Избранная

1.
Поезд остановился на станции, которая находилась в глухом месте - с одной стороны окруженная лесом, с другой приклеился небольшой полуразвалившийся полустанок. Из вагона вышла молодая женщина, огляделась. Мужчина подал ей чемодан, приветливо попрощался и скрылся в темноте вагона. Поезд свистнул, застучали колеса, и женщина осталась на платформе одна. Она огляделась, подставила улыбающееся лицо ласковому летнему солнышку и постояла, закрыв глаза. Женщина была невысокого роста, ладную стройную фигуру облегала свободная блуза с длинным рукавом и длинная в пол юбка. Тёмные волосы незнакомки были заплетены в длинную косу. На лице блуждала спокойная, ласковая улыбка. Женщина открыла глаза, поправила рюкзак за плечами, подняла чемодан и неспешно зашагала к единственной будочке, которая находилась на станции. Там сидели двое местных смотрителей, с интересом посматривающих на незнакомку.
- Добрый день. Подскажете, как добраться до Медвежьего Угла? – спросила она, подойдя поближе.
- Медвежий Угол…. – протянул один. – А зачем Вам туда?
- У меня там дела.
- Ну, тогда Вам придется отложить ваши дела, потому что добраться туда Вы не сможете, - осклабился другой. – Автобусы туда не ходят, а Никифорыч уехал на рыбалку на неделю, а кроме него Вас туда никто не отвезет.
- А далеко до Медвежьего Угла?
- Кило;метров 40 по Тайге, - усмехнулся смотритель. – Хотя, здесь Михал Юрич. Может, он Вас подвезет на своей телеге, – и оба переглянулись, ухмыльнуляясь друг другу.
Женщина посмотрела туда, куда указывал один из смотрителей. Невдалеке стояла запряженная телега. Лошадь прядала ушами, лениво жевала траву и похрапывала. В телеге, застланной сеном, лежал бородатый мужик, так же лениво жевал соломинку и посматривал в сторону станции из-под надвинутой на глаза кепки.
Женщина подошла к телеге, улыбнулась:
- Здравствуйте, - сказала она. – Меня зовут Тося. Антонина, - поправилась женщина. - Мне сказали, что Вы едете в Медвежий Угол. Могли бы Вы подвезти меня туда?
Мужик был недюжинного роста, плотный. Серые глаза внимательно смотрели на незнакомку. Наконец, он произнес:
- У меня много дел.
При этом мужчина продолжал лежать в телеге и жевать соломинку. Этот ответ не обескуражил женщину. Она невозмутимо продолжала:
- А после того, как Вы закончите ваши дела, Вы сможете меня подвезти?
Мужчина перестал жевать соломинку и неприязненно посмотрел на незнакомку.
- У меня дела в разных местах, я не вернусь больше на станцию.
- Я могла бы заплатить…
- Сто тысяч, - надменно произнес мужик.
- Ой, таких денег у меня нет. Но я могла бы отработать, - не сдавалась незнакомка. Мужик удивленно посмотрел на нее. Его брови сначала взлетели вверх, потом нахмурились, а она невозмутимо продолжала. – Могу стирать, гладить, могу убраться у вас дома, сделаю всю работу, какая вам нужна.
- Не интересует, - отрезал мужик, отвернулся и надвинул кепку на глаза, показывая, что разговор окончен.
- Ну, нет, так нет, - ответила женщина. - Удачи в ваших делах.
Она развернулась и спокойно направилась на станцию, чувствуя спиной внимательный взгляд незнакомца. Спокойно прошла мимо ухмыляющихся смотрителей, подошла к чемодану, задумчиво посмотрела на него. Потом повернулась к мужчинам:
- А где можно набрать воды?
- Там, за поворотом будет колодец, - махнул один в сторону леса.
- Дорога прямая или будут повороты, перекрестки?
- Вы что, собрались пешком пилить 40 кило;метров? – мужик даже улыбаться перестал и удивленно смотрел на женщину.
- Ну, по-другому не получится, а мне туда очень надо. Все нормально, я под защитой Светлых Богов, – ответила незнакомка. - Так что с дорогой?
- Идите прямо, там накатанная дорога, не заблудитесь.
Женщина опять повернулась к чемодану, открыла его, задумчиво перебрала вещи. Какие-то достала из рюкзака, положила в чемодан, какие-то наоборот. Достала красные босоножки, полюбовалась на них, прижала к груди, потом вздохнула с улыбкой, положила их обратно в чемодан и быстро застегнула молнию. Затем она встала, попробовала на вес рюкзак, достала оттуда еще пакетик, положила сверху на чемодан. Повязав на голову красный платок, она ловко забросила рюкзак на плечи, попрощалась со смотрителями и спокойно зашагала в сторону леса.
Смотрители переглянулись, покрутили пальцем у виска и, как только женщина скрылась из вида, направились в сторону чемодана. Один расстегнул молнию, стал рыться в вещах так увлеченно, что даже не заметил, как мужик из  телеги подошел и встал возле. Второй дернул своего друга за рукав, оба с виноватым видом опустили глаза, уложили обратно вещи, закрыли чемодан, и Михаил спокойно взял его и отнес к себе в телегу. После этого он улегся и снова задремал.

2.
Она прошла уже достаточно много. День был солнечный, теплый и она уже чувствовала, как бежали ручейки пота по спине. Платок стал тёмным, волосы под ним слиплись. Рюкзак начал оттягивать плечи. Но вокруг было так красиво, таким спокойствием веяло от окружающих кустов и деревьев, так голосисто пели птицы, что она шла и шла, любуясь причудливым кружевом листвы на деревьях, разнообразием цветов и трав. Вдруг сзади раздался размеренный стук копыт. Она оглянулась и увидела приближающуюся телегу. Михаил спокойно сидел, отпустив вожжи, и смотрел на дорогу. Лошадь уверенно двигалась вперед. Женщина приветливо замахала рукой, улыбнулась и сказала:
- Вы уже закончили? Как здорово. Теперь Вы можете меня подвезти?
Телега как раз поравнялась с ней.  Мужик повернул голову, в его взгляде было столько неприязни, что она отшатнулась.
- Я не закончил,- ответил тот сквозь зубы.
-  Извините, - спокойно ответила она. - Удачи.
Тося улыбнулась. Удивление и заинтересованность промелькнули во взгляде мужика и тут же исчезли. Он отвернулся, и лошадь, не останавливающаяся ни на минуту, спокойно продолжала свой знакомый маршрут.
Антонина постояла и тоже двинулась следом. «Какой интересный случай, - размышляла она. – Он всегда такой? Может, у него просто зуб болит? А впрочем, какая разница, если ему так хочется, пусть ведет себя как пожелает». В это время мимо пролетела незнакомая птица.  Тося раньше не встречала таких: почти как воробей, только на грудке оранжевое пятнышко, окружённое ярко-лазоревыми мазками. Женщина отвлеклась от своих размышлений и стала следить за перелетающей с ветки на ветку пичужкой.
Время шло незаметно. Тося только чувствовала, что рюкзак становится все тяжелее, будто кто-то постоянно подкладывал в него кирпичи. Теперь она шагала почти механически. Одна нога, другая. Надо идти. Одна нога, другая. Пейзаж вокруг почти не менялся, зацепиться взглядом было не за что. Изредка какая-нибудь бабочка или птичка привлекали ее внимание. Но надо было двигаться вперед, и она шла. Одна нога, другая. Наконец, она поняла, что надо отдохнуть.  В рюкзаке были пирожки, которые она купила еще в поезде на каком-то Богом забытом полустаночке.
Антонина не стала отходить от дороги. Расстелила платок, села рядом, достала бутылку с водой, пакетик с пирожками. Откусила один – с капустой. Закрыв глаза, стала медленно пережевывать, ощущая знакомый кисловатый вкус. До нее донесло неспешный перестук копыт. Звук раздавался с той стороны, откуда она только что пришла. Тося с удивлением смотрела на дорогу – может, это другая телега, ведь Михаил уже обогнал ее, значит, он должен быть впереди. Но ее надежды не оправдались. Мужик подъехал и остановился напротив. Он сидел молча и смотрел на нее. Она молча жевала пирожок и ждала, что будет дальше. Наконец, женщина не выдержала:
- Хотите пирожок? Только я не знаю, с чем он, – она протянула один пирожок.
Мужик отвернулся, тронул вожжи и, не говоря ни слова, поехал дальше.
- Как хотите. Мне больше достанется, - ответила она и откусила еще один кусок.

Вставать ей не хотелось. За время отдыха ноги расслабились и не выказывали никакого желания двигаться дальше. Но сидеть в лесу и ждать неизвестно чего, было глупо, поэтому женщина встала и пошла. Первые шаги дались с трудом, потом стало легче. Главное, не сбиваться с ритма. Одна нога, другая. Уже не интересовали яркие цветы, порхающие бабочки. Главное, добраться до деревни. Это важно.
Тося уже потеряла счет времени, пройденным шагам. Она просто шла. Рюкзак стал неимоверно тяжёлым, Антонина уже подумывала оставить его на обочине, но удержалась. Там лежал подарок. Без этого подарка не имело смысла ехать в Медвежий Угол через всю страну и идти лесом сорок километров.
Вдруг сзади снова раздался стук копыт. Она, не останавливаясь, шла вперед. Телега поравнялась с ней, медленно покатилась рядом.
- Сколько я уже прошла? – задала Тося вопрос, даже не глядя на мужика.
- Километров двадцать.
- Двадцать?! – Антонина остановилась. Она не верила своим ушам. Она думала, что почти пришла в Медвежий Угол, а на самом деле была только в середине пути. И она так устала. – Двадцать… – прошептала она.
Женщина закрыла глаза, сделала несколько глубоких вдохов.
- Двадцать, - повторила она, не открывая глаза. - Это полпути. Тосенька, ты молодец, ты прошла уже половину пути. Ты смогла пройти половину, сможешь пройти и вторую. – Она открыла глаза.
- Я под защитой Светлых Богов, - спокойно сказала Тося и медленно зашагала дальше по дороге, даже не обращая внимания на мужика, который внимательно смотрел на нее все это время. Телега ехала немного сзади, но Антонина даже не слышала ее, все мысли женщины были только о том, что она должна пройти еще 20 километров, еще половину пути. Только когда телега обогнала Тосю, женщина посмотрела ей вслед, вздохнула и все так же медленно пошла дальше.

3.
Михаил совершенно не ожидал такого. Он уже очень многих женщин и девушек привез в Медвежий Угол. Это была очередная ученица. Ничего особенного. Но с самого начала все пошло не так как всегда.
Во-первых, она опоздала на два месяца. Уже все, кто должен был приехать в этом году, приехали. К слову сказать, они уже и уехали. Не все могут выдержать испытания. Но эта вообще появилась через три месяца после Зова. Это большая случайность, что он оказался сегодня на станции. Михаила как будто толкнул кто-то с утра, и он выехал по своим обычным делам на три дня раньше срока.
Во-вторых, она не реагировала на его грубость. Совсем. Она продолжала улыбаться, и в ее голосе не слышалось раздражения, злости. Только удивление. Такие, конечно, тоже бывали. Они хорошо скрывали свои чувства, но через несколько дней начинали раздражаться, а к концу первой недели Михаила уже никто выносить не мог. Но, мужчина знал, что у Тоси это не было позёрством.
Потом он ждал, что она начнет проситься в телегу. Все они просились, требовали. Так было всегда. А эта ненормальная спросила только один раз. А потом вообще хотела угостить его пирожком. Это было так необычно, что он растерялся. Он не знал, что делать дальше. Вернее знал, он действовал, как обычно, но в этот раз всё было по-другому.
Михаил нагнал женщину еще раз. Он так задумался, что даже не сразу понял, что должен был догнать её на несколько километров раньше.  Было видно, что женщина устала. Она шла медленно, тяжело ступая по дороге. Плечи опустились под тяжестью рюкзака. Обычно, в этот момент раскрывалась сущность ученицы. Какие-то начинали умолять, какие-то угрожали, какие-то шли на подкуп, и он «сдавался». Женщины прыгали к нему в телегу, уверенные в своей победе. А эта даже не обращает на него внимания.
Мужчина поравнялся с ней,  приостановил лошадь, и телега покатилась рядом с женщиной.
- Сколько я уже прошла? – спросила Тося.
Он быстро прикинул, удивляясь, что она прошагала так много.
- Километров двадцать.
- Двадцать?! – Она остановилась. Он видел, как расширились ее глаза, как в них отразилась безысходность. Михаил почувствовал, как серые полосы страха обволакивают ее, вызывая отчаяние. Он отметил, как обреченно опустилась ее голова, сгорбились плечи, глубокая морщина залегла между бровей. Она закрыла глаза. И тут произошло чудо. Женщина стала глубоко дышать, и с каждым вдохом она становилась все спокойнее. Серые полосы стали бледнеть и таять, словно сигаретный дым, постепенно вытесняясь ярким красным сиянием. Выпрямилась спина, разгладилось лицо. Женщина стала бормотать себе под нос ободряющие слова, обращаясь к себе по имени, и голос ее становился все увереннее, наполнялся силой. Она открыла глаза и пошла вперед. Ни тени страха в глазах, только уверенность в собственных силах. Она даже не замечала его.
Мужчина тронул вожжи, лошадь резвее побежала по дороге, обгоняя идущую женщину. Михаил смотрел вперед и не видел дороги, перед глазами снова и снова прокручивалась картинка только что произошедшего. Хорошо, что лошадь отлично знала маршрут, она вовремя свернула с дороги на едва заметную тропинку. Хлестнувшая по лицу ветка вывела Михаила из состояния задумчивости, он выругался сквозь зубы и на ненормальную ученицу, и на себя за то, что расчувствовался, как баба. Впереди его ждало еще одно дело, а потом можно возвращаться домой. Если ей так хочется, эта Тосенька может все сорок километров шагать пешком, раз она такая гордая и упрямая и не может попросить его, хоть и видно, что уже очень устала.
За привычными обязанностями Михаил успокоился. Он не спеша вернулся на дорогу и поехал в сторону дома. Уже подъезжая к деревне, мужчина понял, что так и не нагнал по дороге Тоню. Не могла же она прийти в деревню раньше него. Проклиная вполголоса всех женщин, вместе взятых, и Антонину в частности, Михаил развернул телегу и поехал обратно искать потерявшуюся ученицу.

4.
Михаил  быстро ехал по дороге – скоро стемнеет, а ему хотелось оказаться дома до темноты. Наверняка баба Маша отправит эту ненормальную ученицу жить к нему, надо будет всё показать, объяснить условия.
Он подъехал к тому месту, где они виделись последний раз. Тоня по дороге не встретилась. Куда же она делась? Не волки же её съели? Если бы её съели волки, была бы кровь, следы борьбы… Михаил снова выругался, развернул лошадь, слез с телеги и пошел, осматривая обочину дороги взглядом бывалого охотника.
 Наконец он увидел то, что искал – женщина свернула, оставив следы примятой травы. В этом месте дорога близко подходила к берегу реки, деревья расступались, открывая крутой обрыв над водой. Там она и сидела на поваленном бурей дереве. Ее темный силуэт четко выделялся на фоне розовеющего в лучах заката неба. Дав лошади знак оставаться здесь, Михаил неслышно направился к женщине.
Она сидела, не шевелясь, устремив взгляд на закат. Михаил рассматривал ее правильные черты лица. Оно излучало спокойствие и умиротворение. «Она блаженная, - подумал Михаил. – Это всё объясняет». Он негромко кашлянул, и женщина вздрогнула и недоуменно огляделась, возвращаясь в реальность. Она увидела Михаила и приветливо улыбнулась.
- Красивый сегодня закат, - сказала она.
- Обычный, - буркнул  в ответ Михаил.
Он постоял еще рядом, но женщина не спешила продолжать разговор. Она снова переключила своё внимание на небо.
- Долго собираешься здесь сидеть? – наконец не выдержал Михаил.
- Вообще-то, я собиралась здесь ночевать. Скоро стемнеет, и я побоялась заблудиться в темноте. Тем более, здесь, на открытом месте, не так страшно.
- Это только пока светло. Когда темнота обступает со всех сторон, лучше сидеть под деревом, подальше от обрыва.
- Точно, я как-то не подумала об этом, - легко согласилась она.
Женщина смотрела на Михаила широко раскрытыми доверчивыми глазами, при этом бесцеремонно рассматривая его. Она как бы спрашивала его взглядом, зачем же он сюда пришел. И Михаил ответил:
- Будешь здесь ночевать?
- Думала, что буду. Но ведь Вы не просто так приехали, правда? Может, Вы уже закончили свои дела? – в ее голосе не было сарказма, только интерес.
- Может, и закончил, – буркнул он. – Полезай в телегу, если, конечно, хочешь.
Она радостно улыбнулась, встала и взялась за рюкзак. Тося подняла на мужчину взгляд, полный надежды и спросила:
- Я так устала! Можете помочь донести мой рюкзак до телеги?
Михаил уже был готов ответить привычной грубостью, но этот взгляд был такой чистый, в нем не было превосходства, желания управлять и настаивать на своём. Только вера в то, что этот сильный мужчина поможет ей, ведь она устала. Михаил выхватил у нее рюкзак и зашагал к дороге. «На сумасшедших нельзя обижаться», - думал он.
5.
Антонина блаженно растянулась на соломе. Её ноги уже успели отдохнуть, пока она сидела на берегу реки и любовалась закатом. А вот спина ныла. Особенно поясница. И поэтому теперь она наслаждалась тем, что могла вытянуться во весь рост и дать спине возможность отдохнуть.
В телеге её ждал сюрприз – чемодан, который она оставила на станции. Мужчина внимательно смотрел на нее, когда они подошли к телеге. Тоня удивилась, обрадовалась. Она радостно поблагодарила Михаила Юрьевича – вроде, так его называли смотрители на станции. Он явно ожидал другую реакцию, но ей всё равно. Раз Михаил взял чемодан, но не взял её, значит, он не мог. По-другому быть просто не могло. И ей всё равно, по какой причине он так поступил.
Антонина закрыла глаза и ещё раз вспомнила тот сон, который приснился ей три месяца назад и полностью изменил её жизнь. Ей снилась незнакомая деревня, большой светлый деревянный дом. Из дома вышла невысокая сухонькая старушка. Она улыбалась, и ласково говорила: «Доброго здравия, родные мои. Приезжайте к бабе Маше в Медвежий Угол. Заждалася я вас. Подарочек мне взять не забудьте – антимонит. Запомнили? Антимонит». Старушка раскрыла ладонь, и Тося увидела большой камень свинцово-серого цвета с сильным металлическим блеском. Его поверхность не была гладкой, кристалл больше походил на веер из длинных иголочек. Солнечный свет играл и переливался на гранях слитка. Старушка накрыла его платочком и еще раз позвала: «Жду вас, не задерживайтесь. Пора учиться…» Она что-то ещё говорила, но расслышать Тоня уже не могла. Картинка стала размываться, и только название места всё ещё звучало у Тоси в ушах, когда она проснулась. «Медвежий Угол», - снова повторил женский голос.
Антонина тогда не поверила этому сну. Мало ли, что может присниться. Ей только показалось странным, что она так хорошо его запомнила: и дом, и старушку, и камень этот, и название деревни.
А потом стали происходить странные вещи. Она везде натыкалась на упоминания о медведях, о Сибири. Когда Тоня ввела в поисковике название «антимонит», то увидела такой же камень, который приснился ей во сне, хотя была абсолютно убеждена, что раньше этот минерал никогда не встречала. Однажды она даже увидела картинку, на которой был изображён точно такой дом, который она видела во сне. «Ждем Вас в гости!» - было написано крупными буквами под этим рисунком. Всё это казалось Антонине странным, хоть она и продолжала отмахиваться от навязчивого воспоминания о необычном сне. Но когда в любимом эзотерическом магазине, куда она иногда заходила посмотреть на разные любопытные безделушки, к ней подошла пожилая женщина и сказала, что им как раз привезли редкий камень антимонит, Тося поняла, что этому невозможно сопротивляться. Она могла поклясться, что женщина подмигнула ей, когда говорила о минерале.
Антонина купила этот камень. Он стоил дорого, и женщине пришлось ждать начала следующего месяца, когда выплачивали зарплату. Тоня ни капельки не удивилась, когда пришла за камнем в магазин, и узнала, что за три недели этот редкий минерал так никто и не взял.
Антонина залезла в интернет и на удивление легко нашла деревню Медвежий Угол. Как будто ее специально направляли. Билеты на самолет были неподъемно дорогими, поэтому она выбрала долгий путь по железной дороге.
Тося не стала говорить родным, куда она собралась. Она не смогла бы объяснить причин, по которым ей необходимо ехать через всю страну. Женщина и сама не знала. Просто ей надо было ехать. Тоня придумала несуществующий тур, попросила детей пополнять баланс на её телефоне, чтобы она могла связаться с ними и сообщать об изменениях в планах. Уладив еще кой-какие формальности, молодая женщина отправилась навстречу неизвестности.
«Не такая уж и молодая, - думала Антонина, – всё таки, сорок пять лет. Хотя, самый возраст для подобных авантюр. Сыновья уже выросли, оба работают, старший даже жениться успел. Он присмотрит за братом. Мужа у меня давно нет, в Москве меня ничто не держит. Даже работа не очень увлекательная, чтобы за нее цепляться. Так что вперед. Признайся, ты даже не верила, что сможешь так далеко забраться».
Она улыбалась своим мыслям, глядя на стремительно темнеющее небо.

Телега остановилась возле высокого красивого дома. Тот дом, который Тося видела во сне, был следующий. Она достала из рюкзака минерал, замотанный в платок, и уверенно направилась к соседним воротам. Было не заперто. Женщина оглянулась на Михаила, словно искала поддержки, но тот сидел с каменным выражением лица и никак не реагировал на происходящее. Тогда Антонина вошла во двор и громко крикнула: «Здравия, хозяевам. Мир дому».
Из дома вышла высокая баба, плотная и, на вид, сварливая.
- Чё надо? – грубо спросила она.
- Мне нужна баба Маша, - спокойно ответила Тося.
- Ну, я - баба Маша, дальше чё, - всё так же дерзко ответила незнакомка.
- Нет, баба Маша совсем другая, - обескуражено ответила Тоня и отступила на один шаг.
- Да кто ты такая, чтобы рассказывать мне, кто я и какая я должна быть?
У Антонины всё смешалось в голове. Она понимала, что приехала сюда только из-за сна. Старушки той, которая ей приснилась, может, и не было никогда на самом деле. Женщина сделала еще несколько шагов назад, неуверенно огляделась.
Не может быть: и деревня совпадает, и дом точно такой, как во сне. Тося тряхнула головой и решительно направилась к крыльцу, на котором всё ещё стояла баба, надменно посматривая по сторонам.
- Эй ты, крикливая, - позвала Тося, - а ты одна, что ли в этом доме живёшь?
Баба упёрла руки в боки и пошла, набычившись, к молодой женщине. Тоня не отступила, выпрямила спину и высоко подняла голову, всем своим видом показывая, что не боится этой воинственной громады. Вдруг у неё за спиной раздался тихий голос:
- Успокойся, Марусенька, всё нормально. Хоть я и не очень понимаю, что здесь происходит.
Антонина обернулась. У неё за спиной стояла та самая старушка, которую она так отчетливо видела в своем сне. Даже платочек с розовыми цветочками был тот же. Женщина чуть не расплакалась от облегчения. Она аккуратно развернула свёрток, протянула минерал старушке и сказала:
- Здравствуйте, я – Тося. Вы мне снились, и я приехала. Вот ваш подарок.
Старушка внимательно посмотрела на женщину. Заглянула ей в глаза, и Антонине показалось, что она смотрит в самую её душу. Потом старушка оглядела минерал, одобрительно качнула головой, так же аккуратно завернула его в платок и ответила:
- Завтра будем разбираться, почему так вышло. А сегодня спать. Тося, жить будешь у Михаила Юрьича. Он тебе всё расскажет.
Не оборачиваясь, точно зная, что все её распоряжения будут выполнены с точностью, баба Маша засеменила в дом. Антонина вернулась к телеге, посмотрела на Михаила.
- Ну что, так и будешь стоять, или спать поедем? – сквозь зубы спросил он.
Она уже не могла больше удивляться. Лимит был исчерпан. Тося просто села в телегу, и позволила событиям развиваться дальше так, как им заблагорассудится.

6.
Лошадь резво побежала к огромному деревянному дому. «Настоящий терем», - подумала Антонина. Михали открыл ворота, его приветствовала собака, высунувшись из конуры и весело виляя хвостом. Пока мужчина заводил телегу, распрягал лошадь и заботился о ней, Тося оглядела двор. Двор как двор: просторный, с минимумом построек, очень рационально спланирован.
Мужчина провел Антонину в дом. Женщину поразило то, что из сеней они попали в огромную комнату, высотой в два этажа. Из этой комнаты вела широкая лестница на второй этаж, где находились 3 небольшие жилые комнаты. Под ними на первом этаже располагались хозяйственные помещения. Тося удивилась такому нерачительному использованию жилого пространства, но промолчала.
Главным украшением центральной комнаты была печка. Огромная, покрытая изразцами. Перед ней стоял массивный деревянный стол, с двух сторон окруженный лавками, а напротив - резное деревянное кресло. Настоящий трон. Вся остальная мебель в комнате: разные шкафчики и комоды, полочки и табуреточки так же была резная. Как потом узнала Тоня, Михаил сам вырезал по дереву, считая это самым лучшим развлечением для долгих зимних вечеров.
Мужчина выделил Антонине спальню крайнюю справа, его комната была крайняя слева. Женщина оглядела своё новое жилище и осталась довольна: большая удобная кровать, огромный платяной шкаф, столик около окна, огромное зеркало в резной раме. Правда, вид открывался на сарай и огород, но это не расстроило женщину. Больше всего ей понравился сундук, стоящий в ногах кровати, раньше Тося видела такие только в музее и в кино. Сундук тоже был покрыт резьбой. На его крышке красовалось солнце с причудливыми волнистыми лучами, а на передней стенке женщина держала за уздечку коня. Затейливый орнамент из листьев, цветов и гроздей рябины вился по всему сундуку. Тося долго любовалась этим великолепием, потом быстро разложила нехитрые пожитки, разделась и легла спать.
Проснулась она от странного завывания, которое, казалось, наполняло весь дом. Спросонок Тоня долго не могла понять, что это такое. Сбросив остатки сна, женщина накинула платок на плечи и вышла из комнаты. Крики раздавались из комнаты Михаила. Женщина помедлила возле его двери, а потом нерешительно толкнула её. Дверь оказалась не заперта, и Антонина увидела, что Михаил мечется на кровати и громко кричит. Глаза его при этом были закрыты, он спал.
Тося подошла к нему, начала успокаивать. Она гладила мужчину по голове, по плечам, приговаривая какие-то утешительные слова. Михаил продолжал метаться по кровати. Он стонал так жутко, что Тоня испугалась. Женщина начала баюкать Михаила так, как успокаивала своих детей, когда они капризничали по ночам. Сами собой вспомнились колыбельные, Тося села на кровать, положила голову мужчины на колени, обхватила её, прижимая к себе, и стала покачиваться. Михаил вырывался, он стукнул Тоню по плечу, сильно взмахнув рукой. Но женщина не отпускала его. Она мерно покачивалась в такт напеву и поглаживала мужчину по волосам. Наконец, Михаил успокоился, его дыхание стало размеренным. Тося подождала недолго, и только убедившись, что мужчина крепко спит, вернулась к себе в комнату.

7.
Следующий день начался для Антонины с шести утра. Михаил распахнул дверь её комнаты и в своей обычной грубой манере сообщил, что пора вставать. Женщина, полночи провела, успокаивая его, и теперь очень хотела спать. Всё тело ныло от вчерашнего марш-броска по пересеченной местности, но Тося встала и поплелась следом за мужчиной, пытаясь усвоить то, что Михаил говорил о её новых обязанностях.
Кое-как запомнив, где, что лежит, Антонина принялась готовить завтрак. Тут возникло неожиданное затруднение: стряпать надо было в печи. Она и так-то готовить не очень любила, а уж в печи никогда не умела. С грехом пополам пожарив яичницу, Тося вздохнула с облегчением, когда Михаил, сделав только два замечания по поводу завтрака, отпустил её к бабе Маше.

В избе, где проходили уроки, было очень интересно: много разных баночек, скляночек, коробочек, с потолка свисали пучки трав, на полочках и столах громоздились огромные книги и  маленькие блокноты с записями. Если прибавить к этому разложенные то там, то здесь различные камни, подсвечники с оплывшими свечами, какие-то кости и куриные лапы, то это место очень походило на дом ведьмы. Ещё большее сходство придавал огромный котел, поставленный на треногу, в центре избушки.
Тося была в восторге. Она с интересом рассматривала комнату, а старушка изучала Антонину. Наконец, баба Маша позвала женщину за огромный стол, села напротив и начала первую беседу. Но Тоня постоянно отвлекалась, её внимание то привлекал особенно живописный пук травы, то кот, пришедший вслед за хозяйкой. Женщина отвечала невпопад, часто переспрашивала, и старушка, вздохнув, разрешила ей ещё осмотреться, чтобы больше не отрываться от занятия.
Баба Маша вышла, предоставив ученицу самой себе. Женщина снова прошла по избе, дотрагиваясь до вещей, рассматривая их. Её внимание привлекла книга в кроваво-красном переплете. Огромный, древний на вид, фолиант был раскрыт на какой-то странице, сверху лежала бархатная закладка. Тося подошла поближе и к своему удивлению прочитала на открытом листе: «Ночные кошмары». Дальше шёл наговор, ниже находился рисунок какого-то корня. Антонина начала читать заклинание, но остановилась, потому что почувствовала что-то нехорошее: у женщины свело живот, мурашки пошли по телу, и появилось устойчивое чувство тревоги. Она неловко дёрнула лист, и он оторвался, оставшись у женщины в руке. Тоня хотела положить лист на место, но передумала, сложила его и сунула в карман. Женщина огляделась и вдруг увидела в стеклянной банке, стоящей неподалёку, корешки, похожие на нарисованные в книге. Обернувшись и убедившись, что её никто не видит, Тося быстро открыла крышку, взяла несколько штук и быстро спрятала в карман. Только женщина поставила банку на место, как услышала шаги – возвращалась баба Маша.
Старушка продолжила беседу, но Антонина была очень взволнована тем, что совершила. У неё дрожали руки, взгляд ни как не мог остановиться на чём-то одном, голос срывался. Женщина попробовала сосредоточиться и спросила у бабы Маши о Михаиле. Та рассказала всем в деревне известную историю о том, что когда-то в молодости Мишка был очень известным бабником. Потом он женился на красавице Ольге, угомонился на какое-то время, но вскоре привычка взяла своё, и он снова начал гулять. Но жену Михаил очень любил и старался скрывать от неё свои загулы. Да разве можно что-то утаить в деревне? Она узнала и наложила на себя руки. Михаил очень расстроился, он винил себя в смерти жены. Дошло до того, что он заболел. С тех самых пор, вот уже шесть лет он был импотентом. Жил Михаил обособленно, много времени проводил в лесу, характер у него тоже испортился, так что его считали бирюком и обращались к нему только в случае крайней необходимости. Баба Маша селила к нему своих учениц, так как это было безопасно, да и помощь по дому мужчине не была лишней. Но с этим неотесанным мужиком никто не мог ужиться, все сбегали рано или поздно.
Тоня слушала, но почти не слышала, что ей говорили. Она то видела жену Михаила, вставляющую голову в петлю, то самого Михаила, метавшегося с криком на кровати. Баба Маша увидела, что женщина витает мыслями где-то далеко и отпустила её домой.
Выходя, Антонина обернулась на стол, где она видела фолиант. Книга исчезла.
 
8.
В эту же ночь Антонина приступила к лечению. Как только Михаил закричал, Тося неслышно прошла к нему в комнату, развязала узелочек с корешками. Не зная, что с ними делать, Тося развернула листок, надеясь, что там всё разъяснится. Но, как только женщина взглянула на текст, ей, как и в доме бабы Маши, снова стало плохо. Тревога свела живот, стала стучаться изнутри, вызывая чувство тошноты. Тоня сложила лист и отложила в сторону. Корешки она достать так и не решилась. Вместо этого, женщина стала баюкать Михаила, как и в первую ночь. Она крепко держала в объятиях голову мужчины, размеренно покачивалась, пока тот не затих, и его дыхание стало спокойным. Тогда только Антонина тихонько собрала принесённые вещи и вышла в коридор.
Там Тося снова развернула листок. Даже почерк был ей неприятен, корень в темноте выглядел зловеще. Женщина огляделась, думая, куда бы всё это убрать. Она увидела помойное ведро. Не долго думая, Антонина подняла крышку, бросила злополучный листок и свёрток с корешками в мусор. Потом она с облегчением вздохнула и вернулась в свою комнату.

9.
Тося быстро привыкла к жизни в доме Михаила. Конечно, она была городская, и многие обязанности были для неё в новинку, но Антонина была неробкого десятка и не боялась никакой работы. Ей, как всегда, помогал её врожденный оптимизм и неиссякаемый запас энергии. Она шустро вскакивала с постели, заслышав первых петухов. Нехитрый завтрак, уборка этого шикарного терема, стирка, работы в огороде, и вот уже Антонина бежит знакомой дорожкой к домику бабы Маши. Дальше начинались серьёзные трудности. Все задания, которые давала ей целительница, Тося неукоснительно проваливала. Она не понимала их, не могла справиться даже с лёгкими. То, ради чего она проехала всю страну, повинуясь неясному Зову, никак не давалось женщине. И тут уже не помогало ни чувство юмора, ни философский взгляд на жизнь, ни усердие.
«А может быть, это не моё? – думала Тося, сидя перед разложенными травами и тщетно пытаясь вспомнить их названия. – Тогда зачем я здесь? Ведь я видела сон… Как-то же я его увидела? Значит, есть смысл, по которому я нахожусь сейчас в сибирской деревне и пытаюсь разобраться с этими растениями».
- У меня никогда это не получится, - с отчаяньем произнесла она вслух.
- Это легко, - раздался рядом спокойный детский голос. – Этот цветок, с большой розовой шапкой – горец змеиный. Он растет на болоте. Видишь, какой сочный стебель? А этот более красный – кровохлебка. Растёт на лугах. Стебель намного тоньше. Да и цветы другие.
Антонина с удивлением смотрела на незнакомую девочку, которая подсела рядом.
- Откуда ты так хорошо разбираешься в этих растениях? – спросила она.
Девочка промолчала, быстро опустив глаза.
- А зовут тебя как?
- Даша, - ответила девочка и посмотрела на Тосю прямым открытым взглядом.
Антонина смутно припомнила, что она уже встречалась пару раз в деревне с этой девочкой. Тогда ей рассказали, что это дочка Степана Кузьмича, местного кузнеца. Три года назад она потеряла мать, которая умерла из- за осложнений после гриппа, оставив мужа с дочкой и новорожденным сыном. Девочка очень тяжело переживала смерть мамы. Она много плакала, а потом как-то враз быстро успокоилась, но отгородилась ото всех. Даша ни с кем не разговаривала, не играла с другими детьми, очень много времени проводила одна. К Степану Кузьмичу переехала его сестра Алевтина. Она взвалила на себя хозяйство, ухаживала за малым, но просить Дашу помочь не осмеливалась. Эта сварливая женщина робела перед спокойным и отстраненным взглядом девочки. Не раз Алевтина слышала, как та разговаривает сама с собой или смеётся без причины. Да и другие жители деревни признавались, что с трудом выдерживают общество этой странной девочки и очень рады, что она ни с кем не общается.
Тося смотрела в эти детские глаза и видела в них боль. Глубоко затаённую, спрятанную ото всех, заслоняющую небо. Она не могла отмахнуться от этого взгляда, который взывал к ней, притягивал к себе. С этого дня у молодой женщины и девочки завязались дружеские отношения. Никто не мог понять, что может связывать их, таких разных и по возрасту, и по характеру – хохотушку Антонину и молчаливую Дарью. Но Тосю манила эта девчушка, в ней была какая-то загадка. Женщине казалось, что девочка нуждается в ней, в её поддержке. Часто девочка замирала и смотрела куда-то в пустоту, а иногда тихо говорила что-то. Тося отмечала, как общаясь с ней, Дашенька становилась всё более подвижной и эмоциональной. Она охотно разговаривала с женщиной, смеялась, стала раскованной. К тому же Дашунька прекрасно готовила и с удовольствием обучала этому Антонину. Она запросто приходила в дом к Михаилу, помогая женщине освоить сложную для неё науку.

Однажды Тося сидела перед зеркалом в комнате и рассматривала своё отражение. На неё смотрела красивая женщина с правильными тонкими чертами лица, маленьким, слегка вздёрнутым носиком, весёлыми чёртиками в глазах. Тоня засмеялась, стала строить ей рожи и отражение послушно повторяло забавные гримасы. Но раз от раза Антонина отмечала, что веселье в глазах её двойника меркло, тускнела улыбка. У женщины было такое чувство, что это отражение само перестало смеяться, и уже она, Тося, повторяет за ним движения. Двойник в зеркале стал абсолютно спокойным, на лице появилось немного брезгливое выражение. Уже отражение внимательно рассматривало Антонину, презрительно кривило рот, и женщина повторила эту ухмылку. Затем двойник поднял руки, и Тося, подчиняясь, быстро распустила свои длинные волосы и заплела их снова уже по-другому, пустив колосок от макушки вбок и перекинув косу через плечо на грудь. Женщины довольно ухмыльнулись.
За своей спиной Тося увидела сундук. Медленно повернувшись, она подошла к нему, взялась за тяжёлую крышку.
Дверь в комнату открылась, и на пороге появился Даша. От стука двери Антонина вздрогнула, наваждение спало, и женщина с большим удивлением обнаружила у себя в руках лист с заговором и свёрток с кореньями.
Даша, широко раскрыв от удивления глаза, уставилась на новую прическу Тони.

10.
Тося сожгла  злополучный листок и корешки. Она не знала, что происходит, и это пугало её.
Возле зеркала женщина тоже больше не задерживалась. Она вообще старалась не смотреть в него. Каждый раз ей казалось, что отражение живёт своей собственной жизнью, а она лишь повторяет его волю. Мороз шёл у Тоси по коже, и она быстро отворачивалась.
Наконец, женщина не выдержала и попросила у Михаила разрешения переехать в соседнюю комнату. Тот удивился, но согласие дал и даже помог перенести вещи, захватив заодно и сундук, который так нравился Антонине.
В переезде были свои плюсы – теперь Тося могла слышать, как Михаил ворочается на кровати в соседней комнате. Это было не лишне, потому что кричать он уже перестал и только стонал и вертелся, сминая постель.
Жизнь вошла в привычное русло, и Антонина совсем успокоилась. Она только стала ловить себя на том, что ей очень хочется заплести косу набок.

Тося старалась как можно реже появляться возле пугающего её зеркала. В один из вечеров она зашла в эту комнату убраться. На столике перед зеркалом женщина заметила изумительной тонкой работы резной кулон на шнурке. Лебедь грациозно изогнула тонкую шею, а вокруг изысканным орнаментом расходились витиеватые волны. Антонина не могла оторвать от украшения своих восхищённых глаз. Она аккуратно надела шнурок с подвеской и спустилась вниз.
Михаил сидел за столом. Стоило ему увидеть кулон, как его лицо перекосила судорога, руки сжались в кулаки. Он опустил голову, тяжело задышал, ноздри его раздувались.
- Где ты его взяла? – глухо спросил он.
- На столике. А разве не ты его там положил? – удивилась Антонина. Она совсем опешила от такой реакции Михаила.
– Сними сейчас же! - крикнул он.
Мужчина протянул свою руку, схватил подвеску и дернул за шнурок. Тот лопнул, больно врезавшись в шею женщины. Михаил разжал кулак и долго смотрел на лебедя, потом сжал пальцы так сильно, что кулон разломился на две половины.
Михаил сидел, обхватив голову руками, потом стукнул кулаком по столу и выбежал на улицу.
Он шёл, не разбирая дороги, пока не очутился возле дома бабы Маши. Ноги сами принесли его туда, куда надо. Мужчина ввалился в избу, коротко поздоровался с целительницей и зло крикнул ей:
- Забирай свою блаженную! Куда хочешь, мне всё равно, лишь бы подальше.
Михаил не стал ждать ответа. Он развернулся и вышел, даже не заметив, как удивленно уставилась на него баба Маша, и как задумчивым взглядом проводил его высокий седой старик, ставший невольным свидетелем этой сцены.
- Да что же тут происходит? – только и смогла вымолвить целительница. Она посмотрела на старика, потом перевела взгляд на кусок антимонита, который слабо поблескивал на столике, и надолго задумалась.

11.
На следующий день Тося как раз закончила мыть полы в доме, когда к воротам подошла группа мужчин во главе с высоким седым стариком. Женщина смотрела на них с крыльца, держа в руках еще мокрую тряпку.
- Доброго здравия, хозяюшка, - начал старик. - Пустишь нас в дом, али так и оставишь за порогом?
- И вам здравия, - ответила Антонина и улыбнулась. – Только ошиблись вы, не хозяйка я здесь. Сейчас придёт хозяин, он и разберётся, пускать вас или нет.
Михаил ещё не уехал, он вышел с заднего двора, недобро посмотрел на свою работницу:
- Что же ты таких людей на пороге держишь?
- А мне-то что, я их не знаю, могу и с крыльца спустить, - улыбаясь, парировала та, потом повернулась к пришедшим, поклонилась в пояс. – Милости просим, гости дорогие.
Все вошли в дом, расселись вокруг стола. Причем, Михаил хотел усадить высокого старца на свой трон, но тот отказался – это хозяйское место. Тося захлопотала, доставая чайный сервиз, сбегала на кухню за угощением. Быстро засервировав стол, она уже собиралась уходить, но старец обратился к ней с просьбой:
- Присядь с нами, уважь стариков.
Тося посмотрела на Михаила и, не получив запрещающего знака, повиновалась. Она с интересом осмотрела гостей. Все четверо были уже в возрасте, все с длинными волосами, бородатые. Каким-то спокойствием веяло от этих людей. Антонина успокоилась и вопросительно уставилась на старика.
-  Ну как тебе у нас живётся? – спросил тот.
- В Медвежьем Углу отлично. Так спокойно. А у вас – это где?
Старик улыбнулся в бороду.
- Ну конечно, мы же не представлены. Я – Всеслав.
У Тоси непроизвольно округлились глаза. Она даже не задумывалась, что это невежливо, в упор пялиться на человека. Но перед ней сидел самый известный волхв Сибири - было от чего впасть в прострацию.
- Это Ставр, - представил Всеслав молодого детину, сидящего одесную от него.
- Годинович? – не сдержалась Тося.
- Георгиевич, - не улыбаясь, басом поправил её молодой человек, протягивая руку. Антонина смутилась, подала свою. Ставр смотрел прямо в глаза женщине, притягивая ее  взгляд. Сначала она отводила глаза, потом ответила, пристально вглядываясь в его зрачки. Неожиданно Тося почувствовала какое-то присутствие у себя в голове. Прямо в мозгу. Она сопротивлялась, старалась отделаться от этого чужеродного вмешательства. Вдруг у женщины в голове раздался голос. Чужой голос. «Успокойся. Худого я не сделаю. Только посмотрю, правду ли ты говоришь», - мягко произнёс он. Тося устала. Она сдалась. Женщина тихо села на своё место, посмотрела на волхва.
- Значит, хорошо тебе живётся? – Всеслав вывел Антонину из ступора.
- Да, здесь совсем не так, как в Москве. Так спокойно, тихо. Люди весьма сердечные. Мне здесь очень нравится.
- Может, обижает тебя кто? – продолжал задавать вопросы волхв.
- Да что Вы! У меня такой хозяин, - Тося посмотрела на Михаила. - Меня никто не посмеет обидеть. Я за ним, как за каменной стеной.
Лицо старца не выдавало никаких эмоций. Он спокойно продолжал:
- Ну а сам хозяин твой, не обижает ли?
Антонина оторопело посмотрела на старика, как ему это в голову только прийти могло?
- Михаил строг, - пояснил волхв.
- Он хозяин, ему и не надо быть ласковым. Он этот дом построил и имеет право требовать, чтобы здесь всё было заведено так, как ему хочется. Тем более что устроил он всё очень рационально, все требования вполне разумны.
Всеслав помолчал, обдумывая её слова. Потом продолжил:
- Ну а дом нравится?
- Конечно! – воскликнула Тоня. - Он конечно, большой, и убирать его…
- Ну, так, может, поменьше тебе присмотреть домик, - перебил её старик.
- Нет, что Вы, он же как сказочный терем, такая красота! Одно удовольствие заботиться об этом дворце. Я его ни на что не променяю.
Всеслав снова усмехнулся в бороду.
- А в деревне у тебя подруги есть?
- Мне некогда было особенно дружбу заводить. С Дашунькой только близко общаюсь.
- Дашунька? Это кто?
- Это дочка кузнеца. Чудесная девочка. Она мне очень помогла, научила в печке готовить. Ну а я, как мне хочется верить, помогла ей с потерей матери смириться.
- А к кузнецу не хочешь переехать, поближе к Дашеньке? – не унимался старик.
- К Степану? – удивилась Тося. - А что я там делать буду? О надоях его Зорьки разговаривать? Или о количестве подкованных лошадей? – Она даже рассмеялась. – И вообще, что Вы меня всё отправить куда-то хотите? Мне здесь очень-очень нравится. Честно.  Можно я здесь останусь? – Антонина оглядела всех сидящих за столом. - Ну, если Михаил Юрьевич, конечно, не против.
За столом повисло неловкое молчание. Тося, не получив ответа от Михаила, повернула к нему голову и с удивлением обнаружила, что тот не смотрит на нее, а отводит глаза. Она повернулась к Всеславу и встретила его прямой, немного насмешливый взгляд.
- А! – воскликнула женщина. – А-а-а-а! А можно и к кузнецу. Дашунька рада будет, да и Степану полегче с малым. Правда, там тётка….– Тося подняла испуганный взгляд на волхва, нахмурилась. Потом махнула рукой. – Ну и что, что тётка - тоже урок. Да и что мне осталось-то? Неделю всего. Что я, неделю какую-то тётку не выдержу?
Все за столом удивлённо зашептались:
- Что так мало? Али всё узнала уже? – спросил Всеслав.
Тоня улыбнулась в ответ:
- Всё, что хотела, всё узнала.
- Что, и людей лечить теперь можешь?
- Нет, людей лечить не могу. Нет у меня такого дара. Баба Маша вообще не знает, почему я её зов услышала и как добраться сюда смогла.
- Но ведь ты услышала? – спросил Михаил.
- Ну да. Только как, баба Маша тоже не знает. Телепатические способности у меня в зачаточном состоянии, - Антонина улыбнулась, пожала плечами. – Ну, по крайней мере, теперь я точно знаю, что целительского дара у меня нет.
- И ты так спокойно об этом говоришь? – удивился Всеслав. – Тебе совсем не обидно?
- А ещё я на шпагат сесть не могу, - спокойно ответила Тоня. – И почему-то никого не удивляет, что я не расстраиваюсь по этому поводу. То, что я не могу лечить людей, не делает меня плохой. Просто, у меня какой-то другой дар. Будем искать.
Она весело улыбнулась.
- Очень интересно ты говоришь, мне нравится тебя слушать - промолвил волхв. – Если, конечно, твои слова идут от сердца…
- Ну, для этого у вас есть Ставр, - насмешливо отрезала Тося и подняла одну бровь.
Они, молча, смотрели друг на друга.
- Ближайший поезд через три дня. Следующий - через полторы недели, – встрял в разговор один из молчащих до сих пор стариков.
- Тем более! – воскликнула Тося. - Три дня-то я уж точно любую тётку выдержу.
Женщина встала, собираясь идти, но вдруг остановилась:
- А кузнец-то, вообще, в курсе, что я к нему сейчас с чемоданом припрусь?
- Сейчас у хозяина спросим. - Всеслав улыбнулся и посмотрел на Михаила. - Ну что?
- Пусть остаётся, - сказал тот, ни на кого не глядя.
- Ну вот, и ладно, – удовлетворённо сказал волхв.
Тося нахмурилась и пытливо посмотрела на Михаила, но сдержалась и промолчала. Всеслав заметил это.
- А тебе не интересно, почему Михаил хотел, чтобы ты ушла? – спросил он Антонину.
В ответ она снова улыбнулась:
- Как бабе, ужасно любопытно. Но как человек разумный, я считаю это совершенно излишним.
Увидев, что её не поняли, Тоня попробовала объяснить свою позицию:
- Понимаете, это как урок. У каждого он свой. Это – урок Михаила Юрьевича. А я – всего лишь… - Антонина замялась, подбирая слова, - …наглядное пособие. Плакат, на котором записаны правила. Плакату же всё равно, математические формулы на нём написаны или цветок в разрезе? Это информация для ученика, а не для плаката. – Она помолчала. – Но как бабе, ужасно любопытно, - закончила она свою речь и засмеялась.

12.
Три дня пролетели незаметно. Антонина старалась бывать дома как можно меньше. Она ходила по окрестным полям, тщетно пытаясь отыскать лекарственные травы, которые просила баба Маша, подолгу сидела в лесу, стараясь увидеть ауру деревьев. Все эти премудрости не давались Тосе, зато она с удовольствием вдыхала наполненный запахами трав и цветов теплый воздух, слушала пение птиц и неотрывно смотрела на игру света в кронах деревьев, следила за солнечными лучами, пробирающимися сквозь листву, за кропотливой работой паучка. Тося хотела впитать в себя побольше воспоминаний об этом удивительном месте, где ей было так хорошо и спокойно.
Наконец, подошёл день прощания. Вещи были уложены, посуда после завтрака вымыта. Михаил и Тося, молча, присели на дорожку, так же молча, уложили чемодан в телегу и тронулись в сторону станции. На самом краю деревни их поджидала баба Маша. Она хотела проводить Тоню в дальний путь. Целительницу не покидало странное предчувствие. Антонина улыбнулась и помахала в ответ. Здесь их и догнала Дашенька. Она бежала за телегой, громко кричала. За ней еле поспевал Степан.
Тося попросила Михаила остановиться. Женщина вылезла из телеги, присела на корточки, обняла девочку.
- Мы же уже попрощались вчера. Мы договаривались, что провожать меня ты не пойдешь, - ласково пожурила Тоня девчушку, глядя на нее своим спокойным взглядом. Женщина гладила её  по волосам, по лицу, нежно прижимала к себе.
- Не уезжай, - сказала девочка. Слёзы были готовы сорваться с ее глаз.
Женщина вытерла их, ласково улыбнулась и проговорила:
- Мы уже об этом говорили. Мне надо ехать.
- Ты ещё приедешь? – с надеждой спросила девочка.
- Я не буду тебе врать. Очень далеко от моего дома до Медвежьего Угла. Надо ехать через всю страну. Очень далеко. Я вряд ли когда-нибудь ещё приеду сюда. Но знай, что я буду думать о тебе. Каждый раз, когда ты вспомнишь обо мне, знай, что в это самое время я делаю то же самое, - она обняла Дашеньку крепко-крепко.
Михаил заёрзал в телеге. Антонина отстранила Дашеньку. Еще раз поцеловала её, сказала, что надо ехать, иначе они опоздают на поезд. Девочка попятилась к отцу, а Тося посмотрела на Михаила, сказала: «Можно ехать». И в этот момент прямо перед лошадью поперек дороги упала сосна.

Антонина была ошеломлена. Она будто во сне видела, как вылез из телеги Михаил, осмотрел лошадь, направился к сосне. Откуда-то взялся Всеслав. Старец осматривал место, где переломилось дерево, качал головой. Баба Маша увела Тосю домой, налила чашку ароматного чая. Женщину начала трясти нервная дрожь. Тоня обхватила горячую кружку руками и постаралась успокоиться.
В дом вернулись мужчины. Михаил, Всеслав и несколько человек, которых Тося раньше не видела. Один, самый крупный, сел возле двери. Всеслав был напряжён, он хмурился, говорил отрывочными фразами, смотрел настороженно. Антонина не вникала в смысл разговора, пока её не позвали к столу. Голова у женщины ещё немного кружилась, и слова доходили до сознания как бы через подушку. Ей раз за разом задавали какие-то абсурдные вопросы: Что она чувствовала при разговоре с Дашей? Кто уронил сосну? Как ей удалось надломить дерево? Тося давала такие же неадекватные ответы, огрызалась, пыталась отшучиваться. Она чувствовала себя в театре абсурда, причем ей неожиданно досталась самая главная роль.
Всеслав пытался выяснить, с кем в деревне у неё были отношения. Тоня устала объяснять, что любовной связи у неё ни с кем не было, что дружбу она так же завести не успела. Старец выглянул в окно и спросил:
- А что у тебя с кузнецом?
- А что с кузнецом? – переспросила Антонина. – Почему у меня с ним что-то должно быть?
- Потому что он идёт сюда, - ответил Всеслав и внимательно посмотрел на женщину.
Тося сидела и просто смотрела на волхва, удивляясь всему происходящему, как вдруг её осенила догадка:
- Дашунька! Что-то с Дашунькой! – крикнула она.
Степан как раз ввалился с комнату и выпалил:
- Дашеньке плохо. Горит вся. Тосеньку зовёт.
Баба Маша подхватила свои кулёчки, которые успела принести в дом, и вместе с кузнецом отправилась к девочке. Антонина хотела проследовать за ними, но дорогу ей преградил крупный мужик, сидящий у двери. 
- Мы не закончили, - сказал старец.
Терпение женщины лопнуло. Она развернулась и медленно пошла на волхва. Всё её внимание сузилось до этого старика, сидящего за столом. Было только одно желание – прекратить это нелепое затянувшееся представление. Антонина подошла к столу, упёрлась обеими руками в столешницу, наклонилась так, что её глаза стали на одном уровне с глазами Всеслава.
- Я не знаю, почему упало это дерево! – уверенно, чётко чеканя слова, сказала она, глядя старому волхву прямо в глаза. – Я не умею ронять деревья! Я не знаю, кто его уронил! Но я знаю, что вот там, - женщина протянула руку в сторону окна, - лежит девочка, которая очень нуждается в моей помощи.
Тоня развернулась и так же уверенно направилась в сторону двери. Мужик снова встал у неё на пути, но она отмахнулась от него, как от надоевшей мухи, приказав: «Вон, с дороги!», и здоровяка отшатнуло в сторону. Тося вышла на улицу и заспешила к дому кузнеца.
- Ну, допустим, сила у неё есть, - размышлял вслух Всеслав. – Вот только, к добру или ко злу она её использовать будет... Да и осознаёт ли она её?
От размышлений его отвлек мальчишка, вбежавший в комнату.
- Баба Маша тебя зовёт к кузнецу, - выпалил запыхавшийся посыльный.
Все поспешили в дом к Семёну. Когда они вошли в комнату, им открылась необычная картина. Тося сидела на кровати, держа в объятиях девочку, обеих обволакивало густое,  не всем видимое сияние. Оно было ярко-зеленого цвета. Антонина говорила и всполохи, повинуясь её голосу, закручивались, структурировались в сложные фигуры, обволакивали фигуру девочки, и та расслаблялась, успокаивалась, затихала.

13.
Тося вбежала в дом кузнеца. Она увидела Дашуньку, лежащую на кровати. Рядом сидела баба Маша, поила девочку из кружки. Из угла комнаты на женщину зло уставилась Алевтина. Рядом с тёткой сидела Зинаида – женщина, которая часто приходила в гости, помогала по хозяйству, играла с малым. Было видно, что обе они взволнованы и напуганы.
Даша увидела Тосю, протянула к ней свои руки, заплакала. Женщина села на кровать, обняла девочку, стала баюкать её, приговаривая: «Ну что ты, всё же в порядке».
Дашенька подняла свои покрасневшие глаза и, всхлипывая, произнесла:
- Ты же могла умереть…
- Могла, - не стала лукавить женщина. – Но не умерла. Ты спасла меня. И меня, и Михаила Юрьевича, и Звёздочку.
- А маму не смогла…
- Не всех мы можем спасти. Некоторым нужно уйти.
- Но это не честно!
- Очень даже честно. Всё в этом мире происходит вовремя. Только мы не всегда можем понять это. Но мы должны твёрдо верить, что всё, что с нами случается -  к лучшему.
- Что хорошего в том, что мама умерла?
- Нам это точно никогда не будет известно. Мама же очень любила тебя. Может быть, она бы избаловала тебя, например, – Тося потрепала девочку по голове, - и ты бы выросла такая гордячка. Тебе же это не надо?
- Откуда ты знаешь, что я была бы гордячка?
- Не знаю. Это только один из вариантов. Я же не Богиня, чтобы всё знать. Но вполне уверена, что раз так случилось, значит это к лучшему.
- Но теперь у меня нет мамы…
- Мама всегда с тобой. Она сейчас в Прави, смотрит на тебя, помогает тебе. Она любит тебя, как и раньше, и всегда будет любить. Твоя мама будет с тобой всегда, только незримо. Но ты её чувствуешь, я знаю.
Даша искоса посмотрела на Тосю, потом перевела взгляд немного в сторону и уставилась в пустоту. В углу вздохнул Семён. Он тяжело переживал смерть своей жены. Тоня посмотрела на него, отметила, с каким выражением на кузнеца смотрит Зинаида. Натолкнувшись на недобрый взгляд Алевтины, Антонина опустила глаза и поцеловала Дашеньку.
-  А может быть, тебе повезет, и у тебя будут две мамы. Одна – в Прави, а другая здесь, на земле.
Дашенька перестала всхлипывать, замерла. Когда до девочки дошёл смысл услышанного, она сказала ледяным тоном, что это будет не мама, а мачеха, а все мачехи злые, поэтому она никогда не полюбит другую женщину и другой мамы у нее никогда больше не будет. Тося улыбнулась и спокойно продолжала:
- Откуда ты взяла, что все мачехи злые?
- В сказках всегда мачеха плохая и противная!
- Ну, давай возьмём для примера какую-нибудь конкретную сказку. Какую?
- Золушка.
- Прекрасная сказка. Золушка хорошая?
- Конечно!
- И добрая?
- Да, она очень добрая.
- Золушка вышла замуж за принца, правильно?
- Да. И стала принцессой.
- А теперь представим, что у принца уже была дочь.
Дашенька с удивлением посмотрела на Антонину.
- А что, у них во дворце такое запросто могло быть, - продолжала как ни в чём ни бывало женщина, - ничего особенного. Так вот, когда Золушка вышла замуж за принца, кем она стала его дочери?
Девочка была ошеломлена, она затихла и лишь односложно отвечала на вопросы Тоси, пытаясь сориентироваться в новых условиях:
- Мачехой…
- Правильно, Золушка сама стала мачехой. Но ведь Золушка добрая?
- Добрая…
- А какой мачехой она станет: доброй или злой?
Девочка молчала.
- Я думаю, - продолжила Тоня, - Золушка, которая на себе ощутила каково это, когда тебя воспитывает злая мачеха, будет доброй мачехой. А ты как думаешь?
- Доброй... – тихо ответила девочка.
- Значит, добрые мачехи бывают, - победоносно закончила Антонина, ласково поглаживая Дашеньку по голове. – Ну, или могут быть.
- Я устала. Я хочу спать, - сказала девочка.
- А вот это – самое лучшее, что ты сейчас можешь сделать – поспать.
Женщина уложила Дашеньку, накрыла её одеялом, поцеловала в лоб. Как только женщина отошла от кровати, на неё набросилась Алевтина:
- Что ты такое наговорила Дашке? Какая мачеха? Как ты можешь!
- Могу, - просто ответила Тося. – Во-первых, пусть уж Дашунька о мачехе думает, чем о смерти. Во-вторых, сама подумай, сколько твой брат, здоровый, крепкий мужик, будет без жены сидеть? А так, Дашунька сама скоро попросит отца жениться. – Антонина повернулась к Степану, который, смутившись, опустил глаза в пол, - А ты должен такую жену найти, чтоб была хорошей мачехой для Дашеньки и для малого.
- На себя намекаешь? – язвительно спросила Алевтина.
- Нет, вот из меня как раз мачеха выйдет не очень, - ответила Тося, - тем более что мне скоро уезжать. Кстати, - Антонина в дверях увидела Михаила и, повернувшись к Степану, продолжила, - я же на поезд опоздала. Мне теперь надо где-то перекантоваться…
- Домой иди, - перебил её Михаил.
Тося удивлённо посмотрела на него, открыла рот, чтобы возразить, но тот даже слова не дал сказать:
- Дома поговорим, - скомандовал мужчина.
- Как скажешь, - удивленно пожала плечами женщина.

14.
На следующем поезде Тося в Москву не уехала. Всеслав и баба Маша пока решили не говорить женщине об открывшемся даре. Тоня не осознавала свои способности и не контролировала их. Она ещё очень много чего не могла, поэтому начинать обучение надо было с азов. Всеслав предложил сначала  проработать страхи Антонины, которые, возможно, блокировали её способности.
Начать решили с самых древних страхов, отвечающих за выживание. Тося с детства боялась высоты. Это её волновало, и первым женщина решила расправиться именно с этим страхом. Самым высоким местом в деревне был обрыв над рекой. В один из жарких июльских дней вся округа огласилась пронзительными женскими воплями.
Те, кто находился на берегу реки, увидели такую картину: на самом верху обрыва появилась Антонина. Она неуверенно подошла к краю, вытянув шею, посмотрела вниз на воду. Увидев, какая там высота, женщина отпрянула и немного постояла в нерешительности. Потом она отважилась, скинула верхнюю одежду, оставшись в одном купальнике, и уверенно направилась к обрыву. Но у самой крутизны душевные силы покинули её, и она снова отбежала назад. Третий заход оказался более удачным. Превозмогая страх, женщина сделала последний шаг в бездну. Истошно крича, она свечкой вошла в воду и надолго скрылась из виду, чем изрядно напугала рыбаков и ребятишек, купавшихся в реке. Зато сама женщина выбралась на берег в сильном возбуждении. Она смеялась, размахивала руками, показывала на обрыв, потом не выдержала и полезла на кручу снова.
Каждый раз, прыгая с обрыва, Антонина визжала так громко, что на берегу собралось полдеревни. Это ни сколько не смущало женщину, она радовалась, как ребенок, и, возможно, ещё долго предавалась бы странному занятию, если бы не подоспела баба Маша и не увела её от реки подальше. Народ ещё какое-то время потолпился на берегу, обсуждая поведение чудачки, но так как смотреть больше было не на что, потихоньку все разошлись по домам.

Вечерело. Тося одернула рубаху: чуть ниже шеи красовался жёлто-лиловый укус. Но Михаил всё же успел его заметить. «Ну и пусть», - думала женщина, повязывая на голову свой любимый красный платок. Михаил сидел за столом и сосредоточенно ковырялся в часах, делая вид, что ему нет никакого дела до своей работницы. Тоня тихонько приоткрыла дверь и выскользнула на улицу.
Солнце уже почти село. Ночь была тёплая. Кузнечики громко стрекотали в траве. Антонина еле различала знакомую тропинку, уходящую в лес. В некоторых избах ещё светились окошки, и это придавало женщине смелости идти дальше.
На краю деревни Тося помедлила. Ей было очень страшно. Но через это надо было пройти. Женщина вздохнула и, собрав всю свою волю, побежала по тропинке.
Лес встретил Антонину тишиной. Так ей вначале показалось. Женщина бежала по еле различимой тропе, задевая кусты и стараясь уклониться от хлёстких веток. Остановилась она на развилке под большим деревом. Тося шумно дышала, опершись одной рукой о шершавый ствол. Кровь стучала в виски. Женщина села на траву, прислонилась спиной к дереву, закрыла глаза и попробовала успокоиться. Она делала глубокие медленные вдохи, и потихоньку дыхание стало размеренным, сердце угомонилось в грудной клетке, тело расслабилось.
И тогда на Антонину обрушились звуки ночного леса. Шелестела листва, кто-то шуршал в траве, где-то ухала ночная птица. Лес дышал, стонал, шептал, и страх начал холодными пальцами сжимать сердце женщины. Рядом хрустнула ветка, и Тося широко раскрыла глаза. Но она ничего не видела в темноте, и от этого ей стало совсем жутко. Женщина начала нервно оглядываться по сторонам, таращась испуганными глазами в обступающий её мрак. Она услышала приглушённый стук и вскрикнула, напряжённо вглядываясь в лес. Глаза привыкли к темноте, но ночь была безлунная, и Тоня могла различать только неясные тени. Ей казалось, что кто-то ходит вокруг, и женщина вздрагивала всем телом и кричала при каждом шорохе.
Тося не могла точно сказать, сколько это продолжалось. Время остановилось. Жил только первобытный ужас. От напряжения тело Антонины свело судорогой. Она не могла больше переносить эту пытку. Тося включила фонарик и опрометью кинулась домой. Она бежала так быстро как могла. Женщине казалось, что вслед за ней гонится кто-то страшный и вот-вот догонит и коснётся её своей скользкой, холодной рукой. Она слышала хохот и улюлюканье, летящие ей вслед. Или это только игра её воображения?
Вот и дом. Тося вбежала внутрь, захлопнула замок и без сил опустилась на пол, медленно сползая спиной по надежной деревянной двери. «Какие противные руки, - думала Тоня. – Слава Богам, я убежала!»
В это время часы начали бить. Значит, Михаил всё же починил их. Тося насчитала двенадцать ударов. Выходит, она была в лесу около часа. А ей показалось, что прошла вечность. Женщина медленно поднялась на ноги и побрела в свою комнату. За стенкой заворочался Михаил, но не застонал, и Тоня была ему очень благодарна. У неё не осталось никаких сил. Она рухнула в кровать, не раздеваясь, но ещё долго ворочалась, прислушиваясь, и ей всё слышался хохот за окном.

Утром Михаил не разговаривал с Антониной. Он несколько раз останавливал хмурый взгляд на том месте, где вчера видел укус, но Тоня тщательно спрятала его под одеждой. День прошёл буднично. Когда вечером Тося снова стала собираться, Михаил лишь сжал челюсти, но так ничего и не сказал.
От одной мысли о том, что ей придётся снова идти ночью по лесу, у Антонины свело живот. Она решила выйти, пораньше, пока ещё видно дорогу и дождаться темноты уже на месте.
Быстро дойдя до развилки, женщина стала осматриваться, стараясь запомнить расположение деревьев и кустов, чтобы в темноте лучше ориентироваться. Тося обошла вокруг дерева, внимательно осматривая его. Оказалось, что тут сплетались два ствола, растущие из одного места. Но одно из деревьев на высоте примерно двух метров изгибалось, образуя вместе со вторым стволом небольшое углубление. Ещё больше удивило женщину, что несколько нижних ветвей были обломлены, и получалась своеобразная лесенка. Тося не без труда взобралась по ней на дерево и преудобно устроилась в этой выемке. Там можно было сидеть, свесив ноги вниз, или залезть целиком в эту уютную ложбинку. А главное, что в ней было безопасно.
Антонина спокойно наблюдала, как гаснут последние солнечные лучи, и ночь большим синим покрывалом обволакивает лес. Как чернеют силуэты деревьев, растворяясь, образуя единую тёмную неразрывную цельность. Как привычные звуки леса сменяются загадочными ночными шорохами и вздохами. Тоня слушала, вглядывалась в темноту. Страх подкрадывался, подкатывал волнами, но уже мягко, как бы играясь. Сверху всё казалось менее опасным, таким далёким, ненастоящим. «Как в кино, - думала Тося. - Я смотрю документальный фильм о ночном лесе. Такой интересный и увлекательный фильм».
Тося расслабилась, прислонилась к стволу, но ноги на всякий случай подтянула. «Пожалуй, я погорячилась с увлекательностью этого фильма. Сплошное занудство. Можно встать и уйти, но тогда надо спускаться вниз, а туда я точно не хочу».
Антонина начала задрёмывать. Хрустнула ветка, резкий звук вывел женщину из полусна, она прислушалась. Шорох раздался ближе. Как будто ветка скользнула по чему-то и распрямилась. Тоня насторожилась и стала всматриваться, стараясь разглядеть что-то при тусклом свете народившейся луны. Вдруг она вся похолодела. Женщина отчетливо различила тёмный силуэт, неспешно приближающийся к ней. Тоня уже раскрыла рот, чтобы закричать, но быстро зажала его обеими руками: «Главное – не привлекать внимания. Может, он пройдёт мимо и уйдёт». Сердце бешено колотилось в груди, руки тряслись, глаза неотрывно следили за фигурой.
Человек надвигался нереально долго, как в замедленной съёмке. Он остановился под деревом и так же медленно поднял голову. И тогда Тося закричала. Это был бесконечный надрывный нескончаемый вопль отчаяния. А потом наступила темнота.

15.
Михаил лёг в кровать, но сон не шёл. Часы мерно отстукивали время, а он всё ворочался. Он много думал, но никак не мог сосредоточиться на чём-то одном, мысли постоянно соскакивали и перепрыгивали с места на место. Михаилу послышался далёкий крик, но он отмахнулся и от этой мысли, перевернувшись на другой бок.
Вдруг залаяла собака, а потом раздался громкий и требовательный стук в ворота. «Кого там нелёгкая принесла», - подумал Михаил, нехотя спускаясь вниз. Стук повторился.
- Да иду я, - крикнул мужчина. Он вышел на крыльцо, открыл калитку и обомлел. На улице стоял Валера – один из лесных братьев – а с плеч у него свисала Тося. Она была без сознания.
- Ну что встал, долго мне её ещё таскать? – пробубнил Валера, отстраняя Михаила и проходя в дом. – Где её комната? Куда её волочь-то?
- А мне ещё Петька вчера говорил, что она ночью под постом на развилке сидела, - принялся рассказывать словоохотливый Валера после того, как отнёс Антонину в кровать. - Прибежала, говорит, уселась прямо под деревом и сидела с час где-то. Страшно ей было, страсть. Кричала, как резаная. Чего уж она там делала, он не знает, но улепётывала она так, что только пятки сверкали. А сегодня я иду на пост заступать, глядь, а на дереве кто-то сидит. Ну я подошёл, а она как заорёт. По-моему, всех наших перебудила. Слава Богу, сознание потеряла, а то мне её пришлось бы пристукнуть, чтобы замолчала. Ты это, присматривай за ней, что ли. А то, что она у тебя по лесу ночью одна шастает?
- Что я ей, нянька что ли? – огрызнулся Михаил.
- Нянька – не нянька. А мало ли что в лесу случиться может. Не мне тебе рассказывать. Она же глупая, но она твоя работница, ты за неё в ответе.
- Блаженная она, а не глупая. Может, она там с кем-то встречалась.
- С лешим, если только. Тот пост, сам знаешь, где стоит. Место там нехорошее. И что её туда понесло?
- Может, с кем-нибудь из наших?
- Ага, и смены перепутала, - иронически усмехнулся Валера.
- Ладно, завтра узнаю, - пообещал Михаил, выпроваживая говорливого товарища.
Михаил зашёл к Тосе в комнату, снял с неё верхнюю одежду, укрыл одеялом. «Ну ладно, бегала ты в лес, а не к любовнику. А укус откуда? Лешие не кусаются» - думал он, разглядывая лиловое пятно.

Антонина пришла в себя в собственной кровати. Она не помнила, как здесь очутилась. Последнее, что она смогла вспомнить, темный силуэт, жуткий страх, крик, звенящий в ушах и всё. Дальше воспоминания обрывались. Женщина осмотрела себя. На ней была нижняя рубаха, значит, ложилась она не сама – Тося любила спать нагишом. Антонина быстро оделась, спустилась вниз.
К её удивлению, завтрак уже был на столе. Михаил посмотрел на Тосю, увидел её растерянный взгляд и усмехнулся:
- Ну и что тебя в лес потянуло, на ночь глядя?
Антонина смутилась, отвела глаза.
- Кто это был? - наконец спросила она.
- Леший, кому же ещё там быть.
- А принёс меня кто?
- Он и принёс. Сказал, забирай свою работницу. Слишком, говорит, она у тебя шумная, весь лес перебудила.
Тоня смутилась и недоверчиво смотрела на Михаила, пытаясь понять, шутит он или говорит серьёзно. В леших, как и в домовых, Антонина, конечно, верила, но так, чтобы принести её домой… Это казалось слишком фантастичным.
- Так расскажешь, зачем ты вторую ночь всем в лесу спать не даёшь? – не унимался Михаил.
- Со страхом высоты так легко получилось, что я решила страхом темноты заняться.
- Сама так решила, али подсказал кто?
Антонина молчала.
- Страх темноты - первобытный, он у каждого человека есть и глубоко сидит. Так просто к нему не подобраться. Забудь об этом, - отрезал Михаил.
Тося поджала губы, в глазах отразилась упрямая решительность. Михаил даже рассмеялся, так комично она сейчас выглядела.
- Как дитя малое, ей Богу. Ну что с тобой делать? – мужчина помолчал, потом продолжил. – Ладно, в конце концов, пока ты моя работница, я за тебя отвечаю. Будешь меня слушаться, помогу и с этим страхом справиться. Но начнём мы с другого.

Староста вышел из дома посмотреть, почему так надрывается Полкан. Это был огромный кобель породы кавказской сторожевой, самый свирепый в деревне. Его боялись все жители, и он надёжно охранял задний двор старосты от любых вторжений. Да что там деревня, даже жена Афанасия Кузьмича побаивалась Полкана. Он это чувствовал, но относился к женщине снисходительно. Именно поэтому Афанасий Кузьмич так удивился, когда услышал лай своего любимого пса – ни один из местных не отваживался показаться на заднем дворе старосты. Почти сразу Полкан успокоился, но через некоторое время лай возобновился.
Староста обогнул дом, и замер в изумлении. Глазам Афанасия Кузьмича открылась картина, которая никак не могла уложиться в его голове. Полкан оглушительно лаял, натянув цепь и пытаясь дотянуться до незваных гостей. Он перебирал лапами, врезаясь когтями в землю и стараясь продвинуться хоть на несколько сантиметров вперед. Напротив него стояла Антонина и пристально смотрела в глаза пса. Было видно, что она взволнована. За женщиной возвышалась фигура Михаила Юрьевича. Мужчина что-то спокойно объяснял Тоне, одной рукой обнимая её за плечи, а другой показывая на Полкана.
- Эй! Что тут происходит?! – закричал Афанасий Кузьмич, но эта троица его даже не заметила.
Михаил чуть отодвинул Антонину в сторону и сам посмотрел в глаза пса. Вдруг Полкан замолчал. Зверь поджал хвост и, заскулив, улёгся на землю.
- Ну смотри, это же не сложно, - спокойно произнёс Михаил, глядя на Антонину. – У тебя же получалось с другими собаками. Что сейчас не так?
Тося виновато смотрела на Михаила.
- Я не знаю, – промолвила она. – Он очень страшный.
- Конечно, он страшный! – закричал Афанасий Кузьмич, но его снова никто не услышал.
- Он такой же страшный, как и другие собаки. Растерзать тебя могла и Жулька, - продолжал Михаил.
- Сравнил тоже, у Жульки клыки в два раза меньше.
- Это не помешает ей перегрызть тебе горло. Она опасна так же, как и Полкан, но с ней ты справилась, - Михаил смотрел Антонине прямо в глаза. - У тебя достаточно силы, чтобы подчинить волю Полкана. Ты намного сильнее, чем он. Докажи ему это. Почувствуй своё превосходство. Разбуди в себе силу. Представь, что Полкан не на цепи, и меня рядом нет. Только ты и он.
Михаил взглянул на пса, махнул рукой, и тот снова вскочил на лапы и принялся громогласно лаять, натягивая цепь. Тося собралась, её глаза ожесточились. Она сфокусировала всё своё внимание на Полкане, стараясь подчинить его себе, но пёс продолжал неистовствовать. И Антонина рассердилась. Сейчас на неё было страшно смотреть, такая ярость клокотала в пристальном взгляде. Женщина начала надвигаться на пса и тот не выдержал. Он замолчал и лёг, всем своим видом показывая, что сопротивляться больше не может.
- Что ж вы наделали, ироды! – запричитал Афанасий Кузьмич. - Такого пса испортили.
- Не переживай, - отозвался Михаил. - Поверь, он теперь ещё злее станет.

На обратном пути Тося смеялась, возбуждённо махала руками. Она гордилась собой. Михаил шёл рядом и снисходительно улыбался, глядя на эти проявления ребячества. Он тоже был доволен своей ученицей.
Вот уже месяц всё своё свободное время Михаил обучал Антонину тому, что пригодится ей в ночном лесу. Во-первых, слушать природу, разбираться во всех звуках, во всех шорохах. Сначала Михаил объяснял, рассказывал, натаскивал. Потом он стал завязывать Тосе глаза и учил на слух читать книгу под названием Лес. У Тони хорошо получалось. Она не знала голоса всех птиц, но уже уверенно отличала шелест крыльев от шуршания листвы. Могла на слух определить расстояние до идущего человека или зверя.
Также Михаил учил Антонину передвигаться на ощупь. В темноте надо больше полагаться на чутьё, а не на глаза. Тося ходила с завязанными глазами дома, по деревне, а потом и по лесу. Это оказалось проще, чем ей сначала казалось. Тося почти перестала натыкаться на предметы, заранее чувствуя, что у неё на пути преграда.
Пробовал Михаил научить Тоню и умению видеть в темноте, различать ауру, исходящую от растений и животных, но тут его постигла неудача так же, как и перед этим бабу Машу. Был у Антонины какой-то барьер, мешающий ей овладеть этой способностью.
Последнее, чем должна была овладеть Тося – это способность подчинять себе волю животных. Мало ли, с чем ей придётся столкнуться в темноте. Защитить от всех опасностей это умение вряд ли могло, но придать уверенности, точно. Полкан был экзаменом, и Антонина прошла его с честью.

Для Антонины эти дни были наполнены упоительным восторгом. Она училась воспринимать этот мир по-новому, взаимодействовать с ним так, как раньше никогда не пробовала. Михаил стал для Тоси олицетворением мудрости. С каждым днём она всё больше изумлялась, сколько же знает этот человек, сколько он всего умеет. Пусть временами Михаил был груб, но он стал для Тони непререкаемым авторитетом. С ним было безумно интересно. Но больше всего Антонину поражало то состояние спокойствия, которое она испытывала, находясь возле этого мужчины. Казалось, нет такой проблемы, с которой он бы не справился. Тося чувствовала себя абсолютно защищённой.
Она помнила, как на следующий день после победы над Полканом увидела в камнях возле дороги змею. Тося не разбиралась в змеях, но недавний успех с псом вскружил ей голову, и она уставилась в зрачки змее. Сначала Антонине было весело, а потом между женщиной и рептилией установилась какая-то гнетущая связь. Змея зашипела, подняла голову. Тосе стало неуютно, она никак не могла сфокусироваться. Змея широко открыла пасть. Не известно, чем бы это всё закончилось, но рядом как из-под земли появился Михаил. Он оттолкнул Антонину за секунду до броска змеи и отбил гадину ботинком.
Таким злым Тося Михаила еще не видела. Он кричал, ругался, но Тоня даже не слышала. Теперь она понимала, какой опрометчивый поступок совершила и радовалась, что всё так хорошо закончилось.

16.
Было начало сентября. В деревне праздновали Рожаницу. Антонину предупредили, что вечером после «похорон мухи» все девицы собираются у бабы Маши на посиделки-поминки. Тося не хотела идти, она мало с кем общалась в деревне и чувствовала себя неловко от предстоящей встречи, но отказать целительнице не могла.
- Какие мне посиделки? - говорила Тося, собиралась. - Тоже мне, девицу нашли. У меня двое взрослых сыновей.
- Баба Маша позвала, значит надо идти, - возразил Михаил. – Я тебе тут кое-что смастерил в честь праздника.
Он протянул Тоне маленький свёрток. Женщина аккуратно развернула его и ахнула – это был деревянный кулон на шнурке. Но не лебедь, а солнце улыбалось из кудрявых резных облаков. Тося восхищенно любовалась подарком, потом одела его и радостная пошла в гости.
Сначала все собрались в горнице. На большом столе уже стояли гробики из свеклы и моркови. Девушки-подростки, одетые в праздничные сарафаны, с плачем и причитанием уложили в гробики пойманных им мух и комаров. Все женщины стали оплакивать их, украшая гробы цветочками. Тося очень старалась сдерживать улыбку, когда подошёл её черед прощаться с усопшими насекомыми. Потом торжественной процессией все потянулись на окраину деревни. В доме остался староста, который махал штанами и приговаривал: «Муха по мухе, летите мух хоронить».
За околицей выкопали могилу, поместили туда гробики. Как на настоящих похоронах все присутствующие бросили по горсти земли. Могилки украсили цветами. Вокруг бабы Маши завели хоровод под какую-то заунывную песню. Наконец, целительница разломила хлеб, раздала присутствующим, и все разошлись по домам, а девицы, которых заранее пригласили, отправились на посиделки-поминки.

Уже стемнело. Михаил посмотрел на часы, а потом вышел на улицу. Он и сам не знал, куда собрался идти. Проходя мимо дома бабы Маши, Михаил сбавил шаг и прислушался. Как обычно, пустые глупые разговоры. Ему почему-то стало неприятно, что Тося участвует в этой бабской болтовне. Он развернулся и зашагал по узкой тропинке, как вдруг натренированным чутьём охотника уловил движение впереди. Михаил только и успел шагнуть в темноту кустов, как мимо него прошла Тоня с полным ведром воды. Она медленно шагала к дому, аккуратно неся тяжелую ношу.
Значит, её не было за столом. Михаилу решил подождать ещё немного.
Женщины попытались втянуть Антонину в свой разговор.
- Тося, ну скажи нам, как ты с этим бирюком Михаилом живёшь? – раздался высокий голос.
- Нормально живу.
- А правда, что он ужасно кричит по ночам. Мне это говорила Зойка, одна из учениц бабы Маши.
У Михаила сжались кулаки.
- Не знаю, при мне не кричит, - ответила Тоня.
- Как же так?
- Ну откуда мне знать. Может, Зойка твоя его пугала по ночам, вот он и кричал. От страха. Она сама как, страшная была? – невинно спросила Антонина.
Все засмеялись, а та, с высоким голосом, продолжала:
- Нет, ну всё же. Он же грубиян, редкостный нахал!
- А у меня выбора нет, - трагично начала Тося, понизив голос. – У него в подвале есть комната, вся обитая мягкими одеялами. Если я ему перечить начинаю, он меня там запирает и держит на хлебе и воде. Может наручниками приковать, может рук и ноги связать, так, что я встать не могу. Так и лежу неделями без еды и воды. Ну и бьёт, конечно, – закончила она почти шёпотом, нагнав на слушательниц такого страха, что одна прошептала:
- И как ты это терпишь? Да его в милицию надо сдать!
- Надо бы, - спокойно, как ни в чём не бывало, ответила Антонина, - но мне ещё похудеть осталось килограмма на три, а потом можно и в милицию.
Все несмело засмеялись, так и не поняв, шутит Тося или нет, но разговор переключился на другую тему. Мужчина постоял ещё немного и пошёл домой.

Михаилу не спалось. Он слышал, как вернулась Тося, как она прошла в свою комнату и легла в кровать. Михаил знал, что у него бывают ночные кошмары. Сам он их не помнил, но поутру кровать была искомкана так, будто в ней целые баталии проходили. Кстати, как давно он вставал с измятой постели? Михаил не помнил. Это было странно.
Михаил застонал. За стенкой завозилась Тося. Он прислушался, а потом застонал сильнее, переходя на крик. Неожиданно дверь его комнаты распахнулась и влетела Тоня. Михаил еле успел закрыть глаза, чтобы не быть пойманным с поличным.
- Ну что же ты? Я-то думала, что уже всё закончилось. Ты же уже больше месяца спал спокойно, - причитала шёпотом женщина.
Тося привычным движением обхватила голову Михаила и начала его баюкать, мурлыкая под нос колыбельную. От неожиданности мужчина открыл глаза и увидел прямо перед собой её шею. В его памяти на нежной коже снова засинел укус. Михаил оторопел. «Как же так? Хотел узнать, кто её кусает, вот и узнал», - думал мужчина.
А Тося между тем заговорила:
- Мучаешь ты себя, а зря. Зачем? Из-за жены? Но это был её выбор. Она была слабая. Тебе не за чем себя винить.
Голос женщины был спокойным. Михаил почувствовал, как уплотняется вокруг воздух, как начинают закручиваться зеленые спирали.
- Не смей так говорить о ней, - спокойно отрезал Михаил.
Тоня отстранилась. Она сначала смутилась от неожиданности, а потом тряхнула головой и решительно продолжила:
- А ты знаешь, так даже лучше. Давно надо было поговорить об этом, да случая подходящего не было.
- Не о чем говорить, спать иди,- возразил Михаил.
- Боишься? Сам ведь знаешь, что я права, да признаваться в этом не хочешь.
- Глупости говоришь.
- Глупости? Ты знаешь, сколько миллионов женщин ежедневно сталкиваются с изменой мужей? Это здесь, в деревне, может быть не так часто случается, а в городе – на каждом шагу. И знаешь, из этих миллионов только единицы кончают жизнь самоубийством. Кто-то просто подаёт на развод, кто-то прощает, мол, погуляет и вернётся, кто-то начинает мстить, подыскивая в отместку себе любовника. Это только самые распространённые варианты, а кто-то и цианид мужу в кофе подсыпает. Знаешь, почему твоя жена так поступила?
- Потому что она любила меня, - выдавил из себя Михаил.
- Ага, так любила, что заставила страдать до конца жизни. Она была эгоистичной и демонстративной натурой, - при этих словах в соседней комнате что-то стукнуло. Тося не останавливалась.
– В ней говорило уязвлённое самолюбие и ничего больше.
Удар за стенкой снова повторился.
- Поверь мне, это чувство собственности, но не любовь.
Теперь раздался скрип за окном. Михаил уставился туда с таким видом, будто увидел привидение. Антонина обернулась, посмотрела в тёмное ночное небо, потом встала и рывком задёрнула занавеску.
- Ты уже шесть лет кормишь её своей энергией. Это вампир, который высасывает тебя и радуется, когда тебе плохо. Я не смогу помочь тебе, но среди лесных братьев наверняка найдётся тот, кто в состоянии порвать вашу связь.
Михаил не реагировал на её слова. Он молча смотрел в стенку.
- Я не буду настаивать, - проговорила Тося. – В конце концов, это твоё дело, кому отдавать собственную силу.
Она спокойно встала и вернулась в свою комнату. Крышка сундука была откинута, через всё солнце змеилась длинная трещина.

17.
На следующий день Тося позавтракала одна. Михаил встал до петухов и уехал, не сказав, куда. Баба Маша попросила Тоню собрать горец змеиный. Его розовую шапку цветов спутать с чем-нибудь было трудно, и с этим заданием женщина должна была справиться легко. Она обула резиновые сапоги, чтобы не промокнуть на болоте, повязала на голову свой любимый красный платок, взяла корзину и весело зашагала в сторону леса.
Михаил вернулся поздно. Дома никого не было. Мужчина вздохнул с облегчением – ему не хотелось продолжать тягостный разговор. Он начал готовить нехитрый ужин, когда в дверь постучали. На пороге стояла баба Маша. Она выглядела очень взволнованной.
- Тосенька ещё не вернулась? – спросила она.
- Нет. Шляется где-то, - довольно грубо ответил мужчина.
Баба Маша удивлённо посмотрела на него, но комментировать не стала.
- Я ей задание дала. Горца змеиного поискать. Ещё утром. А она, видишь, ещё не вернулась.
- Значит, ищет ещё. У неё проблемы с распознаванием растений.
- В темноте ищет?
Михаил промолчал.
- Тревожно мне. Ка бы не случилось с ней чего. Там ведь болото рядом, - проговорила баба Маша, испуганно глядя на Михаила. Беспокойство целительницы передалась и ему.
- Действительно, место там гиблое, - произнес он. – Ну ладно, поищу я её.
В темноте ничего не было видно. Михаил подключил лесных братьев, но даже с их помощью обнаружить что-либо не удалось. Было принято решение отложить поиски до утра, чтобы не затоптать следы.
С рассветом Михаил снова вышел на розыск. Он был опытный охотник. Ему ничего не стоило пройти по следам Антонины от дома до маленькой лужайки. Ещё издали мужчина увидел знакомый красный платок. Рядом валялась корзина, наполовину наполненная розовыми цветами.
Здесь со следами начинала происходить какая-то ерунда. Вот следы Тони. Отчётливые, ровные. Она остановилась, потопталась на месте, а потом побежала, бросив корзинку и сорвав с головы платок. Может. Её напугал зверь? Но вокруг не было других следов. Ни звериных, ни человечьих. Пройдя по следам Антонины дальше, Михаил с удивлением обнаружил, что через несколько метров они обрываются. Вот её последний шаг, а дальше пустота.
Никто не мог объяснить, что произошло на поляне, и куда делась Тоня. Всеслав только сильно нахмурился и ничего не сказал. По своей системе связи всем лесным братьям было сообщено о пропаже женщины. Михаилу оставалось только ждать.

Охотники сидели в зимовье за столом и шумно разговаривали. У них была хорошая добыча, настроение было приподнятое, все радовались скорому возвращению домой. Вдруг тихонько отворилась дверь. На пороге стояла молодая женщина. Волосы её когда-то были заплетены в косу, но теперь растрепались, длинная нижняя рубаха была местами порвана и вся испачкана в грязи. Другой одежды на женщине не было. Но испугало охотников не это. У женщины был совершенно пустой отстранённый взгляд, лицо походило на маску, на которой не отражалось никаких эмоций.
Она медленно обвела сидящих за столом взглядом, от которого мороз шёл по коже, и сделала шаг внутрь домика. Все заметили, что у женщины обут только один сапог. Один из мужиков встал и попытался проводить её за стол. От его прикосновения женщина вздрогнула, в глазах отразился испуг. Она долго смотрела мужику в лицо, пока её взгляд снова не стал безучастным, потом медленно прошла к столу и села неестественно прямо, положив руки на стол. Одна рука была зажата в кулак.
- Присаживайтесь, - сказал один из охотников. – Хотите чаю?
Женщина молчала. Она только перевела свои страшные глаза на говорящего. На лице по-прежнему не было никаких эмоций.
- Как звать-то тебя, помнишь? – спросил он.
Женщина моргнула, она долго думала, припоминая. Потом разлепила потрескавшиеся губы и тихим хриплым голосом произнесла:
- Тося.
- Э! – воскликнул мужик. – В Медвежьем Углу, помните, потерялась Антонина, что у Михаила Юрьевича жила. Её тоже все Тося звали.
- Точно, - поддержал его товарищ. – Дня три или четыре назад сообщали. Пойду-ка я им позвоню. – Он быстро вышел, радуясь возможности покинуть тягостное застолье.
Женщина отреагировала на имя Михаил Юрьевич. Она повернулась к говорящему, и лицо её немного оживилось. Затем её взгляд упал на руки. Они все были в засохшей грязи. На лице женщины снова отразился испуг, переходящий в ужас. Она стала внимательно рассматривать свои руки. Пальцы разжались, и на стол упал красивый резной кулон, но женщина этого даже не заметила.
-Нет, - бормотала она. – Нет. Я не ела. Я не ела. Нет.
Видя, как её пугает вид грязных рук, один из охотников отвёл женщину к умывальнику. Она принялась яростно тереть пальцы и ладони щёткой, смывая грязь.
- Нет. Я не ела. Не ела, - продолжала повторять она.
Когда руки стали чистые, женщина подняла глаза и уставилась на своё отражение в зеркале. Она открыла рот и принялась растягивать губы, обнажая зубы, чтобы их было удобнее рассматривать.
- Не ела. Не ела. Не ела, – повторяла она как заклинание.
Наконец, её удалось оторвать от зеркала, заверив, что она ничего не ела. Женщина успокоилась и уже почти вернулась к столу, но тут она увидела чашку с чаем, которую заботливо поставили гостье. Ужас снова захлестнул женщину, она попятилась от стола, бормоча:
- Я не ела. И не пила. Я не пила. Не пила.
Когда женщина упёрлась спиной в стену, она затравленно огляделась, шаря по бревнам за спиной, пытаясь нащупать дверь. В углу она увидела лавку. Женщина медленно прошла туда, уселась с ногами, обхватила колени руками и уставилась на мужчин своим отрешённым немигающим взглядом.

18.
Михаил сходил с ума от неизвестности. В тот же день, когда после тщетных поисков он вернулся домой, мужчина зашёл в комнату Тоси. Он увидел сундук. Уродливая трещина перечёркивала солнце на крышке. Михаил вспомнил, с какой любовью он мастерил этот сундук для своей бывшей жены, как не мог выбросить его после её смерти. Сейчас это расколотое напополам солнце предстало перед ним как знамение беды. Мужчина вывалил из сундука Тосины вещи, выволок сундук во двор и поджёг его. Дерево было сухое, но почему-то не хотело разгораться. Михаилу пришлось облить сундук бензином, чтобы он загорелся. Пламя вспыхнуло так неожиданно, что мужчина еле успел отпрянуть, опалив лишь кончик бороды. Огонь обнял дерево, и мужчине послышался то ли свист, то ли стон. Михаил дождался, пока сундук полностью прогорит. После этого он собрался и ушёл в лес. Дома, на случай, если Тося вернётся, мужчина оставил шустрого паренька из соседнего дома.
Двое суток Михаил провёл в лесу. Он понимал тщетность своих поисков, но продолжал разыскивать хоть какие-то следы. Вечером он возвращался в учельню лесных братьев.
Утром третьего дня стало известно, что Тося нашлась близ села Заозёрье, что в пятидесяти километрах от Медвежьего Угла. Михаил заехал домой за одеждой для Тони, а потом рысью помчался в Заозёрье. Он гнал лошадь без остановок и передышек и через два с половиной часа уже был на месте.
Когда Михаил вошёл в избушку, он даже сначала не заметил Тосю. Она так и просидела на лавке всё это время, не шелохнувшись. Когда мужчина увидел, в каком состоянии Антонина, у него всё сжалось внутри.
- Тося, - тихо позвал он, присев рядом.
Она услышала, медленно повернула голову в его сторону. Мучительно долго Тоня не могла узнать его, но потом вспомнила. От её отстранённости не осталось и следа. Она быстро вскочила, прыгнула к Михаилу на колени, сама обхватила себя его руками, прячась от всех в самом безопасном для себя месте.
- Я не ела. Не ела. Совсем. И не пила. Я не пила, - затараторила она, доверчиво глядя на Михаила.
- Я понял, - немного растерялся тот. – Успокойся, ты не ела и не пила, я понял. Что с тобой было?
Глаза Антонины наполнились ужасом. Она быстро-быстро заговорила:
- Это было ужасно. Ужасно. Ужасно, - повторяла она.
- Замолчи! – прикрикнул Михаил, и Тося прервалась на полуслове. – Ты помнишь, что с тобой было?
Женщина отрицательно замотала головой.
- Но ты уверена, что это было ужасно?
Последовали утвердительные кивки.
- Ладно, подождём специалистов. Они скоро приедут. Оденься пока.
Но Тося отказалась спускаться с рук Михаила. Она даже заползла к нему под бороду и крепко прижалась, вцепившись в рубаху мёртвой хваткой.
- Бабы, что с них возьмёшь, - проговорил мужчина, как бы оправдываясь перед охотниками.
Всеслава не было очень долго. Наконец, раздался рёв мотора, и к домику подъела машина. Волхв приехал не один. С ним был Ставр и еще один незнакомый Михаилу мужчина лет 60-ти.
- Иннокентий, - представился он.
Мужчина был высокий, ростом с Михаила, жилистый. Длинные уже изрядно поседевшие волосы были схвачены сзади в низкий хвост. Иннокентий сел за стол и принялся молча наблюдать за происходящим, никак пока в нём не участвуя.
Кое-как выпутали Тосю из-под бороды Михаила. Ставр заглянул ей в глаза, посмотрел на Всеслава и покачал головой. Потом юноша пошёл заваривать чай. Михаил попробовал пересадить Тосю на лавку, но женщина вцепилась в его рубаху как зверёк, и оторвать её было невозможно. Всеслав махнул рукой. Охотников попросили на время выйти из избы.
Ставр принёс заваренный им чай. От чашки шёл специфический травный запах. Он хотел передать кружку Тосе, но она опять испугалась, зашептала: «Я не пила. Не пила». И снова залезла под бороду Михаилу. Тот извлёк Тосю, взглянул пристально ей в глаза, потом сказал:
- Ты должна это выпить.
Женщина испуганно замотала головой.
- Тося, ты должна это выпить, - повторил Михаил, поднося кружку к её губам.
Антонина вся напряглась, её губы сжались, в глазах был ужас.
- Тося, это чай. Тебе надо выпить чай.
Женщина не реагировала. Она, не отрываясь, смотрела на кружку. Михаил повернул её лицо к себе, заглянул в глаза и сказал:
- Ты мне веришь?
Тося кивнула.
- Тогда пей.
Слезы потекли по щекам женщины. Она умоляющим взглядом смотрела на Михаила. Потом губы её дрогнули, и она обречённо сделала маленький глоток.
- Это чай! – воскликнула она.
- Я же сказал, что чай. А ты что думала, глупенькая.
- Я думала кровь, - прошептала Тося, взяла в руки кружку и принялась жадно глотать.
«Что же с тобой было?» - ужаснулся её словам Михаил.
Чай быстро подействовал. Тело женщины расслабилось, дыхание стало ровным. Подошёл Ставр и пристально вперился взглядом в глаза Тоси. Она опять напряглась, замотала головой.
- Нет! Не хочу! – крикнула она.
- Ты должна вспомнить, - сказал Всеслав.
- Я не хочу!
- Ты должна быть уверена.
- Я не пила! И не ела!
- Ты точно это знаешь или сомневаешься?
Женщина задумалась, а Всеслав продолжил:
- Ты должна быть полностью в этом уверена.
Тося перевела взгляд на Михаила. Тот молча кивнул, соглашаясь со словами волхва. Антонина вздохнула и открыто посмотрела на Ставра.
- Я иду по тропинке, ищу горец, - начала она лишённым эмоций голосом. – День солнечный. Я на полянке. Вдруг стемнело, как туча налетела. Ко мне подходит женщина. Она очень красивая, статная, черноволосая. Коса на бок заплетена. Я уже где-то видела такую причёску. Но у этой женщины холодные глаза. Я её боюсь. Она злая.
Тося напряглась, а Ставр спокойно сказал:
- Сейчас ты в безопасности. Продолжай.
- Она улыбается, спрашивает, не хочу ли я, чтобы она мне помогла. Я оцепенела. Женщина хмурится, скалится. Она стаскивает у меня с головы платок, хватает за косу и бежит. Она тащит меня за собой. Мы бежим очень быстро, почти летим. Сапог слетел у меня с ноги. Мелькают деревья. Наконец, мы останавливаемся в каком-то странном месте. Как черта проходит на земле – здесь трава, а там вытоптанная земля. Женщина толкает меня внутрь этого круга. Там всё как в тумане. Я падаю на гору драгоценностей. Золото, камни, украшения. Все очень красивые. Я смотрю на них, любуюсь. Они красивые, камни переливаются, завораживая.  Потом я встаю и иду дальше.
Тося помолчала, потом продолжила:
- Там мужчины. Скорее фавны, с копытами, ноги до пояса в шерсти. Они делают мне комплименты, я благодарю, но стараюсь держаться от них подальше. Они показывают куда-то вбок. Туман разошёлся, и я вижу целую кучу из тел. Куча шевелится, люди объяты похотью. Мне противно. Фавны предлагают мне присоединиться. Я отказываюсь. Тогда они начинают смеяться и срывать с меня одежду. Я отбиваюсь, кричу, отталкиваю их. Они растворяются в тумане. Я одна, не знаю, куда идти.  А потом ко мне снова подходит эта женщина. Она держит в руках кубок. Она хочет, чтобы я выпила.
Антонина надолго замолчала. Казалось, она не хотела больше вспоминать.
- Она так жутко улыбается. Я  отказываюсь. Я не стала пить. Она делает глоток, и я вижу, как струйки крови стекают у неё из угла губ. Тогда она протягивает руку, и я вижу! – Тося крикнула, вдохнула воздух и замолчала.
– Они её едят, - продолжила она чуть слышно. – Женщину, которая лежит на земле. Они сидят вокруг неё и едят. Они рвут её тело руками и жрут, запихивая куски плоти в огромные рты. Кровь бежит у них по мордам. У них не лица, звериные хари – олень, свинья, какая-то птица, волк. Боги, она шевельнулась! Они жрут её живую! Меня толкают в спину, и я падаю на четвереньки возле них. Эта несчастная женщина поворачивает голову, и я вижу её лицо. Это моё лицо! Они жрут меня!
Тоне понадобилось некоторое время, чтобы успокоиться.
- У меня на шее кулон – солнце. Кулон болтался. Я смотрю на него и пячусь на четвереньках назад. Я шепчу, что я под защитой Светлых Богов. Я смотрю только на солнце и пячусь. Кто-то кричит, но я не слушаю. Меня хватают, но их руки соскальзывают с тела. А шнурок рвётся, и кулон падает в грязь. Солнце грязи! Я ищу его, ко мне подбираются какие-то тени. Есть! Я нашла своё солнце! Я ползу назад, пока у меня под ногами не появляется трава. Тогда я встаю, разворачиваюсь и иду. Я уду всё время вперед. Впереди деревня, я обхожу её стороной. Ещё одна. А потом я вижу этот дом. Такой тёплый свет льётся из окон, и я хочу войти.
Антонина замолчала. Она закрыла глаза. Потом посмотрела на Михаила:
- Я хочу одеться.

19.
Пока Тося одевалась, мужики прибрались на столе, поставили недостающие приборы. Иннокентий достал из сумки кастрюльку, переложил привезённую с собой еду на тарелку и что-то прошептал одному охотнику на ухо. Тот кивнул и унёс тарелку в сторону.
Антонина вернулась. Она уже овладела собой, говорила и вела себя так же, как всегда. Женщина лишь была бледна и задумчива. Сели за стол, стали накладывать еду в тарелки. Только теперь Тося почувствовала, как она голодна. Она просто накинулась на кушанье.
Иннокентий пристально следил за ней. Вот он кивнул, один из охотников поднялся и принёс отложенную тарелку. Антонина замерла с вилкой в руке. Она удивлённо оглядела сидящих за столом, но никто ничего не замечал. Она ещё раз обвела всех взглядом. Как можно было этого не видеть – в тарелке поверх закуски ползали огромные опарыши!
Но тошнотворные личинки действительно видела только она. Иннокентий протянул руку, попросил передать ему эту тарелку. Она следила, как блюдо проплывает мимо неё, как мужчина взял его и хочет положить себе в тарелку.
- А можно мне? – спросила она, через силу выдавив из себя улыбку. – Я такая голодная.
Иннокентий молча протянул ей тарелку. Тося взяла и, как бы случайно, вывалила испорченную еду на пол.
- Ой! – воскликнула она. – Какая я неловкая.
Антонина подняла глаза на людей, сидящих за столом, и обмерла. У пятерых из них были звериные хари. Она отчетливо видела, как человеческие тела переходили в морды. Вот гусь вертит своей головой и разевает клюв, что-то произнося. Ему отвечает боров. Напротив сидит кто-то вроде шакала и сосредоточенно жуёт.
Тоня встала, попятилась назад и выбежала на улицу. Иннокентий и Всеслав удовлетворённо переглянулись. Оба встали и вышли следом.
Женщина сидела на скамейке и плакала.
- Я сошла с ума? – спросила она Всеслава.
- Нет, - ответил волхв, - просто ты открыла свой дар.
- Это только сначала страшно, - подтвердил Иннокентий. – А потом привыкаешь. Со временем ты даже научишься управлять этим. Я помогу.
- Как можно привыкнуть к тому, что половина людей вокруг – звери? – удивилась Тося. - В них осталось хоть что-нибудь человеческое?
Иннокентий протянул ей зеркало. Антонина взглянула в него, ахнула, стекло вывалилось из ослабевших рук. В это время на улицу вышел обеспокоенный Михаил.
- Что-то случилось? – спросил он.
Женщина подняла зеркало, посмотрела на себя, тщательно рассматривая.
- Всё в порядке. Всё так, как должно быть, - сказал Иннокентий.
Михаил отметил зарёванные глаза Тоси, поникшую позу, с вызовом посмотрел на Иннокентия.
- Тебя никто не обидел? – спросил он  Антонину.
- Ну что ты, кто же меня обидит, кроме меня самой, - проговорила она, глядя в зеркало. Потом женщина перевела взгляд на Михаила и с тихой грустью отметила:
- А ты светишься!
Тося попробовала улыбнуться, но получилось очень печально. Она опять повернулась к зеркалу. Оттуда на неё смотрела волчья морда.

20.
Прошло два месяца. Михаил шёл по мокрому осеннему лесу. Тонкий лёдок на лужах хрустел под его ботинками. За спиной охотника висел карабин. Короткий день уже подходил к своему окончанию, мужчина был доволен добычей. Он далеко зашёл в Тайгу, надо было возвращаться.
Вдруг натренированным чутьём Михаил понял, что за ним следят. Он остановился и, как бы осматривая деревья, оглянулся. Сзади никого не было. Мужчина не уловил ни малейшего движения, ни слабого шороха. «Показалось», – подумал он.
Михаил продолжил путь. Чувство постороннего присутствия усилилось. Охотник резко повернулся, снимая карабин с плеча. Немного правее него слегка качнулись ветки раскидистой ели. Охотник подождал немного и медленно пошёл к дереву. Оставалось пройти каких-то пару метров, как Михаил краем глаза уловил движение за спиной. Резко повернувшись, он замер в изумлении.
Прямо у него за спиной стояла Тося. Мужчину поразил её вид. Всё тело женщины было напряжено, казалось, она готова в любой момент сорваться с места и убежать. Крадучись женщина сделала еще несколько шагов и приблизилась к Михаилу вплотную. Звериная грация сквозила в её движениях. Немного наклонив голову, Тоня пристально рассматривала его внимательными, нечеловеческими глазами. Женщина принюхалась, поведя носом. За всё это время она не произнесла ни слова.
- Тося, здравствуй, - смог выдавить из себя Михаил.
При звуке его голоса женщина вздрогнула. Она заглянула мужчине в глаза, и Михаилу было видно, как в глубине её расширенных зрачков, неимоверно далеко, шевельнулось узнавание. Безумно долго человеческое сознание возвращалось к ней. Михаил уже раньше сталкивался с подобным. Один из лесных братьев прошёл обряд инициации и стал перевоплощаться в медведя. Он входил в трансовое состояние, и животное полностью подчиняло его себе, мужчина в трансе вел себя, как медведь. Чем дольше он был в подобном состоянии, те сложнее было вернуться человеку. Судя по времени, которое понадобилось Антонине, она была в трансе не меньше суток.
Женщина пошатнулась. Михаил подхватил её и усадил на сырой пень.
- Где твой дом? – спросил он.
С тем же успехом Михаил мог поинтересоваться, какое расстояние до Солнца или сколько весит слон. Тося не знала. Её восприятие мира в изменённом состоянии сильно отличалось от человеческого, и она не имела ни малейшего представления, где она и как здесь очутилась.
- Ты всё ещё у Иннокентия живешь? – по-другому задал вопрос Михаил.
Тоня утвердительно кивнула.
- Ну, пошли тогда, - сказал он. – Знаю, что тебе сейчас двигаться неохота, но в лесу слишком сыро и холодно, заболеешь.
Они медленно побрели по промокшему от моросящего дождя лесу. Женщина то и дело поскальзывалась на обледенелых сучках, покрытых инеем листьях. От её животной грации не осталось и следа, движения стали деревянными. Михаил приобнял её и вскоре вывел на полянку, где спокойно стояла Звёздочка, запряженная в телегу. Лошадь нервно дернулась, косясь на женщину и прядая ушами. Тося с трудом перелезла через небольшой бортик телеги.

Михаил хорошо знал эти места, он часто бывал здесь с поручениями. Мужчина быстро довез Антонину домой. Навстречу ему вышел Иннокентий. Он был взволнован. Наставник быстро подошёл к телеге, облегчённо вздохнул, потом приподнял голову Тоси, заглянул ей в глаза, неодобрительно нахмурился, поднял женщину на руки, легко поднял и понёс в дом. Там он положил Антонину на кровать, укрыл одеялом, дал целебный отвар.
- Как ты допустил, что она в изменённом состоянии больше суток гуляет? – вместо приветствия сказал Михаил. Он недобро смотрел на Иннокентия.
- Я не знаю. Последнее время она с трудом возвращается. Как будто что-то мешает ей найти дорогу домой, - ответил тот.
- Не вводи её больше в транс, - сурово произнёс Михаил.
- Боюсь, это уже невозможно, - отвернувшись, сказал Иннокентий. – Тося слилась с сущностью волка. Она меня не слушается.
- Что значит, не слушается? Ты что, угробить её решил?– Михаил зло смотрел на Иннокентия. – Ты мужик, или кто? Сказал нет, значит, нет!
Антонина уже полностью вернулась, движения обрели лёгкость, взгляд осознанность.
- Я переоденусь в сухое, - сказала она и скрылась на своей половине дома за цветастой занавеской, разделявшей единственную комнату на две части.
– Ты понимаешь, что это очень опасно?– спросил Михаил, когда Тося вернулась.
- Я знаю. Я уже хотела возвращаться, но меня кто-то позвал. Я чувствовала это и пошла на зов. А потом было уже поздно…
- Зачем тебе это?
- После того случая… Ну, ты помнишь, я стала видеть сущность людей. – Тоня помолчала. - Моя сущность – волк.
- Ну и что? И зачем тебе надо в изменённое состояние входить?
- Чтобы понять, кто я, - нерешительно сказала Тося.
- Волк – это благородное животное. Совсем не жестокое и кровожадное, как принято думать, - произнёс Михаил. – Сильный, осторожный, преданный зверь. Убивает только ради еды. Тебе нужно входить в транс, чтобы это понять?
- Он хищник. А я даже курице боялась шею свернуть. – Антонина улыбнулась, вспоминая, - Иннокентию пришлось меня 2 дня голодом морить, чтобы я из живой курицы суп приготовила.
- Свернула?
Тося кивнула.
- Вот и ты стала охотницей ради еды. Зачем продолжать всё это?
- Я хочу найти того, кто меня зовет, - призналась женщина.
- Выкинь это из головы. Надо будет, найдешь и в человеческом обличье. Чтобы больше не смела перевоплощаться. Поняла?
- Как скажешь, - тихо проговорила Тося.

21.
На зимнее солнцестояние Всеслав по традиции объявлял общий сбор  лесных братьев. Ежегодно волхв собирал всех приверженцев на служение в Ночь Прозрения и Видения того, что скрыто. Приглашён был и Иннокентий. Он прибыл с Антониной за три дня до обряда. Соблюдая ритуал, необходимо было очиститься, отпустить всё старое и отжившее, оставить это в прошлом году, чтобы встретить нарождающееся солнце обновленным и готовым к изменениям.
Тося не могла не заехать в Медвежий Угол. Она с радостью навестила бабу Машу, рассказала ей, как продвигается обучение. Женщина с улыбкой смотрела в светящееся лицо старой целительницы, повествуя ей о своей жизни. Дар Антонины позволял не только видеть сущность человека, но и различать «порченые» предметы: подклады и просто вещи, на которых была записана негативная информация. Сейчас Тося училась управлять своими способностями – отключать их, если в них не было нужды. Это значительно упростило бы её жизнь.
Баба Маша напоила Антонину вкусным чаем, рассказала о делах в деревне – кто женился, кто родился, а кто помер. Сидеть у старушки Тосе было не очень комфортно. Ей всё время казалось, что за спиной кто-то стоит. Женщина оборачивалась, но в избе больше никого не было. Уходя, Антонина заметила ржавый гвоздь в стене избушки. Видимо, раньше на нём висел какой-нибудь пук травы или была натянута верёвка. Тося почувствовала лёгкое беспокойство. Вроде, гвоздь, как гвоздь, ничего необычного, но что-то с ним было не так. Угрозы Тоня не почувствовала, поэтому она не стала выяснять, что её насторожило. Женщина тепло попрощалась с целительницей. Она хотела навестить ещё двух людей в деревне.
Проходя мимо дома кузнеца, Тося увидела Дашуньку. Девочка обрадовалась, побежала к женщине, но на полпути запнулась, как будто с размаха налетела на стенку. Улыбка сошла с её лица, глаза снова стали отрешёнными. Дальше Даша шла спокойно. Антонина пробовала растормошить свою подружку, но девочка не реагировала. Тосе казалось, что она колоссальным усилием воли сдерживает себя, не позволяя эмоциям прорваться. Даша безучастно отвечала на вопросы, хмурилась и отстранялась от объятий. Женщина ничего не могла понять. Она пыталась рассмешить девочку, расшевелить её. Но Дашунька только печально посмотрела на неё, погладила по щеке, вздохнула и, даже не прощаясь, ушла домой.
Тося хотела пойти за ней следом, но не могла сделать и шага в сторону дома кузнеца. Постояв немного в надежде, что девочка выйдет сама, Антонина развернулась и пошла к Михаилу.
Он был дома, топил баню. Очищение перед обрядом должно быть полным, включающим в себя внутреннее очищение тела - пост, тщательное внешнее омовение и освобождение пространства от всего ненужного.
У Тоси загорелись глаза – она очень любила париться, и Михаил не мог отказать своей нежданной гостье в удовольствии.
Пока баня готовилась, женщина решила прибраться в доме, ведь это тоже входило в обязательную практику чистки. Антонина весело вошла в дом, в котором провела столько времени, и замерла на пороге. Теперь своим натренированным зрением она увидела, что по всему дому ярко светятся кроваво-красным сиянием отпечатки рук, следы, какие-то пятна. Многие предметы, которые раньше так нравились Тосе, предстали теперь в своём истинном уродливом свете. У Тоси даже голова закружилась, так много в доме было негатива.
Женщина вышла во двор. Она не знала, как сказать Михаилу о том, что только что увидела в доме. Но он и так всё понял по её глазам.
- Что-то не так? – спросил мужчина.
- Ты мне веришь? – только и смогла произнести Тося.
- Ты увидела что-то нехорошее? – вместо ответа спросил Михаил.
– Веришь? Или нет? – Тося пытливо смотрела в лицо мужчины. – Потому что, если ты мне не веришь, то мне лучше уйти прямо сейчас.
Михаил внимательно наблюдал за сменой эмоций на лице женщины. В этой борьбе победило отчаяние и какая-то обречённость.
- Что там? – спросил он.
Тося молчала, собираясь с духом.
- У тебя в доме долго жил очень нехороший человек. Или часто бывал. Может быть, одна из учениц, может быть нет, я не знаю. Я только могу почувствовать, что это была женщина. Следов очень много. Что-то я смогу очистить, но большую часть придётся выкинуть, – закончила она.
Михаил закрыл глаза, прислушиваясь к своим ощущениям. Он давно подозревал что-то подобное.
- Действуй, - наконец сказал хозяин.
Взгляд Тоси потеплел, и отчаяние сменилось озабоченностью. Женщина пошла к дому, по пути соображая, как приступить к решению этой сложной задачи. На полпути Антонина обернулась:
- И баня нам сегодня не понадобится. Завтра, возможно, тоже. Я постараюсь успеть к Карачуну.

22.
Тося справилась. Она делала наговор на воду, которой отмывала пол и стены, добавляла в ведро травы и соль. То, что невозможно было оттереть, безжалостно сжигалось. Свечи горели во всех комнатах дни напролёт. Когда они сгорали, Тося зажигала новые. Зараза была во всех комнатах дома, поэтому Антонине понадобилось так много времени. Она пересматривала вещи в шкафах, на полках, заглядывала во все щели и закоулки. Михаил отодвигал мебель, чтобы Тося могла отыскать все до единого отпечатка, уничтожить малейшие следы пребывания зла в этом доме.
В комнату, где висело пугающее её зеркало, Антонина не смогла заставить себя войти. Теперь стекло представлялось ей порталом в другую реальность. Его свечение слепило глаза, в центре Тося видела уходящую вглубь воронку. Женщина в ужасе выскочила из комнаты. Пришлось вызывать Всеслава. Под его наблюдением двое лесных братьев аккуратно сняли злополучное зеркало, тщательно обернули его тряпьём и со всеми предосторожностями отвезли в сарай на окраине учельни.  Только после этого Тося отважилась переступить порог этой комнаты. Здесь работы было больше всего. Антонина закатала рукава и приступила к чистке.
Утром накануне Карачуна, Тоня проснулась и ещё раз обошла все комнаты. Она отмечала пустые полки, на которых раньше стояли книги, оголённые стены, лишившиеся красочных картин, пустынная поверхность комода с отсутствующими безделушками, шкаф с изрядно поредевшей посудой. Крайняя справа комната была пуста. Оттуда пришлось вынести и сжечь всю мебель.
Тосе осталось завершить очищение жилища окуриванием. Женщина взяла несколько веток полыни, сложила их в плотный пучок и подожгла. Комната наполнилась густым терпким дымом. Антонина обошла весь дом, стараясь, чтобы все уголочки были окурены. После этого женщина принесла полное ведро снега, растопила его и этой водой начисто вымыла полы, собирая обгоревшую полынь, нападавшую во время предыдущего ритуала. В завершение оставалось только раскрыть окна и наполнить дом свежим зимним воздухом.
Михаилу тоже было неуютно в опустевшем доме. Большинство сожженных предметов было связано с его бывшей женой. От неё не осталось ни одной фотографии – перед смертью Ольга все уничтожила, и только эти вещи ещё хранили память о ней. Михаила раздирали противоречивые чувства. С одной стороны он тосковал. Он так привык жить этими воспоминаниями. Но в то же время Михаил чувствовал необычайную лёгкость. Как будто он сбросил груз, который тащил на себе уже много лет. Мужчина не спеша смаковал новые ощущения, привыкая к ним, пропуская через себя.

- Спасибо тебе, - сказал он Тосе, после скромного позднего завтрака, прошедшего в полном молчании, когда оба прислушивались к себе, настраиваясь на новые вибрации дома.
- Спасибо не булькает, - отшутилась  Антонина.
- Ты хочешь выпить? – удивился Михаил.
- Нет. Но у меня есть одно желание… - женщина помялась, - только я не знаю, как ты к нему отнесешься.
- Смотря, что за желание, - осторожно заметил мужчина.
- Ну, - Тося не знала, как сформулировать просьбу, чтобы не обидеть его, - понимаешь, у тебя есть одна особенность, которая… Но я не знаю, как ты к этому отнесёшься.
- Да говори уже прямо, что ты кота за хвост тянешь.
- Я хочу, чтобы ты меня попарил, - протараторила Антонина. – Понимаешь, я так люблю, когда кто-нибудь хлещет меня веником в бане, а этого уже лет десять никто не делал. А ты… Ну у тебя… В общем, ты мог бы это сделать? Это тебя не очень расстроит?
Всё это женщина скороговоркой вывалила Михаилу и теперь смотрела на него жалобным вопрошающим взглядом. Мужчина рассмеялся:
- Не переживай, отхлещу так, что ходить не сможешь. Отведу душу.

Первым, по обычаю, парился Михаил. Тося с нетерпением ожидала своей очереди. Наконец, она смогла блаженно растянуться на лавке. Тося обожала париться, но сильный жар не любила, поэтому всегда ложилась внизу. Баня была для Тони  храмом наслаждения. Как обычно, в парной её окутывала нега, тело полностью расслаблялось, просыпались чувства. Она ощущала лёгкое жжение жара на коже, чувствовала, как скатывались ручейки пота в ложбинку на спине, стекали по рукам и ногам, как сначала мягко, а потом всё настойчивее жглась лавка, покрытая ковриком. А как приятно было потом облить разгорячённую кожу ледяной водой, от которой захватывало дух, а через миг ещё большая истома разливалась по всему телу.
Михаил надел рукавицы, взял подготовленные запаренные веники, поддал ароматного пару. Тося, уже разомлевшая, лежала на лавке. Михаил раньше не видел её обнажённой. Да что её, он уже и забыл, когда в последний раз видел голую женщину. А тело у Антонины было красивым: кожа гладкая, упругая, формы округлые, но подтянутые. Михаил плавными, размерными движениями начал нагонять жар. Веники почти не касались тела, березовые листья мягко обнимали кожу. Пройдя от пяток к голове, Михаил остановился, потом поднял веник, как бы зачерпывая горячий пар у потолка, и резко опустил веник Тосе на поясницу. Тепло разлилось от него по всему телу, женщина застонала от удовольствия. Михаил резкими движениями размазал вступивший пот, используя веники как опахало, обдал Антонину жаром.  После этого мужчина ещё несколько раз прошёлся от пяток к голове и обратно, пока Тося не взмолилась, что больше не вытерпит.
Тоня погрузилась в блаженное состояние истомы. Это был настоящий чувственный праздник наслаждения. Вначале березовые листочки нежно ласкали её тело. Постепенно они пригоняли всё больше горячего пара. Жар усилился, когда веник опустился на спину, кожа покрылась потом. Тося не стала сдерживать сладостный стон удовольствия. Веники прошлись по всему телу, возбуждая его. А потом по нарастающей посыпались похлопывания. Прикосновения веников были нежные, а вот пар, который они, казалось, вбивали в кожу, обжигал. Это сочетание мягкой ласки и пылающего жара дарило Тоне поистине неземное блаженство. Всё тело откликалось на эту ласку, доводя женщину до исступления. И только когда жар стал совершенно невыносим, она взмолилась о пощаде.
В полном изнеможении Тося, шатаясь, вышла из парной и плюхнулась на лавку. Она откинулась на спинку с закрытыми глазами, тяжело дыша, даже не замечая, что Михаил с интересом рассматривает её. Антонина услышала, как хлопнула дверь. Женщина нехотя зашевелилась, налила себе чай, но, сделав несколько глотков, без сил растянулась на лавке.

После бани Тося хотела спать, но надо было собираться – близился час зимнего солнцестояния.
Михаил доставил Антонину как раз к началу обряда. Иннокентий, переживавший за свою ученицу, выказал неудовольствие, и мужчины снова схлестнулись грозными взглядами. Но выяснять отношения было некогда – уже запылали костры вокруг огромной поляны, на которой собрались лесные браться. Этот огонь должен гореть до утра, помогая солнцу в эту самую длинную ночь в году.
А  Всеслав готовился зажечь центральный костёр, самый главный, который будет гореть до самого Великого Велесова дня. Все участники встали вокруг кострища. Образовалось три круга. В первом находились целители и помощники Всеслава. Их было двенадцать человек, по числу месяцев в году. Второй круг занимали их ученики, а третий состоял из вновь прибывших братьев, которые только подвизались на пути духовного совершенствования.
Застучал бубен. Мелодия с рваным ритмом завладела сознанием каждого присутствующего. Все сконцентрировались на том, что должно было произойти. Внезапно звук оборвался. Великий волхв поднёс факел к подготовленным поленьям,  они вспыхнули разом, образуя огромный, выше человеческого роста костёр. Удары бубна возобновились. Первый круг начал медленное движение вокруг костра. Они шли противосолонь – против Солнца, оставляя ушедший год, как бы сжигая его в ритуальном костре. Следом за ним тронулся и второй круг, только в противоположную сторону – посолонь, приветствуя нарождающееся светило. Последним присоединился третий круг. Они в честь Карачара тоже двигались против часовой стрелки. Люди шли молча, повинуясь ритму, задаваемому бубном. Тот нарастал, движения ускорялись, и Тося уже бежала в своём кругу между двух других, мчащихся ей навстречу.
Ритм стих, все замерли. Вслед за бубном вступил варган, погружая присутствующих в расслабленное, отрешённое состояние. Все обратились мысленным взором внутрь себя, пытаясь увидеть то, что скрыто, и что познать можно только в такую особенную ночь.

23.
Тося очнулась в домике. Последнее, что она помнила – это звук бубна, который вибрировал уже не снаружи, а где-то внутри неё, потом Тоня провалилась за пределы сознания. Она слышала волчий вой, видела какие-то тревожные картины, но никак не могла уловить суть предостережения. Образы расплывались, сменяя друг друга, накладывались один на другой, а потом распадались на мелкие осколки. Только звон бубенцов и хохот отчётливо различались в этом хаосе красок, звуков и хороводе силуэтов. Но Антонина никак не могла ухватиться за них, сложить из них цельную картину. Частички мозаики всё время перемешивались, и оставалось только смутное тяжелое предчувствие.
Тоня рассказала Иннокентию о своей неудаче, но тот только рассмеялся в ответ. Он рассказал, что в свою первую Ночь Прозрения провалился так глубоко, а, может быть, улетел так далеко, что наутро вообще ничего не мог вспомнить.
- Так что, тебе ещё очень повезло, - ободрил Тосю учитель, - у тебя остались ощущения. А образы могут возвращаться. Особенно во снах.

Антонина думала, что они останутся у Всеслава до коляды – молодой женщине хотелось поучаствовать в веселом празднике. Она уже думала, из чего сделать маску для ряжения, предвкушала святочные гадания, но Иннокентий неожиданно засобирался домой. Тося пробовала уговорить учителя задержаться, но тот был непреклонен. Сочельник они встретили дома вдвоём.
Иннокентий жил в лесу довольно обособленно. К нему изредка приходили за помощью из близлежащих деревушек, а уж просто так в гости, никто не заглядывал. Поэтому он был очень удивлён, когда в один из святочных дней отчётливо услышал гудение рожка и щёлканье трещётки. Антонина тоже услыхала весёлую мелодию и довольная выглянула из окна. По лесной тропинке не спеша продвигалась процессия колядующих. Впереди шла коза. Она играла на трещётке. За ней шествовали два молодых человека в вывороченных тулупах, но без масок. У одного был рожок, другой на плече нёс баян. Ещё трое парней были в личинах, замыкала шествие стайка разодетых девушек, которые переговаривались и звонко смеялись.
Тося засмеялась, наскоро набросила куртку и выбежала к ним навстречу. Ряженые, как и полагается, испросили разрешение «покликать Коляду», после чего начали своё представление. Сначала девушки пропели хвалебные песни, прославляя хозяев и желая им достатка в новом году. Пока Антонина бегала в дом за угощением, баянист присел на пенёк, растянул свою гармонику, и округа залилась веселым игривым перебором. Ноги сами пустились в пляс. Хороводы сменялись парными танцами, потом вперёд выходил какоё-нибудь паренёк и начинал выкидывать коленца, его сменяла бойкая девушка и показывала своё мастерство. Тося кружилась в этом весёлом круговороте музыки, ярких красок и смеха. У неё горели глаза, щёки разрумянились, улыбка не сходила с лица. Женщине очень нравились самодельные маски. Она внимательно рассматривала их, крутя молодых людей во все стороны. Фигура мужчины в личине медведя показалась ей знакомой. Она попыталась рассмотреть глаза сквозь прорези маски, но у неё не получилось, потому что девушки со смехом закружили её в весёлом хороводе.
Наконец, все устали. Колядующие, получив угощение, осыпали женщину зерном, пропели на прощание колядку с радужными пожеланиями и стали собираться домой. Тося не хотела, чтобы они уходили. Она почувствовала себя частью этой весёлой компании. Женщина тёпло попрощалась со всеми. Подойдя к медведю, она улыбнулась:
- Точно, я тебя узнала! Михаил Юрьевич, хватит прятаться!
С этими словами Тося сорвала маску. На неё недоумённо смотрел круглолицый белобрысый паренёк.
- Ой, извините, я обозналась, - сконфузившись, заулыбалась Тося.
Она отдала личину медведя, смущённо пожала плечами и повернулась к дому. В дверях стоял Иннокентий. Он внимательно наблюдал за происходящим.

24.
Всю ночь шёл сильный снегопад, покрывая землю мягким белым ковром. Михаил давно поджидал этот момент. После чистки дома мужчина чувствовал лёгкость, небывалый подъем. Но вместе с тем, ему было непривычно тревожно и даже одиноко. Михаил хотел отвлечься от своих обычных дел. Лучше всего для этого подходила охота на зайца. Но, как назло, уже неделю стояла ясная морозная погода. Опытный охотник знал, как трудно ему будет сейчас прочитать заячьи следы. Ведь они могли быть оставлены день назад, два или даже неделю. Михаилу нравилось разгадывать заячьи петли, вычисляя, куда держал путь косой, и где он залег, а теперь это сделать было намного легче, потому что в лесу остались только свежие следы. Ещё только светало, а охотник, быстро собравшись, надел лыжи и направился в лес.
День перевалил за половину, в рюкзаке Михаила лежало три зайца, но охотничий азарт не отпускал мужчину домой. Он забрался уже довольно далеко в лес, увлечённо разгадывая заячьи ребусы. Вдруг до Михаила донёсся отдалённый женский вскрик. Прикинув направление, мужчина заспешил вперёд. В лесу могло произойти всякое, он не мог оставить человека без помощи. Восклицание повторилось совсем рядом, Михаил ускорил темп, но вдруг замер, как вкопанный, прямо посередине небольшой поляны. За криком послышался заливистый хохот.
«Наверное, парочка развлекается», - подумал Михаил. И точно, вслед за этим послышался мужской голос. Он что-то с жаром доказывал смеющейся женщине. «Это их дело», - решил Михаил и уже собрался разворачиваться, как вдруг на другом конце поляны из леса выкатилась пара. Женщина еле стояла на лыжах. Она неумело передвигала ноги, стараясь оттолкнуться, но лыжи соскальзывали, и женщина постоянно заваливалась в снег. Этот процесс её очень веселил, женщина громко взвизгивала и смеялась. Мужчина поднимал её, пытался объяснить, как надо держаться, как двигаться, но женщина не слушала. Она отмахивалась и делала всё по-своему. Михаил с удивлением смотрел на приближающуюся пару. Это были Антонина и Иннокентий.
Тося не сразу заметила охотника в белой накидке, который внимательно смотрел на них. Женщина прищурилась, заслоняя глаза от искрящегося снега, и разглядывая мужчину. Вдруг она радостно закричала и неуклюже заскользила навстречу.
- Здравствуй, Михаил Юрьевич! – кричала она.
Подъехать вплотную Тосе не давали непокорные лыжи. Она скинула их и сделала шаг к Михаилу, стремясь обнять его, но провалилась по пояс в глубокий рыхлый снег. Вылезти у неё не получилось. Антонина подняла на мужчину светящееся радостью улыбающееся лицо и сказала:
- Здравствуй.
- Приветствую, - пробурчал Михаил.
Одним рывком он выдернул Тосю из сугроба, поставил на лыжи.
- Что ты здесь делаешь? - стряхивая налипший снег, произнесла она.
- Сама догадайся.
- Точно. Я просто рада тебя видеть, - не смущаясь, тараторила Тося, - Конечно, ты на охоте. Вон и ружьё у тебя, и накидка белая. А я на лыжах кататься учусь.
- В юбке? – этот вопрос Михаил адресовал скорее Иннокентию, который как раз подъехал и встал рядом.
- Ну а в чём же ещё? – удивилась Тося. – Я же женщина.
Иннокентий только развёл руками.
- Чтобы я тебя на лыжах без ватных штанов больше не видел, - сурово произнёс Михаил, обращаясь к Антонине. Она растерялась:
- Как скажешь… Только у меня штанов нет…
И вдруг улыбка озарила её озабоченное лицо.
- И правильно! Всё равно у меня не получается, - закончила она.
- Это потому, что ты не слушаешь, - вздохнул Иннокентий. – Ну как в лесу зимой без лыж?
- Ну-ка вставай, - приказал Михаил Тосе. – Спину выгни. Выгни, я сказал. Ноги согни. Не видно ничего под твоей юбкой, - выругался он.
Тося притворно надулась. Потом она резко нагнулась, пропустила между ног руку, ухватила сзади подол юбки и вытянула его вперед, запихнув край за пояс. Конструкция больше походила на памперс, чем на брюки, но женщина осталась довольна. Она гордо посмотрела на Михаила, но тот фыркал, закрывая рукавицей лицо. Театрально изобразив на лице страшную обиду, Антонина отвернулась.
- Ладно, это лучше, чем ничего, - примирительно сказал Михаил, отсмеявшись.
Теперь процесс обучения пошёл легче. Юбка больше не мешалась и не сковывала движения женщины. Михаил показывал ей, как надо держаться, объяснял, куда переносить вес, учил тормозить и быстро поворачивать. Антонина послушно делала всё, что он говорил, преувеличенно вздыхая и лукаво поглядывая из-под ресниц. Тося развлекалась, и она не скрывала этого. Михаил поймал себя на том, что он улыбается ей в ответ. Быстро одёрнув себя, он проворчал как можно более сердито:
- В Тайге вообще нельзя так громко орать.
- Почему? – удивилась Антонина. – Белок распугаю? – женщина подняла голову на высокое дерево, под которым стояла.
- Хозяин Тайги обидится. Он тишину любит.
Весёлые чёртики заплясали у Тоси в глазах. Женщина хитро улыбнулась, отъехала немного в сторону, потом выпрямилась во весь рост, широко развела в стороны руки и закричала во весь голос:
- Хозяин Тайги! Я люблю тебя! Здесь так красиво!
Михаил обмер. Вдруг над головой женщины вспорхнула испуганная птица, ветка качнулась, и искрящийся снежный дождь осыпал Тосю мириадом мерцающих снежинок. Антонина подставила им лицо, наслаждаясь их бриллиантовым блеском и лёгкими  нежными укольчиками.
  - Спасибо, Хозяин Тайги, - прошептала она.
С ветки что-то сорвалось и упало прямо к ногам женщины. Тося наклонилась, пошарила под снегом и достала огромную кедровую шишку.
- Смотри, какую мне Хозяин Тайги шишку подарил, - удивлённо произнесла она.
- Он хотел по голове попасть, но промазал, - отшутился Михаил. Он никак не мог прийти в себя от увиденного.
- Он бы не промазал. Тебе просто завидно. Знаешь что, отдай её Дашуньке. Пусть девчонка порадуется, - сказала Антонина, протягивая шишку Михаилу. – Может, она из неё человечка сделает.
Подъехал Иннокентий. Он явно был не в духе.
- Нам пора, - грубо обратился он к Тосе.
- Смотри, какую шишку мне Хозяин Тайги подарил, - похвасталась Антонина.
- Хорошо, - мельком взглянув на чешуйчатый плод, проговорил Иннокентий. Он, казалось, избегал смотреть на Михаила.
- Ну, мне пора. Будем прощаться? – Тося протянула мужчине руку.
- Ватные штаны ей найди и не пускай без них в лес, - назидательно сказал Михаил Иннокентию.
Тот резко обернулся. Во взгляде читалась угрюмая злость.
- Я знаю, - буркнул Иннокентий.

Всю обратную дорогу Михаил вспоминал снежный дождь, Тосю, раскинувшую руки и подставившую лицо этому сверкающему потоку. Вот она закрыла глаза, на лице блуждает блаженная улыбка. Такая же, как тогда в бане, когда Тоня обнажённая лежала на лавке, полностью отдавшись наслаждению.
Когда Михаил пришёл домой, было уже темно. Он наскоро поужинал и лёг спать. На тумбочке возле кровати стояла огромная кедровая шишка.
 
Уже полностью рассвело, когда Михаил нехотя потянулся, стараясь припомнить недавний сон, но тот ускользал, оставляя неясное ощущение чего-то восторженно пьянящего, наполненного сладкой истомой. Вставать не хотелось. Всё тело было воздушное, лёгкое, но при этом приятно расслабленное. Собрав волю в кулак, Михаил резким движением руки откинул одеяло. Его трусы были вымазаны прозрачной тягучей жидкостью.

25.
Михаил сидел на поваленном дереве в лесу и, жмурясь, подставлял тёплому весеннему солнышку своё довольное лицо. Он был счастлив. Сегодня Станислав сказал, что в занятиях больше нет необходимости, но Михаил и так это знал.
После того, как у него начались поллюции, мужчина обратился за помощью к Всеславу, а тот, в свою очередь, подыскал хорошего врачевателя. Станислав специализировался на работе с умершими. Он мог видеть их, общаться с ними, а мог и разорвать гнетущую связь. Всеслав считал, что причиной болезни Михаила было его губительное чувство вины. Надо было перекрыть этот канал. Именно этим Михаил занимался вот уже два месяца. И теперь мужчина чувствовал себя абсолютно здоровым, заново родившимся, полным сил.
Всеслав присел рядом. Мужчины помолчали, наслаждаясь погожим днём.
- Станислав сказал, ты можешь ехать домой, - произнёс волхв.
- Да, я здоров, - откликнулся Михаил. – В полном смысле этого слова.
Его лицо расплылось в довольной улыбке, и мужчина стал походить на сытого кота.
- Рад за тебя, – одобрил Всеслав. – Что делать собираешься?
- Женюсь.
- Дело доброе. Ну, на ком, не спрашиваю, - усмехнулся старик, - дело ясное.
Михаил внимательно посмотрел на волхва и с опаской задал, мучавший его вопрос:
- Как думаешь, не откажет?
- Откажет. Как не отказать? Конечно, откажет. Баба она умная, сильная, так что точно откажет, - волхв помолчал, повернулся к опешившему мужчине и, улыбнувшись, продолжил, - ну а потом и свадьбу сыграем.
Всеслав встал, показывая, что объяснять свои слова не намерен, и тихонько направился к дому.

В тот же день Михаил собрал свои вещи, запряг Звёздочку, пошёл по двору, прощаясь с мужиками. Они смеялись, беззлобно подшучивали, хлопали друг друга по плечу. Одним из последних к мужчине подошёл Иннокентий. Михаил даже оторопел от такой неожиданности.
- Какими судьбами? – спросил он целителя.
- Хочу испросить разрешение у Всеслава, - загадочно начал тот. – Задумал одно важное дело.
- Это всегда похвально. Бог в помощь. Что удумал?
- Жениться хочу, - преувеличенно спокойно сказал Иннокентий.
Его жёсткий взгляд старался прошить Михаила насквозь. У того кровь ударила в виски, в голове зашумело. Перед мысленным взором быстро пронеслись картинки. Вот избушка Иннокентия, разделенная тонкой занавесочкой на две половины. Вот улыбающаяся Тося, такая красивая, веселая. В неё нельзя было не влюбиться.
- А невеста что ж, согласна? – не разжимая зубы, произнес Михаил.
- Конечно, - Иннокентий помолчал, как бы раздумывая. В его взгляде промелькнула растерянность и исчезла, уступив место привычной ненависти.  - Она давно уже намекала, да я отшельником жить привык.
- Теперь отвык, выходит?
- Отвык.
- Ну что ж, совет да любовь, как говорится, - Михаил хлопнул Иннокентия по плечу и побрёл к телеге, загребая ногами и спотыкаясь на каждом шагу.
«Вот оно как, - думал он, сидя в телеге и позволив Звёздочке самой выбирать дорогу. – Значит, откажет. Конечно, откажет, если уже за другого замуж собралась. Ну что ж, как она там говорила? Всё к лучшему? Правильно. Зачем мне ненормальная жена? Найду другую». Михаил пытался себя успокоить, но внутри всё равно клокотала буря, и мужчине хотелось что-нибудь сломать или кого-нибудь убить. Ну, или подраться, на худой конец. Он очень жалел, что не дал в морду Иннокентию. Даже не плюнул в эти насмешливые высокомерные глаза.
Телега медленно катилась по лесной дороге, а вслед ей нёсся неслышный женский хохот.

26.
В доме было как-то по особенному пусто. Михаил поёжился. Ему было неуютно и тоскливо. Ещё утром Михаил знал, как будут развиваться дальнейшие события, а сейчас он крутил в руках привычный инструмент резчика и не знал, что с ним делать.
Часы мерно отстукивали время. Недолгий весенний день уже клонился к закату. Михаил отложил инструменты и стряхнул оцепенение. Оказывается, всё это время он вырезал. На столе стояла неоконченная фигурка женщины. Свободное одеяние подчеркивало плавность линий её тела, волосы водопадом ниспадали на спину, плечи, обрамляли пустое лицо. Фигурка была безлика. Михаил положил неоконченную фигурку в карман, и в это время радостно завизжала собака во дворе.
Мужчина вышел на крыльцо. В калитку вошла Тося и остановилась, лаская псину. Женщина улыбалась, как ни в чём не бывало:
- Можно войти, хозяин? – лукаво спросила она.
Михаил посторонился, пропуская нежданную гостью. Антонина прошла по комнате, ласково поглаживая завитушки на мебели, поклонилась печке. Потом повернулась к мужчине:
- А работницу ты, я смотрю, не завёл ещё. Возьмешь меня обратно?
Михаил даже задохнулся от такой наглости.
- Сама знаешь, не могу я тебя больше в работницы взять, - глухо проговорил он.
- Почему? – удивилась Тося.
«Она действительно не понимает? – думал Михаил. – Или прикидывается? Неужели она такая гнилая внутри? Может не волк ей виделся в зеркале, а шакал?»
- Ты сама всё для этого сделала, - выдавил он.

Антонина растерялась. Она совсем не так представляла себе их встречу. Её радостное настроение испарилось без остатка. Сначала Тоня подумала, что Михаил шутит. Она игриво заглянула ему в глаза, и всё её веселье моментально испарилось. Женщина натолкнулась на спокойный уверенный жёсткий взгляд. В нём читалось презрение.
«Что происходит? – думала она. – Может, что-то случилось, пока меня не было? Может, я чего-то не знаю? » Тося хотела спросить Михаила об этом, но в его глазах было столько негодования, что слова замерли непроизнесёнными. Антонина опустила голову, повернулась и тихо пошла к двери.
- Всё чудесатее и чудесатее… – чуть слышно произнесла Тося, ни к кому конкретно не обращаясь. - Куда же мне теперь идти?
- К мужу иди, - строго сказал Михаил, который вышел вслед за ней на крыльцо.
Антонина оглянулась, удивлённо глядя на мужчину. В глазах мелькнул испуг.
- К мужу? - выдохнула женщина.
- К нему самому, - Михаил был безжалостен. – Заждался поди.
- Муж? Ты ничего не путаешь?
- А что тут путать? Он мне сам сказал.
Антонина встала как вкопанная, с огромными испуганными глазами во всё лицо. Она нервно сглотнула, затем быстрым движением закрыла лицо ладонями и начала медленно растирать его. Наконец Тося вздохнула, как во сне спустилась с лестницы. Внизу она обернулась последний раз на дом, на хозяина. По щеке медленно стекла слеза.
- Ну, раз ждёт, значит, пора мне, - женщина отвернулась, спокойно вышла за ворота и побрела в сторону леса.

Михаил не находил себе места. Он большими шагами мерил комнату. В его голове был полный сумбур. Эта женщина вела себя как последняя дрянь. Мужчине было противно вспоминать их разговор. Но Михаил очень хорошо знал Тосю. Она была другая – честная, открытая, прямая. Что-то не складывалось, не вязалось одно к другому. Как будто не хватало кусочка мозаики, или даже нескольких.
Стемнело. Михаилу послышалось движение за дверью. Мужчина быстро подошёл и резко распахнул её. На пороге стоял Иннокентий.
- Прости меня, - сказал он, не поднимая глаз.

27.
Михаил быстро шагал в сторону леса. По дороге мужчина вспоминал только что произошедший разговор.
- Тебе не за что просить у меня прощение, - ответил он Иннокентию, но тот  отчаянно замотал головой, перебивая его.
- Ты не понимаешь. Я не хотел. Она заставила меня. Она хотела, чтобы тебе было больно.
- Тося? – удивился Михаил.
Иннокентий поднял на него свои глаза. Боль, мука, отчаяние сквозили в этом взгляде. И что-то ещё еле уловимое.
- При чём здесь Тося? Ты не понимаешь? Ты совсем ничего не понимаешь? – проговорил он. Иннокентий никак не мог продолжить свою речь, будто сомневался, надо ли. Он рассеянно переводил взгляд от одного предмета к другому, пока его глаза не остановились на чём-то за спиной Михаила. Лицо Иннокентия моментально окаменело.
- Я не знаю, что она мне за это сделает, но я должен тебе сказать то, зачем пришёл… - он заколебался, ещё раз посмотрел Михаилу за спину. В глазах застыл испуг, Иннокентий опустил взгляд и быстро еле разборчиво пробормотал:
- Я приглашаю тебя на нашу с Ириной свадьбу. Через неделю.
Всё так же не поднимая глаз, Иннокентий стремительно вышел на улицу.
Михаил был обескуражен. Он обернулся, в поисках того, что так испугало Иннокентия. В комнате не было ничего необычного. Прямо напротив двери был стол, на котором, повернув к мужчине своё безликое лицо, стояла деревянная фигурка женщины.

Несколько минут до Михаила доходил смысл только что услышанного. «Нашу с Ириной. Кажется, Иннокентий сказал так. С Ириной, не с Антониной. Тогда к какому мужу отправилась Тося? Муж у Тони был. Давно. Они уже лет десять, как развелись...» - Михаил напряжённо пытался припомнить, что же ещё говорила Тося о своём бывшем муже. «Он умер пять лет назад! Вот, что она говорила. Попал в аварию перед свадьбой сына! Значит…» - больше Михаил размышлять не стал, он выбежал на улицу и поспешил по той же самой дороге, по которой не так давно ушла Антонина.

В этот день светила довольно яркая луна, поэтому Михаил легко ориентировался, быстро проходя по знакомой дороге. Скоро тропинка выйдет к обрыву над рекой. В ночном лесу звуки разносились далеко. Михаил издали услышал знакомый голос. Тося с кем-то разговаривала. Звук шёл от полянки на берегу, и мужчина поспешил туда.
- Если ты съешь и этот пирожок, то мне нечем будет накормить тебя завтра. А нам ещё очень долго идти до станции, - говорила Тося. Михаил своим натренированным зрением отчётливо видел её силуэт. Женщина сидела на земле, развернувшись лицом к лесу. На коленях у Тони был какой-то зверь, которого она тискала.
- Там нам придётся расстаться. Не смотри на меня так, Сева. Я оставлю тебя смотрителям на станции, потому что в поезд с собакой не пустят, - продолжала она.
– Я бы взяла тебя с собой, но мне ехать больше недели. Ты же не выдержишь такой длинный путь, – женщина замолчала, всматриваясь в темноту - она услышала, что кто-то приближается.
- Вот, кто-то идёт, он подтвердит, что с собаками в поезд нельзя, какими бы они милыми не были.
Михаил подошёл ближе.
- А с волками и подавно, - спокойно сказал он.
Тося подтянула зверя вверх за лапы, стараясь рассмотреть его морду.
- Так ты волк? – воскликнула она.
Зверь недовольно извивался и старался укусить Антонину за руку.
 – Сева, ты большой обманщик, - назидательно произнесла женщина, - за это тебя точно придётся оставить в лесу.
- Хорошо, что ты пришёл, - сказала Тося Михаилу. – Сева плохой собеседник. Ой, хватит жевать мою руку, - отвлеклась она на волка. – Может, он бы был хорошим защитником, но мне всё равно страшновато. Мне всё время кажется, что за мной следят.
- Я думаю, это кто-то из его стаи. В тех кустах? – Михаил кивнул на невысокие заросли в паре метров от них.
Тося медленно встала, боязливо покосилась на кусты.
- Именно оттуда. Сева, - наклонилась она к волчонку и подтолкнула его в сторону кустов, - иди к своим, иди к маме.
Но тот не собирался уходить. Он продолжал играть с её руками.
- Что теперь делать? – шёпотом спросила Тоня.
- Если бы волки хотели напасть, они бы уже давно сделали это. Просто тихонько пойдём, может, обойдётся.
Тося ещё раз подтолкнула молодого волка к кустам, медленно выпрямилась и доверчиво взяла Михаила под руку. Они сделали всего несколько шагов к дороге, как охотник остановился. Он ясно чувствовал движение за ближайшими деревьями. Казалось, весь лес кружится вокруг них. Тося тоже почувствовала присутствие стаи. Она нервно оглядывалась, пытаясь рассмотреть в темноте хищников. Вдруг рядом завыл волк. К нему присоединился второй, третий. Уже с десяток голосов влились в общий хор. Тося дрожала, Михаил притянул её к себе. Но женщина не боялась. Она была возбуждена. Антонину охватило волнение, она жадно вглядывалась в темноту вокруг, а потом завыла, чувствуя своё единство со стаей.
Неожиданно всё прекратилось. Вой оборвался так же внезапно, как и начался. Звери неслышными тенями разбежались в разные стороны, и Михаил с Антониной остались на тропинке одни.
- Они ушли, - с облегчением сказал мужчина.
- Ну, почти все, - с улыбкой произнесла Тося.
Она чувствовала, как к её ногам прижимается тёплый меховой комочек.

28.
Михаил обнимал Антонину. Сердце бешено колотилось о грудную клетку то ли от пережитого волнения, то ли от близости этой женщины. Тепло разливалось по телу мужчины, обжигая, мучая. Тося подняла своё лицо, раскрыла губы и прошептала:
- Почему он не ушёл со своей стаей?
Михаил сначала даже не понял, о чём она говорит.
- Что? – прохрипел он.
- Сева остался.
Михаил вздохнул. Наваждение рассеялось. Мужчина отстранился, посмотрел на копошащегося у ног Тоси молодого волка.
- Хозяин Тайги подарил тебе его. Теперь это твой волк.
- Ты шутишь? – Антонина беспокойно переводила взгляд с мужчины на зверя.
– Какой волк? Зачем мне волк? Что я с ним буду делать? – женщина почти кричала. Она начала нервно ходить взад и вперёд, стараясь справиться с волнением, так что Михаилу снова пришлось притянуть женщину к себе.
- Хватит. Успокойся. Это великий дар.
- Дар? Какой дар? Я не просила никакого дара! Никакого волка! – Антонина старалась вырваться, колотя Михаила кулаками. Тот спокойно ждал, продолжая крепко держать Тосю в объятиях. Наконец, она устала. Удары стали сыпаться всё реже, всё слабее. Тоня затихла и уткнулась мужчине в грудь.
- Ну всё, пошли. Тебе надо успокоиться, - сказал Михаил.
Он пошёл по тропинке, поддерживая Тосю за плечи и увлекая за собой. Женщина безучастно шла рядом.
- Куда мы идём? – отрешённо спросила она.
- Домой.
- Домой, - еле слышно повторила Антонина. - Мне надо на станцию. Мне надо ехать в Москву. Как я теперь поеду с волком?
- Ты не поедешь в Москву.
- Но мне надо. Меня зовёт муж.
Михаил поморщился:
- Я позабочусь об этом.
Тося еле шла, с трудом передвигая ватные ноги. Вдруг она запнулась за волчонка.
- Сева, что ты бросаешься под ноги, - пожурила женщина. – Куда ты меня тянешь?
Волк ухватил Антонину за подол платья и тянул куда-то в сторону.
- А он молодец, - произнёс Михаил. – Там избушка в лесу. Зимовье. Там можно переночевать.

Тося сидела с ногами на кровати, закутавшись в одеяло. Михаил наливал горячий чай в чашки. Сева развалился у входной двери и, зевая, щурился на горящий огонь.
- Что мне теперь с тобой делать? – спросила Антонина волка. Тот повернул к женщине свою умную морду и широко зевнул.
- Он уже взрослый, сам о себе позаботится, - спокойно произнёс Михаил, протягивая Тосе кружку.
- Везёт ему. Может он и обо мне позаботится? А что? Буду жить в лесу, он мне будет зайцев приносить. Будешь мне зайцев таскать? – притворно строго спросила женщина волка. Сева отвернулся.
- Не хочет, - вздохнула Тося.
- Зачем тебе жить в лесу? – удивился Михаил.
- А где мне жить?  Понимаешь, дар у меня такой… - она помолчала. – В городе мне тяжело будет. А в деревне я не знаю, что мне делать. Кем я могу работать в деревне?  Ведь надо как-то на жизнь зарабатывать. Себя кормить. И Севу теперь ещё.
- Ещё днём ты просила взять тебя обратно в работницы.
- А ты мне отказал, – Тося улыбнулась. – И правильно сделал.
Женщина встала, подошла к огню, задумчиво уставилась на пламя.
- Но ты же можешь пока пожить у меня, - предложил Михаил. – Пока решаешь, как быть дальше.
- Спасибо тебе, - Антонина погладила мужчину по плечу. – Только нет ничего более постоянное, чем временное. К тому же, ты и так слишком много обо мне заботишься. Мне уже неловко. Ты что, думаешь, я не знаю, что работница тебе вообще не нужна? Ты прекрасно и без неё обходишься.
- Не хочешь работницей быть, оставайся хозяйкой. Хозяйка мне нужна.
Тося медленно повернула к Михаилу своё лицо. Мужчина пристально смотрел ей в глаза.
- Выйдешь за меня замуж?

29.
Антонина изумлённо смотрела на Михаила. Тысяча мыслей вихрем пронеслась у Тоси в голове. Его слова были так неожиданны, они полностью выбили Тоню из колеи.
- Ты сейчас… Ты это сказал, только чтобы я осталась? Из жалости? – наконец смогла произнести она.
- Глупенькая, - мужчина нежно погладил Тосю по лицу. – Какая же ты глупышка.
Больше Михаил не мог себя сдерживать. Он прижал Тосю к себе, страстно, нежно, как бы желая вобрать её в себя всю без остатка. Он начал ласково целовать её волосы, зарываясь в них руками, нежно поглаживая. Он ласкал её лицо, покрывая его беспорядочными поцелуями.
Сначала Тося пыталась сопротивляться своим чувствам. Много лет назад она сделала вывод, который значительно упростил её жизнь и отношения с противоположным полом. Антонина решила, что ей уже никогда не  встретить такого человека, которого бы она полюбила всем сердцем, как в юности, с которым бы ей хотелось создать семью. А заниматься физической любовью без духовной близости женщина не хотела. Поэтому она вообще перестала смотреть на мужчин как на возможных любовников. Тося видела в окружающих её мужчинах интересных собеседников, умелых помощников, весёлых рассказчиков, могучих защитников. Женщина сознательно вычеркнула страсть из перечня переживаемых эмоций, загнав её в самую глубину своего существа и отгородив непроницаемой стеной. И вот теперь нежная ласка мужчины, который стал для Тоси олицетворением мужественности, пробила брешь в этой стене. Антонина чувствовала, как страсть, которую она столько лет сдерживала, устремляется в этот пролом, как трескается оставшаяся оборона. Ещё мгновение, и стена падёт.
Тося с силой оттолкнула Михаила. Она сидела с закрытыми глазами, тяжело дыша, стараясь вернуть утраченный контроль.
- Что, не люб я тебе? – раздался рядом хриплый голос.
Женщина вздрогнула. Она открыла глаза, увидела перед собой перекошенное страданием лицо.
- Ну что ты! – воскликнула Тося. Она протянула руки, ласково стала разглаживать хмурые морщинки, гладить густые волосы. Михаил закрыл глаза, прижал её ладони к своему лицу.
- Люб. Конечно, люб. Ты вообще самый лучший мужчина, которого я когда-либо встречала, - нежно шептала она.
– Но ты мне отказываешь?
- Мне сложно это сделать, но я должна. Я не могу выйти за тебя замуж.
Антонина встала, обхватила себя руками и медленно пошла по комнате. Она старалась не смотреть на Михаила.
- Понимаешь, я не смогу. Я знаю себя. Моё тело будет просить. И оно очень требовательное. Сколько я продержусь? Я не знаю. Я ничего не могу тебе обещать, потому что не знаю, чем это всё закончится.
- Тебе будет недостаточно моей ласки? – не понял Михаил.
- Мне будет нужна разрядка. Мне нужно будет как-то сбрасывать возбуждение, - смущаясь, проговорила Тося.
- А, вот ты о чём, - улыбнулся Михаил. – Ты отказываешь мне, потому что я импотент?
Тося молчала, закусив губу. Михаил подошёл, нежно приподнял за подбородок её голову, заглянул в глаза. Его губы мягко коснулись её лица. От каждого поцелуя тепло разливалось по телу Антонины. Она закрыла глаза, её губы приоткрылись. Михаил властно прижал Тосю и страстно поцеловал долгим, сладостным поцелуем.
Ноги её подкосились, и женщина повисла на шее Михаила. Он легко подхватил её своими сильными руками.
- Нам надо остановиться, - слабо выдохнула Антонина. – Пока мы ещё можем.
Её горячее дыхание обожгло шею Михаила, и мужчину захлестнула волна безудержной страсти.
- Мы уже не можем, - прошептал мужчина и прильнул к её манящим губам.

30.
Антонина уже проснулась, но не хотела открывать глаза. Она всем телом прильнула к Михаилу, прижалась, сливаясь с ним. Тосе казалось, что она растворяется в этом мужчине, от одного прикосновения к которому чувственное тепло разливалось по всему телу, наполняя ее негой. Михаил пошевелился во сне и обхватил Тоню своими сильными руками. Она замерла, наслаждаясь щемящим сладостным чувством. Тося закрыла глаза и погрузилась в приятную дремоту. В памяти всплывали образы прошлой ночи.
Ей вспомнилось, как Михаил ласкал её тело и Антонину затягивал водоворот страстного наслаждения. Она растворилась в нем, утонула в этом чувственном блаженстве. И вдруг Михаил растормошил её, выдергивая на поверхность реальности. "Ты готова стать моей?" Эти слова задели у Тоси в душе тоненькую струнку, которую раньше никто не мог нащупать. "Моей" - это звучало так властно и в то же время так ласково. Это было слово уверенного спокойного обладания, и Тося безоговорочно капитулировала, прочувствовав всю свою женственную слабость и познав в этом свою силу. "Я уже твоя", - прошептала она в ответ. И Михаил вошёл в неё. Одним решительным движением он заполнил её всю, покоряя, сливаясь в единую сущность. Волна упоительного блаженства, зародившись от их соединения, раскачивала их. И с каждым толчком сладостное удовольствие заполняло их все больше и больше, распространяясь далеко за пределы тела и увлекая за собой их самих, пока не взорвалось где- то в космосе, за границами нашей реальности.
А потом Тоня долго лежала в изнеможении, витая где- то в параллельных вселенных. Она наслаждалась ощущением легкости, воздушной эйфории, пока в её беспокойном мозгу не появилась маленькая мысль, которая все больше разрасталась, возвращая женщину к реальности.
- Что это было? - спросила она первое, что сорвалось у нее с языка.
- У тебя двое детей, и мне ещё надо объяснять, что это было?
Антонина смутилась.
- Но ведь ты....
- У тебя устаревшие сведения, - улыбнулся Михаил. - Такой способ снятия напряжения тебя устраивает?

31.
 Со свадьбой решили не тянуть, назначили её на Ярилу Вешнего. Времени оставалось мало, меньше месяца, а сделать ещё предстояло ой, как много. Антонина целыми днями шила-вышивала отдарки для гостей на свадьбу. Надо было позаботиться и об угощении, Михаил много времени проводил в разъездах.
 Степан выковал для молодых изящные золотые кольца с орнаментом из дубовых листьев, переплетающихся с затейливой вязью. На примерке Тося заметила, что кузнец чем-то взволнован.
- Что случилось? – спросила она Степана, когда они вышли из кузни.
- Дома что-то неладное творится, - нехотя ответил кузнец, глядя в сторону.
- Давно?
- А вот как за ваш заказ взялся, - теперь Степан смотрел Антонине прямо в глаза.
- Можно, я посмотрю? Пустишь?
- А чего же нет? Рад буду.
Антонина переступила порог дома кузнеца. На кресле в углу комнаты сидела Даша. Девочка настороженно смотрела на женщину из-под нахмуренных бровей. Тоня закрыла глаза, настроилась на работу. Она проделывала это уже много раз, поэтому была спокойна. Но стоило женщине поднять веки, как от невозмутимости не осталось и следа. Ядовитое красное свечение было повсюду. У Тоси закружилась голова. Она нервно оглядывала комнату, отмечая следы присутствия злой силы и чувствуя, как самообладание медленно покидает её, как нарастает паника. Женщина переводила взгляд от одного предмета к другому, её внимание приковывало то особо яркое пятно, то отталкивающий вид вещей.
И вдруг! Это было нереально! Как во сне Антонина увидела, как на полу проявляется новый отпечаток босой ноги. Он появился из ниоткуда и теперь светился ярким зловещим пятном. Тося не отрывала взгляда от этого следа. Страх сковал её, женщина не могла пошевелиться. Потом появился ещё один отпечаток, потом ещё. Цепочка следов неспешно удлинялась. Красная дорожка потянулась в угол к креслу, на котором сидела Дашунька. Тоня, наконец, вышла из удушливого оцепенения, бросилась к девочке. Женщина упала перед креслом на пол,  в ужасе кричала Даше, чтобы она убегала, спасалась. Но к её удивлению, девочка не шевелилась. Она сидела, поджав худые ноги и криво улыбалась. Следы остановились за креслом, как будто шедший встал у Дашуньки за спиной. А потом на плече у девочки появился отпечаток руки.
Антонина перевела оцепеневший взгляд на Дашу. Мучительно долго они смотрели друг другу в глаза.
- Ты знаешь? – наконец смогла разлепить губы Тося. – Ты её видишь?
Девочка только кивнула в ответ.
- Это твоя мама? – прошептала Антонина.
Даша отрицательно помотала головой.
- Кто это? – задала вопрос женщина, и девочка молча протянула руку, указывая на что-то в другом конце комнаты.
Тося медленно посмотрела в этом направлении. Женщина увидела комод, на котором стояли безделушки. Ничего необычного не привлекло её внимания. Антонина снова повернулась к девочке, взглядом прося помощи или подсказки. Но Дашунька только нахмурилась и ещё резче показала в ту же сторону. Женщина, не отрывая настороженного взгляда от глаз девочки, медленно поднялась на ноги, аккуратно двинулась к комоду. Подойдя ближе, она, наконец, повернулась и стала быстро перебирать вещи, стоящие на нём. И вдруг в ужасе отшатнулась.
Со старой пожелтевшей фотографии на Тосю смотрели, улыбаясь, две молодые женщины. Одна сидела в том же самом углу в той же позе, что и Даша сейчас, а вторая стояла за спинкой кресла, положив руку ей на плечо. У обеих были красивые правильные черты лица, длинные чёрные волосы. Только у стоящей женщины они были заплетены в колосок, перекинутый через плечо на грудь.
- Мама, - Дашунька неожиданно вынырнула из-за спины Тоси и показала на сидящую девушку. – Тётя Оля.
Её палец почти дотронулся до изображения стоящей женщины, но за секунду до прикосновения к фотографии девочка отдёрнула руку.
- Не может быть! Я думал, она уничтожила все свои фотографии! – раздался рядом встревоженный голос Михаила.

 Антонина сидела дома за столом, судорожно обхватив пальцами кружку. Чай давно остыл, но женщина не замечала этого. Бой часов вывел её из ступора. Тося посмотрела на Михаила. Мужчина сидел напротив и терпеливо ждал, когда она заговорит.
- Я не знаю, что делать, - призналась Антонина. – Я никогда не сталкивалась с подобным. Я вообще не знаю, что это, и как успокоить твою покойную жену. Меня не учили работать с призраками!
Тося почувствовала, что снова начинает заводиться, и усилием воли заставила себя успокоиться. Ни к чему было нагнетать обстановку. Ну не сказал ей Михаил, что его бывшая жена и мама Дашуньки – сёстры. И что такого? Можно подумать, от этого что либо изменилось бы.
- Как решить уравнение с таким количеством неизвестных? – задумчиво спросила она.
- Можно обратиться к тому, кто умеет решать подобные уравнения.
Тося помолчала, взвешивая возможные варианты.
- Я еду к Иннокентию, - сказала она.

32.
Иннокентий сидел на удобном пенёчке возле тропинки, что вела к его дому. Он ждал. Он ждал уже третий день, но чувствовал, что именно сегодня она появится. Вот мужчина услышал приближающиеся шаги. На дорожке появилась молодая женщина в сопровождении волка. Зверь шёл, насторожившись, мягко ступая своими сильными лапами. Иннокентий не ожидал увидеть волка. Мужчина напрягся, но усилием воли заставил себя улыбнуться.
- Доброго здравия, - проговорила подошедшая Тося.
- И тебе здоровия. Смотрю, спутник у тебя интересный, - Иннокентий покосился на волка.
- Это Сева, - Антонина похлопала густую жёсткую шерсть. – Мне его… подарили.
- Странное имя для волка, не находишь?
- Ну почему, по-моему, звучит – Волк Всеволод, - Тося гордо подняла голову, а потом рассмеялась. - Только он пока что Сева.
- Зачем пришла?
Антонина неуверенно огляделась. Она думала, что учитель позовёт её в избу, но тот не двигался с места. Вздохнув, женщина начала:
- В Медвежьем Углу происходит что-то странное. Помнишь, я говорила, что не знала, как услышала зов бабы Маши. Так вот. Это Ольга, покойная жена Михаила, меня заманила.
Иннокентий вскинул на Тосю быстрый острый взгляд, а потом снова уставился в землю. Антонина была сосредоточена на своей проблеме и продолжала, ничего не замечая:
- Она не умерла. Вернее, умерла, но не ушла. Я видела, как появлялись её следы. А Дашунька её даже видит и слышит. Ольга сестру свою забрала, сейчас Алевтина расхворалась, Дашенька сама не своя. Мне надо её остановить.
Тоня умоляюще смотрела на своего учителя. Иннокентий колебался. Было видно, что ему сложно принять окончательное решение. Он нервно провёл рукой по лицу и, смирившись, проговорил:
- Не в моих силах тебе помочь. Только ты сама сможешь справиться с тем, что происходит.
- Но как? Я не знаю, что мне делать! - воскликнула Тося.
- На Чёртовом озере есть один волхв-отшельник, - через силу проговорил Иннокентий. – Старик уже. Он живёт на острове, что в самом центре озера. Этот волхв очень многое знаёт. Найдёшь его, и он подскажет тебе, что надо делать.
- Далеко Чёртово озеро?
- Не близко. Держись вот этой тропинки, - мужчина тяжело протянул руку, как будто она была налита свинцом, и показал на еле заметную тропку, уходящую в сторону от основной дороги. – К вечеру дойдёшь до зимовья. Переночуешь, а утром на восход солнца ступай. Прямо к озеру и выйдешь.
- Благодарю тебя, - Антонина низко поклонилась учителю, но тот нахмурился и отвернулся.
- Ступай уже! – голос Иннокентия звучал глухо. Тося не узнавала своего учителя. Женщина попятилась, с тропинки ещё раз оглянулась и быстро заспешила в чащу, уворачиваясь от низко нависающих веток. Сева бежал впереди, зорко вглядываясь в заросли.
Иннокентий долго смотрел им вслед. Женщина с волком давно скрылись из виду, а мужчина всё сидел, уставившись невидящим взглядом в яркую весеннюю зелень. Вдруг он стал оглядываться, как будто выискивая кого-то.
- Довольна?! – заорал Иннокентий.
– Оставь меня в покое! Я сделал всё, как ты хотела! – его голос сорвался. Мужчина большим тряпичным кулём осел на землю. Его голова склонилась на грудь, длинные седые пряди закрыли лицо.
- Оставь, я всё сделал, - шептал он.
Иннокентий обхватил голову. Его плечи затряслись. Старый учитель плакал.

33.
Тося ловко перебиралась через поваленные деревья, уклонялась от колючих веток, стараясь не потерять направление. Кусты цепко хватались за подол её юбки, невидимая паутина обволакивала лицо, мошкара так и норовила забиться в рот, но женщина упорно двигалась вперед. Волк шел немного впереди и сбоку, иногда оборачиваясь на хозяйку, словно проверяя, всё ли с ней в порядке.
Лес всё не кончался, обступая их со всех сторон, поглощая две одинокие фигуры. День уже перевалил за половину, Антонина отчаялась. Она была готова признать, что заблудилась, как внезапно деревья расступились, и глазам женщины открылась ровная зеркальная гладь.
Озеро со всех сторон было зажато тайгой. Его берега образовывали круг, неестественно ровный. В  самой середине озера над водой возвышался небольшой остров, весь поросший ивняком.
Тося осмотрелась. Вокруг озера не было никаких построек, ни причала, ни парома.
- Ну и как мне перебраться на остров? – спросила женщина своего спутника. Волк молчал. Он лёг на брюхо, положил голову на вытянутые лапы и не сводил с острова своих внимательных глаз. В ответ на свои слова Тоня услышала стук волны по дереву. В ближайших зарослях рогоза женщина увидела привязанную лодку. Тося недоверчиво постучала по древесине. Лодка была настоящая, хотя Антонина могла поклясться, что только что её здесь не было.
- Ладно, поплыли, - обернулась женщина к волку, но тот не двигался.
Тося уже запрыгнула в лодку, подняла с днища вёсла, вставляла их в уключины.
- Сева, сколько можно ждать? Прыгай в лодку! – кричала она, но зверь не реагировал на команду.
- Тогда жди меня здесь! – крикнула ему хозяйка. – Будешь прикрывать мой тыл!
Тося взялась за вёсла, лодка с веселым плеском устремилась к острову. Антонина смотрела, как уменьшается фигура её друга на берегу. Женщине было неуютно, ведь с тех пор, как они встретились, волк всегда был рядом и сопровождал её, куда бы она ни шла. Отмахнувшись от тревожных ощущений, Тося усерднее заработала вёслами, вкладывая всю свою силу, когда почувствовала, что нос лодки заскрежетал по песку. Она обернулась и увидела, что к ней семенит маленькая сгорбленная фигурка. Длинные, давно нечесаные седые волосы старика развивались на ветру, серая льняная рубаха хлопала по худым ногам. Волхв подошёл ближе, и Тоня увидела лицо с заискивающей улыбкой. Глаз почти не было видно под густыми косматыми бровями. Старик был суетливый, постоянно кивал головой.
- Ой, ну надо же, надо же, у нас гости, - быстро заговорил он, - а я совсем не готов. Не готов, да.
- Доброго здравия, - поздоровалась Тося.
- И тебе, деточка, и тебе. Как же ты добралась до меня? Никто старика не навещает, совсем забыли про меня…
- Я по делу, - прервала этот словесный поток Антонина. – Мне очень нужна Ваша помощь.
Волхв замолчал и удивлённо уставился на женщину. Теперь Тося разглядела его глаза – серые, пронзительные. Женщина поразилась той мощи, которая скрывалась в этом старике, безграничной мудрости, которая отражалась в этом взгляде. Но через мгновение старец уже снова закивал лохматой головой, спрятав глаза под седыми бровями.
- Чем могу, чем могу. Всё, что знаю, всё расскажу, - заговорил он, подталкивая Тосю к какой-то яме в земле.
– Вот тут я живу. Земляночка моя. Мой последний приют, перед смертью, так сказать  - старик захихикал. – Войдёшь?
Тося отказалась, отрицательно замотав головой.
- Ну и правильно, на воздухе-то, поди, лучше будет.
Волхв подвёл женщину к потухшему кострищу, вокруг которого были навалены брёвна. Он усадил Антонину на один из чурбанов, потом засуетился возле костра, разводя огонь.
- Ну, рассказывай, зачем пожаловала.
- Я даже не знаю, с чего начать, - виновато призналась Тося.
- А с самого начала и начинай. С чего всё началось-то?
- Со сна…
Тося сбивчиво рассказала волхву о том, как увидела странный сон, как проехала через всю страну в незнакомую деревню, как начала учиться знахарству, но у неё ничего не получилось. Упомянула она и сосну, которая упала и не дала женщине уехать из Медвежьего Угла. В этот момент старик засмеялся, хлопнул себя по ляжкам и с удвоенной силой замотал головой.
- Это Ольга – покойная жена моего хозяина, - пояснила Антонина. – Это она меня заманила и уехать не дала.
- Думаешь, она?
- Больше некому.
- Ну-ну, - старик мельком царапнул женщину своим пронзительным взглядом, - продолжай, продолжай. Что дальше было?
Тося коротко упомянула о том, что у неё открылся дар, но волхв потребовал рассказать об этом подробнее. Смущаясь, женщина заговорила о тех странных событиях.
- Ольга тебя тогда в лесу-то встретила? – мимоходом обронил старик.
- Нет… - Тося задумалась, вспоминая. – Там другая женщина была.
- Что думаешь о ней?
- Она холодная и злая… - Антонина замолчала. Она что-то нащупала у себя в голове, какое-то несоответствие. Ответ уже крутился где-то рядышком, но никак не давался. А старик уже увёл женщину в сторону от этих размышлений, побуждая продолжать рассказ.
- Ну, ну, ну. И что? Ты училась, вернулась, а дальше что?
Тося рассказала о предстоящей свадьбе, и о том, что она увидела в доме кузнеца.
- Я должна её остановить, пока она новых бед не натворила, - закончила Антонина.
- Ольгу? Это просто. И сложно одновременно. Есть два пути. Один, вроде, легонький. Обряд на могиле провести. Поколдовала, поколдовала и всё.
Старик замолчал, выпрямился, насколько позволяла горбатая спина, высоко поднял указательный палец:
- Всё, да не всё. Ведь как оно бывает? Вот живёт себе человек, живет, а потом, бац, - умирает. И душа его от тела отделяется. Как это происходит? И кто отправляет душу в Ирий? Кто может разрешить душе остаться в этом мире, не взирая на Законы?
Волхв остановился, многозначительно глядя на женщину. Тося зачарованно слушала старика.
- На всё есть воля Богов. Ты же не дерзнёшь идти против Их воли? – волхв вплотную приблизился к женщине. Его пристальный взгляд как будто пронзал её насквозь. – Можно упросить Великую Богиню забрать заблудшую душу. Это уже намного более сильный обряд. Что ты готова отдать ради этого? От чего готова отказаться?
Волхв смотрел в широко раскрытые глаза женщины, читая в них, как в открытой книге. Наконец, он отвернулся, снова засуетился возле костра. Тося моргнула, выходя из ступора.
- Чай будешь? Чаёк – это очень, очень полезная штука, - старик, потряхивая головой, протягивал женщине алюминиевую кружку. – Понял я, понял, что надо тебе. Расскажу, всё расскажу. Обряд лёгкий, только фотография Ольги нужна.
- Есть одна. Она все уничтожила, но одна всё же уцелела.
- Вот и славно. Слушай…
Старик подробно рассказал, что надо делать. Тося внимательно слушала, запоминая, уточняла важные моменты. Наконец, она готова была возвращаться. Женщина от всего сердца поблагодарила старого волхва, вернулась на берег. Старик оттолкнул лодку и остался на берегу, провожая гостью взглядом. Антонина быстро гребла вёслами. Какое-то смутное тревожное чувство не покидало женщину, пока она не достигла берега.
По мере удаления лодки старик выпрямлялся. Его плечи разворачивались, возвращая гордость осанке. Седые волосы медленно меняли цвет, становясь чёрными, как воронье крыло. И только серые глаза продолжали оставаться такими же холодными и пронзительными. Бесконечная мудрость отражалась в них.

34.
Тося вернулась домой поздно вечером. Михаил с нетерпением ждал её.
- Где ты была? – с тревогой проговорил он. – Тебя не было целую вечность.
- Я так устала, милый, - женщина почти рухнула в сильные объятия. – Где я только не была. Зато, - Антонина порывисто обхватила Михаила, заглянула ему в самые глаза, - я знаю, что надо делать. Сегодня уже поздно. К тому же я так устала. Завтра подготовлюсь к обряду, а ночью проведу.
Теперь женщина деловито расхаживала по комнате, переставляя предметы, придавая жилищу только ей известное совершенство. Михаил сидел в своём кресле и с тёплой, немного ироничной улыбкой следил за ней.
- Надо найти много предметов. Ну, не много. Просто их будет нелегко отыскать, - продолжала вслух рассуждать Антонина. – Черные свечи, например. Где их взять – черные? А потом дня три понадобится, чтобы дом очистить. Ой, а какая сейчас фаза луны? – вдруг спохватившись, тревожно спросила она.
- А какая тебе нужна?
- Вообще-то убывающая. Это лучше всего.
- Тебе повезло. Полнолуние было неделю назад.
- Отлично, значит завтра ночью и проведу. Чистку дома нужно закончить к новолунию.
- А как в твои планы вписывается наша свадьба? – всё с той же полуулыбкой поинтересовался Михаил.
Тося замерла посреди комнаты.
- Точно. Я совсем забыла… - пробормотала она. Женщина задумалась, покусывая губу, потом решительно тряхнула головой. – Нельзя нам жениться, пока Ольга не успокоится. Я даже представить боюсь, что она может выкинуть на свадьбе. Надо переносить дату.
- Ты серьёзно? – брови Михаила взлетели вверх. – Я не верю своим ушам.
- Я же объяснила, - успокоительно проговорила Тося. – Мы перенесём её всего лишь на несколько дней.
Женщина подошла, игриво положила руки мужчине на плечи.
- Я съезжу завтра к Всеславу, посоветуюсь, - ответил Михаил, подхватывая Тосю на руки и унося наверх.

Антонина подошла к дому кузнеца. Женщина нерешительно остановилась у крыльца, заглядывая в занавешенное окошко. Степан вышел к гостье, Дашунька увязалась за ним. Все трое уселись на лавочку у ворот.
- Я теперь знаю, что делать, - начала Тося, - но мне нужна ваша помощь.
Степан молча кивнул и вопросительно посмотрел на женщину.
- Мне нужна её фотография.
- У меня только их общая с Еленой.
- Жаль, конечно. Можно отрезать, но надо быть очень осторожными. Точно нет других фотографий? - покачала головой Антонина.
- Нет, - отрезал кузнец. - Перед смертью она приходила и забрала все. Эта-то чудом сохранилась.
- Ладно, я смогу всё сделать аккуратно. Ещё мне нужна её личная вещь. У Михаила ничего не осталось. Может, ты что-нибудь сохранил? - Антонина с тревогой посмотрела на кузнеца. - Без личной вещи ничего не получится.
Степан отрицательно замотал головой. Он отвернулся. Его взгляд был безрадостным. Даша внимательно смотрела на отца, что-то прикидывая в своей детской головке.
- Тетя Оля маме своё обручальное кольцо оставила, - тихо прошептала она.
- Умничка моя, - воскликнула Антонина, - ты помнишь, куда его мама положила?
Девочка кивнула:
- В шкатулку.
- Можешь принести?
Даша покосилась куда-то вбок, потом перевела взгляд на отца и нерешительно кивнула. Она быстро скрылась в доме и через минуту вернулась с небольшой деревянной шкатулкой. Антонина аккуратно открыла её. Женщина сразу увидела простое обручальное кольцо. Она смотрела на него, боясь притронуться. Вдруг Степан пробасил рядом:
- Погоди, я же сюда кольцо Елены положил.
Он достал одно кольцо, потом покопался в украшениях и достал ещё одно. Два абсолютно похожих золотых кружка тускло блестели на его огромной ладони. Тося была готова разрыдаться от отчаяния.
- Мне нужна вещь Ольги, от другой не будет никакого проку...
Повисло тяжелое молчание. Даша опять посмотрела куда-то вбок и сдержанно усмехнулась, как будто услышала что-то смешное, но неуместное здесь. Степан задумчиво перебирал украшения в шкатулке.
- Постой-ка, - вдруг сказал он. - Это я в подарок Ольге смастерил.
Кузнец достал красивую брошь и протянул её Антонине.
- Точно, это не жены.
Тося обрадовалась, достала платочек и аккуратно завернула в него брошь, стараясь не прикасаться к ней руками.
- Осталась ещё одна просьба. - Тоня в упор посмотрела на кузнеца. - Степан, мне надо, чтобы ты отпустил Дашуньку со мной сегодня ночью.
- Куда? - в голосе мужчины не слышалось энтузиазма.
- На кладбище, - тихо проговорила Тося. - Поверь, ей не угрожает никакая опасность, - с жаром продолжила она, увидев, как расширились глаза кузнеца. - Мы не будем вызывать никаких духов, никакой чертовщины. Весь обряд займёт минут пять, не больше.
- Зачем она тебе? - Степан недоверчиво смотрел на Тосю.
- Мне надо всего несколько капель её крови, чтобы завершить обряд.
- Нет, - отрезал кузнец. - Я не дам своего согласия на это.
- Это безопасно. Меня заверил один очень старый и очень знающий волхв, - начала Антонина, но Степан встал, показывая, что разговор окончен.
- Я сказал, нет.

35.
Тося сидела за столом и с жаром пересказывала Михаилу разговор, который состоялся у неё с кузнецом.
- Он дурак! - воскликнула она. - Ведь совершенно неизвестно, что ещё выкинет Ольга. А он упёрся как баран. Ведь этот обряд безопасен.
- Ты уверена? Я разговаривал сегодня со Станиславом. Он говорит, что любой обряд на кладбище опасен. Может, стоит поискать другой вариант?
- Какой? Мой учитель отправил меня к старому волхву. Иннокентий уверен, что кроме него никто не сможет нам помочь.
- Ну, я бы так слепо Иннокентию не доверял, - поморщился своим воспоминаниям Михаил. - Где, говоришь, тот волхв живет?
- На Чертовом озере. На острове в самом центре.
- Странно, на Чертовом озере, вроде нет островов, - задумчиво проговорил Михаил.
- Ну как нет?! Я сама лично плыла туда на лодке! - воскликнула Тося. - Сидела у его землянки и пила чай у костра. Ты что-то путаешь.
Михаил недоверчиво качал головой. Оба замолчали. Было слышно только, как тикают большие настенные часы.
Вдруг раздался стук в дверь. Тося открыла. На пороге стоял Степан. Кузнец был взволнован.
- Алевтина слегла. Симптомы, как у Елены были. Я боюсь, что это Ольгины проделки - сестру забрала, теперь золовку хочет прибрать.
Из-за спины отца тревожно выглядывала Даша.
Тося быстро  собрала вещи - свечи, лопатку, чашу. Втроём они направились к кладбищу. Михаил тоже хотел пойти с ними, но Антонина попросила его остаться. Его участие не требовалось в обряде, и Тося не знала, как он поведет себя на могиле жены. Севе женщина так же приказала оставаться дома. И Степана Тося предупредила, что ему надо будет уйти сразу, как он покажет Ольгину могилу.

Когда маленькая процессия пришла на кладбище, уже стемнело. Степан хорошо ориентировался здесь - он часто навещал могилу жены. Ольга была погребена у дальней ограды. Её вообще не хотели хоронить на кладбище, как самоубийцу, но родные упросили. Теперь все стояли возле еле заметного холмика с каким-то невзрачным надгробием, на котором и имя-то рассмотреть было сложно.
- Тебе пора, - сказала Тося, обращаясь к кузнецу. - Дашенька, останься со мной и ничего не бойся.
Антонина воткнула четыре чёрные свечи по углам могилы. Одну за другой она зажгла их, бормоча под нос слова, которые ей называл старец-волхв. Когда засветилась последняя свеча, в середине образовавшегося четырёхугольника появилось яркое свечение. Оно стало медленно закручиваться, увеличиваясь в размерах. Женщина быстро обернулась проверить, не испугалась ли Дашунька, но девочка, казалось, ничего не замечала.
Тося продолжила обряд, взяла фотографию Ольги и по очереди поднесла ко всем четырём свечкам, подожгла её. Свечение ещё больше усилилось, превращаясь в широкий столб ослепительно-белого цвета, бьющий из самого центра могилы. Фотография горела на удивление медленно. Тося стала слышать какой- то невнятный шум. Он нарастал, и женщина стала различать слова, произносимые на неизвестном ей языке.
Антонине стало страшно. Ужас зародился в животе и упругой змеей стал расползаться по телу. Но женщина заставила себя продолжить обряд. Она закопала пепел от сожжённой фотографии, достала брошь. Голоса уже слились в какой- то жуткий хор. Свечение разрослось и заполнило почти всю могилу. Тося быстро закопала брошку, проговорив ещё раз нужные слова.
Теперь поднялся ветер. Он хватал женщину своими холодными пальцами, развевал её распущенные волосы. Тося под громкую какофонию звуков достала чашу и повернулась к Даше, чтобы завершить обряд. Но девочки рядом не было.

36.
От неожиданности Тося оторопела. Застыв на месте, она смотрела на то место, где совсем недавно стояла Дашунька. Сильный ветер трепал её одежду, волосы, но женщина даже не замечала этого. Антонина боялась повернуться к могиле, чтобы посмотреть, что там происходит. Она судорожно пыталась придумать какой-нибудь выход, но тщетно.
Наконец, Тося заставила себя обернуться. Столб света был уже размером с могилу. Вокруг начала трястись земля. Женщина поняла, что надо обязательно найти девочку. Но где? Антонина не знала, куда могла убежать Даша, и сколько у неё осталось времени на поиски девочки.
Медленно попятившись, Тоня вышла на широкую дорожку.
- Дашенька! – крикнула женщина в ночь. – Дашенька, вернись!
Ответом была только поднятая ветром пыль да дикий хохот, перекрывающий эту жуткую смесь криков, завываний и непонятных нашёптываний, которая неслась сюда от могилы. Тося упала на колени и заплакала. Она совершенно не знала, что ей теперь делать.
Вдруг в конце дорожки женщина увидела неясный тёмный силуэт. Антонина размазала слёзы, мешающие сфокусироваться на фигуре. Тося всматривалась вдаль, пока не различила приближающуюся сгорбленную фигуру старика с паклей седых волос. Теперь он был одет в длинную черную сутану. Волхв вёл за руку Дашу. Девочка улыбалась и доверчиво вышагивала рядом со стариком.
- Как хорошо, что ты пришёл! – воскликнула Антонина. – Дашенька, ну что же ты убежала?
Девочка нахмурилась и прижалась к ноге старика.
- Ну-ну. Будет тебе дуться. Антонина ведь тебе добра желала, – примирительно проговорил старик, потряхивая своей головой.
– Ой, что тут деется! – волхв был уже возле могилы. – Дарья, поди-ка сюда. Надо сделать то, о чём мы с тобой говорили. Ты готова?
Старик пристально смотрел в глаза девочки. Та утвердительно кивнула и с готовностью протянула волхву свою руку. Тося подала свою чашу, но старик даже не взглянул на нее. Из складок своей сутаны он достал великолепный кубок утонченной резьбы и инкрустированный драгоценными камнями. В другой руке волхва блеснул маленький нож. Аккуратно старец надрезал палец Даши, и в чашу пролилась струйка крови. Волхв проговорил что-то вполголоса, повернувшись к сверкающему столбу и разведя руки в разные стороны. Затем он решительным жестом поместил кубок в самый центр сияния. Тот вспыхнул ярким светом и исчез. В ту же секунду сияние померкло, шум прекратился, ветер затих, и на кладбище установилась мёртвая тишина, подчёркивающая темень ночи.
Тося как завороженная смотрела на старого волхва.
- Ну, вот и всё, - ласково проговорил он и улыбнулся Антонине. – Обряд мы закончили, может, поможет.
Старик захихикал, потом повернулся к Даше и подмигнул ей. Девчушка засмеялась в ответ, обняла волхва за шею и поцеловала в морщинистую щёку.
- Ну-ну,  развела тут сантименты, - притворно недовольно отмахнулся тот. Повернулся, сделал несколько шагов и растаял в непроглядном мраке ночи.
- Пошли домой? – спросила Тося, протягивая Дашуньке свою руку. Девочка взяла её, и две фигуры медленно двинулись к выходу с кладбища.

37.
Несколько дней Антонина чистила дом кузнеца. Следов было много, Тося работала с утра до вечера. Кузнец был очень признателен женщине. Его сестра Алевтина пошла на поправку. Дашунька стала весела, свободно со всеми общалась. Тося спрашивала её, видит ли она тётю Олю, но девочка отрицательно мотала головой. Даша вела себя естественно. Несколько раз Антонина замечала, что девочка пристально смотрит на дорогу, как будто ждёт кого-то. Но Тося не придала этому значение - девочка много лет видела призрак своей тётки, может, она высматривала, не возвращается ли он.
Все эти дни Антонина почти не виделась с Михаилом. Они пересекались во время короткого завтрака, когда женщина торопилась к кузнецу, и не менее короткого ужина, когда она была уже очень уставшей, чтобы вести длительные беседы. Один раз Михаил сообщил Тосе, что привёз новую ученицу бабы Маши.  Антонина пошутила, не собирается ли та подселить девушку к ним, и немного удивилась реакции мужчины, который не отшутился, как обычно. Михаил промолчал, глядя в стол. Тоню это неприятно резануло, но женщина решила не выяснять отношения.

Тося выносила грязную воду за околицу, когда увидела на улице незнакомую девушку. Она была красива, стройна, но Тосю поразили глаза незнакомки. Они были не по возрасту мудрыми и очень холодными. Антонина пыталась вспомнить, где она уже видела такое выражение глаз, но не смогла. Незнакомка дерзко ухмыльнулась Тоне и прошла, гордо вздернув голову.
Тося была очень озадачена таким поведением. Глядя ей вслед, женщина всё пыталась вспомнить, где могла встречаться с этой девушкой. И вдруг, вместо красивой головы Антонина увидела длинную чешуйчатую шею, плавно переходящую в змеиную голову. Тося почти научилась контролировать свой дар, но иногда видения преследовали её по собственному усмотрению. Женщина остолбенело замерла посреди улицы. Незнакомка, как будто почувствовав её взгляд, остановилась, медленно повернулась и засмеялась, глядя своими немигающими змеиными глазами.

Работа не клеилась. Тося никак не могла сосредоточиться, она раз за разом возвращалась к происшествию на улице. Бросив тряпку, Антонина отправилась к бабе Маше.
Старушка была рада видеть Тосю, провела в избу, налила чай. В разговоре, как бы между прочим, Антонина упомянула новую ученицу.
- Катенька, - воскликнула баба Маша. - Очень, очень смышленая девушка. И умница, и красавица.
- У неё сущность змеи, - перебила Тося этот поток восхвалений.
- Змея мудрая. Катенька очень умная девушка. Очень. И умница, и красавица.
Тося с удивлением смотрела на старушку. В это время дверь распахнулась и в комнату вошла та, о которой шёл разговор.
- А вот и она, - обрадовалась баба Маша. - Вы уже знакомы? Тосенька - Катенька, - представила обеих старушка.
- Мы как раз о тебе говорили. Я уже сказала Тосеньке, какая ты умница и красавица - снова повторилась целительница.
Екатерина криво усмехнулась. Девушка спокойно ходила по комнате, как будто это она была здесь хозяйкой, переставляла вещи, выкидывала то, что ей не нравилось. Баба Маша только с ласковой улыбкой следила за ней и одобрительно кивала. Сказать, что Тося была удивлена, значит ничего не сказать. Целительницу как подменили. Екатерина взяла одну книгу с записями и швырнула её на пол. Она не обращала внимания на старушку, которая продолжала сидеть как ни в чем ни бывало. Девушка пристально смотрела на Тосю, наслаждаясь производимым эффектом. Удивление той было так велико, что она даже не пыталась скрыть его.
Тогда Екатерина подошла к стене, где на гвоздиках висели пучки трав. Сколько помнила Тося, на одном из них никогда ничего не висело. Теперь с этого гвоздя свисал пук какой- то отвратительной травы, похожей на засушенные водоросли. Девушка слегка пошевелила его, и оттуда брызнуло множество маленьких черных паучков. Они быстро заполонили всю комнату, пробегали по стенам, по полу, залезли на стол. Несколько десятков паучков деловито сновали по старушке. Антонина сжалась, ожидая, что на неё тоже залезут эти твари, но они обходили женщину стороной.
Поняв, что ей не грозит опасность, Тося перевела взгляд на целительницу, чтобы понять, видит ли она пауков. Та продолжала сидеть, не замечая, что кто-то лазает у неё по рукам, одежде, голове. Тося как заворожённая следила за тем, как эти крошечные создания ползают по лицу целительницы, не касаясь его, как будто на голову старушки был накинут платок. Ещё секунда, и Антонина увидела его. Полупрозрачное чёрное покрывало укутывало женщину как кокон. Паучки деловито тянули паутину, делая его все прочнее.
Один взмах руки их хозяйки, и всё исчезло. Старушка замерла за столом. Екатерина стояла в углу комнаты, скрестив на груди руки, и с кривой ухмылкой смотрела на Тосю. За всё это время девушка не произнесла ни одного слова. Антонина осторожно встала и бочком выскользнула из комнаты.
На улице было уже темно. "Странно, неужели я провела у бабы Маши полдня?" : думала Тося, быстро шагая по пустынным улицам к дому. Михаил не ждал её. Он уже спал. Антонина внимательно изучила мужчину, но никакого кокона на нем не увидела.

38.
Утром Тося сообщила Михаилу, что сегодня закончит очистку дома кузнеца.
- Как ты думаешь, - игриво спросила она, - на какой день лучше перенести свадьбу?
Михаил оторвался от своей тарелки и первый раз за утро посмотрел на Антонину.
- Свадьбу? - спросил он. Нотки удивления прозвучали в его голосе.
- Я что-то пропустила? - ошарашенно спросила Тося.
- Ты же сама отказалась от свадьбы.
- Я не отказывалась! Я попросила её перенести! - воскликнула женщина.
- Ага, - буркнул Михаил, снова уставившись в тарелку. - Потом. Так всегда говорят. Сначала обряд, потом надо чистить дом кузнеца, потом что-то ещё появится.
Он замолчал, явно не желая продолжать разговор. Тося с удивлением смотрела  на любимого мужчину. Ей было очень больно от его слов. Как будто сильная рука сжала у неё в груди что-то очень нежное, очень важное, просто необходимое, чтобы дышать. Пока женщина заставляла себя сделать вдох, Михаил отставил тарелку и молча вышел из комнаты.
Тося  медленно опустилась на стул. Слезы капали на нетронутую кашу. Женщина, погружённая в свои мысли, отрешенно переводила взгляд с одного предмета на другой. Картинка расплывалась, одно цветное пятно сменялось другим. Вдруг в общую тональность вклинился ярко красный цвет. Заинтересовавшись, Тося вытерла слезы, подошла к комоду. Свечение шло из неплотно закрытого ящика с инструментами Михаила. Антонина с замиранием выдвинула ящик. Внутри была деревянная фигурка женщины. Длинное одеяние ниспадало волнистыми складками со стройной фигуры. Волосы, причудливо обрамляли пустое лицо. Фигурка была безлика. "Кто эта женщина, которую он вырезал?", - думала Тося: "Я? Ольга? Екатерина? Когда же это кончится?!" Женщина в сердцах бросила фигурку в печь, глядя, как пожирает дерево огонь, как ярко разгорается, а потом тускнеет красное свечение.

Антонина торопилась побыстрее закончить уборку дома кузнеца. "Надо спешить, надо спешить", - подстегивала себя она. Но как ни старалась Тося, завершила она очистку только к вечеру.
Наскоро попрощавшись с семьей кузнеца и отказавшись от чая, Антонина поспешила домой. Только переступив порог, она поняла, почему так спешила. В комнате она застала мирно беседовавших Михаила и Екатерину. Как только вошла хозяйка, девушка поднялась из-за стола.
- Ну, - сказала она грудным мелодичным голосом, - мне, кажется, пора.
Михаил неодобрительно посмотрел на Тосю.
- Мы же не закончили, - обратился он к Екатерине.
- Ничего, завершим в следующий раз.
- Конечно, заходи, когда хочешь. Всегда будем тебе рады, - за двоих пригласил Михаил.
Екатерина спокойно горделиво прошла мимо замершей Антонины, даже не взглянув на неё. А та не могла отвести взгляд от чёрной косы, заплетенной колоском набок и перекинутой через плечо.
За ученицей оставались чёрные липкие следы. Тося легко могла увидеть, что гостья спокойно гуляла по всей комнате, трогала некоторые вещи. По-хозяйски Екатерина ходила на кухню, что-то готовила в печи. Цепочка черных следов вела по лестнице наверх, скрывалась в спальне. Антонина не смогла заставить себя подняться. Она была не готова увидеть, что там произошло и произошло ли что-нибудь вообще.
На Михаиле черных отметин не было. Ни на одежде, ни на коже. Тося тщательно выискивала следы кокона, но тоже не могла их найти.
- Почему ты так смотришь на меня? - нахмурившись, спросил Михаил.
- Ты не понимаешь? - ответила Антонина, оборачиваясь на дверь спальной.
- Нет. Не понимаю, - отрезал мужчина.
- Я есть не буду, меня Екатерина накормила, - сказал Михаил, - Там ещё осталось, поешь. Я пойду спать.
Он дотронулся до перил в том самом месте, где чернел липкий отпечаток. Но его рука осталась чистой.
Женщина была сбита с толку. "Наверное, дело в еде", - подумала она, подходя к столу. Тося ожидала увидеть гнилую, порченную пищу. Но, к её удивлению, еда была свежая и вкусно пахла.
"Ничего не понимаю... Что происходит?" - думала Антонина. Она не хотела оставаться в этой комнате среди липкой черноты и вышла во двор. Из леса вернулся Сева. Все эти дни он провёл в лесу и теперь довольный подставлял Тосе шею для объятий.
- Сева, - ну хоть ты мне скажи, что происходит, - требовательно говорила женщина, вытаскивая у него из шерсти засохшие листочки и колючки репейника.
Но волк только молчал, глядя на хозяйку своими умными глазами. В дом идти Сева отказался. Он лёг на брюхо и положил голову на лапы. Его поза и взгляд были такие же, как тогда, на озере.
Тося вспомнила свой разговор со старым волхвом. Он предупреждал, что обряд может не сработать, ведь на то, чтобы Ольга осталась в этом мире могла быть высшая воля. Антонина не сомневалась, что Екатерина действует так по указке Ольги. Заплетенная набок коса ясно давала понять, что бывшая жена Михаила не успокоилась и не хочет отпускать мужа. Значит надо просить Ту, что повелевает смертью, чтобы неупокоенную душу перенесли в мир мертвых. Женщина никак не могла вспомнить, что же волхв говорил про второй путь. Что-то про сложность, про то, что надо будет чем- то расплатиться. Но Тося не видела другого выхода.
Ночь женщина провела в сарае, уткнувшись в тёплую волчью шерсть. Утром ей все же пришлось зайти в дом, чтобы собрать рюкзак. Она наскоро, стараясь не разбудить Михаила, отобрала самое необходимое для нескольких дней в лесу, потом присела за стол и набросала записку. В коротких скупых выражениях Антонина выразила своё опасение, что обряд не сработал, и Ольга продолжает вредить теперь уже через Екатерину. Она упомянула и про кокон, накинутый на бабу Машу. Дальше Тося писала, что любит Михаила и поэтому отправляется на Чёртово озеро.
Сложив лист бумаги пополам, Антонина придавила его кружкой и, поклонившись на прощание дому, вышла, сопровождаемая верным другом. Тося не знала, что Михаил встал ещё до света, взял ружьё и теперь был уже далеко.

39.
Антонина стояла возле Чёртова озера. "Может, это другое озеро?" - с сомнением думала женщина. "Не может быть. Я шла точно так же, как и в прошлый раз". Тося ещё раз огляделась. "Вроде, все похоже. Озеро круглое. Слишком круглое для природного водоема, но раньше меня это не смущало... Деревья начинаются почти у самой воды. Да и Сева ведёт себя так же, как и тогда", - женщина наклонилась и потерпела волка за шею. Тот посмотрел на хозяйку тоскливыми глазами и снова положил голову на вытянутые лапы. "Если все так, то где же остров?" Поверхность озера была идеально гладкой. Только легкая рябь от дуновения ветерка иногда пробегала по спокойной воде. Тося отлично видела противоположный берег. Острова, на котором жил волхв, не было.
Волк завозился возле ног Антонины, но продолжал лежать. Не встал он, и когда к ним подошла темная фигура. Сева только заворчал. Тося обернулась к незнакомцу. Тот улыбался. Мужчина был высокий и сухопарый. Длинные темные волосы оттеняли белизну кожи. На лице выразительно блестели холодные голубые глаза. Тоня узнала их сразу. Глаза и чёрную мантию, в которую был одет незнакомец. Волхв заговорил первым.
- Я рад, что ты выбрала верный путь, Избранная, - с почтительным поклоном сказал он.
Тося смутилась от такого обращения. Женщина совсем была сбита с толку, мысли её окончательно запутались.
- Я ничего не понимаю, - честно призналась она. - Что здесь происходит?
- Разве ты не шла сюда, чтобы увидеть Ту, что повелевает смертью?
Тося кивнула.
- Она ждёт тебя, - величественно произнёс волхв и широким жестом указал на озеро.
Антонина непонимающе смотрела то на мужчину, то на водную гладь.
- Неужели ты не узнаешь это место? - вкрадчиво спросил волхв, приблизившись к Тосе и заглянув ей в глаза.
Женщина непонимающе огляделась, и вдруг воспоминания нахлынули на неё, смывая мнимую реальность, открывая сущность. Антонина в ужасе замерла, боясь пошевелиться. Озера больше не было. Там, где раньше плескалась вода, теперь была голая земля. Ровный круг мертвой земли, на котором не росла даже трава. Тося вспомнила, как в прошлый раз её привела сюда красивая незнакомка. Глаза! Её глаза были точь в точь, как у этого волхва! Такие же пронзительно холодные и такие же мудрые. Антонина быстро повернулась к мужчине, но тот одобряюще улыбаясь, протянул руку, указывая в центр пустоши.
- Она ждёт тебя.
Тося увидела в самой середине этого мертвого круга высокую женскую фигуру. Неприятные воспоминания сковали женщину, но волхв мягко подтолкнул её вперёд:
- Сейчас все будет по другому. Иди.
Антонина нерешительно сделала шаг. Сева тихонько заскулил, но продолжал лежать. Женщина посмотрела на него.
- Знаю, родной. Самой не хочется. Но у меня ведь нет другого выхода.
Тося гордо выпрямилась и решительно сделала шаг внутрь.

Женщина почувствовала, как сжался вокруг неё воздух. Он стал плотным, немного мутным. Сквозь него все виделось слегка размыто. Тося обернулась. Она отчетливо увидела Севу и темную фигуру волхва. Казалось, оба были за толстым стеклом в белесых разводах. Женщина захотела сделать шаг назад, но поняла, что не сможет преодолеть сопротивление воздуха, который странным образом сгустился ещё сильнее. Остался только один путь - в центр пустоши.
Чем ближе подходила Тося, тем отчетливей вырисовывалась женская фигура. Волны длинных черных волос, складки роскошного черного платья. Женщина величественно восседала на троне из обсидиана. На её красивом лице застыло выражение учтивой приветливости, которое так не соответствовало холодности глаз.  Антонина подошла и молча застыла, теребя от смущения шнурок у блузки. Она не знала, как вести себя в подобной ситуации. Красавица, снисходительно улыбаясь, рассматривала её своими немигающими глазами.
- Зачем ты пришла ко мне, смертная? - наконец проговорила она красивым грудным голосом.
- Я хотела попросить тебя... - Тося запнулась, - Вас...
Красавица засмеялась и царственно махнула рукой.
- Я прошу забрать Ольгу в мир мертвых, где ей и место, - собравшись с духом, выпалила Антонина.
Тонко очерченные брови взлетели вверх.
- Ольгу? Она упокоена. Ты сама проводила обряд.
- Не может быть, - прошептала женщина. - Он не сработал.
- Как ты можешь сомневаться, когда сам Велизар помогал тебе.
- Но, ведь Екатерина появилась после обряда.
- А причём здесь Екатерина? - красавица изобразила удивление.
- Я думала... - начала Тося.
- Ты слишком много думаешь, - перебила её женщина. - Екатерина - одна из моих жриц.
- Но коса! И она приставала к Михаилу! - пыталась обосновать свою точку зрения Антонина.
- Да, иногда достаточно одной - двух деталей, чтобы человек безоговорочно поверил мне.
- Тебе? Так за всем этим стояла ты? - Тоня попятилась.
- А ты думала, что малышке Ольге было бы по зубам привести тебя в Медвежий угол? Да ещё устроить так, чтобы ты осталась, и тобой начали, наконец-то, заниматься эти олухи! Все её проделки только веселили меня и добавляли правдивости моей задумке.
- Но зачем?
- У тебя есть дар. Есть сила. Я хочу, чтобы ты стала одной из моих жриц.
- Твоей жрицей? Ты заманила меня сюда обманом!
- Я люблю морочить людей, - улыбнулась красавица. - Они даже называют меня этим именем.
- Мара, - прошептала Антонина.
- Это одно из любимейших моих занятий, - продолжала красавица, - Но, я никогда не прибегаю к насилию. Люди делают то, что мне надо сами, по своей воле.
- Я не пришла бы сюда по своей воле! - воскликнула Тося. - Ты вынудила меня!
- Правда? - безмятежно улыбнулась Мара. - Может, это я подсказала тебе, что Ольга ещё в вашем мире и Катенька - её слепое орудие? Или ты придумала это сама?
Тоня была сбита с толку.
- Но ведь я не могла подумать по другому, - проговорила она.
- Могла. У человека всегда есть миллион возможностей, но он упорно не хочет их замечать.
Тося молчала. Мара внимательно наблюдала за ней.
- Ты пришла ко мне сама, - продолжала красавица. - Люди вообще странные существа. Вы единственные обладаете свободой воли. Но вами так легко управлять, направляя эту силу в нужную сторону. Ведь вы видите только то, что хотите увидеть, слышите то, что хотите услышать. Достаточно поставить несколько указательных знаков, раскрашенных в ваши любимые цвета, чтобы вы могли их заметить, и всё! Вы бодро маршируете в нужную мне сторону.
- Я не буду маршировать по твоей дороге! И плясать под твою дудку тоже не буду! - крикнула Тося.
- Как хочешь. Я полностью уважаю твою свободу выбора. Ты хочешь вернуться? Позволишь узнать куда? Где твой дом? У детей, с которыми ты не виделась больше года, которые уже выросли и прекрасно обходятся без тебя? Или у Михаила, который мило беседует с моей жрицей в вашей спальне, пока ты отлучилась из дома?
Тося стояла, бледная и растерянная. Слова Мары острыми копьями вонзались в её душу, терзая и раня её.
- И заметь, - продолжала Мара мучить ее, - он не был зачарован. Все, что он делал, он делал сам. Это была его воля. А может, ты захочешь пойти к своему учителю? К тому, кто из страха предал тебя, направил прямо ко мне? Нет? Тогда к кому? К подругам? Ой, прости, я забыла, что у тебя нет подруг.
У Антонины закружилась голова. Она растерянно оглядывалась по сторонам, силясь придумать хоть что-то, что опровергло бы все эти ужасные слова, что позволило бы ей поверить, в то, что она хоть кому-то нужна на этом свете. Взгляд женщины зацепился за серый силуэт за пределами пустоши. Она подняла глаза, полные воодушевления, на Мару, но та только покачала головой.
- Даже не начинай, - предвосхитила она восторженную речь. - Не задумывалась, почему твой волк не поплыл с тобой в лодке, не пошёл сюда? У зверей очень развито чутьё. Он знает, что здесь его ждёт смерть. Только приглашённые могут находиться здесь. Его я не звала. Как только он войдёт сюда, он умрет. Он ценит свою жизнь выше твоей. Он не будет жертвовать ей. Он тоже предал тебя.
Это была последняя капля. У Тоси подкосились ноги, и она неловко осела на землю. В голове была такая мешанина из мыслей, что женщина никак не могла ухватиться хоть за одну из них.
- Я смотрю, тебе надо все тщательно обдумать, - ласково произнесла Мара. - Я оставлю тебя. Я буду ждать тебя там... Ты поймёшь.
С этими словами красавица исчезла.
"Как же так? Неужели она права? Неужели я одна? Совсем одна?" Тося посмотрела за черту. "Сева, Севушка, даже ты бросил меня..." Антонина закрыла глаза и положила голову на обсидиановое подножие трона.
"Я одна!" Тося увидела себя на длинной-длинной дороге, уходящей за горизонт.  Мимо проходили люди. Все, кто когда-то много значил в её жизни, выстроились в длинную вереницу. Родители. Мамы уже нет, у отца другая семья, другая жизнь. Подруга детства. Как много они раньше проводили времени вместе, сколькими тайнами делились. Где-то она сейчас? Первая любовь. Он давно женат, у него красавица жена и умница дочка. Муж. Он уже умер. Но это и не важно, они стали совсем чужими друг другу задолго до этого. Люди шли мимо. Молчаливые силуэты, призраки прошлого. С каждым ушедшим что-то умирало внутри. Тося становилась все спокойнее, отстраненнее. Когда последняя фигура скрылась, женщина встала и медленно пошла в противоположную сторону. Вокруг была безрадостная, безжизненная пустошь. Тося шла, и шаг за шагом она отдалялась от всего, что было когда- то важно ей, обрывая последние связи. Она шла вперёд. Туда, где ждала её Мара.

40.
Волк спокойно лежал на самой границе пустоши. Он не знал, зачем хозяйка снова пришла в это ужасное страшное место, но раз она здесь, значит, так нужно. Ведь один раз она уже побывала там и вернулась невредимая. Значит, людям можно туда ходить. То, что ему нельзя переступать границу, волк знал очень хорошо. Там зверя поджидала смерть.
Появился неприятный мужчина. Сева заворчал. Но в незнакомце чувствовалась очень мощная сила, и волк не стал вмешиваться. Зачем, если угрозы он не почувствовал. Вот то, что было в самом центре страшного места, вызывало больше опасений. Волк бдительно следил за далекой фигурой, чтобы вовремя предупредить хозяйку в случае необходимости.
Хозяйка явно решила идти внутрь. Севе это не нравилось, но он продолжал лежать. Он будет ждать её здесь, пока женщина не вернётся. Все будет, как в прошлый раз.
Волк видел, как его хозяйка подошла к фигуре в центре страшного места. Он ждал. Вдруг зверь понял, что хозяйка думает о нем. Сева поднял голову, прислушался. Нет, ей не грозила физическая опасность. Волк расслабился и снова положил голову на лапы.
Вот он увидел, что страшная фигура исчезла. Его хозяйка осталась одна, её больше никто не удерживал. Сейчас она встанет и пойдёт обратно. Но вместо этого женщина позвала его. Сева чувствовал, что ей плохо, что она хочет, чтобы он пришёл. Но войти туда означало умереть. Волк ещё раз внимательно посмотрел на хозяйку и улёгся обратно. Он ждал.
Ждать становилось всё труднее. Волк чувствовал, что с его хозяйкой происходит что-то непонятное, что-то страшное. Она лежала в середине этого места, но при этом зверь чувствовал, что она удаляется. Женщина отдалялась, он терял с ней связь. Хозяйка уходила в какое- то странное место, где волк не смог бы её найти. Сева вскочил и нервно забегал вдоль границы пустоши. Надо было что-то делать, но волк не знал, что.
Вдруг он услышал знакомые шаги. Приближался друг хозяйки. Сева не очень любил этого мужчину, но сейчас он был рад ему как никогда. Сейчас друг хозяйки войдёт внутрь этого страшного места и приведёт женщину обратно. Волк радостно запрыгал. Мужчина кричал что-то, стоя у границы, и размахивал руками. Он не знал, что женщина сейчас очень далеко и не может услышать его. Тогда мужчина сделал шаг внутрь. Но это место не пустило его. Граница была обманчиво прозрачной, как лёд на реке. До Севы дошло, что друг хозяйки ей не сможет помочь. Видимо, не все люди могли войти в это страшное место. Он мог. Он знал это. Так же отчетливо, как и то, что он умрет там.
Связь с хозяйкой почти оборвалась.
Волк собрался и одним мощным прыжком преодолел границу пустоши.

Сева смог сделать ещё несколько шагов. Воздух в этом месте был очень плотный, им невозможно было дышать. Зверь начал задыхаться. Спотыкаясь, он перебирал лапами, пока не упал. Немного собравшись с силами, волк поднял голову, мутным взглядом посмотрел на хозяйку и пополз. Силы стремительно покидали его, как будто жизнь капля за каплей уходила из огромной раны. Волк полз. Оставалось совсем немного, и зверь напряг последние силы. Он уже почти не дышал. Зрение отказало Севе, и фигура хозяйки расплылась в бесформенное пятно. Волк полз.
Своим последним волевым движением зверь уткнулся мордой в холодные руки хозяйки, и темнота обступила его.

41.
Тоня бесконечно долго брела по этой унылой дороге. Она перестала чувствовать своё тело. Холод заползал через пальцы рук, стопы, поднимался по рукам и ногам всё выше, проникая до самых костей. И постепенно тело перестало существовать для Тоси. Остался только разум. Но в голове совсем не было мыслей.
Впереди женщина видела сияние. Холодное слепящее. Тося знала, что там её ждёт Мара. Там ждала сама Смерть. Не физическая. Перерождение. Новый виток жизни.
Вдруг Антонина почувствовала, как её рук коснулась грубая жесткая щетина. Тося остановилась. Руки помнили это ощущение. Где- то в глубине сознания мелькнула картинка. Волк.
Тося опустила голову. У её ног сидел Сева. Женщина опустилась на колени, обняла густую тёплую шерсть.
- Дурачок, уходи отсюда, тебе нельзя здесь быть, - принялась уговаривать Антонина, - возвращайся.
Но волк не уходил. Тогда вернулась она.

Тося открыла глаза. Она лежала у подножия обсидианового трона в самом центре пустоши, возле неё лежал Сева. Женщина села. Голова волка безжизненно скатилась на землю. Антонина потёрла глаза, огляделась. За границей пустоши, с той стороны она увидела Михаила.
"Он все-таки пришёл. Ты была не права", - гордо подумала Тося. Женщина с трудом встала на ноги и направилась к мужчине. Идти было очень сложно. Воздух стал совсем упругим и не пускал её. Каждый шаг давался с неимоверным трудом. Антонина задыхалась, напрягала все силы, чтобы преодолеть эту незримую преграду. Она падала, поднималась и снова продолжала двигаться прочь от этого места.
Тося почти дошла до границы, как в ее голове завозилась какая-то тревожная мысль. Женщина остановилась. Она что-то забыла. Что-то очень важное. Женщина стояла в нерешительности, а Михаил за границей кричал ей, махал руками, звал. Антонина обернулась. Невдалеке чёрной громадой возвышался каменный трон. Перед ним лежал волк. Тося развернулась и побежала к нему. Странным образом воздух разрядился. Он снова стал обычным.
Женщина отдышалась, потом подсунула руки под передние лапы волка и потащила зверя к границе. Теперь она шла спиной вперёд. Двигаться было на удивление легко. Тося вспомнила, что и первый раз выбиралась отсюда, пятясь на четвереньках, да и в лодке она гребла, глядя на остров.
Сева был очень тяжелым. Антонине приходилось с силой тянуть эту тушу. Медленно она продвигалась к краю пустоши. Вдруг Тося увидела траву, и тут же сильные мужские руки подхватили её, мощным рывком помогая вытащить волка. В тот же миг вся безжизненная земля покрылась водой. Озеро, как ни в чем ни бывало, блестело в лучах заходящего солнца.
Михаил обнимал Антонину, ласково гладя её волосы и покрывая лицо поцелуями. Он шептал какие-то банальные оправдания и утешения, но Тося не слышала слов. Она впитывала тепло и ласку его рук, родной голос, обжигающую нежность прикосновений. У своих ног женщина почувствовала шевеление. Сева сидел, вывалив длинный язык, и тяжело дышал, раздувая бока.
- Теперь ты заслужил имя Всеволода, - ласково потрепала Тоня волка за шею.

Эпилог.
Мара сидела на своём троне и задумчиво смотрела на три удаляющиеся фигуры. Неслышно подошёл Велизар.
- Ты так спокойно отпускаешь её? - удивленно и как-то зло спросил он.
- Ты служишь мне уже столько лет, а так и не понял, что свобода воли - не пустой звук, - насмешливо ответила красавица. - Она доказала, что ей есть ради чего продолжать свою жизнь. Это достойно уважения.
- Но ведь это ты открыла её дар, - не унимался волхв.
- Откуда в тебе столько мелочности? Я же добрая Богиня. Я помогаю людям, - Мара снова посмотрела вслед троице. - К тому же у меня в запасе вечность, я могу и подождать несколько лет.
Женщина засмеялась.
- Лучше скажи, тебе удалось добыть то, что я просила?
- Конечно. Все прошло легко. Даже слишком. Ничего интересного.
Волхв почтительно извлёк из складок мантии чеканный кубок, инкрустированный камнями, и с поклоном протянул его Маре.
- Она дала свою кровь по доброй воле? - спросила женщина прежде, чем поднести кубок к губам.
- Конечно. Я обещал ей устроить встречу с покойной мамой.
- Да, согласна, ничего интересного, - произнесла Мара и сделала единственный крошечный глоток.
- А у этой девочки очень большой потенциал, - промурлыкала красавица, облизываясь и смакуя кровь во рту.
- Я думаю, тебе надо поторопиться, пока эта троица не вернулась в деревню, - бросила Мара Велизару и рассмеялась низким грудным смехом.