Проза жизни. Первая

      Нас было больше сорока, рожденных  в первый год после войны  и пришедших в школу в далеком пятьдесят третьем,  первоклассников.  Так как мы были маленькие, за партой сидело по три ученика. Мне досталось место на последней парте. Учительницу звали Татьяна Мильяна. Как выяснилось, Емельяновна. Дед говорил, что очень хорошо, что я к ней попала, потому что она строгая, и еще, что учиться надо на отлично.
      Потом часть детей отделили, и другая учительница вела сразу два класса, третий и первый. Но я осталась в основном классе. Учительница звала всех по фамилиям. Оказалось, что в классе   три Саши Колушова. И учительница присвоила им номера, первый, второй и третий Колушов. Это сохранилось за ними на всю жизнь. Учительница что-то писала на доске, но я не видела, что там. Она меня спрашивала, а я молчала. Класс смеялся.  И, все же, со счетом и чтением  было неплохо, это я умела и до школы,  а с письмом - ужас. Мы писали чернилами. Но беда была в том, что у меня строчки расплывались перед глазами или набегали одна на другую. Я плакала и от этого было еще хуже.
      В конце первой четверти дали табель, две четверки и две тройки. Дед сокрушенно покачал головой, какая уж тут отличница. Мне было стыдно, что не оправдала его надежд. И выяснилось, что я плохо вижу. Бабушка сказала, что она и раньше замечала это, так как я не могла вдеть нитку в иголку.  Очки мне в нашем городке подобрать не могли, и дело отложилось до лета. А летом в Москве тетка повела меня к специалисту, заказали очки, и спустя время я их получила. Оказалось, что мир намного красивее. Из бледного он вдруг засиял красками.  Я  снимала и надевала стеклышки, и все преображалось, чудо да и только. Уже первую четверть второго класса я закончила на отлично.  В очках учиться было легко.
       Учительницу я очень боялась. Она всех часто ругала. Попадало и мне. Как-то бабушка уехала в Москву лечиться, и дед остался со мной на месяц. Он, как мог, заплетала мне косички, а учительница отчитывала при всех, что я косматая и ленты мятые. У бабушки был здоровенный утюг на углях, но он был мне не по силам, разжигать его тоже надо было уметь. Девочки подсказали мне, что можно гладить ленточки на горячем чайнике. Но он был не очень чистый от плиты и ленты еще и пачкались. Конечно, я деду не жаловалась, что мне в школе влетает.
       В третьем классе перед седьмым ноября нас приняли в пионеры. Это был настоящий праздник, горн, барабаны, знамя, линейка, все в белых рубашках и прекрасные красные галстуки...  А на седьмое на демонстрацию в школе собиралась костюмированная колонна, которая должна была идти впереди. Записались и мы с подружкой Таней. Но в ночь ударил мороз. Я пошла бы раздетая в моем украинском костюме, но дед сказал, что пойду в зимнем пальто. Я наплакалась, но делать нечего, на демонстрацию все равно надо идти. Таню родственники умудрились нарядить в украинку, натянув летнюю кофточку  и юбку прямо на пальто, а на платок надеть венок. Выглядело это, наверное,  смешно, но она не подвела учительницу и была в колонне. После праздников учительница устроила " разбор полетов". Как же она меня ругала, что я - обманщица и что зря меня приняли в пионеры. Я очень переживала и думала, что, наверное, меня исключат. Но  все проходит, прошло и это.
       К нам в класс пришла практикантка, молодая женщина, очень приветливая и ласковая. Мы все перемены крутились около нее. Наша учительница сидела сзади и наблюдала, как та проводит уроки. Эта новая учительница оформила два стенда, разрисовав орнамент из зеленых листочков красками по периметру.  Мне это очень понравилось, и спустя какое-то время я решила выпустить в классе газету. Рисовала я плохо, и листочки получились не важнецкими. Когда я повесила газету в классе, учительница, посмотрев на нее, сказала, что такую газету только за печкой стелить, и, действительно, сняла и постелила. Школа у нас была с дореволюционных времен и  в классе было подобие печи, за которой мы хранили лыжи. Убрать или порвать газету мне даже в голову не пришло, так ее и затоптали. Урок, конечно, был жестокий, но, с другой стороны, все-таки урок. Если что-то делаешь, то делай хорошо.
       Прошли десятилетия. У нас хороший класс. И когда в наше время тебя поздравляют с днем рождения девять человек, это о чем-то говорит. Наш выпуск  встречается раз в пять лет.  Вспоминаем наших учителей, всякие истории, но никто из тех, с кем проучились вместе с первого класса по одиннадцатый, ни разу не произнес имя первой учительницы. Учила нас она хорошо, но не любила.