Текила. Кнопка. И третий Размер

Он пьянел ровно настолько, сколько требовалось при выпивании текилы, поднимая одну рюмку по пятьдесят грамм за один мужской раз. Паузы были, козе понятно. И закуска радовала глаз, чрево и язык. Однако передо мной сидел именно мужчина. Не самец с членом на столе и самомнением под потолком. Нет. Мужик. Который к приходу гостя приготовил жрать настолько же обильно, насколько с удовольствием я эту жратву поедал. Потому что гостем был именно я. А он после второй рюмки рассказывал, как смотрит на жизнь и какие при этом бабы ему нравятся.
- Мне надо, чтобы был третий размер, - говорил он уверенным тоном, и я ему совсем не возражал. Нет, для меня не так важен именно третий с тугим или вялым соском, просто после такой закуски он имел право на любой каприз, - третий нужен, понимаешь? Иначе я не смогу с ней долго.
Мы выпили по четвёртой. Или уже по шестой.
- Если не будет третий, то это бредятина,- говорил он дальше, убедительно кивая лобастой головой, - это ерунда, а не жизнь. Ну, будет у неё, скажем, второй или к чёрту первый, но смысла в этом нет!
В этом не было никакого смысла, я был согласен. И мы выпили седьмую.
- Понимаешь, - продолжал он, облокотившись на сильную мужскую руку, а другой такой же рукой разливая текилу по быстро пустеющим рюмкам, - это даже как-то нелогично! Да, она хорошая и всякое такое, готовит замечательно, хотя я лучше могу, но если я с ней по улице гуляю и рядом какая-то сука с третьим или нахрен четвёртым до пятого размером пройдёт - мне будет нехорошо. Как будто я своей женщине уже одним лишь взглядом на чужие висячки изменяю. Обманываю её. Потому что мне та сука нравится за её термоядерное вымя. А на свою я после этого буду смотреть, как на устричный салат, пустой и анемичный, хотя питательный и для кого-то даже красивый, но для меня в задницу вообще совершенно не то!

Я кивал ему. И был с ним заодно. Не потому что потерял рюмочный счёт. Просто я был на самом деле согласен с этим высоким и сильным хозяином дома с головой на плечах, с умелыми руками, которые в состоянии грудь приласкать и салат приготовить, вбить гвоздь и даже его перекусить, если это будет нужно. Работа банковским служащим давала ему хороший заработок, а регулярная пахота в спортивном зале помогала держать себя в тонусе взрослого мужика, проблема которого в выборе бабы для жизни и постели состояла лишь в том, что он не представлял себя рядом с жемщиной, чей объём груди был бы меньше его мужского воображения. Он имел на это право. Поскольку кнопок у человека нет.

Можно сколько угодно говорить о терпимости отношений и толерантности полов, про любовь души и обожание обременённого этой душой тела - всё это поэзия, красивая сказка, возможная легенда и даже вполне реальная история. Но ни в коем случае нельзя сказать вот такому уверенному в себе и умелому мужику, с головой на плечах, руками и напористо шевелящимся членом, чтобы перестал валять дурака, посмотрел в лицо жизни, задал вопрос сердцу, протянул руки солнцу, разуму и судьбе - ни хрена не будет. В лучшем случае он пошлёт вас на немыслимое для организма расстояние. А в худшем, пытаясь переделать свою природу, превратится в неврастеника, потеряет привычные ориентиры в мире бабьих тел и забьёт очередную безгрудую подругу утюгом. Ну, хорошо.. с утюгом я погорячился. Он просто не принесёт ей в постель кофе. И однажды, после очередной встречи молочной соседки, выматерившись на денежном наречии и в тяжёлых раздумиях окончательно всё решив, он широким и отчаянным жестом попросит свою несчастную даму уйти. И станет, наконец, нормальным здоровым дядькой с тренированным телом, умеющим сделать салат, обустроить квартиру и будущее. Для той, кого он хочет. От которой у него середина тела кровью наливается, а глаза гордостью блестят. На кого он именно с тем желанием смотрит, о котором поэты пишут и классики рассказывают. Не надо ему мешать.

Тем временем мы выпили всё. Бодро успокоив хозяина в моей полнейшей адекватности после литра текилы, я вышел на улицу, полной грудью вдохнул вечерний воздух с запахом свежих бюстгальтеров и осторожно положил в рот три кирпичика жевательной резинки.

Машину я вёл пьяный, как история о человечности. Резво реагируя на светофоры и проворно выжимая тормоза. А ещё я фантазировал. И представлял. Именно такую женщину, взгляд на которую заставил бы меня подумать о последствиях. Всего, чего я ещё не сделал. И что уже всё-таки натворил. Потому что собственная картинка есть и у меня. В ней найдётся место человеку и телу, разговору и молчанию, грудям и ягодицам, разбитым коленкам и прыщику на губе. Но это моё. А вы не знаете, почему после текилы хочется кричать? Я кричал. В машине. Направляясь по адресу, где хотел увидеть женщину, которая мне нравится. Не за её груди. И не за помидорный салат. Просто так получилось. И сомнений, что я не доехал, у меня нет.



GC