Космос. 13

   Я вылез из капсулы и направился к выходу.
   Но тут же остановился.
   Мой припадок ещё не закончился. Откуда такие безумные мысли, о том, что «я их всех обскакал», что всё понял?
   Ничего я не понял, и ничего никогда не пойму. Ни про Петроград, ни про Канаду, ни про политику, ни про всё, что тут происходит.
   Наш «Титаник» идёт ко дну, все это видят. Только это-то я и понимаю, что мы все тут умрём, тут, в этой могиле, в этом саркофаге, склепе.
   Тут.
   И нигде больше.
   Рассудок вроде возвращался на место. Гаратов плакал. Все звуки, что я слышал затихли, только откуда-то доносились вопли.
   Всё разваливалось.
   Шло ко дну.
   Мы на реактивной скорости летели в ад.
   Так и не увидев рая, Артона.
   Я вышел из медотсека, двери плавно открылись. Коридор был пуст. Я влез в лифт (никого), из динамика сверху лилась успокаивающая музыка. Я поднимался на шестой ярус, к Орнту, у меня был к нему один вопрос. И он точно знал на него ответ.
   Двери лифта открылись, верзил, что стояли тут с дубинками не было. Я прошёл в большую комнату, зашёл в правые двери.
   Орнт сидел за своим столом. Перед ним сидел Тихонов, что-то бормотал, но когда вошёл я, он замолчал и стал глядеть в землю. Орнт держал руки на столе, ворошил какие-то бумаги, коих на столе было много. Роскошь этой комнаты оставалась прежней.
   – Что тебе? – спросил Валентин.
   – Экипаж, – сказал я. – Где экипаж?
   – Что?.. – начал было Тихонов, но Орнт его прервал.
   – Замолчи! С нами не было экипажа, мы летели одни.
   – Нет, он был, его просто не могло не быть, – произнёс я. – Сначала я поверил, но чем больше шло времени, тем больше я убеждался, что корабль не могли оставить на попечении одних лишь роботов. Полностью я это осознал в медкорпусе. Там были капсулы, лишние, заметь! И в моей капсуле, самой дальней, была надпись, на матрасе, полустёртая (что говорит о том, что её пытались стереть): «Демидов. А. Член экипажа «А-735» Что это, Орнт?
   – Понятия не имею, тогда мы были сами по себе, отдельно, возможно кто-то и стирал надписи.
   – Валентин! – вскочил Тихонов. – Как это? Как вы смеете?! Вы что, убили экипаж корабля?
   – Нет, нет, нет, – сказал он, разводя руками и улыбаясь. – Мы, когда всё только появлялось, – я имею в виду тут, на корабле, – даже не вспоминали про экипаж, его просто не было. Но потом ко мне пришёл Гаратов и доложил, что они устранены. Он думал, они не нужны тут, что они будут только презирать нас, считать себя выше и диктовать нам, что делать. Я согласился с ним, потом поднял до главы Бухгалтерии. Поэтому, как видите, не я убил экипаж, такого у меня даже в мыслях не было.
   Тихонов начал что-то кричать, Орнт ему отвечать, а я ушёл. Теперь я всё понял и от них мне ничего было не нужно.
   Я спустился на лифте в Гостиную (там сидели несколько человек и разговаривали), когда начали кричать.
   Откуда-то поднялся грохот, крики, удары. Я подумал, что это мой припадок, но люди в Гостиной тоже при поднялись с встревоженными лицами.
   В комнату вбежал мужчина с палкой, крикнул: «Свободу!», скрылся в других дверях. Вслед за ним в комнате оказались двое охранников, огляделись, убежали в другие двери.
   Весь корабль оказался в движении:
   ...где-то послышался взрыв...
   ...кто-то закричал от боли...
   ...слышались выкрики и ругань...
   ...смех...
   ...слёзы...
   Я остался один в Гостиной. Никого не было, никто тут не требовал свободы и не убивал. Мой разум отказался работать, я свалился на диванчик.
   Тут было пусто.
   А снаружи что-то происходило.