Ракэтчики и антирлирлисты

Нынешней  ночью кто-то опять запускал фейерверки.  Такая была чудесная ночь – ясная,  прохладно-росистая, так прекрасно  перекликались совы, нежно страдали вслух лягушки, с таким яростным вдохновеньем  пели сверчки… Пели про ночь и про лето, про перипетии любви к мирозданию, про странные, волшебные страсти, терзающие сверчиные их души.
И тут оно забабахало. Множество, множество людей на свете любит вот так бабахать, находит в этом некую красоту и гармонию. А я, увы, нет.  Никогда мне этого не понять. В детстве, правда, любил всякие бомбочки и дымовухи. Именно  чтобы бдыщ-бдыщ и ба-бах,  чтоб дыму побольше, и воняло покрепче.  А теперь, видимо, постарел, теперь уж нету мне того очарованья.
Хотя вот Спиридон. Спиридон ещё совсем молодой пёс, однако тоже  не находит в этом ни малейшей прелести. Выходит  из будки и сердито обгавкивает каждый бабах и высверк. 
  –  Придурки! – возмущается Спиридон  –  в голову себе так бумкайте! О, о! Опять! Гороху объелись, да?  Тоже, ракэтчики… Антирлирлисты!
Да ладно, дорогой. Пусть они себе там…  У них, наверное, радость какая-то. Это мы потерпим, это же не людей кто-то убивает, просто дурачки веселятся.  Ты лучше вслушайся внимательнее, Спиридон, вслушайся! Слышишь, ведь этот  грохот – он же совсем маленький на самом деле.  А если выше вслушаться,  в тёмное вот это небо – там, там какая огромная звенит тишина!
Ракэтчики скоро допьют, угомонятся и спать пойдут, и она тогда опустится ниже, до самой земли.   И мы с тобою тогда уснём, Спиридон, и все уснут. И когда на рассвете соловьи загремят, мы не проснёмся, а только разулыбаемся во сне. А вот уже когда петух – тогда конечно. Проснёмся и скажем: «Ещё один! Хоть ты заткнись, зараза!»