Чёрные бантики

         Марина повела ребятишек санаторной группы купаться на речку. Погода была чудесной. Июльское солнце щедро дарило северному городку тепло, как будто торопилось отработать свои прогулы в холодном и дождливом июне.

        До реки было рукой подать, минут пятнадцать неторопливого хода. Поначалу ребята шли парами, но постепенно сбились в кучку. Марина не стала настаивать на сохранении строя, ведь дорогу, по которой изредка проезжали машины, они перешли, и причин для беспокойства больше не было.

В одной руке Марина несла чайник с кипяченой водой, другой держала за руку Наташу - самую младшую девочку из группы. Марина периодически подгоняла отстающих и строго следила, чтобы все были в панамках. Настроение у неё было таким же безоблачным, как и голубое небо, чистым синим колпаком накрывшее землю.

         Марина- врач-педиатр, молодой специалист, приехала в больницу водников по распределению. Это было её первое рабочее место и первое «рабочее лето». Больница была ведомственной, лечились в ней работники местного речного флота и члены их семей.

        В то первое лето Марине «в нагрузку» досталась детская санаторно-оздоровительная группа. В «лихие девяностые» руководство линейной больницы придумало такую форму работы, когда летом при стационаре организовывали санаторную группу для оздоровления детей. Под оздоровительными процедурами предполагалось четырёхразовое питание, полуторачасовой «сончас», прогулки и игры на свежем воздухе, а также «витаминотерапия» в виде желтенькой витаминки со смешным названием «Ревит». ЧБР-ам (часто болеющим «ребёнкам») вдобавок полагалось облучение носоглотки тубусным кварцем и полоскание горла местной минералкой.

        Дети, внуки и племянники сотрудников больницы составляли костяк группы, да и речники охотно отдавали своих ребятишек в больницу - во время каникул ребенок был под присмотром, накормлен и «оздоровлен», причём совершенно бесплатно.

         К работе Марина приступила с энтузиазмом. Сказывался запал студенческих лет. Ведь только вчера она была бойцом ССО (студенческих стройотрядов), участвовала в агитбригадах, во всевозможных слётах, конференциях, соревнованиях, и теперь ей всего этого очень не хватало. Она сама занималась с ребятишками утренней зарядкой, играла с ними в игры, которых знала множество- «вышибалы», «штандер», «Мы идём на Вы», «кОндалы», «выше земли», «нагонялы», «глухой телефон», «съедобное-не съедобное», да плюс вечные «жмурки-прятки-догонялки». Вместе с детьми она рисовала стенгазеты, организовывала КВНы и спартакиады, культпоходы и экскурсии, шахматно-шашечные турниры (куда же без них!), конкурсы и концерты для пациентов.

          Мест для культпоходов в городке было не густо – единственный кинотеатр «Россия» да музей леса, довольно богатый интересными экспонатами. Выручала природа- лес и речка, до которых, к счастью, не надо было никуда ехать.
            Лес начинался прямо из больничного парка. Вернее, это больничный парк был частью окружающего город леса. Прямо на территории больницы можно было собирать грибы и ягоды - землянику, костянику, бруснику, чернику. Нередко пациенты приносили на кухню собранные грибы, и Александра Степановна – больничная повариха — готовила из них ароматные соусы и подливки.

        Марина водила детей в походы за лечебными травами. Собирали ромашку, крапиву, спорыш, тысячелистник, подорожник, кипрей, брусничный лист, багульник. Сушили «сырьё» прямо в кабинете педиатра -сверху на шкафах. Аромат трав и цветов потом долго перебивал в кабинете запах хлорамина и напоминал Марине о погожих летних деньках, таких, как сегодняшний- ярких, солнечных, радостных.

      Наташка всю дорогу весело болтала, рассказывала последние события — про потерявшуюся соседскую корову, про то, как мальчишки подрались из-за прозрачных трубочек от систем для внутривенных вливаний. Из этих трубочек Марина научила ребят плести красивых чёртиков и рыбок.

         Наташка Тоболова – восьмилетняя щуплая девчушка с огромными серыми глазами. На непропорционально большой голове с выдающимися лобными буграми эти глаза были как будто «из другого набора». «Эге, рахит перенесла наша Наташа», – отметила про себя Марина, слушая вполуха Наташкины новости.
         В педиатрии есть понятие – «ягодицеобразная голова». Так перенесенный рахит оставляет свою метку на всю жизнь. У местных ребятишек это наблюдалось нередко. Марина посмотрела на шедших впереди детей, но форму их голов скрывали панамы.

         Над рекой висели облака из насекомых. Оводы жужжали, как бомбовозы, и больно кусались. Стрекозы кружились над ребятишками, садились на их панамки, прикидываясь изящными бантиками. Прозрачные крылышки красиво переливались на солнце маленькими разноцветными радугами. Марине казалось, что именно в этом уголке земли должны царить гармония и безмятежность.

         Светлые жиденькие волосики у Наташки были заплетены в две тоненькие косички. В них были вплетены черные капроновые ленты, завязанные на Наташкиных «мышиных хвостиках» в большущие банты. Видно было, что ленты ещё новые – не мятые, переливающиеся. Черный цвет лент совершенно не вписывался в окружающую ярко-радостную палитру.

     – Наташа, какие у тебя красивые бантики, только почему чёрненькие? – спросила Марина, глядя на ринувшихся к реке мальчишек. Теперь удержать их было невозможно.
– Так это ж с папкиного гроба, – бодро отвечала Наташка, – мамка сказала, что ему на том свете ничего не надо. А мне в коски – самый раз будет.
Марина оторопела.
– У тебя папа умер?
– Да не, его мамка зарезала.

Час от часу не легче. Марина понимала, что нетактично лезть с расспросами к девочке, оставшейся сиротой. Но Наташка сама охотно продолжила тему
– А вы чтоль не знаете? Вчера ж и схоронили моего папку. Народу было мноого, с завода венок красивый принесли, с красными маками. Бумажными, конечно, но баскими.
– Так что ж теперь? Теперь как же? Теперь же в милицию маму твою заберут и в тюрьму посадят?
– Не, не посадят. Нас же у мамки пятеро. Дядя Андрей, участковый наш, сказал, что не посадят.
– За что же она его?
– Так пришла с работы, а папка без трусов, и на Светку залез. Мамка схватила со стола нож и зарезала. Папку.
– А кто такая эта Светка?
– Так сестра ж моя. На пять лет меня старше.
– И что со Светкой?
– А чего ей сделацца-то? Она у нас шалава. Давно всем даёт. Ой, смотрите, все уже купаться полезли, – и Наташка побежала к ребятишкам.

         Марина скинула босоножки, зашла по колено в воду, но прохлады даже не заметила. Она смотрела на визжащих детей, весело барахтающихся у берега, окатывающих друг дружку холодными брызгами, и не могла отвести глаз от черных переливающихся бантиков.