Кролик. Мопассан

Мэтр Лекашё появился на крыльце своего дома в обычный час, между пятью и четвертью шестого утра, чтобы понаблюдать за своими батраками, которые принимались за работу.
Красный, заспанный, с широко открытым правым глазом и почти закрытым левым, он с трудом застёгивал бретели на толстом животе; сейчас он внимательно осматривал каждый знакомый уголок. Солнце бросало косые лучи на буки у канавы и на яблони во дворе, заставляло петь петухов на навозной куче и голубей на крыше. Запах коровника вырывался через открытую дверь и смешивался в свежем утреннем воздухе с едким запахом конюшни, где ржали кони, повернув голову к свету.
Хорошо подтянув брюки, мэтр Лекашё тронулся в путь, начиная с курятника, чтобы подсчитать утренние яйца, так как с некоторого времени он боялся, что гнёзда разоряют.
Но к нему подбежала служанка, подняв руки и крича:
- Мэтр Кашё, мэтр Кашё, ночью украли кролика!
- Кролика?
- Да, мэтр Кашё, толстого серого, в клетке справа.
Фермер полностью открыл левый глаз и сказал просто:
- Надо поглядеть.
И он пошёл посмотреть.
Клетка была сломана, кролика не было.
Тогда фермер начал что-то перебирать в уме, закрыл правый глаз и почесал нос. Затем, подумав, он приказал испуганной служанке, которая стояла перед хозяином в отупении:
- Позови жандармов. Скажи, что я жду их немедленно.
Мэтр Лекашё был мэром коммуны Павиньи-ле-Гра и командовал начальственным тоном, учитывая своё состояние и положение.
Когда служанка исчезла, побежав к деревне, находящейся на расстоянии полукилометра от фермы, крестьянин вернулся к себе, чтобы выпить кофе и побеседовать с женой.
Он нашёл её стоящей на коленях перед очагом. Она раздувала огонь ртом.
Он сказал с порога:
- Кролика украли, толстого серого.
Она повернулась так быстро, что села на пол, и смотрела на мужа глазами, полными сожаления:
- Что ты говоришь, Кашё! Украли кролика?
- Большого серого.
- Большого серого?
Она вздохнула.
- Какое горе! Кто же мог его украсть?
Это была маленькая, худая, подвижная, опрятная женщина, которая знала все дела на ферме. У Лекашё было своё подозрение:
- Это, должно быть, этот парень, Полит.
Фермерша резко поднялась и сказала с яростью:
- Это он! Это он! Не надо искать другого. Это он! Ты сам сказал, Кашё!
На её худом раздражённом лице в судорогах рта и морщинах на щеках и на лбу отразилась вся ярость крестьянки, вся жадность, весь гнев экономной женщины против слуги, которого всегда подозревали.
- И что ты сделал? – спросила она.
- Я послал за жандармами.
Полит был батраком, которого Лекашё нанял на несколько дней и уволил за дерзкий ответ. Бывший солдат, он принёс из африканских кампаний привычку к мародёрству и развязность. Чем он только не занимался, чтобы прожить! Каменщик, землекоп, возчик, косарь,  каменотёс, обрезчик сучьев, чем бы он ни занимался, он был неизменно ленив, и ему часто приходилось менять кантон, чтобы найти себе новое место.
С первых же дней его нахождения на ферме хозяйка возненавидела его, и теперь она была уверена в том, что кражу совершил он.
Примерно через полчаса прибыли двое жандармов. Бригадир Сенатё был высоким и худым, жандарм Леньян низеньким и толстым.
Лекашё усадил их и рассказал о происшествии. Затем пошли посмотреть место преступления, чтобы констатировать поломку клетки и собрать все доказательства. Когда они пришли на кухню, хозяйка принесла вина, наполнила стаканы и спросила, глядя недоверчиво:
- Вы поймаете его?
Бригадир, положив саблю между ног, казался озабоченным. Конечно, он был уверен в том, что поймает злодея, если бы ему указали на него, но если бы ему самому пришлось расследовать это дело, он не был уверен в том, что преуспеет. Долго поразмыслив, он задал простой вопрос:
- Вы знаете вора?
Хитрая нормандская усмешка искривила рот Лекашё, и он ответил:
- Знать не знаю, сам не видел, как воровали. Если бы видел, заставил бы сожрать его этого кролика сырым и волосатым, не запив сидром. Но раз вы спрашиваете, я отвечу, что некому больше это сделать, кроме как Политу.
Он начал долго рассказывать о своих взаимоотношениях с Политом, его увольнение, его злой взгляд, и собирал мелкие незначительные доказательства.
Бригадир, который слушал с большим вниманием, опустошив свой стакан и наполнив снова равнодушным жестом, повернулся к своему жандарму:
- Надо искать его у жены пастуха Северена, - сказал он.
Жандарм улыбнулся и ответил тремя кивками головы.
Тогда к ним подошла мадам Лекашё и осторожно, с крестьянскими хитростями, в свою очередь, принялась расспрашивать бригадира. Этот пастух Северен, простак, похожий на скота, выросший среди блеющих овец,  не знал в мире ничего другого, кроме них, и однако, сохранил в душе экономный инстинкт крестьянина. Определённо, за годы службы он спрятал в дуплах деревьев и среди скал все деньги, заработанные ремеслом пастуха или ветеринара, так как он руками и заговорами умел лечить вывихи животных (секрет костоправа передал ему старый пастух, которого он заменил). И однажды он купил на публичных торгах небольшую ферму, домик и поле, за 3000 франков.
Через несколько месяцев стало известно, что он женится. Он женился на служанке, известной своим дурным поведением – на работнице хозяина кабаре. Говорили, что эта девушка, зная о его благосостоянии, проводила все ночи у него в хижине и завоевала его ночь за ночью, привела к венцу.
Затем, пройдя через мэрию и церковь, она жила в доме мужа, а он продолжал пасти стада в лугах ночью и днём.
Бригадир добавил:
- Вот уже 3 недели Полит спит с ней. Этому мародёру больше некуда пойти.
Жандарм позволил себе отпустить шуточку:
- Он крадёт одеяло у пастуха.
Мадам Лекашё, охваченная новым приступом гнева, к которому теперь примешался гнев замужней женщины против прелюбодеяния, закричала:
- Это он, я уверена! Идите туда! Ах, грязные воры!
Но бригадир остался спокойным:
- Минутку, - сказал он. – Подождём полудня, он приходит туда обедать каждый день. Тогда я и прищемлю ему нос.
Жандарм улыбался, ему понравилась идея шефа, и Лекашё улыбался тоже: будущее пастуха представлялось ему комичным, ведь обманутые мужья всегда служат поводом для шуток.

*
Только что прозвонили полдень, когда бригадир Сенатё в сопровождении жандарма три раза легко стукнул в дверь маленького одинокого домика, стоявшего на углу леса в полукилометре от деревни.
Они прижались к стене, чтобы их не было видно изнутри, и ждали. Через пару минут, когда никто не открыл, бригадир постучал снова. Дом был так тих, что казался необитаемым, но жандарм Леньян, у которого был острый слух, констатировал, что внутри кто-то двигался.
Тогда Сенатё рассердился. Он не допускал, что кто-то будет сопротивляться власти, и, стукнув в дверь саблей, крикнул:
- Откройте именем закона!
Эта фраза тоже осталась без ответа. Тогда он завопил:
- Если вы не откроете, я собью замок. Я – бригадир жандармерии, чёрт возьми! Внимание, Леньян.
Он не закончил говорить, как дверь открылась, и перед Сенатё оказалась красная, грудастая, пузатая, толстобёдрая женщина, похожая на животное – жена Северена. Сенатё вошёл.
- Я пришёл к вам с визитом и с небольшим допросом, - сказал он и посмотрел вокруг.
На столе лежала салфетка, стоял горшок с сидром и наполовину пустой стакан, что свидетельствовало о начатом обеде. Рядом лежали 2 ножа. Жандарм хитро подмигнул шефу:
- Пахнет неплохо, - сказал он. – Я бы сказал, что это тушёный кролик.
- Хотите стаканчик вина? – спросила крестьянка.
- Нет, спасибо. Я хочу только посмотреть на шкурку кролика, которого вы едите.
Она сделала непонимающий вид, но задрожала.
- Какого кролика?
Бригадир сел и спокойно вытер лоб.
- Тише, тише, хозяйка. Вы не сможете уверить нас, что питаетесь исключительно травой. Что вы едите сегодня на обед совсем одна?
- Ничего, клянусь вам. Хлеб с маслом.
- Хлеб с маслом? Вот так штука!.. Вы ошиблись. Вам бы надо сказать «кролика с маслом». Клянусь Богом, ваше масло пахнет хорошо! Это свадебное масло, экстра-масло, а не домашнее.
Жандарм согнулся от смеха и повторил:
- Определённо, это не домашнее масло.
Бригадир Сенатё был шутником, вся жандармерия знала об этом. Он продолжил:
- Где ваше масло?
- Моё масло?
- Да, ваше масло.
- В горшке.
- А где горшок?
- Какой горшок?
- Горшок с маслом, чёрт возьми!
- Вот.
И она принесла чашку, на дне которой лежало немного прогорклого солёного масла.
Бригадир понюхал его и объявил:
- Это не то. Мне нужно масло, которое пахнет тушёным кроликом. Давай осмотримся, Леньян: ты смотри на буфете, а я проверю под кроватью.
Закрыв дверь, он подошёл к кровати и хотел отодвинуть её, но она была плотно присоединена к стене, и её не двигали примерно лет 50. Тогда бригадир наклонился, и его униформа треснула. Отлетела пуговица.
- Леньян?
- Да, мой бригадир?
- Иди сюда, мой мальчик, я слишком высокий, чтобы заглянуть под кровать. Я займусь буфетом.
Он выпрямился и ждал, пока его подчинённый выполнит приказ.
Леньян, короткий и круглый, снял кепи и лёг на живот, прижав лоб к полу, чтобы посмотреть в тёмную дыру под кроватью. Внезапно он закричал:
- Есть! Есть!
Бригадир наклонился над ним:
- Кто есть? Кролик?
- Нет, вор!
- Вор? Вытащи его!
Руки жандарма поймали что-то, и он потянул изо всех сил. Наконец, появилась нога, обутая в грубый башмак. Бригадир схватил её.
- Тяни! Тяни!
Леньян, который теперь стоял на коленях, тянул за другую ногу. Но работа была нелёгкой, так как пойманный сильно брыкался и выгибал спину под кроватью.
- Тяни, тяни! – кричал Сенатё.
И они тянули изо всех сил так сильно, что дерево уступило, и мужчина появился полностью. Показалось лицо, и они узнали разъярённое и искажённое лицо Полита, чьи руки ещё были вытянуты под кроватью.
- Тяни! – всё ещё кричал бригадир.
Тогда послышался странный звук, и когда появились руки, они держали кастрюлю с тушёным кроликом.
- Клянусь Богом, клянусь Богом, клянусь Богом! – кричал бригадир, вне себя от радости, тогда как жандарм связывал пойманного.
Шкурка кролика, как неопровержимое доказательство, была найдена под матрасом.
И жандармы вернулись с триумфом в деревню с пленником и трофеями.

*
Эта история наделала много шума. Через неделю, когда мэтр Лекашё вошёл в мэрию, чтобы переговорить со школьным учителем, он узнал, что пастух Северен дожидается его больше часа.
Тот сидел на стуле в углу, держа палку между ног. Заметив мэра, он встал, снял шляпу и сказал:
- Добрый день, мэтр Кашё.
И он остался стоять в страхе и смущении.
- Что вы хотите? – спросил фермер.
- Правда, что у вас украли кролика на прошлой неделе?
- Да, правда, Северен.
- Правда?
- Да, мой мальчик.
- Кто его украл?
- Полит Анка, батрак.
- И правда, что его нашли у меня под кроватью?
- Кого? Кролика?
- И кролика, и Полита.
- Да, Северен, это правда.
- Правда?
- Да. Кто рассказал вам эту историю?
- Все понемногу. Я понимаю! И я думаю, что вы знаете всё о браке, потому что вы жените людей?
- Что я должен знать о браке?
- Ну, права.
- Какие права?
- Права мужа и жены.
- Ну, да.
- Тогда скажите мне, мэтр Кашё, моя жена имела право спать с Политом?
- Что?
- Ну, раз она моя жена, она имела право спать с Политом?
- Нет, конечно, у неё нет такого права.
- Если я снова поймаю его, имею ли я право задать трёпку им обоим?
- Ну… ну… да.
- Очень хорошо. Я расскажу вам, почему я хочу это знать. Однажды ночью на прошлой неделе, так как у меня были подозрения, я внезапно вернулся домой, и они неподобающе вели себя. Я выгнал Полита, и всё, потому что я не знал своих прав. На этот раз я не видел его, только слышал о нём от других. Теперь всё закончилось, мы больше не будем говорить о нём. Но если я ещё раз поймаю его, клянусь Богом… Если я поймаю его ещё раз, мэтр Кашё, я отобью у него вкус к таким проделкам; это так же верно, как то, что меня зовут Северен.

19 июля 1887
(Переведено 23.06.2017)