем. – Я всё ещё не сказала вам ни слова благодарности. Да я и не знаю слов, которые стоили бы того, что вы для меня сделали. Я… я просто люблю вас всех! Вы теперь мои любимые братья.
 – Не все, сестричка, – улыбаясь, низким своим голосом прогудел Якоб. – Надеюсь, не все.

Он подался в сторону, уступил дорогу графу Кристиану, стоявшему чуть позади, и тот шагнул ко мне, взял за руку:
– Как ты себя чувствуешь, Лоре-Ли?
– Я страшно голодна.
Все четверо рассмеялись.
– Значит, все в порядке, – заключил Томас.

Удивительно, как укорачивается путь, когда рядом милые сердцу спутники. Я даже не сразу поверила, что мимо уже проплывают знакомые мне берега. А потом за излучиной открылся залитый солнцем, ослепительно сверкающий утёс Лорелеи, и сердце моё заколотилось – я увидела родной дом.

И вот уже матушка заключила меня в объятия, смеясь и плача одновременно. Впрочем, убедившись, что я жива, здорова и весела, она утёрла слёзы и, наконец, смогла заметить гостей, что пожаловали на берег вместе со мной. Отец уже во всю жал им руки, горячо благодарил и кланялся.

Потом был долгий обед с разговорами, рассказами, и обменом новостями. Якоба, Томаса и Рипля мы не отпустили, пока не отобедают вместе с нами. Тут же за столом граф Кристиан попросил у родителей моей руки.

Он сказал мне о своём намерении ещё накануне и спросил:
– Прежде я хочу услышать от тебя – ты станешь моей женой?
Я ответила «Да». И вот теперь он просил согласия у отца и матушки. Они посмотрели друг на друга, и отец сказал:

– Мы не будем принимать решение за дочку. Если Лоре-Ли хочет стать вашей женой, значит, так тому и быть.
– Так тому и быть, – повторила матушка. – Мы ведь не слепые. Дай вам Бог жить в любви и согласии.
– Но почему голос ваш полон печали? – спросил Кристиан.
– Потому что опять наша милая Лоре-Ли покидает нас, – покачала матушка головой. – А так хотелось насмотреться на любимое дите, нарадоваться. Поверить, наконец, что она жива и здорова, что никакая беда ей не грозит. Мы очень скучаем о ней.

Я вздохнула. Мне и самой не хотелось покидать их так скоро. Матушка угадала мою печаль, тут же умоляюще проговорила:

– Останься хоть на несколько дней, Лоре-Ли. Я не смею просить об этом вас, граф – чем может прельстить вас избушка рыбака? Но позвольте Лоре-Ли побыть с нами. Мы ведь ещё никак не можем поверить, что беда нас миновала.

– Отсутствие удобств меня не пугает, – улыбнулся Кристиан. – Я ведь солдат, не избалован пуховыми постелями да кроватями с балдахином. Признаюсь, мне и на день тяжело оставлять Лоре-Ли, наверное потому я хорошо понимаю вашу тоску по дочери. Я уеду один.

Кристиан пояснил, что ему необходимо заняться своим холостяцким домом и привести его в надлежащее состояние.

– Я ведь почти не жил в нём. И не хочу привезти любимую женщину в жилье, покрытое пылью и паутиной. Дом должен сверкать красотой и роскошью, чтобы быть достойным моей невесты. Я посмотрю, что надо  сделать, найму людей, отдам распоряжения и вернусь.

Такое предложение всем пришлось по душе. А милые мои родители расцвели прямо на глазах. Матушка прослезилась. Она и так постоянно плакала с тех пор, как я вернулась домой. Могла просто смотреть на меня, а на глаза без повода наворачивались слёзы. Кристиан покинул нас, в который раз взяв обещание с отца слать ежедневные письма.

– Если письма не будет, я приеду немедленно, так как это будет знаком несчастья. Нет, я не жду никакого несчастья, – поспешил он успокоить меня, – но мне нужно знать о твоём благополучии, иначе я примчусь назад уже на следующий день.

Никогда прежде я не знала, какое это счастье, просыпаться солнечным летним утром в родном доме, лежать и слушать приглушённые звуки за стеной и сердитое шиканье матушки: «Экий ты увалень! Тише!» И виноватый рокот отца, который не умел быть тихим. Лежать, слушать и счастливо улыбаться… Какая необыкновенная радость жила в те дни в моем сердце! Я вернулась в мой мир так, как будто никогда с ним не расставалась.

Я снова ходила на свой утёс. Душа наполнялась бескрайним простором, что распахивался передо мной. Всё было как прежде: синее полотно Рейна в солнечной ряби, на горизонте леса в голубой дымке, а за ними далёкий, едва угадываемый Бухарах. Тут на утёсе я однажды удивилась, как сплелась моя жизнь с тем, что предания рассказывали о Лорелеи:

Мужчины не снеся любовного искуса
Ломились в Бухарах к одной колдунье русой
Епископ приказал призвать её на суд
Взглянул и всё простил бесовке за красу.*

Удивилась, улыбнулась – каких только совпадений не бывает! Вон фрау Хольц с улицы Стеклодувов – всех троих сыновей родила в разные годы, но в один и тот же день, это как, не удивительно?!

Вспоминала ли я о Людовиге? Хоть он и стал мне будто чужой, но как не вспоминать. Однако не о прожитых с ним годах я думала, не о том, как он со мной обошёлся… Я думала о суде, который ему предстоял и какое наказание его ждёт. Кристиан сказал, что оно не должно быть слишком суровым. Скорее всего суд ограничится штрафом. Мысли мои о бароне фон Веттин были полны печали и сожаления о том, как бессмысленно распорядился он своим благополучием и семейным покоем.

День проходил за днём, меня всё больше тянуло на утёс. Всё так же распахивался передо мной мир – смотри в любую сторону, любуйся, радуйся! Но я обнаруживала, что мой взгляд будто завораживала излучина перед утёсом. Из-за него показывались суда, поднимающиеся с низовий Рейна. Оттуда я ждала Кристиана. С каждым днём я тосковала о нём всё сильнее. До сих пор я не задумывалась, люблю ли его. Я была безмерно благодарна ему, с ним рядом я чувствовала себя до безмятежности спокойно. Я хотела быть с ним. И вот теперь, на утесе, до слепоты вглядываясь в солнечные блики на реке, я признавалась себе: люблю! Я люблю его! Я люблю его! И сердце моё ликовало.

Изящную одномачтовую яхту Кристиана я узнала тот же час, как увидела, и сердце заколотилось как безумное. Радость вынесла на самый край утёса. Я увидела его! Он стоял на носу яхты и смотрел вперёд. «Кристиан, Кристиан, любимый!» Я не закричала. Клянусь, я сказала это почти шёпотом! Но как могла я забыть про эхо?! Коварное, оно ясно и чисто разносило окрест любой звук, прозвучавший на вершине утёса Лорелии! От скалы к скале полетел над Рейном мой голос, зовущей возлюбленного моего.

------------------------------------------------------
* Из стихотворения Жану Сэву, французского поэта.

-------------------------------------------------------

Лоре-Ли с Рейна-12 http://www.proza.ru/2017/06/30/1919