Пюре

Дом был двухквартирный, с одной стороны жила наша семья, с другой – соседи, у которых тоже было двое детей. Разница между детьми была небольшая: соседка Лена, моя тёзка, родилась двумя годами позже меня, через два года после неё – родилась моя сестрёнка Света, и примерно через такой же промежуток времени на свет появился Андрюшка, младший брат Лены.

Справа к нашему двору прилегала поляна, на которой была только трава и кочки. Это было замечательное место, где мы устраивали разные игры. Мальчик на всю нашу четвёрку был только один, да и тот самый младший, поэтому по праву старшей вся власть безраздельно принадлежала мне. Надо сказать, никто её и не пытался оспаривать – ни Лена со Светой, ни Андрюшка.

Раздолье для игр было в выходные, когда родители заняты домашними делами. С самого утра я выбегала на поляну, осматривалась и если убеждалась, что соседей ещё нет, мчалась к ним, чтобы позвать Лену и Андрюшку. Мы играли в мяч, бросали его на дальность, прыгали через скакалку, устраивали выставку полевых цветов, которые собирали здесь же. Незаметно подкрадывался полдень, а нам казалось, что мы только что начали играть. Наступление полудня несло в себе определённую угрозу нашему маленькому уютному мирку: и наша мама, и тётя Надя рано или поздно объявляли, что пора обедать. А после обеда всё могло измениться далеко не в лучшую сторону: родители могли найти для нас более важное занятие, чем скачки по поляне. И тогда – прощайте, игры!

Проголодавшись, но не желая идти обедать, мы придумывали разные уловки. Например, Андрюшка ненадолго убегал домой и возвращался с огромным куском белого хлеба с маслом, посыпанным сахарным песком. Следом мчалась Лена и прибегала с таким же куском. А мы чем хуже? Мы со Светой тоже бежали домой, я отрезала от «кирпичика» два куска белого ноздреватого хлеба с хрустящей корочкой, щедро намазывала маслом и посыпала сахаром. Мы выходили на поляну, готовые теперь гулять дотемна. Этот хлеб был самым вкусным. Во-первых, чего стоила одна только хрустящая корочка! А во-вторых, мякоть его никогда не крошилась, была пахучая, вкусная, с чуть заметной кислинкой. Объедение, да и только! Ну, чем не обед?

 Но наши родители так не думали. Забора между нашим и соседским двором никогда не было. А потому тётя Надя, пройдя по нашему двору, останавливалась у забора и звала:
– Лена! Андрюша! Домой!
Вдоль всего забора стояла поленница с нашими дровами, поэтому тёте Наде не было нас видно. Услышав её голос, мы мгновенно замолкали и прятались по ту сторону забора. Разлучаться, даже и на короткое время обеда, нам не хотелось. Когда терпение тёти Нади иссякало, она вооружалась ремнём и выходила через калитку на поляну. Тогда деваться было некуда: Лена, опустив голову и глотая слёзы, безропотно следовала за матерью, а Андрюшка голосил во всё горло, что он не голодный и не хочет, чтоб его «загоняли домой».
– Ага, – замахнувшись ремнём, говорила тётя Надя, – не будешь слушаться – я тебя совсем больше не выпущу! Закрою на замок, будешь до вечера сидеть!
Это обещание было страшнее обеда. Андрюшке не хотелось идти обедать, но ещё больше не хотелось быть узником. Он бежал впереди, на безопасном расстоянии от ремня, время от времени оборачиваясь, и рыдал:
– Я хочу вместе с Леной и Светой! С двумя Ленами и Светой! Я не хочу, чтобы мы отдельно ели-и-и!

Всякий раз, когда ветер доносил из летних кухонь на поляну запахи готовящейся еды, Андрюшка беспокойно оглядывался и повторял:
– Нас скоро загонят!
– Андрюша, это корову загоняют в сарай, а не людей, – осторожно говорила Света.
– Загонят, вот увидишь! – возражал Андрей.
Иногда наша мама говорила:
– Дети, идите все к нам обедать! Только маме скажите!
Лена с Андрюшкой мчались в свой двор и кричали на ходу:
– Тётя Галя нас сейчас будет всех вместе кормить!
– Ну, хорошо, – говорила тётя Надя, – идите.

Мы рассаживались вокруг стола в тени огромной берёзы. Здесь было прохладно. Мама приносила окрошку, разливала её по тарелкам. Мы сметали всё до капли. А потом было картофельное пюре, котлетки и салат из помидоров и огурцов в стеклянном синем салатнике. Всё уплеталось с невиданной скоростью. Приходила тётя Надя, удивлялась:
– Ну и ну! Мои всё съели. А дома сидят, ковыряются.
А моя мама говорила:
– Да накладывай ты им понемногу! Зачем такие огромные тарелки детям?
У тёти Нади было пристрастие к порционным тарелкам.

Распробовав «тёти Галино пюре», Андрюшка стал отказываться от еды дома мотивированно:
– Я буду всё съедать, если ты научишься пюре готовить так, как тётя Галя!
– Ишь, какой! – возмущалась тётя Надя. – Ешь, не разговаривай. Пюре как пюре: картошка, масло, молоко! Что тебе ещё?
– Всё равно оно не такое, – упорствовал Андрюшка.
Однажды, пока мы играли на поляне, к нашей маме пришла тётя Надя. Нас позвали в наш двор. Мы пришли, запыхавшиеся от бега, не совсем понимая, зачем нас зовут всех четверых одновременно.
– Андрюша, ты говорил, что тебе нравится пюре у тёти Гали, – начала его мама.
Андрюшка оживился:
– Ага, вкусное!
– Ну, вот, сегодня будете все вместе есть тёти Галино пюре и салат, – сказала тётя Надя.
– Ур-р-ра! – закричал Андрюшка.
А мы с Леной и Светой одновременно улыбнулись. Всё-таки здорово не разлучаться даже на время еды!

Потом мы сидели за столом, который из-под берёзы был перенесён на солнышко, на дощатый тротуар посреди двора. Андрюшка нахваливал пюре и время от времени демонстрировал поднятый вверх большой палец, что означало высшую степень восторга.

После еды пили прохладный компот из сухофруктов, а потом все убежали на поляну, а я сидела на веранде и пыталась остриём ножниц проделать новую дырку на ремешке сандалий – они болтались на ноге и, по моему мнению, сильно мешали быстро бегать.

С поляны доносились визг и громкий смех, мне не терпелось поскорее оказаться там, но кожаный толстый ремешок никак не хотел поддаваться. Я зашла в квартиру за другими ножницами, у которых кончики были острее, и увидела в окно такую картину: тётя Надя, крадучись идёт по двору, посматривая в сторону поляны, заходит в летнюю кухню и через пару минут выходит оттуда со своей огромной кастрюлей, почти бегом пересекает наш двор и скрывается за углом дома.

Вот это да! Значит, это замечательное пюре, которое так нахваливал Андрюшка, приготовила вовсе не моя мама. Значит, наши мамы сговорились, чтобы он подумал, что ест «тёти Галино пюре»! Ничего себе!
Я вышла на веранду и столкнулась с мамой, которая несла высохшее бельё.
– Мама! А зачем приходила тётя Надя сейчас?
– Тётя Надя? – переспросила мама и улыбнулась. – А ты её видела?
– Конечно! Конечно, видела! Я в окно видела, – закричала я.
– Тссс! – шикнула на меня мама. – Ну, видела и видела, необязательно об этом кричать на всю улицу.
– Это она сварила пюре, а сказала, будто это ты приготовила? – уточнила я.
– Ну и что ж? От этого кому-то плохо? – спросила мама. – Зато Андрей всё съел. И не вздумай проболтаться!
– Конечно, я же не болтушка какая-нибудь.
– А что это ты с ножницами носишься? – строго спросила мама.

Тут выяснилось, что отверстия в сандалиях легко можно проколоть шилом, что мама и сделала за одну минуту. Через пару минут я вихрем вылетела на поляну, где мои друзья уже начали играть в пятнашки.

Вечером в постели я вспомнила дневное происшествие и долго раздумывала про обман. Выходит, если никому от обмана не плохо, значит, можно и обмануть? Так и уснула, ни до чего конкретного не додумавшись. Но тайну Андрюшке не выдала.

И знаете, какая мысль приходит мне в голову, когда вспоминаю этот случай? Многие взрослые любят собираться компаниями. А всё почему? Потому что с детства усвоили, что вместе любая еда вкуснее.