Генезис

Глава 1.
Удар, еще удар. Прыжок, подсечка с разворота. Чертов юсовец! Успел подпрыгнуть. Опа! Прямо в лицо метнулся кулак в звездно-полосатой перчатке. Этого я не ожидал… Из глаз брызнули искры. В голове загудело, словно в царь-колоколе. Крик, свист десятков тысяч зрителей слился в один низкий рев. Будто мифический левиафан вздымается из глубин бушующего моря, стремясь поглотить непрошенного гостя. Ноги ослабли, стали, как спагетти. Иван пошатнулся, завалился набок. Уже в падении успел сделать захват ног торопливо прыгнувшего противника. Тот всхекнул, выпучив глаза, со всего маха шмякнулся мордой о ринг. Иван перекатился, со злым удовлетворением чувствуя, как выходят из суставов кости, трещат натянутые до предела сухожилия. Юсовец сучил передними конечностями, факал, как портовый грузчик, по багровому лицу катились крупные капли пота.
-Сдавайся, сучий потрох, -прохрипел Иван, напрягая ноги, что есть силы, - сдавайся, иначе с полгода только в инвалидной коляске передвигаться будешь.
Тот скрипел зубами, глаза лезли на лоб, мычал что-то нечленораздельное. Из всего скудного запаса знакомых слов Иван уловил лишь общий смысл о поцелуе в задницу.
-Ах ты скот! Ну, держись: сам напросился.
Иван запер в груди воздух, сместил корпус чуть влево. Губы изогнулись в усмешке: лицо юсовца исказилось от боли, глаза побелели. Так… Еще немного. Либо вырубишься, либо сдашься. Вон ручка уже подрагивает. Значит, скоро будет хлопок. А до канатов тебе не дотянуться, уж будь уверен. Ну, давай, милой, давай…
Как гром средь ясного неба, прозвенел гонг. Всколыхнувшийся стадион взревел со смесью разочарования и радости. Сквозь пот и гул в ушах Иван видел марево звездно-полосатых рож. Они прыгали, вздымали к своду кулаки, заранее празднуя победу своего бойца. И он с горечью понимал, что так скорее всего и будет: в Штатах иностранец может победить только при подавляющем преимуществе, а если есть хоть какое-то сомнение, то трактоваться оно может лишь в одну сторону.
Со всех сторон метнулись люди в белых сорочках, черных галстуках-бабочках. Их расцепили, юсовца подхватили под руки. Он почти висел на плечах своих секундантов, один глаз заплыл, а второй яростно вращался. Ему нашептывали в оба уха с глумливыми ухмылочками на мордах, косились на Ивана. Со всех сторон фотовспышки.  Чем больше ему говорили, тем больше юсовец морщился, желваки вздувались, пока не стали напоминать валуны. Он что-то рыкнул, оттолкнул помощников. Юсовец покачнулся, но устоял, гордо выпрямился.
Александр скрипнул зубами, сказал вполголоса, прикладывая к лиловеющему подбородку Ивана пакет со льдом:
-Гонор показывает. Как же, как же. Знает уже скотина, что судьи скажут.
-Откуда, тренер? –глухо спросил Иван, прекрасно зная ответ.
-Откуда, откуда… Оттуда.
 -Исчерпывающая информация, -буркнул Иван.
В это время в центр ринга вышел конферансье –чуть седоватый мужчина с холеным породистым лицом в костюме от Кардена, туфлях от Версаче, галстук от Джованни Ферро. В общем весь от кого-то. Ничего своего.  Шум в стадионе начал стихать по экспоненте. Рефери поманил их. Иван с одной стороны, юсовец с другой –приблизились к нему. Рефери сжал их руки, а конферансье сообщил в микрофон богатым баритоном:
-Леди и джентльмены! Сегодня в трехраундовом поединке за звание чемпиона мира в смешанных единоборствах на арене Мэдисон Сквэр Гарден сошлись русский богатырь Драгунов Иван по прозвищу Медведь и всем нам известный Грег Ковач –Скала. Мы видели прекрасный бой, который мог окончиться однозначно, но этого не случилось, поэтому ждем решение судей. –он замолчал на несколько секунд, затем ослепительно улыбнулся. –Итак результаты обработаны. И первый судья дает тридцать два - тридцать три. –В зале радостно заорали. - Второй судья дает тридцать пять - тридцать один. –Со всех сторон поднялся свист, разочарованный рев. Конферансье повысил голос. – И третий судья дает тридцать один тридцать четыре.
В зале послышалось несколько радостных воплей, но они тут же погасли. Все косились друг на друга, озадаченно переговаривались. Тренер морщил лоб, бормотал сквозь зубы:
-Хоть калькулятор доставай. Сейчас скажут результат, а проверить никак. Весь зал в ступор ввели счетоводы хреновы.
Иван покосился в сторону оппонента, но там тоже не было ясности мыслей. Конферансье просто млел, наслаждаясь эффектом. И когда зал уже был готов взорваться, как перекачанная шина в сорокоградусную жару, он пророкотал, улыбаясь во все сто зубов:
-И победителем объявляется, победителем объявляется… Грег Ковач и Иван Драгунов! Да, леди и джентльмены! У нас ничья!!!
В зале повисла оглушительная тишина. Иван видел только отвисшие челюсти и глаза, как у эльфов. Он сам чувствовал ключицами щетину подбородка. Тренер шептал растерянно:
-Ничья? Как ничья, почему ничья? В соревнованиях такого уровня не бывает ничьей.
На ринге сразу стало тесно. Везде фотовспышки, в лицо суют микрофоны. Он что-то говорил, с кем-то обнимался. Его поздравляли, но как-то неуверенно. Мельком увидел хмурое лицо Грега. Иван понимал его. Действующий чемпион. Один пояс на двоих. Странно как-то. Уже спускаясь с ринга, когда шли сквозь ревущую толпу, пожимали чьи-то руки, Иван прокричал Александру:
-И что теперь? Реванш?
Тот отмахнулся, мучительно улыбаясь:
-Какой к дьяволу реванш? У кого и к кому? Не знаю. Такого еще не было.

Свист справа, свист слева. Черт! Этот косоглазый быстр, слишком быстр. Как жаль, что его не уличили в допинге. И фак, если чист. Когда надо, результат допинг –проб можно сформировать такой, какой нужен миру. И пусть под миром мы понимаем конкретную страну со товарищи, но об этом деликатно умолчим. Джон провернулся вокруг оси, пропуская увлекшегося противника за спиной, кольнул через плечо, попав под лопатку –зал взорвался аплодисментами. Милтон развел руками, изображая реверанс, и тут же схлопотал два укола: в грудь и в живот.
-Ах, ты..! –Джон взвинтил темп, но Сунь Ли словно окутался блистающей стальной полусферой. Звон и свист рассекаемого воздуха закончились через тридцать секунд уколом в запястье. – Твою ж дивизию!
Джон отскочил, встал в оборонительную стойку. Грудь ходила ходуном, по лбу потекла первая струйка пота. Наверняка, у Сунь Ли те же проблемы, но за стальной сеткой маски ничего не видно.  Все так же точен и быстр, как машина. В зале хлопали, свистели. Кто-то улюлюкал. Похоже, что симпатии переместились на его противника. Хотя, если учесть, что половина болельщиков, словно родные братья и сестры –все на одно хитрозадое лицо, удивительного мало.
Китаец размахивал рапирой, словно сумасшедший. Хотя, конечно, это слишком громко сказано. Вообще поединок рапиристов для невооруженного взгляда несколько суховат и даже скучен. Чтобы рассмотреть точность и красоту ударов, да что там рассмотреть, чтобы хотя бы увидеть, кто куда кого ткнул, нужно просматривать запись в замедленном темпе или иметь очень хорошую реакцию. В общем, если сравнивать с киношными персонажами, пока последний замахивается, современный рапирист десять раз ткнет, сходит пообедать, вернется и выпишет рапирой на лбу противника неприличное слово.
Джон ушел в глухую оборону, не зная, на чем же поймать. Чертов китаец! Нет, все-таки какая досада. Его же даже не планировали допустить до четверти финала, никто не принимал Сунь ли всерьез, однако, смотри ж таки… Нет, надо что-то делать. Соберись, иначе победы тебе не видать. Если судить по собственным ощущениям, пока китаец опережает по очкам, да и выглядит посвежей. В мозгу мелькали сотни вариантов, разнообразные комбинации. Он пробовал то одну, то другую, но китаец словно предвидел каждое его движение: раз за разом рапира отскакивала от его клинка. Да сколько же можно!? Милтон взвинтил темп так, что глаз не успевал за клинком. Это очень опасно. Опасно и для противника, и для него. Называется игрой в слепую. На определенных скоростях глаз просто не успевает провернуться за движущимся предметом. Все бы хорошо, но и противник инстинктивно начинает парировать на повышенных скоростях. И никто не знает, к чему это приведет: порой кончалось выбитыми глазами и проколотыми руками: импульс удара столь велик, что защита не выдерживает.
Так не пройдет, так не получается, а если вот так… Джон поднырнул под руку и на обратном движении вонзил Сунь Ли рапиру снизу-вверх в подмышечную впадину. Китаец отшатнулся, прижав руку к телу. И пока он в ступоре пытался прочувствовать, не пробита ли одежда, Милтон успел нанести с десяток уколов. И если он не ошибся со своим внутренним счетчиком, почти догнал китаезу.
Часы над рингом отсчитывали десять двадцать пять. Осталась последняя пятиминутка. Надо ускоряться. Зрители вскакивали, уже ревели, не переставая, правая трибуна размахивала звездно-полосатыми флагами, а левая –красными. Джон взбодрился: наше дело правое –победа будет за нами. С нами Бог, так кто же против нас? Даже не дьявол –тот хоть правая рука Творца, а какой-то непонятный Конфуций. Даже не ангел, не серафим, а просто умный мужик, написавший свод правил для достойного мужа. Интересно, а для женщин кто-нибудь что-нибудь писал? Вряд ли. В те времена у них один удел был: детей обиходить да мужа снарядить. Эх, был же все-таки золотой век да, похоже, что не один. А сейчас? Куда ни плюнь, они. Канцлеры, президенты, министры, военные министры.  Скоро дойдет до того, что в очередной экранизации библейских тем и Иисус станет женщиной. И в целях политкорректности даже не негроидного оттенка, а форменной китаезой с вот такими же раскосыми глазами.
Джон в бешенстве  закрутил финт, с удовлетворением чувствуя, как кончик рапиры впивается в бедро, грудь и плечо противника. Так тебе, так! И еще, еще!!! Будешь знать, как дестабилизировать демографическую ситуацию! Каждый звон колокольчика –словно бальзам на душу. Значит, попал. Он уже научился отличать свой звоночек. И слышался он все чаще. На часах десять двадцать девять. И осталось всего тридцать секунд. Сунь Ли уже пошатывался, вяло отмахивался. Ну, все: завершающий аккорд. Джон ринулся в атаку и тут противник словно взорвался. Видели Шиву? Это бог такой у древних индийцев. Так вот: именно он возник на месте практически приконченного китайца. Разве что злобно оскаленной морды не было видно. Да и то скорее всего лишь за счет маски. Удары сыпались, как горох. Джон даже не понимал, откуда получил предыдущий, как схлопатывал следующий. Гонг!
Оглушенный с вибрирующей, словно колокол, маской Милтон застыл посреди ринга. И ладно бы в гордой позе короля джунглей, а то практически в виде эмбриона. Осторожно выглянув из-под локтя, Милтон медленно распрямился. Сунь Ли в своем репертуаре. Прямой, как гвоздь, он снял маску, с достоинством поклонился. Милтона аж перекорежило от злости. Смотри ж ты, почти не вспотел. Ну, притворщик! Провел, ох, провел. Как младенца. Джон скрежетнул зубами, но, когда снял маску, от блеска зубов можно было спички зажигать. Он поклонился с радостной улыбкой, шепнув одними губами:
-Хрен тебе, а не победу, засранец: ты в моей стране. Так что даже не надейся.
-Посмотрим, -так же незаметно ответил Сунь Ли. –Судьи –не боги.
-Что ты хочешь сказать?
Сунь Ли пожал плечами, открыл было рот, но тут на середину вышел рефери.
-Дамы и господа, -начал он богатым, как штаты, баритоном, -единогласным решением судей в тридцатиминутном поединке за звание чемпиона мира победу одержал… -весь стадион замер, как одно существо, даже флаги перестали трепыхаться в потных ладонях. –Победу одержал… Джон Милтон и… Сунь Ли!!!

Глава 2.

Багровый в полнеба  диск медленно погружался в потемневшую пучину тайги. Сизые разорванные в клочья облака, растекаясь вуалью, лениво ползли по небосводу . Часть из них на верхнем ярусе почему-то решила двигаться в другую сторону. Правильные собратья толкали их, наверное, ругались. Возникла сутолока, а потом и круговорот, чем-то напоминающий зарождающийся смерч. От солнца осталась разве что четвертинка, когда серые облака налились кровью, стали ощутимо тяжелыми, словно все грехи человечества до прихода Спасителя. Справа так же тяжело вздохнуло, Игорь обернулся. Огромный с необъятными плечами мужчина хмуро всматривался из-под боевой рукавицы в виднокрай. Последние лучи подсвечивали льняную бороду, прятались в кудрях.
-Чего, Добрыня, не весел?
Тот указал глазами на небосвод, прогудел низким рокочущим басом:
-Не к добру.
Игорь посмотрел с непониманием на небо, на Добрыню, опять на небо. Он потряс головой - кольчужная шапка заискрилась, звякнули звенья.
-Ну, ты, братец, и страхополох. По всем приметам завтра будет жаркая погода…
Затрещало. Игорь осекся. В ста метрах от крепостной стены, повалив вправо, влево молодые сосенки, высунулось на опушку чугунное рыло мортиры, следом еще одно, еще… И так через каждые пять шагов, пока не взяли крепость в кольцо.  Добрыня покосился на начавшее наливаться гневом лицо собеседника, кашлянул.
-Похоже, княже, и сегодня не озябнем.
У того глаза выпучились, как у орла, багровость уступила место смертельной бледности. Кольчуга трещала на раздутой груди, но из перехваченного горла донеслось лишь клокочущее:
-Да как.., да почему.., да где же кордоны!? Я им всем головы поснимаю!!!
Добрыня слушал монаршьи излияния, не шевеля на лице и мускулом, потом бухнул:
-Эт вряд ли.
Князь вскинулся, лицо вспыхнуло:
-Что-о-о!?  Да как ты смеешь!!? Князь я или не князь!?
-Князь, - сумрачно подтвердил Добрыня, не отрывая глаз от накапливающегося войска.
-Так кто ж мне запретит?
-Разве что Бог, -отстраненно ответил великан.
-Что?.. –Игорь автоматически перекрестился.
Добрыня мотнул головой. Игорь перевел бешеный взгляд на кромку леса. Из-за деревьев как раз выезжала вторая подвода, доверху наполненная телами. Что-то странное было в них. Князь всмотрелся, зубы скрежетнули. Без голов. Ироды. И где же? А.. вот на другой телеге. Аккуратно так. Любят пирамиды. Варвары, грязные животные! Ну, что ж… Хотите крови? Вы ее получите. Игорь постоял несколько мгновений, исподлобья разглядывая всадников в малахаях, гарцующих перед рвом на мелких волосатых лошаденках. Они размахивали ятаганами, что-то выкрикивали. Слов не понять, но, судя по интонации, явно не здоровья желали.
-Труби общий сбор, воевода. -И, отвечая на невысказанный вопрос, пояснил. –Такие без битвы не уйдут. Несколько лет мира, в степи ни засухи, ни мора. Сил в избытке. Пока не ополовинят, нас потрепав заодно, не успокоятся.
-Сделай мне больно, сделай мне больно, -проворчал Добрыня, снимая с пояса рог. –Что ж… Быть по сему. Не люблю, когда долго просят. Не по-людски как-то.
Он поднес рог ко рту, с минуту раздувался, пока грудь ни превратилась в двухсотведерную бочку. А когда дунул, то жуткий рев пронесся, казалось, до края земли. Ближайших половцев сбросило с коней, остальные едва удерживали испуганно ржущих животных. С десяток встало на дыбы, били воздух копытами. Больше половины присели на круп, очумело трясли мордами.
Игорь с некоторым недоумением наблюдал за стаей ворон. Те снялись с веток, разевая клювы, совершенно бесшумно полетели в закат. По плечу чиркнуло, в камне привратной башни высекло искру. За пояс дернуло –князь вмиг оказался под прикрытием зубца. В промежутки то и дело влетали стрелы, воевода что-то хмуро втолковывал поджарому сотнику с узким щучьим лицом. Во всяком случае рот разевал и последний кстати тоже. Правда, вот ни звука не вылетало. Князь хмыкнул. Забавно. Как рыбы на суше.
-Эй, воевода, кончай шутковать: не до смеху.
Сотник с Добрыней обернулись. Последний приподнял брови, шевельнул губами, но все так же беззвучно. А когда со стены полетел пробитый стрелой воин причем так же не громко, улыбка медленно сползла с лица князя. Руки дернулись вверх, но остановились на полдороге.
-Ну, воевода, ну, брат, удружил. –Игорь потряс головой. –Если оглохну, исказню лютой смертью за вредительство отечеству в моем монаршьем лице.
Добрыня виновато развел огромными лапищами, кивнул. Сотник рванул вдоль стены, закрываясь червонным щитом. Стрелы отлетали, выбивая из кладки красную крошку. Сотник явно раздавал указания потому, что, когда закончил пробежку, по всему верху стены полыхали бочки со смолой, а в потемневшее небо с высыпавшими звездами с треском ввинчивались черные жгуты. Ага, -с некоторым облегчением подумал Игорь, -слава Господу, не все потеряно. Еще час, другой и отойду.
И тут в стену шандарахнуло так, что ноги подкосились. Князь ухватился обеими руками за зубцы, обернулся на истошные крики. Справа, объятые пламенем, катались двое. За стену стекали огненные ручья, жарко полыхали две пары перевернутых бочек. Рой искр ожег брови, запахло паленым. На стрельцов набросили кафтаны, сбили огонь. Но пока тушили, проклятые половцы подстрелили троих. Хорошо хоть легко отделались: в плечо, руку, а последнего чуть ниже поясницы, когда подымал несчастного.
Сдавленно матерясь, стрелец пытался вытащить стрелу, но та не поддавалась, видимо, цеплялась зубьями. Над ним потешались, сами хоть и раненые, но не так позорно. Обгорелый, как головешка, ратник щерился желтыми поеденными зубами:
-Молодчина ты, Федька. Эвон как меня задницей прикрыл. Она у тебя навроде щита что ль?
-Ага, -мучительно морщась, огрызнулся тот, -только ручек нет.
Обгорелый смахнул с головы пепел, бывший совсем недавно кучерявой гривой, задумчиво почесал лысину.
-Гм… Ну, вообще-то кое-что есть. Во всяком случае держаться можно.
Мужики посмотрели друг на друга, потом ржанули так, что башня зашаталась.
-А ну по местам, охальники, -отодвинув с пути пару стрельцов, Добрыня ухватил одной рукой Федора за плечо, а второй рывком выдернул стрелу. Тот только и успел всхекнуть, застыл с выпученными глазами, напряженный, как тетива. Добрыня похлопал его по плечу, отчего ратника перекосило еще больше, прогудел ласково. –Ну, будя, будя. До свадьбы заживет. Но, если что… Приходи на стрельбище. Покажешь молодняку, что к чему.
Мужики, как стояли, так и попадали. Ратник хмуро смотрел на веселье. Кивнув, сообщил с самым серьезным видом:
-Как скажешь, воевода. Только ручки.. начищу.
Воины заулыбались. Один с плечами-раменами прогудел добродушно:
-Заходи ко мне в кузню. Как раз новый наждак да камень шлифовальный приладил. Поправим, отгладим так, что любо-дорого будет смотреться. Все девки твои: они ж как вороны, падки на все блестящее.
-О-хо-хо! Ха-ха-ха!! –свистнуло, захрипело. –Хрр…
Один из неосторожно высунувшихся ратников рухнул под ноги с пронзенным стрелой горлом.  И тут опять грохнуло. Свист, крики, стоны… А когда сизое марево рассеялось, Добрыня стиснул челюсти в бессильной ярости. Три зуба смело, как баба паутину. А вместе с камнями и половину ратников. Он осторожно заглянул во внутрь. Камни раскидало, раскатило по всему двору. Одним вышибло дверь в Северной башне. Средь камней виднелись красные шматки, мало чем напоминавшие тела. Из пролома в башне выбралась огромная серая фигура, огляделась с явным недоумением на опухшей с перепоя морде. За спиной откашлялось, спросило с хрипотцой:
-Это что же делается, воевода? Что за напасть такая?
Добрыня покачал головой.
-Не знаю, княже. Но чует мое сердце, что без колдовства не обошлось.
Игорь нахмурился, пальцы стиснули эфес меча.
-Тогда зови волхва. –он завертел головой. - Где его носит? Вечно нет, когда нужно.
-Обижаешь, княже. –почесывая густую рыжую шерсть на груди, из дверцы надвратной башни появился мужик. Ветер рванул за волосы –вокруг головы словно вспыхнул огонь. Незнакомец оглядел притихший народ пронзительно зелеными глазами, бухнул хрипло:
-Вижу: славно погуляли. Добрыня, ты что ли с перепою? Или Муромец пошалил? –рыжий неодобрительно покачал головой. – Зубья пообломали –ладно, двор загадили –не беда. Но вот народец сгубили зазря: кто теперь все это убирать будет? Ты что ли? Так с похмелюги белый свет не мил –еще больше напортачите.
-Олег, да ты что!? –Добрыня заморгал, оглянулся на князя за поддержкой. –Враг неведомый к граду Киеву подступил. Всего два раза дунул, плюнул –едва стену не порушил.
-Змей силы необычайный, -подтвердил Игорь. -С виду мал, но вельми могуч. Как кашлянет, так хоть стой, хоть падай. Если попадет, пиши: «Пропало».
-Гм, - задумчиво свесив голову, Олег наблюдал за суетящимися половцами.  Те кучковались у трех пушек. –Змей, говоришь… Похоже, тут целый выводок.
Грохнуло троекратно, но практически слитно. Изрыгнув огонь и дым, над головой что-то пронеслось с гудением, угодило в противоположную стену. Во все стороны со свистом полетели осколки, а когда осела пыль, в стене обнаружилась выемка с полхаты, слева еще одна, а у самого подножия вывалился изрядный кусок. В дыру сразу полезли косоглазые перекошенные морды. Успело человека три, пока не прибыл отряд. Их порубили, остальных вытеснили, угрожая копьями. Тут же подбежали мастеровые, начали забивать проход бревнами, досками. Последив малость за процессом, Олег развернулся. Половцы уже обихаживали все пушки в поле зрения. К Добрыне подбежал гонец, в полупоклоне сообщил что-то шепотом. Воевода обернулся:
-Беда, княже. Со всех сторон змиев науськивают. Уходить тебе надо. Еще минута и здесь будет, как в горне у Путяты-кузнеца.
Игорь нахмурился, угрожающе прорычал:
-Ты что такое глаголешь, воевода? Чтоб я в трудный час людей своих бросил? Ты хоть понимаешь, кем я после этого буду!?
Добрыня сморщился, как от зубной боли, открыл было рот, чтобы возражать, но Олег прервал:
-Постой. Князь прав: мы люди, а не твари дрожащие. А этих визгливых мохнатиков мы сейчас заставим землю носом рыть. Не посрамим!
-Не посрамим! –заорали вокруг, вскидывая кулаки с зажатым оружием. –Пусть знают, как на Русь Святую хавальник разевать.
-И то верно, -внимательно наблюдавший за процессом подготовки пушек Олег дождался, когда фитили догорят, воздел руки. –За Русь! Пришли в гости, будьте добры, поклонитесь хозяину.
Пушки, словно по команде, наклонились, уткнув черные рыла в траву. Половцы завизжали, бросились подымать, но что-то как-то не получалось. Несколько человек успело отпрыгнуть в стороны. И тут рвануло так, что свет померк. Видимость на расстоянии двух локтей, а дальше только серое марево. Со всех сторон чихали, кашляли, двигались какие-то серые тени. Одна из таких приблизилась со светильником. В лицо дохнуло жаром, в сполохах пламени метались пылинки. В страшной черной роже Игорь с трудом распознал волхва. Тот осклабился, сверкнув белыми зубами, хмыкнул:
-На себя посмотри. Тот еще красавец.
Игорь провел пятерней по лицу, оставив белые полосы, обрамленные валиками, ухмыльнулся.
-Хорошо, что Любава не видит.
Олег пожал плечами.
-Если в светелке закрыться не успела, вы сейчас, как два сапога –пара.
-Но, но, -Игорь нахмурился, -знай, о ком говоришь. Это моя жена –княжна Всея Руси!
Выхватив факел, Игорь в раздражении свесился за стену, поводил рукой перед собой. Медленно, медленно серая взвесь рассеивалась, опадала на головы, плечи черной грязью с привкусом железа. Над головой проступил бледно-желтый диск. Он постепенно наливался цветом, пока не пробил завесу, пролив на плечи расплавленное олово. Ратники стояли, словно выкупавшись в грязи, тоже напряженно всматривались, что происходило за стеной. А там явно что-то творилось, только не понять, что именно. Снизу и вдали, по ощущению там, где стояли пушки, слышались стоны, визгливые причитания, угрозы. А прямо под нами какое-то странное шуршание. Наверное, опадала грязь. Размалеванный как леший с грязно-белыми потеками по всему лицу Добрыня хлопнул Олега по плечу, прогудел довольно:
-Ну, ты и вдарил. Молодец! Тебя хоть сейчас в перунову дружину.
Олег не ответил, медленно повернулся на сдавленный крик. Метрах в трех через стену совершенно бесшумно перепрыгивали раскоряченные фигуры в малахаях. В руках сабли, у двух уже обагрены красным. В ногах валялся ратник. Скрюченные пальцы царапали камни, из пробитого горла толчками вытекала кровь. Ни слова не говоря, Олег прыгнул с места вперед. У Добрыни глаза полезли на лоб: преодолев разделяющее их расстояние, волхв обрушился всем весом на половца. Тот тоже был немало удивлен: едва успел вскинуть саблю, но Олег выбил ее в прыжке, а затем только всхряк и треск костей.
-Половцы!!! –от рева Добрыни пламя ближайшей бочки мазнуло по затаившемуся врагу.
Половец завопил, покатился по стене, сбивая пламя, но не рассчитал, что не все зубья целы, вывалился за стену. Протяжный вопль закончился весьма скоро хрустящим шмяком. Может, и жив остался, но досматривать стало некогда. Половцы повалили, как горошины из стручка: одинаково мохнатые, визжащие, маленькие и бешено размахивающие саблями. Хорошо в доспехе, а то бы порубили за здорово живешь. Пока богатырским мечом размахнешься, раз десять по голове получишь. Но доспех держал исправно. Только стук неумолчный да искры отскакивали. На Игоря насели сразу трое. Один довольно таки крупный, эдак до подбородка, все напрыгивал и напрыгивал, норовя попасть острием в лицо. Но шалишь, братец, щит я таскал с отрочества не зря. Он для меня, что третья рука. Приняв удар на боковину, Игорь присел и ткнул острием в живот. Не ожидавший этого половец заорал благим матом, отпрянул. Меч вышел красным до середины лезвия, дымящимся. Следом полезли с шипением сизые кишки. Половец захрипел, выпустив из рук саблю с щитом, попытался запихнуть все это добро обратно, но получилось плохо. Изо рта хлынула кровь, он упал на колени, покачавшись так пару мгновений, рухнул лицом вниз. Двое оставшихся с неверием смотрели на своего вожака. Глянув друг на друга, заорали и бросились с поднятыми саблями на князя. Игорь только изготовился, вскинул меч, как сбоку мелькнула палица –и обоих уже кусками мяса унесло за стену. Игорь вытер забрызганное кровью лицо, криво улыбнулся:
-Благодарствую.
-На здоровье, -Добрыня широко улыбнулся, закинул окровавленную палицу на плечо.
Последних половцев добивали на той стороне, а здесь уже очищали стену, скидывали вниз. Игорь выглянул из-за зубца. У подножия образовался вал локтей в пять высотой из трупов и раненых вперемешку с оружием, поломанными и еще целыми лестницами. Кто пытался ползти, кто просто лежал, не в силах двигаться, только стонал, да смотрел белыми от боли глазами в бирюзовое осеннее небо.
  И тут откуда-то издалека донесся гул, через несколько мгновений сформировавшийся в мощный топот, от которого начала вибрировать земля, а потом и клацать зубы. Воевода с неодобрением посмотрел на пару особо впечатлительных ратников. Те покраснели, не смотря на усы и бороды, вытянулись: грудь колесом, вид бравый и придурковатый. Добрыня повернул голову в сторону леса. В полуверсте тряслись вершинки сосен и это все быстро приближалось. Очень быстро.
-Олег? –воевода тронул волхва за локоть. Тот не ответил, лишь смотрел.
Половцы разбежались в стороны, из темной чащи выметнулся черный, как ночь, огромный конь. И всадник ему под стать. Половцы обрадованно заорали, засвистели, заулюлюкали, начали кидать шапки в воздух. Всадник осадил коня, тот заржал так, что в ушах зазвенело, поднялся на дыбы. Добрыня уважительно крякнул:
-Из такого копыта можно щит сварганить. Не самый малый.
-А одной подковой десяток коней подковать, -согласился кузнец, почесывая бритый затылок.
Половец спрыгнул довольно легко, не смотря на габариты. Князь подобрался, острый взгляд мерил его габариты и глубину отпечатков, остающихся от его сапог. Добрыня погладил рукоять палицы, прогудел:
-Сурьезный противник.
Князь не ответил, лишь дернул раздраженно ухом. К половцу меж тем подбежали соплеменники. Игорь в который раз пораженно сравнил размеры: на три головы выше, не меньше. Это же значит, что на голову выше Добрыни –настоящий великан. Половец послушал одного, второго, раздраженно рыкнув, вышел из круга, направился к крепости. Обойдя по периметру, остановился напротив ворот, гаркнул:
-Я –великий степной хан Батый желаю говорить с князем этой земли.
Игорь было дернулся, но воевода придержал его, выступил вперед.
-Я –Добрыня. Думаю, что титулы мои тебя мало интересуют, да и известны они, особенно врагам. Говорить будешь со мной: много чести Великому Князю слушать какого-то мелкого вождишку. Я слушаю.
Половец скрипнул зубами, прошипел бешено:
-Вождишку… Разве я не сказал, что я –великий хан? А значит, хан ханов? Или ты оглох от моих подарков, старик? Так зачем князю такой воевода? Спускайся: я срублю твою глупую голову.
Добрыня сдвинул брови, глаза сверкнули, он прогудел с многообещающей усмешкой:
-Спускаться, подыматься –много чести для тебя, собака степная. Да и трудновато уже для старика такие прогулки. Так что прими подарок отсюда: не люблю в долгу оставаться.
Добрыня снял двухпудовую палицу, неуловимо быстро метнул в половца, но тот столь же проворно качнулся в сторону, поймал палицу и в одно движение метнул ее обратно под всеобщий выдох удивления. Бросок был столь мощным, что хоть Добрыня и поймал, но воздух из груди вышибло напрочь. Несколько мгновений воевода стоял с большими как у орла глазами, затем гулко выдохнул:
-Уважил старика, не пришлось спускаться, отскребать палицу от мозгов -благодарствую. 
-Не за что, -половец осклабился, -всегда готов. Так что скажешь?
-Скажу, что не взять тебе град, как ни старайся, -Добрыня повесил палицу на пояс, скрестил руки на груди.
-Да неужели? –Батый осклабился, показав крепкие желтоватые зубы. Он обвел рукой поляну, спросил с издевкой. –Неужели ты, воевода, думаешь, что это все, что у меня есть? Это всего лишь малый разведывательный отряд. Через три дня подойдет орда. Вот тогда запоешь по-другому.
-Что смогут дикари против стен? –Добрыня пожал плечами, добавил с презрением. –Много вас приходило под эти стены, немало полегло. А остальные восвояси убрались с разбитыми мордами.
-Но тогда с ними не было меня. В последний раз предлагаю…
-И что ты хочешь?
-Поединок. Победит князь –мы уйдем домой, не разоряя ваши земли. Проиграет –вы станете платить дань серебром и людьми.
Добрыня хмыкнул, покачал головой.
-Что сможет один, где погибли сотни тысяч?
Со зловещей улыбкой половец вытащил из-за пояса ятаган. Такого огромного и тяжелого  Добрыня еще не видел. И двигал им половец с завидной легкостью.
-Я покажу тебе! -гаркнул тот и ринулся к воротам.

Глава 3.

…Ворота содрогались от верха до основания. От каждого удара в стороны фыркали целые снопы красных щепок, некоторые не меньше полена. В воздухе повис терпкий запах мореного дуба. Башня мелко сотрясалась, из швов меж многопудовых блоков высыпалась пыль, крупинки истертого камня. Из глубины земли время от времени доносился стон, словно башня жаловалась на столь несносное и даже грубое обращение. Добрыня морщил лоб, поглядывая на раскаленный диск, неторопливо вползающий к зениту, явно что-то прикидывал.
-Не-е так дело не пойдет. –отвечая на невысказанный вопрос в глазах повернувшихся военачальников, пояснил. –Этак он нам ворота еще до обеда порушит.
-Потрапезовать спокойно не даст, -с затаенной усмешкой поддержал князь.
Добрыня кивнул важно.
-Это дело поспешательств не терпит. –воевода кивнул сотнику. –Направь–ка, братец, отряд к воротам. С батогами, копьями и пращами. Да сеть цепную растяни поверху.
Сотник побледнел.
-Неужто, батюшка воевода, эту зверюку в град допустим? Он же дома порушит да детушек малых поест, жен наших обесчестит.
-Не боись, не допустим, -Добрыня ласково похлопал сотника по плечу, отчего того каждый раз изрядно перекашивало, -но готовым быть надо. На всякий случай. –он обернулся к сгрудившимся над воротами войнам. –Эй, робята, а не угостить ли нам хлопца?
 -Это мы завсегда, -обрадованно загудели кряжистые вои, -чем его отпоччевать, батюшка? Ребрышками свинячьими иль ушицей?
Добрыня перегнулся через барьер, смерив взглядом перекатывающиеся под кожей половца валуны, протянул задумчиво:
-Такого бугая ушицей не насытить…
-Бу сделано, Добрыня свет Никитич, -сверкнув белозубой улыбкой, один из воев отбежал к своим, что-то объяснил, размахивая руками.
Те махом залезли на самую верхушку башни, одновременно взмахнули саблями. С сухим треском что-то лопнуло, солнце перечеркнули разлохмаченные обрывки толстенных в руку веревок.  Из леса донесся предостерегающий свист. Половец вскинул взгляд, глаза расширились. В них отразилось быстро приближающееся бревно в три обхвата. Он только и успел вскинуть щит, как бревно обрушилось сверху. Все уже почти услышали сладостный звук трещащих костей и лопнувшего, как бурдюк, черепа, но… У всех присутствующих отвисли челюсти и больше всего у воеводы. Бревно подпрыгнуло на щите и скатилось. Бешено вращаясь, бревно понеслось к лесу, подпрыгивая на кочках. Мелкие фигурки бросились врассыпную. Бревно напоследок подскочило и врубилось, ломая подлесок, в чащу. Бухнуло, локтях в тридцати от кромки леса вздрогнули вершины двух осин. Добрыня кашлянул, оглядел притихший народ несколько растерянным взглядом, повернулся к ожидающим дальнейшего приказа воям, сообщил важно:
-Знать, робятки, первое не пошло, так давайте следующее блюдо. Не будем заставлять гостя ждать: законы росского гостеприимства святы.
Посмурневшие было бойцы ожили: забегали, засуетились, но совершенно ненадолго. Подхватив батоги, они подвадили их под огромный чугунный чан, от которого ощутимо несло расплавленной смолой, а над краями вился желтоватый дымок. Качнувшись, тот медленно со скрипом провернулся на стальной закопченной перекладине. Черная густая жижа выплеснулась, на миг зависнув в воздухе. Все затаили дыхание… В следующее мгновение смола ринулась вниз, но половец даже не шелохнул ухом, продолжая рубить ворота.
-Аххх… -единый вздох изумления вырвался у собравшихся на надвратной башне.
Словно наткнувшись на невидимый купол шагов пять в поперечнике, смола обтекла его, очернив траву, плеснула на стены. У одного из воев выпал из ослабевших пальцев факел. Не долетев на пару локтей до малахая, точно так же скатился в сторону. Вспыхнуло, огненная дорожка обежала вокруг половца, четко очертив границы полусферы.
-Колдовство, -зашептали вокруг испуганно, -волшба…
Игорь обернулся, отыскав взглядом Олега. Тот стоял у парапета несколько в стороне от всех. Словно погрузившись в себя, волхв вперил взгляд в кромку леса. Князь подошел к нему.
-Олег… Если это колдовство.., нам его не одолеть. Надо что-то сделать.
Волхв обернулся. Во всю радужку полыхал зеленый огонь. Игорь отшатнулся. Огонь в глазах волхва приугас, втянулся в зрачки. Голос донесся, как из-под земли, глухой, гулкий:
-Окрест десяти верст ни одного колдуна, не считая мелочи деревенской. Их я, как мух… Нет, тут, похоже, что-то иное. Пока не пойму, что…
Игорь стиснул зубы.
-Поторопись, волхв. Не пройдет и часа, как в город ворвется орда, -Игорь кивнул на лес, на опушку которого протискивались меж деревьями все новые и новые всадники. –Тебе-то что: упорхнешь, как обычно, вороном. А нам как-то без голов не весьма весело.
Олег скупо усмехнулся.
-Учту.
Через полчаса, за который на неуязвимом половце испробовали все доступные способы и средства, начиная от камней, стрел и кончая простыми цветочными горшками, все стояли, как в воду опущенные, обреченно ожидая, когда тот дорубит уже изрядно измочаленные ворота. Игорь обернулся на тяжелые шаги, вслед за ним и остальные: к ним подходил Олег. Волхв остановился в двух шагах, бесстрастный взгляд отыскал князя.
-Это талисман.
-Что? –Игорь переглянулся с Добрыней. –Ты хочешь сказать, что у дикаря есть при себе какая-то штука, которая делает его неуязвимым? Тогда нам всем срочно нужно заказывать гробы.
-Не боись, княже, -прогудел Добрыня, -для тебя как раз намедни усыпальницу приготовили. Рядом с матерью.
Игорь скривился.
-Спасибо, брат, утешил.
-А то как же, -важно кивнул воевода, -князь все-таки, не собака подзаборная.
-Это не простой талисман, -сообщил Олег крайне таинственным голосом.
-Да неужели? –сыронизировал Игорь. –А мы то думали –свистулька детская.
Вокруг невесело хмыкали, нервно щупали оружие. Олег посмотрел на них тяжелым взглядом, продолжил, словно не слышал издевки:
-Создавался в столь древние времена, что дошли лишь отголоски. В те эпохи властвовала подлость и низость, когда за норму считалось напасть толпой на одного, избить женщину, обидеть ребенка, когда не сила объявлялась высшей доблестью, а ее подобие. Важно было одержать победу не над равным или более сильным противником, а просто победить. Не важно, как, но победить. Тогда говорили: «Цель оправдывает средства».
На волхва смотрели с отвращением, открыв рты так, что ворона залетит, перьев не помяв.
Темный как грозовое небо воевода покачал кудлатой головой.
-Брешешь, песий сын! Быть такого не может. Поклеп на пращуров наводишь!
Олег невесело усмехнулся.
-Мне такое, как и вам, не по нутру, но что есть, то есть. Но знаменательно, что именно в такое время создали Талисман Равенства.
-И что он может? –спросил Игорь, поджав губы.
Олег пожал массивными плечами.
-Название само говорит за себя: уравновешивает силы противников.
-То есть? –не понял Добрыня.
-Все просто, -пояснил волхв. –Если в бой выйдет, скажем, наш многоуважаемый воевода и его годовалый шпингалет с погремушкой, то биться они будут на равных. А кто уж тут победит, одному Перуну ведомо. Да и то…
Добрыня побледнел, вытер трясущейся дланью внезапно выступивший пот на лбу.
-Бесовская штука. –голос дрогнул.
-Нда… -задумчиво сказал сотник, -занятно будет, когда Петюнька воеводу погремушкой отделает да заставит какашки носом собирать.
Вокруг заржали, но как-то не очень весело. Сзади зазвяякало, воевода обернулся, с удивлением воззрился на подтягивающего снаряжение Игоря. Тот проверил, как выходит из ножен меч, принял из рук отрока шелом.
-Светлый князь, ты куды это собрался? –тут уже все повернулись, смотрели на князя с ожиданием. –Не поделишься?
-Я дам ему двобой, -коротко ответил князь, застегивая ремешок под подбородком.
Вокруг зароптали, Добрыня подступил ближе, брови сошлись на переносице.
-Одумайся, Игорь, -в голосе воеводы звучала неподдельная тревога. –Он меня мизинцем в бараний рог согнет, а уж насколько я тебя сильнее, да и любого в княжестве, всем известно.
Закончив оправляться, князь взял щит, подошел к Добрыне, положил ему руку на плечо.
-Ты прав, во всем прав, но не учитываешь, что талисман действует в обе стороны. –Игорь обернулся к Олегу, что слушал их, опершись локтем о парапет. –Ведь так, волхв?
-Так, -меланхолично пережевывая травинку, ответил тот. –Все будет зависеть от умения и от… удачи.
Все насторожились. Князь буравил взглядом слегка отстраненное лицо волхва.
-От удачи? Как это понимать?
-Как есть, -волхв пожал плечами, -у богов порой наблюдается странное чувство юмора.
Воевода сдавленно выругался, сказал с угрозой:
-Надеюсь, ты убедишь их не шутковать, ведь ты же волхв, значит, с ними накоротке.
Взгляд Олега потвердел, он выпрямился, расправил плечи. И все с некоторой оторопью увидели, что волхв даже выше Добрыни и.., пожалуй, шире, что вовсе ни в какие ворота.
-Я –волхв, - строго напомнил Олег, -а значит, толкую волю Богов. И повлиять на них не могу никоим образом. Даже Род здесь не властен, как, впрочем, над любым человеком.
Все замолчали, чувствуя, как над ними разверзлись небеса и их рассматривают из божественных безд наравне с букашками и какими-нибудь оленями, ведь все мы божьи создания.
Воевода поклонился, отступил. Игорь подошел к волхву, склонил голову.
-Благослови на двобой, святой отец.
Олег положил руки князю на плечи, сказал торжественно:
-С нами правда, так кто же против нас? Иди с честью. Пусть вас рассудит Род.
Игорь постоял еще мгновение, затем, резко развернувшись так, что стегнул волхва по ногам обшлагом пурпурного плаща, быстро сбежал по ступенькам.
Уже во дворе, остановившись за десять шагов перед вратами, Игорь гаркнул:
-Убрать засовы!!!
Привратные стражи со страхом смотрели на князя, на врата, которые и вратами-то уже назвать сложно было: в щели все яснее виднелся разъяренный лик половца. То и дело огромный палаш проникал вовнутрь, грозя перерубить запорный брус.
-Княже?.. –с неуверенностью сказал сотник, отступая от бруса. –Как можно?
Игорь скрипнул зубами, откинув плащ в сторону, гаркнул:
-Все прочь!
Стражи бросились врассыпную, а князь разбежался, слыша над головой горестный крик воеводы:
-Игорь! Не дури!!
Ворота прыгнули навстречу. Если он ошибся, то сейчас от него останется горка переломанных костей в хорошо отбитом куске мяса, упакованном в кольчугу, а если нет, то хотел бы я посмотреть на рожу воеводы.  В следующее мгновение Игорь грянулся всей грудью в брус. В момент удара свирепая сила проникла в каждую клеточку, раздув мышцы до предела.
-Аааа!!! –рвался из груди звериный крик.
Он вылетел вмести с вратами, смахнув половца, словно баба мышь половником. Когда пыль рассеялась, сверху засвистели, заорали радостно. Половца нигде не было видно: похоже, что пришибло воротиной. Игорь оглянулся. Опустив неизвестно как оказавшийся в руке меч, он помахал столпившимся в воротах воям. Там словно гигантский еж заснул, свернувшись клубочком в воротах: так много копий. На него смотрели со смесью страха и восторга. И тут врата зашевелились. За спиной охнуло, Игорь сам не верил своим глазам: их ставило сто человек. Но мало того: ворота внезапно отлетели в сторону, грохнулись шагах в двадцати –земля вздрогнула. Отряхивая одежду, к нему медленно приближался половец. На губах играла снисходительная ухмылка. Подобрав палаш, половец отдал честь:
-Хорошо вышел, достойно.
Бросив взгляд на столпившихся в проеме воев, улыбнулся еще шире:
-Вот это подарок, так подарок: легче примучить к дани будет. Хвалю: до такого даже я не додумался.
Он пошел по кругу против солнца, Игорь вытащил меч, двинулся так же по кругу, присматриваясь к противнику. В самом деле громаден, а на груди болтается синий камень. Заметив его взгляд, половец спрятал камень под рубаху, перебросил ятаган в левую руку.
-Обоерукий, -понимающе кивнул Игорь.
-Готовься к смерти, князек, -осклабился Батый, сделав выпад сверху вниз.
-Не рано ли делишь шкуру? Медведь еще не убит, -Игорь присел, легко отпарировал, крутнувшись, рубанул под колено, но Батый подскочил так, словно стал стрекозкой.
Приземлившись в паре шагов от места прыжка, хан двинулся вслед за солнцем. Игорь видел краем глаза, как половцы все выдвигаются и выдвигаются, пока не обступили место схватки, ограничив круг радиусом шагов в двадцать. А когда оказался лицом к крепости, с удивлением разглядел блестящие шеломы. Не меньше десятка, и еще подходят. Дурачье. Если орда ломанется, их же первыми посекут. Все полягут –вот цена любопытству. Батый усмехнулся, прочитав что-то на его лице.
-В чем-то мы одинаковы, не так ли? –он рубанул наискось сверху вбок и тут же чиркнул палашем по животу.
-Чем же? –кувыркнувшись через голову, поинтересовался Игорь.
Хан присвистнул, покрутил головой, потом растянул губы в улыбке.
-Например, падки на зрелища. –он обвел рукой ристалище. -Как такое пропустить? Всю жизнь потом сожалеть придется.
-Пусть даже результат окажется совсем не таким, каким жаждется, -согласился Игорь, рубану снизу-вверх, а затем крест-накрест.
 Батый отшатнулся, но недостаточно быстро: шапка свалилась, на горле проступила кровь. Меч рассек поддерживающий шнурок. Хан сглотнул, кадык дернулся снизу-вверх, отчего кровь потекла сильнее, пробулькал:
-Ты… Ты меня задел… -в голосе было столько удивления, что Игорь усмехнулся.
-Надо было снять талисман: ты же меня вдесятеро сильнее.
Рука хана дернулась к горлу, но остановилась на полпути. Ноздри бешено дергались, глаза налились кровью. Лицо побагровело, дурная кровь опустилась на шею, окрасив бардовым смуглую кожу.
-Думаешь, перехитрил? Не бывать этому!
Отбросив щит, Батый ухватил палаш обеими руками, ринулся навстречу. Такого бешеного натиска Игорь не встречал за всю свою жизнь. А боев в ней было столько, что на дружину хватит.
Со звоном отлетела пластина на груди, кольнуло в боку, потекло по ноге теплое. Но и противник стал прихрамывать на правую ногу: в одном из встречных ударов Игорь все-таки достал великана по коленной чашечке. Все горло Батыя было залито кровью, рубаха на груди потемнела. Его уже шатало, но бил половец все так же мощно и опасно. Попади под любой прямой удар –и станет на одного князя больше. Только тризна все равно одна.  Игорь поднырнул под замах, проскользнув под рукой, полоснул по груди и мгновенно развернулся, отсапываясь. Но Батый и не думал нападать. Он стоял полусогнувшись, меж широко расставленных ног обильно текла кровь. Вокруг стояла тишина, сонм безликих лиц окружал ристалище. Батый медленно повернулся, шаркая ногами. Из рассеченной груди пульсирующим бурунчиком вытекала кровь. Из рук богатыря выпал палаш. Батый сделал шаг к Игорю, силясь что-то сказать, но из горла только выплеснулась булькающая кровь. Глаза закатились, богатырь рухнул Игорю на руки, тот задержал дыхание, принимая немалую тяжесть и тут в грудь кольнуло обжигающим холодом. Игорь застыл, глядя в глаза Батыя. Их уже заволакивала смерть, но губы дернулись, силясь разойтись в улыбке. В глазах померкло, в ушах грозно заревели водопады. С боков мелькнули какие-то тени, но Игорь уже ничего не видел.
…В груди бешено колотилось. Вокруг гул голосов. Щелкнуло раз, другой, послышался звук отдираемых липучек, по глазам ударил яркий свет. Игорь, нет, Раджа вскинул слабую руку, отгораживаясь от лучей юпитеров, огляделся. Он на ринге в центре амфитеатра, от которого подымаются десятки, сотни, нет, тысячи кресел. И все они заполнены людьми со странными штуками на головах. Ах, да, что это с ним. Это всего лишь визуализаторы. Хотя, конечно, название не вполне точное. Эффект присутствия давно приблизился к ста процентам. Единственное отличие в том, что умереть там не так уж просто. В смысле там просто, но в реал все равно выпадаешь живым. С некоторой опаской пощупав грудь, Раджа  с облегчением выдохнул: ничего нет. Он поднял взгляд. Из кресла напротив на него смотрел со смесью ненависти и восхищения темноглазый широкоплечий парень, чем-то напоминающий Батыя, но, конечно, раз в пять меньше. У него тоже на груди нет никаких ран. Даже как-то жаль… Заметив интерес к своей персоне, парень хмыкнул, поднялся.
На середину вышел конферансье в строгом деловом костюме. Сверху, откуда-то из темноты спустился микрофон. Ну, прям дети. Современные технологии и микрофон на шнурке. Или это для антуража...
-Дамы и господа, леди и джентлемены, мадам и месью, -конфераньсье широко улыбнулся, -в двухчасовом противостоянии в одном из исторических эпизодов Древней Руси, как мы все видели, спор меж финалистами проекта Историческая Баталия окончился с равным счетом. Зеро, дамы и господа. Зеро!

Глава 4.

Десятичасовой перелет из Сиднея в Нью-Йорк прошел на удивление хорошо. Первые пять часов после посадки продрых без задних ног, а потом, проснувшись от тряски, сходил в туалет и больше глаз не сомкнул. Как прилип к иллюминатору, так и просидел все пять часов. Стюардесса что-то говорила, предлагала. Я вроде бы даже отвечал. Кажется, что-то успел и сожрякать, но все прошло как-то мимо сознания. Сколько ни летал, а такой красоты не видел. На протяжении всего пути небо –чистейший аквамарин. Ни тучки, ни облачка. Даже над Тихим океаном все истаяло. И хоть Раджа совершенно не имел ни малейшего желания отправляться в такое длительное путешествие сразу после столь тяжелого боя, сейчас все изменилось. Только ради этого вида стоило пролететь полмира. Чтобы увидеть Землю. Не землю, а Землю –то, ну, или почти то, что видят с орбиты космонавты. Как странно… Нет ни гигантских небоскребов, ни гор, ни огромных дворцов, нет титанических кораблей, пред которыми порт Венеции, что старая лохань. Нет городов, по которым можно плутать весь день, но так и не проехать из конца в конец. Лишь мелкая-мелкая сетка сосудов, в которую словно запустили изотопы и теперь проявили на фотопленке. Или скорее нейронная сеть. Где города –нейронные узлы, а дороги –синапсы.
 Нет людей, нет их непомерных амбиций, пред которыми по их субъективному мнению вся Вселенная –не более, чем пыль на подошвах. Но отсюда видно другое, совсем-совсем другое…
 Сбоку смачно всхрапнуло, поплямкало. Раджа раздраженно дернул щекой, скосил глаза. О, Великий Будда, более прекрасного полета и желать нельзя. Но почему ты допустил сюда это нечестивое животное? Сей неблагодарный сын шакала и ослицы даже не воспользовался представленным далеко не каждому шансом. Хоть бы, грязное создание, один раз взглянул, так нет же: оглашал этот мир мерзким храпом с момента, когда всадил свой тощий черный зад в это белоснежное кресло, и до сих пор. Как будто вся жизнь удалась. Хотя, конечно, подгадил мне напоследок изрядно. Тут уж сказать нечего.

Слегка тряхнуло. Из отсека для пилотов вышла ослепительно красивая стюардесса, сообщила с обворожительной улыбкой на отфотошопленном до беспредела лице:
-Уважаемые пассажиры, прошу Вас сесть в кресла и пристегнуть ремни: через десять минут самолет прибывает в аэропорт.
Слева всхрапнуло. Муслим поднял припухшие веки. Затуманенный взор уперся в стюардессу, опустился на точеные ножки, поднялся до уровня выпрыгивающей из блузки груди. Муслим с кряхтением воздел себя в сидячее положение, с некоторым непониманием огляделся.
-Ээ, красависа…  Кроме нас с тобой тут уважаемых больше нет,  -он на всякий случай заглянул под кресло, разогнулся слегка покрасневший. –Видишь? Нет. –Муслим вскинул бровь, видя ее слегка натянутую улыбку, перевел взгляд на медленно багровеющего Раджу. –Аа… Ты про этого надутого павлина со слегка пощипанными перьями? –Муслим с сожалением покачал головой, поцокал языком. –К окулисту бы тебе сходить, о прекрасная пэри. Такая молодая, а глаза уже не те. Бедняжка.
Девушка приподняла уголки нататуашенных губ, показав, что сарказм оценила, но работа есть работа. Муслим пожал плечами, с ворчанием повозившись с ремнями, защелкнул пряжку.
-Слава, Аллаху. Я готов. –подняв глаза, Муслим наткнулся на бешеный взгляд Раджи. Презрительно скривив губы, Муслим поинтересовался. –И чего вылупился? Напугать решил? Так я только шайтана опасаюсь, а тебе до него, как до Мекки пешком. Только какую-нибудь гусеницу до икоты довести сможешь. Да и то, если за клопа примет. Есть какое-то сходство. Ан фас, профиль. Вылитый!
Раджа прищурился, прошипел:
-Попридержи язык, отродье шакала, пока…
-Что? –Муслим осклабился, сделал приглашающее движение рукой. –Давай. Что ты мне сделаешь? Это тебе не виртуал. –Муслим откинул полу пиджака, показав кобуру скрытого ношения под мышкой. –Видал? Только дернешься, продырявлю тот бурдюк, что заменяет тебе голову. Вот и посмотрим, что из него вытечет.
-Да неужели?.. – медленно спросил Раджа. –А успеешь, бахвал черножопый? –он сделал неуловимое движение кистью и в ладонь из-под полы пиджака скользнуло лезвие метательного ножа. Синхронное движение другой рукой –и такое же лезвие заблестело в левой ладони. –Я тебя как муху пришпилю к креслу. Мне даже вставать не придется.
Муслим подобрался, взгляд заострился, пальцы дрожали от желания стиснуться на рукояти. Стюардесса замерла меж ними, как тушканчик. Лицо побелело. Муслим бросил на нее быстрый взгляд, медленно выпустив сквозь сжатые зубы спертый воздух, откинулся на кресло. Прикрыв глаза, проворчал расслабленно:
-Пользоваться-то ими умеешь? Или для красоты носишь?
-А ты проверь, -все еще с вызовом ответил Раджа.
-Обязательно. Но позже.
Раджа хмыкнул, спрятав ножи, отвернулся к окну.
В проходе с облегчением выдохнуло, попросило дрожащим голоском:
-Мальчики, не ссорьтесь, пожалуйста. Хотя бы до посадки.
-Как скажешь, красависа, -с энтузиазмом отозвался Муслим. –Для тебя что угодно, даже на край света. Могу звезду достать, только будь моей!
Девушка улыбнулась, краска начала возвращаться на алебастровые щеки. Смерив Муслима заинтересованным взглядом, она удалились в кабину пилота, слегка покачивая бедрами. Раджа, что наблюдал за этим всем вполглаза, фыркнул. Подперев кулаком подбородок, он сделал вид, что крайне заинтересован ландшафтами приближающегося аэродрома.
-Завидуешь? –самодовольно поинтересовался Муслим. –Правильно делаешь.
-Ты переигрываешь, -хмыкнул Раджа. –И причем весьма грубо.
-Ну и что? –Муслим пожал плечами. –Внимание, пусть даже грубое, для женщины всегда лучше, чем невнимание, сиречь безразличие. Не веришь? Спроси. У любой. Это они притворяются такими холодными равнодушными суками. На самом деле все иначе. Каждой отчаянно хочется быть любимой и желанной, хочется, чтоб ей восхищались, дарили цветы или какие-нибудь дурацкие мелочи. Пусть они ничего не стоят, но не это главное: главное внимание. Да и тебе? Разве не того же хочется?
Раджа посмотрел на него как-то странно. Ничего не ответив, только проворчав нечто невразумительное, перевел взгляд на иллюминатор.

В аэропорту их посадили в роскошный черный лимузин. Муслим сразу полез проверять бар.
-Коньяк, брэнди, шампанское, - покрутив головой, он восхищенно поцокал языком. –Хорошо устроились гяуры нечестивые. На том свете вас, конечно, шайтан будет встречать с распростертыми лапами, но на этом оторветесь по полной. –покосившись по сторонам, Муслим задрал голову. Захлопнув люк, он налил себе коньяку в граненый стакан, залпом выпил. –Ваше здоровье.
Раджа хмыкнул, смерил его недоверчивым взглядом.
-Вообще-то нам в разные места. А вот тебе точно не поздоровится.
Муслим закинул в рот горстку орехов, легкомысленно пожал плечами:
-С чего бы это?
-В смысле? Если ваш Аллах всевидящ, то что ты хочешь от него утаить? Сейчас даже не ночь.
Муслим пожевал орехи, на миг задумался, прервав процесс. Подняв очи к горе, он подвигал нижней челюстью из стороны в сторону, затем зажевал быстрее.
-Ну, гм… Видит, не видит… Это довольно-таки интересный философский вопрос. Если подойти ригористки, то укрыться от всемогущего Творца невозможно даже муравью в самой глубокой норке, как и атому в молекуле: ведь это же Творец. Но если пользоваться более продвинутыми разработками теологов современности, то ситуация предстает в совершенно ином свете.
Раджа прищурился, смотрел с недоверием:
-Например?
-У Творца весь мир в зоне ответственности. И если этот мир в Начале был мал и весьма легко доступен для обозрения, то за миллиарды лет, расширяясь и усложняясь, вышел из всевидящего ока Творца. И тому, хоть он всевидящ и всемогущ, приходится тратить все больше и больше времени, чтобы окинуть строгим взглядом мироздание. Понятно, что в таком случае всякие мелочи остаются незамеченными, а внимание уделяется лишь грубым нарушениям. Поэтому, -Муслим поднял бокал, побултыхав, посмотрел через светло-коричневую жидкость на солнце, -это останется просто в тени. Как будто и не было.
Озадаченно покачав головой, Раджа сообщил:
-Если вы, ребята, продолжите идти по этому пути, то быстро догоните и перегоните юсу.
Муслим набычился, отставил стакан в сторону.
-Ээ, дарагой, еще раз такое скажешь, видит Аллах, я тебя все-таки пристрелю.
Раджа поморщился.
-Перестань. Лучше скажи: ты знаешь, что от нас хотят?
Муслим выпрямился, сообщил гордо:
-Мусульманин должен встречать с прямой спиной и бестрепетным взором все, что пошлет ему Аллах. Так что я знаю ровным счетом то же, что и ты.
-Значит, ничего, -сделал глубокомысленный вывод Раджа. Автомобиль свернул к разукрашенному, как новогодняя елка зданию с огромной надписью во весь фасад: «Ройаль форте». Раджа выглянул в окно. –Кажется, приехали.
Муслим посмотрел через правое, левое стекло, крикнул водителю:
-Ээ, почтенный, ты уверен, что нам сюда?
Водитель, больше напоминающий мажордома его королевского величества, наклонив седую голову, сообщил с достоинством:
-Да, сэр.
-Что ж… -Муслим потер руки, плотоядно облизнулся, -заодно и сыграем.   
Раджа закатил глаза:
-О, Великий Будда, фундаментальный протестант мусульманского пошиба –это уже слишком. Неужто я в прошлой жизни заработал такую плохую карму?
-Не стони, -бодро посоветовал Муслим, вылезая из машины. –Все не так уж и хреново.
-Конечно, -согласился Раджа, провожая обреченным взглядом полуголую красотку, входящую в двери казино, -все гораздо, гораздо хуже.

Перед входом застыл огромный, как тролль, привратник. Цилиндр, как и костюм с галунами и эполетами смотрелись довольно таки комично на его гориллообразной фигуре. Осклабившись в приветливой улыбке, привратник с поклоном распахнул изукрашенную золотом дверь. Они вошли в холл. Двое охранников в черных костюмах справа и слева у входной и напротив, шагов через десять, где за матовым стеклом мелькал калейдоскоп красок, фигур и лиц. Человек пять у гардероба: двое мужчин и женщины. Один из мужчин как раз облачался в предупредительно распахнутый прислугой плащ. Взгляд надменный прямо перед собой, словно он не замечает этого грубого мира, а витает в эмпириях, не доступных простым смертным. Слуга с поклоном подал трость. Мужчина не глядя взял ее, прошел к выходу, держа под руку такую же чопорную даму в черной вуале. Раджа с Муслимом молча расступились, проводили взглядами парочку, пока те не вышли. Когда дверь захлопнулась, Муслим с облегчением выдохнул, взгляд скользнул по своей одежде, перепрыгнул на несколько смущенного Раджу. Но тот мало чем отличался: в тридцатиградусную жару кроме майки с джинсами ничего в голову не пришло. Раджа то хоть в штанах, а меня вовсе в шортах «а ла тропикана» угораздило припереться. Только ломтика апельсина с соломинкой не хватает. Муслим наклонился к Радже, шепнул на ухо:
-Надеюсь, у них нет дресс-кода.
Раджа проводил тусклым взглядом еще трех: дамы в блестящих облегающих платьях, кавалер –в смокинге. Вздохнув, сообщил печально:
-Зря.
-Шайтан! –все так же шепотом выругался Муслим. –Давай уйдем, а? Не хочу выглядеть попугаем средь лебедей.
Раджа сделал большие глаза, прошипел:
-Ты что забыл, что нам обещали? Напомнить?
-Цифру с семью нулями, -уныло протянул Муслим, затравленно зыркая на лепные колонны и фрески на потолке. –Но если не пустят, я со стыда сгорю или пристрелю этих надутых индюков. Ненавижу, когда на меня так смотрят. Словно на пустое место. И из-за чего? Всего лишь из-за того, что нацепили тряпки определенного покроя и приехали на машине определенной марки. Так и полное ничтожество может вырядиться так.
-И какова вероятность, что бомж припрется в смокинге за десять тысяч баксов на ролс-ройсе за миллион долларов в сопровождении мисс «Америка»? –с иронией поинтересовался Раджа.
Муслим скривился, сообщил с неохотой:
-Ты прав: невелика.
-Пойдем, -Раджа положил руку на плечо. –Сразу не поперли, так что скорее всего пропустят.
-Убери руку, -огрызнулся Муслим, дернув плечом. –Еще подумают чего…
-А чего подумают? –удивился Раджа. –Того и подумают. Здесь это, кстати, признак лояльности существующей системе и приверженности демократическим ценностям.
-Отстань противный, -рыкнул Муслим. –Ты не в моем вкусе. И вообще я ненавижу индусов.
-А вот за это, дарагой, -Раджа погрозил пальцем, -здесь сажают. Да не просто сажают, а на электрический стул.
-За то, что я просто терпеть не могу индусов? –не поверил Муслим.
-Индусов, турок, китайцев, сомалийцев, евреев, русских… Не суть важно. Здесь многонациональное образование. И если каждый начнет выстраивать свои предпочтения по национальному признаку, этому образованию жить не больше пары минут. Поэтому такие темы здесь сворачивают, что куренкам шеи. А если носители идей не понимают этого, то и самих носителей того.. сворачивают.
-Да, -Муслим озадаченно почесал затылок, проходя мимо карточного столика, за которым крупье просто виртуозно раскидывал колоду на пятерых. –Это не в нашем благословенном Пакистане. Если ты араб –ты человек. Если ты к тому же мусульманин, то человек вдвойне.
-И не в Индии, -без особого сожаления поддакнул Раджа. –Зато никто не будет всматриваться на предмет того, достаточно ли у тебя темная кожа и не кучерявятся ли у тебя волосы. А если вдруг обнаружат, что глаза не карие или черные, а не приведи, Будда, серые или голубые, то можешь смело заказывать себе погребальный костер и траурную музыку.
Муслим, что бросал время от времени косые взгляды на Раджу, сказал внезапно:
-Вот почему ты так защищаешь Юсу.
-Почему? –не понял Раджа.
-Ведь у тебя, действительно, глаза голубые и волосы кучерявятся.
-Да ну, ты это брось. Просто тут все сверкает и бликует. Вот тебе и кажется.
-Нет, правда. –Муслим развернул Раджу, ухватив за плечи, всмотрелся. –Ну, вот: я же говорил.
Раджа повел плечами, высвобождаясь, проворчал нехотя:
-Родителей не выбирают.
-Похоже, что тебе пришлось в детстве несладко.
-Забудь, -отмахнулся Раджа. –Просто я считаю, что, чтобы быть настоящим индусом, вовсе не обязательно иметь черные волосы, темную кожу, глаза. Это все равно, как спросить у слабовидящего или слепого: «Как ты думаешь, я индус?» -а тот бы ответил без разговора, без расспросов о твоем понимании мира, что раз я тебя не вижу, как индуса, то ты не индус. Но так он мог бы сказать о любом. Даже о том, чья порода индусскей не бывает.
Муслим задумался, тряхнув головой, сказал медленно:
-Да, наверное, ты прав... Когда я служил в армии, у нас в отряде был Хамид. Волосы, как пески, а глаза, как небо. Кожа светлая. Вечно обгорал, красный ходил, как рак. Но боец был лютый. Приехал из России. Оттуда, где птицы на лету замерзают. Там его Сергеем звали. Пару лет назад погиб в Сирии. За веру, за идею торжества ислама во всем мире. Пусть пески ему будут пухом. –Муслим оживился. –Кстати, ты знаешь, кто в мире самые лютые националисты?
-Кто? –заинтересовался Раджа. –Китайцы?
-Китайцы? Ха-ха! Китайцы перед ними, просто толерантные сопляки. Евреи!
-Евреи? –удивился Раджа. –Ты шутишь? Да они же по всему миру воют, как их обижают, борются против любого ростка национализма.
-Э, нет, -Муслим покачал головой. –Тут ты не прав. Национализм им, как таковой, до лампочки, как и прочий мир. А вот если кто только заикнется, что евреи –гады полосатые, тут то вонь и поднимется. Кто такое скажет, тут же окажется по шею в дерьме. Ты знал, что стать иудеем, если ты не еврей по крови, просто невозможно?
Раджа похлопал глазами.
-В смысле? Что-то не пойму, как это связано.
-Да-да, -подтвердил Муслим. –В их священных книгах прямо записано, что будь ты хоть трижды правоверным, но полноценным иудеем тебе не стать. Вот не стать и все. В лучшем случае ты будешь шабес-гоем. Ну, это что-то типа младших братьев. Так мы животных называем. Евреям нельзя обманывать, воровать, убивать евреев, но всех остальных… За это им прощаются даже прегрешения против своих. Не самые страшные, конечно, ведь жизнь прочих не сравнима с жизнью еврея, но все же…
Раджа, что по мере рассказа Муслима становился все мрачнее и мрачнее, произнес тяжелым, как горы, голосом:
-Теперь мне становится понятым, почему их столько раз изгоняли из всех стран.
Оба замолчали, видя, как к ним направляется, сверкая белозубой улыбкой, господин в настолько элегантном костюме, словно только-что сошел со страниц журнала мод. Он подхватил обоих под руки, целеустремленно потащил за собой.
-О, мистер Санди, господин аль Фарух, я -мистер Файервол. Являюсь распорядителем этой.. акции. Как хорошо, что вы все-таки пришли: вы нас заставили понервничать.
-Мы сильно опоздали? –с тревогой спросил Раджа.
-О, пустяки, -лучезарно улыбаясь, ответил Файервол. –Всего несколько минут. Остальные, правда, уже подошли, но пока присматриваются друг к другу, знакомятся с окружением.
Муслим нахмурился.
-Есть еще кто-то?
-О, да, -все еще улыбаясь, закивал их провожатый. –А вам разве не сказали? –он мелко-мелко засмеялся, потряхивая плечами. –Ну, это небольшое упущение мы сейчас мигом исправим. –он подвел их к возвышению на пару ступенек, на котором стоял рулеточный стол, а вокруг располагалось шесть высоких круглых кресел, четверо из которых уже были заняты. –Знакомьтесь. –Он повел рукой. –Иван Драгунов и Грег Ковач. –из-за стола встали широкоплечие атлетически сложенные парни с суровыми лицами. Первый в черном деловом костюме с вытянутым конопатым лицом, светловолосый, почти рыжий. Взгляд голубых глаз довольно добродушен, но иногда глубоко внутри вспыхивают огоньки предупреждения. Вроде как на столбах высоковольтных линий электропередач: «Не влезай: убьет!» Второй темноволосый в белом костюме на пару пальцев пониже, но в плечах на столько же шире. Лицо широкоскулое, нос перебит. Серые глаза смотрят подозрительно с ноткой превосходства из-под кустистых черных бровей. Темное лицо побито оспинами. Парни обменялись рукопожатиями. У обоих твердые, но у американца подчеркнуто сильное. Раджа видел, как Муслим сощурился, аж шерсть на загривке вздыбилась. Нда, такой дешевой демонстрацией нас не возьмешь. Экскаватор посильнее будет, а придумал его вовсе не Пол Андесон. Файервол что-то уловил, хитрые глазки скользнули с одного на другого, губы растянулись в примиряющей улыбке. – А это… -он перевел элегантную длань на двух стройных парней в облегающих спортивных костюмах. Раджа незаметно выдохнул: все таки если здесь и существует дресс-код, то весьма своеобразный. Во всяком случае принимают не по одежке. –Сунь Ли и Джон Милтон. Итак, господа, присаживайтесь и, пожалуй, начнем. –Файервол заложил руки за спину, обошел вокруг стола раз, другой. Расцепив руки за спиной, он сцепил их на животе. –Ну, что ж… У вас, наверняка, есть вопросы и, как догадываюсь, не один. –Милтон поднял руку. –Да, пожалуйста…
 -Сэр, для чего мы здесь?
-К чему этот маскарад? Что за место для делового предложения? –проворчал Муслим.
-И самое главное: сколько нам за это заплатят? –прямо спросил Грэг.
-Господа, господа, -Файервол вскинул руки, -не все сразу. –он повернулся к Муслиму, лучезарно улыбнулся. -Насчет места –не обращайте внимания: это просто антураж. В свое время поймете, зачем.
-Когда? –хмуро спросил Муслим.
-Очень скоро, -со спокойной уверенностью пообещал Файервол. Он повернулся к Джону.  –Каждому из вас сообщили в общих чертах, что от него хотят. Не правда ли?
Милтон пожал плечами, сообщил с иронией:
-В очень общих. Если фраза: «Мы предлагаем вам семь миллионов долларов за участие в некой акции, в которой от вас потребуется Ваше умение и знания, проявятся отношение к миру, людям и обществу в целом». –вполне информативна, то вы просто Экюль Пуаро и Агата Кристи в одном лице.
Скупо улыбнувшись, Файервол хмыкнул:
-И тем не менее она вполне соответствует действительности.
Ковач поерзал, на лице отразилось нетерпение, словно он уже ощущал хруст новеньких стодолларовых банкнот в своих руках.
-Сэр, а нельзя ли поподробнее? Что, где, когда и через сколько оплата?
-Вы очень любите точность, не правда ли, мистер Ковач? Хотя это больше подходит для мистера Милтона и мистера Ли.
Парни в спортивном прикиде переглянулись, в глазах появились смешинки. Белобрысый здоровяк, что не проронил с начала разговора ни единого слова, откашлялся, пророкотал:
-Господин Файервол, поясните, что будет, если наше отношение к людям, обществу и миру в целом не удовлетворят устроителей этой акции?
Файервол, что буквально цвел и расточал улыбки направо и налево, запнулся, взгляд стал острым, как скарпель. Иван вздрогнул: сквозь сузившиеся зрачки на него смотрел совсем иной человек. Во всяком случае веселого в нем было так же много, как в боеголовке «Тополь -М».
И хотя теперь снова лицо все так же безмятежно приветливое, а уголки губ приподняты, но мгновение назад Иван видел нечто иное. И это нечто ему крайне не понравилось. Иван украдкой вытер вспотевший лоб, покосился по сторонам. Похоже, что никто ничего не заметил: глаза горят, руки трясутся в предвкушении огромного куша. Все: они на крючке. И уже не сорвутся.
…Пока обдумывал ситуацию, прослушал все, что Файервол лепил на его вопрос. Иван теперь был полностью уверен, что все сказанное здесь –ложь. Непонятно для чего, но их водили за нос.
-…Таким образом все инструкции будете получать по мере выполнения заданий.
-Но какова цель всего этого проекта? –медленно спросил Иван, не отпуская взглядом лица Файервола. Но на этот раз тот был готов: не дрогнул ни мускул, и улыбка не погасла ни на градус. –Все-таки деньги немаленькие.
Файервол покрутил пальцами в воздухе, сказал уклончиво:
-Как бы это пояснить… В общем деньги для нас давно не имеют значения…
-Как это? –не понял Ковач. –Деньги для всех имеют значение.
-Но не для тех, кто их производит. Деньги –лишь средство для достижения цели. И если цель требует больше денег, мы их просто выпускаем больше.
-Так вы что же –фальшивомонетчики? –Ковач нахмурился. –Мне бумажки липовые не нужны. У меня даже на ферме отопление газовое.
Файервол хмыкнул:
-Нет, совсем нет. Все совершенно легально. Когда в руках весь мир, все ресурсы…
-Если все так, как вы говорите, -сказал Иван, -тогда зачем вам мы? Более разношерстной команды я еще не видел. У вас должны быть все спецслужбы в кармане. Достаточно лишь набрать нужный номер –и дело в шляпе. Забесплатно сделают, только лишь бы заслужить покровительство стол высоких сил.
В бок толкнуло, Иван скосив глаза, заметил кулак Милтона. Тот делал ему под столом знаки, двигал бровями, мол: «Ты чего делаешь!? Такие бабки в руки плывут, а ты тут муть разводишь!» Иван дернул щекой, требовательно посмотрел на Файервола. Тот развел руками.
-Не буду кривить душой: отбор был строгий. На ваше место претендовали миллиарды…
-Претендовали? –Иван вскинул бровь.
-Ну, во всяком случае отбор шел: один из миллиарда, -поправился Файервол. –И то, что вы здесь, говорит о том, что более подходящих кандидатур не отыскать на всей Земле.
-Подходящих для чего? –уточнил Иван.
-Для нашей миссии, -уже спокойней ответил Файервол.
Все затихли, прихлопнутые информацией, словно муха мухобойкой, украдкой переглядывались. Файервол, видимо, решил поставить точку.
-И на данном этапе от вас требуется только одно.
-Что именно? –быстро вставил Грег.
-Дать свое согласие.
-Я готов! И я! Я тоже. Меня записывайте. –торопливо подтвердили Грег, Джон, Раджа и Муслим. -Так и быть, по рукам, -после секундного колебания добавил Сунь Ли.
Все повернулись, требовательно смотрели на Ивана. Тот медленно качнул головой вправо, влево, на лице отразилась внутренняя борьба. Он встал, лицо мрачное, как ночь.
-Нет, парни, я так не могу. Мне надо подумать. –он развел руками, быстро сбежав по ступенькам, направился в сторону дверей с перевернутым треугольником.
-Да ты что, Вань, не дури! –слышались за спиной затихающие крики. –Драгунов!
Иван, как вихрь, ворвался в сверкающее зеркалами помещение, врубил воду в раковине. Струя ударила толстая мощная. Иван плеснул в разгоряченное лицо ледяной влаги, оперся руками о борта. За спиной кто-то весело напевал «бесамемучу», слышалось нестройное журчание.
-Эй, парень, -окликнуло его беспредельно довольным голосом пьяненькое существо в слегка помятом костюме, -ночка сегодня жаркая, да?
Иван поднял голову, протер вспотевшее стекло. В паре метров за спиной отразился ряд писсуаров и раскачивающийся перед одним из них мужик. Его шатало из стороны в сторону, струя время от времени попадала мимо борта на пол, но того сей факт похоже совершенно не смущал. Судя по заплывшим глазкам, отвисшему через ремень брюху, он и член-то свой с трудом различал. Разве что на ощупь.
-Да уж, -невесело подтвердил Иван. –Ночка еще та.
Похоже мужик закончил свои дела. Во всяком случае журчание прекратилось и спустя секунд десять пыхтения и факанья послышался звук застегиваемой молнии. Мужик протопал к раковинам, встал в метре. Глаза закрывались, но рот закрыть никаким способом не удавалось. Черт знает, что он лакал до этого, но язык развязало не хуже сыворотки правды. В общем словесный понос лился, как фекалии из очистных сооружений:
-Сэр… А!.. –мужик неловко отмахнулся –верхняя пуговица на костюме с треском отлетела. –Какой ты к дьяволу сэр. Это я –сэр, а ты так –шкурка и сбоку бантик. –он ткнул себя в грудь. Волосатая сплошь в татуировках. Рубаха расстегнута до пупа, толщиной с палец цепь оттягивала красную от выпитого шею. –Смотри! Я здесь всего год, а чего достиг, а? Приехал с голой жопой, такой же, как ты. Только и было, что костюмчик, да сотня баксов. Так что был выбор: либо найти ночлежку на пару дней, а потом все равно ночевать под забором да жрать с помойки, либо все поставить на кон. Я поставил. Смотри. Это я выиграл в ту самую ночь. Как тебе?
В его крови кроме алкоголя похоже еще какая-то дрянь гуляла. Мужика колбасило не на шутку: ноги выписывали кренделя, глаза вращались в разные стороны, но устойчивости позавидуют профессиональные эквилибристы. Дохнув жуткой смесью перегара, коньяка, сигар и гнилых зубов, мужик сунул под нос руку, на которой сверкали золотом «ролекс» последней марки. Еле сдерживаясь, чтобы не блевануть, Иван прогундосил, шалея от распространяемых собеседником фимиамов:
-Похоже, тебе тогда крупно повезло.
Мужик осклабился, показывая щербатую улыбку: двух передних зубов не было вовсе, а снизу настолько желтые и источенные, словно жевал насвай с рождения.
-Еще бы. Мне и сегодня фортуна благоволит. –он ухмыльнулся довольно. –Эта девка весьма строптивая и переменчивая, но я ее все таки поймал за хвост, -он сжал кулак со сбитыми костяшками так, что кулак стал практически круглым, приблизился к Ивану вплотную. –Слышь, паря, ты же тоже из Раши, верно?
-С чего ты взял? –осведомился Иван, зная, что его английский безупречен.
Мужик ухмыльнулся, погрозил пальцем:
-Да рожа у тебя больно нашенская. Тут тоже свои типажи. Не так, как китайцы и негры, но славян отличать научился влет. Да и язык твой слишком хорош для Юсы. Словно у моей училки в Универе. -Он засмеялся, видя вскинутые брови Ивана. –Что, небось думал, что я из помойки вылез? Нет, братан, -мужик по корефански приобнял Ивана за плечи, для чего ему, правда, пришлось привстать на цыпочки. –Я когда-то тоже верил в доброе, светлое, вечное. Но жизня –она штука сложная. Кого на вершину возносит, а кого в трюм кидает, на самое дно. Я там был, -сообщил он доверительно с нотками горечи, -но уже выбрался. Слушай, кореш, давай со мной, а? Я же вижу, что ты, парень, кремень, доверять можно –не скурвишься. А то местные все какие-то скользкие, гнилые. Только вроде разглядишь в нем человека, а то оказывается маска, за которой такая гнида скрывалась, что просто тошно. Мы с тобой таких делов наворочаем, что Юса волком взвоет. Сама себе харакири сделает, к анестезии не прибегая.
-Да я как-то не по этой части, -осторожно пробуя высвободиться, -попытался отвертеться Иван, но мужик держал крепко, как банкир перспективного клиента.
-Ты что, паря? –изумился мужик. –А по какой? Да по тебе же за версту видно бойца. Глянь на свои кулаки, плечи. Да даже если ты ничего не умеешь, тебя за полгода можно так подтаскать, что все их акулы станут планктоном. Во! –мужик ржанул. –Я тебе уже и кликуху придумал.
-Какую? –вяло поинтересовался Иван, у которого в голове вертелась лишь одна мысль: «Попадос, попадос, попадос… Мать, твою мать, какой попадос…»
-Кит! Как? Нравится?
-А просто Иваном нельзя?
-Не, паря, никак нельзя. В нашем мире кликуха -первейшее дело. Это как бейсик на груди официантки. Сам за себя говорит. И от многих вопросов ограждает. Иванов много, а Кит один. Понял? Как себя поведешь, тем Кит и станет. –мужик воодушевился. –Да мы здесь такого наворотим, что Аль Капоне в гробу пропеллером вертеться начнет! Ну, как? По рукам?
А почему бы и нет? –мелькнула в голове странная мысль. Во всяком случае все ж таки более определенное, чем: «Бабки будут, но потом. А сейчас подставляйте-ка шеи под ярмо».
-Я те дам «По рукам», -в распахнутую дверь вместе с музыкой ввалилось пятеро. В туалете сразу стало тесно. –Иди сперва лапы свои вымой, а потом руки жми.
Грэг с Муслимом ухватили матерящегося мужика за плечи, приподняв над полом так, что ботинки у того болтались в воздухе, протащили через туалет и выкинули за дверь. Та захлопнулась, отрезая возмущенный вопль. Грэг отряхнул руки, понюхав ладонь, скривился, пошел к умывальнику.
-Слушай, Драгунов, -тщательно намыливая руки, начал он. –Я, конечно, понимаю, что тебя мучают смутные сомнения, но может, хватит трусить? Такой шанс выпадает раз в жизни. Да и то далеко не всякому. Ты слышал, что он сказал про шесть миллиардов? Нас выбирали среди всего человечества. Ты только представь себя и миллиард людей. И все они не подошли. А ты подошел. Это же просто дух захватывает.
-То-то и оно, -проворчал Иван, -не задохнуться бы вовсе. Чем мы таким отличаемся? Вот ты. –Иван ткнул пальцем в грудь Муслима. –Лично ты чувствуешь себя избранным?
Тот покраснел под взглядами пятерки, пролепетал:
-Я, я… Я не знаю, но он же сказал…
-Сказал.., -Иван саркастически усмехнулся. –Ну, ты прям дете малое. Помните, как в детстве мечтали, что, когда вырастем, станем самыми сильными, умными, научимся волшебству, всех спасем и отомстим всем нашим обидчикам? –парни криво улыбались, переглядываясь друг с другом. Иван смотрел на них с пониманием. –Но в самых сокровенных мечтах нам грезилось, что однажды к нам в комнату войдет таинственный незнакомец и сообщит, что ты, именно ты и есть тот самый избранный, от которого зависят судьбы всего человечества. Именно вам суждено найти камень Силы, собрать амулет Мощи, открыть Портал или закрыть, отыскать волшебный Меч и покарать Вселенское Зло. Правда же, все мечтали? –Грег покраснел. Остальные кто руками разводил, кто плечами пожимал. –Да, мечтали, мечтали... Я сам такой же. А сколько книг на эту тему, сколько фильмов. И все они рассчитаны на аудиторию шесть-шестнадцать лет. Но вам же уже побольше. Не так ли?
Скрестив руки, Милтон привалился спиной к углу кабинки, молча слушал. При последних словах его уши слегка заалели. Не поднимая глаз, Джон пробормотал:
-Знаешь, по-моему, это от возраста не зависит. Да, с годами мы втаптываем это ощущение избранности, затушевываем мелочными делами, но подспудно всегда знаем, что пришли в этот мир не «ради этой дерьмовой работы с дерьмовой зарплатой и не ради стервы-жены». Да и ты сам… -Милтон прищурился. –Когда предложили, разве у тебя ничего не екнуло?
Парни смотрели на Ивана с ожиданием. Тот поднял брови, тяжело вздохнул.
-Вы правы, конечно, правы. Словно, звоночек прозвенел. Но меня столько в жизни кидали, что одновременно будто в набат над ухом ударило: «Берегись, берегись!! Лохотрон!!!»
-Ну, почему сразу «лохотрон»? –проворчал Раджа. –А вдруг правда…
Иван стиснул челюсти, желваки вздулись.
-Знаешь, что бывает вдруг!?
Раджа отшатнулся, заморгал растерянно.
-Ннет.
-Как по-твоему они рассмотрели все шесть миллиардов? Начиная от младенцев и кончая стариками? От эскимосов до пигмеев? Хочешь сказать, что они все снега и джунгли перерыли, язык высунувши, дабы не ошибиться? И сколько на это времени бы потребовалось, представляешь? А денег? Пусть не брешут насчет безграничных ресурсов. Все ограничено, сколь бы велико не было. Даже Солнце погаснет, Вселенная схлопнется. А по сравнению с Солнцем наша Земля сотые доли процента занимает. –все несколько взгрустнули, морщили лбы. Иван вздохнул, продолжил чуть менее напористо. –Не думайте, что я –вот такая сволочь хочу порушить ваши мечты. Я сам бы хотел, чтоб все было именно так, чтоб мы оказались чем-то значимым…
-Так в чем же дело? –почти грубо спросил Грэг. –Надо просто решиться.
-Если бы все было так просто, -с грустной улыбкой вздохнул Иван. –Эх, где мои пять годиков, когда я безоговорочно верил всем людям? Когда я просто не знал, что такое ложь? Но увы: на свете не все так радужно, как виделось в детстве. Есть определенная категория людей, чья профессия –манипулировать сознанием, управлять массами. И самый простой способ зажечь массы –как вы думаете, какой? –Иван чуть подождал.
-Объявить свой народ избранным? –нерешительно ответил Муслим.
-Правильно. Но тот же принцип применим и к малым группам, и к отдельным личностям. Вы же развесили уши? Развесили. Так что на вас эксперимент прошел вполне успешно. Но я не хочу через пару дней оказаться где-нибудь в Зимбабве с чекухой: «Донор органов семьи Кастаньело». А вы как на это смотрите?
Парни подавленно молчали, сопели в две дырочки, Джон колупал носком туфля плиточный шов на полу, Сунь Ли теребил полу пиджака. Грэг хмурился, бурчал, наконец, тяжело вздохнув, сообщил:
-А я ему верю.
-Да ну? –Иван вскинул бровь, скрестил рук на груди. –И на чем основывается твоя уверенность?
Ковач поднял на Ивана тяжелый, как каток взгляд.
-Ты не понял, Драгунов. Я верю, а вера не требует оснований, не нуждается в доказательствах.
-В смысле? –Иван захлопал глазами. –Ты что несешь? Совсем спятил?
-Я чувствую, что Файервол не врет, -упрямо сообщил Грэг. –Чувствую и все.
Иван саркастически расхохотался:
-Ха-ха, хо-хо!!! Ну, ты и умора! Верит… -Иван смерил веселым взглядом хмурого парня с ног до головы. –В тебе сколько фунтов? Быка поди среднего перетянешь, а туда же: верю. –он повернулся к остальным, поинтересовался с насмешкой. –Ну, что? Кто так же, как и Грэг верит, что нам дадут по миллиону баксов на харю за, здорово живешь?
Парни переглянулись, нерешительно подняли руки. У Ивана отвисла челюсть.
-Кхм… -с полминуты соображая, что же сказать, Иван смотрел на смущенные лица. –Вот значит, как… Ну, что ж… Все готовы спрыгнуть в пропасть, надеясь, что кто-нибудь там догадается и постелет соломки. Хорошо… Но остается мое право «вето». Не так ли? 
Никто не ответил, только Раджа сказал тихо:
-Вань, а что будет, если откажемся?
-Все останется, как прежде, -Иван пожал плечами. –Будем кутить, закатывать мегавечеринки, развлекаться, выступать, баб жарить. Жить будем в общем.
- «Это» ты называешь жизнью? –негромко спросил Раджа, глядя Ивану в глаза.
Иван сперва не понял, а потом покраснел так, что об уши можно было факелы зажигать.
-Но ведь жили же.., -неуверенно пробормотал он.
Раджа покачал головой.
-Нет, Иван, не жили.
Иван замолчал, с минуту обдумывал сказанное, хмуря лоб, потом поднял глаза.
-И что ты предлагаешь?
Раджа пожал плечами.
-Ты знаешь.
Иван стиснул челюсти, перевел пытливый взгляд с одного на другого. Все смотрели на него с ожиданием. Иван помедлил несколько секунд, потом махнул рукой:
-Черт с вами! Но если попадем в сексуальное рабство, вам за меня отдуваться.
-Идет. Вот так бы давно, Иван. Молодец! Так держать. Мы им всем сволочам покажем!
Хлопнув по рукам, они вывалились из туалета, малость подзастряв в дверях.
На звук шагов Файервол поднял взгляд от бегающего по кругу шарика.
-Ну? Что решили?
-Мы согласны.
-Что ж… -Файервол кивнул на большую кнопку посреди барабана. –В знак солидарности и готовности работать в команде запустите колесо фортуны все вместе. Да, да, кладите на нее руки, не бойтесь: это просто волчок. Играли в детстве?
Парни переглянулись, потоптались в нерешительности. Первым, как ни странно, положил руку на красную кнопку Иван. Следом Ковач, потом Сунь Ли… Последним был Муслим.
-Ну, что? Готовы? Помните: вы сами этого захотели. –парни кивнули, в глазах у Муслима и Сунь Ли мелькнули сомнения, пальцы дрогнули. Файервол усмехнулся, указал взглядом на барабан. -Тогда жмите.
Глава 5.

 
 Рулетка крутилась и крутилась, пока все цифры ни слились в единый серый круг, а шарик бегал так быстро, что глаз не успевал за ним следить. Стрекот по ячейкам перешел в неумолчный гул, давил на уши. Раджа с силой зажмурился, потряс головой. Пока моргал, пелена медленно рассеивалась, только гул никуда не делся и к тому же темя начало обдувать. Хорошо… Гм, но откуда ветер? Не от рулетки же. Не настолько уж она и сильно вращается. Да и дует почему-то сверху. Раджа задрал голову, щурясь от прохладного потока воздуха, непонимающе уставился на вентилятор. Маленький бытовой пожелтевший от солнца он висел вверх ногами, прикрученный к какому-то серому уголку новенькими сверкающими цинком кровельными саморезами. И находилось все это в паре метров над головой, прикрепленное к цилиндрическому своду. Тот изгибался через каждый метр грязно-серыми дугами, упирался шагов через десять в одном конце в такую же неопрятную перегородку с задраенной дверцей, а в другом –сужался в линию.
-Что за наваждение?.. -прохрипел Раджа пересохшим горлом.
В груди колотилось. Опираясь на локти, он привел себя в полусидящее положение, огляделся. Судя по полному отсутствию отделки, за исключением зеленой краски, мерному потряхиванию и грубому реву, доносящемуся с внешней стороны обшивки, он находился в салоне армейского самолета. Рядом с ним, а также на противоположной стороне громоздились в цвет салона деревянные ящики с какими-то абсолютно ничего не говорящими номерами. На двух, правда, и надписей-то не было, но весьма многообещающе скалились желтые черепа с перекрещенными костями. Между ящиками валялись горы пятнистого хлама. Одна из таких внезапно зашевелилась, разогнулась, открыв размалеванную зелеными полосками рожу. Рожа повернулась вправо-влево, посверкивая какими-то штуковинами на весьма странного вида шлеме. Один глаз закрыт чем-то вроде фотокамеры. Зрачок все время то сужался, то расширялся. Только вот как она на лице держится? Приклеили что ли? Голова задралась. Лицо знакомо сморщилось от света лампы.
-Грэг? –неуверенно спросил Раджа.
Тот быстро повернулся, уставился в упор. Фотоэлемент сузился.
-О майн гот! – Грэг отшатнулся так резко, что хряснулся башкой о стенку.
Он вскинул руку толстенную, как ствол пушки. Откуда-то из предплечья высверкнул красный луч, уперся Радже в грудь. Одновременно что-то вжикнуло, со всех сторон кулака выдвинулось шесть стволов не меньше сотого калибра. Раджа инстинктивно прыгнул вперед, чувствуя, что еще мгновение, и минимум на шесть дырок в нем станет больше. Он блокировал пушку, вторую руку, от которой вряд ли что хорошего можно ожидать, стиснул ноги и горло. Грэг или то, что когда-то им было, захрипел, сквозь серо-зеленое проступили красные пятна, единственный глаз вылез из орбит, белок стремительно наливался кровью. Фотоэлемент судорожно дергался, то сужаясь, то расширяясь. Справа из полутьмы меж двумя горками ящиков прогрохотало негромко, но так мощно, что весь салон завибрировал:
-Полегче, брат, полегче… Он просто испугался.
Раджа судорожно сглотнут, чувствуя, как в груди бухает все быстрее и быстрее.
-Кого?
Вместо ответа хмыкнуло, громыхнуло:
-Эй, Муслим, подсвети-ка.
Прямо посреди коридора вспыхнул светлячок, в мановение ока расширился в огненный шар размером с футбольный мяч. Мяч сыпал искрами, словно бенгальский шутер. Раджа дернулся, когда одна из искр коснулась кожи. Зашипело, мгновенно вздулся волдырь и тут же опал, разгладившись. Раджа судорожно сглотнул:
-О Великий Будда, это мне снится?
Мяч подернулся пеленой, стремительно трансформировался в огненную фигуру мускулистого здоровяка. В тюрбане со скрещенными на необъятной груди руками он висел в позе лотоса посреди салона. От яркого света все тени попрятались. То, что с ним говорило из ниши меж ящиков, оказалось гигантом под два с половиной метра, подобным тому, что Раджа стискивал в своих шести руках… Шести?.. Как в шести, почему в шести? Раджа замер, опустив голову, медленно провел взглядом слева направо, а затем справа налево и обратно. Руки дрогнули, пальцы, которыми, как он чувствовал, можно было дробить камни, разжались.
-Так не может быть… Я… Вы… Это все не настоящее.
Иван, теперь Раджа видел, что это был он, при всем внушительном арсенале, осклабился.
-Уверен? –Иван вскинул единственную бровь. Из-под запястья выскользнуло длинное узкое лезвие. Сделав два неуловимо быстрых, не смотря на габариты, шага, он чиркнул острием по плечу. –Ну, как?
-Ты что, спятил!? –Раджа отшатнулся, лапнул рану. Меж пальцев обильно потекла кровь. В груди колотилось. Изнутри подымалась красная волна, затапливала мозг. Зубы клацнули, он прорычал. – Я ж из тебя сейчас отбивную сделаю. И зажарить есть на ком.
Иван присел на корточки, сказал понимающе:
-Настоящее, не настоящее, а жить все равно хочется, правда?
-Да пошел ты! –Раджа отмахнулся правой верхней. Вскинув верхнюю левую к глазам, он огляделся по сторонам. –А остальные где?
Иван улыбнулся, губы джина тоже раздвинулись, показав огненно-белые зубы.
-Все здесь.
Раджа повертел головой, не обнаружив ничего, набычился.
-Издеваешься? Или вы их по ящикам распихали, пополам со снарядами?
Грэг тоже повертел башкой, щелкая фотоэлементом, прогудел озадаченно:
-Нету.
Иван хмыкнул, сказал в пространство:
-Эй, ребята, вы бы не могли чуть помедленней?
Ратша оглянулся, посмотрев на всякий случай за спину, спросил нервно:
-Ты чего сам с собой разговариваешь? Часом крышу не сорвало?
-Нет, -Иван покачал головой, переглянувшись со скалившимся джином, -не сорвало. А вот тебе шляпу лучше попридержать.
Воздух слегка помутнел, а вентилятор заработал как-то странно: словно турбина то включалась, то выключалась. Воздух стал ощутимо реальный, толкал то вправо, то влево. Раджа на всякий случай ухватился нижней парой рук за дуги обшивки. Несколько ящиков подпрыгнуло, сдвинулись с места. Грэг проворчал что-то недовольное, подпер полуметровым плечом один из самых ненадежных на вид. Муть малость сгустилась, в воздухе прорезался на грани слышимости свист. Раджа поморщился: заныли зубы и сдавило затылок. Начали мелькать какие-то тени. Они крутились вокруг да около, словно вихри, но так быстро, что глаз за ними не успевал совершенно. Муслим покачивался с боку на бок, словно сидел посреди океана на надувном матраце.
-Ну, хватит уже! –рыкнул он, неуловимо быстро выхватив что-то прямо из воздуха. –Разыгрались! Как дети малые.
В воздухе запахло паленым. Нечто серебристое в руке Муслима задергалось, будто хариус, заверещало пуще недорезанного порося, которого решили заживо опалить. Джин сплюнул огненным сгустком, разжал пальцы. На полу зашипело, краска вздулась, завоняло горелой эмалью. Прямо из воздуха в паре метров от Муслима возникло блестящее тело, рядом еще одно. Чуть повыше, но в таком же облегающем серебристом костюме. Оба тараторили, размахивали руками так быстро, что движения размазывались в пространстве.
-Тише, тише, -Иван подвигал рукой, будто медленно вдавливал сваю в грунт. -Шустрые больно. Словно прокисшее молоко.
-О, учитель! –воскликнула меньшая из двух серебристая фигурка. –Как можно так медленно жить? Самая тормозная сонная улитка движется быстрее вас. Это просто невозможно.
-Ну, ну, -проворчал Иван, угрожающе покачав рукой, на которой оружие в несколько щелчков пришло в боевую готовность, а лазерный прицел прочертил по салону замысловатую фигуру, -попридержи язык: против умного реактивного заряда даже у вас, шустрики, кишка тонка.
Раджа переводил сосредоточенный взгляд с одного лица на другое, на которых за мгновение успевало смениться столько выражений, сколько у малоподвижного Грэга за год.
-Парни, а с вами-то что за беда приключилась?
Иван ухмыльнулся.
-Ну, бедой то их ритм особой не назовешь, но за столом теперь не посидеть –это точно.          
-Почему? –не понял Раджа. –Им что, задницы поотрывало?
Вокруг заулыбались, даже у Джона с Сунь Ли мелькнули улыбки. Иван поскреб пятерней затылок, прогрохотал:
-Да вроде бы нет, но вот стульев точно на них не напасешься.
-В смысле?
-В прямом. -пояснил Иван. -Шибко ерзают –сидение воспламеняется.
-Если только вместо скамьи Муслима использовать, -глубокомысленно пророкотал Грэг. –Ему то уж точно их телодвижения до Эйфелевой башни.
-Ха-ха! Хо-хо!! –от громового ржача салон затрясся, обшивка завибрировала.
Практически никто не заметил предупреждающего сигнала, лишь Муслим перетек в другую сторону. Не повернулся, а именно перетек. Вместо выпуклой груди и бородато-усатой морды Раджа враз увидел тюрбан и широченную бугристую спину. По салону заметались оранжевые всполохи, взревела сирена. Под потолком щелкнуло, раздался абсолютно бесцветный голос:
-До точки высадки десять минут. Начинаем обратный отсчет: девять шестьдесят, девять пятьдесят девять, девять пятьдесят восемь…
Грэг перевел тяжелый взгляд на Ивана, прогрохотал:
-Драгунов, это что еще к дьяволу за шутки? Ты в курсе?
Иван пожал плечами.
-Не больше твоего. Но, похоже: скоро наш выход.
Раджа нервно покосился по сторонам.
-Что-то я парашютов не наблюдаю. В упор.
Серебристые фигурки исчезли из вида. Появившись на счет три, синхронно пожали плечами.
 -Та-а-ак, -протянул Иван, оглядев хмуро следящих за ним товарищей, -чует мое сердце, что такого экстремального прыжка еще никто не совершал. Во всяком случае добровольно. Поздравляю, товарищи! –Иван хлопнул Муслима по плечу –защипело- он отдернул руку с воплем. –Ааа! Мать, мать! Внизу нас ждут незабываемые ощущения. Это я вам гарантирую.
Грэг поднял толстенные руки, с печалью оглядел боезапас.
-Интересно, сколько я их буду помнить, когда хряпнусь с десяти тысяч метров?
-Ну.., -Иван задумчиво помял подбородок, -даже с такой высоты были выжившие.
-Один из миллиона, -печально напомнил Муслим.
-Так много выпрыгнуло? -поразился Раджа.
-Нет, -пояснил Иван. –Просто не вполне целыми долетали.
Рожи у всей компашки вытянулись, словно у стада тульских коз. Раджа сглотнул, перевел взгляд с таймера на расширяющийся зев в хвостовом отсеке.
-Ребята, может, не надо?
И тут механический голос так же нейтрально сообщил:
-До высадки –две минуты. Корабль вошел в сферу обнаружения вражескими радарами. Система отмечает активное отслеживание противоракетными установками противника. С вероятностью в девяносто пять процентов корабль будет сбит в течение одной-двух минут. С пяти точек выпущено десять ракет. Начинаю уклонение. Рекомендую всем пристегнуться… Ну, или хотя бы держаться за что-нибудь покрепче.
И тут пол и потолок поменялись местами. Но не успел Раджа свернуть шею, как все вернулось на круги своя, разве что вправо мотнуло. В груди бухало, словно какой рокер решил крутой хит забацать. Насчет три вроде успокоилось, даже почти отдышался и тут началось такое, что не пером описать, ни в сказке рассказать. Все вертелось, крутилось: ящики, люди, серебристые молнии. Только Муслим, словно центр вселенной, оставался неизменным. Во всяком случае ощущение было именно таким. Даже, когда зад его горелый видел, пролетая, так сказать, над водами. Короче, не смотря на бурное детство и обилие каруселей в городе, такого он еще не испытывал. Желудок то устремлялся к горлу, раздувая щеки, то проваливался к толстой кишке так, что Раджа пару раз опасливо щупал штаны. Хорошо рук шесть: можно вовремя перехватить строптивый орган.
-Выпущено еще десять ракет, -раздалось где-то над, под, сбоку… В общем понять довольно сложно, когда мозг в черепной коробке, как погремушка. –Вероятность поражения девяносто девять процентов. Всем биологическим объектам рекомендуется немедленно покинуть борт.
Изо рта багрового, как свекла, Грэга вырвался фонтан полупереваренных овощей, фруктов, шматков мяса, пронесся мимо проявившегося Милтона, залепил вентилятор. И тут все, находящиеся на борту, по достоинству оценили армянскую кухню. У Джона глаза расширились, вылезли из орбит. Грэг прокашлялся, проревел:
-Так улетай отсюда к чертовой матери!!!
-Приказ выполнен быть не может.
-Почему!?
-Я –автоматическая интеллектуальная система, запрограммированная на доставку биообъектов к месту назначения. Я ее почти выполнил. И вернуться смогу только в одном случае.
-В каком!? –проорал Грэг, вытанцовывая с ящиком с намалеванным черепом гопака пополам с вальсом.
-Когда вы все свалите, на хрен!!! –завизжал динамик. Корабль крутануло так, что Раджа впечатался в потолок. –Немедленно прыгайте, иначе даже фарша не останется, супнаборы тупорылые!
-Во программеры, -Иван восхищенно покачал головой. Отдав честь, он спиной вперед вывалился в ревущее, испещренное трассирующими линиями пространство. –Ни пуха…
Грэг только махнул рукой, нырнул головой следом. За ним скользнули две серебристые молнии. Остались только они с Муслимом. Раджа уцепился всеми шестью в переборку, отчаянно вертел головой, но похоже выхода было всего два: либо наверняка сгореть, либо не менее навернекее разбиться в лепешку. Раджа нашел Муслима взглядом, спросил вымученно:
-Ну? Что думаешь?
Тот ухмыльнулся, полыхнув огненными зубами, сообщил:
-Предпочту последнее.
 Раджа отшатнулся, разжав пальцы на передних лапах, брови убежали чуть ли не на затылок:
-Ты.. понял?..
Муслим кивнул и поплыл к выходу. Когда он провалился, оставив только свет забрызганного салатом плафона, Раджа пробормотал, подползая к люку:
-Не, братец, в карты играть с тобой не сяду: без штанов оставишь. Тебе они, конечно, ни к чему, но кто тебя знает –выменяешь на что-нибудь огнестойкое. Асбест, например.
Грохнуло так, что в ушах заложило. Раджу впечатало лицом в здоровенный ящик с обнадеживающей надписью: «Game over». Весь самолет перекорежило, страшно визжал сминаемый металл. В глазах стоял красный туман, в ушах противно на одной ноте пищало. Тряхнуло, свет мигнул и погас. Включился красный. Запахло горелой изоляцией. Динамик щелкал, хрипел, видимо, поврежденный, наконец, раздалось нечто членораздельное:
-Повреждены правый и два левых мотора. С четырех сторон движутся инородные тела. Система определения нарушена, но по импульсу и траектории классифицирую их, как ракеты «земля -воздух». До столкновения двадцать, девятнадцать…
Ругаясь, как последний рикша, Раджа еле дополз до люка меж нагромождений движущихся, подпрыгивающих ящиков. Часть раскрыта, представив во всей красе мины, автоматы, гранаты, взрывчатку. И уже на отсчете: один –Раджа вывалился из самолета с диким воплем:
-Тво-о-ою-у-у-у ма-а-а-ать!!!
Он успел сделать пару кувырков, когда перед глазами вспыхнуло, багровый шар в клубах сизого дыма стремительно расширился, увеличиваясь в диаметре, налетел. Раджа заорал от ослепительной боли, чувствуя, как сгорают брови, ресницы, волосы, облезает кожа:
-А-а-а-а-а!!!

Глава 6.


По пальцам средней правой что-то чиркнуло, мимо с визгом пролетели какие-то предметы. Наконец, Раджа выпал из обжигающего облака. Ветер завывал, пронизывал каждую клеточку ледяными стрелами. Будто взорвали айсберг, пролежавший во льдах Антарктиды десяток-другой миллионов лет. Раджа с хрустом разлепил спекшиеся веки, провернул глазные яблоки. Его кувыркало, словно на центрифуге при подготовке космонавтов. Время от времени он видел звездное небо и удаляющийся на его фоне багровый шар, а в диаметрале –черноту, в который падало что-то вроде метеора, раскаленного до солнечной температуры. Единственно, только хвоста не было. Похоже, что это Муслим. Остальных не видать. Что, впрочем, не удивительно: все-таки ночь. Далеко снизу раздался треск, глухой удар, после которого свет пропал. Ну, все, -обреченно подумал Раджа, -как, говорил Иван, пришел мне маленький белый пушистый зверек из Арктики. Гм… Какой странный каламбур…
Снизу надвинулось что-то темное, Раджа даже успел почуять запах хвои, как с хрустом, треском вломился в кроны деревьев. Были ли там сучки, ветки и в каком количестве, времени понять не хватило: все слилось в сплошной хрустящий удар, от которого сознание вышибло так смачно, будто Зидан засадил свой именной мячик Рональдо по самые бэцалы.
-Уу… Ооо… -простонал Раджа, изо всех сил отталкиваясь от выхода в грешный мир.
И тем не менее сознание возвращалось. Рывками, забивая здоровенные колья в виски, оно вылезало на свет божий, словно при тяжелейших недельных родах. Стискивая зубы, Раджа медленно раскрыл глаза. Тьма… Сердце захолонуло, потом заколотилось так, что голова едва ни лопнула. Ослеп… О, Великий Будда, неужели ослеп? Раджа с силой зажмурился, взмолился: «Только не это: если потеряю зрение, особенно здесь –все: не жилец». Раджа с неимоверным трудом поднял свинцовые веки. Сперва то же самое. В смысле полный ноль: ни фотона в радиусе пары парсеков. Но потом зашелестело, пахнуло прелым, грибами, а тьма наверху шевельнулась, открыв далекую россыпь разноцветных огоньков. Они обнадеживающе подмигивали, а где-то слева на черных ветлах покачивался серебристый серпик.
Раджа с облегчением выдохнул, пошевелил пальцами. Каждая клеточка вспыхнула такой жгучей болью, что он вновь ослеп и оглох. Раджа ощутил себя аэробусом, разлетевшимся по всему Синайскому полуострову. В какой-то мере Раджа ему даже позавидовал. Тот хоть дохлый изначально, а здесь все так вопиет и стонет, что аж мочи нету. 
Прошла вечность, прежде чем Хиросима с Нагасаки поутихли, превратившись в сперва в заурядные костры инквизиции, а затем и вовсе в слабенькое жжение. В сравнении, конечно. Словно пару литров витамина бэ залил в вены. Раджа всмотрелся во тьму сквозь чуть приоткрытые веки. Нет, не вечность. Судя по положению луны, оклемался он минут через пятнадцать -максимум. Где-то вдали слышалось бульканье, свист и сдавленные матерки на смеси английского и русского. Раджа воспрянул духом. Похоже, если и не все, то хоть кто-то выжил. И судя по эмоциональному окрасу, ребятам срочно требуется помощь.
Стиснув зубы, Раджа кое-как воздел себя сперва в сидячее положение, а затем по деревцу, по деревцу и вовсе до человека распрямился. И без того темно, хоть глаз выколи, так еще в черепушке аллигаторы брачные игры учудили. Обломав сук над головой, Раджа побрел в сторону предполагаемой дислокации группы. Пока шел, спотыкаясь и падая через каждые пять-десять шагов, понял, что язык русский неизмеримо богаче всех ему известных. Ну, а что касается энглиша, то тот и рядом не стоял: ничего, кроме унылого и однообразного факанья в различных вариациях, Раджа не услышал. А вот описание ситуации и направление движения по-русски…  О-о! Это что-то с чем-то. В общем, если идти тропами этими нехоженными, то тридцать три сапога железных сотрешь, пока эти три девять земель пройдешь. Вот насколько многоуровневы и сложны сии пути. И это не смотря на то, что ими уже сколько человек ходило… И тут Раджу осенило. Он даже остановился, челюсть отвисла. Вот откуда сказки то берутся. Пошлет такой сказитель парня, так тот и идет горемыка, идет. А пока идет, чего только ни напридумывает. Да и встретить всякое можно, мухоморов то обожравшись с голодухи.
Минут через пять спринтерского бега «а ля больная черепаха» впереди меж деревьев забрезжил бледный свет. Рельеф начал понижаться, почва под ногами стала пружинить, прогибаться, под сапогами зачавкало. Деревья шаг за шагом попадались все уродливей, каргалистей. Исчезли сосны, остались одни березы, да появились клен, ивы. Они стояли такие перекрученные, страшные, словно неведомая болезнь сожрала не только их тело, но и душу.
Раздвинув свисающие до земли ветлы, Раджа шагнул на бровку небольшого шагов на двадцать в поперечнике болотца. И что же он увидел в блеклом свете нарождающегося месяца? Довольно-таки странную картину. Посередь болотца несколько черных осклизлых топляков да пять кочек, на трех из которых вальяжно расположились жабы с хороший беляш размером. От последних кочек исходили тяжелые волны, пузыри, бульканье, в котором он хоть с трудом, но разобрал:
-Да мать вашу так раз этак! Сколько же можно!? Поигрались и хорош. Ах, так? Дайте только выбраться, сволочи. Пожалеете, что на свет родились!
-Фак! Буль-буль. Фак!! Фак ю!!! –вторила первой соседка.
По кочкам носилось что-то вроде стрижей. Каждый раз первые окунались едва ли ни по макушку. Быстро так носились… Даже глазом уследить сложно. Да и какие стрижи на болоте? Последив с минуту за метушней, Раджа спросил нерешительно:
-Ээ, господа… Что тут собственно происходит?
-Не видишь, буль, что ли? Отдыхаем мы тут, буль-буль, культурно. Присоединяйся.
-Буль, фак ю, буль, -согласилась вторая кочка.
Раджа с опаской потыкал палкой в черную жижу, сказал с сомнением:
-Может, лучше вы к нам?
-Почему? –с искренним недоумением вопросила русскоговорящая кочка.
-Да как-то не весьма люблю в темноте плавать.
-И совершенно зря, -с напором продолжила кочка. –Тепло, су.., ээ.., темно и мухи не кусают.
Раджа скользнул задумчивым взглядом по маслянистой жиже, наморщил лоб:
-Гм. Одни плюсы… А как насчет пиявок?
-Буль, -кочка выпустила фонтанчик, сообщила флегматично, -в каждой бочке меда есть ложка дегтя. Без этого жизнь была бы не интересна. Не так ли?
-Без сомнения, -согласился Раджа. –Но все-таки давайте-ка я вам лучше помогу.
Раджа повертел головой в поисках подходящего предмета, пошарил по земле, но под пальцы если что и попадало, то тут же рассыпалось в труху. Он пару раз так треснулся лбом о низкие ветки, что некоторое время удивлялся, как от такого снопа искр лес не загорелся. Все дело во влажности, -наконец, догадался Раджа. –Хоть один плюс. Вот только все равно не видно ни зги. Хотя нет, кажется, он ошибается. От ног протянулась черная тень, искривилась на стволе покрытой толстым слоем мха березы. Перед глазами что-то завибрировало. Раджа сфокусировал взгляд. Буквально в паре пальцев от лица на покрытой блестящими капельками паутине раскорячился здоровенный мохнатый в ладонь размером паук. Он уставился всеми восемью глазами и взгляд этот Радже очень и очень не понравился. Раджа медленно-медленно отстранился, развернулся с колотящимся сердцем.
Из леса, раздвинув зашипевшие ветки, выплыл Муслим. Он двигался в позе лотоса в полуметре от поверхности. Там, где он проходил, исчезали тени, а от земли вздымался пар. Муслим остановился посередь болотца. Стрижи замерли в метре над кочками, повиснув на осклизлых ветках двумя мускулистыми парнями в серебристых облегающих костюмах. Оглядев сие непотребство, Муслим сверкнул огненной улыбкой:
-Помочь?
-Спасибо. Уже! –рявкнуло снизу.
Словно сговорившись, из грязи выметнулись две чудовищные черные туши, сграбастали гимнастов. Те завизжали на такой высокой октаве, что по ушам резануло, попробовали вырваться, но не тут-то было. Скорее писающий мальчик разорвет пасть Голиафу. Ветки затрещали, провисли. На миг показалось, что они выдержат, но где там... С шумом, плеском все четверо рухнули. Раджа отскочил от берега. Волна поскидывала возмущенно квакающих лягушек, плеснула на бровку, но не достала. Разве что на лицо брызнуло мерзко пахнущей жижей.
Следующие десять минут в болоте творилось что-то невообразимое. Словно схлестнулась пара аллигаторов с бегемотами. От визга и рева закладывало уши. Муслим левитировал на том же месте, только поворачивал голову то вправо, то влево. Вокруг него все кипело, воспаряло к лиственному пологу мерзко пахнущим желтым паром. Если кто и касался блистающего тела, то тут же с воплем отпрядывал. Муслим смотрел, смотрел, смотрел, смотрел… Кажется, он что-то сказал, но похоже, что его никто не услышал. В следующее мгновение пахнуло жаром –и все замерло: Грэг с гротески зверским лицом пытался завязать в узел Сунь Ли, а Иван, оскалившись, как саблезубый тигр, додушивал Милтона. У того уже глазные яблоки вылезли из орбит, а язык вывалился наружу. В полуметре в потоке ссохшейся грязи зависла вверх тормашками лягушка. Треснуло –сухие скорлупки отпали. Желтые нагло выпученные глаза провернулись туда-сюда.
Потопав ногой для проверки, Муслим сошел на твердую поверхность, совсем недавно бывшую топкой трясиной, обошел вокруг экспозиции. Он повернулся, поинтересовался:
-Неплохо получилось?
Раджа хмыкнул:
-Пикассо отдыхает. Вот только…
-Что? –Муслим сдвинул брови.
-По-моему, -сообщил Раджа, -им сейчас нечем дышать. Будь они даже рыбами…
-Гм, -Муслим потер тюрбан, -наверное, ты прав.
Он постукал пальцем по тому месту, где должны быть губы. Треснуло, осколки грязи вылетели с долгим выдохом:
-Вы что ироды!? Совсем озверели? Так и помереть недолго.
В то время, как Иван оглашал окрестности возмущенно-гневными тирадами, Муслим отковырял грязь с лица Милтону, а Раджа помог Грэгу с Сунь Ли. Пока те отсапывались, покрывая в промежутках между дыханием слишком горячих восточных парней не слишком ласковыми эпитетами, а кто покультурнее, так их эффемизмами, Раджа выбрал место по суше, уселся, стянул сапоги. Вытряхивая сор, он слушал краем уха перепалку:
-И чего вы не поделили? –лениво поинтересовался Муслим, осторожно выколупливая лягушку.
Его руки потускнели, став сперва цветом с остывающую после горна болванку, а затем и вовсе на человеческие похожи. Иван сам покраснел, раздулся так, что вся верхняя часть пошла трещинами. И если бы не арматура из травинок с тиной, грязевая скорлупа распалась бы, словно при рождении цыпленка.
-Не поделили, говоришь!? –Иван поперхнулся от гнева, поднапрягшись, с треском высвободил руку. Трясущийся перст уперся в Милтона. –Эти, этот… -едва ни захлебнувшись от слюны, Иван сплюнул, выпалил. –Эти шибздики… Они же чуть не утопили нас! Ты же сам видел. Ведь видел?
Муслим пожал плечами, сообщил невозмутимо:
-Да вроде мухи какие-то летали. Темно было –толком и не разглядеть ничего.
-Какие еще к ляду мухи!? –возмутился Иван. – Здесь лягух тьма –всех мух давно переловили. –он оглянулся за поддержкой к Грэгу. –Скажи ему.
Тот кивнул, прогудел, меряя недобрым взглядом Милтона с Сунь Ли:
-Навалом. Что верно, то верно.
-Вот видишь, -с напором продолжил Иван. –Никаких мух не было. Да и какие мухи заставили б нас так нырять? Мухи -в конце концов, не осы.
-Может быть, тогда осы и были? –предположил Раджа, зашнуривая ботинок.
Иван скрипнул зубами так, что Муслима передернуло, рявкнул:
-Да не было здесь никаких насекомых: ни ос, ни пчел, ни шмелей! Даже комары и то не пищали. Просто эти сволочи прыгали по нам, как зайцы.
-Совершенно безо всякой причины, -Муслим вскинул бровь.
-Абсолютно, -буркнул Грэг, -совсем, видать, спятили.
Милтон с Сунь Ли затараторили. Да так быстро, что слова слились в сплошной свист. Грэг с Иваном смотрели на них, как бык на красные трусы матадора. Муслим слушал с непроницаемо огненным лицом, а Раджа морщился, кривился, пока, наконец, не выдержал.
-Ребята, ребята, -он сделал руками жест, словно пригибает к земле чьи-то непокорные головы. –Я, конечно, понимаю, что для вас это, словно серпом по фаберже, но нельзя ли чуть потише, а? А то проскакивает мимо.. мозга.
Сунь Ли с Милтоном переглянулись, перестали дрожать, словно пудинг на вибростоле. Джон в упор посмотрел на Грэга, сообщил тщательно контролируемым голосом:
-Интересно, как бы вы запели, если бы вас назвали помесью кролика с машинкой «Зингера»?
Раджа развел руками.
-Вряд ли бы фальцетом.
-Вот и мы несколько того.. перевозбудились.
Муслим посмотрел на криво улыбающихся здоровяков, на поджавших губы гимнастов, похлопав по спекшейся земле, предложил нейтрально:
-Садитесь. Полагаю, у каждого найдется множество претензий друг к другу, но пока давайте отложим их в сторону. Не помешало бы понять, что, почему, где и за чем? У кого-нибудь есть варианты? Ну, же. Не стесняйтесь. Здесь нет скрытой камеры.
Иван с Грэгом тяжело опустились прямо на землю. Иван потер ушибленное колено, проворчал:
-Не уверен.
-Что? –не понял Муслим.
-Меня не покидает ощущение нереальности происходящего. Чувствую себя, как мураш под стеклянным колпаком. Ползаю, бегаю, мошек жру, совокупляя все движимое и недвижимое, а там, с той стороны кто-то тыкает в тебя пальцем, ржет, чипсами хрустит. Сволочи!
Сунь Ли с Милтоном передернули плечами, Грэг проворчал, бросая по сторонам тяжелые взгляды:
-Ненавижу эти тупые фильмы,  но ничего другого в голову не приходит. Это эксперимент.
-В смысле? –с вызовом спросил Милтон. –Ты хочешь сказать, что из нас сделали то ли монстров, то ли суперменов, а теперь рассматривают под микроскопом?
-Именно, -Грэг кивнул.
Сунь ли всплеснул руками, воскликнул:
-Но зачем!? Нам же даже не сказали, что от нас хотят. Мало того: мы даже не знаем, где находимся.
-Подопытным крысам тоже не сообщают, зачем им бегать по лабиринту, -вкрадчиво заметил Муслим, постепенно остывая до температуры окружающего воздуха.
Иван почесал в затылке.
-Что верно, то верно… Как и то, что инструкции мы должны получать по ходу событий.
Раджа посмотрел на задумавшихся парней, потеребил пряжку на поясе.
-Пожалуй, в этом есть доля здравого смысла. –он поднялся. –Или, как говорит Иван, под сидячий камень ничего, кроме экскрементов, не течет. 

…Уже два часа проламывались в полутьме через непролазные джунгли. Единственным источником света был Муслим. Но если учесть, что Муслим один, а их пятеро, и на каждого по паре-тройке деревьев и кустарников, не считая мелкую поросль, то видать было плоховато. Не то, что уж совсем, а так, местами: тут вижу, здесь не вижу. Но это еще хуже, чем по темноте. От такого контраста глаза отстегивались напрочь. Во всяком случае Иван уже прихрамывал, у Грэга багровела на лбу шишка размером с авокадо, а Раджа напоминал спеленатую в кокон муху. Только Муслим шел, как новенький, разве что малость потускнел, да по Сунь Ли с Джоном понять толком ничего нельзя: елозили из стороны в сторону, как волчки –глаз не успевал. И вот, когда в очередной раз Грэг шандарахнулся лбом о вынырнувший из темноты сук, а от яростного вопля: «До коле!?» -на него шлепнулось еще и гнездо с пищащими птенцами, Грэг не выдержал и саданул бронированным кулачищем в коварное дерево. Последнее такого отпора явно не ожидало. Во всяком случае, улетая во тьму, белея свежими расщепами, шелестело оно что-то весьма растерянно. С треском и шелестом падая за пределами видимости, дерево жаловалось на грубейшее нарушение своих туземных прав, но дождалось лишь:
-А вот не хрен, -буркнул Грэг, -расти там, где порядочные люди ходят.
Милтон тут, как тут, оказался рядом. Бросив взгляд на новоприобретение на лбу товарища по несчастью, прокомментировал с ироничной улыбкой:
-Порядочные дома сидят, а то и лежат в теплых постельках, а не шляются, не весть где.
Покосившись по сторонам, Иван бросил взгляд на светлеющее впереди небо, спросил:
-Муслим, а в самом деле, почему именно на восток идем?
Тот пожал плечами, ответил, не оборачиваясь:
-На севере холодно, на юге жарко, на западе темно, значит, остается одно.
Иван потряс головой, сказал, малость прибалдев:
-Железная логика.
Прошло не более десяти минут, как средь стремительно светлеющих вершин прозвенела первая птичья трель. И пусть звуки эти были робки и прерывисты, но их тут же подхватили явно ожидающие момента товарищи. Со всех сторон заверещало, застрекотало, в ветвях послышалась возня, писк, захлопали крылья. Сверху посыпался сор, листья, даже перья…
-Жизнь, -улыбнулся Муслим.
 Иван, что шел, еле переставляя чугунные ноги, поднял набрякшие веки, посмотрел на него с недоумением. За деревьями мелькнуло что-то.  Взгляд Ивана сместился, зажегся интересом. Муслим проследил за направлением, махнул рукой, заодно спалив пролетавшего мимо мотылька.
-Оставь: все равно не догонишь.
Из толстого предплечья выдвинулось шесть стволов, провернулись. Медленно, медленно подняв руку, Иван прошептал, щуря левый глаз:
-А я бегать за ним и не собираюсь.
Олень вскинул голову с только-только отрастающими рожками, напрягся, кося на них большим карим глазом в обрамлении густых черных ресниц. Раджа сжал кулаки на всех шести руках, прошептал возбужденно:
-Быстрее стреляй! Сейчас убежит!!
Грохнуло, на миг мир стал красным, словно закат перед рекордно жарким завтра. Но когда Раджа протер глаза, оказалось, что реальность гораздо хуже. В воздухе стоял стойкий запах горящего мяса. Муслим дымился, а в трех шагах факал, почем свет стоит, Грэг. К своему несчастью он оказался ближе всех к еще совсем недавно вполне потенциальному бифштексу. Ну, или на худой конец, к шашлыку. Его глаза бешено вращались. Пожалуй только это в нем и было белого  цвета. Огромная фигура словно выкупалась в отходах анатомического театра. Ну, или на худой конец, в контейнере близ городского морга. Растопырив руки, Грэг стоял весь обвешанный внутренностями, в клочьях мяса и слизи. С противным шмяком на траву плюхнулась парующая кишка. Грэг медленно повернулся к Ивану, смерил его с ног до головы взглядом, не обещающим ничего хорошего. Тот мало чем отличался от товарища, разве что пара сухих зеленых мест наблюдалась. Иван очистил заляпанный кровавым ошметком глаз, стряхнул с пальца слизь.
-Да уж.., - смущенно кашлянув, Иван повел взглядом по сторонам, -в закрытом тире не постреляешь…
Следующие несколько часов показались сущим адом: вместе с птицами проснулись и насекомые. С утробным жужжанием полчища мух налетели со всех сторон, облепили незадачливых охотников, словно пчелы любителей халявного меда. Грэг сорвал папоротник, отмахивался, словно бешенный вентилятор. Глядя на Ивана, подхватившего лапник какого-то хвойного, и себе отломал побольше. Но мухи похоже оснащены радарными установками, куда там их ракетным базам. Если и нанес урон, то разве что сам себе. Грэг прям чувствовал, как покрывался под слоем слизи еще и синяками. Остальные тоже отмахивались с переменным успехом. Если и не убивали, то сгоняли агрессоров на более лакомых ракетоносцев.

Глава 7.


Время близилось к полудню, когда из-за кустарников выпорхнула пара птиц, раздался счастливый крик Сунь Ли:
-Ура! Ручей!
Иван с Грэгом переглянулись, не сговариваясь, ломанулись через кустарник. Раджа услышал только два мощных плеска и утробно-блаженный рев на две глотки: «Вот это кайф!!! Маза фака!!! Даст ист фантастишь!!!»
Словно два бронированных носорога пронеслись через трехметровой ширины подлесок –даже продираться не пришлось, прошли, как по тротуару после урагана. Эти два слоняры плавали в небольшой заводи, только одни глаза с носом наружу. И если чуть выше вода журчала с камней кристально чистая, то на выходе из заводи –красно-коричневая, словно после зверского убийства по крайней мере половины представителей фауны, занесенных в красную книгу. Над каждым вилось по туче разочарованно жужжащих насекомых. При виде новичков жужжание изменило тон.  Мухи, оводы и даже слепни колыхнулись из стороны в стороны, оказавшись метра на три ближе к берегу.
-Всем стоять, - прошептал Раджа, едва двигая губами, -Муслим, если быстро не запалишь костер да так, чтобы дыма было побольше, чем из труб ТЭЦ, нас сожрут и косточек не оставят.
-Нет, проблем, -ослепительно улыбнувшись, Муслим подгреб ногой ветки в кучу, уселся сверху.
Из-под него потянулись сперва слабые струйки дыма, потом все сильнее и сильнее. Не прошло и минуты, как они кашляли в желто-белом облаке. Дым выедал глаза, раздирал горло, легкие, но зато мух, словно ветром сдуло. Еще пару минут посидев под дымовой завесой, выбрались наружу.
-Улетели, -Иван приглашающе похлопал по камням рядом с собой. –Давайте сюда.
Они сидели на берегу полуголые, время от времени оглашая воздух кашлем да руганью на особо дымоустойчивых инсектов. Тут же на ветках сохли куртки, с них все еще капало на траву. Солнце переливалось, сверкало во множестве капелек на гипертрофированных мышцах, матово блестело на встроенном в предплечье оружии. Раджа оглядел себя. Хоть и не так, как у них, но в ресторан не пустят: тоже заляпан прилично невесело. Сдирая комбез, он усмехнулся про себя. Правда, даже если во фрак вырядись, при виде его шести рук народ ломанется с криками: монстр, монстр!!! И не важно, что внутри у тебя может быть доброе сердце. Видят то, что видят.
Через час все выкупались, даже Муслим окунулся, вскипятив на раз-два пруд. Нос Грэга задергался. При виде всплывших рыбешек он тягуче сглотнул, глаза увлажнились. Ноздрей коснулся запах ухи, Раджа почувствовал бурное выделение слюны. Он ухватил за локоть Грэга, который было начал на коточках сползать по склону.
-Ты что, -Раджа вскинул брови, -будешь жрать после того, как Муслим там свои яйца полоскал?
Грэг стиснул зубы, проворчал, глядя в сторону:
-Если яйца золотые… Да и маковой росинки во рту уже сутки не было. Впору, как зайцам, на подножный корм переходить.
Иван огляделся вокруг, пробормотал задумчиво:
-Кустов много… Кора нежная…
-И что? –хмуро спросил Грэг.
-Да так.., -Иван пожал плечами. –Морякам Колумба гораздо хуже приходилось: подошва потверже будет.
-Колумба? –Грэг непонимающе сдвинул брови. –Что за чел? Из рок-группы какой?
-В точку, -Иван ухмыльнулся, переглянулся с кисло улыбающимся Милтоном. –На ударных такое творил… Закачаешься. Америку, кстати, открыл для всех.
Грэг самодовольно ухмыльнулся, подбоченился, сказал важно:
-Молодец, паря. Наша страна –центр всего мира. Наша культура собрала все самое лучшее, самое нужное для простого свободного человека. У нас есть, чему поучиться.
Милтон кашлянул, хлопнул Грэга по плечу.
-Ваня прав. Неча что попало жрать. Я быстро…
-Куда?..- только и успел спросить Грэг, как Джон исчез, только фыркнули из-под ног листья.
Они повернули головы в сторону, куда потянулись деревья и тут же где-то на пределе слышимости визгнуло и.. оборвалось. Парни переглянулись, Иван начал:
-Кажется, удач…
Вдали качнулись верхушки, волна быстро приблизилась, не успели глазом моргнуть, как на поляне появился Милтон. Воздушная волна толкнула их, обдав мощным запахом крови. Джон весь красный, тягучие капли стекали по серебристому костюму, в обеих руках по копыту, которые переходили в полутушки немалого такого в центнер подсвинка. Глаза круглые, Милтон выпустил мясо, вытирая окровавленные руки об такие же штаны, пояснил смущенно:
-Я за зайцем погнался, а этот дурак навстречу выскочил. Он развел руками, пошел покачиваясь к ручью. Присев на корточки, Милтон плеснул дрожащими руками воды в лицо. Глядя на его вздрагивающие плечи, Сунь Ли сказал задумчиво, вырезая из ляжки куски и насаживая на прутики:
-Вы, ребята, того… Поосторожней с поперечным движением. А уж со встречным…
-В смысле? –не понял Раджа.
-Никакие тормоза не помогут. –Сунь Ли развел руками, показал глазам на полутушки.
Парни тягуче сглотнули, даже Муслим несколько попритух.
…На рогульках скворчало штук десять шашлыков. Рядом на листьях лопуха -горка мяса. Вокруг расположилась вся команда: Сунь Ли, Милтон двигали челюстями, словно швейными машинками. Остальные мало отставали, жевали так, что за ушами трещало. Только Муслим сидел все такой же невозмутимый, поглядывал на напарников со месью презрения и снисходительности. Грэг, что косился на него время от времени, облизнул горячий сок с пальцев, скривил губы:
-А тебе что особое приглашение нужно?
Муслим усмехнулся, пожав плечами, ответил коротко:
-Не голоден.
Иван вскинул брови, спросил с недоверием:
-Как так? Остальные готовы собственные ботинки грызть, а ты через губу плюешь.
Муслим развел руками.
-В таком состоянии у меня энергия не кончается.
-Вечный двигатель что ли? –Грэг заинтересованно смерил его с ног до головы, в глазах сразу замелькали цифры, махом преодолели семизначный порог.
-Вряд ли.., -Муслим наморщил лоб, белые глаза подернулись пепельной дымкой. –Скорее питаюсь всем телом.
Иван выпустил изо рта недоеденный кусок мяса.
-Это как? Воздухом что ли? –спросил он настороженно.
-Воздухом, пылью… -Муслим усмехнулся, сообщил несколько смущенно. –Похоже, что даже задницей.
Раджа оглядел пожухлую возле Муслима траву, сглотнув тягуче, отодвинулся.
-А если притухнешь, тогда как?
Задумавшись на секунду, Муслим пожал плечами.
-Все равно бы не стал.
-Почему? –едва не удавившись, Грэг проглотил кусок не меньше, чем в полкило, сунул ему под нос прут со скворчащими кусочками. –Свежак. Такого даже в лучших магазинах не найдешь.
Муслима аж передернуло с ног до головы. Он отодвинулся, сообщил брезгливо:
-Грязное мясо.
Грэг переглянулся с парнями. У всех непонимание на лицах. Сдвинув брови, сказал:
-Да ты что? Мясо промыто –ни крупинки земли не осталось.
-Я не про землю.
Иван сжал плечо Грэга, внимательно глядя в глаза Муслима, сказал медленно:
-Не спорь: он мусульманин.
-И что!? –возмутился Грэг.
-Мусульмане не едят свинину.
Грэг вскочил, грудь раздулась, лицо покраснело.
-Что за бред? –глаза округлились. –Мы, значит, едим, а ему грязное! Да свинья такая же грязная, как корова или, скажем, кролик. Идиотизм!!
Иван похлопал товарища по плечу, усадив рядом, повернулся к Муслиму.
-Слушай, а в самом деле… Откуда такой запрет?
Милтон скривил губы, сообщил важно:
-Я слышал, что у них было жарко в пустыне, а свинина очень быстро портится.
-Это так? –спросил Иван.
Муслим пошевелил угли палкой, пожал плечами.
-Одна из версий… -он помолчал, продолжил нехотя. –В старых книгах говорится о столь давних временах, когда каннибализм считался нормой. Это было не ужасным преступлением, он был, так сказать, бытовым, обыденным. И вот, когда однажды боги решили, что есть собрата –плохо, издали запрет на поедание человека человеком. Но в самых богатых, знатных семействах все еще продолжали есть людей. Это считалось признаком принадлежности к высшему обществу. Да и подавалось все, как свиное мясо, благо оно очень похоже.
Он прервался, нарисовал волну в пепле. Иван толкнул его в плечо, чертыхнулся, дуя на обожженную руку.
-И что?
-И вот как-то верховному богу дали блюдо, на котором было мясо его собственного сына, но сказали, что это свинина.
-Он.. съел? –спросил Джон.
-Да, Зевс съел мясо, но в конце концов, прознал. Громы и молнии сверкали тогда над Олимпом. Кого низвергали, кого и вовсе в пыль, но итогом всего этого стал запрет на свинину.
-Чтобы не перепутать? –серьезно спросил Иван.
Муслим хмыкнул, ответил невесело вопросом на вопрос:
-Ведь, если даже боги ошиблись…
Грэг медленно отложил недоеденный шашлык, вытер рот листом папоротника.
  Сунь Ли выкинул свой прут в кусты, где тут же зашуршало, послышался писк, наклонился пошевелить угли. Раджа потряс головой, ухватил Сунь Ли за плечо. Тот дернулся, обернулся:
-Эй, ты чего?
Раджа не ответил, четырьмя руками придерживая трепыхающегося Сунь Ли, оставшимися разгладил его рубаху. Кривые строки сложились в нечто удобоваримое.
-Ну-ка, парни, гляньте. Провалиться мне на этом месте, если это не задание.
Все сгрудились вокруг: Милтон наклонился, над ним возвышались Иван с Грэгом, заглядывали через плечо. Муслим подплыл, завис над ними, припекая затылок. Грэг покосился на него недовольно, но только хрюкнул, ничего не сказал. Губы Ивана шевелились, глаза скользили по строчкам. Сунь ли весь извертелся, выворачивая глаза, все пытался заглянуть через плечо:
-Ну, что там? Что?
Иван похлопал его по плечу. Выпрямившись, он сдвинул рукав, хмуря лоб, вгляделся в компас.
-Мы почти на месте. Километров пять правее. Как еще на заставы ни нарвались, удивительно.
-Какие еще заставы? –спросил настороженно Сунь Ли, отряхивая колени.
Не ответив, Иван обернулся, оглядел всех.
-В царь горы кто-нибудь играл?
Раджа пожал всеми шестью плечами, сморщившись, спросил с непониманием:
-В какие, в какие еще «царь горы»?
Иван проверил, как выходит и прячется оружие, поднял взгляд.
-Да все просто: нагребет дворник гору снега, кто-нибудь забирается на самую верхушку, а остальные пытаются стащить его, как только могут. За ноги хватают, толкаются, а тот отбивается. Выигрывает тот, кого не смогут столкнуть.
Оглянувшись на моргающего Раджу, Грэг хмыкнул. Стволы провернулись, с щелчками спрятались в предплечья.
-У них же снега отродясь не было.
-Аа!  -Раджа просиял. – У нас тоже нечто подобное есть. Называется: «Обед аллигатора».
-И? –заинтересовался Грэг. –В чем соревновались? Кто аллигатора укусит и жив останется?
Раджа засмеялся, помотал головой.
-Нет, наоборот. На лиане перелетали через реку. Выигрывал тот, кто проносился над водой ниже всех. Особым шиком считается, когда рука или нога бороздят по воде.
Иван вздохнул, сказал с сочувствием:
-Похоже только бедняга крокодил, как черный кот, всегда в проигрыше оставался.
Раджа ухмыльнулся, показал тыльную сторону ладони, на которой красовался безобразный шрам-рытвина.
-Ну… Не всегда.

Сунь Ли встряхнулся, высвободился.
-Ну и к чему эти ностальгические воспоминания?
Иван с кряхтением опустился на бревно, подбросив в костер раскоряченный, как оленьи рога сук, пояснил с усмешкой:
-Нечто подобное и нам предлагают.
-В смысле? –Сунь Ли оглядел криво ухмыляющихся парней. Никто старался не встречаться друг с другом взглядами. –Хотят, чтоб мы друг друга переубивали?
-Не совсем, -Иван поморщился. –Нужно проникнуть на кокаиновую базу и найти там кое-какую информацию.
-И в чем проблема? –удивился Сунь Ли. –Почему не сделать это всем вместе? Быстренько всем надерем задницы и отправимся по домам. Или кто куда захочет. Я бы на Гавайи слетал. Давно хотел под пальмой поваляться, на кокос пялясь. Кто со мной?
-Не все так просто. –Милтон похлопал его по плечу. -Мы должны сделать это по-отдельности группами по два человека.
-Это что.. нам придется соревноваться друг с другом?
-Похоже на то, -невесело ответил Джон.
…Костер потрескивал, медленно прогорая, парни старательно отводили глаза друг от друга. Иван наломал веток, бросил в трех шагах от костра.
-Ладно, мужики. –он улегся, подложив под голову бревно. –Хоть утро вечера и мудренее, но пару-тройку часов вздремнуть надо. Муслим, ты как насчет подежурить?
Тот пожал плечами.
-Ложитесь. Я посторожу. Разбужу за пару часов до заката. Как раз добраться успеем.
Раджа прислонился к дереву, позевывая, спросил, борясь с тяжелеющими веками:
-А ты? Если что, толкни: я тебя сменю.
Муслим усмехнулся.
-Не стоит. Средь прочих подарков судьбы я не сразу заметил, чего лишился.
-Чего? –на него уставились с понятным интересом.
-Сна.
-И это ты называешь «лишился»? –разочарованно-завистливо сказал Грэг. –Это ж здорово: столько времени свободного. Это ж сколько всего успеть можно. И не подкрадется никто, не цапнет за бочок, пока ты в объятьях Орфея.
Иван приоткрыл один глаз. Смерив соратника подозрительным взглядом, спросил настороженно:
-В чьих, в чьих объятьях?
Их взгляды скрестились. Нахмурившись, Грэг ответил раздельно, печатая слоги, как шаги на плацу:
-Ор-фе-я. Это бог такой греческий. Бог сновидений.
-Аа… -протянул Иван успокоено, закрывая глаза. –А то я подумал невесть что.

До базы добрались за полчаса до заката. Багровый, словно искупавшийся в крови, раздувшийся от работы диск до половины погрузился в черное море деревьев. Лес постепенно засыпал, успокаивался: не слышно назойливых криков попугаев, нагло-возмущенного визга мартышек. Только стрекот цикад да сверчков вздымался из-под ног, словно туман.
База представляла собой полукруглый сводчатый ангар метров сорок длиной и двадцать шириной, в окружении десятка разнокалиберных сараюх, возле которых бродили вооруженные до зубов пятнистые фигуры. Все это огорожено сетчатым забором в полтора человеческих роста размером не меньше, чем сто на сто. Метров через пять поверх вдоль всего забора торчали лампы. Они светили сразу в обе стороны: и в лес, и на территорию. А по углам вздымались выше верхушек самых высоких деревьев сторожевые башни. На каждой по два человека и как минимум один пулемет. Грэг хмурился, раз за разом обшаривая взглядом территорию. Вздохнув, сообщил невесело:
-Да, ребята, похоже, что у нас проблемы.
-Удивил, -Иван ухмыльнулся. –Они у нас с того момента, как за рулетку сели.
Раджа похлопал обоих по плечам, благо рук у него хватало, сказал успокаивающе:
-Не надо ссориться, мальчики. В любой проблеме нужно видеть задачу. А задачи, как известно, решаются, если есть вводные данные. Итак, что нам известно?
И тут тарахтенье, что уже несколько минут нарастало на периферии, вырвалось из-за поворота снопами света, мощным ревом двигателей. Один за другим к воротам промчались три джипа. Первый и последний с открытым верхом, в каждом по четверке солдат, включая водителя, на станине пулеметы. Джипы прыгали на колдобинах так сильно, что стволы смотрели то в небо, то в затылок впередисидящих. Посередине урчал мотором черный гелендваген.  По лагерю словно пронесся свежий ветер. Все сразу забегали, ворота разлетелись в паре метров перед кавалькадой в разные стороны. Не снижая скорости, джипы влетели на территорию. Ворота захлопнулись, а машины, круто развернувшись перед главным зданием, остановились.
Сзади хмыкнуло, все оглянулись. Прислонившись к дереву, Муслим сообщил с закрытыми глазами:
-Что появилась еще одна неизвестная.
-Умник, -дернув щекой, Грег отвернулся, всматриваясь в суету за оградой. –Где тебя учили? Их же дюжина. Лучше б светился поменьше: как нас не обнаружили, ума не приложу.
Не дрогнув ни единым мускулом на лице, Муслим потемнел, растворился в воздухе.
-Так лучше? –донеслось откуда-то из пространства, за которым чуть колыхались лианы.
Иван сглотнул, прохрипел перехваченным горлом:
-Охренеть. Теперь мы точно подметки из-под стоячего выпорем.
-Чего? –Грэг недовольно покосился, завертел головой. –А где этот.. светлячок?..
-Не бойся, малыш, -раздалось над ухом благожелательное, -я рядом.
-Твою ж мать! –Грэг вздрогнул так, что его подбросило над укрытием, дико за озирался. –Это еще что за фокусы? Так же и усраться можно.
-Хоть что-то определенное, -успокоил Муслим.
-Шутник, -буркнул Грэг, всматриваясь в происходящее около ангара.
Меж тем черный костюм с объемистым пузом в окружении бодигардов вошли в здание. Ворота с едва слышным жужжанием задвинулись на место. С этой стороны осталось шестеро, автоматы словно иглы дикобраза смотрели во все стороны. Грэг сполз в распадок, прошептал:
-Значит, так: заходим с трех сторон группами по двое.
Сунь Ли завозился, спросил встревоженно:
-А почему всем вместе не пойти?
-Я б тебе показал, -сдвинув брови, пояснил предельно серьезно Грэг, -да боюсь, твоя шея на такое не рассчитана. Да и нос… Ты на запахи как, сильно реагируешь?
Сунь Ли неуловимо быстро сдвинулся, оказавшись на пару метров левее, за спиной Раджи. Тот нахмурился, упер руки в боки:
-Не обижай ребенка. Но вообще-то ты прав: так отыщем инфу втрое больше. Да и с нашими возможностями каждый стоит целого подразделения, как ни больше.
-Так, может, -раздалось из полутьмы робкое, -ворвемся всем скопом да пройдемся по лагерю катком. Разнесем все к Черному Дракону. А?
-Не пойдет, -с сожалением вздохнул Иван. –В таком случае остается вероятность, что нас накроют всех вместе какой-нибудь хренью. Ведь этот пузатый перец –вряд ли единственная темная лошадка. Обидно будет, если такую команду отправят к праотцам из-за глупости и.. робости.
-Да и у организаторов определенное условие было, насколько я помню. –сообщил как бы про между прочим Милтон. - Цитирую: «Кто найдет критичную инфу, тот станет победителем».
-Что только они имели ввиду? -задумчиво хмуря лоб, пробормотал Иван.
-Ну, явно не способ приготовления соевой похлебки, -хмыкнул Грэг, подавая ладонь. –Ну, что? Пошли?
Иван хлопнул по руке, и они растворились в ночи, только легкий скрип камешков выдавал их движение, да и то лишь на первых шагах.

Глава 8.


Муслим протянул руку к сетчатому ограждению, кончики пальцев медленно начали наливаться малиновым. На противоположной стороне, где располагались главные ворота, грохнуло, застрекотали автоматы, следом присоединились пулеметы. Взвыла серена. Выхватив из-заплечных ножен все шесть мечей, Раджа рубанул по ограде:
-К черту реверансы! Ребята уже начали!! Вперед!!!
От сшестеренного удара во все стороны брызнул сноп фиолетовых искр. Его тряхануло так, что прикусил язык. Раджа невнятно взвыл, не в силах расцепить сведенные судорогой челюсти. Проломившись через сыплющие искрами лохмотья сетки, он покатился кубарем, вскочил, весь ощетинившийся, взъерошенный. В десятке шагов из сарая выскакивали пятнистые фигурки. Часть бросились в сторону ангара, исчезли за углом, а пятеро побежали под навес. С тарахтением оттуда выбрался БТР. На броне уже сидело трое бородачей, двое бежали следом. Их, наконец, заметили. Те, что на броне, заорали, один замолотил по люку прикладом. Пока пехота передергивала затворы, пятидесятимиллиметровая пушка начала поворачиваться в их сторону. И тут еще подарочек: из покосившейся развалюхи, пованивающей весьма знакомо, выбежал, подтягивая на ходу штаны, высокий, как журавль и такой же согнутый лысый негр с разбойничьей бородой. Знак отличия это у них что ли? - подумал Раджа. И все бы ничего, если бы за плечом не болтался миниган. Недолго думая, негр выпустил штаны, сдернул пулемет.
-Смерть гяурам!
-Твою ж дивизию! –не зная, куда метнуться, Раджа завертелся на месте.
С обоих сторон загрохотало. Раджа размахивал мечами, как сумасшедший. Вокруг, прикрывая и Муслима, встала, мерцая, сверкающая стена. С визгом, высекая искры, от нее отскакивали пули, беспорядочно разлетались в разные стороны. Вот зашатался, покачнулся, негр, выпуская из ослабевших рук пулемет. В следующее мгновение с БТРа свалился кулем один из бойцов. Пушка почти повернулась, Раджа понимал, что еще мгновение и даже от них мало что останется. Внезапно слева пахнуло нестерпимым жаром. Он с криком отшатнулся. В глазах солдат на БТР вспыхнул ужас. Краем глаза Раджа видел, как мимо него метнулось к броневику что-то похожее на маленькое солнце. В глазах заслезилось, он увидел только, как с БТР прыгнули в разные стороны двое оставшихся. И тут грохнуло, опалив жаром, так, что его опрокинуло на спину, перевернуло пару раз, пока он не ухитрился воткнуть на очередном кувырке мечи в землю. Те двое катались по траве с завыванием возле пылающего БТР, пытаясь сбить пламя с одежды.
-Дела… -прохрипел Раджа внезапно пересохшим ртом, заглядывая в БТР. –Похоже норм. Правда, не у всех. –пробормотал он. –У нас, как у ВДВ. Так сказать, с любых высот в любое место.
БТР он видел, так сказать, насквозь. Удивительно, но факт. Тем более, если от носа до кормы дырень размером с двухсот ведерную бочку. С весьма знакомыми такими очертаниями.
Внутри скворчали, потрескивая, две туши на оплавленных, коптящих черным креслах. Слегка подгорелые они скалились коричневыми зубами. Во всяком случае те, у кого они были. Раджа обошел БТР, но с той стороны никого не было. В груди похолодело, желудок сжала когтистая лапа. Тяжело вздохнув, Раджа склонил голову, забормотал:
-О Великий Будда, будь милостив. Он много грешил, но не со зла, а во имя людей. Пусть карма его и тяжела, но не вешай весь груз на него одного: сам знаешь, о Учитель, бывают и особые случаи…
Руку ожгло. Взвыв, Раджа отскочил, завертел головой по сторонам. Над ухом всхлипнуло.
-Как трогательно.
Раджа вскинул голову. В паре метров над ним возлежал на невидимой перине Муслим. Из правого глаза скатилась золотая капля. Оставив на щеке дымящийся след, она сорвалась с подбородка, выжгла на зеленой броне оспину размером с монету.
-Ты что делаешь, сатаны отродье!? –прошипел Раджа.
-Извини. -Муслим развел руками. – Но ты так горевал, что я не выдержал. Если шайтан за мной раньше придет, официально тебя приглашаю.
-Куда? -не понял Раджа.
-На похороны. –Муслим кивнул в сторону угла, за которым слышалась стрельба, грохот, странный свист, душераздирающие крики. –Пойдем, а то самое интересное пропустим.
Он исчез, возникнув через пару мгновений на углу ангара. Да и то лишь для того, чтобы подмигнуть. Что он собственно и сделал. Ругнувшись, Раджа припустил за ним, перепрыгивая через дымящиеся трупы. С той стороны что-то грохнуло, следом еще раз, озаряя багровыми всполохами вершины деревьев. Где-то наверху заорали благим матом, заматерились. Раджа вскинул голову. Правая дальняя вышка накренилась, все быстрее пошла падать с визгом и скрипом сминаемого металла. Из насеста посыпались кричащие люди вперемешку с мешками с песком, оружием, из открытых ящиков градом сыпались патроны. Один бородач как уцепился за изрыгающий пламя пулемет, так и падал вместе с ним. Мимо просвистело, за волосы дернуло. Раджа полетел кубарем, впечатался башкой прямо в водосборную бочку на углу. В глазах вспыхнули звезды в формате три-колор миллионы цветов.
-Твою мать! Что за идиоты!! Так и помереть же можно.
Губы пересохли, в груди бешено колотилось. Раджа помотал головой, пытаясь привести мозг в чувство. Отчасти удалось, правда, затылок заломило, но в глазах прояснилось. Он выглянул за угол, тихонько присвистнул.
-Не хило ребята развлекаются.

Перед входом в ангар застыли полукругом штук пять БТР. Они время от времени вздрагивали, выпуская заряды, а из открытых лючков сверкали, не переставая, пулеметы. Они поливали все вокруг себя, но главным образом кучу щебня шагах в пятидесяти и погрузчик, застывший в паре метров от нее с поднятым ковшом. Высекая искры, пули с визгом отскакивали от погрузчика, постепенно исчиркивая, стирая надпись «КАТ».
Щебень с фырканьем разлетался по всему двору, несколько камешков пролетело мимо. В это время огонь чуть приутих. Толстый мужик в кепке и штанах цвета хаки что-то повелительно выкрикнул. Раджа хмыкнул: похоже, что это тот босс, что приехал аккурат перед ними. Он смотрелся несколько комично с учетом того, что поверх штанов виднелась незаправленная белая сорочка, выглядывающая из-под черного пиджака. Торопился, видать… Меж тем из-за БТР выдвинулись две группы по три человека, начали продвигаться к куче с автоматами на изготовку. Черные глаза сверкали, пальцы побелели на цевье. Раджа физически ощущал исходящие от них волны страха.
В воздухе настала тишина, только постанывали раненные да с легким шелестом опадал поднятый в небо песок. Как только три группы миновали нос БТР, по кивку чернявого из ангара начали выбегать с мешками на плечах бойцы. Судя по их полусогнутому движению, груз был нелегок. Они сбрасывали мешки у передних колес БТР, тут же бежали обратно.
Одна из групп выдвинулась вперед, огибая кучу. Широкоплечий араб вытянул шею, заглядывая на другую сторону. Прямо перед его лицом несколько камешков шевельнулись, откатились в сторону, обнажая сжатый кулак в обрамлении вороненых стволов. И без того навыкате глаза вылезли из орбит, рот округлился для крика, но тут же исчез в грохоте выстрелов. Впрочем, как и вся голова.  Бойцы его группы отшатнулись, заляпанные кровью, какими-то красно-серыми ошметками. А остальные с гортанными криками бросились вперед, поливая кучу огнем из автоматов. С левого бока из-за щебня сверкнуло, с грохотом пронеслись трассирующие пули. Половину бойцов срезало сразу, а остальных спустя мгновение. Похоже, даже понять не успели, что же их убило. Во всяком случае, когда падали, выражение удивления и боли в равной пропорции присутствовали на их лицах. Их тела еще не коснулись земли, когда на кучу с другой стороны запрыгнул Иван. Кучерявый, что застыл, как столб меж БТРов, враз побледнел, челюсть отвисла. Иван зловеще усмехнулся, поднял руку. Заверещав, как придушенный поросенок, кучерявый упал на землю, закатился под БТР. Длинная очередь, выпущенная Иваном, высекла искры от бронированного борта, бросила на землю двух мешконосцев. Еще одного пуля достала, когда он скидывал мешок на уже уложенную до пояса стенку. Обливаясь кровью, тот повалился на стену. Из-под БТР визгливо орало, затем крик сместился чуть дальше. Похоже выбрался. Раджа поморщился от истошно-гневного крика. И чего надрывается? Костюмчик попортил что ли?
Пулеметчики активизировались -загрохотало. Иван едва успел спрыгнуть, да и успел ли –не понятно. В полете его что-то ударило, перекувыркнуло, бросив у подножия бесформенной кучей жил и костей. Раджа высунулся, встревоженно всматриваясь в полумрак. За кучей к Ивану торопливо приблизилась громадная темная фигура, склонилась. Ее движения стали хаотичны, суетливы, в руках появилось что-то белое. Раджа стиснул зубы.
Из-за БТР под прикрытием непрерывного огня выскочил на полусогнутых человек в сером костюме наподобие ниндзюкина, метнулся куда-то вбок. Раджа проводил его удивленным взглядом, отвернулся, всматриваясь в происходящее. Огонь не утихал. Странно… Чего долбить по ней с этой стороны? Только патроны тратить.
Проходы меж БТР уже заложили в рост человека. Бойца, что упал на кучу, так и не убрали, набросав сверху еще с десяток мешков. Слева зашуршало. Раджа насторожился, повернул голову. В двух десятках шагов, в тени сарая что-то шелохнулось. Раджа всмотрелся. Аа, понятно: мышка серая. И что же ты тут делаешь? Серая тень меж тем приподнялась, встав на одно колено, приладила на плечо что-то типа обрезка трубы. Раджа проследил взглядом примерную траекторию –внутри все сжалось. Если это то, что он думает, то у ребят нет шансов.
Облизав пересохшие губы, Раджа осторожно вытащил мечи. Два десятка шагов –конечно, многовато, но надо попробовать. Досчитав до трех, Раджа выпрыгнул из-за бочки. Но парень оказался шустрее. Не успел Раджа сделать и двух прыжков, как тот развернулся. И теперь черное жерло базуки смотрело прямо ему в лицо. Заорав во все горло, Раджа вскинул мечи, прыгнул изо всех сил. Он летел, как в замедленной съемке, видел тонкие губы, что изгибались и изгибались в зловещей усмешке. Раджа понимал, что не успевает, что еще мгновение, и его окровавленные ошметки разлетятся по всей базе, но… Этого почему-то не случилось. Когда Раджа спустя долю секунды оказался в метре перед парнем, базуки у того в руках не было. Да и правой руки собственно тоже. По самое плечо, из которого хлестала, как из брандспойта, кровь.
На лице жгучая боль с примесью изумления. Посмотрев на свою руку, что валялась шагах в пяти правее вместе с базукой, парень перевел взгляд на Раджу. В глазах вспыхнула ненависть. Непонятно откуда, в левой руке оказался пистолет.
-Твою ж мать! –Раджа махнул руками, отшатнулся.
Грохнул выстрел –по левой щеке черкнула раскаленная стрела. Парень захрипел. Не отводя взгляда, с влажным всхлипом он распался на шесть неравных частей. Из-за мешков бешено заорали, по деревянной стене сарая заколотили градом пули, выбивая белые щепки. Те фыркали, разлетались, разнося в воздухе сладкий аромат. Похоже, из какого-то фруктового дерева делали. Судя по запаху, из абрикоса. Раджа откатился с линии огня, отбежал назад за бочку.
-Что за хрень? –Раджа озадаченно завертел головой. –Не может же рука сама собой оторваться. –В паре метров от инцидента завертелся вихрь, проявилась белая невысокая фигура с изрядным вкраплением красного. –Аа, понятно… -Раджа вскинул руку. –Благодарю.
-Не за что… -прошелестело в ответ.
Раджа помахал рукой.
-Эй, Сунь Ли! Иди сюда. –Вихрь приблизился. Раджа выглянул из-за угла, где снова начали стрелять по куче, да и по нему кстати тоже. –Слушай, чего вы все прячетесь?
-Мы жжждем… -донеслось в ответ из вихря.
-Чего!? –возмутился Раджа. –Когда макака с питона шкуру снимет? Или, когда парней порешат? Давно бы уже перещелкали этих молокососов да и дело с концом.
-Не-е-ельзя. Надо ждать… Не найдем… Смотрели ужжже…
Бред какой-то. Раджа отмахнулся. И тут земля задрожала, сквозь канонаду выстрелов донеслось лязганье. Раджа насторожился, выглянул вполглаза. Ничего не видать, но лязг стал ощутимей. Позвякивали разбитые стекла в казарме. Зашуршало. Импровизированная баррикада начала шевелиться, из изорванных пулями мешков толчками потекли шелестящие струйки. Труп придавило сильнее, он застонал. Раджа вздрогнул. О, Великий Будда, он еще живой!
-Так, -пробормотал Раджа, проследив за выпавшим из рамы осколком, -что-то мне это все меньше и меньше нравиться. –А когда из-за угла ангара показалась толстенная труба, вслед за которой выполз приземистый весь обвешанный кумулятивной броней танк, настроение и вовсе испортилось. –Твою ж!..
Закончить он свою тираду не успел, поскольку пушка изрыгнула пламя, вслед за которым грохнуло так, что все звуки пропали. Вместо кучи щебня в небо взметнулось облако пыли и огня. В лоб садануло, словно столкнулись бешеный носорог с баобабом. Земля вылетела из-под ног, он опрокинулся на спину. Сквозь кровавую пелену Раджа тупо смотрел на падающие с неба точки, клубящуюся пыль. И только когда они заколотили по телу, понял, что те вполне материальны и являют собой ничто иное, как щебеночную шрапнель. Взвыв от тройного попадания по ноге, руке и животу, Раджа откатился под навес. В ушах противно звенело и больше ничего. И когда в этой комариной пустоте сквозь клубящуюся пыль высунулось в десятке метров от него рыло пушки, Раджа понял, что идиллия –вполне таки субъективное понятие, а объективно совершенно зря он не послушал совета брата и не написал завещание.
И в этот момент из пыли на свет божий выпрыгнул кто-то огромный весь чумазый и в лохмотьях. Словно демон из подвала. Хотя если судить по голливудским зубам, это явно Грэг. Рот раззявлен в беззвучном крике, глаза безумно вытаращены… И тут словно кто-то выдернул пробки из ушей:
-Ааарр! Суки!! Убью!!! –со свирепым ревом Грэг ухватил ствол.
Алебастровые белки полопались, их залило красным. Раджа почувствовал, как челюсть достала до земли: Грэг вскинул танк, словно тот сляпали из папье-маше, крутнув пару раз, забросил в сторону огромной в полнеба луны. Насколько он взлетел, оценить сложно, но примерно раза в три выше самых высоких деревьев. Время словно замерло. Танк улетал, постепенно замедляясь и вращаясь вокруг себя в одну сторону, а башня в другую, будто главная стрелка на Биг Бене.  Бойцы высунулись из-за баррикад, остолбенело пялясь на процесс и повторяя одно слово в различных вариациях: «Ох…еть!!!» У чернявого глаза полезли на лоб. А когда пушка нацелилась вниз, тот рванул куда-то в сторону ангара. Быстро так, словно беговая черепаха.
Пушка изрыгнула пламя и дым, что в самом скором времени привело к апокалиптическим последствиям для БТР, баррикад и не в меру любопытных вояк. Все это разлетелось в грохоте взрыва кусками искореженного металла, оторванными колесами, песком и шматками мяса.
Бочку унесло взрывом, а в угол сарая, за которым укрывался Раджа, что-то грохнуло. А следом бухнуло и рвануло так, что казалось, сама земля и небо поменялись местами. Похоже, сделал Раджа умозаключение, приземление у танка было не самым мягким.
В воздух поднялось столько пыли, что даже кончика носа не увидишь. Рядом что-то шлепнулось и начало скрестись, но вскоре затихло. А когда пыль опала, Раджа разглядел тело. Взору открывались только ноги в шипованных армейских ботинках, остальное скрывал угол. Видимо, беднягу здорово шандарахнуло о него. Вот он и сполз. Раджа толкнул парня, тот отвалился, открывая выше пояса в обрамлении залитых кровью обломков ребер обрывки сизых внутренностей и еще пульсирующую, посыпанную пеплом печень. Желудок заворочался, начал проталкиваться к горлу. Раджа помотал головой, с усилием сглотнул.
Придерживаясь за стену, он поднялся, огляделся по сторонам. Где-то справа постанывали, а слева тишина, но именно там до взрыва были парни. Может, отбросило? Раджа побрел на звук, но там, придавленный обломками, смотрел на него невидящими глазами бородатый араб. Он что-то шептал, но понять было сложно, тем более если язык не знаешь. Раджа стиснул зубы, пошел расширяющимися кругами. С каждым шагом из-под подошв вздымалась горячая пыль, сажа, забивали дыхание. Раджа кашлял, глаза слезились. На третьем круге куча пепла, вокруг которой он нарезал спираль, шевельнулась, с хрустом разломилась корочка, показав здоровенный кулак в обрамлении забитых грязью стволов. Всхлипнув от облегчения, Раджа торопливо начал отковыривать, откидывать в сторону куски металла, сажи, земли и еще, бог знает, чего.
Через минуту куча затрещала, разлетелась в стороны. С шумным выдохом из еще дымящихся недр разогнулся обгорелый титан. Причем понятие «обгорелый» можно применять в прямом смысле: если и осталось на нем что-то инородное, так это лишь скукожившийся от жара ремень. Совершенно лысый он являл собой натуральное пособие «Антиповар или почему нельзя оставлять в гриле курицу на два часа». Здоровяк тяжело дышал, грудь бурно вздымалась. Раджа отшатнулся от приторно-сладкой вони, прохрипел неуверенно:
-Грэг, ты?
Человек улыбнулся, отчего по всему лицу треснула кожа. Из десятка ран брызнула кровь.
-А что? –поинтересовался он с сарказмом. –Где-то еще видел такого же красавца?
-А.. Иван? –Раджа пошарил взглядом по сторонам, заглянул в яму. –О, Великий Будда, что с ним!?
-Жить будет. –подхватив под мышки, Грэг вытащил безвольное тело, закинул на плечо. –Помяло малость да плечо навылет. А так ему еще повезло, -Грэг хохотнул, -что задница у меня широкая.
Грэг зашагал в сторону покореженного ангара. Словно злой великан ударом кулака наполовину вбил, вогнув внутрь раздвижные створки. Раджа шел рядом с ним и чуть позади, вытащив все шесть мечей, подозрительно посматривал по сторонам.
-Куда это все запропастились? –пробормотал он. –Ни наших не видать, ни аборигенов. То плюнуть не куда, чтоб в какую-нибудь бородатую рожу ни попасть, то шаром покати. Как в «Джуманджи». В параллельное измерение их что ли засосало?
-Вряд ли. -Грэг отмахнулся свободной рукой. –Большую часть взрывом накрыло, а остальные в ангар отступили. Я сам видел.
-Чем это, интересно, ты смотрел? –буркнул Раджа, опережая их. –Погоди. Дай проверю. –Грэг остановился. Раджа заглянул в темноту. Не видно ни зги. Только под самой крышей искрится, потрескивая, в трех местах проводка. Время от времени искры падали редкими россыпями, озаряя синими всполохами пространство пару метров в диаметре. Глаза малость пообвыклись, Раджа обернулся, помахал верхней левой. –Никого. Все-таки ушли.
   Ничего не сказав, Грэг вдвинулся вовнутрь. Сделав пару шагов, осторожно прислонил Ивана к колонне. Раджа зашел следом, пошарил по стене. Под пальцами звякнуло. Выключатели обнаружились в полуметре от входа в жестяном щитке, только щелкай ни щелкай, а все одно –тьма кромешная. Клацнуло раз, другой. Раджа насторожился. Звук здорово напоминал зиповскую зажигалку.
-Может, не стоит? –спросил он опасливо. –Тут что-то бензином попахивает.
В ответ лишь щелчки. Спустя пару секунд вокруг сидящего на корточках Грэга вспыхнул слабенький ореол, расширился. От ног через весь ангар протянулась широкая бледная тень, изломалась на цилиндрическом своде. Грэг поднял светильник на уровень глаз, за стеклом подрагивал, слегка колыхался огонек. В темноте кто-то слабо закашлялся, сипло прошептал:
-Начальника, пять рублей давай: керосинка совсем прохудился, однако. Новый покупать буду.
Грэг развернулся, вскинул светильник над головой. Круг бледно-желтого света расширился, надвинулся, вырвав из темноты колонну с прислоненным к ней человеком. Руки безвольно лежат на бетонном полу, голова болтается, словно у тряпичной куклы. Грэг сделал два шага, сжал опущенное плечо:
-Иван, очнулся? Как ты?
-Как говядина после турне по мясорубке. –он вскинул голову, блуждающий взгляд прошелся по помещению. –Чего тихо-то так? Все вороги объявили окончательную и безоговорочную?..
-Чего? –не понял Грэг.
-Капитуляцию, -пояснил Иван. Видя, что до товарища не доходит, отмахнулся, едва не свалившись за своей рукой. –Аа… Не бери в голову: вам такое мало знакомо.
Он попытался подняться, но ноги не слушались. Раджа подхватил с одной стороны, Грэг с другой. Покачавшись с пятки на носок, Иван сделал один, другой шаг, остановился. Затем, поддерживаемый с двух сторон, обошел помещение, остановился у правой стороны, топнул.
-Здесь.
-Чего «здесь»? –спросил Грэг настороженно.
Иван повернул голову, с трудом сфокусировав на товарище взгляд, сказал с недоумением:
-Вход, конечно. Ты что, не чувствуешь?
Грэг вскинул фонарь над головой, оглянулся по сторонам. Везде, насколько хватало света, бетон. Обычный, слегка потертый бетон, рассеченный пятимиллиметровыми швами на квадраты шесть на шесть. Подпрыгнув пару раз на этом квадрате, Грэг перешел на соседний. Сделав еще несколько скачков, он прислушался, потом покачал головой:
-Особой разницы не ощущаю. Если отличия и есть, то совершенно небольшие.
-И? –Иван вскинул брови.
Грэг скривился, словно от зубной боли, ответил с раздражением:
-Если эта плита –вход, то толщиной с метр, а то и больше. И весит тонн сто.
-Так в чем проблема?
-Ну, да. –Раджа почесал затылок средней левой, сообщил задумчиво. –Танк весил не меньше, но ты его, как из рогатки запулил. Как на луну ни закинул, ума не приложу.
Самодовольно усмехнувшись, Грэг пояснил снисходительно:
-Там хоть было, за что ухватиться. А тут что? Даже пальцы в щель не просунешь. Как говорил Пифагор, дайте мне точку опоры, и я переверну землю.
Внезапно в ангаре вспыхнуло так, что осветило каждую щель, проникло в каждый уголок. Раджа вскинул руку, в щели меж пальцами увидел плазменно белую фигуру, медленно опускающуюся из-под свода.
-Не трогайте бедную планету. Добиться своего можно и менее кардинальными способами.

Глава 9.
Когда огненная фигура оказалась в метре от пола, свет малость приутих. И хоть яркость была довольно велика, но глаза все-таки не слепило.  Раджа опустил руку. В паре шагов от них в позе лотоса покачивался на волнах эфира Муслим.
-Что ты имеешь ввиду?
-Если входа нет, -Муслим ослепительно улыбнулся, -мы его сделаем.
Саркастически усмехнувшись, Грэг сделал шуточный реверанс.
-О, что вы говорите!? Как это ново, неожиданно. Просим, просим!!
Иван скривился, Раджа укоризненно посмотрел на Грэга, но тот лишь выпятил челюсть, смотрел исподлобья. Муслим ничего не ответил, проплыв метров пять, остановился в центре квадрата, под которым предположительно находился вход. Муслим светился все ярче и ярче, от него во все стороны пошли волны жара. Раджа заслонился руками, но ладони обожгло. Рядом, ругаясь сквозь зубы, медленно отступал Грэг, поддерживая под руку прихрамывающего Ивана. 
Затрещало, запахло паленой шерстью. Раджа испуганно похлопал себя по голове, но это лишь свернулись волосы на руках. Он оглянулся на товарищей. У Грэга дымилась одежда, он бешено вращал глазами, а Иван, хоть лоб и покрылся испариной, только насмешливо щурился. Муслим опустился на пол. В том месте, где пальцы скрещенных ног коснулись пола, заалело, затем щелкнуло, кусок бетона отлетел куда-то в сторону. Бухнуло в паре метров над головой и метрах в десяти правее, загудел, словно колокол, купол. В течение нескольких секунд вся плита покрылась трещинами, куски бетона то и дело отскакивали, разлетались во все стороны, словно шрапнель.
Мимо что-то фыркнуло, чиркнув раскаленным по шее. Раджа отшатнулся, лапнул рукой болезненное место. По коже потекло теплое, липкое. Он поднес к лицу пальцы –кровь… Меж тем, ослепительно сияя, Муслим уже опустился по пояс в булькающее белое месиво. Еще минута и скрылись даже волосы. Прошло секунд тридцать, бульканье чуть затихло. А там, где кипело, застывали валы белого металла, медленно розовели…
-Ничего, -словно услышав мысли друзей, с натужной бодростью сообщил Грэг, -наш Муслим и в огне не сгорит, и в во.., ээ, в раскаленном металле не утонет.
Блымкнуло. Весь кипящий сектор ухнул куда-то вниз, разбросав раскаленные капли. Иван матюгнулся, тряс штанину. В образовавшуюся метрового диаметра дыру с шипением вырвался столб раскаленного пара вперемешку с истошными криками, канонадой выстрелов. Иван дернулся к яме, Грэг схватил за локоть.
-Ты это куда собрался?
-Надо бы помочь парню.
-Ты что!? –Грэг показал на плиту, которая только-только приобрела вишневый цвет. – Знаешь сколько там градусов? Чуть меньше тысячи. Бекон жарится при меньшей температуре.
-Ну, я -же не бекон. –Иван вырвал руку, прыгнул без разбега. –Держись, брата-а-ан!!!
Преодолев по дуге метров пять, Иван точнехонько вошел в отверстие. Разве что локтем задел. Взвился дымок, мерзко запахло горелым пластиком. Парни, не ожидавшие такой прыти от раненого, только цапнули пальцами воздух:
-Куда!? Свихнулся!?
 В яме канонада стала на порядок ожесточённее, зазвенело, словно град молотил по перевернутому цинковому ведру. Изнутри несся рев, ругань, мат в три этажа. Все это сдвигалось то вперед, то назад. Грэг факал, бегал вокруг раскаленной плиты, словно лис вокруг колобка. Он попробовал наступить, но подошва сразу задымилась.
-Да чтоб тебя!!! –Грэг отпрыгнул, беспомощно оглянулся на Раджу.
Скрипнув зубами, тот помянул какого-то персонажа с длинным-предлинным именем, в котором единственной гласной была «а» -явно что-то из санскрита –и скаканул вперед. Но поскольку силенок у него было не столь много, пришлось сделать пересадку. Оттолкнувшись всеми шестью мечами от плиты, Раджа в кувырке занырнул в яму. Грэг открыл рот, не став даже уворачиваться от искр, сыпанувших из-под лезвий, смотрел потерянно.
-Э, нет, -Грэг стиснул челюсти, -так дело не пойдет.
Вырвав у раскорячившейся зачем-то посередь зала пилорамы мотор, Грэг раскрутил его, и на излете прыгнул вслед за ним. Полет прошел довольно быстро и вполне нормально. В том смысле, что подрумянится он не успел, хоть и ощутил себя мигрирующим в жаркие края бройлером. С инерцией кстати он явно переборщил: мотор со всего маху врезался в дальнюю стену дыры. Ну, и он вслед за ним. И тут уж Грэг в полной мере ощутил тепло дружеского приема, так как прилип самым позорным образом. И если б не пара центнеров в моторе, страшно подумать, какое блюдо увидели б его товарищи, если б выбрались живыми из этой передряги. Взвыв от жалости к себе любимому, окутанный смесью ароматов плавящейся куртки и поджаренных ягодиц Грэг рухнул вниз. И прямо на темечко.
От взрыва сверхновой он отошел в мир иной. А когда очнулся, то захотелось обратно в утробу. Звездные войны, эпизод третий. Признаться, фанатом он не был даже в детстве. А тут так и вовсе разонравились. Темнота, истошный вой сирен, время от времени на стене вспыхивает вращающаяся багровая лампа. Со всех сторон вспышки, визг, рев. Чуть правее метрах в трех от него бешено палит с обеих рук Иван. Рот раззявлен в беззвучном крике. Вряд ли, конечно, беззвучном, но грохот выстрелов все заглушал. В затылок устойчиво дуло смесью оружейного масла, сгоревшего пороха и крови. Грэг повернул голову на звон. Слева словно работала ветряная мельница -это Раджа исполнял свой коронный танец с мечами. Пули с визгом отскакивали от голубоватых лезвий, рикошетили от стальных стен, наполняя коридор жутким грохотом. Дальше метрах в пятнадцати от мерцающей стены вспышки в два яруса. Если судить по габаритам и интенсивности, то работало не меньше пятнадцати стволов. Грэг приподнялся на одно колено, засучил рукава. Хорошо, что Раджа прикрывает, а то давно бы нашпиговали, как утку дробью. Ну, все, ребятки, сейчас мы из вас дуршлаг сделаем. И тут в плечо словно раскаленный лом вогнали. Грэг отлетел под ноги к Ивану, кувыркнувшись через голову, взвыл:
-Ааа!
Правая рука отнялась. Грэг с ужасом смотрел на черный в багровых всполохах бурунчик. Он пульсирующей струйкой выплескивал из дыры в два пальца в плече, отчего там постепенно немело и это все распространялось на бок, двигалось по ключице. На лбу выступила холодная испарина. Грэг взмолился всем богам одновременно, обещая отныне не грешить и жить праведно, если вытащат его из этой передряги. И о чудо! Кровь остановилась! Готовьте могилы, сволочи косорукие! Если уж стрелять, так стрелять. А нет, так не стоит оружие позорить. Он вскинул руки, готовясь палить без разбору, как над ухом поинтересовалось вкрадчиво:
-Ну, как? Живой?
-Вполне. –Грэг повертел башкой, вслушиваясь в наставшую тишину. Если, конечно, не считать хриплого дыхания Раджи, да периодического взвывания сирены. –Чего это? Патроны кончились?
Иван сплюнул черный сгусток, растер подошвой.
-Вряд ли. Затаились твари. Явно какую-то пакость готовят.
  С минуту из-за угла доносился лишь дробный топот, словно по комнате бегали толпой в поисках миски с молоком ополоумевшие ежики. Этак пара-тройка семейств в десяток голов каждая. На мгновение все замерло. Он слышал только хриплое дыхание Раджи да бешеный перестук своего сердца. Даже сирену выключили, вместо этого вспыхнули тускло-красным аварийные светильники.
Грэг облизал пересохшие губы, бросил быстрый взгляд по сторонам, под ноги, где медленно остывала, потрескивая, бесформенная лужа металла. Эх, Муслим, Муслим, -с горечью подумал он, -что ж ты, брат, так… Грэг вздохнул, подняв тяжелый взгляд, оглянулся. Иван отлепился от стенки, на которую небрежно опирался, встал рядом, взгляд устремлен на угол.
-Сейчас начнется.
Грэг скосил на него глаза, прошептал:
-Что?
-Не знаю, но будь готов.
Чувствуя, как в воздухе сгущается напряжение, Грэг спросил нервно:
-К чему?
-Ко всему, -хмыкнул Иван. –Жизнь –она, брат, такая штука, что готовым надо быть ко всему.
Грэг проверил, как вращаются стволы, встал в позу ганфайтера. Раз, два, три… По лбу потекла первая струйка пота, глаз защипало. Он досадливо поморщился, моргнул. И как раз в тот момент, когда его веки только –только раскрывались, из-за угла выскочил, как чертик из табакерки, кто-то в черном, в ниндзюкинской маске и с тубусом через плечо. Что там не бумага, он понял по дикому крику Ивана и толчку в плечо:
-Ааа, мать твою! Ложись!!!
Грэг отлетел в сторону, впечатался в стену, больно саданувшись подбородком. Но когда грохнуло, он понял, что все это только цветочки. И хоть он любитель малины да виктории, но пришедшие вслед за этим ягодки ему крайне не понравились. Кожу сперва слизало крупной теркой, а затем вмиг издолбало сотней молотков для приготовления бифштексов. Дух вышибло напрочь. Грэг захрипел, выгнулся дугой. Не в силах даже выдохнуть, он едва смог повернуть голову на мощный слаженный топот. Прямо на них грохотали сапогами по стальным плитам человек двадцать в униформе спецназа. И без того здоровые в кевларе и бронешлемах они выглядели настоящими чудовищами. Его раскачивало, в глазах двоилось, темнело. Ноги подогнулись. Грэг грохнулся, снизу-вверх наблюдал, как все ближе и ближе становятся черные фигуры за прозрачными щитами. Двое просунули черные рыла автоматов меж щитов, те изрыгнули огонь. Грэг скосил глаза, замычал от боли, ненависти и страха… Не за себя, а за тех двоих простофиль, которым бы дохлыми притвориться, но нет, они упрямо подымались. Пули кромсали их тела, опрокидывали, но Иван с Раджой все равно пытались встать. Пол под ними  залило кровью, будто забили стадо баранов. Черной в этом свете, словно нефть.
Нет, он не может этого допустить! Чтоб какие-то гребанные русские с придурковатыми индусами… А он валяется, твою мать, позорно, словно опрокинутый на спину жук. Грэг стиснул зубы, попытался встать, но безуспешно. Он махнул рукой -пальцы нащупали что-то ребристое, холодное. Мотор! Используя его вместо якоря, Грэг воздел себя в полустоячее положение. Не сбавляя шага, крайний слева лениво вытащил ствол, повел в его сторону. А вот хер ты угадал! Грэг, как стоял в позе завязывающего сандалии римлянина, так и метнул мотор в толпу. Словно метеор пронесся, разбивая щиты, ломая и калеча. Три ряда унесло в конец коридора, с жутким грохотом размолов в кровавый фарш об дальнюю стену, остальных разбросало в стороны.   
-Що, шуки, моргаете? –глядя сквозь кровавую пелену, прошепелявил Грэг щербатым ртом. – Ш новым годом, ш новым щастьем! Не штали? А я пришел. Пишес к вам пришел. В шмышле я. –шатаясь от стены к стене, Грэг добрел до кучи стонущих, пытающихся от него ползти кто молча, а кто с подвыванием от тихого ужаса. Пинком, от которого едва сам не опрокинулся, Грэг перевернул ближнего, содрал автомат. Передернув затвор, выписал дулом восьмерку. –Ну, кто первый? –он сплюнул сгусток крови. –Надеюсь, успели помолиться?
Грэг направил автомат на захлебывающегося кровью бойца.
-Прости, не могу, когда божья тварь мучается.
Тот с трудом поднял голову, скривился. Руки, сжимающие горло, упали. Из рассеченной шеи брызнул алый фонтанчик: похоже пробита артерия. Грэгу что-то совсем не понравилось выражение торжества на его красной, как у демона, морде. И в следующий миг он понял, почему. Мужик разжал ладонь, на которой лежала противопехотная граната без кольца, пробулькал:
-Фак ю!!!
 -Чтоб тебя черти в аду рвали на куски оставшуюся вечность! –крикнул Грэг, отталкиваясь от него назад и вверх.
Мужик усмехнулся, ответил что-то, вздувая гранатовые пузыри. И хоть Грэг уже почти перевернулся через голову, но разобрал совершенно четко:
-Я буду ждать.
В груди вскипела черная ослепляющая ненависть вперемешку с обречённым пониманием, что ждать тому скорее всего долго не придется. Пальцы сами собой вдавили курок –очередь практически перерезала бойца пополам, граната выскользнула из ослабевших пальцев. Но упасть на пол она не успела: плазменная вспышка пронзила каждую клеточку толстенным ломом, выжгла сетчатку, вышвырнув сознание во тьму после тепловой смерти Вселенной.
Сколько он был в беспамятстве, понять не представлялось возможным. Но возвращение было кране болезненным и неожиданным. Словно щелкнули по выключателю. Каждая клеточка кричала: «Помогите-е-е-е!» -но увы, тут он был бессилен. Одно утешало: если кричит, значит, еще жив. Правда, жизнью это назвать довольно сложно, но все же… Если бы еще не этот мерзкий запах немытой подмышки, под которой он болтался, как дохлая селедка, то все было бы не так уж и хреново. Во всяком случае можно было бы в полной мере насладиться делом рук своих. Вид открывался самый благодатный. Несмотря на то, что он едва ни бороздил носом пол, боковое зрение у него оказалось, как у вальдшнепа. Или это так осколками рассекло… Да нет, вряд ли. Особой болезненности он там не ощущал. Хотя даже если и так, то не страшно: некоторая раскосость нынче в моде. И чем дальше, тем моднее, если статистике верить. Короч… Иван, а это он вонючий горил тащил его и Раджу с другой стороны, брел по щиколотку в крови. Она расходилась тяжелыми волнами, сдвигала с места крупно порубленные шматки мяса, костей вперемешку со змеями внутренностей. Иван поскользнулся на еще парующей печени, отчего ему с Раджой пришлось описать полуокружность, смачно выматерился, но удержался. У Грэга все внутри перебултыхалось, в том числе и мозг. Окружающее завертелось яркой такой каруселью с привкусом крови и дерьма от разорванных внутренностей. Сблеванув смесью желчи и протеинового батончика, Грэг прошептал едва слышно:
-Нельзя ли полегче: не дрова везешь.
Над ухом хмыкнуло, ответило заплетающимся языком:
-Не нравится? Можем местами поменяться.
Грэг прислушался к себе. Если на спор за бутылку пива, то щепку он бы точно сдвинул.
-Умеешь убеждать.
-Я.. такой,.. –едва выговорил Иван.
Шаги становились все тяжелей, не вернее, его раскачивало из стороны в стороны. Грэг повернул голову на скрежет. Раджа хоть и был в отключке, но мечей не выпустил. Все шесть лезвий, на треть погруженные  в кровь, прорезали в ней борозды. Те медленно сходились в полуметре за ними. От каждого шага Ивана, который почему-то шел босиком, вздымалась красная чача, тягуче хлюпая, стекала назад. Кровь была везде: на полу, на стенах, на потолке. От штанов Ивана остались какие-то лохмотья. Тоже в крови. И сперва Грэг думал, что он просто перемазался, но когда увидел, как из множества глубоких рваных ран сочится красное, понял, что это не так. Он зашевелился, хоть каждое движение и причиняло жгучую боль, прошептал:
-Отпусти… Отпусти: я сам пойду.
Но сверху только хрипело, стены раскачивались, но не только от того, что в голове черти хоровод устроили. Похоже Иван уже ничего не слышал, брел на автомате.
-Вот идиот! Ты же упадешь сейчас!! –Грэг завертелся, отпихнулся, что было сил, но не тут-то было. Кольцо рук внезапно сжалось, ребра затрещали.
-Ааа-а!
Иван тяжело побежал, расплескивая кровь. На очередном шаге лужа осталась позади. Попалось еще несколько тел, но дальше подошвы шлепали уже по чистой стали. Иван запнулся, не в силах переступить через брошенное ружье. Выпустив их с Раджой, он пробежал, сильно наклонившись вперед, впечатался всем телом в стену. Но не рухнул, а за что-то зацепился, хрипло застонал. У Грэга от удара о пол в затылок словно саданули бейсбольной битой. А дальше больше:  мозг никак не мог успокоиться, словно попав в ловушку в черепной коробке, проросшей дикобразом наоборот. Перед глазами черная метушня, желудок дергался, а в ушах словно веет вьюга, но как-то странно, словно куда-то зовет:
-Грэ-е-ег… Грэ-е-е-е-ег…
Грэг почти ничего не видел. Он лежал на спине, слепо шевеля руками и ногами, словно врезавшийся в стекло жук, но также, как и последний, не мог ничего сделать. Ну, да ладно. И так неплохо.  Каждая клеточка просила покоя. Полежу, отдохну… Если б только не этот надоедливый голос… Будь он неладен. Грэг попытался разглядеть из того положения, в котором находился, но увы. Если б на затылке глаза выросли, другое дело. Помянув добрым словом его родителей и всю беспокойную родню до седьмого колена, Грэг со стоном перевернулся на живот. Мир хоть и встал с головы на ноги, но как-то неуверенно. Словно в утлой рыбацкой лодчонке в шторм. Помотав головой, Грэг с усилием сфокусировал взгляд. Темное пятно обрело некоторую резкость. Во всяком случае можно было понять, что это Иван. Он повис на медленно подымающейся плите, расперся ногами, но уцепиться было не за что. Пальцы бороздили по металлу, на глазах стираясь до костей. С другой стороны плиты на полу виднелась вмятина. То ли снаряд попал, то ли труба с дефектом.  Если бы только добраться…
-Ха-ха! Что, урод, кишка тонка? –донесся с той стороны плиты злорадный хохот. –Лучше сваливай, пока я черепушку твою пустую не продырявил.
Загрохотало, от торца плиты с визгом рикошетила сталь, свистела вокруг. Втянув голову в плечи, Иван получше перехватился за верх, но там словно только этого и ждали. Огонь чуть сместился. Иван взревел от боли. Грэг только начал подниматься, как по лицу шлепнуло что-то горячее, влажное. На полу дергались, отстреленные по третью фалангу мизинец и безымянный с серебряным кольцом. Грэг ругнулся, сделав три шага, ухватился за плиту, а левым носком зацепился за выемку.
-О! Еще один! –хохотнуло изнутри. –Бонжурно! Зови третьего. Ха-ха! Эта дверка танк поднимет, а уж вас -целый полк. Если охота без рук остаться, то висите. Мне в принципе наплевать.
Грэг чувствовал, как трещали связки, растягивались сухожилия. В плечах что-то лопнуло, стало обжигающе горячо. Он застонал, стискивая челюсти так, что хрустели зубы, но не отпускал. Плита замедлила ход раза в три, поднималась по сантиметру в секунду. С той стороны удивленно присвистнуло, заметило с долей уважения:
-Ну, даете. Сильны, сильны. Но машину вам не одолеть. Разорвет вас, как пара лошадей суслика. Так что давайте прощаться.
-Ты труп, мразь!!! –сдавленно выплюнул Грэг. –И часу не пройдет!
-Гм… По-моему, твои данные несколько искажены на фоне сильнейшего стресса. Я вообще-то планирую еще покоптить. А вот тебе, гринго, еще минута и никакой костоправ не поможет. Могу, кстати, кинуть адресок по мылу.
-Себе его оставь вместе с мылом! А лучше вставь!! –крикнул Раджа, влетая рыбкой в кувырке в щель меж дверью и потолком. –И веревку заодно поищи, -донеслось уже изнутри. –Поверь: пригодится.
Свистнуло, дико завизжало, словно резали насмерть перепуганного поросенка. Грэг подтянулся, крикнул в щель:
-Не смей! Он нам пока нужен живым.
 Раджа хмыкнул, шлепнув средней правой по синей кнопке на стене, ответил, не оборачиваясь:
-Не бойся. Пару часов протянет. Обещаю.
Плита на миг замерла, медленно пошла вниз. Грэг отпустил ее, шагнул к Ивану. И вовремя: тот уже сползал по плите, закатив глаза, словно дохлая селедка. Грэг едва успел подхватить, оттащил на пару шагов. Плита с утробным чавком вошла заподлицо с основным полом так плотно, что и волосок не просунуть. Но парням было не до вывертов инженерной мысли местных умельцев. Прохромав вовнутрь, Грэг протащил Ивана мимо Раджи, усадил в кресло. Самому бы куда-нибудь рухнуть, но стула всего два. Первое трещало под Иваном, а во втором подвывал с белым от ужаса лицом кучерявый. Вытаращенные глаза прикипели к плавающему в луже крови обрубку руки на куске ткани. Кучерявый трясся, как осиновый лист, сжимал левой рукой предплечье. Из намокшего рукава тяжело капало в багряную лужу, как и с покачивающегося в полуметре лезвия. Раджа навис над толстяком, как богомол над мухой. Все шесть лезвий нехорошо поблескивали у жизненно важных органов: глаз, сердце, шея, печень, живот и того, что пониже. Иван вздрогнул, повел ничего не понимающим взглядом по сторонам. Взгляд остановился на всхлипывающем мафиози:
-Рука, моя рука…
Иван поморщился, посмотрев на обрубки вместо пальцев, буркнул:
-Не скули, гаденыш: слушать тошно. –Грэг кинул пальцы. Поймав, Иван повертел их, сунул в карман. –Если скажешь, где это, отпустим. И советую поторопиться: руку еще можно спасти.
Кучерявый повернул к нему искаженное болью и ненавистью лицо, выплюнул:
-Что «где»? Что вам вообще надо!? Кокаин? Бабки? Так берите, сколько сможете. –он кивнул на несколько десятков кубовых поддонов, из которых две трети с белым порошком, а остальные –плотно упакованные пачки долларов, евро, обмотанные пленкой. –Берите и проваливайте!
-Ух, ты! –Иван вскинул брови. –Это что за аттракцион невиданной щедрости? –с кряхтением, опираясь на стул, он поднялся, прошаркал к складу. Обойдя поддон с баксами, он потыкал пальцем в пакет с белым порошком. Оглянувшись, Иван поинтересовался с усмешкой. –Или, когда нож у горла, внезапно открываются вечные ценности?
Кучерявый выпрямился, в глазах мелькнула гордыня. Похоже даже про руку забыл. Презрительно скривившись, он процедил:
-Вы меня путаете с уличными торговцами. Это они за грамм удавятся, а у меня этого дерьма столько, что впору свой форд Нокс, в смысле форд Кокс сооружать. Ха-ха! Хоть все подчистую забирайте, так завтра же будет в два раза больше. Для этого местным обезьянам всего лишь чуть шустрее двигаться придется.

Глава 10.

Иван облокотился о поддон с коксом, скрестив руки на груди, лениво поинтересовался:
-Не жалко? А если скопытятся?
-А чего жалеть –то? –кучерявый пожал плечами. –Не мои. Сдохнут –других наберу. Желающих столько, что хоть отбавляй. На одно место конкурс из двадцати макак. Ха-ха! Выбор есть!
Грэг провел рукой по подбородку –щетина захрустела, словно стальной ершик –спросил задумчиво:
-И зачем все это? Ради денег? Ты же уже обеспечил себя и всю родню до десятого колена на тысячу лет вперед. Или так, из спортивного интереса?
Кучерявый хмыкнул, поинтересовался с прищуром:
-Вы хоть знаете, куда все это отправляется?
-Откуда? Этикеток с местом назначения нет.
Кучерявый хмыкнул, пояснил со значением в голосе:
-В Россию, Китай и Штаты –ведущие мировые державы и наши идеологические и стратегические противники.
Раджа нахмурился, прижав лезвие к горлу, спросил уязвленно:
-А как же Индия? Там народу на десять Россий хватит.
Кучерявый попытался отклониться, но затылок уперся в поддон с евро. Он нервно хохотнул, кося глазом на подрагивающий у сонной артерии меч, пояснил:
-Это то место со священными коровами? Не смеши. Смотрят не по количеству, а по качеству. Да, в России всего сто пятьдесят миллионов, но против нее весь Запад с прихлебателями, а ведь сделать ничего не могут. Как ее только ни гнули, а она разгибалась только сильнее. Всегда. Так что боремся с теми, кто реально что-то может. Да, конечно, никто этого открыто не говорит. Наоборот все ссылаются на свободу выбора, священность желаний простого и очень простого человечка, но мы то знаем, что все их желания –тлен, крючок с конфеткой, смазанной ядом. Мы, как бог и дьявол. –кучерявый тонко усмехнулся. -Всего лишь предлагаем. А выбор за тобой. Ха-ха! Но почему-то основная масса всегда выбирает то, что легче и приятнее.
-Это аксиома, -невесело подтвердил Грэг. Вздохнув, он уставился в пол. Лоб избороздили глубокие морщины. Похоже он вспоминал не самые приятные мгновения в своей жизни.
Иван смотрел с сочувствием, Раджа хмурился. С минуту они молчали, затем Грэг поднял голову, глаза сузились:
-Имена, явки, пароли!?
Кучерявый вздрогнул, с натугой рассмеялся:
-О чем ты, амиго? Я –маленький человек. Собрал груз, переправил дальше. Ничего не видел, ничего не слышал. Можно сказать, что я –обычный грузчик.
-Весьма высокооплачиваемый, -Иван указал глазами на поддоны с пачками зеленых штатовских президентов, -бабки гребешь даже не лопатой, а погрузчиком.
Кучерявый пожал плечами:
-Да бросьте. Это всего лишь перевалочная база. Груз в одну сторону, бабки в другую. Будь это все моим, разве ж я в этих джунглях бы сидел?
Грэг побледнел, губы стиснулись в линию, глаза округлились. Схватив кучерявого за грудки, он тряхнул его так, что у того зубы едва не вылетели.
-Ну, ты, -слова вылетали скомканные, злые, словно шершни, -бедная овечка! Мы точно знаем, что информация здесь. Так что не строй из себя оскорбленную невинность. Если не прекратишь тратить наше драгоценное время на вонючее вранье, придется тебе отведать мясного салата. Да не из той клешни под ногами, а из свежатинки. –Грэг оглядел его плотоядным взглядом, облизнулся. –Пожалуй, начнем с пальцев. Ну., или с похожих предметов.
Кучерявый сглотнул, покосившись на оставшуюся руку, ответил севшим голосом:
-Даже если и так, это вам все равно не поможет.
-Это не тебе решать, -Раджа чуть усилил нажим. Кожа на горле лопнула, из-под лезвия проступила алая полоска крови. –Гнида, мелкая!
Кучерявый даже дышать перестал, глаза полезли на лоб.
-Ла-дно… Я скажу. Но… Я –тогда труп.
-Ага, -Раджа сплюнул, угодив на обрубок на полу. –Но это потом, да еще не факт. А если соврешь нам, то гарантированно сейчас. Ну, так что? Что выберешь?
Кучерявый скривился, словно сожрал ведро лимонов без сахара, мотнул головой.
-Там за картиной… Сейф.
Иван проковылял к стене, сдвинул в сторону полотно с грудастой обнаженной девицей, возлежащей на софе с виноградной гроздью в холеной руке. За ней обнаружилась ниша, перекрытая стальной дверцей с кнопочной панелью посередине. Грэг кивнул Радже. Тот придвинул лезвие вплотную к левому глазу. Кучерявый вмиг взопрел, правый глаз жутко скосился, пытаясь отследить опасность, а зрачок левого сузился до булавочной головки.
-Говори.
-Три.., пять, игрек, девять, дефис, а, зет, один.
Крышка щелкнула, отошла. Иван заглянул вовнутрь, вытащил папку. Открыв, полистал ее несколько секунд, тяжело вздохнул. Грэг подошел, заглянув через плечо, ругнулся. Раджа вытянул шею, не опуская мечей, но оттуда ничего не было видно.
-Что у вас там?
-Проблемы, -ответил Грэг невесело, -большие проблемы.
Они развернулись, глядя на их вытянутые лица, кучерявый мелко-мелко затрясся. Иван бросил на него мрачный взгляд, рыкнул досадливо:
-Что ты ржешь, как гиена!?
Тот закатился, уже не обращая внимания на мечи, ржал так, что выступили слезы.
-Вы, вы, видели бы вы свои рожи! Словно быка кувалдой в лоб. Как оглушённые сомы!
Раджа переводил непонимающий взгляд с одного на другого, потом спросил растерянно:
-Да что случилось-то?
Иван стиснул зубы, желваки вздулись. Проигнорировав вопрос, уставился на кучерявого.
-Зачем вам три отделения? Да еще в странах сбыта?
Кучерявый ухмыльнулся.
-Все просто: в таких делах без контроля не обойтись. Да и вот такую ситуацию мы все-таки предусмотрели заранее.   
-В смысле? –насторожился Грэг. –Вы знали, что мы придем?
-Не именно вы, -кучерявый пожал плечами, -а вообще. Когда-нибудь кто-нибудь все равно бы нагрянул. Не одни, так другие. Но и мы не дураки.
-Ты о чем? –не понял Иван.
-Если нас прижучат в одной стране, в остальных филиалах сразу же узнают и успеют все свернуть, сменят место дислокации. Так что все это, -кучерявый указал глазами на кровавую баню в коридоре, -бесполезно.
Грэг стиснул зубы, мерил кучерявого пристальным взглядом, словно прикидывая, с чего сперва начать: черепушку вскрыть или сердце вынуть. Иван вскинул брови, хмыкнул:
-А что мешает сделать пару звонков и скинуть товарищам инфу?
-Товарищам? Ха-ха! –переспросил кучерявый, едва не удавившись от смеха. Его глаза выпучились, как у рака. –Шутишь?
-А что такого? –Иван с непониманием смотрел на поморщившегося Грэга. –Телефон сейчас не роскошь, а средство общения. В таких ситуациях можно и отбросить разногласия…
Грэг переглянулся с кучерявым. У обоих на лицах было слащаво-кислое выражение. Грэг кашлянул, отвел взгляд, словно заинтересовался чем-то на потолке.
-Ты случайно не с неба спустился. Ээ.., снизошел?
Иван захлопал ресницами.
-В смысле?
-Да у тебя крылышки проглядывают. Беленькие такие, пернатые. Малость в красном измазанные, но тем не менее белого еще достаточно.
Иван дернулся, завернул голову так, что шея затрещала, закинул одну руку за спину, потом вторую. Похлопав себя по изорванной в клочья куртке, с облегчением выдохнул:
-Прикалываешься, -он нервно хохотнул. –Юморист, блин.
-Да нет, -Грэг покачал головой с самым озабоченным видом. –Просто все думаю, думаю, не могу вспомнить, в какой стране такие вот водятся... Я бы у них царем стал.
-Вряд ли отыщешь меж таких гигантских стран, как Зимбабве, Сингапур и Япония. –мрачно сыронизировал Иван. –Но мы к сведению –не такие уж и простофили.
-Да ну? –удивился Грэг, а кучерявый захихикал, как гиена. Не выдержав мерзких звуков, Раджа шлепнул его плашмя мечом по уху. Тот взвыл, отшатнулся. Раджа хищно улыбался, поигрывая лезвием, поощряя, так сказать. –Вообще-то не знаю, как у вас, а у нас живут вполне нормальные, можно даже сказать, прагматичные люди. По простому принципу живут: вот было бы здорово, если б у соседа корова сдохла. Тогда можно и теленка забрать. А если нет теленка, и так неплохо. –Грэг печально усмехнулся, глядя на насупившегося Ивана, покачал головой. –Не позвонят. Помирать будут, но не позвонят, тем более если будут знать, что у соседей помрет больше. А китайцы и вовсе… Знаешь, откуда слово «шовинизм» пошло? Нет? Обисняю… Китай по-ихнему –срединная империя Чайна. В смысле в центре мира находится, а вокруг варвары. Про Чайнатауны слыхал? Так вот: в первоначальном варианте это звучало, как чайвинизм, но постепенно упростилось до шовинизма. Вы же русские и вовсе на весь мир в обиде. –Грэг развел руками. –Не спорю: мы для этого сделали все возможное.
-Черт! –Иван ругнулся, на лице растерянность. –Что же делать?
-Собирать манатки, -посоветовал кучерявый. Его ухо побагровело, раздулось, словно брюшко насосавшегося крови комара. Размером этак с домашний чебурек. –И уе…ть, пока муссоны не начались. Хрен потом отсюда выберетесь.
Грэг потер подбородок, сообщил задумчиво:
-Он прав: пора выдвигаться…
-Но?.. –Иван смотрел пристально.
Грэг поднял взгляд, в глазах мелькнуло что-то безшабашное.
-Но не прав в том, что мы принадлежим к какой-то одной стране. –он повернулся к кучерявому, осклабился. –Понимаешь, амиго, мы - не правительственная организация. Так что их дрязги нас совершенно не касаются. И нагрянуть мы можем одновременно во все три.
-Не понимаю, -кучерявый потряс башкой, спросил озадаченно. –Не правительственная? Тогда какая? Коммерческая? Так берите бабки! Их тут тонны в прямом смысле. Я же вам даю деньги на полном серьезе. И гарантирую, что никто за вами охотится не будет. Слово чести.
-Слово кокаинового короля, -протянул Грэг. –Заманчиво. –он помолчал, потом продолжил. –Да только ты, мразь, и не представляешь, с кем имеешь дело… Мы кстати тоже. Но если примем твое предложение, то вряд ли успеем насладится сладкой жизнью.
-Нас найдут даже на самом необитаемом и затерянном острове в океане, -мрачно подтвердил Иван. –Отыщут в самой глубокой норе.
-Да и предложили нам, если честно, столько, -сообщил Раджа, -сколько ты даже в мечтах не видел. А для этого нам надо всего лишь пустить под нож международный наркокортель.
-Всего лишь? –хмыкнул кучерявый. –Втроем? Господи, да нет ничего проще. А вы хоть знаете, какая там охрана? Суперспецы. И их там столько, что небольшое государство захватить можно. Будь вы хоть бэтменами вперемешку с Халком, вас раскатают по всему нашему шарику в лепешки толщиной с молекулу сероводорода.
-Почему это сероводорода? –насупился Иван. –  А не озона, например?
-Так положено, -совершенно серьезно пояснил кучерявый. –По закону сохранения вещей.
На лбу Ивана собрались морщины, в глазах только-только начало зарождаться понимание, как Грэг шлепнул кулаком в ладонь, выругался:
-Дьявол! Он прав. Нас всего трое –придется идти поодиночке. Даже подстраховать некому. Если кто-то захочет ударить в спину, это ему скорее всего удастся.
-Да, -тяжело вздохнул Иван, поднимая и опуская массивные плечи, -как жаль, что ребят нет…
В это время что-то загремело, Иван недоумевающе обернулся. Один за другим в комнату влетели тускло блестящие цилиндрики с кулак размером. Бешено вращаясь, они с шипением выпускали с обоих торцов струи белого дыма. Быстро распространившись по всему помещению, те вздымались молочными клубами к потолку. Первым закашлялся кучерявый, свесил голову, а потом стек со стула мешком с отрубями, выпустив столь лелеемую кисть, словно нырнул в бак со сметаной. Грэг посмотрел на него, выпучив глаза. Дым проник в глотку, обжег, в голове закружилось. Грэг повел помутневшим взором по сторонам. Зазвякало –это рухнул Раджа, следом подкосились ноги у Ивана. Грэг задержал дыхание, в глазах хоть и потемнело, но успел ухватить взглядом две струящиеся, словно призраки, такие же белые фигуры. Они только что были у дверей и вот уже здесь, только молочные клубы вихрем. Падая от толчка воздуха, Грэг проговорил заплетающимся языком:
-Джон… Сунь Ли… Ребята… Как же я вам рррад!
-А ужжж мы то, как рррады, -прошипело в ответ.
Последнее, что увидел Грэг в стремительно сужающемся секторе обзора, было струящееся все время двигающееся лицо склонившегося над ним Милтона. И что-то в его облике Грэгу весьма не понравилось. Что конкретно, понять было сложно, да и собственно и не чем: мозг уже отключался –но тенденция наблюдалась.
Пробуждение было весьма неприятным и крайне болезненным. В голову било, словно прибой в отвесные скалы: бу, бу, бух… Каждый раз глазные яблоки едва ни выпадали, будто он весьма сильно и довольно таки регулярно удивлялся. Хотя, если присмотреться, похожее чувство, действительно, имело место быть вполне обоснованно. Небо почему-то напоминало шкуру медведя и располагалось в метре над головой. В паре шагов слева потрескивал костер, обжигал щеку, когда ветер отклонял пламя. Прогоревшая головешка рассыпалась красными угольями, выпустив рой искр. Те вопреки всем законам физики отделились от костра и упали куда-то под ноги. Глаза провернулись вслед за ними, расширились. Искры не остановились у стянутых веревкой ног, а проваливались все дальше, гасли одна за другой, вились, таранили шумящую листву. До подмигивающей разноцветными огоньками черноты добрались считанные единицы. Грэг тупо пялился на все это действо, никак не мог понять, что же за чертовщина такая творится. И тут словно бейсбольной битой по темечку шандарахнуло: костер и небо там, где им и положено быть, а вот он сориентирован явно нестандартно.
Грэг завертел головой. Справа с интервалом в метр на той же ветке, слегка вращаясь вокруг своей оси, покачивались еще два фрукта.
-Эй, -окликнул их Грэг хриплым, словно с перепоя, голосом.
Ближайший медленно поднял набрякшие веки. Только по небесно-голубым глазам Грэг и смог признать в соседе Ивана: распухшее от прилива крови лицо больше напоминало лэйбл Каспера из Охотников за приведениями.   
-Очнулся… -то ли констатировал, то ли спросил Иван.
-Давно мы так?
Красные с полопавшимися капиллярами глаза Ивана провернулись в орбите, взгляд зацепился за блеклую полоску над вершинами шелестящих деревьев.
-Пару часов. Не меньше.
-Башка трещит, -Грэг потряс головой, зажмурился. –И во рту, как будто коты нагадили.
Иван усмехнулся, поддержал слабым голосом:
-Эффект тот же, что и после трехдневного запоя. Ни хрена не помню…
-Это хорошо. –раздался голос чуть дальше. Он был настолько блеклым и бесцветным, что Грэг с трудом узнал Раджу.
-Почему? –насторожился Грэг.
-Лучше забыть, чем знать, что тебя предали те, кому доверился…
-О чем ты? –нервно спросил Грэг. Нахмурившись, он огляделся, насколько позволяла шея. Та трещала, но обеспечила обзор градусов на двести. –Я вроде с каннибалами не дружил.
-Сейчас узнаешь.
Вдали послышался треск, который очень быстро, просто невероятно быстро приближался. Кустарники раздвинулись, словно воды Иерихона, оттуда вылетели две белые молнии. В мановение ока они пересекли поляну, остановились перед ними. От ударной волны полегла трава, сухую вырвало с корнем. Пролетая над костром, она вспыхнула, рой искр сыпанул Ивану в лицо, запахло паленым пополам с трехэтажным матом. Выражение лиц Милтона и Сунь Ли неуловимо быстро менялись, а при виде русского народного творчества губы растянулись в ухмылке:
-Мы тоже рады вас видеть.
-Джон, сукин ты сын, -прохрипел Грэг, -какого хера!?
Милтон вскинул брови, помяв подбородок, двинул рукой. Движение было настолько быстрым, что Грэг ощутил только финиш –боль в челюсти и фейерверк звезд перед глазами. В ушах какие-то крики, ругань. Они то затихали, то становились громче. А когда звездопад иссяк, он услышал лишь постанывание и скрип веревок. Мир раскачивался, постепенно замирая, со сдвигом на четверть фазы раскачивались и Иван с Раджей. Щека пульсировала, вниз текло что-то горячее. Грэг скосил глаза –на траву, позеленевшую с рассветом, капало тягуче-багровое.
-Джон, ты совсем спятил?
Милтон схватил Грэга за волосы, сжав их в кулак так, что кожа затрещала, притянул его вплотную. Оскалив зубы, он прошипел прямо в лицо:
-Оставим скользкие вопросы специалистам. Скажи-ка, лучше дружок, о чем это вы беседовали с той свиньей недорезанной? Что он вам сказал?
Шея трещала, горло передавило от неудобной позы. Грэг просипел, едва ни давившись:
-Бумаги у тебя. Так что же еще надо? Если нужны пояснения, спроси у него сам.
Милтон перевернул ладонь тыльной стороной вверх, нахмурился. Средь аккуратно постриженных сломанный ноготь на указательном пальце смотрелся не очень.
-Я бы спросил, да не успел. Пока собирали в дыму бумаги…
-Сбежал? –удивился Иван. –Ха-ха! Вот молодец парняга. Видать, привык к дури –не берет…
Милтон повернул голову, смерил Ивана с ног до головы презрительным взглядом, отвернулся.
-Сдох. –пояснил он обыденным тоном. –Кровью истек. –Милтон бросил полный ненависти взгляд на измордованного, как освежеванная туша, Раджу.  –Если бы некоторые не махали своими железками почем зря, этого разговора бы не было.
Иван замер, что-то соображая, потом сказал в пространство с благодарностью:
-Спасибо, камрад. Ты умер не напрасно.
-Да, -согласился Грэг. –Забили бы нас, как кроликов. Даже креста бы не поставили. Верно?
Милтон поморщился. Но по глазам Грэг понял, что не ошибся.
-Не тяни время. –прикрикнул он. -Говори.
-Мог бы просто спросить, -мирно сообщил Грэг. –Без вас мы бы все равно не справились.
-Ну-ну, -Милтон прищурился, сжал волосы так, что глаза полезли на лоб. –Телись быстрее.
-Все просто, -с трудом сообщил Грэг, чувствуя себя жуком из «Людей в черном». –Три страны, три отделения –одна организация, а вас всего двое. Даже нам было бы сложновато, а уж вам…
Милтон поджал губы, глаза сканировали лицо Грэга с интенсивностью лазера.
-Двое… И что? –спросил он с упрямством барана. -Не вижу проблемы.
-Одной жопой на два кресла не усядешься, -загадочно сказал Иван.
Милтон бросил на него задумчивый взгляд, уголки губ дернулись вверх. Он отпустил Грэга, подобрал с земли один из мечей Раджи.
-Ты прав, но это можно решить…
-Привлечь кого-то со стороны? –с пониманием спросил Грэг. –Опасно и малорезультативно.
Милтон полупокачал, полупокивал головой, и соглашаясь и нет.
-Зато экономично. –он прицельно осматривал Грэга, Ивана, Раджу.
Грэг, понимая, что время на исходе, заторопился:
-В одной из стран вам придется полностью доверится сторонним спецам. И если они провалятся, то провалитесь и вы. Как вы этого ни понимаете!?
-Как, впрочем, и вы, -Милтон кивнул на Грэга. –Разве не так?
-Так, но каждый из нас стоит целой армии и знает, на что и за чем идет. А если нанять отряд, то вероятность провала увеличится многократно! Вы же всего объяснить не сможете.
Милтон пожал плечами.
-А всего и не требуется. Каждый должен знать в пределах своих обязанностей. –он усмехнулся. –Зачем нагружать подчиненных ненужной информацией?
-А как же насчет того, что каждый солдат должен знать свой маневр? Если командира пристрелят, кому-то придется взять на себя бразды правления. И в этом случае лучше понимать, куда править. –Иван смотрел с насмешкой. Хоть и не просто это было вверх тормашками, но у него получилось. –Ты-то хоть знаешь?
Милтон презрительно усмехнулся, сплюнул.
-Найти и уничтожить.
-Да неужели? –Иван вскинул брови. –Так просто?
-Да. Каждый сделает свою часть –и дело будет решено.
Иван повисел несколько секунд с зажмуренными глазами, пережидая боль в затылке.
-В русском народном фольклоре есть сказания про змея…
Иван замолчал, тяжело дыша. Милтон в нетерпении поигрывал мечом, бросая ему рыжие отблески в глаза.
-И к чему ты это? При чем здесь какое-то пресмыкающееся?
-Этот змей не простой, –пояснил Иван, открывая глаза. –У него три головы. И если отрубить одну из них, тут же вырастают две другие. Догоняешь?
-Кого? –Милтон огляделся вокруг. –Ты о чем?
-В смысле понимаешь, о чем я говорю?
-Конечно. О змее-мутанте. Наверное, на каком-нибудь ужике эксперименты проводили –вот его и перекрутило бедолагу.
Иван поморщился.
-Я пытаюсь тебе втолковать, что рубить головы бесполезно. Нужно что-то иное.
-Например?
-Поразить в сердце. Или в мозг. Тогда, будь у него хоть десять голов, двинет кони, как миленький. В смысле скопытится.
Сунь Ли потряс головой несколько очумело, откашлялся:
-Хоть и не все метафоры ясны, но в целом… Кажется, Иван прав.
Дернув щекой, Милтон процедил:
-Возможно, но.., -он усмехнулся. – Есть один немаловажный плюс.
-Какой?
-На двоих сумма делится гораздо лучше.
Сунь Ли подвигал бровями, с некоторым колебанием кивнул. Иван сплюнул, попав в костер. Там зашипело, взвился небольшой дымок.
-Делите шкуру неубитого медведя? Смотрите поосторожней с когтями.
Милтон повернул голову, смерил Ивана с ног до головы внимательным взглядом. В глазах загорелись нехорошие огоньки, Милтон положил мечи на плечи, подошел к Ивану развязанной походкой. Остановившись в шаге, сообщил со зловещей ухмылочкой:
-А он уже труп. Просто еще не знает.
Иван раскрыл рот, видимо, чтобы сказать что-то колкое, но Милтон решил его опередить, действуя в том же направлении, только по принципу: краткость-сестра таланта. Он ткнул обоими мечами Ивану в грудь. Грэг зажмурился, живо представляя хруст, короткий крик, который должен перейти в бульканье и хрип. Он подождал несколько секунд, но всего этого почему-то не было, лишь пыхтение и сдавленная ругань:
-Что это еще за чертовщина!? Ли, помоги!

Глава 11.


Грэг приоткрыл один глаз, распахнул оба в изумлении. Милтон почти лег, упираясь в один меч, а второй толкал всем телом Сунь Ли, но эффекта ноль. Мечи словно торчали из невидимой скалы. И мало того, лезвия медленно багровели. Кончики побелели, когда багровость добралась до ручек. Милтон с криком разжал пальцы, меч выпал. Милтон скакал на одной ноге вокруг сыплющего искрами меча, сжимая левой быстро распухающую красную, словно вареная колбаса, кисть. Сунь Ли сдался на пару секунд позже. Прошипев что-то явно нелицеприятное, он с ненавистью смотрел на строптивое оружие, вокруг которого дымилась трава. Прищурившись, Милтон нащупал левой рукой еще один меч, медленно распрямился.
-Это вам не поможет, -донеслось у него откуда-то за спиной из пространства.
Милтон развернулся с быстротой молнии –меч свистнул, исчезнув из вида. Милтона два раза провернуло вокруг оси. Он с трудом остановился, взъерошенный, с растопыренными руками.
-Кто здесь!? –крикнул он, нервно оглядываясь. –Выходи!!
      Прямо перед ним из ниоткуда на уровне лица возникли две красные точки. В то время, как их цвет перетекал в оранжевый, сформировались красные чуть раскосые глаза. Пыхнуло жаром. Грэг выругался, отступил на полшага. Переходя из инфракрасного в темно-бардовый, проявился Муслим. Он стоял, скрестив руки на груди, брови сдвинуты, челюсть выдвинута вперед.
-Что, ребята, шалим? –он покачал головой, сказал укоризненно. –Нехорошо.
-Да пошел ты, дикарь чернозадый! –Милтон ткнул мечом, как копьем. –Без сопливых скользко.
Лезвие вошло, как нож в масло. Как раскаленный нож… Милтон от неожиданности чуть не ударился грудь в грудь с Муслимом, смотрел ему в глаза, зрачки расширены. Он шагнул назад, не выпуская ручки. Меч вышел столь же легко, как и вошел, только оплавленный и размером с перочинный ножик. Муслим следил, как белое пятно на груди растворилось, приняв основной цвет затухающих углей, поднял голову. Глаза вспыхнули, Муслим сообщил отрывисто:
-Когда мои предки изобрели алгебру, твои бегали с дубинами и в невыделанных шкурах. А насчет зада… -Муслим усмехнулся. -Если глаз не жалко, можешь заглянуть.
-Ах, ты!..
Милтон прыгнул вперед с такой скоростью, что исчез из вида. Грэг видел только, как все лицо Муслима исчертили белые шрамы. Одни гасли, другие тут же появлялись. Во все стороны летели брызги расплавленного металла. В траве шипело, вспыхнуло несколько огоньков. Щеку ожгло, Грэг скрипнул зубами, краем глаза видел, как морщился Иван: рыжие волосы на правой руке дымились, воняло паленой шерстью. Пару раз Муслиму рассекло щеку до кости так, что стали видны пылающие белым зубы. Но с каждым ударом глубина шрамов уменьшалась, пока они не превратились в царапины, которые тут же исчезали вслед за наносящим их лезвием. Наконец, похоже, Муслиму надоели игры, он отмахнулся. Из мельтешащего облака вылетело спиной вперед безвольное тело: руки, ноги полоскало по ветру. Милтон пронесся через всю поляну, врезался метрах в трех над землей в толстенное дерево. Бухнуло, ствол содрогнулся от корней до макушки –посыпались листья, сухие ветки, прямо в костер шлепнулось пустое гнездо, жарко загорелось. Милтон несколько мгновений повисел, впечатанный спиной в дерево, с треском отвалился, оставив в коре клочья материи, бывшей когда-то штанами. Он рухнул вниз лицом, выставив первым солнечным лучам белый, никогда не видевший света зад. Муслим поморщился, кивнул замершему Сунь Ли.
-Приведи его в чувство.
Сунь Ли посмотрел на распростертого, словно лягушка, товарища, на висящих парней, спросил с сомнением:
-Может, не стоит?
-Нужно все обсудить. –Муслим усмехнулся. –Думаю, теперь он будет готов слушать.
-Принцип большого кулака, -понимающе хмыкнул Сунь Ли. –Ты прав -должно сработать.
Муслим провел рукой по веревкам. С легкими хлопками все три лопнули. Иван и Грэг с Раджой попадали, словно куль с отрубями. Иван приземлился прямо на голову. В шее хрустнуло, стегнуло острой болью. Сознание на миг померкло, но тут же вернулось. Иван услышал свой стон, рядом ворочался, поминая добрым словом гребанных лопоухих англикашек, Грэг. Только Раджа, как упал, так и лежал бревном.
Руки уже свободны, как и ноги, но Иван их не чувствовал. Словно спагетти, причем совершенно чужие спагетти. Извиваясь, как уж, Иван подполз к Радже, ткнулся ему в плечо башкой.
-Ты как? Живой?
Раджа что-то невнятно промычал. Иван выгнул спину –позвоночник с шеей трещали, но все-таки удалось приподнять подбородок над землей. По лицу Раджи текли крупные с горох слезы. Глаза провернулись. Заметив Ивана, он прошептал:
-Сейчас кончусь: каждую клеточку, словно в «итальянском сапожке» стиснуло.
-Почему? –не понял Иван. Но тут по телу забегали огненные термиты, и он понял, почему… -Ой-ей-ей! Раз туды твою на лево!!! Чтоб тебе котел в аду после смерти лизать, сволочь косоротая!!!
-У тебя-то хоть две руки, -с обидой прошептал Раджа, -а у меня в три раза больше. Представь, каково мне.
От дерева слабо закашлялось вперемешку с захлебывающимся смехом:
-Хе-хе, ох-хо-хо! Да это он не тебе, дурень ихсоидный, а мне. –Милтон с трудом приподнялся, опираясь на подрагивающих руках, прислонился спиной к дереву. Голова болталась, как у пьяного в дупель, глаза разъезжались. Лишь с третьего раза Милтон попал рукой по щеке, прошипел. –Здесь, смотрю, тоже неплохо припекает. Куда там третьему кругу.
Через полчаса, когда более или менее отошли от последних событий, расселись вокруг костра на бревнышках. Солнце уже пару часов, как проснулось, пробивалось сквозь листву жаркими лучами. Шуршание, свиристение  и звонкие крики птиц со всех сторон. Можно было бы и без огня обойтись, но Сунь Ли в ручье неподалеку выловил четырех толстенных угрей, которые сейчас и жарились, источая хоть и немного странноватый, но довольно приятный аромат.
У Ивана в животе угрожающе урчало. Он гипнотизировал ближайший прут, похрустывая пальцами. Раджа сидел в позе лотоса, тщательно разминал руки, тер распухшие голени. Муслим парил в полуметре от него на три ладони от земли. На лице полнейшее отсутствие всякого присутствия. Сунь Ли переворачивал прутья, что-то напевая по-своему под нос. Милтон сидел с прямой спиной, поджав губы, только крылья носа подрагивали. Грэг первым не выдержал, схватив ближний прут, впился в скворчащий кусок с рычанием:
-Ррр… Хоррош уже, готово. Жрать давайте, пока совсем не ужарилось…
На огонь брызнул белесый сок, зашипело. Сунь Ли потыкал острой палочкой, укоризненно покачал головой:
-Сырой, однако. Совсем сырой.
Иван сглотнул тягучую слюну, проводив долгим взглядом исчезающий в широкой пасти кусок, спросил нерешительно:
-А может?..
Сунь Ли нахмурился, Милтон сказал надменно -не смотря на багровеющий во всю морду шрам, это у него получилось довольно неплохо:
-Люди не зря готовят пищу. Сырую хоть и полезней, быстрее, но мы –не животные.
-И чем же.., -едва не удавившись, выдохнул Грэг, -по-твоему, отличаемся?
-Терпением, -вскинув уцелевшую бровь, лаконично пояснил Милтон.
Грэг нахмурился, полуобглоданный прут завис в воздухе. Он медленно опустил его на колено, пудовые кулаки стиснулись.
-И что же, если я не вытерпел, -спросил он с обидой, -начал первым, так я уже и не человек?
Милтон тонко улыбнулся, покосился на Муслима. Тот открыл веки, словно заметил взгляд.
-Человека от животного отличает именно способность сдерживать свои позывы. Сознательная способность, -пояснил он ровным, как Гималаи, голосом.
-Бред! –убежденно заявил Грэг, стаскивая с прута очередной кусок. –Вы просто завидуете, что я среагировал быстрее. Но в этом, пиплы, нет ничего плохого: всегда кто-то бывает первым. Так устроен мир. Один начинает, а следом подтягиваются те, кто недавно смотрел на дурака свысока.
Муслим смерил Грэга с ног до головы ничего не выражающим взглядом, продолжил:
-Когда ты встречаешь на улице привлекательную женщину, ты ее тут же копулируешь?
-Копу?.. Что!? –Грэг покраснел под внимательными взглядами пятерки. –О боже, нет, конечно.
-Почему? –поинтересовался Муслим.
Грэг посмотрел на одного, другого с непониманием, нервно усмехнулся.
-Дурацкий вопрос. За такое посадят лет на двадцать. Выйдешь, уже никакие бабы не понадобятся. Хорошо, если самого не попользуют.
Раджа впился Грэгу в глаза, спросил быстро:
-А если не посадят?
-В смысле? –не понял Грэг. –В Индии что за такое по головке гладят?
-Нет. Но если бы ты точно знал, что не посадят?
Грэг открыл было рот, чтобы сказать какую-нибудь колкость, медленно закрыл. В глазах появилось задумчивое выражение, он сперва покраснел, затем побледнел. И так продолжалось несколько раз. Наконец, он ответил после минутного колебания:
-Н..не знаю…
В глазах Муслима что-то блеснуло, он сказал совершенно серьезно:
-То, что ты испытываешь сейчас, пытаясь ответить на этот вопрос, и есть признак человека.
Грэг побагровел. Отшвырнув прут, он вскочил с ревом:
-Да чтоб вы все подавились, моралисты гребанные!!! Куска хлеба пожалели!
Грэг проломился сквозь кусты, словно бешеный носорог: только треск и хруст да истошные вопли испуганных птах. Добежав до ручья, он сунулся раскаленным лицом сквозь прозрачную поверхность. Обожгло так, что вода зашипела. Торопливо напившись, он разогнулся. Зубы ломило от арктического холода, пальцы занемели. Грэг протер глаза. С той стороны ручья на него настороженно смотрели олени: мать и олененок. Олененок, то и дело замирая, лакал, а мать, прядая ушами, следила за ним большим раскосым, как у Сунь Ли глазом. Грэг медленно попятился, показывая пустые руки.
-Все, все: ухожу. Не бойтесь, -шептал он, - я вас не трону.
Он пятился, пока за ним не сомкнулись кусты. А в голове мелькнуло, что кто-то мог бы и не вытерпеть. Если не пристрелить, то хотя бы камень кинуть. Почему ж не кинуть, если можно кинуть? Это же так забавно. Лицо ожгло, словно кипятком. Грэг зажмурился, помотал головой:
-Скот, скот, гребанный скот!
Перед выходом на поляну он потер лицо, вздохнул пару раз, прочищая мозг. Ну, все, соберись, тряпка. Надев на морду нечто похожее на лицо, он вышел с легкой улыбкой:
-Ну, что решили, граждане заговорщики?
Иван протянул ему прут, уже зажаренный, кусочки покрыты коричневой корочкой. Грэг взял, поблагодарив кивком, прислонился к дереву. Муслим посмотрел по очереди на каждого. Кто кивал, кто прикрывал глаза, Иван крякнул, пожав плечами.
-Ну что ж… Мы тут поговорили и пришли к общему мнению…
Грэг перестал живать, с удивлением посмотрел на Милтона. Тот усмехнулся, дернул щекой.
-И в чем же оно заключается?
-Идем по двое: Иван и я в Россию. Ты с Джоном в Штаты, а Сунь Ли с Раджой в Китай.
-Но…
-Да, -продолжил Муслим, -есть риск, но поехав куда-то все вместе, мы точно не справимся. А так есть шанс. Небольшой, но естьПри этом мы будем объединены общей целью, что, кстати, является непременным условием решения поставленной задачи.

Глава 12.


-Пиковая дама, выходи, пиковая дама, выходи, -наверное, в сотый раз повторял Петька.
Перед ним зеркало, тюбик с зубной пастой, а вокруг с десяток почти сгоревших свечей. Огоньки затрепетали, в шею дохнуло горячим. За спиной сочувствующе засопело. Сердце ушло в пятки, и там бешено колотилось, пытаясь забиться под подошву. Петька медленно обернулся. На него исподлобья смотрел голопузый Данилка –младший брат его друга Славки.
-Ну, как?
-Никак, -расстроенно ответил Петька. –Ты что здесь делаешь? Мамка хватится -оба получим.
-Она телик смотрит, -отпарировал Данилка. Он шмыгнул носом, посмотрел на тюбик. –Можно?
-Давай, - ответил Петька с полнейшим безразличием в голосе. –Все равно не выходит.
Данилка присосался к пасте, давил, закрыв глаза от наслаждения. После минутного смакования, наконец, отлип, мордаха расплылась довольной улыбкой.
-Земляничная, -сделал он заключение, -моя любимая.
-Угу, -расстроенно согласился Петька. Услышав, что Данилка опять зачмокал, вскинулся. –Эй! Оставь хоть немного, а то вдруг вылезет.
Данилка недовольно всхрюкнул, облизав розовые губы, помотал головой:
-Не. Не вылезет.
-Откуда ты знаешь? –нахмурился Петька. –Ты вызывал?
-Славка рассказывал. –он дососал последние капли. Заглянув в тюбик, с сожалением вздохнул, закинул в кусты. Оглядев их заросший чертополохом задний двор, прицеп, наполненный мусором, Данилка добавил авторитетно. –На кладбище надо. Она только там выходит. В полночь.
Истошно скрипнуло. Оба подпрыгнули, судорожно обернулись. В дыру забора заглядывала кудлатая голова. Рыжая, сплошь веснушки –в общем Данилкина копия, только постарше малость.
-А ну, марш домой! Сериал закончился. Сейчас мамка картоху дочистит и тебя искать пойдет.
-Да я, -попробовал отвертеться Данилка, -да мы тут вот… Вызываем.
Славка наморщил нос.
-Бесполезно. Хоть зазовитесь. Можете даже говорилку взять. Батя с железки притащил. Пошли.
Данилка насупился. Обреченно вздохнув, поплелся к забору. Уже перелезая, пробурчал:
-Я ему сказал про кладбище.
Славка отмахнулся.
-Да он знает. Только не пойдет никогда.
-Почему? –не понял Данилка, оборачиваясь.
Петька стоял красный как рак, колупал ногой землю.
-Трус потому что.
-Я –не трус! –вскинулся Петька. –Не трус!!!
-Как же не трус? –удивился Славка. –Самый настоящий трус, зайчик серенький. Если ты в болото побоялся днем зайти, когда мы лягушек ловили, то кто ты тогда?
Петька открыл рот и закрыл. Доска задвинулась, поскрипывала, медленно успокаиваясь, а перед глазами стояло недоуменное лицо Данилки. Мол, как можно бояться лягушек? Они же такие забавные: зеленые и розовенькие. И не объяснишь, что он вовсе не лягушек боялся, а просто опасался всего незнакомого. В том числе и темной воды. Мало ли что там водится. Подплывет незаметно и ка-а-ак схватит!
…А так он не трус, просто осторожный, -думал Петька, перелезая сквозь редкие прутья кладбищенской ограды. Некоторые он с друзьями повытаскивал, когда искали металл. Но так: чуть-чуть совсем. Основную часть до них уперли. Вон слева трех пролетов нет, но там так клен разросся, что не пробьешься. И темно совсем. А здесь он уже ходил после родительского дня. Тогда с пацанами по мешку конфет с печеньями набрали –неделю трескали тайком от родителей. Данилка тогда рыжими пятнами пошел с ног до головы. Никто понять не мог, почему. А врач все спрашивал, не давали ли вы ему много сладкого. На что Данилка честно и с весьма обиженным видом отвечал, что нет. И не придерешься же: сам брал.
Хихикнув, Петька отодвинул ветку. Посмотрев направо, налево, крадучись, вышел на открытое пространство. Полная луна освещала полосу метров двадцать шириной. Трава по грудь цеплялась за штаны, рубаху, мешала идти. Петька внимательно смотрел под ноги. Тут шаг вправо, шаг влево –окажешься на том свете, в смысле в могиле. А этого Петьке совершенно не хотелось. Не дай Бог еще встретиться с тамошними обитателями. По бровке, по бровке, косясь в провал, который когда-то был чьей-то могилой, Петька обошел яму. На перевернутом вверх ногами железном памятнике поблескивала овальная табличка. С нее строго смотрела бабка с орлиным носом. Петька сразу взопрел, представив, как бабка следит за ним из-под этого памятника. И вряд ли с добрыми намерениями. Старухи они все почему-то сварливые: всегда чем-то недовольны, кричат, ругаются. А этой так и вовсе доброй быть не с чего. Памятник порушили, травой все заросло. Родственники не приходят, забыли, наверное. В яме аккурат под памятником загорелись две зеленые точки –Петька замер. Сглотнув подступивший к горлу комок, Петька, попросил жалобно: 
-Бабуль, пропусти меня, пожалуйста. Мне очень-очень надо. А я в следующий раз, когда будет родительский день, к тебе зайду, оставлю что-нибудь: конфет, яичко… А?
Несколько секунд только стрекот сверчков, затем огоньки мигнули, расползлись в стороны. Петька с облегчением выпустил запертый воздух, поняв, что это всего лишь светлячки.
-Все равно, спасибо, -поблагодарил Петька шепотом и пошел дальше.
Он уже почти прошел полосу, когда, обходя очередной холмик, услышал какие-то голоса. Присев на корточки, растопырил уши. В груди колотилось так, что он только и слышал стук своего сердца. Но шум не приближался и не удалялся. Чуть успокоившись, Петька пополз вперед. Меж двух куч земли разросся лопух. Петька скользнул ужом под него, проползя на пузе, отодвинул крайний. Три больших машины освещали фарами человек десять. Один, склонив голову, в белом костюме стоял прямо на коленях перед свежеотрытой могилой: в холмике рядом торчала лопата. Остальные в кожаных куртках столпились вокруг. Все широкоплечие, лысые. У троих в руках что-то поблескивало. С холодком в груди Петька рассмотрел пистолеты и автомат. Один из них стоял, переплетя толстые как сосиски пальцы на объемистом животе и что-то втолковывал белому костюму. Загнутый, как у попугая, нос, толстые губы, мохнатые брови. Лунный свет отпрыгивал от голой макушки, искрил венчик кудрявых волос. Было жутко страшно и в тоже время любопытно. Решившись, Петька подполз чуть ближе, навострил уши.
…-Уважаемый, сколько раз можно говорить? Ты находишься на нашей территории, поэтому платить должен нам.
-Я плачу…
Толстопуз всплеснул руками, воскликнул патетически:
-О, дева Мария, позволь узнать, кому? Мы переговорили со всеми районными группировками и знаешь, что выяснили? –Толстогубый помедлил, но белый костюм молчал, тупо уставившись в землю. –У тебя нет крыши, а прибыль есть. А Господь что завещал нам, а? –спросил ласково толстогубый. Не дождавшись ответа, сообщил смиренно. –Надо делиться.
Вокруг заржали, словно стадо жеребцов. С десяток ворон, всполошено каркая, сорвались с ближайшего карагача, разлетелись в стороны. Четверо, стоявших по периметру, проводили их прицельными взглядами. Белый костюм что-то сказал, но из-за смеха расслышать что-либо было невозможно. Толстогубый поморщился, вскинул руку –смех затух, словно свечу задули.
-Что-что? Говори громче, дорогой.
-Я плачу налоги, -буркнул белый костюм, не поднимая головы.
-Налоги? –переспросил толстогубый. И без того навыкате глаза выпучились, как у рака. –Налоги!? –Смех грохнул так, что все зверьки, как и Петька, забились поглубже в норки. Минуты три все ржали, не переставая. Толстогубого аж перегнуло, по щетинистым щекам текли слезы, объемистый живот колыхался из стороны в сторону, подпрыгивал. Вислогубый махал руками, словно просил сжалиться, иначе кончится вот прямо здесь и на одну могилку придется копать больше. –Ох, уморил. –Он извлек из кармана объемистый платок, вытер трясущейся рукой глаза. –Тебе бы, парень, в цирке работать. Хорошие бабки бы зашибал. –Вздохнув несколько раз, успокаиваясь, он щелкнул пальцами. Бугай справа вытащил что-то из кармана, вложил в требовательно раскрытую ладонь. Вислогубый протянул золотой прямоугольник. –Держи.
-Что это? –спросил белый костюм. Он перевернул прямоугольник другой стороной, прочитал. –Гарик Матевосян. Налоговый адвокат. ООО «Эврика». Все налоги в одном флаконе. У вас есть проблема? Мы -ее решение!
-В наших кругах его зовут Спичкой.
-Такой худой?
Вислогубый хмыкнул, пояснил с усмешкой:
-Раза в полтора больше меня. Но после работы с ним налоговые отчисления станут не дороже коробка спичек.
Белый костюм недоверчиво покачал головой, спросил настороженно:
-Наверное, его услуги стоят столько, что проще налоги платить?
Вокруг переглядывались, вислоносый растянул губы в торжествующей улыбке:
-Дорогой, только для тебя и только в этом сезоне супермегаскидка –полный комплект услуг абсолютно бесплатно!
-Да ну? –не поверил белый костюм. –Условия, конечно, хорошие… Даже слишком хорошие. Но я -уже давно не мальчик. Жизнь меня научила, что слишком сладко бывает как раз перед тем, как тебя разведут, словно последнего лоха.
-О, -вислогубый поморщился, -какое грубое слово. Просто Спичка работает с теми, кто работает с нами.  Соглашайся: таких хороших условий тебе никто не предложит. Ты получаешь защиту и в то же время налоговые вычеты, -вислогубый усмехнулся, -словно в особой экономической зоне.
-Соблазнительно.., -белый костюм опустил взгляд. Секунд тридцать он молчал, видимо, раздумывая, затем покачал головой. –Но вынужден отказаться: крыша у меня есть.
-Есть, значит? –вислогубый прищурился, прошипел злобно. –И кто же тебя защищает?
-Милиция, -спокойно ответил белый костюм.
На него смотрели, не зная, то ли смеяться, то ли плакать, поглядывали на вислогубого. А того начало потряхивать, губы искривились, он рявкнул в бешенстве:
-Милиция, говоришь!? –он огляделся по сторонам, заглянул за куст. –И где же эти доблестные бойцы с организованной преступностью? Где, когда они так нужны!?
Тот из быков, что стоял справа, нагнулся, сказал негромко:
-Босс, нас ждут у Руслана. Через полчаса.
Вытащив из кармана пистолет, вислогубый передернул затвор, кивнул тому, кто слева. Здоровяк схватил парня в белом пиджаке за волосы, рывком запрокинул ему голову. Вислогубый подошел вплотную, сказал, глядя сверху вниз:
-Похоже, ты решил, что над нами можно посмеяться. Но тут ты, братец, ошибся. –он ткнул пистолет в плотно стиснутые губы. –Открой рот. –но белый костюм только смотрел прямо в глаза вислогубому. Того затрясло, он с размаху ударил парня в белом в висок, заорал. –открывай, сука, пасть!!! Быстро, иначе проглотишь вместе со стволом все зубы!
Белый костюм медленно открыл рот. Странно, но Петьке показалось, что в глазах его не было ни капли страха. Самого его трясло, сердце колотилось так, что его подкидывало над землей. Надо было бы потихоньку удирать, но от ужаса отнялись ноги.
Вислогубый сунул ствол в рот парню в белом, сказал, прищурившись:
-Мое время дорого стоит. А ты отнял его столько, сколько еще никто не отнимал. –в глазах вислогубого блеснуло безумие. Он оскалился. –Придется заплатить. Поверни голову. –но парень в белом смотрел прямо и не мигая. Кажется, его глаза начали светиться. Вислогубый стиснул челюсти, прошипел. –Что ж… Как хочешь. Ты сам это выбрал. –его палец сдвинул спусковой крючок… И в это время парень в белом вспыхнул, словно включили мегаваттный прожектор. –Дьявол! Что за!?... Ааа!!!
Один за другим прозвучали два выстрела, затем врыв, крики, опять выстрелы, но этого Петька уже не слышал, потому что мчался, словно перепуганный насмерть олень, ничего не видя и не соображая. Могилку со старухой он перескочил, словно кротовью норку. А трава, кусты просто разлетались, словно перья из разорванной подушки…
 
-Товарищ майор! Александр Николаевич! –в приоткрытую дверь заглянул молоденький лейтенант. Свеженький только что вылупившийся из учебки. Черные глазенки блестят жгучим любопытством, стреляют по сторонам.
Из-за стопок с бумагами поднял голову коренастый мужчина с красным обветренным лицом. Настольная лампа освещала толстое дело, из которого торчала сапожная игла. Рассеянные лучи отскакивали от толстых линз, из-за которых внимательно смотрели голубые глаза с полопавшимися капиллярами.
-Да?
-Вас вызывает полковник.
Мужчина кивнул, склонив голову, продолжил сосредоточенно сшивать дело. Толстые расплющенные тяжелой работой суставы слушались плохо. Иголка то и дело выскакивала, но майор ловил ее, бурча под нос, продевал сквозь просверленные дырки. Лейтенант потоптался, лицо из нетерпеливого стало несчастным. Видно было, как хочется поторопить, но не решался. Наконец, поняв, что либо пан, либо пропал, что вероятнее при любом исходе, проблеял:
-Тттоварищ майор… Товарищ полковник просил поторопиться. Сказал, что срочно.
Майор помассировал глаза под очками. Посмотрев направо, налево, сообщил проникновенно:
-Сынок, в этой комнате по меньшей мере два десятка дел с грифом «срочно» и штук семь с пометкой «****ец, как срочно». И некоторые лежат здесь уже лет десять. На половине давно пора клеить бирку «протухло» и сдавать в архив. Но в нашем деле порой бывает всякое…
Майор покрутил в воздухе пальцами, затрудняясь дать определение. Лейтенант сглотнул, подсказал робко:
-Везение?
-Да, -майор щелкнул пальцами, сообщил радостно. –Даже, находясь в самой глубокой жопе, каждый может надеяться на чудо. –он хмыкнул. –А ты способный малый. –поправив лампу, майор сдвинул очки на нос. Всмотревшись в перепутавшиеся нитки, он пробормотал. –Передай полковнику, что скоро буду.
Лейтенант было дернулся, но застыл, словно влип в патоку. Лицо болезненно искривилось.
-Товарищ майор, -взмолился он, -товарищ полковник пообещал голову снять, если я без вас вернусь.
Тяжело вздохнув, майор поднял голову. Смерив лейтенанта с ног до головы критическим взглядом, мотнул головой.
-Иди сюда. –когда лейтенант подошел, вручил ему иголку. –Вот твое первое дело, малец. Смотри не напортачь. Справишься?
Лейтенант покраснел то ли от унижения, то ли осознания особой важности предстоящей миссии, кивнул.
-Постараюсь.
Майор хлопнул его по плечу. Охая, вышел, разминая затекшую поясницу.
-Вернусь, чтоб все было готово. Если не справишься, пошлю нужники чистить.

-Товарищ полковник, разрешите?
Из кресла поднялся крупный мужчина с породистым мясистым лицом. Совершенно седые волосы зачесаны назад. Под глазами небольшие мешки, серые глаза смотрят пристально, пронизывающе. Твердые губы раздвинулись в улыбке, полковник приобнял Стародубцева, усадил в кресло перед столом.
-Александр Николаевич, -попенял он тоном русского барина, -ну, какой я тебе полковник? Мы без малого два десятка лет знакомы. Какие уж тут церемонии? –полковник протянул раскрытую пачку. –Сигарету? Кофе? –Громов лукаво улыбнулся. -Или, может, чего покрепче?
Стародубцев покряхтел, поудобнее устраиваясь в кресле. Громов щелкнул позолоченной зиповской зажигалкой, поднес огонек. Майор прикурил. Выпустив струю дыма, сказал щурясь:
-От чифирку бы не отказался.
-От старых привычек избавиться трудно, -с пониманием кивнул полковник. Нажав кнопку селектора, сказал. –Машенька, две чашки чая «стронг».
-Спартак Игоревич, -запротестовало из динамика, -вам же нельзя: у вас сердце!
Громов нахмурился, в горле зародился рык:
-А еще у меня есть голова, которая должна работать. Через пять минут чтоб на столе стояли, иначе вспомню, что у меня есть рука. И она очень –очень тяжелая.
В селекторе пискнуло, оборвалось. Не прошло и пары минут, как две чашки с иссиня-чёрным  дымились перед ними на столике, распространяя аромат крепчайшего листового. Несколько минут оба сосредоточенно швыркали. На лицах не дрогнул ни единый мускул, только заблестели глаза да у Громова лицо из красного перетекло в буряковое. Закурив, полковник откинулся в кресло, выпустил в потолок тонкую струйку.
-Хорошо-о-о…
Стародубцев чувствовал, как сгущается напряжение. Полковник что-то темнил, но что, понять он не мог, как ни пытался. Рассердившись сам на себя, спросил прямо:
-Спартак Игоревич, если чайку попить, то у меня работы непочатый край. Мы старые волки -говори прямо, зачем вызвал, не юли.
Полковник отмахнулся, стряхнул пепел.
-Насчет работы больше не беспокойся: сдашь дела Стасу…
-Это которому? –неверяще переспросил Стародубцев. –Пустобрехову что ли?
-Да, -подтвердил Громов. –Ему.
Стародубцев задохнулся, словно от удара под дых, выпучил глаза.
-Да… Как… -он секунд двадцать хватал раскрытым ртом воздух, затем разразился гневной тирадой. -Да ему только коровам хвосты крутить! Он же, за что берется, тут же все изгадит!
-Полноте вам, Александр Николаевич, -благодушно сказал полковник. –Этим делам самый прямой путь в утиль. Если уж вы за столько лет их не раскрыли, то остальным это и подавно не по зубам. Не вижу смысла тратить время на заведомые висяки, когда каждый день что-то да случается. Да и то обстоятельство, что у него мама в прокуратуре, поможет тихо-мирно прикрыть это за неимением улик. –Стародубцев открыло было рот, но полковник сдвинул брови, хлопнул ладонью по столу. –Хватит! Ругайтесь –ни ругайтесь, а только дело это уже решенное.
Майор смотрел из кресла, поджав губы. Прикрыв на секунду глаза, запер в груди воздух, затем уже спокойнее выдохнул:
-Значит, что? На пенсию?
 Майор побарабанил пальцами по стеклянной столешнице, ответил уклончиво:
-Пенсия –знаменательное событие. Но чтоб оно стало неординарным, я бы хотел, чтобы вы вышли на заслуженный покой, завершив крайне важное и ответственное дело.
Стародубцев потряс головой, спросил с непониманием:
-Значит, не все дела забираете?
-Все, -отрезал полковник. –Но взамен даем новое. –он поднял указательный палец, сообщил со значением. –Крайне важное и ответственное. 
Майор откинулся на спинку кресла, брови взлетели на середину лба.
-И почему бы вам не поручить дело тому же Пустобрехову или еще какому-нибудь мажору?
Полковник развел руками, сообщил несколько смущенно:
-Это дело нужно раскрыть, во что бы то ни стало. Только с вашим опытом я могу надеяться на положительный результат. –он помолчал, добавил со вздохом. –В его раскрытии заинтересованы очень высокопоставленные товарищи. Не буду кривить душой: если вы потерпите неудачу, фиаско ждет не только вас… Перетряхнут весь отдел. Меня отправят вслед за тобой. Только не на пенсию.
-Нда… -майор покрутил головой. –Что-то мне эта идея нравится все меньше и меньше.
-Я тоже не в восторге, -заверил полковник. –И без того тошно, так пресса словно мухи слетелись –по всем каналам крутят.
Он нажал на пульте кнопку –метр на два дисплей над входной дверью вспыхнул. Во весь экран возникло кукольно-румяное личико репортерши. За спиной зелень, покачиваются ветки какой-то растительности.
…-Этой ночью здесь произошло чудовищное преступление. Девять человек убиты с поистине садистской жестокостью. Свидетелей по предварительным данным нет, но нам удалось взять интервью у человека, обнаружившего трупы.
Ведущая развернулась боком, а вместе с ней сдвинулась камера, открывая панораму огороженного красно-белой пластиковой лентой пространства десять на десять. Внутри ползали на коленках несколько человек: две девушки и парень. У последнего на голове приспособление из линз, явно содранное из «Сонной Лощины». Похоже улики искали. Место преступления охраняла сурового вида пара омоновцев с автоматами наизготовку. Камера сдвинулась еще на десять градусов –омоновцы сместились влево. В панораму попал тщедушный взлохмоченный мужичонка. Сквозь белобрысые кудри розовеет макушка. Пошарканная кожанка явно с чужого плеча: рукава свисали до колен, плечи на уровне локтей. Девушка сунула ему под нос микрофон, спросила с придыханием:
-Здравствуйте! Это вы первым обнаружили этот кошмар?
Мужик растерянно захлопал набрякшими веками. В мутно-голубых заплывших глазенках возникло некоторое замешательство. Шмыгнув сизым словно баклажан носом, он сказал осторожно:
-Кошмар? Ээ… Вообще-то я здесь всякого навидался. Бывало такое, что ни в одной живодерне не встретишь. Так что сегодня я бы не сказал…
-Но что-то же вам показалось странным? –нетерпеливо перебила репортерша.
Мужичонка пожал плечами, вытер рукавом слюнявый рот.
-Свининой сильно паленой пахло. Я аж с другого конца кладбища учуял. –он облизнулся, в глазах мелькнул голодный блеск, слюнявые губы разошлись в мечтательной улыбке. –Думал, кореш мой Андрюха какого поросенка заблудшего словил, ан нет, -он печально вздохнул.
Ноздри репортерши задергались. Она покраснела, горло раздулось, словно у кобры. Девушка пискнула что-то невразумительное, исчезла с экрана. Камера снимала недоумевающе моргающего мужика и каменнолицых омоновцев.
-Девушка, ээ.., с вами все в порядке? –осведомился мужичок.
Из-за кадра донеслось шуршание, бэкающие звуки, затем обессиленное:
-Да, да, бээээ… Все хорошо… Простите.
Спустя полминуты показалась синяя, как утопленница, слегка растрепанная репортерша. Стараясь не смотреть за ленту, она спросила сквозь плотно стиснутые зубы:
-Скажите, у вас есть какие-то предположения?
Мужичонка пожал плечами. Вытащив из-за уха окурок, помял его меж пожелтевших пальцев.
-Ребята сурьезные. Такие травку с могилок щипать не будут.
Считаете, что это были разборки двух враждующих группировок?
-А то как же? Крови, правда, не было, но люди –такие твари, что всегда найдут способ, как ближнего своего порешить. Говорять, всякие лазеры-мазеры есть. Скоро машины восстанут. Может, вот оно и случилось, прости Господи. –он неумело, но старательно перекрестился.
Камера наехала на девушку.  Та уже малость ожила, на щеки вернулся румянец. Профессионально улыбнувшись, она сообщила приподнято бодро:
-С вами была Кристина Гросс –корреспондент девятого канала...
Щелкнуло –экран погас. Полковник положил пульт на край стола, развернулся.
-Ну? Что скажешь?
-Тебе по правде или как приятнее?
В глазах полковника блеснули искорки, но губы раздвинулись в примирительной улыбке.
-По правде, по ней родимой.
-Тогда не обессудь, -Стародубцев стиснул челюсти –желваки заиграли. –В голову не приходит ничего, кроме мата, но я постараюсь держать себя в руках. Если бы, Игоревич, я не знал тебя столько, подумал бы, что хочешь меня подставить под старость лет.
-Но ты же даже с материалом не ознакомился! -запротестовал полковник.
Стародубцев отмахнулся, лицо приняло крайне брезгливое выражение. Ткнув пальцем в черный экран, он рыкнул:
-Не нужно нырять в гальюн, чтобы понять, что там дерьма по горлышко. Достаточно носа.
Полковник побагровел, кулаки сжались. Он резко опустил руки.  Но на стол ладони легли уже с распрямленными пальцами. Он закрыл глаза, глубоко вздохнув, постоял так несколько секунд.
-Ты прав, Александр Николаевич, конечно, прав, -полковник улыбнулся, развел руками, -дело кажется дохлым, но раскрыть его надо.
-Навесьте ярлычок «Висяк» да отправьте в архив, -Стародубцев криво усмехнулся, -благо у Вас есть Пустобрехов. Всего-то делов.
Полковник нахмурился, поджал губы.
-Во-первых, Пустобрехов есть у всех. Во-вторых, для этого дела такой опции не предусмотрено. Вертись, крутись, как хочешь, но найди мне этих подонков.
Стародубцев сдвинул очки на нос, смотрел на полковника поверх. Спустя минуту молчания, за которую они играли в переглядки, майор покачал головой. Водрузив очки на место, он хмыкнул:
-Та-а-ак… Похоже задели интересы небожителей.  Или это чья-то личная футбольная команда?
Полковник криво ухмыльнулся, отвел взгляд.
-Думай, что хочешь, но отыщи мне этих подонков. –он стиснул зубы, посмотрел в упор. –Как бы там ни было, хорошие они или плохие, но не им поручено следить за порядком. Не им выносить приговор. Зачем тогда вся наша система, если каждый встречный поперечный сможет решать кому жить, а кому умереть? Представь, что идет твоя дочь по аллее, нечаянно наступила какой-нибудь кошке на хвост. И сидящая рядом любительница кошек воткнула ей за это нож в спину.
-За кошку? –не поверил майор.
-Тебе это кажется диким? А мне кажется диким, когда какого-нибудь пидара называют геем, что переводится с энглиша, как «такой же парень, как и ты».  То есть и меня и всех остальных в пидары зачисляют скопом. Как тебе такое? Не нравится? Однако, так оно и есть.
Майор потер переносицу, развел руками.
-Что ж… Признаю… В чем-то, Спартак Игоревич, ты прав.
-Значит, договорились? -полковник протянул руку.
Стародубцев посмотрел ему в глаза, улыбнувшись, хлопнул по ладони.
-Договорились.
Полковник сжал руку, тряхнул несколько раз. Его взгляд сместился куда-то за спину.
-Ну, наконец-то. Я уж было думал розыск объявлять.
Стародубцев оглянулся. В дверях стоял давешний парнишка –курьер.
-А… Студент… Ну, как там дело? Справился?
-Да, -парнишка слегка покраснел, -все готово: сшил.
Полковник переводил несколько озадаченный взгляд с одного на другого.
-Ээ… Гм… Кхе-кхе, -он откашлялся. –Александр Николаевич, позволь тебе представить Королева Дениса Петровича. В этом деле будете работать вместе.
Стародубцев резко развернулся, в глазах загорелось бешенство.
-Спартак Игоревич, -прорычал он, -ты же знаешь, что я все дела веду один. Уже двадцать лет. И менять ничего не собираюсь, тем более сейчас.
-Ты не прав: именно сейчас это и следует сделать.
-Ты спятил!? Чтоб я под старость лет с сопляком возился? Выдай ему лучше платок за казенный счет. –он повернулся, чтобы уйти, но полковник придержал за плечо.
-Александр Николаевич, все верно: времени у нас мало, но меня попросили, -он показал глазами наверх, -чтобы Дениса Петровича стажировал самый опытный и ответственный сотрудник. И тут уж без вариантов. Да и тебе разве бы ни хотелось передать опыт молодому поколению? Обидно будет, если такой багаж пропадет.
Стародубцев замер от просительного тона. Внимательно посмотрев на стажера, на полковника, он махнул рукой.
-Хрен с вами. –выходя из комнаты, он бросил через плечо. –Но, если будешь под ногами путаться, пристрелю собственноручно. Без суда и следствия.
-По какой статье? –донеслось сзади.
-За домогательство моих, гм, правоохранительных органов. 
Заглянув в кабинет, Стародубцев прихватил планшет с курткой, направился к выходу. На проходной кивнул охраннику.
-Здорово, Толян, как служба?
Тот нажал кнопку –с противным писком магнитный замок отпустил дверь.
-Без особых происшествий, - лейтенант покрутил в воздухе рукой, -так: рутина. Одно убийство –бытовуха на почве ревности, с десяток драк и пара десятков грабежей.
-Тоска, -подтвердил Стародубцев.
-Слышал, тебе новое дело дали. –он приблизился к окошку, шепнул. –Интересно, кто их грохнул? Банда Гоги самая сильная в регионе. Кто-то очень крутой.
-Может, гостарбайтеры? –предположил неслышно подошедший сзади стажер. –Может, они не знали, что банда Гоги самая крутая. Взяли и замочили.
Стародубцев смерил его уничижительным взглядом, вышел, ни слова не говоря.
На улице совсем недавно прошел дождь: везде лужи, с крыш, деревьев капает, но солнце уже вовсю жарит в широкие голубые проталины. Пара десятков машин на стоянке сверкают словно разноцветные новогодние игрушки. Майор открыл дверку старенькой короллы, с кряхтением залез, отряхнув ноги. Слева хлопнуло. Покосившись на пристегивающего ремень стажера, Стародубцев вздохнул, повернул ключ зажигания.

Глава 13.

По транспортному кольцу ползли полчаса, пока не выскочили на проспект Мира. Скорость выросла до сотни. Студент довольно улыбался, жмурясь от врывающегося в форточку воздуха. Видать, подсчитав время, представлял себя за обедом в компании какой-нибудь симпатичной телки. В таком возрасте они на него должны вешаться по три за вечер. Под ложечкой кольнуло, заныла застарелая язва. Странно: года три не беспокоила, а тут на тебе.
На Ярославском шоссе еще свободнее. Со всех сторон обгоняют лихачи, но майор вел машину на сто двадцать, не выше. Студент ерзал-ерзал, наконец, не выдержав, взмолился:
-Может, подбавить? А то движемся, как больные черепахи. Стремно как-то даже.
Стародубцев покосился на парня, бросил лениво:
-Не боись: догоним.
-Каким образом? –воскликнул лейтенант. –Нас же делают, как стоячего.
-У мудрости есть определенные преимущества перед мажорами.
-И какие же? –прищурившись, осведомился Королев. –Утку заранее припасти?
Майор усмехнулся левым уголком губ, двигаясь все так же размеренно, не ответил. Лейтенант подождал еще несколько минут, отвернулся к окошку. Минут через пять впереди засверкало. Это яростно поливавшее все живое солнце отскакивало от сотен полированных корпусов впереди.
-В это время здесь всегда пробка, -совершенно нейтрально пояснил Стародубцев.
Но от этого спокойного тона лейтенанта едва ни разорвало.
Почти час двигались со скоростью умирающей улитки, пока не преодолели МКАД. Дальше дело пошло шустрее. Опасение еще вызывала развязка перед Ивантеевским шоссе, но Бог миловал –прошли, как по маслу. Через триста метров съезд, затем метров четыреста по щебеночной дороге.
Майор доехал до временных построек типа строительных вагончиков. На одном, обшитым белым профлистом с голубым оформлением, надпись: «Контора. Погребем качественно, надежно. Пенсионерам скидки». Снизу балончиком подписано: «Вобьем кол». На других сооружениях опознавательные знаки отсутствовали, но они в общем-то и не требовались: сквозь стекло витрин виднелись соки, шоколадки, булочки и прочие легкие пищепродукты. У второго вагона сидела тетка лет сорока. Перед ней рядком ведра с цветами, а к стенам прислонены венки, букеты искусственных.
Стародубцев захлопнул дверь, кивнул на контору.
-Сходи узнай, как пройти.
-А вы?
-Дело есть, -ответил майор коротко и таким тоном, что переспрашивать расхотелось.
Лейтенант пожал плечами, направился к вагончику. Он только протянул руку к двери, как та распахнулась. Щурясь, словно вурдалак из подземелья, в проем бочком вылез высокий под два метра сутулый субъект, чем-то напоминающий слугу из «Семейки Адамс». Он медленно спустился по ступенькам, взяв под мышку свежеоструганный гроб, потащил его за угол. Ноздри дернулись, пытаясь не допустить мощный еловый запах. Королев с усилием сглотнул поступивший к горлу комок, вошел. Стены, потолок обиты вагонкой. На полу –такой же коричневый линолеум. У дальней стены стол, на который облокотился здоровенный мужичина в черной кожаной куртке. Толстый лысый затылок блестел от пота. На столе потела бутылка пива. Мужик смотрел с явной неприязнью, косясь на долгожданный сосуд.
-Чего надо? –рыкнул мужик.
-Здесь недавно произошло массовое убийство. Не могли бы вы подсказать, как найти место?
Мужик покосился в окно, перевел все еще недружелюбный взгляд на лейтенанта.
-Родственники что ли?
-С чего вы это взяли? –удивился Королев.
-А чего ж тогда приперлись? –мужик пожал массивными плечами бывшего борца. –Журналюги уже были, да и менты тоже. К двоим родственники приезжали. Может и вы?
Лейтенант вытащил удостоверение. Мужик скривился, проворчал брезгливо:
-Сколько рыться можно? Парней нет, что вам еще? Вам же проще.
Лейтенант вскинул брови.
-Вы бы не хотели, чтобы убийц нашли?
Мужик презрительно усмехнулся, дернул щекой, через которую тянулся к шее рваный шрам.
-Без вас найдут. Вам бы только старушек у метро за редиску штрафовать.
Лейтенант задохнулся, словно от удара под дых, губы задрожжали:
-Да как… Как вы смеете!?
-Да вот как-то так, -мужик смотрел в упор, -смею. –он несколько секунд изучал то бледнеющего, то краснеющего, как девица, лейтенанта, взгляд смягчился. –Понятно: только из училища –не обстрелянный еще. Ничего, паря, жизнь обломает. Либо пристрелят, либо ссучишься. В общем выбирать тебе. –он открыл форточку, из-за которой доносились ритмичные вжикающие звуки, которые тут же стали громче, рыкнул. –Эй, Франки, проводи гостей до третьей аллеи, где ребят порешили.
-Спасибо, -сквозь зубы поблагодарил лейтенант.
-И тебе не хворать, -буркнул мужик, откупоривая бутылку. 

Уже полчаса двигались по аллее. Лейтенант весь извелся, выбегая то вперед, то тащился позади, а майору хоть бы хны: на пару с Франкенштейном они торжественно вышагивали в пасторальной тишине. Слегка вращаясь, откуда-то с самых вершин плавно опускались перистые листья. Зеленые с красной каймой они все равно вызывали в груди слегка тоскливо-тревожное чувство-ощущение, словно предвестники приближающейся осени. Под ногами вкусно шуршало. И особенно мощно от Франкенштейна: тот еле волочил ботинки бог знает, какого размера, пахло прелыми листьями и дождевыми червями.
Наискось аллеи протянулась светлая дорожка. Прокатившись через клумбу, она взобралась на скамейку, исчезла в кустарнике. Лейтенант повернулся, задрал голову. Прямо в нос кольнуло сотней ослепительных лучей. Внутри засвербело да так сильно, что не смог сдержаться, как ни старался. Он зажал нос, зажмурился, но:
-А-а-апчхи!!! –он съежился, потом раскрыл один глаз, но в паре метров только удаляющиеся спины. Распрямившись, он тяжело вздохнул, поплелся за ними с ворчанием. –Будь здоров, Денис Петрович, не болей. Или здесь этого говорить не принято, клиентов чтоб не распугивать?..
Минут через пять майор затормозил, чуть повернув голову, бросил через плечо:
-Подождите здесь. –он свернул на тропинку, перед которой торчала труба с табличкой «Третья аллея». –Я скоро.
-Куда вы?
-Проведаю друга.
…Прошло десять минут. Лейтенант пробовал от безделья говорить с Франкенштейном, но тот издавал звуки, похожие на крики одинокого филина в полуночном лесу, так что интересного диалога не получилось. Показав знаками свои намерения, лейтенант на всякий случай добавил, хотя и не был уверен, что собеседник в полной мере разумеет человеческую речь:
-Я сейчас. Не уходите никуда. Напарник уже в возрасте, так что надо контролировать: вдруг потеряется. Маразм, знаете ли, молодеет с каждым днем.
Лейтенант пятился, пока кусты не скрыли аллею вместе с долговязым провожатым. Вроде бы и не зачем, но от тускло-пристального взгляда Франкенштейна мороз по шкуре пробегал. Дальше он шел быстрым, очень быстрым шагом, периодически оглядываясь. И только, когда средь могил показалась коренастая фигура, замедлил шаг. К Стародубцеву Королев подошел, чуть запыхавшись, но тот стоял, склонив голову, совершенно не обращая внимания. Лейтенант покрутил головой, но кроме них на кладбище никого не видать, не слыхать. Даже птицы не пели.
-Что так тихо? Мент умер? –спросил он с нервным смешком.
Стародубцев ничего не ответил. Постояв еще с минуту со склоненной головой, он положил цветы перед надгробием, развернулся и пошел прочь. Глаза лейтенанта пробежали по надписи. Тысяча девятьсот семидесятый –девяносто седьмой. Егоров В.В. Чуть ниже эпитафия: «Лучшему другу и коллеге. За твое большое сердце». Уши вспыхнули, Королев почувствовал, что еще немного и вьющиеся над головой мошки попадают в траву обугленными крошками. Он хотел спросить, но слова словно вмерзли в глотку.
Франкенштейн ждал точно в том же положении и на том же месте, где лейтенант его оставил. Как только Стародубцев поравнялся с ним, Франкенштейн двинулся вперед. Минут пять шли в полном молчании, прерываемом лишь шелестом листьев и чириканьем над головой. Лейтенант, наконец, прочистил горло, спросил:
-А кто там был? На кладбище? Мне показалось или прошло уже лет двадцать, как его похоронили? Столько времени, а вы все цветы носите…
Майор ничего не ответил, только поджал губы. Королев уже думал, что не дождется, но после минутного игнора, Стародубцев сообщил нехотя:
-Напарник мой… Мы с ним тогда еще совсем юными были, только школу милиции закончили. Все спорили, кто первый звездочку получит… И на первом же задержании началась стрельба. Никто не думал, что продажа алкоголя –всего лишь ширма. А на самом деле –малина, схрон ОПГ по-нынешнему. В общем прикрыл меня Вовка. Это я должен был на его месте лежать…
В скорбном молчании они добрались до девятой аллеи. Франкенштейн махнул лапой.
-В самом конце, по правой стороне, -прогудел он, -перед забором.
Развернувшись медленно-медленно, словно в воде, Франкенштейн отправился обратно. В отличии от остальных заездов, поросших травой, здесь дорогу укатали до земли.
-Интенсивная движуха, -заметил с задумчивым видом Королев.
…Красная ленточка трепетала на ветру, хлопала, словно полотнище. На уровне пояса обмотанная вокруг деревьев, кустов она ограничивала утоптанную полянку шагов тридцать в поперечнике. На противоположной стороне от дороги порванные концы то взлетали, то безвольно падали, прячась в траве. В паре метров от центра поляны высилась гора глины, подле которой темнел провал. Стародубцев придержал ленту, поднырнул под ней. Лейтенант, усмехнувшись с превосходством, лихо перепрыгнул. Майор укоризненно покосился, но ничего не сказал. Он обошел вокруг ямы, присел на корточки перед двумя округлыми вмятинами, позади которых еще две, по форме напоминающие носки туфель.
-Никакой оригинальности, -морщась, прокомментировал Королев.
-О чем ты? –отстраненно спросил лейтенант, осторожно выуживая пинцетом из-под вдавленного в глину сучка белое волокно.
-Да никто уже этого не боится. Если хотят грохнуть, зачем этот цирк с дюжиной головорезов и общественно-полезными работами? Выстрел в голову –и конец романсу. Даже клиническому идиоту понятно, что попугать хотят. Словно оперу играют, где все роли и слова заранее известны.
-А они и играют, -подтвердил Стародубцев. –То, что роли известны, в какой-то мере успокаивает и настраивает на нужный лад. Но если что-то пойдет не так, труд может быть востребован.
-Похоже, что пошло совсем не так.
-Почему? –поинтересовался Стародубцев с вялым интересом.
-Иначе бы могилок побольше выкопали, -Королев со смешком кивнул на яму.
-Нда, -внимательно оглядывая поляну, рассеяно подтвердил майор, -дали маху. Ты осмотрись пока вокруг, а я здесь пошуршу.
Королев с отвращением огляделся: сразу за кустами начинались непролазные заросли репейника, лебеды и конопли в рост человека. Он оглянулся на майора в надежде, что тот передумает, но Стародубцев ковырялся в земле, чуть ли ни носом рыл.
-Ищейка блин, -проворчал Королев. Бросив вокруг тоскливый взгляд, он вздохнул. –Ладно. Начнем.
…Битый час он рыскал по буреломам, пробираясь меж диких переплетений карагача с кленом, огибая провалы в земле. Сперва он двигался, как швейная машина: туда-сюда, но вспомнив шпионские фильмы, изменил систему поиска на расширяющуюся спираль. Толку, правда, от этого больше не стало, но хоть какое-то разнообразие. Постепенно небо над головой затянуло серым полотном, сразу похолодало, а еще минут через пять начал накрапывать мелкий противный дождь, больше похожий на водяную взвесь. Настроения и без того не было, а тут вообще испортилось. Он запахнулся, обхватив себя руками, с самым мрачным видом продирался сквозь заросли. Волосы намокли, с кончика носа отвисла капля. Подул ветер, тонкий плащ пронизывало, словно тюль. Руки посинели, зубы начали выбивать чечетку. Ноги уже не подымались, в туфлях противно чавкало. Лейтенант уже практически ничего не соображал. И тут в пятку кольнуло так, что прострелило до самой задницы. 
-Ааа!!! –взвыл он белугой.
Лейтенант оступился. Если было бы, на что опереться, хорошо. Но увы: в это время он проходил мимо ямы. Нога провалилась –и он вслед за ней. Перед глазами мелькнул ржавый памятник, уголки ножек, фотка старухи… Лбом треснулся так, что прямо из зрачков брызнули ослепительно белые искры. В следующий миг лейтенант ощутил себя в темноте, снизу мокро, сверху что-то сыпется. Он забарахтался, не в силах вздохнуть, а тут еще земля в рот нападала. Послышалось шуршание, торопливые шаги. На бровке на сером мокром фоне возник грязно-темный размытый силуэт.
-Эй, лейтенант. Ты как? Окей?
Королев закашлялся, выплюнув шматок земли, просипел:
-Конечно-конечно. Все олрайт, -он показал большой палец, -не стоит беспокоиться.
-Давай руку, -майор присел на корточки.
Отплевываясь, Королев протянул ладонь. Пальцы сжало, вверх потянуло, словно подъемным краном. Подошвы скользили, но он практически выбрался.  Перед глазами мелькнуло что-то красное. Лейтенант автоматически ухватил это левой рукой, а в следующий миг оказался наверху.
-Что это? –майор взял из его рук бейсболку, повертел.
-В яме валялась.
-Хм… -Стародубцев наморщил лоб, понюхал. –Не похоже, что она больше пары дней здесь.
-Ппп-почему? –спросил лейтенант. Не то, чтобы это его так уж сильно интересовало, но просто вопрос напрашивался.
-Порошком пахнет, -ноздри расширились. –Свежесть. Как в детстве. Словно белье с мороза.
Лейтенанта передернуло с кончиков пальцев на ногах до корней волос.
-Что? –удивился майор. –Не нравится запах?
-Нн-не сс-сегодня, -отрезал лейтенант.
-Больше там ничего не было?
-Не знаю, -Королев судорожно мотнул головой. –Я кепку-то схватил скорее на рефлексе.
-Понятно. –майор присел на корточки, заглянув в темноту, посмотрел направо, налево. –Да… Сюда бы команду кладоискателей.
Он обошел вокруг ямы раз, другой. На третьем витке, в пяти метрах от ямы нагнулся, и, спустя несколько секунд, поднялся уже с зеркальцем и зубной пастой в руках.
-Да мы с тобой еще те шерлоки, -он торжествующе улыбался.
-Не ввижжу ппп-повода для веселья, -выстукал зубами Королев.
-Если криминалисты хорошо сработают, он появится.
-Это те ррребята, которые горячччее кофе разносят?
-В точку.
Глава 14.

Слева щеку пригревало, за окном квохтали куры. Мать что-то напевала, гремела на кухне сковородками. Оттуда доносилось скворчание, шипение, по дому тек вкусный аромат свежеиспеченных блинов. Петька улыбнулся, потянулся, не открывая глаз. Суббота –никуда не надо. Как хорррошо!... Позавтракаю, потом к Степке зайду: на речку пойдем. Порыбачим да покупаемся. В это время во дворе забрехала собака. На кухне зашипело, заскворчало сильнее, послышался нетерпеливый голос матери:
-Андрей, пойди посмотри.
-Я блесну делаю.
-А я блины пеку. Пригорае-е-ет!
-Ладно, -послышался ворчливо-недовольный голос отца.
Петька слышал, как отец вышел в сени, хлопнула дверь. Снежок, услышав хозяина, забрехал сильнее, рвался, гремя цепью.
-Тихо! –прикрикнул отец. –Кто там?
Ему кто-то ответил, но разобрать толком ничего нельзя. Послышались шаги, судя по которым отец был не один. Хлопнула дверь.
-Доброе утро. Майор Стародубцев, лейтенант Королев. Отдел по борьбе с организованной преступностью.
В груди стукнуло, замерло, затем сердце заколотилось так, что едва не выскочило. Петька лежал тихохонько под одеялом в своей комнате, навострив уши, подглядывал в щелку.
-Что случилось? –послышался настороженный голос отца.
-Вы, наверное, слышали про инцидент на Кавензенском кладбище?
-Да, -насторожился отец. –Там вроде разборка была.
-Именно поэтому мы здесь: ищем свидетелей.
Отец переглянулся с матерью. Та пожала плечами. Отец развел руками.
-Ничем не можем помочь: мы ничего не видели. На кладбище с Родительского дня не были.
Стародубцев кашлянул.
-Вообще-то мы не к вам…
-А к кому? –отец нахмурился.
-К вашему сыну. У нас имеется информация, что он мог там быть в тот день.
Отец выпучил глаза. На кухне бряканье прекратилось, мать выглянула из-за перегородки. В глазах тревога, она переводила взгляд с майора на лейтенанта, нервно вытирая руки о передник.
-Что за ерунда. –отец скрестил руки на груди. –Это же ночью было. Мы уже спали.
-Вы уверены? –Стародубцев испытующе смотрел ему в глаза.
-Абсолютно.
Майор оглянулся на лейтенанта. Тот вытащил из пакета два пластиковых мешочка. В одном красная кепка, а во втором блестело зеркальце.
-Что скажете?
Мать вышла из кухни, вытирая мокрые руки о фартук, подошла ближе.
-Где вы это взяли?
-Нашли неподалеку от места преступления.
-Можно посмотреть?
-Да, пожалуйста, -лейтенант протянул пакет.
Мать вытащила кепку из пакета, отогнула полоску на затылке. Там едва виднелись две вышитые синим буквы: «П. А.».
-Та-ак. –женщина стиснула губы, повернула голову в сторону полуоткрытой двери. –Петька! Петька! Подь сюды!
Там бухнуло, будто на пол упал мешок с картошкой, приблизились шлепки, словно от мокрой утки. Скрипнула дверь, в проеме показался мальчишка лет семи. Он смотрел на всех, набычившись, переводил серьезный взгляд с одного на другого.
-Сынок, -отец кивнул на кепку с зеркальцем, -это твое?
Мальчишка зыркнул исподлобья, перевел на родителей угрюмый взгляд.
-Петька, -в голосе матери прорезались визгливые нотки, -лучше сразу скажи.
Мальчишка посмотрел всем в глаза, тяжело вздохнув, опустил плечи.
-Мое.
Лицо женщины пошло пятнами, руки сжались на переднике.
-О господи! И что ты там делал? Сколько раз я тебе говорила, чтоб и близко к кладбищу не подходил. Там такие страсти творятся. А если бы с тобой что-нибудь случилось?
Но мальчишка молчал, поджав надутые губы. Он сопел, склонив голову, время от времени шмыгал носом. Только глазенки посверкивали, словно у загнанного в угол зверька.
-Отвечай матери, -рыкнул отец. Его желваки вздулись. –Отвечай по-хорошему. Ну!?
-Позвольте мне. -Стародубцев присел перед мальчишкой на корточки. –Сынок, обещаю, что, что бы ты ни рассказал, тебя никто не тронет. Ты можешь ничего не бояться. Но там, -Стародубцев кивнул в сторону выхода, -произошли очень плохие вещи. И мне очень нужно понять, что именно.
-Зачем? –спросил Петька.
-Чтобы не повторилось еще с кем-нибудь. Те, кто сделал это, все еще на свободе. Я бы не хотел, чтобы эти негодяи причинили вред еще кому-нибудь. Например, твоим родителям или друзьям. А ты?
Петька подумал-подумал, мотнул головой.
-Нет. Не хотел бы. Но вы ошибаетесь.
Лейтенант усмехнулся, посмотрел за поддержкой по сторонам. Стародубцев вскинул бровь.
-В чем же?
-Он был один.
-Не может быть! –Стародубцев схватил мальчишку за плечи. –Один -девятерых?
-Как это возможно? –Лейтенант подошел ближе. От волнения он начал заикаться. –Ты в-видел, к-как это произошло? В-видел?
Мальчишка сглотнул раз, другой, глаза перебегали с одного лица на другое.
-Он, он… Он стоял на коленях, а второй дядька на него кричал. И вот, когда тот ткнул ему в лицо пистолетом, он весь засветился…
-Как это? –не понял лейтенант.
-Как в фильмах про инопланетян, -пояснил Петька. –Из глаз, изо рта, из ушей, даже из-под ногтей брызнули лучи, а потом…
-Что «потом»? –настойчиво спросил лейтенант.
Петька шмыгнул носом, вздохнул.
-Я убежал.
Его затрясло, на глазах навернулись слезы. Мать притянула к себе, вжала в подол.
-Что ты, Петя, что ты. Не плачь. Все хорошо.
-Они кричали, начали стрелять, -его губы запрыгали, -я так испугался…
Отец стиснул челюсти, подошел, обнял обоих.
-Ну, будя, будя, -проворчал отец, накрыв огромной ладонью макушку сына. –Все позади.

Мелкая морось постепенно перешла в полноценный дождь. Серые тучи потемнели, опустились толстым брюхом на кроны деревьев. Машину немилосердно трясло, колеса то и дело ухали по самую ось в лужи, выплескивая серые потоки на обочину.  Над головой сперва ворчало, а потом загрохотало так, что ушные перепонки завибрировали. Молнии разорвали небо в огненные клочья и так раз за разом. Лейтенант вжимал голову в плечи, пальцы побелели, стиснутые на обшивке кресла, глаза зажмурены. Стародубцев покосился на него, сообщил лениво:
-У меня собака тоже грозы боится. Как гром гремит, забивается под кровать или ко мне на колени. И ладно, если бы балонка была, а так ротвеллер помесь с алабаем. Кило восемьдесят, не меньше. Слезы на глаза наворачиваются.
-Жалко? –с пониманием спросил Королев.
-Конечно, -ухмыльнулся Стародубцев. –Мне хоть и полтинник, но жизнь еще не окончена.
-Я просто глаза берегу, -пояснил лейтенант после паузы, все еще жмурясь, -это же, как электросварка. Там ультрафиолет. Если смотреть открыто, сетчатка может отслоиться.
-Твою мать!!!
Майор рванул руль в сторону. Машину мотнуло –лейтенант стукнулся виском об стойку, зашипел. Он бросил взгляд в боковое зеркало. В мокро-серой пелене медленно таяла грозящая кулаком им вслед фигура. Похоже на нее выплеснулось все, что было под колесами.
Через полчаса блужданий стало понятно, что поворот на шоссе они проехали. Во всяком случае ни одного знакомого домишки не попадалось. Да и деревьев таких не было. Если раньше то рябины, то ранетки с черемухой, а здесь все чаще попадались ели да сосны. Лейтенант достал телефон, потыкал кнопки, подвигал руку с телефоном по салону, ругнулся.
-Что такое? –поинтересовался Стародубцев. –Эсэмэски не отправляются?
-На кой мне эти гребанные эсэмэски? –огрызнулся лейтенант. –Мне б в душ да борщу горячего. 
-А что тогда?
-Сети нет. Я бы так сориентировался, где мы.
-Где мы, положим, догадаться не трудно. Да и насчет сети ты не прав.
-Сам посмотри, -сердито ответил лейтенант, показывая экран.
Майор остановился перед воротами с навесом в виде домика. Совершенно не торопясь, словно никакого дождя и не было, он дошел до навеса, вдавил кнопку звонка. Минут через пять калитка отворилась, показалась согнутая фигура старичка с накинутым на голову плащом.
-Чаво тебе, сынок?
-Скажи-ка, дед, как до ближайшего шоссе добраться.
-Это до какого именно? Тут их несколько.
-Не важно, -Стародубцев отмахнулся. –Лишь бы выбраться на что-то твердое.
-Аа, -дед осклабился, показав единственный желтый на верхней челюсти. –Тогда вы правильно движетесь. Еще километр, а там поверните у дуба направо. Не ошибетесь: дорога одна.
Дед захлопнул калитку прямо перед носом, майор крикнул в след:
-Мы там хоть проедем?
-А чаво ж нет то? Мой сын каждый день там гоняет.
Стародубцев залез в машину, потер красные руки, подул на них.
-Ну, что? –спросил лейтенант. –Назад?
-Такие орлы, как мы, не знают слова «назад», -Стародубцев переключил передачу.
Через несколько минут впереди показался толстенный обхвата в три дуб. Его ветки раскорячились над всей дорогой и на пол соседского огорода, тяжело и с достоинством колыхались под порывами ветра. Майор уверенно повернул на тропинку с глубокой раздолбанной колеей. Их и раньше трясло, но тут начались настоящие аттракционы. Лейтенант расперся всеми конечностями, но все равно то и дело подлетал до потолка, шмякался затылком. Колеса то и дело ухали, во все стороны плескало выше человеческого роста. Мотор взревывал, словно их ниссан представил себя белазом. Стародубцев повеселел, вертел норовистый руль, мурлыкая что-то под нос. Глянув на мрачного, словно ночь, стажера, хохотнул:
-Не дрефь: не заплутаем. Дед сказал, что дорога одна –конец будет неизбежен.
Лейтенант скривился, пробормотал, стараясь шибко рот не открывать:
-Этого то я и опасаюсь.
-Двум смертям не бывать, а одной не миновать, -весело прокомментировал майор, борясь с рулем, словно капитан со штурвалом. –Либо грудь в кустах, либо голова в крестах.
Лейтенант покосился на Стародубцева, проворчал:
-Что-то меня оба варианта не прельщают.
-Поздно, -успокоил майор, -поворот «не туда» мы уже проехали.
Дорога пошла вниз, дворники не справлялись, беспрестанно вжикая по стеклу. Сквозь марево дождя метрах в двадцати по склону виднелась полоса воды в обрамлении ивняка. От падающих капель она покрылась частой щетиной. Ветер ложил ее то в одну сторону, то в другую, гнал рябь. Стародубцев притормозил, внимательно вглядываясь. Судя по всему, для опасений причин не было: это даже не река, а ручей шириной с камаз. Во всяком случае дорога смело ныряла в ее воды и тут же выпрыгивала на другую сторону. 
-Ну, с Богом. – майор переключил сцепление, вдавил педаль в пол. -Держись крепче.
Мотор взревел, машина пронеслась пару метров и прыгнула вперед. Буквально. Похоже, что несколько камней выполнили роль трамплина.
-Твою-у-у же ма-а-ать!!! –сообщил Королев, несколько неинтеллигентно пуча глаза.
 Словно в замедленной съемке они падали в реку. Майор увлеченно крутил руль, словно представлял себя в салоне истребителя пятого поколения. Пламенный взор устремлен в светлое будущее, на челе понимание важности миссии и необратимости ее успеха.
Машина меж тем понемногу заваливалась на бок. Причем на правый, где Королев собственно и находился. Лейтенант расперся всеми конечностями, понимая, что это может и не помочь. Ну, разве что вместо разбитой морды будут сломанные руки или, на худой конец, порванные связки. Только бы не перевернуться, только бы не перевернуться, -билась в голове тоскливая мысль. –тогда еще и захлебнуться можно до полного счастья. Ба-а-бах!!! На два человеческих роста в стороны выплеснула вода. Колеса скрыло полностью. Вода под днищем вскипела. Машина на миг застыла, с шелестом и гулом выкидывая из-под колес гальку, а затем ринулась вверх.
Разгона хватило разве что до середины. Мотор взвыл, не в силах тащить их дальше, но не тут-то было: Стародубцев переключил скорость на первую с комментарием: «А вот хренушки!» -и джип медленно пополз вверх. Сзади булькало, журчало, скрежетало. Лейтенант глянул в зеркало: из-под колес вылетали струи гравия, вперемешку с грязью, бомбардировали реку.
С утробным урчанием они выползли на пригорок, с которого резво скатились и плюхнулись в лужу. Мотор взвыл, но машина осталась на месте. Обороты на минимум –ноль эмоций, попробовал с раскачкой –результат тот же. Стиснув зубы, майор подал газку, но добился лишь того, что горизонт стал ощутимо ниже, а по днищу противно заскребло, будто ножом по стеклу.
-Все. –Стародубцев поставил машину на нейтралку. Мотор затих, отчего звук дождя по крыше стал громче. –Приехали.
-Что будем делать? –спросил лейтенант.
-Есть три варианта: вызвать эвакуатор, дождаться попутку или попробовать толкнуть.
-Толкнуть? –Королев выглянул в окно. Машина по самую дверцу плавала в воде. –Ну, уж нет. Лучше уж эвакуатор дождаться. –он вытащил телефон, мазнул пальцем по экрану. –А, черт!
-Что такое?
-Связи нет. –лейтенант в раздражении кинул телефон на панель. -Что за дыра!
-Попали, -согласился майор, мониторя эфир на магнитоле. Цифры на табло мелькали, но из приемника доносилось лишь шипение да обрывки слов. –Посидим, подождем.
После получаса ожиданий лейтенант занервничал, взгляд перепрыгивал с дороги на панельные часы и обратно. Еще через пять минут Королев начал посматривать вниз, в глазах загорелись огоньки: походу в черепной коробке шла интенсивная работа. Стародубцев меж тем лег поудобнее, прикрыв глаза, похрапывал в полуоткинутом кресле. Похоже он совершенно никуда не торопился. Лейтенант косился на него сперва с раздражением, а за последние десять минут и вовсе возненавидел. Порывшись в бардачке, нашел полбутылки минералки. Отвинтив крышку, плеснул на голову. Вода попала не в то горло, Стародубцев заорал, закашлялся, глаза побагровели, вылезая из орбит. Через несколько минут, когда сипы и перханье выродились в слова, лейтенант услышал:
-Что случилось?
-Тонем. Надо срочно выбираться.
-Ага, понятно, -майор провел пятерней по волосам, пригладил вихры. –Ну, давай, толкай.
-Я? –удивился лейтенант. –Но у меня же… Но там же…
Стародубцев оглядел его франтоватый прикид: костюм, ботинки, сорочка с галстуком –все от кого-то, да не просто от кого-то, а от «КОГО-ТО». Сделав вид, что задумался, сообщил с некоторым сомнением:
-Могу предложить резиновые сапоги. У тебя какой размер?
Лейтенант покраснел, но все-таки пересилил себя:
-Тридцать восьмой.
-О! –майор радостно улыбнулся, перегнувшись назад, вытащил пакет. –Как раз. Надевай.
Лейтенант открыл пакет, вытащил двумя пальцами изящные розовые полусапожки.
-Что ЭТО?
-Аа… -Стародубцев дробно рассмеялся. –С дачи ехали, так жена забыла. Надевай, не бойся. Они целые и грибка нет.
-Благодарю, -сжав губы, ответил Королев. Он забросил пакет назад. –Как-нибудь в другой раз.
-Ну, как знаешь, -с некоторым сожалением сказал Стародубцев. –Я ж о тебе забочусь: ножки замочишь, простынешь еще.
Лейтенант смерил его с ног до головы неласковым взглядом, молча засучив брюки до колен, толкнул дверь. Порыв ветра бросил в лицо пригоршню брызг. Королев вздохнул, опустил ноги наружи. Сперва одну, потом вторую. До колен осталось ладони две, не больше. Захлопнув дверь, лейтенант уперся в арку.
-Газуй.
-Айн момент, -Стародубцев завел машину, переключил передачу. –Давай с раскачки. Иии.. рраз, и два, и три…
Майор попеременно переключал передачу и жал педаль газа. Мотор взревывал, машина раскачивалась, но силов явно не хватало ни у машины, ни у него. Ботинки чавкали, погружались в грязь, словно в ил, и чем дальше, тем сильнее.
-Давай, -погонял майор, -давай! Толкай!!
-Не сильно устал? -играя желваками, поинтерсовался Королев. –Помочь не хочешь?
-Без проблем, -майор вытащил шокер. –Ты как насчет подзарядки?
Лейтенант стегнул по его лицу злым взглядом, ничего не ответил. Покачав машину еще минут пять, Стародубцев крикнул:
-Нет, так не пойдет. Иди лучше сзади толкай: так толку больше.
-Я что совсем спятил? –лейтенант сплюнул. -Там же грязью с ног до головы заляпает.
-Да ну, -майор ухмыльнулся. –Ты молодой, шустрый –увернуться, раз плюнуть.
Лейтенант не успел на комплимент ответить. Пока думал, из-за кустов с гулом и ревом выскочило чудо расчудесное: помесь уазика-буханки и камаза. Ну, в смысле уазик на камазовских колесах. Те растопырены в стороны, из-под протекторов летит шутихой грязь, трава, жижа…
-Эй! – взмахнув рукой, крикнул Королев.
Не сбавляя скорости, уазик ухнул левыми колесами в лужу. Из нее выметнулось настоящее цунами, словно после девятибалльного землетрясения. Время словно превратилось в патоку: волна все росла и приближалась, и одновременно глаза Королева лезли на лоб, а рот открывался для вопля: «Тво-о-ою-у-у ж ма-а-ать»!   Лейтенант только и успел вжать голову в плечи, как его накрыло, залепив глаза, уши, нос, а рот забило до самой глотки какой-то дрянью.
-А… Тьфу! А… А… -лейтенант проковырял глаза, обтекая, словно кот под дождем, провожал квадратными глазами исчезающего вдали мутанта. –Что за!?. 
Из кабины доносились странные звуки, похожие на повизгивание придушенного поросенка. Лейтенант медленно повернулся, с носа сполз через щеку шмат грязи, шлепнулся в лужу. Стародубцев встретил его взгляд с предельно серьезным выражением на лице. Покачав головой, он сказал с чересчур искренним сочувствием:
-Ах, какой паасаж...  Разъездились тут. Милиции на них нет. –он поцокал. - Но, похоже, теперь у тебя, Денис Петрович, не будет проблем, чтобы сзади толкнуть?
Королев посмотрел на него тяжелым взглядом, отрезал:
-Нет.
Переставляя ноги, словно буратино, правда, изрядно чавкающий буратино, лейтенант дошлепал до кормы, уперся в заднюю дверь.
-Ну, что? Готов? –с отвратительной бодростью вопросил Стародубцев.
-Хоть куда, -обреченно подтвердил Королев. –Жги.
Как он и предполагал, машина оказалась норовистая: вся в хозяина. После получасовых потуг его забрызгало так, что он света белого не взвидел. Причем в самом, что ни есть, прямом смысле. С головы за шиворот, на лицо стекала липкая вонючая грязь. Лейтенант зажмурился и тупо толкал, уже даже не соображая, зачем это надо. Он старался, как мог, но не замечал, что с каждым разом его толчки становились все слабее и слабее. Когда откуда-то сзади послышался посторонний звук, а машина перестала реагировать на его потуги, Королев сперва даже не врубился, в чем дело, но толкал и толкал. Толкал, даже когда его раза три окликнули. Но зачем, -подумал он вяло, -чтобы еще поиздеваться? Нет уж, я вас, господин Стародубцев, интеллигентно проигнорирую: травитесь своим ядом сами. И тут машину дернуло с такой мощью, что она вылетела из-под рук, словно не желающий попасть на сковородку пескарь. Лейтенант только и смог, что взмахнуть руками, но увы. Воздух хоть и вполне материальная среда, но разве что для птиц, а он похоже больше с лягушкой в родне потому, что жижа, в которую они превратили за время своего пребывания лужу, приняла его с распростертыми объятиями.
Лейтенант рухнул плашмя, подняв тучу брызг. Окунувшись с головой, он несколько секунд барахтался, потом вынырнул совершенно очумевший. С него лилось в три ручья, а весь мир расцвел монохромом истекающего безумием Дали. Словно он смотрел сквозь упавшие в грязь очки. Но увы: поляроиды остались дома. Кое-как протерев глаза, Королев подслеповато заморгал на две фигуры, стоящие промеж машин. Одна помахала руками, позвала знакомым голосом:
-Денис Петрович, ну хватит. Я, конечно, понимаю, что вы вошли во вкус, но нам пора ехать.
Королев, наконец, проморгался. Звал его, конечно, Стародубцев, а рядом… Опираясь на колесо кошмара от отечественного автопрома, стоял мужик в зеленом плаще –дождевике. Тот не сходился на объемистом пивном пузе, как и изрядно засаленная майка, оканчивающаяся на пару ладоней выше выпирающего пупка. Мужик дымил сигаретой, почесывая волосатую как у гибона грудь, с вялым интересом следил за приближающимся парнем. Лейтенант чувствовал, как изнутри поднимается волна черной злобы, пальцы зачесались от желания вытащить пистолет и разрядить всю обойму в эту свинячью физиономию. Но тут средь хаоса мыслей всплыло: «И хрена ты им сделаешь после того, как час в дерьме барахтался?» Даже кинуть и то вряд ли прицельно получится: коэффициент трения у грязи стремился к нулю. И когда он выбрался, оскальзываясь и падая, мужик уже махнул ему, а майору хлопнул по руке:
-Ну, Николаич, бывай. Поосторожней тут: впереди еще штук пять луж таких. Мне-то море по колено, а вот вам явно не по нутру будет. Но, если что, сидите, не дергайтесь: я утром буду возвращаться –вытащу. Ладно, покедова.
Мужик забрался по самодельной дюралевой лесенке из трех ступенек, захлопнул дверь. Мотор взревел так, словно по меньшей мере от камаза поставил. Хотя кто их знает, умельцев народных. Была бы возможность, от танка бы впихнули. Цистерну соляры, правда, за собой таскать надо, зато какая мощь!
Лейтенант проводил хмурым взглядом исчезающую вдали технику, открыл дверь.
-Э, э, куда!? – майор перегнулся с соседнего кресла.
-А? –не понял Королев.
-Я тебя в такого даже в багажник не пущу.
-Почему? –тупо спросил лейтенант. –Машину жалко?
-Хрен с ней: Фрол отмоет, хоть и обматерит по-черному. Но тебя же даже на порог не пустят, на проходной задержат, как диверсанта, маскирующегося под кикимору болотную.
-Почему это под кикимору? –обиделся лейтенант. –Может быть, за водяного примут.
-Не, -майор скептически оглядел Королева с ног до головы, -для водяного тебе нужно в ручье побывать.
-Намек понял, -обреченно вздохнув, лейтенант поплелся к реке.

Глава 15.

Вода оказалась, как из холодильника. Похоже, где-то недалеко выше по течению в ней ключи били. Ручей не глубокий, едва колени скрыло, поэтому пришлось садиться. Вода сразу почернела, вниз потянулись языки грязи. Отмывался минут десять. Все тело задубело, пальцы на ноге свело судорогой. Зашипев, лейтенант попытался подняться, но не тут-то было: боль стегнула на задней стороне бедра. Перевернувшись на пузо, лейтенант доплыл до берега, выполз ужиком на траву. Матерясь вполголоса, он разулся, разогнул пальцы.
Пару раз, когда ковылял к машине, пальцы снова скручивало, но потом вроде отпустило.
-Ты чего хромаешь? –осведомился майор, когда Королев кое-как втиснулся рядом.
Лейтенант повернулся к нему толчками, словно сломанная кукла, прошептал синими губами:
-Ды, ды, ды… Глаз болит.
-Понятно, -лейтенант переключил скорость. Переваливаясь с боку на бок, словно беременная утка, машина медленно тронулась с места. –Сейчас полечим.
Он включил печку на полную –за панелью загудело, в лицо, ноги подуло теплым. Королев благодарно улыбнулся, но трясти его не перестало. Отпустило только через полчаса, когда доехали до окружной. Лейтенант расплылся в кресле, как медуза, губы растянулись в блаженной улыбке. Майор покосился на соседа, ухмыльнулся. Заметив, лейтенант показал большой палец:
-Какой ка-а-айф!
-Чтобы оценить всю прелесть жизни, порой нужно окунуться в дерьмо, -философски заметил майор.

До отделения добрались через два часа, отстояв две малых на въезде и одну средненькую пробку уже за пару кварталов до парковки. Королев извелся, не отрывая взгляда от часов, чуть ли руки не грыз. А когда за остановку до отделения попали на светофор, хотел уже пешком бежать.
-Да подожди же ты, дурило, -остановил его майор с добродушной улыбкой, -никуда твоя подружка не денется, да и на машине все одно быстрее.
Лейтенант дернулся, брови взлетели на середину лба.
-К-к-какая еще подружка? -зазаикался Королев. –О чем это вы?
-Да ладно тебе, -успокоил его Стародубцев. –У нас новости разносятся быстрее любого вируса. Из отдела логистики. Наташа Короткова –так ее, кажется, зовут?
-Не понимаю, о чем вы говорите, -лейтенант отвернулся, сделал вид, что его интересует разборка водил двух тиранувшихся роверов. Оба необъятной ширины с преобладанием объемов в области пуза и задницы, они орали друг на друга так, что слюни летели вером. Но, при условии, что стояли они в полуметре друг от друга, большая часть эмоций возвращалась вспять.
-Ладно, -майор пожал плечами. –Как знаешь.
Загорелся зеленый. Машины тронулись, аккуратно обтекая скандалистов. А тем пофигу: орали так, что морды от натуги побагровели, глаза лезли на лоб. Лейтенант оглянулся, заметил:
-Еще минут десять и обоих удар хватит. А в таких пробках скорую ждать, поседеть можно. И чего они нервы портят, если, наверняка, все застраховано?
Стародубцев ухмыльнулся.
-Дело престижа. Каждый мнит себя центром Земли, а когда на такой тачке, то самомнение и вовсе зашкаливает. Представь себе, едешь ты весь из себя по самому важному делу, как ты думаешь. И тут кто-то посмел тебе дорогу не уступить. И, оказывается, этот кто-то похож на тебя, как две капли воды. За такое и вовсе в морду дать можно.
-Вот и стоят теперь и дуются. А самое важное дело тоже отдыхает. –поддакнул Королев. –Стоит оно на месте, а мир этого и не замечает. Порой обидно… -лейтенант вздохнул.
-Такова жизнь, -Стародубцев пожал плечами, побибикал на КПП –шлагбаум поднялся.
Оглядев их несколько подозрительно, дежурный на проходной подергал носом, но впустил.
-Как служба, Артем? –поинтересовался майор.
Дернув щекой, тот махнул рукой куда-то наверх.
-Полковник сказал, чтоб к нему, зашли, как прибудете.
-Хорошо.
Они направились к лестнице. Лейтенант украдкой огляделся по сторонам, шепнул напарнику:
-Я в раздевалку.
-Давай…
По лестнице заколотила дробь каблуков, из дверей выскочил растрепанный капитан. Глаза шальные, по лбу градом льется пот, в руках стиснута папка. Он пронесся мимо них, но пробежав метра три, затормозил с визгом подошв:
-Вы чего, как улитки!? Быстро наверх!
-Нас уже предупредили, -спокойно ответил майор. –Мы как раз туда.
Заметив, что Королев тихой сапой пытается проскользнуть мимо дверей на лестницу, капитан расправил крылья, словно коршун при виде цыпленка.
-А ты куда? Марш наверх!
-Да я… Я только переоденусь.
-Тебе здесь что? –капитан выпучил глаза. –Бал-маскарад? А ну, вперед! Вперрред!!!
Он проследил, как они подымаются вверх по лестнице, крикнул снизу вверх:
-Шевелите копытами: я все вижу.
Они уже почти поднялись на четвертый этаж, как из дверей на лестничную клетку вышли двое: черноволосая девушка с вьющимися локонами и высокий подтянутый мужчина с погонами капитана. Девушка взглянула на них огромными, как у стрекозы, глазами в обрамлении густых черных ресниц, коралловый ротик приоткрылся в удивлении.
-О Господи, Денис Петрович, что с вами?
На лейтенанта было жалко смотреть: он попеременно то краснел, то бледнел, перепачканное серо-зеленым лицо покрылось бисеринами пота.
-Я, я… Мы… -он посмотрел умоляющим взором на майора, но тот прислонился к перилам, нагло ухмылялся. Ничего не придумав удобоваримого, выпалил. –Нам срочно надо к полковнику: дело государственной важности.
-В таком виде? –удивилась девушка.
-Это.., -он вильнул взглядом, -маскировка.
Мужчина тонко улыбнулся, с намеком посмотрел на спутницу:
-Я не знал, что мы осуществляем охрану общественного порядка в болотах Амазонки.
-У нас еще та Амазонка, -пробормотал Королев, протискиваясь по стеночке мимо девушки.
Та сморщила носик, скорчив брезгливую гримаску, укорила:
-Денис Петрович, но вы же пригласили меня поужинать.
-Простите, -сдавленно выдавил лейтенант, разводя руками, -обстоятельства.. возникли.
Девушка вскинула бровь, надула губки:
-Эх, вы, мужчины. И как вам после этого верить? Сперва зовете, а потом вот так…
-Прости… -красный, как рак, лейтенант выскочил в коридор.
С лестницы донесся барский рокоток:
-Не переживай, Денис Петрович, я не дам девушке скучать. Вы же не против, если я составлю вам компанию, Наталья Сергеевна?
-Что вы, что вы Александр Иванович, буду вам очень признательна.
Стародубцев догнал его перед приемной полковника. Лейтенант бился головой о стену, мычал, словно от зубной боли, глаза плотно зажмурены. Майор стукнул его по плечу, успокоил:
-Да не переживай ты так: таких дам десять кучек, а в кучке по десять штучек.
-Что!? –лейтенант вскинулся, схватил Стародубцева за грудки, побагровел. –Да как ты смеешь!? Да она самая лучшая девушка на земле! А из-за тебя она на меня теперь и не посмотрит!!!
Слюни летели веером, лейтенант шипел, словно перегретый чайник. Было видно, как ему охота заорать, но сдерживался, раздувая шею, словно у кобры. Стародубцев смотрел на него бесстрастно, чуть отстранившись, ждал, когда эмоции выплеснутся. Когда лейтенант сделал паузу, чтобы набрать воздуха, Стародубцев вставил:
-Если любит, примет тебя любого.
-Любит!? –у лейтенанта задергался левый глаз. –Да мы с ней всего пару раз встречались. А теперь из-за этой чертовой поездки она меня и близко к себе не подпустит.
-Если хотя бы нравишься, то все будет нормально, -успокоил майор. –Просто объясни. Расскажи, как было. А было это довольно забавно. Со стороны.
 -Конечно, -с сарказмом подтвердил лейтенант, -со стороны это забавно. И какого хрена мы туда вообще поехали? Итак все ясно.
-И что же тебе ясно?
-Надо всего лишь поискать тех, кто зуб точит. А это элементарно: конкуренты все на виду. Тут же все просто: передел сфер влияния: бабки и власть, власть и бабки.
-А как же рассказ пацана?
-Да привиделось ему со страха, -отмахнулся лейтенант, скрипнув зубами. –Мне в его возрасте черти за каждой занавеской мерещились.
-Может, ты тогда и найдешь их? –с невинным видом поинтересовался Стародубцев.
-Кого? Чертей?
-А это уж тебе решать, -уклончиво ответил майор.
Лейтенант тряхнул головой, гордо выпрямившись, ответил с надменностью:
-Без проблем.
-Заметано, -Стародубцев подал ему руку.
Лейтенант пару секунд поколебался, но встретив насмешливый взгляд, вспыхнул:
-А то! –он хлопнул по протянутой ладони.
Дверь приемной отворилась, на пороге возникла чопорная дама. Серые глаза сверкали холодом через стекла стильных очков в крокодиловой оправе. Оглядев их с ног до головы, женщина поинтересовалась, устремив взгляд в пространство между ними:
-Что здесь происходит?
Королев отпустил лацканы пиджака майора, разгладил складки. Пожав плечами, он ответил с самым небрежным видом:
-Пылинки друг с друга сдуваем, -и добавил с сарказмом, -нас же сам полковник вызвал –должны соответствовать.
Дама посмотрела на него как-то особенно внимательно, но на лице не отразилось ни тени чувств. Повернувшись, она бросила через плечо:
-Прошу следовать за мной. Полковник давно вас ждет.
Полковник сидел за столом, подписывал бумаги. Он брал их из толстой пачки, просматривал наискось и быстро подмахивал. При виде вошедших отложил ручку, встал из-за стола.
-Александр Николаевич, Денис Петрович, -пожав обоим руки, полковник приобнял их за плечи, увлек к столу, -присаживайтесь. –он сел напротив, закинув ногу на ногу, переплел пальцы на колене. Взгляд перескочил с одного на другого. –Как расследование движется? Что такие перевозбужденные? Засаду устраивали? Похвально, похвально: маскировка, что надо.
Стародубцев пожал плечами, пояснил небрежно:
-Мы тут с Денисом Петровичем обсуждали происшествие, так он меня пытался убедить, что дело плевое, он справится одной левой.
-Да неужели? –полковник вскинул брови, смерил удивленным взглядом лейтенанта с ног до головы. –И что же дало вам на это основание?
-Ситуация, -пояснил лейтенант. –В таких делах все просто: конкуренция.
Полковник прищурился, перевел внимательный взгляд на майора.
-А вы что скажете, Александр Николаевич?
Стародубцев похлопал лейтенанта по плечу, пророкотал одобрительно:
-Я полностью поддерживаю Дениса Петровича в его начинаниях и хочу ему дать шанс.
-Какой?
-Возглавить это расследование.
Полковник откинулся на спинку кресла, посмотрел на лейтенанта.
-Это правда? Вы, действительно, чувствуете в себе силы?
-Ээ.., -в глазах появилась неуверенность, взгляд вильнул. Королев открыл было рот, но тут дверь распахнулась, быстрым шагов вошел высокий подтянутый мужчина с пышными пепельными усами и такой же копной даже на вид жестких, как проволока волос. –Отец?
Все трое вскочили, вытянулись по стойке смирно. Полковник рявкнул, выкатывая глаза:
-Товарищ генерал-лейтенант, разрешите доложить!?
-Разрешаю. –он поздоровался со всеми за руку. –Вольно. Так что вы тут обсуждаете?
-Ответственность и компетенцию лейтенанта Королева, -рявкнул Стародубцев. –Его рвение настолько велико, а таланты зримы, что мы просто обязаны отдать это дело ему!
Глаза генерал-лейтенанта стали масляными, кончики усов от улыбки поползли к ушам. 
-В самом деле? –он посмотрел на попеременно то краснеющего, то бледнеющего Королева. –Похвально, похвально. –Генерал пожал руку Королеву, встал. –Ну, что ж… Я только за: молодым нужно давать дорогу. Конечно, под патронажем опытных наставников, -генерал сделал паузу, посмотрев в глаза Стародубцева со значением.
-Без всякого сомнения, -майор горячо стиснул его руку, заверил. –Поможем, чем сможем. По мере сил, так сказать.
-Ну, что ж. Прекрасно. А теперь разрешите откланяться: дела, дела…
  Генерал пожал руки остальным, вышел так же стремительно, как и вошел. Все трое проводили его преданными, как у собак, глазами. Когда дверь за генералом захлопнулась, полковник откашлялся. Ступая на негнущихся ногах, он подошел к все еще стоящему на вытяжке лейтенанту, протянул широкую ладонь.
-Пздравляю, -сообщил он, глотая гласные, через плотно стиснутые губы.
Лейтенант рванул другой рукой галстук, воротничок потемнел, крупные градины на лбу сбились в кучу, пробивались через левую бровь.
-Спсибо, -просипел он, словно не мог выдохнуть, кадык дернулся, -за честь.
Полковник кивнул, глядя ему в глаза. Постояв так несколько секунд, он, наконец, отпустил руку, так же деревянно прошел к столу. Опираясь на обе руки, он осторожно сел, положил ладони на стол. Переложив пару бумажек с места на место, он спросил абсолютно нейтральным, тихим-тихим голосом:
-С чего начать.. думаешь?
Взгляд лейтенанта вильнул из стороны в сторону. Он открыл было рот, но судя по Вселенскому вакууму в глазах, данная опция Королеву была в этот момент недоступна. Стародубцев хлопнул его по плечу, сказал приподнято:
-А не пообедать ли нам? -Он вскинул руку к глазам. –Епт! Уже пять часов. Ну, тогда поужинать. Ты как, студент? Жрать хочешь?
-Да я, у меня.., -он пожал плечами, тяжело вздохнул, –что-то аппетита нет.
-Мы же целый день не жрамши, -удивился Стародубцев. –Пойдем, пойдем, -он подхватил Королева под руку, потащил к выходу. –Пожуем, посидим, подумаем, а там, глядишь, что умное в голову и забредет. А нет, так все впереди.
-Вот это правильно, -кивнул с самым важным видом полковник, -это хорошо. Утро вечера мудренее. Сегодня обмозгуете, а завтра обязательно идея всплывет. Как у Менделеева.
Лейтенант вздохнул, побрел к выходу. Полковник показал Стародубцеву глазами на желтую папку, но тот медленно покачал головой. Полковник чуть приподнял губы, убрал папку в стол. 

Они сидели в кафе Клевер Ириш на Дубининской, посматривали на движущийся за стеклом народ. Полковник работал челюстями, как ковшовый экскаватор, с треском перемалывал бифштекс, заедая картофельное пюре. Рядом дымился борщ, чуть сбоку в тарелке плавал островок сметаны. Лейтенант вяло ковырялся в пицце, отщипывал по крошке, словно птенчик. 
-Вот это телка! –Стародубцев восторженно осклабился, челюсть отпала, обнажая жирные губы. Он толкнул Королева. –Слышь, студент, ты видел когда-нибудь такое?
Лейтенант поднял глаза, проводил безразличным взглядом девушку в обтягивающих розовых лосинах и белом полупрозрачномтопике, едва прикрывающем оттопыренные соски.
-Да. Сколько угодно. –В его голосе жизни было столько, что едва хватило бы на не самого упитанного таракана. –Открой любой порносайт. Там этого силикона столько, что не всякий танкер вывезет.
-Думаешь, силикон? –майор с сомнением проводил взглядом оттопыренный зад, на котором смело можно было кружки с пивом перевозить. –По-моему, это фитоняшка.
-Возможно, -вяло согласился Королев, -но только сиськи такого размера и формы не раскачаешь: мышц там нету.
-Жаль, -вздохнул Стародубцев, принимаясь за суп. –Хотя, если подумать, мне как-то до фени, что у нее там внутри: жир или что-то иное. Силикон даже предпочтительней: меня от жира мутит.
Майор передернул плечами, помешав суп, отхлебнул пару ложек. Закусив хлебом, спросил с набитым ртом невнятно:
-Ну, что надумал? –глаза задорно блестели. В его голосе было столько оптимизма, словно проблема уже решена по крайне мере на две трети.
Королев скривился, не подымая глаз.
-Я думал, что мы пообсуждаем вместе…
-Да не вопрос: телок мы уже обсудили. Что еще?
Лейтенант хмыкнул, погонял по тарелке маслину. Тяжело вздохнув, он наколол ее на вилку, отправил в рот.
-Нужно опросить свидетелей. Может, кто чего-нибудь да видел.
Стародубцев закончил с супом, пододвинул к себе булочку с кофе.
-Единственный из известных свидетелей –это мальчишка. Но ты ему, как я понял, не очень-то и веришь? Или что-то изменилось?
Лейтенант поколебался, решительно мотнул головой.
-Мы живем в реальном мире, а не в Голливуде, где на каждом углу инопланетные жуки, всякие халки, потусторонние эманации и прочие отклонения. И преступления творят сами люди, а не одержимые демонами вместилища. Так что, нет, пацан исключен.
-И какие тогда варианты? –Стародубцев откусил булочку, прихлебывая кофе, смотрел на него с прищуром поверх парующей кружки.
-Если нет свидетелей события, значит, надо отыскать свидетелей предыстории.
-Все-таки хочешь обсудить эту тему с авторитетными парнями? –спросил Стародубцев, покивав. –Что ж… Давай. Шансов, конечно, немного, но попытка не пытка.
-Надеюсь, за спрос в глаз не дадут? –Королев криво усмехнулся.
-Не факт, -Стародубцев откинулся на спинку кресла, взгляд сместился куда-то за плечо Королева, глаза расширились. –О, че-е-ерт! 
В следующий миг автобусная остановка в пятидесяти метрах справа вспыхнула, раздулась огненным клубом. Несколько джипов на стоянке сдвинулось, а штук пять легковушек подлетели, вращаясь, понеслись к кафе. Стеклянная витрина выгнулась дугой, разлетелась мириадами осколков. Людей вперемешку со столами, тарелками, официантами унесло к дальней стене, впечатало в гипсокартонную переборку.
От удара вышибло дух, перед глазами полыхнуло, все залило багровым. Лейтенант сипел, не в силах вздохнуть, тупо пялился в переплетение кровавых сгустков, ничего не мог понять. Прошло несколько секунд, прежде чем разновеликий гул дифференцировался на стоны, причитания и мольбы. Где-то неподалеку трещало, истошно кричали люди, пахло горящей изоляцией и бензином. За плечо тряхнуло, прямо в ухо гаркнуло:
-Лейтенант, лейтенант, очнись!
Королев с усилием поднял веки, с непониманием уставился на склонившегося над ним человека. Кровавое лицо истыкано стеклом, правый глаз залит кровью.
-Александр Николаевич? –неуверенно спросил лейтенант чужим голосом.
-А то, -толстые, словно после удара кувалдой, губы расплылись в улыбке. –Нас, оказывается, не так-то просто грохнуть, -майор подал руку, -вставай. Это теракт.
-Да неужели? –слабым голосом сыронизировал Королев. –А я думал, что ребятишки играются.
Поддерживая друг друга, они побрели к выходу. Весь пол усыпан осколками стекла, обломками мебели. Под ногами хрустело, чавкали остатки еды, люди около стены стонали. Кто-то полз в полубеспамятстве, оставляя за собой кровавый след, тыкался головой в угол. Королев было дернулся к ним, но майор дернул его к выходу, мотнул головой в сторону взрыва:
-Там автобус. Слышишь?
Лейтенант поднял тяжелую, словно наполненную свинцом, голову, всмотрелся в бушующее пламя. Ветер сдвинул багрово-оранжевые, окутанные черными клубами языки, открыл бок закопченной маршрутки. Было видно, как изнутри кто-то стучит в стекло, кричит, но рев пламени заглушал все звуки.
-Твою же мать! –ругнулся лейтенант. –Они же сгорят!
Он оттолкнул Стародубцева, тяжело побежал через разбитый витраж. Стародубцев топал сзади, кричал что-то. Лейтенант добежал до автобуса, заметался перед стеной пламени.
-К дверям не подойти, -хрипло выдохнуло сзади.
-Вижу. –процедил Королев сквозь стиснутые зубы. Он подхватил булыжник, помахал рукой. –Отойдите!!! Отойдите от окна. –но там, похоже, совсем обезумели, буквально влипли в стекла. –Дьявол! Что делать!?
-Кидай, -крикнул майор.
-Что? –лейтенант оглянулся, в глазах недоумение. –Я же покалечу кого-нибудь.
-Покалечишь, но не убьешь же. Кидай. Или хочешь, чтоб сгорели!?
-Черт! –лейтенант скрипнул зубами, крикнул, раздувая горло. –В сторону! Пошли вон!
Королев швырнул булыжник –стекло пошло трещинами. На миг там отстранились, затем стекло вывалилось, а вслед за ним две женщины перекувыркнулись, шмякнулись на асфальт с хриплыми криками. Одна замолчала, обмякла, а вторая, подвывая, поползла прочь. Лейтенант метнулся к ним –лицо опалило, волосы трещали. Он подхватил первую под мышки, потащил в сторону. Вторую тянул Стародубцев. Из окна выбрался черный, словно трубочист, мужчина, упал на колени, согнулся от жуткого кашля.
-Вставай, давай быстрей! –лейтенант потащил мужика. Того сотрясал кашель. Королев орал в ухо. –Там есть кто-то еще!? Есть!?
-Да. Кхе, кхе… Двое…
Лейтенант прислонил его к дереву. Мужика вырвало желчью, полупереваренными кусками мяса и овощей. Королев развернулся к автобусу, увидел, как в окошке мелькнули туфли майора. Он сунулся вслед за ним, но тут из окна вместе с черными густыми клубами дыма выметнулись языки пламени, обожгли лицо.
-Стой, куда!? –крикнул Королев, отступая на шаг. –Сгоришь же!
Лейтенант заметался в трех метрах от автобуса, ругаясь, как таксист в пробках.  За спиной толпились зеваки, трое женщин и несколько мужчин, один снимал пожар на телефон. Глаза горят, язык высунул от усердия. Смерив его с ног до головы бешеным взглядом, лейтенант прикрыл лицо полой пиджака, побежал к окну. Уже когда был в полуметре, из окна вырвался такой температуры и плотности дым, что легкие словно взорвались, а руки, уши ожгло, волосы затрещали, мерзко запахло паленой шерстью. В голове зазвенело, лейтенант рухнул на колени, истошно выкашливая пиццу начальной стадии переваривания. Он терял сознание, когда мимо прошел кто-то в черном плаще и такой же черной шляпе –пахнув по лицу горячим.
-Куда-а-а!? –прохрипел он, протянув руку, но скрюченные пальцы лишь царапнули подошву.
Мужчина шагнул прямо в пламя, как-то даже не торопясь, и безо всякого колебания. Перед глазами помутнело, лейтенант кашлял, хватая раззявленным ртом раскаленную смесь газов и продуктов горения краски, пластика, инстинктивно отползал.  Глаза жгло, словно в них плеснуло кислоты, впрочем не только их, по щекам текли слезы, тут же высыхали. В голове мелькнула мысль, что майор словно предвидел, передал дело ему. И тут, будто чертик из табакерки, из пламени выпрыгнул этот безумец. Полы плаща хлопнули, словно крылья, под мышками безвольно болтались два тела. Если судить по наличию юбок и длинных тлеющих волос, Стародубцева среди них не было. Королев поднял руку, прохрипел:
-Там.. мой.. друг… Помоги…
Мужчина положил женщин на газон возле тополя, развернулся. На лейтенанта взглянули огненно-белые глаза на пылающем, словно раскаленная плита лице. Ни слова не говоря, мужчина вошел в огонь. Не прошло и нескольких секунд, как пламя расступилось, пропуская темную фигуру с человеком на руках. Мужчина, а если быть точнее, то явно майор: вряд ли в автобусе был кто-то еще в штанах с лампасами и в кителе. Пусть и без фуражки, но этот крупный мясистый нос сложно не узнать. Незнакомец подхватил по пути лейтенанта, отволок на бровку, прислонил обоих к дереву. Королев с силой зажмурился, но странное свечение лица их спасителя не проходило:
-Спасибо, -он протянул руку. – Вы нас спасли. –лейтенант сглотнул, пережидая дурноту, продолжил с кривой улыбкой. -Хороший плащ… Пропитан чем-то?
Мужчина пожал руку, задержав ее на несколько секунд. Ничего не ответив, он сделал два шага назад, развернулся и исчез в клубах дыма.

Глава 16.
 
 Следующие два дня они провалялись в госпитале, мучаясь от жуткой головной боли и блюя через каждые полчаса. Если в первый день к ним никого не пускали, да и смысла не было, так как они были в полубессознанке, то на второй повалил народ. Как только разрешили свиданки, к Королеву заявилась Наталья. Он в это время как раз наполнял желчью очередной таз. При виде девушки, лейтенант попробовал сдержать позыв, отчего щеки и глаза едва не выпали, но под конец все равно сделал: «Бэ-е-е-е!»
-Прости,.. –прохрипел он.
-Ничего-ничего, -с милой улыбкой девушка присела рядом, вытерла платочком губы.
-Спасибо, -лейтенант покраснел, не знал, куда деть глаза.
Они пообщались с полчаса, после чего невзначай договорились о свидании на выходные. Наталья ушла, а лейтенант посмотрел на Стародубцева:
-Что-то я ничего не пойму.
Стародубцев хмыкнул, щелкнул пультом. На противоположной стене вспыхнул телевизор. После мировых новостей, в которых как обычно Россию выставляли козлом отпущения, пошли местные новости. Смазливая блондинистая телеведущая брала интервью у Громова.
-Господин полковник, вы можете нам сказать, что произошло?
Громов сдвинул брови, прорычал в микрофон:
-Стопроцентно сказать сможем только через несколько дней, после анализа улик, но по предварительной версии это теракт, -он стиснул зубы, -погибло трое людей, более тридцати человек получили ранения различной тяжести.
-По информации очевидцев двое ваших сотрудников приняли участие в спасении людей из автобуса? Можете прокомментировать?
Громов скупо улыбнулся, развел руками:
-Что тут сказать… Майор внутренних дел Стародубцев Александр Николаевич и лейтенант Королев Денис Петрович оказались в нужном месте в нужное время. Рискуя жизнью, они приняли участие в спасении попавших в западню пассажиров.
-Но кто этот таинственный мужчина, что проник в горящий автобус и спас майора и еще несколько людей, после чего исчез?
Генерал поджал губы.
-Это мы сейчас пытаемся выяснить. –Громов посмотрел прямо в объектив, сказал с нажимом. –Хочу лишь сказать, что всех троих представят к наградам за спасение человека. Так что, если кто-то знает что-либо о ситуации или может что-то сказать про человека в плаще, прошу звонить по телефонам, бегущим в строке внизу экрана.
Экран погас, Стародубцев бросил пульт на тумбочку. Лейтенант откинулся на подушку, уставился в белый потолок, по которому бегали зайчики от воды в хрустальной вазе с розами.
-Нда… Источник моей привлекательности выяснен.
-Не все йоргурты одинаково полезны, -согласился Стародубцев с сочувствием.
До обеда Королева посетили родители, друзья, а Стародубцева –жена, а через полчаса и дочь. Не успели они уйти, как ввалилась толпа мужиков в форме. Сразу же стало шумно, пошел ржач, похлопывания по плечам. В палату заглянула медсестра, попросила испуганно-возбужденным голосом:
-Потише, пожалуйста: здесь больница, а не КПЗ.
Красномордый белобрысый капитан сообщил напыщенно:
-А у нас там тишина и покой, как на курорте. Приходите к нам как-нибудь: экскурсию проведем.
Вокруг заржали в десяток глоток. Медсестра наморщила носик:
-Фи! У вас там дурно пахнет.
Капитан набрал в грудь воздуха, став похожим на петуха, смотрел на нее масляными глазами.
-Вы какие духи любите? Только скажите. Я буду вашим персональным гидом.
Девушка стрельнула черными глазками, ответила с лукавой улыбкой:
-Я подумаю.
Через час, когда мужики ушли, в палате осталась мощная смесь одеколонов, с десяток букетов и килограмм двадцать соков, фруктов: в основном яблок всех сортов. Стародубцев перегнулся, поднял с пола пакет. Тот едва не лопался от краснощеких фруктов. Вытащив яблоко, майор с хрустом откусил, швырнул пакет лейтенанту. Тот среагировал в последний момент, едва не кувыркнувшись с кровати, возмутился:
-Ты чего!? Спятил? Я же сказал, что терпеть их не могу.
Стародубцев отожрал едва ли не пол-яблока, хрустел так, что за ушами трещало:
-Яблоко –кладезь витаминов и микроэлементов, -майор поднял палец, не переставая пережёвывать. –Съедай одно яблоко в день –и будешь, как Горец, жить.
-Вечно? –засомневался лейтенант. –Но если голову отрубить, вырастет?
-Вряд ли, -Стародубцев пошкрябал залысину. -Разве что ноздрями к заднице.
-Перспективка, -Королев сморщил нос, покачал головой. –Пожалуй, я откажусь от вашего предложения.
Стародубцев обожрал мякоть, оставив только сердцевину, покрутил ее перед носом.
-Ну, что ж.., -отправив сердцевину в рот, он вытер губы полотенцем, -тогда сыграем в «последний подарок». Доберешься до конца пакета, будет тебе щастье.
Лейтенант скривился, словно сожрал по меньшей мере с килограмм лимонов, по горлу прокатился шар, щеки раздулись.
-Щас блевану, -процедил он сквозь стиснутые зубы.
Майор посмотрел на Королева с жалостью, как на безнадежно больного, отмахнулся:
-Хрен с тобой, дитя индустриального века. Зайдешь в аптеку, купишь витаминов. –он вывалил на кровать стоящий на столе пакет, на дне которого оказались штаны, рубаха, туфли.., -одевайся.
Королев перевернул свой. Вслед за яблоками вывалились вещи. Не те, конечно, в которых их сюда привезли: те прокопченные, обгорелые лоскуты ни одна химчистка не восстановит. Однако, документы, ключи, телефон, кошелек –все это было из старого комплекта.
-Откуда это? –торопливо одеваясь, прошептал Королев.
-Мы с главврачом –старые приятели, -зашнуривая ботинки, сдавленно ответил майор. –Лет двадцать назад расследовали дело о хищении органов у пациентов.
-У здоровых? –не поверил лейтенант.
-Представь себе, -хмыкнул майор, накидывая на плечи белый халат. –Ляжешь с аппендицитом, а встанешь без одной почки.
-И как обнаружили?
-Когда один из пациентов умер через месяц от пневмонии. Вскрытие сделали, а пол лёгкого, как не бывало. Петр Федорович тогда судмедэкспертом был. Так вот у него возникли глубокие сомнения по поводу того, что человек с половиной легкого родился. Да и швы были явно не аппендицитьи…
Стародубцев выглянул в коридор, шепнул через плечо:
-Выходим. И медленно, никуда не торопясь, ни на кого не глядя, двигаем к выходу.
Они вышли, делая вид, что беседуют о чем-то важном. Метрах в пятидесяти стойка администратора, за которой сверкала очками толстая, как снеговик, тетка. Как назло, все больные кто зашел, а кого закатили в палаты. Тетка читала газету, но услышав шаги, отложила ее. Сменив очки, она с явной подозрительностью всматривалась в приближающуюся парочку. Королев надвинул на нос колпак, а майор закрылся папкой, делая вид, что пытается прочитать неразборчивый почерк:
-Аспири, ацедо… -шевелил он губами. –Да кто же так пишет!? Как курица лапой.
-Да, да, коллега, -подтвердил Королев гнусавым голосом. –Надо наших эскулапов направить на курсы правописания. Кто не сдаст зачет, в шею под жопу пинками.
-Пинками в шею под жопу, -полузакрыв глаза, посмаковал выражение Стародубцев. –Надо будет занести в анналы.
-По самые, так сказать, ограничители, -согласился лейтенант.
Стародубцев вытащил из кармана пачку сигарет, выщелкнув пару, протянул одну лейтенанту.
-А не подышать ли нам свежим воздухом?
-Прекрасная идея, коллега, -согласился Королев.
Они уже прошли стойку, до вращающегося турникета с дремлющим на стуле охранником было рукой подать, когда тетка поинтересовалась елейным голосом:
-И куда это вы собрались, товарищи милиционеры? Хотя нет, что это я несу… -тетка улыбнулась, злорадно сверкнув голубыми свинячьими глазками. –Товарищи пациенты.
Королев со Стародубцевым замерли, переглянулись. Стародубцев сдвинул колпак на затылок, кашлянув, выпрямился.
-Кхм… Как я понимаю, легенда про новеньких из другого отделения не проканает?
-Нет, -тетка покачала головой, -я здесь уже тридцать лет, так что знаю всех, как облупленных. –она указала пухлым унизанным перстнями пальчиком в сторону коридора, сказала надменно, вздернув носик. –Вернитесь, пожалуйста, к себе в палату.
-Извините, -бочком, бочком продвигаясь к турникету, сказал Королев, -это совершенно невозможно: Родина зовет.
Тетка уперлась в стойку пухлыми кулачками, воздела себя, выпростав на свет божий ведерные груди. Прищурившись, она прошипела злобно:
-Право голоса у Родины будет, если только Петр Федорович разрешит. А, ну, марш на место!!!
-Ну, все, -обреченно прошептал Королев, втягивая голову в плечи, -попались.
-Эй, студент, -крикнул Стародубцев, в три прыжка оказавшись у турникета, -не спи!
Но если это и подстегнуло Королева, то и охранника тоже. Пусть не разбудило, но рефлексы есть рефлексы -сработали. Не открывая глаз, тот хлопнул по кнопке –на турникетах вспыхнули красные треугольники.
Не успев остановиться, майор врезался с разбега в перекладину. Хоть и хлипкая с виду, но она лишь покачнулась, а Стародубцева перекрутило через нее, после чего он рухнул на той стороне, прикусив язык и тряхнув череп так, что мозги устроили болтанку, сравнимую по интенсивности с девятибалльной по шкале Рихтера. Тетка сатаниски хохотала, но Королев не стал любоваться колыханием немалых телес, перескочив турникет, подхватил напарника под руку.
-Стой! –орало резаным порося в спину. –Стой: милицию вызову! Колька –старпер ты радикулитный, чего глазенки пучишь!?  А ну, лови пациентов! За что тебе только платят!?
-Да я, да они.., -растерянно оправдывался сторож.
-Дура, -пробормотал лейтенант, выволакивая оглушенного майора на улицу, -мы сами милиция. Тьфу! Полиция. Никак не привыкну к этому новомодному названию.
Миновав предбанник, они выбрались на крыльцо. По ступенькам как раз подымался парень лет двадцати. Он морщился, преодолевая каждую ступеньку, держась за поясницу. Стародубцев, что почти висел на плече Королева, поймал взгляд парня блуждающими глазами, пробормотал с заплетающимся языком:
-Вот она, паря, современная медицина: тут лечит, там калечит.
Они уже сели в машину, а парнишка все еще смотрел то на них, то на двери больницы.

 Королев проехал пару кварталов по прямой, совершенно не торопясь, так как спешить, собственно было не куда: Стародубцев сжимал череп обеими руками, мычал при любом покачивании, а на кочках и вовсе скрипел зубами, сдавленно ругаясь. Минут через десять Стародубцев откинулся на сиденье, выдохнул, вытирая дрожащими пальцами потный лоб.
-Ну, что? –лейтенант покосился на напарника. –Полегчало? Куда едем?
Майор огляделся, всмотрелся в надписи на указателях.
-Езжай по проспекту до ресторана Кото.
-Проголодался? –с некоторым удивлением спросил лейтенант.
-Точно. –майор бросил взгляд на часы. –Там кстати неплохо кормят.
Через пятнадцать минут они съехали с шоссе. Королев хотел свернуть на стоянку, но майор кивнул налево:
-Подъезжай с черного входа.
Лейтенант стиснул зубы, молча припарковался: к чему вопросы -все равно узнает, что к чему. Со временем.
Они прошли мимо газели с продуктовой будкой. Из распахнутых створок малорослые узкоглазые люди в синих халатах вытаскивали ящики с овощами. Визгливо переговариваясь, они сновали от машины в темный зев помещения и обратно. Не обращая на них внимания, Стародубцев прошел вовнутрь. Полутемный коридор заставлен с одной стороны ящиками до потолка, а оставшегося прохода едва хватает, чтобы разминуться с грузчиками боком. Над головой через каждые три метра раскачиваются от сквозняка лампочки на полуметровых шнурах. Через двадцать метров вышли в склад из сотен ящиков с овощами, из которых Королев признал только капусту с картошкой, лук да морковь. Остальное настолько экзотическое, порой похожее на кальмаров или даже червей, что лейтенант не готов был присвоить название ни за какие коврижки. Именно сюда местные грузчики стаскивали привезенный товар.
Две двери на противоположной стене. Стародубцев уверенно направился к левой. Сразу за деревянной оказалось что-то типа пластиковых жалюзи: по сути кусок полиэтиленовой пленки, нарезанный полосами, по низу которых прикреплен пригруз в виде стеклянных палочек. Майор отодвинул пленку, вошел вовнутрь. Королев за ним. Здесь, хоть народу человек тридцать, но все сновали меж котлов молча и целеустремлено, словно мураши на тропе войны. На двух печах в центре комнаты жарилось, тушилось, варилось, издавая такие зазывные ароматы, что в животе забурлило. Вдоль стен столы, на которых крошили, отбивали, чистили, потрошили все, что только можно было вообразить и чего не снилось даже в самом страшном кошмаре.  Майор посматривал на этот беспредел с полнейшим равнодушием на каменной морде, а Королева от вакханалий щупалец, пастей, слизи, крови и кишок начало подташнивать. Из баков с водой появлялись еще живые твари всех видов и размеров. Они бились, разевали пасти, пищали, но мольбы были напрасны: взмах тесака – и голова отлетает в брызгах крови и слизи. А некоторых крошили еще живых. Начиная с щупалец.
Лейтенант почувствовал дурноту. Та слюна, от которой он едва не подавился на входе, неудержимо рвалась наружу. Они с майором прошли меж столов в торец. Перед дверью, из-за которой доносилась восточного типа музыка и слабый рокот голосов, стоял стол. Хотя нет. Просто стол –это то, мимо чего они только что прошли, а здесь настоящее ристалище. По обе стороны не люди, а волшебники. В алебастрово  чистых передниках каждый двигался, словно пианист. У обоих по два тесака в руках. И они мелькали с такой скоростью, что глазу не уследить. Помощники едва успевали укладывать птицу, рыб, овощи и выхватывать готовый продукт буквально из-под ножей. Королев с усилием сглотнул, представив, как кто-нибудь не успеет отдернуть руку. И будет салат мясной тайванский. Эксклюзив… 
Официанты выбегали с полными, а назад возвращались с пустыми блюдами. Лейтенант думал, что уже быстрее быть не может, но скорость возрастала с каждой секундой. Он даже услышал своеобразную музыку, словно крещендо. Напряжение нарастало, ножи свистели, стук по доскам практически слился в неумолчный гул. Тот из поваров, что работал напротив, явно проигрывал. Во всяком случае морщинистый лоб усеяли крупные капли пота, которые собирались в ручейки, текли по носу, готовые сорваться в любой момент. В его глазах появилось отчаяние, повар попробовал закинуть голову, но поздно: капля сорвалась…
-Йа-а-а!!! –вскинув тесаки, вскричал тот, что работал спиной к ним. А с ним заорали, завизжали и с десяток головорезов, что наблюдали за процессом у стен. –Йа-а-а-а-а!!!
Таец бросил тесаки, обежав стол, обнял проигравшего, импульсивно пожал руку.
-Молодец, так держать! –он тряс руку противника, улыбаясь во весь рот. –Растешь!!
Расписные все в  татухах  бодигарды сдержанно улыбались, не убирая далеко рук от карманов или просто от пиджаков, под которыми оттопыривались явно не огурцы. А неуверенно улыбающегося повара окружили со всех сторон мелкие, словно макаки помощники, лопотали что-то по своему, щерились желтыми зубами. Победитель окончил подбадривать противника, повернулся к ним, сверкая всеми ста зубами. Голливудская улыбка выглядела на его монголоидном лице довольно-таки странно. 
-О, Александр Николаевич! -таец стянул халат, оказавшись в белоснежном костюме с черным галстуком, неглядя бросил его на одного из бодигардов. Одернув манжеты, он распахнул руки, пошел навстречу, все так же улыбаясь. –Какими судьбами? Чем обязаны такой чести?
Лейтенант уж думал, что повар кинется лобызаться, но тот ухватил обеими ладошками лапищу майора, тряс ее с повышенным энтузиазмом.  Майор  довольно улыбался. Впрочем ничего удивительного: ласковому слову и собака рада. Стародубцев кивнул на лейтенанта:
-Вот ему, -таец вскинул брови, с интересом оглядел Королева с ног до головы. Стародубцев пояснил, как бы промежду прочим. –На пенсию собрался –смену готовлю. Время еще есть –надо поднатаскать, познакомить с обстановкой. Поможешь, Финь Чо, уважаемый?
Таец вздохнул, развел руками. По лицу видно было, что он огорчен.
-Что ж… Жаль, конечно: только сработались, понимание нашли, но жизнь есть жизнь, -растянув губы в приветливой улыбке, подхватил обоих под руки. –Прошу тогда наверх. –заметив некоторое недоумение и настороженность во взгляде лейтенанта, пояснил словоохотливо. –Любое знакомство лучше начинать за накрытым столом. Надеюсь, вы не против тайской кухни?
Лейтенант пожал плечами.
-Не думаю, что она сильно отличается от того, к чему мы привыкли.
Таец переглянулся со Стародубцевым. Тот хмыкнул, но комментировать не стал. Они прошли не в зал, как ожидал лейтенант, а в соседнюю комнату, которая оказалась всего лишь лестничной клеткой без окон и дверей, пол которой представлял собой бездонную пропасть с плавающими клочьями облаков. Посреди помещения от пола и до потолка на все три яруса вытянулась труба, вокруг которой бежали по спирали ступени из оргстекла. Свет падал сверху из-под каждой ступени, так что казалось, что они поднимаются по воздуху.  Вот так пойдешь ночью в туалет по-маленькому, оступишься и можно будет больше не спешить. В некоторых случаях вообще никуда спешить не придется.
В конце лестницы дверь. Через проем сверкают разноцветные вспышки.  С той стороны створки придерживали двое расписных от носа до хвоста лысых парня в желтых пиджаках и черных очках. В левом ухе у каждого торчал белый провод –пружина, у губ –микрофон. Гостей провели на террасу, на которой было всего три столика. Два по краям заняты совершенно не отдыхающим людом. Судя по внешнему виду: зеркальности черепа и расписанных жуткими тварями лиц  -ребята обеспечивали безопасность вип-персон. И таковыми сегодня были они.
Стародубцева с Королевым провели мимо спуска в зал. На такой же прозрачной лестнице, только с промежуточной площадкой извивалась меж небом и землей полуголая девица с весьма аппетитными формами.
-Присаживайтесь, -Финь Чо повел рукой, приглашая их к столу.
Зал внизу заполнен народом чуть больше, чем наполовину. Лейтенант бросил взгляд на часы –полседьмого. Ничего удивительного: народ только-только с работы возвращается. Через пару часов подтянутся. Ну, а те, кто был, веселились во всю ивановскую, петровскую и сидоровскую. Женщины в сверкающих облегающих платьях, глаза и губы блестят, везде улыбки и смех. Видны движения губ, обнаженных плеч. Мужчины в основном в костюмах, многие по старинке ухаживали за дамами, но была и немалая часть клиентов современного толка. По принципу небритого героя. Мол, у настоящего мужчины должна быть или ширинка расстегнута, или рукав в говне. У них и спутницы соответствовали: губы намалеваны ярко, глаза затушированы так, что зомби позавидует. У кого есть, грудь вываливается из вырезов, юбки заканчиваются примерно там же где и трусики.
Они наслаждались музыкой и повышали аппетит во всех возможных смыслах минут пять. После этого мимо стола промелькнули быстрые тени, оставив остро пахнущие блюда. Финь Чо первым попробовал кусочек, улыбнулся. Повар, что застыл перед ним, кивнул с довольным выражением в раскосых глазах, неслышно отступил в тень. Финь Чо кивнул собеседникам:
-Попробуйте. Уверен, что вам понравится необычность ощущения.
Лейтенант пожал плечами, отправил в рот один за одним три кусочка мяса с нарезанными овощами. Все было довольно остро, пряно и…
-Необычно, -признался Королев, пережевывая. –Необычно, но вкусно. Немного остро, но в то же время сладко и пряно. Странный вкус…
На него смотрели с явным интересом, словно ждали чего-то. Он не мог понять чего, пока не добрался до салата с какими-то довольно сладкими полупрозрачными кусками мяса в зеленом соусе. Не успела очередная партия осесть в желудке, как его накрыло, словно серфера девятым валом: пространство вокруг поплыло, закрутилось спиралью. Лица сидящих деформировались, а во рту загорелось, словно в него влили с полведра расплавленной стали.
-Аааа! –заорал он, извергая мощную струю пламени. –Горю-у-у!! Помогите!!!
Королев с умоляющим видом показывал себе на рот. А вокруг крутился калейдоскоп перекошенных узкоглазых лиц. Они смеялись, ржали, как кони, гоготали и подвывали, щерясь золотыми коронками, а то и просто провалами на месте зубов. Похоже, что не только зрение, но и звук прошел обработку в отделении для умалишенных. Лейтенант закрыл рот, опасаясь поджечь колыхающуюся вокруг тюль в виде призрачных полуголых фигур восточных танцовщиц, но мочи терпеть не было. Едва приоткрыл губы, как изо рта вырвалось пламя, вполне конкурирующее с извержением Визувия. Девушки словно ждали этого. Едва пламя прикасалось к ним, как они наполнялись огнем, начинали двигаться быстрее, улыбаться зазывнее. Одна из них, на которой он останавливал взгляд все чаще, приблизилась, плавно покачивая бедрами, начала извиваться, закидывая голову, руки… Расстояние между ними медленно сокращалось, девушка теперь смотрела только на него, выставляя напоказ то полную грудь, то крутые бедра. Королев чувствовал, как его сердце колотится все быстрее и быстрее, дыхание учащается. Девушка плавным движением скользнула в круговорот лиц и начала танцевать так близко, что руки зачесались от неистового желания ухватить ее, сдавить, войти горячее влажное женское… И внезапно все кончилось. За исключением того, что та, танцем которой он любовался, оказалась у него на коленях.
-Что, почему!?.. –Королев с квадратными глазами смотрел то на соседей, то на обнимающую его за шею девушку. –Что здесь происходит? Да слезь ты.. с меня!
Таец кивнул девушке. Поцеловав Королева, она спрыгнула с колен, удалилась по лесенке танцующей походкой. Проводив ее одобрительным взглядом, Финь Чо повернулся к лейтенанту:
-Я же говорил, что необычно, -он ухмыльнулся. –Два совершенно безобидных ингредиента в смеси друг с другом образуют сильнейший галлюциноген.  Правда, он выводится очень быстро, но действие довольно таки интересное. Не правда ли?
Бросив взгляд на ухмыляющегося майора, лейтенант кивнул. Сглотнув тягучую слюну, он вытер трясущейся рукой лоб, подтвердил:
-Термоядерное.
Таец довольно осклабился, откинулся на спинку дивана.
-Итак, что вас интересует?
Королев покосился на майора, но тот прикрыл глаза, потягивая джин-тоник через соломинку. Откашлявшись, лейтенант начал так осторожно, словно шагал по тонкому осеннему льду:
-Мы расследуем одно преступление…
Королев помялся, но таец подбодрил, махнув рукой:
-Так, так… И что же такого произошло?
-Слышали про убийство на Кавензенском кладбище?
Финь Чо потер подбородок, после нескольких секунд раздумий кивнул замедленно:
-Да… Краем уха. Кажется, там несколько человек убили.
-Девять, -напомнил Королев, внимательно следя за лицом тайца. –Всю верхушку группы Гоги Ативосяна вместе с ним самим.
-Гоги? –таец сделал огромные глаза, наклонился вперед. –Не может быть! Какая потеря… Это просто невероятно. Кто-кто, а Гоги… В голове не укладывается…
Стародубцев, что следил за разговором из-под полуприкрытых век, отставил стакан.
-Не переигрывай, -посоветовал он доброжелательно, -это заметно.
Финь Чо замер. Посидев несколько секунд с опущенной головой, он выпрямился, откинулся на спинку дивана. Лицо посуровело, стало напоминать бронзовую маску, губы сжались в линию.
-Что ж… Вы правы: про Гоги мне стало известно гораздо раньше, чем вам…
-У вас есть какие-нибудь версии, кого-нибудь подозреваете? –перебил Королев.
Таец дернул щекой, усмехнулся злобно:
-Вот так сразу выложить все на блюдечке? Может, еще прожевать? Даже если бы мы и знали, все равно бы не сказали.
-Почему? –удивился лейтенант. –Разве не проще было бы сделать работу чужими руками?
-И что вы бы с ними сделали? –с иронией поинтересовался Финь Чо? –Отправили лет на десять на курорт, а потом бы выпустили через пару лет по амнистии? 
-Ну, почему уж?.. –пробормотал лейтенант. –В зависимости от совокупности улик… Если бы доказали преднамеренность и сговор, двадцатку бы дали.
 -Вряд ли вы что-нибудь найдете, -пренебрежительно выпятив губу, сообщил таец. –У вас под носом камеры крадут, вы и то на утро чухаете. Нет, ребята, нам такой подход не нужен.
-Но вам-то какой интерес? -не понял Королев. –Если уничтожена самая сильная группировка, для вас это возможность ухватить кусок пирога пожирнее.
-Это так, -согласился Финь Чо, -но в жизни есть еще кое-что кроме денег. Например, честь. У нас у воров она тоже есть. И убивать того, с кем вчера пил мировую, это крайняя подлость, на которую не пойдет никто из нашего окружения. Ладно бы, если прошло полгода, год, когда можно сказать, что изменились условия, появились обиды, претензии, а вот так ни за что, ни про что… Нет, это просто нонсенс.
-То есть вы хотите сказать, -уточнил Королев, -что никто из региональных группировок не мог?
-Я уже сказал, -отрезал Финь Чо, закидывая ногу на ногу.
Он отвернулся, взял бокал, взгляд скользнул в зал, потом вернулся на танцпол, где вокруг шеста извивалась уже другая девушка. Стародубцев допил коктейль, поставив на стол, хлопнул лейтенанта по колену. Тот дернулся, оглянулся. Майор кивнул на выход, встал.

 Глава 17.

Машина двигалась в сплошном потоке со скоростью километров двадцать в час, не больше. То тормоз, то газ, то тормоз, то газ –сплошное подергушество. Все пипикали, ругались, то и дело в окошка высовывались красные потные морды, орали друг на друга, крыли матом, выпучивая глаза. Впрочем, понять их было несложно. Ладно, если б просто пробки, но от месячной жары с единичным подобием дождей загорелись высохшие торфяники. И теперь в горле першило, а глаза слезились красные, как у кролика после брачной ночи. 
До Большого Каменного моста они добрались уже затемно. На часах полдвенадцатого ночи. В глаза словно кто песка сыпанул, а потом клеем намазал. Голова гудела, как турбина Ту-154. Похоже, это эффект от того забойного соуса. Стародубцев свернул на Кремлевскую набережную. Проехав под мост, он припарковался недалеко от опор, выключил мотор.
-Что мы здесь делаем? –разрывая пасть в зевке, поинтересовался Королев.
-Встречаемся кое с кем.
-С кем? –лейтенант огляделся, но сквозь стекла видны только проносящиеся мимо машины. –Никого же нет.
-Если ты чего-то не видишь, не слышишь, не чуешь, не осязаешь, если даже не понимаешь чего-то, то это вовсе не означает, что его не существует, -сообщил майор, выходя из машины.
-Оо, -с иронией протянул лейтенант, покидая салон, -на философию потянуло? –Королев захлопнул дверь, повернулся, раскинув руки, словно вопрошая у мира. –Ну, и где это несуществующее существо?
-Пойдем, -Стародубцев перебежал дорогу под вой клаксонов и визг тормозов, крикнул уже с той стороны. –Он не любит юпитеры.
-Вампир что ли… -пробормотал Королев и рванул следом. Он был почти на середине дороги, когда визг покрышек и свет фар ударили с мощью молота. Лейтенант повернулся как раз в тот миг, когда бампер белой ауди ткнулся в ноги. Через лобовик пялился насмерть перепуганный парень лет восемнадцати. Королев стукнул себя по лбу, рявкнул. –Ты что, дебил, совсем ослеп!?
Парня трясло, губы плямкали, глаза по полтиннику. Ни слова не мог вымолвить. Похоже в ступор впал. Королев сплюнул, перебежал под гудки и трехэтажный мат оставшуюся часть дороги.
-Спокуха, граждане, -он вскинул руку. –Все живы, здоровы. Какнули с горошку, но это поправимо: тайд все отстирает.
-Пошел на хер! Придурок!! –заорали со всех сторон. –Сдохнуть захотел!? Иди топись лучше, а не честных людей подставляй, мент поганый!!!
Криво улыбаясь, Королев раскланялся, как на сцене.
-Всем, спасибо, всем до завтра. Я тоже вас люблю трепетно и нежно.
-Ну, ладно: покрасовался и хватит. Нас ждут, -Стародубцев кивнул в сторону бетонной опоры, где темнота уже сгустилась настолько, что хоть глаз выколи.
Королев пошел за ним, моргая и щурясь. После света фар было такое ощущение, словно в болото погружался. Сделав шагов пять, с размаха саданул о какой-то камень носком туфля. Тот улетел в темноту. Там глухо бухнуло, а здесь Королев шипел, как рассерженная гадюка, прыгал на одной ноге. Стародубцев повернулся, смотрел на него с явным неодобрением:
-Какой-то ты проблемный, лейтенант. Может, папочке стоило тебе что-нибудь в офисе подобрать? Сидел бы в тепле и на свету, бумажки с места на место перекладывал. А?
-Иди ты, знаешь куда.., -огрызнулся лейтенант.
-Куда? –кротко поинтересовался майор. –Если ты, сынок, про то место, о котором я подумал, то я в нем нахожусь дольше, чем ты на свете живешь.
-На пенсию, -со злорадством пояснил лейтенант.
-Уел, -признался Стародубцев. Он повернулся, помахал рукой. –Добрый вечер.
-Вечер добрый, -ответило сгущение мрака. –Молодежь нынче пошла зубастая?
-И не говорите, -посетовал майор. –Никакого почтения к старшему поколению. А все что? Во всем наша мягкотелость виной. Каждый –вселенная, у всех права есть. Каждый -личность.
-Попробовал бы я раньше бате своему поперек сказать чего-нибудь, -с ностальгией вспомнил их собеседник, -так он вмиг бы об меня оглоблю обломал.
-А у моего солдатский ремень был, -с улыбкой кивнул Стародубцев. –Бляха с кулак. После его обучения неделю жопа, как американский флаг, была.
-Красно-синяя? –догадался незнакомец.
-Нет, -Стародубцев усмехнулся, -звездно-полосатая.
-Ха-ха! –темнота заколыхалась от смеха. Отсмеявшись, оттуда прозвучало. –Как я понимаю, вы хотели со мной поговорить о смерти Гоги?
-Да. –согласился Королев. -Если вам что-то известно…
-Вы с кем-то уже общались?
-С Финь Чо, -ответил Стародубцев. –Но этот хитрован сказал, что ничего не видел, ничего не знает, ничего никому не скажет. За исключением лишь того, что никто из местных авторитетов не мог этого сделать принципиально.
-Ожидаемо, -хмыкнул неизвестный. –Но только он малость лукавит.
-То есть? –Королев вскинул брови, переглянулся со Стародубцевым. –Вы хотите сказать, что таец знает, кто убийцы? Или догадывается?
-Знает, знает.
-Так что тогда мешает ликвидировать их? –недоумевал Королев. –Ведь по словам Финь Чо они обязаны отомстить за смерть Гоги. Это дело чести.
-Как много слов, но мало дела.., -посетовал неизвестный. –А все почему? Потому, что боятся.
-Кто? –не понял Королев. –Весь московский криминалтет боится пары-тройки человек?
В темноте хмыкнуло, после паузы из темноты донеслось:
-Похоже, что вы не видели, как умерли люди Гоги.
-Ээ, -Королев в замешательстве покосился на Стародубцева, -признаться, еще не успел: то одно, то другое, а что?
-Ознакомьтесь с материалами дела, -дружески посоветовало из  темноты, -получше. Думаю, что на некоторые вопросы ответы вы получите сами.
-Обязательно, -сквозь зубы ответил Королев. –Это все?
-Да.
Лейтенант скрипнул зубами, процедил:
-Спасибо за сотрудничество, -он повернулся, бросил через плечо. –Александр Иванович, поехали домой. –и добавил с раздражением. –Лучше бы пару часов лишних поспал.
Они уже шагнули на дорогу, когда сзади донеслось:
-Поищите на рынке…

-Похоже, что все вокруг знают, кто грохнул грузинскую банду, -буркнул лейтенант, садясь в машину, -одни мы тыкаемся мордами, как щенки новорожденные.
Майор хмыкнул, вырулил на шоссе.
Они вернулись на мост, выехали на Моховую и через пятнадцать минут, попав на зеленую волну, добрались до Лубянки. Огни витрин, фонари, вызывающе одетые группки молодежи на тротуарах двигались навстречу и исчезали в зеркале заднего вида. Лейтенант развалился на пассажирском кресле, лениво посматривал по сторонам. Он моргал все медленнее, глаза закрывались, а открывались с такой неохотой, словно ресницы были связаны невидимыми подтяжками. Перед внутренним взором плавали смеющиеся ускоглазые морды, пузырящаяся кровь, перетекающая в зеленую слизь. Потом все исчезло, из ниоткуда выпрыгнули голые сиськи, почему-то всплыло вопрошающе-строгое лицо полковника… Машина резко остановилась –Королева бросило вперед, но ремни удержали, иначе бы поцеловал лобовик, ну, или панель на худой конец. Лейтенант всхрапнул, открыл один глаз, повертел головой. Они стояли на светофоре перед Сухаревской площадью.
-Подбросишь до дома? –просипел он чужим голосом.
-Конечно. –майор покосился на полусонного лейтенанта. -Где живешь?
-Гиляровского, 15.
Майор хмыкнул, почесав щетинистую шею, переключил передачу.
…Лейтенант подошел к кровати, откинув одеяло, взбил подушку. Эх, и отосплюсь, -со счастливой улыбкой во всю морду подумал Королев. Он подгреб подушку, укрылся по самый подбородок и проснулся от толчка. Сердце колотилось, как бешеное, машина стояла в каком-то парке, мотор выключен. Только свиристенье сверчков да приглушенный говор за кустами.
-Что за черт? –пробормотал Королев, отстегивая ремень.
Он вышел из машины, осторожно прикрыл дверь. Расстегнув кобуру, лейтенант попробовал, как выходит пистолет, пошел, посматривая по сторонам, по дорожке в сторону голосов. Майор стоял рядом с дверью в одноэтажное здание, разговаривал с мужчиной в белом халате и в колпаке. Тот стоял, скрестив ноги, тянул сигарету. Сладкий дымок вился над ними, медленно растворялся в воздухе. При виде подходящего Королева они замолчали, уставились с ожиданием.
-Что здесь собственно происходит? Где мы?
-Я решил, что тебе нужно получить пищу для размышления. Говорят, что если о чем-то очень сильно думать, особенно на ночь, то утром решение может найтись само собой.
Королев смотрел с недоумением, потом втянул носом воздух. Сильно пахло формалином. В глазах загорелось понимание.
-Это что... Морг!?
-Имени Склифосовского. –бодро подтвердил майор. Он указал на своего собеседника. –Евстегнеев Михаил Антонович –дежурный патологоанатом.  Он покажет нам, что здесь к чему…
Королев почувствовал, как у него задергался левый глаз. Он прорычал:
-Видал я ваши экскурсии в гробу и белых тапочках. –он вскинул руку, постучал по часам на запястье. -Уже полтретьего, а мне в шесть вставать, мать вашу!
-Мне тоже, -отпарировал майор, -но я же не плачу, хотя ехать мне до дома еще час, в то время, как тебе -минут десять, не больше.
Лейтенант постоял с минуту, раздувая ноздри и стискивая кулаки, глядя на спокойного, как харикришна, майора, словно на врага всего человечества. Наконец, сплюнув, он махнул рукой:
-Черт с вами! Но только быстро: уже правда поздно.
-Конечно, конечно, -патологоанатом распахнул дверь, из которой пахнуло формалином так сильно, что лейтенант едва не сблеванул, -я вас уж точно не задержу. Это не в моей, так сказать, компетенции.
Лейтенант поджал губы, шагнул вовнутрь. Майор следом, а Евстегнеев замыкающим.  Внутри прохладно, по ногам ощутимо тянет холодом, слышится мерное гудение. Королев присмотрелся: по обе стороны у самого пола в стенах решетки метра через три. Каждый раз, когда он проходил мимо них, холод чувствовался сильнее. Похоже, вентиляция. Он бросил взгляд вверх. Слева, в углу меж потолком и стеной тянулся короб, крашенный в такой же белый цвет, как и потолок. В нем так же метра через три отверстия, забранные пластинками с множеством круглых дырочек.
В пустом коридоре шаги раздавались гулкими, эхо переплеталось, дробилось, создавая впечатление, что кроме них рядом еще идет кто-то. Королев поежился, покосился через плечо, но там только майор с их провожатым. Тот поймал взгляд лейтенанта, обогнал.
-Позвольте…
  Через равные промежутки справа и слева двустворчатые остекленные двери с нержавеющими ручками. За стеклами тьма и тишина.
-А там что? –поинтересовался лейтенант.
 Евстегнеев  оглянулся, пожал плечами:
-Москва –большой город. В нем как рождается много народа, так и умирает…
-Понятно.
Они дошли до конца коридора, в торце которого широкие распашные двери. Сквозь стекло виднелись ступени лестничной клетки. Королев уж думал, что придется подниматься, но его опасениям не суждено было сбыться: провожатый вставил ключ в замок крайней левой, провернув ключ пару раз, толкнул дверь.  Он вошел, щелкнуло –вспыхнул свет. К запаху формалина примешивался сильный запах гари и чего-то мерзко-сладкого.
-Заходите, не стесняйтесь. Будьте, как дома.
-Обувь снимать? –поинтересовался майор.
-Если пятки отморозить не боитесь, -усмехнулся Евстегнеев. Он кивнул на стол около двери. –Но вообще-то мы обычно бахилы одеваем.
Они натянули на ноги синие мешочки. Стародубцев разогнулся красный от натуги, выдохнул:
-Боитесь, что трупаки заразятся чем-нибудь?
Провожатый хмыкнул, проходя меж столов, остановился возле пятого.
-Это вряд ли, а вот на анализы пыль влияние оказать может. –и пояснил. –Наша задача –выяснить, от чего человек умер, а посторонние вещества искажают картину.
 Он откинул покрывало жестом тореадора. На столе лежал массивный мужчина в синем костюме, на месте глаз, носа и верхней части челюсти которого зиял провал. Вокруг раны все обуглено, волосы обгорели. Чем дальше от дыры, тем горелого меньше. Если щеки похожи на хорошо прожаренный ростбиф, то шея лишь покрыта волдырями, да чуть желтоватый воротник. Королев вытащил платок, прикрыв нос, прогундосил:
-И от чего он умер? Что говорят ваши анализы?
Евстегнеев помял подбородок, задрав голову, протянул задумчиво:
-Анализы говорят, что у него ожог четвертой степени в области лица и затылка, переходящий по мере отдаления в ожог третьей, второй, первой степени, исчезающий на груди и спине.
-Но умер он не от этого.., -задумчиво протянул Королев. Он взял со стола фонарик, посветил в рану. Луч прошел сквозь дыру в черепе, отразился от нержавеющей поверхности стола со стороны затылка. –Да, определенно не от этого. –он повернулся к патологоанатому. –И что же по-вашему стало причиной смерти?
Тот всплеснул руками, свет плафонов отразился от толстых линз и обширной до странности загорелой для человека такой профессии лысины.
-Да хрена тут непонятного!? Какой-то урод пробил ему башку какой-то раскаленной штуковиной! Или ты, сынок, думаешь, что в него метеорит угодил?
-Н-нет? –лейтенант скрестил руки на груди, потер нос. –Просто вот что интересно…
-Что?
-Где он эту раскаленную штуку ночью посреди кладбища взял?
Евстигнеев переглянулся с майором. Тот помял подбородок, кивая.
-Верно мыслишь. –Стародубцев посмотрел на патологоанатома. –Михаил Антонович, вы встречали что-нибудь подобное?
-Было кое-что, -нехотя ответил тот. –Но там все понятно и вопросов ни у кого не возникало.
-Много свидетелей? –догадался майор.
-Да…  Человек двадцать. –Евстегнеев хмыкнул, глаза заволокло флером воспоминаний. –Я тогда в Кузбассе жил, работал в местном морге в Кузне, Новокузнецке то есть… Однажды ночью привезли человека с дырой в груди в два кулака. Литейщик. На прокатном стане что-то произошло. Так вот: раскаленный рельс вырвался из конвеера и проткнул парню грудь. Умер он практически мгновенно. Все, конечно, остановили, но как снять тело, когда метров двадцать раскаленного железа пришпилило его, как жука, к стене? При этом задрало на пять метров. Короче распяло его покруче, чем Иисуса. При этом прожарило так качественно, что каннибал Лектор был бы доволен до жопы. Я, когда мешок открыл, признаюсь, обрыгался. Молодой был, неопытный. Это потом насмотрелся всякого, очерствел. Так что там особых расследований не требовалось. Проверил, конечно, но когда весь белок свернут, черное как угли мясо на пять сантимов вглубь, то резона не верить очевидцам нет. –он включил юпитеры, придвинул светильник к трупу. Взяв с подноса скальпель, патологоанатом провел острием по поверхности раны внутри черепа. Лезвие с хрустом взрезало черную корочку –из пореза потекла сукровица. –Видите? Здесь ситуация совсем иная. Словно то, чем сделали эту рану, воткнули и вытащили настолько быстро, что рану едва успело прижечь.
Перед глазами промелькнуло что-то похожее на раскаленного паука со стальными пылающими крючковатыми лапами. Лейтенант вздрогнул, тряхнул головой.
-И что это могло быть?
Евстегнеев  швырнул скальпель на нержавеющий поднос, развел руками.
-Знал бы я ответ, вряд ли бы вы здесь толкались. Но есть еще кое-что намного более интересное. –он обошел пару столов, откинул покрывало. –Полюбуйтесь.
Королев приблизился. На столе лежал дородный мужик с пузом Паваротти. Его костюм был вскрыт так, словно по грязи провели растопыренной пятерней. Ребра вырваны, сквозь разломы видны пузырящиеся легкие, сердце. Евстегнеев следил за его лицом, потом с ухмылкой повернул голову, которая лежала на правом боку. С той стороны по всей щеке отпечаталась пятерня. Причем отпечаталось  -это мягко сказано. Вдавилась, прожгла, вплавилась на глубину в палец, не меньше. Внутри екнуло, Королев почувствовал нарастающее возбуждение, словно охотничий пес, взявший след после целого дня бесплодных брожений по болотам и буеракам.
-Ч-ч-что этто? – лейтенант даже зазаикался. –Мать вашу, что это такое!?
-Предположительно отпечаток ладони. Левой.
Он смотрел с торжеством на ошарашенные лица представителей закона. Стародубцев  оправился раньше, тряхнув головой, спросил быстро:
-Откатали?
-А то, -Евстегнеев вскинул над головой пленку, на которой отпечаталась ладонь. Две трети оттиска представляли собой сплошное черное пятно, но пара пальцев и часть ладони имела четкое разделение на папиллярные линии.
-Потрясающе! –Королев сглотнул, не отрывая глаз от снимка. После секундного стопора, добавил с напором. –Срочно отправляйте на экспертизу.
-Уже, -Евстегнеев ухмыльнулся, бросил взгляд на часы. –Если точнее, два часа назад. К утру готово будет. –он обнял обоих за плечи, похлопывая, повел к выходу. –Так что отправляйтесь спать: утро вечера мудренее.
Они были у самого выхода, когда крайний труп содрогнулся, из-под покрывала выпала окровавленная изуродованная рука. Они отпрянули, едва не перевернув носилки.
-Уснешь после такого.., -Королев нервно рассмеялся. –Живые мертвецы в реале. Кто это?
-Гоги собственной персоной, -Евстегнеев совершенно без эмоций положил волосатую, как у гориллы, руку обратно, прикрыл покрывалом. –Умер от болевого шока. Судя по наличию следов пороха на коже и нашпигованной свинцом кисти, пистолет в руке взорвался.
-Отчего? –не особо надеясь на ответ, поинтересовался Королев.
-А вы как думаете? –хмыкнул патологоанатом.
Дверь захлопнулась за их спинами, щелкнул замок. Над верхушками деревьев покачивался новорожденный месяц, все так же свиристели сверчки, только теперь это не был монолог, а скорее концерт имени Александрова.  Они постояли несколько секунд, вдыхая такой прекрасный свежий воздух, потом Королев сказал в пространство:
-Надо с пацаном еще разок переговорить…

-Денис Петрович, здравствуйте. -в комнату заглянула миловидная девушка в повернутой набок кепке. Сбоку на рукаве у нее красовалась стилизованная овчарка, а на погонах полоски старшего сержанта. В руках она держала два пластиковых стаканчика, источающих знакомый аромат, -Может быть, кофе?
Королев поднял на нее тяжелый взгляд, глаза красные, веки набрякли, формируя серьезного государственного мужа. Плотно сжатые губы дрогнули, изогнулись в слабой улыбке.
-Да, спасибо, ээ.., -он поднял брови.
-Светлана, -сообщила с готовностью девушка и протянула ладошку, -Светлана Рубцова –сержант-кинолог. Куда поставить?
Королев пожал ее маленькую ладонь, оказавшуюся неожиданно крепкой и горячей, оглянулся, но кроме заваленного десятками книг, папок с разбросанными ручками, карандашами стола, ничего подходящего не было. Вздохнув, он безнадежно махнул рукой:
-Да куда душе угодно. У меня тут.., -лейтенант помялся.
-Творческий беспорядок, -поддержала девушка и тут же засмеялась.
-Да, гм, творческий, -с сомнением согласился Королев.
Девушка примостила тарелку с кофе и парой пончиков на край стола, сдвинув при этом стопку папок. Королев слабо запротестовал:
-Ну, что вы, я не голоден. Не стоит так беспокоиться.
Девушка отмахнулась:
-Перестаньте. Вы, как с утра пришли, так и не выходили.  –Королев сделал попытку возразить, но девушка пресекла попытку, заявив категорически. –И с собой вы ничего не приносили. Мой кабинет рядом с вашим, так что я все видела –не отпирайтесь. Да и все равно подруге покупала, а ее вызвали на происшествие куда-то на окраину, так что пока приедет, можно будет собакам выбрасывать. Но им сладкого нельзя.

Глава 18.

Королев развел руками, плюхнувшись в кресло, признался:
-Вы правы: я сам, как собака, -откусив пончик, он запил кофе, показал на стул, на котором лежали книги, -присаживайтесь. Перекидайте их на стол и садитесь.
Девушка бережно подняла книги, глаза сканировали обложки: «Пирокинез. Телекинез. Черная магия. Сатанинские обряды. Демоны седьмого круга ада-как вызвать и не умереть.». По мере чтения брови приподымались. Она оглянулась, сказала с ноткой недоумения:
-Не знала, что у нас в отделении сформировали участок парапсихологии. Или это у вас хобби такое? Нестандартное?
Лейтенант покраснел. Едва ни удавившись вторым пончиком, Королев вскочил. Выхватив книги, он торопливо начал их распихивать по углам, шкафам, но оттуда вываливались новые: «Твари ночи. Рука. Огненный человек»… Светлана подхватывала и подавала их лейтенанту.
-Похоже, что дело серьезное.
Королев злился, шипел, не в состоянии запихать на полку особо толстый томик. Осуществив, наконец, замысел, он развернулся, промокнул лоб салфеткой, ответил с нажимом:
-Ни-че-го странного тут нет. Просто расследую тут одно дело.
-Нестандартное, -догадалась девушка.
-Весьма, -подтвердил Королев и откинул со лба прилипшую прядь. –У меня крыша от него едет. Слышали про разборку на Кавензенском кладбище?
-Да… -девушка смотрела озадачено. –Но его, кажется, отдали Александру Николаевичу.
-Стародубцеву-то? –Королев хмыкнул, со вздохом сел, откинулся на спинку кресла. –Отдали… Но это хитрован так технично спихнул его мне, словно это я сам напросился.
-Хи-хи, -девушка засмеялась, высоко вскидывая голову, отчего обнажилась красивая белая нежная шея. –Майор –старый лис. С виду простоват, но беса вокруг пальца обведет.
-Что есть, то есть, - с печальным вздохом согласился лейтенант.
Девушка внимательно смотрела в его потухшие глаза.
-Значит, это у вас первое дело? Такое громкое… Поздравляю!
Королев вяло пожал ее ладонь, скривился.
-Боюсь, что оно может оказаться и последним.
-Что так? –девушка вскинула брови. –Так все плохо?
-Вы не представляете, -ответил он убито, согнувшись в кресле. Королев обхватил голову ладонями, добавил измученно. –Оно сводит меня с ума. Я вообще-то атеист, но за последние пару дней, кажется, обрел веру.
-В Бога? –с уважением и некоторой осторожностью спросила Светлана.
-Скорее в его противника, -мрачно усмехнулся Королев.

Они замолчали в некоторой неловкости. Девушка смотрела на него с распахнутыми глазами, приоткрыв рот. Внезапно зазвонил телефон –Светлана вздрогнула, лейтенант смотрел на него, как на змею. Он выждал пять звонков, но на том конце сидел кто-то явно настойчивый. Вздохнув, он снял трубку, сказал голосом загнанной лошади:
-Алло?
-Королев?
-Да, а кто это?
-Не узнал? –в трубке хмыкнуло. –Богатым, значит, буду.
-Александр Николаевич? –неуверенно спросил Королев. Больно уж голос в трубке энергичен. Словно вместо молока и манной кашки энергетиков обожрался. –Что случилось?
-Ты чем сейчас занят? –ответил майор вопросом на вопрос.
Королев обвел заваленный макулатурой кабинет тоскливым взглядом, поднял голову на стену, где висела карта города с выделенными кружочками по всей поверхности.
-Да вот ломаю голову, на каком из рынков нам побывать сперва, а на каком потом.
-Бросай это гиблое дело и пулей в лабораторию: есть кое-что интересное.
-Результаты пришли!? –воскликнул Королев. –И что там?
-Тебе надо это самому увидеть, -ответил Стародубцев таинственно. 
Лейтенант кивнул, сообщил отрывисто:
-Сейчас буду. –и бросил трубку.
 Подхватившись с бешеными глазами, он заметался по кабинету в поисках пиджака. После тройного колебания из угла в угол Королев увидел его спокойно висящим на вешалке. Чертыхнувшись, сдернул его и ринулся к дверям, но у порога затормозил. Схватив замершую девушку за плечи, лейтенант поцеловал ее в щеку, и, убегая, крикнул:
-Спасибо, за пончики! Они просто божественны!!
Девушка смотрела ему вслед, не отрываясь, щечки заалели, губы распухли.
-Сумасшедший, -прошептала Светлана, касаясь кончиками пальцев места поцелуя.
Лейтенант пронесся по коридору, словно вихрь, проскочил в закрывающиеся двери на лестничную клетку. Не став дожидаться лифта, побежал, прыгая через три ступеньки, по лестнице. Трое молодых парней, что ждали кабинку лифта, проводили его удивленными взглядами.
-Ленивцы, -пробормотал Королев сквозь стиснутые зубы, описывая очередной виток. –Четвертый этаж, а они лифт ждут. Уже пузо через ремень, а что к тридцати будет?
Допрыгав до подвала, он припустил, что есть мочи, по длиннющему коридору, крашенному до середины голубой эмалью, а выше известкой. Шаги бежали впереди него, возвращались через несколько секунд гулким эхом. Лаборатория располагалась в конце коридора. А в последнем было не меньше сотни метров. Так что, когда лейтенант распахнул заветную дверь, грудь ходила ходуном, а сердце колотилось так, словно хотело выпрыгнуть. Он остановился, опершись о косяки, стиснув зубы, смотрел на богемствующих дедуль. Стародубцев вместе с идентичным по возрасту незнакомцем в белом халате развалились в креслах, лениво рассматривали подвешенные на перекладине снимки. Тот, что в белом, тыкал в снимки линейкой, что-то негромко втолковывал майору. На звук распахнувшейся двери оба обернулись, Стародубцев помахал рукой.
-Аа, Денис Петрович…  Добрый день, -он кивнул на седовласого мужчину. –Это капитан Астафьев Константин Федорович –главный криминалист. Знакомьтесь.
Королев подошел, протянул руку. Тот пожал, показал на стул рядом.
-Рад встрече, -его коричневые глаза живо обежали лицо лейтенанта, губы тронула легкая улыбка. –Вы очень похожи на отца. Присаживайтесь. Как у него здоровье?
-Спасибо, хорошо. –Королев присел. -Что за срочность?
Майор показал на три снимка отпечатков ладоней, поинтересовался:
-Ты не играл в детстве в «Найди десять отличий»?
-Играл, -лейтенант пожал плечами. –А что?
-Тогда скажи, чем отличаются эти фото, -майор показал указкой на покачивающиеся снимки.
Лейтенант встал, придержав их, чтобы не вращались, сообщил уверенно:
-Вот на этом есть три места темных, на которых папиллярных линий не видать вовсе. Еще на мизинце черточка, вроде шрамика, а на большом -пятнышко, похожее на ожог. Если не брать во внимание темных пятен, то второй со шрамом, но нет пятна, а у третьего нет ни того ни другого.
Криминалист слушал с легкой улыбкой, кивал. Когда лейтенант закончил, он спросил:
-И какие выводы из этих фактов?
Королев посмотрел на майора, на Астафьева, сообщил нерешительно:
-Они принадлежат одному и тому же человеку?
-А пятно и черточка? –быстро спросил Стародубцев.
Лейтенант поморщил лоб, медленно ответил, вглядываясь куда-то вовнутрь себя:
-Свидетельствуют о разном возрасте отпечатков. –он вскинул взгляд на внимательно следящих за ним собеседников. –Тот, что наполовину неразличим, самый новый. С одной отметиной –постарше. А тот, что чист, самый старый. Так?
Криминалист кивнул. Лейтенант приободрился, глаза загорелись азартом.
-Значит, мы его нашли? –майор с капитаном переглянулись. И что-то в их взглядах насторожило лейтенанта. –В чем дело? Вызнаете его имя?
Майор не ответил, только подал две папки.
-Ознакомься.
Королев взял их, внимательно посмотрев на Стародубцева, открыл картонную обложку. На первой странице личное дело с фоткой широкоскулого голубоглазого блондина.
-Рашид Алиевич Дудаев –урожденный чеченец. Приехал во Владивосток устраиваться на рыболовное судно. В баре поссорился с быком из местной банды. При разборке в порту завязалась драка… Зверское убийство двадцати человек. Задержан. Дал признательные показания. При этапировании в колонию строгого режима на Магадан задушен в туалете…  Похоронен во Владивостоке на кладбище… Дело закрыто.  -лейтенант вернулся, пробежал еще раз глазами последние строчки, нахмурился, поднял взгляд. –Что за бред? Как это понимать?
Стародубцев невесело ухмыльнулся, показал глазами на вторую папку. Лейтенант перевел требовательный взгляд на Астафьева, но тот пожал плечами, смотрел с ожиданием. Королев вздохнул, открыл второе дело. Там на фото жгучий брюнет с короткой стрижкой и раскосыми глазами. Единственно все так же широки челюсти до лоб высок. Королев вздохнул, зачитал:
-Сайфула Хаджи Назарбаев. Родился и вырос в Казахстане, закончил юридический факультет в университете Астаны. Приехал работать в консалтинговую фирму в юротдел в Новосибирск. Заступился за девушку по дороге домой, которую хотели изнасиловать трое подвыпивших мужичков. С переломами различной тяжести их увезли в больницу. Но на этом дело не закончилось. На следующий день прямо в офис вломилось пятнадцать человек с бейсбольными битами и начали всех подряд избивать: мужчин, женщин… Они требовали выдать чурку. Но Назарбаев был у директора. Слышать не мог, так как двери там с хорошей шумоизоляцией. Но хорошо, что директор включил монитор, по которому наблюдал жизнь в офисе… В общем дальше было месиво. До больницы живым доехал только один. Да и то, чтобы умереть на операционном столе. И то, как дотерпел, непонятно. –Королев достал снимок, где у мужика в груди темнела яма, словно верблюд лягнул. –Все ребра сломаны, легкие изорваны осколками. Но умер оттого, что одно из ребер проткнуло сердце при перевозке. Задержали парня прямо на работе. Тот никуда и не уходил. По дороге в отделение у бедняги не выдержало сердце, скончался прямо в бобике. Похоронен на местном кладбище. Дело закрыто.
Королев взял фотографии из первого дела, из второго, разложил их веером на столе. Если в первом трупы еще как-то напоминали людей, хоть и синие от побоев, то во втором –просто фарш. Кости торчат из сломанных в несколько местах рук, черепа раздроблены, у двух от ударов вылетели глаза, повисли на ниточках нервов. На съемках офиса просто феерическая картина классического хоррора: все стены в красных потеках, карандаши, стиплера на полу плавают в крови, полицейские ходят по щиколотку в багровом, от ног тянутся вязкие нити. 
-Первый случай произошел полгода назад, второй через три месяца, -сообщил Королев в пространство. Он тер переносицу, мрачно рассматривал фотки.
-Точно так, -важно подтвердил криминалист. –Прошло ровно сто восемьдесят дней с момента первого инцидента и девяносто после второго.
-Могут у трех разных людей быть одинаковые отпечатки? –спросил Стародубцев.
-Исключено, -Астафьев решительно мотнул головой. –Научно доказано, что папиллярная сетка индивидуальна у каждого человека. Даже у близнецов и то они отличаются.
Королев встал, заходил из угла в угол, глядя в пространство перед собой невидящим взглядом. Так продолжалось пару минут, потом он резко остановился, спросил в лоб:
-А если отпечатки поддельны?
-В смысле? –не понял Стародубцев. –Хочешь сказать, что нас кто-то разыгрывает? Что-то слишком сложная партия. Да и у кого хватит ума и выдержки для такого?
-Нет, -лейтенант досадливо отмахнулся, -не то. Я имею ввиду что, если у Назарбаева были специальные перчатки или имплантат? Возможно так подделать?
-Да, -капитан пожал плечами, -но зачем? Если хотел кинуть стрелку, нужно было выбирать живого, да и когда весь офис в очевидцах, особо не фальсифицируешь.
-Тоже верно, -Королев стиснул зубы, обхватив голову, вновь начал мерить помещение. И чем дальше, тем быстрее. –Идиотизм какой-то, -бормотал он, -бред! Ничего не понимаю…
Через пять минут метаний он остановился посреди комнаты, медленно выдохнул.
-Так… Если отбросить сумасшедшие теории о воскрешении мертвецов и оставить здравый смысл, то что получается?
-Что? –с видом невинного младенца осведомился Стародубцев.
-Это один человек, который два раза имитировал свою смерть и который сейчас в нашем городе. Если следовать логике событий, то скоро мы узнаем о его смерти, а через три месяца…   
-Он проявится где-нибудь еще, -констатировал майор.
-Но как же вскрытие? –лейтенант ударил кулаком в ладонь. –Если даже и был просто в отключке, его должны были дорезать. Разве не так?
-Так-то оно так, -согласился Стародубцев, -да не так. Не было вскрытия ни в первом, ни во втором случае. Страница шестьдесят и пятьдесят один соответственно.
-Как не было!? –вскинулся лейтенант. –Почему не было? Всегда же должны делать.
-Когда родственники не против, -согласился криминалист, - а в этом случае они написали отказную по религиозным мотивам. Во Владике –жена, а в Новосибирске –мать.
-Откуда они там взялись? У трудового мигранта? Они же родственников всегда на родине оставляют, лишь деньги им отсылают.
Стародубцев пожал плечами, ответил с крайне отрешенным выражением на лице:
-Похоже, что у них семейные узы оказались очень крепки –не смог оставить.
-Что? Какие еще узы? –у Королева глаза стали, как у орла, правое веко задергалось. –Невооруженным взглядом видно, что это сообщники.
-Это нам видно, когда держим на руках цепочку событий, -мирно пояснил майор, -а тем ребятам, когда вели свои дела на месте, не было никаких оснований сомневаться. Тем более, что документы о родстве были приложены. Вот ксерокопия паспорта жены, а вот матери. Вот свидетельство о браке и рождении.
-Это же подделка! –едва ни взвыл Королев. –Под-дел-ка!!!
 -Возможно, -легко согласился Стародубцев, -а возможно, и нет. Пока что это все писано на воде вилами. Это всего лишь гипотеза, сотканная из зыбких нитей банальной логики.
Королев тяжело дышал, смотрел на него со смесью ненависти и отвращения. Скрипнув зубами, он закрыл глаза, успокаивая дыхание. Постояв так несколько минут, медленно выдохнул. Открыв глаза, лейтенант сообщил уже спокойнее:
-Прости, Александр Николаевич, ты прав. Пожалуй, с этим к полковнику не пойдешь.
-Придется ехать, -согласился майор, -разбираться на месте.
-Куда? –спросил капитан.
-Сперва во Владик, а там видно будет.

…Бум, бум, бум… Стены, пол, сам воздух вибрировал, сминался от работающей во всю мощь мегаватной акустической системы. Две-три сотни размалеванных полуголых девиц и парней прыгали, кривлялись на танцполе, размахивали волосами, словно безумные, что-то выкрикивали невнятное. У половины во рту фосфорицирующиеся палочки, глаза закрыты, тела колышутся, подпрыгивают, дергаются в такт танцу. В общем колбасило их, похоже, по полной. То и дело в толпе шныряли какие-то личности с воровато бегающими глазками, обменивались чем-то с танцующими, после чего тем танцевать становилось заметно веселее.
Впереди на метровом возвышении небольшая сцена. В центре бесновался диджей. Руки летали по аппаратуре, одно переключали, другое нажимали... Похоже все клавиши и кнопки с подсветкой, так как его лицо сплошь в татухах отчетливо видно, особенно снизу.  Чуть выше ушей прицеплены два фонарика, источающие мощные пучки концентрированного белого света. Диджей, смахивающий в них то ли на мураша, то ли на голливудского инопланетянина, дергал башкой, добавляя в общий многоцветный хаос и свою толику беспорядка.
По бокам отнесенные от сцены на пару шагов в танцпол вздымались на двухметровую высоту пьедесталы. В центре блестящие трубы, исчезающие где-то в темноте среди конструкций потолка. Вокруг шестов извивались девицы с весьма аппетитными формами, из одежды на которых только слабые подобия трусиков и раскрашенные стразами торчащие соски.
Из толпы вычленился рыжий, как огонек, парень с двумя кружками пива с роскошными белыми шапками пены. Она чуть покачивалась, но стояла, будто безе, не давала пиву пролиться. Рыжий подошел к столику пританцовывающей походкой, поставив пиво, плюхнулся на стул.   
-Слышь, Перец, -проорал ему щуплый весь в жирных чирьях парнишка, -клевые у них сиськи!
-Ага, Чирей, -согласился веснушчатый парень с торчащим огненно-рыжим вихром, -классные.
Он припал к кружке с золотистым пойлом, словно только что пересек Сахару. Крупный, как яблоко, кадык дергался, впалый живот, выглядывающий из-под по модному короткой маечки, на глазах округлялся. Белобрысый подождал, когда товарищ закончит, спросил:
-Как думаешь, у них соски настоящие?
-Соски? –переспросил Перец с недоумением. –Ну, да. Даже сиськи и то настоящие: видишь, малость отвисают? А что?
-Да все думаю, -смущенно ухмыляясь, пояснил Чирей, -сколько они торчать-то могут? Они же стоят, когда телка возбуждена. А эти уже два часа прыгают. Неужели все еще хотят?
-Тю на тебя, -рыжий расхохотался, -они же их перед танцами натеребят и специальным прозрачным клеем фиксируют.
-Ааа, -с разочарованием протянул белобрысый, -а я-то уж хотел вон ту брюнеточку пригласить поразвлечься. Красивая, аж дыхание перехватывает.
-Ха-ха! –рыжий заржал. –Да ей после вечера до кровати бы доползти. Ты на каблуках пробовал ходить? Нет? Попробуй. Гарантирую, что после часа ноги отвалятся, а они всю ночь колбасятся. Хотя, конечно, ты –парень видный. Вполне можешь и заинтересовать девушку.
-Скажешь тоже, -белобрысый скривился, -где я столько денег возьму?
-Ну, этот вопрос решить можно. -рыжий наклонился поближе, сказал на ухо. -Видишь вон того у барной стойки?
Белобрысый повернул голову. Там и впрямь сидел некто странный. Средь одинаковых  накрашено-напомаженных лиц, ярких попугаистых оперений он выделялся, словно медведь средь макак. Парень взгромоздился на барный стул, повернулся необъятной спиной к танцующим. Положив локти на стойку, он смотрел прямо перед собой, время от времени замахивая рюмку с чем-то прозрачным. Серая бесформенная толстовка скрадывала фигуру, капюшон накинут сверху, так что лицо пряталось в темноте. Рука с рюмкой лишь ныряла в нее полной, а выныривала пустой.
-Похоже, -заметил Чирей, -ни танцы, ни музыка, ни девочки его особо не интересуют. Интересно, зачем он тогда здесь? Выпить? Так дома гораздо дешевле.
-Ты забыл еще про одно, что можно получить лишь в нескольких клубах Москвы.
-Ты думаешь? .. -не очень-то уверенно сказал белобрысый.
-Бывает периодически, -ухмыльнулся рыжий. Допив остатки пива, он стукнул кружку на стол. –Пойду поговорю. За спрос в глаз не даст.
Белобрысый бросил взгляд на запястье, вскинул брови:
-Так еще час.
-Пока то да се: контакт налажу, к теме подведу… Да и не охота, чтоб опередили. Здесь ребята ушлые: халявщик на халявщике. Как вокруг него еще никто не увивается, ума не приложу.
Чирей посмотрел на гору, под которой гнулся барный стул, на рыжего.
-Да какой дурак с таким общаться станет? Ты глянь на него. Это же воплощение гориллы. – белобрысый потряс головой, перекрестился. –Не-е-ет, я к такому и близко не подойду.
Рыжий хмыкнул. Хлопнув Чирея по плечу, сообщил с нотками превосходства:
-Вот поэтому ты всегда останешься на вторых ролях, -он встал, отодвинул стул. Повернувшись уходить, Перец сообщил доверительно, наклонившись к уху. –Гориллы они тоже, кстати, люди.
Он ввинтился в толпу, через минуту Чирей увидел рыжие вихры у барной стойки. Перец что-то заказал бармену. Тот поставил на стойку литровую прозрачную бутыль.
-Ну, Рыжий, -прошептал Чирей, хоть нужды при таких децибелах в этом не было, -ни пуха…
…-Эй, можно тебя угостить!? –крикнул Перец, перекрывая шум динамиков.
Несколько секунд от туши не было никакой реакции, но затем голова медленно повернулась. Мерцающие блики прожекторов создавали разноцветными мазками широкое, как луна лицо. По своей консистенции оно напоминало тесто. Похоже парень не просыхал уже с неделю. В набрякших веках что-то блеснуло, чугунный подбородок шевельнулся.
-Пидар?  -пророкотало из-под капюшона.
Рыжий округлил глаза, помотал головой.
-Да ты что!? –возмутился он. - Нет, конечно. Как  только в голову пришло!?
-Чего ж тогда?  Тут женщин много. Уверен, что на такую смазливую мордашку многие бы клюнули. Если что, я тоже кабэль.
Рыжий вскинул руки, ржанул.
-С этим не поспоришь. Только нет здесь женщин: одни телки безмозглые. А с ними всегда успею: уже отработано. А вот ты.., -рыжий замолчал, подбирая слова.
-Как чирей на заднице? –с мрачной усмешкой подсказал здоровяк.
Рыжий скривился, но согласился вынужденно:
-Скажем так: выглядишь ты несколько необычно. Что здесь делаешь?
Здоровяк отобрал бутылку, плеснув в рюмку себе и Перцу, чокнулся, опрокинул в пасть.
-Пью, -кратко просипел он, занюхав рукавом.
Перец взял рюмку, подождал продолжения, но, по-видимому, собеседник решил, что ответ полон и исчерпывающ. Пожав плечами, рыжий замахнул стопку. По горлу прокатился огненный шар, рухнул в желудок. Дыхание перехватило. Перец поискал глазами по сторонам, но кроме бутылки с рюмками ничего не обнаружил. Ладно… Хочешь по-взрослому? Давай по-взрослому. Крякнув, Перец медленно выдохнул, поднял взгляд. Он заранее напрягся, ожидая насмешки, но здоровяк смотрел все так же перед собой. Похоже, этой горилле было глубоко плевать на его героические деяния. Обыдно, однако. Ну, да ничего. Он сюда не членами мериться пришел. Растянув губы в приветливой улыбке, Перец хлопнул гориллу по плечу.
-Слушай, ты сам откуда?
-Из Панфилово, -ответил тот кратко.
-Панфилово, Панфилово, -пробормотал Перец, морща лоб. -Что-то не припомню… Далеко от Москвы?
Под капюшоном хмыкнуло, пророкотало:
-Не близко. Тысячи три километров. В Кузбассе. Знаешь, где это?
Чирей отстранился, брови взлетели на середину лба.
-Господи, конечно! Я сам из Кузни. Три года, как приехал.
-Учиться? –предположил горилла, поворачиваясь. В глазах загорелся слабый интерес. –И как?
-Поначалу трудно, -признался рыжий, а потом махнул рукой. –Но сейчас уже нормально.
-Земляки, значит, -сделал вывод здоровяк. –Ну, держи тогда краба.
Он протянул широкую как лопата ладонь. Перец поколебался, но подал руку. Он заранее сморщился, ожидая хруста костей, но ошибся. Рукопожатие было хоть и сильным, но дозированным, словно стотонный пресс под руководством компьютера.
-Иван.
-Перец. –рыжий смутился. –Тьфу! Сергей Перцов. Перец –это прозвище.
Здоровяк набулькал водки, придвинув стопку к рыжему, поднял свою.
-За встречу.
Они чокнулись, опрокинули в себя рюмки. Здоровяк занюхал рукавом, рыжий последовал его примеру. Здоровяк хмыкнул, налил по второй.
-Между первой и второй промежуток небольшой.
…Через полчаса они уже чувствовали себя родней родствеников, сидели, поглядывая на прыгающий в паре шагов молодняк с добродушно-снисходительными улыбками. Рыжий повернулся к Ивану, с трудом сфокусировав взгляд, спросил запинаясь:
-Ну, и как тебе здесь?
-Здесь? – с недоумением переспросил здоровяк. –Весело.
Рыжий поморщился, помотал башкой, едва ни свалившись со стула.
-Да нет, не здесь, а «Здесь», -он обвел рукой пространство, охватив весь мир.
-В Москве? –наконец, догадался Иван. –Суета сует. Все бегают, как тараканы после дихлофоса. Глаза шальные. Не видят никого. Несутся по своим тараканьим делам, на небо не смотрят.
-Точно, -засмеялся Перец, -все шанс ловят. А ты как? Поймал уже?
Иван хмыкнул, опершись поудобнее на стойку спиной, сообщил небрежно:
-Пара вариантов наклюнулась. Завтра схожу побеседую.
-Поди, на стройку? –предположил Перец.
-Хм… Как догадался?
-Так ты ж здоровый, как бабушкин шкаф. С тобой никаких бульдозеров не нужно. На технике можно сэкономить так, что мама не горюй.
Здоровяк хмыкнул. Почесав широченную грудь, ответил небрежно:
-Вообще-то я ПГС в КузГТУ окончил. Собираюсь прорабом работать.
-Аа… -Перец открыл рот. Смерив здоровяка недоверчивым взглядом, сглотнул. –Ну, вообще-то я это и имел ввиду: возьмешь оглоблю побольше –без всякой техники строить будут.
-Гм, -Иван сжал пудовые кулаки, с любовью оглядев их, согласился. –Да, порой это помогает.
Бросив по сторонам вороватый взгляд, Перец придвинулся вплотную.
-Слушай, - насколько можно тише в этом громыхании спросил он, -не хочешь подзаработать и поразвлечься одновременно?
Здоровяк взглянул на рыжего с отвращением.
-Все-таки пидар, -бухнул он с сожалеющим вздохом.
-Да нет же! –возмутился Чирей. –Я ж не со мной предлагаю поразвлечься…
-Тогда сутенер, -сделал Иван соответствующий вывод. –Час от часу не легче. Недаром говорят, что богатство портит. –он подозвал бармена толстым как сосиска пальцем. –Сколько с меня?
-Две триста.
-Держи. –Иван выложил деньги на стойку, сделал движение подняться.
Чирей вцепился в его рукав, как клещ, сделал попытку удержать, но с тем же успехом можно было подъемный кран не пускать. Иван поднял руку, оторвав Чирея от стула, сдвинул брови. В темных провалах на месте глаз загорелись красные искорки. Рыжий заверещал быстро-быстро, понимая, что еще мгновение и его голова превратится в шар для боулинга:
-Ты не так понял! Знаешь, что такое ММА?
-Мама?  -здоровяк сдвинул брови, потряс рукой, но от Перца так просто не отделаешься: завис, словно бульдог. –Конечно. На вашем сленге это агент -сутенерша, которая продает шлюх клиентам. Ты мама?
Перец закатил глазки.
-Какой ты трудный. ММА –это смешанные единоборства. Про бои без правил слышал?
-Здесь что устраивают драки? –удивился Иван. Он красноречиво повел глазами по сторонам, где яблоку некуда было упасть, чтобы не попасть в лифчик какой-нибудь красотки. –Брешешь.
-Скоро сам увидишь. Все всё знают. Так что, когда надо, место будет. Глянь вверх.
Здоровяк задрал голову, сдвинув капюшон на затылок. Прямо под потолком на высоте метров семи висел крест из пяти квадратов шесть на шесть. Свет прожекторов выхватывал крупные ячейки поблескивающей сталью сетки. Иван хмыкнул, медленно опустив Перца на место, сел рядом. Сдвинув могучие плечи, он прогудел:
-Давненько я не забавлялся. Почитай, как приехал. –он повернул голову, внимательно посмотрел на рыжего. –Что у вас еще и башляют за это? У нас, как правило, участники с друг другом после, гм.., шоу расплачиваются. Услуги стоматолога сейчас, знаешь ли, недешевы.
-Еще бы, -оживился Перец. –Но это же шоу. Здесь за вход платят столько, что хватает и на остренькое. В других клубах поменьше. Но там бои не проводятся.
-Шоу, говоришь… -протянул задумчиво Иван, пошкрябав шею. –И сколько?
Перец стрельнул глазками по сторонам, ответил быстро:
-Пятнашка за проигрыш и тридцать, если выиграешь.
Иван откинулся на столешницу, брови поползли вверх. Он схватил Перца за грудки, притянул.
-Брешешь! –прорычал Иван прямо в лицо. -Это же полумесячный заработок.
-Вот те крест! –рыжий неумело, но истово перекрестился, отворачивая лицо от лошадиных зубов. –Тут бабки водятся. Каждую неделю состязания проводят.
-Во дела, -Иван разжал руки, озадаченно покачал головой. –Ты горбатишься месяц, а кто-то пару раз по морде получит и в ус не дует. –он повернулся к рыжему, протянул ладонь. –Лады, договорились. Но смотри: обманешь, из-под земли достану.
Рыжий сглотнул, пожал протянутую руку.
-Ты подожди тут. Я схожу, поговорю кое с кем.
-Хорошо, -Иван махнул рукой, налил себе. Выпив, икнул, выдохнул. –Когда начало?
-Минут через двадцать. –Перец попятился. –Я скоро. Не уходи никуда.

Глава 19.

Иван кивнул, а Перец как пятился, так и ввалился в месиво голых рук, полных бедер, подпрыгивающих грудей, сверкающих зубов, глаз и влажных губ. Уже в толпе рыжий развернулся, начал проталкиваться сквозь двигающиеся тела. Пара смутно знакомых телок попробовали увлечь его в танец, но он ловко увернулся. Через минуту, распаренный, словно побывал в сауне, он вывалился на той стороне, где стояло десятка два столиков. Все забитые до отказа. У стены расположилась компания бритоголовых, перед которыми танцевала девушка. Бритоголовые играли в кары, попивали пивко, над столиком вились клубы дыма. Двое накачанных до предела в кожаных безрукавках на голое тело поднялись, скрестили руки на груди.
-Стой, где стоишь, -с угрозой проревел один со шрамом через все лицо.
-Эй, парни, -рыжий просительно улыбнулся, заглядывая через них, даже пару раз подпрыгнул. –Я к Фрицу. Он меня знает. Я насчет боя. Мне нужно поговорить. Срочно.
-Пропустите его, -раздалось из-за спин здоровяков авторитетное.
Те нехотя расступились буквально на полшага. Рыжий протиснулся меж их горячих плотных тел, буквально ощущая исходящую от них неприязнь и презрение. На диванчике сидел лысый весь в синих татуировках парень. Во весь череп свастика, на правой и левой щеке по мечу острием вверх. Мускулистые руки перевиты рвущимися из глубин ада демонами, раззявленные пасти которых оканчиваются на костистых ладонях, поглаживающих колени прижимающихся с боков красоток.
-Перец, брат, как дела? –лысый похлопал рядом с собой. –Садись, рассказывай.
Рыжий примостился на самом краю дивана рядом с брюнеткой. Та игриво приобняла его за шею, обворожительно улыбнулась. Перец поморщился, сбросил ее руку, даже не взглянув. Девушка надула губки, прижалась к Фрицу поплотнее. Рыжий наклонился поближе у Фрицу:
-Кажется, я нашел тебе партнера.
-В самом деле? –фриц вскинул мелированные брови, узкие, как пиявки, губы растянулись в скупой улыбке. –Что ж… Хорошо. А то я уж подумывал подыскивать другое заведение. Кто он?
-Деревенский увалень, -быстро ответил Перец. –Здоровый, как сарай, но не профессионал. Сказал, что любит драться, но тебе нечего бояться: это просто подушка…
Фриц побагровел, схватив рыжего за футболку, тряхнул одной рукой так, что у того клацнули зубы, а в затылке что-то хрустнуло.
-Бояться?! –прошипел он так страшно, что у Перец сердце екнуло и провалилось в пятки. –Да ты знаешь кто Я? Да со мной вся Москва не хочет связываться. Да я любого под орех разделываю за десять секунд! А ты говоришь: «Бояться…» -Фриц подтянул рыжего так близко, что того едва ни вывернуло от смрада нечищеных зубов, ноги безвольно болтались в воздухе. –Вот что, малец… Иди и скажи своей груше из Мухосранска, что если продержится хоть бы раунд, получит сотню, а если… Если случится чудо, и он выиграет, то к призовой сотне, я добавлю еще две. –он мотнул головой. –Эй Гарри, покажи бабки. –Здоровяк справа откинул безрукавку, из внутреннего кармана которой выглядывали две пачки пятитысячных. –Усек?
Перец закивал так часто и истово, словно уверовал в слово Господне. Фриц еще пару секунд злобно посопел в паре ладоней от его лица, потом расцепил пальцы.
-Все: свободен. Иди готовь.., бойца.
Рыжий закивал, бросился в круговерть танцующих, слыша бьющий в спину и в сердце хохот. Не обращая ни на кого внимания, он ломился сквозь потное и голое, как одержимый. Сцепив челюсти, Перец, наконец, протолкался к их столику, вывалился прямо напротив веселящегося в компании какой-то шалавы Чирея.
Перец сдернул ее со стула, не обращая внимания на возмущенные вопли, зашвырнул в сторону танцпола. Чирей выпучил глаза:
-Перец, кореш, ты чего творишь? Я ж ее раскрутил почти, а ты!.. Весь кайф обломал.
-В задницу твоих баб! –прорычал Перец, плюхаясь на освободившееся место. –У нас будет бой. Быстро сгоняй в бар, купи воды и какую-нибудь емкость отыщи, чтобы он сплевывал.
-Чего? –не понял белобрысый. –Ты думаешь, он успеет это сделать?
-Не знаю, -возбужденно, словно вколол с десяток кубиков адреналина, выпалил рыжий, -но, когда на кону триста штук, я очень-очень постараюсь. 
-За проигрыш? –не поверил Чирей.
-Нет, если одолеет Фрица. –быстро ответил Перец. –И сотня, если простоит раунд.
Чирей выпучил глаза, уголки губ поползли вверх. Ширк  - и он буквально растворился. Перец бросил взгляд на часы. До боя десять минут. Вылакав полкружки пива, оставшейся от Чирея, в тоске оглянулся по сторонам, но ничего подходящего больше не было.  Как и Чирея. Пять минут…
Музыка изменилась. В выносящий мозг бум-бокс вплелись жесткие нотки, и они все нарастали, а дискофония постепенно затихала. Четыре прожектора вспыхнули, толстые столбы света уперлись в потолок, откуда медленно опускалась еще разобранная клетка. В толпе начался шевележ: танцы прекратились, человеческая масса подалась, словно подымающееся тесто и в то же время оттуда вывалился Чирей.
-Братан, твою мать! –прошипел Перец, подхватывая друга под руку. –Тебя только за смертью посылать. Сейчас же начнется.
-Зато посмотри, что я раздобыл, -гордо помахивая новеньким ведром, в котором бултыхалась бутылка с водой и полотенце, заявил белобрысый. –Комплект.
-Да, да, пошли быстрей, а то, если не успеем, я тебе это ведро на голову надену, привяжу к башке полотенцем и буду сверху бутылкой лупить, пока не забудешь, как тебя звали.
…Они врубились в толпу, как два болида, толкались, пихались, но упорно продвигались вперед. Со всех сторон сыпались вопли, угрозы, кто-то заехал в ухо так смачно, что звон напомнил колокольный в храме на Рождество. К барной стойке пробились потные, растрепанные, оставив в чреве толпы пару пуговиц и несколько килограмм здоровья. У Чирея под левым глазом разливался лиловый фофан, а у меня ко всему прочему заболела нога. Походу, какая-то шмара наступила шпилькой. Необъятная спина все также застилала полбара. Перец подбежал к нему, дернув за рукав, крикнул со смесью облегчения и злости:
-Ну, и чего расселся!? Проворонишь наше счастье –плакали тогда денежки.
Необъятная спина повернулась с предсмертным скрипо-хрустом умирающего стула. Из-под капюшона прогудело:
-Не боись, малец, еще не объявляли.
-Ждешь, когда под фанфары, имя твое назовут!? –со злобной усмешкой прошипел рыжий. –Так не заработал еще. Покажи себя –и отбоя от поклонников не будет. А пока ты –никто.
-Но-но, ты это полегче, -в горле здоровяка слова зарождались с рыком. – Я –это я.
-Известная личность, -подтвердил Чирей. –Всяк знаком.
Иван хмыкнул, смерил белобрысого тяжелым взглядом с макушки до пят, благо возможность великолепная: Чирей едва достигал ему до середины груди.
-А это еще что за пособие к пубертатному периоду созревания? Слышь, паря, знаю от прыщей отличное средство.
-Какое? –с надеждой спросил Чирей.
-Даже не одно, -важно добавил здоровяк. –Тут их штук двести задницами вертит. Выбирай.
Чирей посмурнел, отмахнулся:
-Иди ты. –и добавил мрачно. –Думаешь, я не пробовал? Даже с двумя. Не помогает.
Меж тем музыка стихла до уровня, когда можно было даже слышать друг друга, не надрывая при это глотку. После щелчка микрофона раздался полный энергии, напористый, словно струя из брандспойта, голос:
-Дамы и господа, мадам и месью, фрау и … Ээ.., в общем, друзья, хочу с великой радостью объявить вам, что то событие, которое мы ждали целых две недели, состоится сегодня!!! –зал взорвался ревом восторга, к потолку взлетели сжатые кулаки. –Наш клуб только год, как начал проводить соревнования по ММА, но в нем уже побывало столько сильнейших спортсменов мирового класса, что сложно запомнить. И вот теперь…Уже три месяца на нашей сцене выступает неистовый и непобедимый… Кто? Скажите мне, кто это!? –в толпе выкрикнули что-то яростное, рычащее, но ведущему этого явно было мало, так как он не дал накалу спасть, а наоборот взвинтил атмосферу так, что сердце заколотилось, едва не разламывая грудную клетку. –Арий!!! Да, да, это Арий!!! Встречайте непревзойденного непобедимого всемогущего Арррия-а-а-а!!!
Музыка на миг смолкла, свет погас. И в следующее мгновение багровые столбы света хлестнули по глазам, а по барабанным перепонкам ударили, словно два молотобойца, басы из рамштайна. Толпа нехотя расступилась, освобождая проход, в конце которого из-под пола поднимался кровавый туман. Девушки, парни хлопали в ладоши, кричали что-то восторженно-приветственное. Глаза сверкали, рты раскрыты, руки вздымались к темным сводам…И из этого тумана, не торопясь, гордо откинув голову, вышел огромный невероятно мускулистый мужчина. Все тело, сплошь покрытое татуировками, лоснилось. Каждый мускул переливался, выделяясь так четко, словно кожи и не было.
-Хорош, -хмыкнул Иван. –На обложку бы его. На глянцевую.
Чирей с Перцем пытались протиснуться, но люди стояли так плотно, что яблоко даже подбросить было не кому. Перец подтолкнул здоровяка.
-Иван, давай вперед.
-Поспешай медленно, -наставительно отпарировал здоровяк, помахав перед носом толстым, как сосиска пальцем. –Без нас не начнут.
-Дурило, -упираясь ему в поясницу, что было сил, просипел Чирей, -как начнут, так и закончат. С ним же уже два раза отказывались драться. Последний раз даже никто не вышел.
Меж тем Арий остановился посреди квадрата из невесть как появившихся матов. Раскинув толстые, перевитые канатами вен руки, он медленно повернулся, демонстрируя себя залу. Девчонки визжали, едва не писали кипятком, все тянулись через цепь охранников, стремясь хоть кончиками пальцев коснуться кумира. Арий уже пошел на третий круг, а колоритный голос под сводами вопрошал:
-…Кто? Кто же осмелится бросить вызов? Кто не побоится огромных кулаков, смертельных захватов и крайне опасных болевых, пару раз окончившихся сломанными руками и ногами? Кто этот безумец? Ну же! Давайте. Покажите своим дамам, что вы настоящие мужчины, альфа-самцы,мачо. –в толпе переглядывались. Было немало парней и посильней Ария, но все тушевались, опускали глазки. Похоже, что славу свою он заработал не рекламными роликами. На губах Ария возникла и ширилась презрительная улыбка. В голосе ведущего проскользнуло разочарование. –Похоже, что и сегодня на ринг никто не выйдет…
-А вот и не угадал. –покачиваясь, не замечая толпы, словно атомный ледокол, Иван прошел к рингу, а за ним и Чирей с рыжим. Остановившись перед Арием, Иван вытер нос, с трудом сфокусировав на противнике взгляд, проревел, запинаясь. –Щас я те глаз на жопу натяну, морда фашистская!
Вся толпа ахнула, как один человек. Глаза возбужденные, зрачки расширены. Каждый переводил опасливый взгляд с лица Ария на его неизвестного противника. Глаза Ария сузились, он смерил Иван внимательным взглядом с ног д головы. Неожиданно для всех он усмехнулся, указал на татами. Конферансье и сам, похоже, несколько прибалдевший от такого разворота, откашлялся, сказал все еще неуверенно:
-Дамы и господа, -он поправил галстук, вернул на вытянувшееся лицо профессиональную улыбку, -кажется, у нас есть претендент.
В толпе неуверенно захлопали, несколько человек выкрикнули: «Ура!» -но тоже как-то слабовато. Иван недовольно всхрюкнул. Рыжий похлопал его по плечу, для чего пришлось встать на цыпочки, прошептал на ухо:
-Не переживай: они тебя просто не знают. Если покажешь себя хорошо, симпатии переменятся. Арий хоть и чемпион, но он уже всем поднадоел. Люди -такие существа, что им постоянно нужно подбрасывать новую кость.
-И я -такая вот кость? –прорычал Иван вполголоса.
-Оччень большая кость, -с подчеркнутым уважением подтвердил Перец.
-Ну что ж. -Иван сдвинул массивные плечи, добавил с угрозой. –Кое-кто сегодня подавится.
-Дай то Бог, –прошептал Чирей с другой стороны.
Иван хмыкнул, подавшись вперед, словно ломился сквозь непогоду, ступил на татами. Конферансье тут же сунул ему под нос микрофон, сказал бодро-радостно:
-Представьтесь, пожалуйста.
-Иван, ик,-Иван икнул, покачнувшись, - Драгунов.
Зрители засмеялись. Конферансье чуть отстранился, помахав перед носом рукой.
-Ух, -он улыбнулся, -вижу вы сегодня изрядно навеселе. Не потому ли такой смелый?
Иван сдвинул брови, с трудом сфокусировав на нем взгляд, прорычал:
-А я всегда смелый, -он задумался на секунду. –Может быть потому, что всегда бухой. Ааа, не важно, -Иван отмахнулся. –Просто не люблю нациков. А фашистов и вовсе зубами готов рвать: у меня дед во вторую мировую погиб, а бабушку в концлагере замучили. Мать с дядей в детдоме выросли. Знаете, каково это?
Толпа возмущенно загудела, кто-то выкрикнул оскорбления, кто-то смотрел неодобрительно.
-Но, -конферансье чуть отодвинулся от расширившегося здоровяка, -все знают, что Арий делает наколки, которые изначально использовались в язычестве, как символ солнца…
-Как они использовались и что означали тысячу лет назад, уже никто и не знает, но свастику знают все. И все понимают, что человек, демонстрирующий ее, не овечка.
Конферансье поднял брови, развел руками:
-Ну, что ж… Что он не овечка –с этим сложно поспорить. Ну, а все остальные вопросы, думаю, вы утрясете на ринге. –конферансье вскинул руки, пророкотал. –Дамы и господа, позвольте представить вам нашего дерзкого новичка… Итак, встречайте… И-и-и-иван Др-р-раго!
В зале слабо захлопали, засвистели. Иван недовольно хрюкнул, оттолкнув конферансье, прорычал:
-Драгунов. Иван Драгунов, чудило.
Под сводами скрипнуло, музыка вновь заиграла, в ней появились обертоны предстоящей битвы. Крест медленно опустился, лепестки сомкнулись вокруг них, образовав единое целое, в котором даже не было дверки. Они остались вдвоем, если не считать мужика в полосатой безрукавке, по-видимому, судьи. С внешней стороны хлопали в ладоши, что-то кричали, часто слышалось: «Арий», но и Ивана тоже упоминали. Похоже, что старые кумиры уже, действительно, приелись. Ну, что ж, -усмехнулся Иван про себя, -не будем их разочаровывать. Иван подобрал валяющиеся перчатки, с трудом натянул. Судья помахал рукой. Арий, стоявший в картинной позе «руки в боки», медленно подошел, а Иван осуществил сей процесс, словно моряк в девятибалльный шторм. Судья дождался, когда они подойдут вплотную, начал инструкции:
-Это бои без правил, но все-таки не делайте три вещи: не бейте в пах, не выдавливайте глаза и не умирайте.. раньше времени. Все всё поняли?  -Судья посмотрел на одного, на другого. Оба кивнули. –Тогда пожмите друг другу руки и разойдитесь по своим углам.
Иван протянул перчатки вперед, но Арий только презрительно улыбнулся, смотрел в глаза Ивана насмешливым взглядом. Тот всхрапнул, стиснул кулаки до хруста.
-Сейчас я тебя научу вежливости, фриц поганый.
Тот дернул уголком губ. Не удостоив даже ответа, он развернулся, удалился вальяжной походочкой. Судья подождал несколько секунд. Вскинув руки, подозвал их.
-Готовы? –оба кивнули. –Тогда бой!!! 
Арий стоял в паре метров, но, когда прозвучали последние слова, им словно выстрелили из пушки. На Ивана обрушился град ударов. В течение первых тридцати секунд у Ивана заплыл левый глаз, заныла скула, в ушах зазвенело, словно какой усердный поп метался с билом по колокольне. Он, конечно, закрывался, пытался отбиваться, но противник вился вокруг, словно колибри, каждый раз проникая сквозь блоки, словно через туман. Печень, почки, ребра –все стонало и просило пощады. И когда прозвенел гонг, Иван получил такой мощный удар под дых, что воздух вылетел, словно в дыру, пробитую заплутавшим метеором в Союзе. Все звуки:рев зрителей, голос судьи, крики Перца с Чирием ушли в диапазон высоких частот, превратившись в комариный писк. Иван согнулся, словно радикулитный дед. Ориентируясь на знакомые, но едва различимые голоса, он задом, задом доковылял в угол, прислонился к решетке. Перед лицом тут же оказалась бутылка с водой. Он отпил, сделал глоток, и только после этого в голове чуть прояснилось. Иван ощутил, что кто-то разминает плечи, тормошит, а чей-то тонкий голос восторженно верещит в ухо:
-Ваня, ты просто зверь! Молодчина!! Как ты держался: это же просто фантастика!
Прополоскав пересохший рот, Иван сплюнул пузырящуюся белым слюну в подставленное ведро, прохрипел:
-Какой на хрен молодец? Он же распнул меня, как Бог черепаху.
-Он старался, -верещал Чирей, -но не смог! Он же всех своих противников нокаутировал в первом раунде, а ты устоял. Так что ты сильнее многих, очень многих. Но не это главное…
-А что? –спросил Иван уже чуть поживее.
-То, что мы выиграли бабки.
-То есть тридцатка моя в любом случае? –уточнил Иван.
-Полтос! Ты же не упал в первом раунде.
-А если выиграю?
-Бой? –переспросил Перец с другой стороны. –Вряд ли. Все-таки Арий –профессионал.
-Ну, а все же? –не уступал Иван.
-Тогда заработаешь сотню. Но не советую. Лучше малость посопротивляться и сделать вид, что в нокауте. Он тебе все ребра переломает: потом пару месяцев в больнице проваляешься.
Иван стиснул зубы, набычился.
-Я все-таки попробую.
Прозвенел гонг, Иван оттолкнулся от решетки, направился в центр ринга. Арий ждал его уже там. С виду спокойный он смотрел изучающе, выпятив челюсть. Иван уж думал, что он будет кружить то против часовой, то по, как всегда делается в фильмах, но он подпрыгнул… Оттолкнувшись левой от ноги Ивана, Арий нанес такой удар коленом снизу в челюсть, что в шее хрустнуло, а зубы едва ни раскрошились. Иван отлетел, не смотря на свою массу, впечатался спиной в сетку. Боль кольнула из затылка в виски, повсюду медленно перечеркивала воздух черная крупа. В этой пурге Иван видел оскаленное в ненависти лицо Ария. Тот приближался неотвратимо, как бог войны. Весь расписной, глаза горят, кулаки огромные, словно кувалды, тоже синие с вытатуированными на костяшках крестами. Иван еле поднял тяжелые, словно гири, руки, но это помогло мало: удары обрушились, словно град на гороховое поле. Левый глаз окончательно заплыл, печень взорвалась ослепительной болью. Он инстинктивно опустил руки и тут же заработал апперкот, а следом и хук справа. Сзади что-то орали, но при постоянной бомбардировке Иван практически не воспринимал смысл. На фоне рева изредка проскальзывали слова: защищайся, подними руки!!! А я что делаю? -вяло подумал Иван, уже практически не сопротивляясь. –Вас бы сюда. Посмотрел бы я, какие умные мысли бы у вас возникли.
Меж тем Арий загнал Ивана в угол, осыпал со всех сторон бешенными ударами. Голова у того болталась, как плохо привязанная груша, лицо превратилось в подушку, глаза заплыли так, что еле виднелись в узкие, как у ультракитайца щелки. Народ вокруг неистовствал: все прыгали, вскидывали кулаки; глаза горели, лица красные, распаренные, словно сами сошлись в схватке. Чирей кричал, надрываясь: «Защищайся, Иван, защищайся же!» Но Перец сжал его плечо:
-Он уже не слышит: в нокдауне. Сейчас упадет.
И в это время прозвенел гонг. Арий напоследок нанес прямой удар в нос. Хруст, казалось, разнесся по всему залу. По губам, подбородку тут же заструилась кровь. Перец заорал вне себя от ярости:
-Эй, ты что делаешь! Судья, а ты куда смотришь!?
Мужик в изрядно забрызганной кровью полосатой рубашке показал Арию желтую карточку, на что тот лишь издевательски усмехнулся. Отойдя в свой угол, он прислонился к решетке. По лицу шее градом тек пот, вся футболка и трусы в темных пятнах. Секунданты тут же сунули ему воду, зашептали что-то на ухо. Чирей скрежетнул зубами, затыкая Ивану тампонами нос:
-Твари! Поди обсуждают, на какой секунде Ванька упадет.
Перец выжал мокрое полотенце Ивану на голову, протер лицо, приложил пакет со льдом к глазам. Иван даже не реагировал, только тяжело дышал. Перец дал ему бутылку с водой, но Иван словно не понял. Перец покачал головой, сказал решительно:
-Все, Иван, хватит –я выбрасываю белый флаг.
-Нн..нет, -едва слышно выдохнул тот. –Мы еще не закончили.
-Но тебя же искалечат!
Иван усмехнулся распухшими, как оладьи, почерневшими губами.
-Тебе то что? Деньги за первый раунд мы уже выиграли.
-Ты не поверишь, -заявил Перец сердито, -но мне не насрать на то, что моего друга отбивают, как бифштекс какой-нибудь. Если не хочешь уйти под флаг, то просто падай после сильного удара. Все поверят, что это нокаут.
-Точно, -подтвердил горячо Чирей. –После того, как тебя отделал Арий, в это поверит даже гребанная WADA.
-Нет, -заявил Иван упрямо.
-Чудак! Да плевать на деньги: здоровье дороже. Тебе еще жить и работать, а делать это с отбитыми почками и сотрясением мозга как-то не очень.
-Не в бабках дело.
-А в чем же? -не понял Перец.
Иван оттолкнулся от клетки, свел и распустил окровавленные плечи.
-Драгуновы никогда и никому не сдавались, -бросил он через плечо сурово.
Прозвенел гонг, в глазах приближающегося Ария Иван видел свою скорую кончину. В спину кто-то прокричал горестно:
-Дурило! Кому ты потом калекой будешь нужен!?
Иван стиснул зубы, поднял руки. Что ж, посмотрим, посмотрим. Бог не выдаст, свинья не съест. На этот раз Арий не кинулся сразу в драку: пошел по кругу, явно выцеливая. Ну, еще бы, -с мрачной усмешкой подумал Иван, -меня сейчас не самая крупная муха свалит. Если сядет, куда надо, то пиши пропало. Ну, хоть астрал увижу, -с долей черного юмора подумал он. Арий провел прямой правой с длинной дистанции, затем такой же сбоку. Под первый удар Иван подставил перчатку, а от второго уклонился. Он малость приободрился: похоже фриц устал. Если так, то есть шанс хотя бы дотянуть до гонга, а это уже немало. И только он это додумал, как Арий буквально взорвался, превратившись в восьмирукого бога Шиву. Или у того шесть их было? –некстати подумал Иван. В общем хрен редьки не слаще. Иван было закрылся, пытаясь сберечь голову, но кулаки молотили, словно и не видели препятствия. Иван сплюнул с досады: ааа, чего терять-то –зажмурившись, замахал руками, как ветряная мельница крыльями. Он почувствовал легкий толчок в левом кулаке, но продолжал махать, пока не понял, что в зале стало подозрительно тихо. Иван открыл левый глаз, в удивлении растопырил оба. В зале мертвая тишина, вся толпа –один открытый рот и выпученные глаза. Иван с опаской повернулся на подозрительно-скребущиеся звуки пополам с хлюпаньем. На залитых кровью матах стоял на карачках Арий. Колени разъезжались, руки дрожали, словно у пьяного. Он мотал головой, глаза чумные. Судья похоже тоже оторопел, но Чирей не дал ему вконец впасть в ступор, просунув лопоухую голову меж прутьев, заорал, брызгая слюной:
-Ты чего замер!? Считай давай!!
-Считай! –подхватил Перец, а за ним и остальные.
Вокруг засвистели, заулюлюкали, судья торопливо подбежал к Арию, наклонившись, начал отсчет, разгибая пальцы:
-Один, два, три…
На счете «шесть» Арий поднялся, пошатываясь, оперся о сетку. Все лицо у него было в крови, словно лягнул слон. Багровое текло из ноздрей, из расплющенных губ, капало с подбородка. Он засунул пальцы в рот, вытащил измазанный красным зуб, похоже, передний. В глазах зажглось безумие. Арий отправил щелчком ногтя белый комочек в угол, выпрямился. Сплюнув под ноги, он прорычал –прошепелявил, захлебываясь от ненависти:
-Ну, все, парень, играм конец: ты труп.
-Не хвались, на рать идучи, -отпарировал Иван хмуро. Он развернулся боком, подставляя изрядно побитое плечо, -а хвались, идучи с рати.
-Сейчас и «с рати» тебе будет и «по блевати», только без больничной сиделки не обойдешься.
Судья посмотрел на одного, на другого.
-Готовы? –оба набычились, словно два барана на горном склоне.
-Тогда бой! –он махнул меж ними рукой, словно открывал загон на ипподроме.
И в общем-то оказался не так уж и не прав: оба ринулись, будто лоси в весенний гон, сшиблись посередине ринга. Иван молотил кулаками, ревел, как раненный медведь, а Арий лишь рычал, уклонялся, подпрыгивал, наносил удары кулаками, локтями, коленями… На миг Иван потерял его из вида и тут же получил сильнейший удар сбоку стопой в висок. Мир покачнулся, он опустил руки и тут же рухнул от тяжести на левой руке. В локте возникла сильнейшая боль. Она ударила в мозг, выплеснув в кровь ведро адреналина. В глазах прояснилось, истончившиеся звуки вновь сформировались в ревущий от восторга зал. Иван увидел, что он лежит на спине, а на левой руке ему делает болевой Арий, пытаясь сломать ее в локте. Иван попробовал ее зацепить второй, но не тут-то было: Арий здорово работал ногами и корпусом, не давая дотянуться. Боль была адской, за стенами клетки орали десятки голосов:
-Иван, держись! Арий, Арий!!!Сдавайся: он же тебе руку сломает!! Арий! А вот хрен ему! Молодец, Ваня, шандарахни его о клетку –вмиг отпустит!!
И последняя идея показалась Ивану не такой уж и бредовой. Иван зарычал, встал сперва на колени, а потом и на ноги. Арий висел меж тем на руке, тянул, что было сил. Иван чувствовал, что еще чуть-чуть, и сухожилия порвутся, словно на дыбе. Иван посмотрел в окровавлено-бардовое лицо Ария, рыкнул:
-Я-из рода.. Драгуновых. А Драгуновы ни под кого не ложились. Ни под кого и никогда. Понял?
Но тот похоже даже пукнуть боялся, чтобы нажим не ослабить. Иван взвыл, повернулся раз, другой вокруг оси, третий… По мере того, как он вращался все быстрее, Ария подымало все выше, а глаза у того становились все больше. Иван чувствовал, что тот соскальзывает по потной руке, чувствовал это и Арий, так как в глазах у него появилось понимание своей участи. Иван крутнулся еще пару раз, от тяжести его повело вправо.
-Нет, Ваня, нет, не туда! В сторону!!–услышал он вдруг крики.
В момент поворота к клетке Иван видел испуганное лицо Чирея и Перца. Последний мотал головой, делал большие глаза. Да и когда он к арбитру поворачивался, тот плясал, словно шаман с бубном, махал руками, но к чему это Иван понять не мог. Да и не до того было: связки в плече трещали, того и гляди без руки останется. Но когда пол внезапно вылетел из-под ног, а в зале в сотню голосов ахнули, Иван догадался, что все это было не спроста…
-Твою ж дивизию, -провожая остановившимся взглядом полет Ивана, пробормотал Перец.
Разбрызгивая кровавую чачу с подошв, здоровяк подлетел на пару метров, но Ария на его руке уже не было. Клетка содрогнулась, с жестяным скрипом грохнуло. Одновременно с этим рухнул на пол и Иван. Перец, который, похоже, как и все присутствующие, ожидал, что Иван отскочит от татами, с треском провалился куда-то, вздыбив белые расщепы переломанных досок. Из проломленного отверстия взлетела удушливая пересохшая пыль. В полной тишине под потолком кто-то слабо простонал. Все две с лишней сотни задрали головы. В покореженной клетке, вмяв спиной решетку в верхнем левом углу, в позе дохлого осьминога свисал вниз головой Арий. Голова, руки безвольно раскачивались, только одна правая нога конвульсивно подергивалась, из носа тягуче капало багровое. Одна из полуголых девиц закатила глазки, обмякла. Незадачливый ухажер даже ухом не повел. Рядом кто-то выкикнул:
-Скорее врача! Вызовите скорую.
В ответ заорали возмущенно:
-Сперва результат!!
-Да, результат!!! Кто выиграл?
Судья подошел к яме, похлопывая перед собой ногой. Вокруг засмеялись, кто-то заметил желчно:
-Не боись, дядя, таких дрищей, как ты, с десяток надо, чтоб повторить подобное. Да и то, -хохотнул второй, -если связать друг с другом, как динамитные шашки.
Криво усмехнувшись, судья подошел к самому краю, вытянул шею. Пыль хоть и оседала, но медленно. Судья помахал рукой, прищурился…
-Ну, что там? –потеряв терпение, выкрикнул Чирей. –Жив?
-Да, но в отрубе, -ответил судья. Он встал на корточки, потянулся куда-то вниз. Лицо приняло сперва озабоченное выражение, но потом губы дрогнули в удивленной улыбке. –Спит…
-Что? –не понял Чирей.
Судья встал, отряхнув руки, охлопал брюки.
-Спит, как младенец. Как обдолбанный в дупель молочной смесью младенец.
Вся толпа восторженно взревела, к потолку взлетели сжатые кулаки:
-Иван! Иван!! Иван!!!
Глава 20.

В комнате что-то негромко жужжало, лицо справа время от времени обдавало прохладой, проходило по шее, касалось чуть груди и исчезало, повторяясь секунд через тридцать. Иван открыл глаза. В паре метров над ним в светло-голубом натяжном потолке отразился здоровенный небритый мужичина, раскинувшийся на двуспальной кровати так широко, словно хотел обнять весь мир. До ключиц его скрывала белая простынка. Руки синие, раздутая до подушкобезобразности морда –вся сплошной кровоподтек. Иван поднял тяжелую, как бревно руку, пощупал черные губы –кольнуло острой болью. И ладно бы просто кольнуло да пропало, но она распространилась волной, будто в пруд бросили не самый мелкий булыжник. Иван скрипнул зубами, скинул чугунные ноги с кровати. Та истошно взвизгнула, комнату на несколько мгновений заволокло смогом, крутанув градусов на сто восемьдесят.
-А? Что, где? –послышалось сзади всполошенное, а следом радостно-удивленное. –Иван, ты проснулся!? Наконец-то. Ты как? В порядке? Мы уж врача хотели вызвать…–тараторило, словно источник голоса бегал вокруг него, как шаман вокруг больного.
Иван поморщился, помотал головой, пытаясь расставить зюйд-вест по местам с норд-остом.
-Шшш! –он поднес палец к губам. –Нишкни.
Топотания прекратились. Иван поднял голову, в которой мозг с переменным успехом играл в убегалки с чугунными ядрами. В метре перед ним замер худой угловатый парень. Рожа покрыта волдырями так, что места живого нет. Иван снял со спинки стула аккуратно свернутые штаны с едва видными бурыми пятнами. Медленно, как двухсотлетний старец, просунул ногу в штанину.
-Чирей, кажется? –спросил Иван, вдевая вторую ногу.
-Да, -закивал парнишка. –Помочь?
-Где это я? И как сюда попал?
-Не помнишь? –Чирей дробно рассмеялся. –Ну, еще бы…
-Что? –хмуро спросил Иван.
-С такой высоты грохнуться, -с восторгом пояснил Чирей.
-Да неужели? –тихонько матерясь сквозь зубы, Иван еле впихнул руку в одночасье ставшую узкой рубаху.
-Точно, -истово кивая, заверил парнишка. Он помог вдеть вторую руку. –Проломил настил из пятидесятки и: «Привет шахтерам!» -зрители просто попадали.
-Значит, я проиграл, -сделал умозаключение Иван. –Ну, что ж… Ожидаемо…
-С чего это ты так решил? –с таинственной улыбкой Чирей кивнул на конверт на тумбочке.
-Что это? –Иван раскрыл его, с недоумением перебрал пальцами пачку пятитысячных.
-Я сказал, что зрители попадали, но вовсе не из-за того, что ты рухнул, хотя, признаюсь, это было эффектно. –Чирей ухмыльнулся. –Но вот полет Ария –это номер. Он только за день набрал более миллиона просмотров на ютюбе. Боюсь представить, что будет к концу недели. –Чирей потыкал кнопками на своей мыльнице. –Вот: зацени.
Неуклюже подхватив, Иван поднес айфон к глазам, ткнул в треугольник на экране. Там зашипело, экран чуть подергивался, за кадром слышались возбужденные голоса, а в клетке крутился он с вцепившимся в руку Арием. В следующий момент Арий вылетел, как из пращи. Камера запечатлела его огромные в пол-лица глаза с красными прожилками. Все это удалялось вверх и в бок, губы Ария складывались в весьма характерную для таких ситуаций форму. Похоже, что съемка шла в замедленном темпе. И закончилось это неприятным лязгом, после которой парню можно было только посочувствовать. Иван вздрогнул, болезненно сморщился.
-Твою ж… -он вздохнул, покачал головой. –Видит бог, я не хотел.
-Да ладно тебе, -Чирей хлопнул его по плечу. –Был бой. Он тебя тоже не жалел. Хочешь дам зеркало? Вмиг вектор сочувствия переменится.
Чирей придвинул зеркало на колесиках, развернул к нему. Иван провел ладонью по раздутой как сливовый Мишлем щетинистой щеке, признал:
-Да… Отделал он меня знатно.
-Ерунда. –Чирей поискал что-то, вновь дал айфон Ивану. –Ты Ария еще не видел, когда его извлекли. Вот это хохма.
На экране показали с десяток эмчээсников внизу и шесть на лесах внутри клетки, четверо из которых придерживали Ария, а оставшиеся резали решетку. Желтые, синие искры летели на ту сторону, вниз падал раскаленный металл. Подвыпившие посетители напирали на редкую цепь ограждения, с хохотом отскакивали от брызг. Наконец, заскрипело, Арий чуть обвис. Эмчээсники приняли его вес, осторожно опустили на леса. В следующем кадре показали носилки, в которых несли человека, лежащего вниз лицом, на спине которого прилеплен овальный кусок клетки.
-Вот умора, -Чирей ржанул. –Вылитый Донателло, правда?
-Кто? –не понял Иван.
-Донателло, -пояснил Чирей с некоторым недоумением, -из «Черепашек-ниндзя». Донателло, Микеланджело, Рафаэль. Вспомнил?
-Не, -Иван усмехнулся. –Мы там у себя в медвежьем углу только «Три поросенка», «Волки семерых козлят» и «Машу на медведе» видели.
-Ну, теперь ты приобщишься к цивилизации, -обнадежил парнишка, -вдохнешь, так сказать, смрадный дух современного общества.
-Сгораю от нетерпения, -уголки губ здоровяка приподнялись, нижняя лопнула, из трещины показалась красная капелька. –Только ноздри прочищу.
Меж тем на дисплее носилки удалялись, в кадр попало с дюжину журналистов, сверкали фотовспышки, у самого входа шел репортаж: эффектная брюнетка надиктовывала в камеру:
-Мы находимся в ночном клубе «Холброй». Буквально час назад закончилась жесточайшая схватка меж трехкратным чемпионом мира по ММА Вячеславом Стабровским по прозвищу Арий и никому до этого вечера не известным Иваном Драгуновым, которого уже здесь окрестили по аналогии с антигероем известного боевика Иваном Драго. Результат этого поединка оказался полной неожиданностью, как для посетителей, так и для фанатов этого вида спорта. Сеть кипит от споров и предположений. Есть даже такие дикие, что Иван –пришелец с Криптона, потому, что никто в мире не смог бы сделать «такое». Если честно, я сама в это сперва не поверила, но примчавшись на место, стала свидетелем, как извлекли сперва Ивана, а потом сняли Вячеслава. Так что скажу вам с полной ответственностью –все это, хоть и невероятно, но правда.
Дверь скрипнула, придерживая бумажные стаканы и свертки, в комнату вдвинулся рыжий, как огонек парень, по комнате потек аромат крепкого кофе. Заметив сидящего Ивана, он заулыбался:
-Эй, здоровяк, привет! Что смотрите? Порнуху? –заглянув в айфон, хохотнул. –Приятно увидеть труп врага, правда?
Иван нахмурился.
-Нет. Он мне не враг. Всего лишь противник. Да и то на ринге.
-Но он, когда метелил, видел в тебе настоящего врага. Если бы я не был стопроцентно уверен, что вы встретились впервые, подумал бы, что это что-то личное.
-Это и было личное, -пояснил Чирей с усмешкой. –Как же какой-то пьяный выскочка посмел бросить вызов мне, МНЕ –чемпиону!? Вас бы это не задело?
-Каждый выбирает свой путь, -повторил Иван глухо.
Он сунул в карман деньги, сделал попытку подняться. Перец повис на нем с одной стороны, а Чирей с другой, затараторили наперебой:
-Эй, эй, Иван, погоди! У нас к тебе деловое предложение.
Тот повернул голову направо, налево, глядя на них сверху, как на шелудивых болонок, вцепившихся в медведя, рыкнул недовольно:
-Ну? Чего там у вас?
Стряхнув их, Иван опустился на кровать. Перец придвинул столик, расставив стаканы, сунул каждому по гамбургеру. Они с Чирием сели с другой стороны стола, принялись за бутерброды. Перец показал Ивану глазами на стол, сказал с набитым, как у хомяка ртом:
-Ты ешь, ешь: столько сил потерял. Тебе восстанавливаться надо.
-Восстановлюсь, -успокоил их Иван. Откусив маленький кусочек краем рта, медленно пережевывал. –Вот только на работу выйду, по морде перестану получать…
Чирей поперхнулся, закашлялся, разбрызгивая по всей комнате чай вперемешку с полупережеванными кусочками хлеба, ветчины и зелени. Перец похлопал его по спине. Чирей замер, весь напряженный, содрогаясь, пытаясь запереть кашель внутри. Наконец, ему это все-таки удалось –он выдохнул красный, как вареный рак:
-Простите. Не в то горло попало.
Они переглянулись с Перцем, а Иван прогудел успокаивающе:
-Ничего… Бывает. –он повернул к рыжему голову. –Так что вы мне хотели сказать?
-Понимаешь, -начал Перец так осторожно, словно ступал по тонкому льду, -мы хотим тебе предложить стать профессиональным спортсменом.
-Это как?
-Ты будешь зарабатывать на этом деньги. –с готовностью пояснил Перец и добавил значительно. –Много, очень много денег.
-Вот на этом? –Иван показал на свое обезображенное лицо. –Да он же меня чуть не убил. И вообще победа была какой-то странной. Если бы не слепой случай, у меня бы сейчас еще и рука была сломана –пришлось бы вам штаны мне надевать вдвоем.
-Случай? –с недоумением переспросил Перец и тут же ответил горячо. –Ничего подобного. У тебя медвежья сила –и это факт. У тебя есть жажда побеждать, не смотря на боль и громкие титулы соперника –и это тоже правда. И то, что ты –не трус, тоже факт.
Иван слушал, не поднимая глаз, медленно отщипывал от булки, еще медленнее пережевывал. Покончив с бутербродом, он, так же не торопясь, допил кофе, покачал головой.
-Я –инженер. Я учился и хочу строить, созидать. А вы мне что предлагаете? – Иван посмотрел на Чирея, перевел взгляд на рыжего. –Все забыть, десять лет –коту под хвост?
-Но разве эти годы были напрасны? –с напором спросил Перец. –Ведь ты что-то делал, строил, познавал, созидал. Разве не так?
-Так, -согласился Иван. –Но учился я не для того, чтобы по морде получать.
-Это все дело тренировки, -вставил Чирей. –Тебе бы только малость защиту доработать –и всего делов. Реакцию развить. Мы тебе поможем. В этом мы –профи.
-Реакцию? –Иван рассмеялся, охая через раз. –Вы, наверное, издеваетесь? Да я его даже толком не видел. Он делал все, что хотел, а я только хлебалом щелкал.
-Так уж и все? –поинтересовался Перец с намеком.
-Ну, -Иван развел руками. –Я же говорю –случайность.
-А я уверен, -подал голос Чирей, что ничего случайного не бывает. –Не случайно то, что ты учился и работал в строительстве. Не случайно и то, что приехал в Москву. Не случайно то, что зашел именно в этот бар и встретил нас именно в тот день, когда должен был состояться бой.
Иван стрельнул на него через брустверы щек острым, как бритва взглядом.
-Что ты имеешь ввиду? –спросил он настороженно.
-То, что у судьбы бывают странные причуды, а любой случай –это непознанная закономерность.
-Аа, -протянул Иван, едва заметно выпустив воздух, -понятно.
-И еще, Иван, -Перец похлопал его по плечу, -мало кто, начав карьеру в одной отрасли, остается в ней через те же десять лет. Знаешь, Леонида Якубовича?
-Поле Чудес который?
-Точно. Он тоже, кстати, по профессии инженер-строитель. Но мир его знает в ином амплуа.
Иван покивал, задумчиво потер подбородок.
-Хорошо, -он хлопнул по коленям, скривился. –Что вы предлагаете?
-Мы организуем тренировочный процесс, питание, -с готовностью пояснил Чирей.
-А как только будешь готов, -добавил Перец, -договоримся о бое. –он положил перед ним визитку. –Приходи завтра к восьми утра: начнем тренировку.
Иван повертел визитку. Улица Куусинена, 19 а. Клуб смешанных боевых искусcтв Ares.
-Вы издеваетесь?
Перец ухмыльнулся.
-Знаково. Не правда ли? Но к Арию клуб не имеет никакого отношения. Просто там хозяин –мой старый приятель. И тренер там отличный. Не одного чемпиона воспитал.
-Ну, что ж, -Иван подставил ладонь, -по рукам.

Маршрутка последние пять остановок шла под завязку, даже колесами по подкрылкам шкрябала. Причем девяносто процентов места занимали бабки в темных очках. Они заходили на каждой остановке по трое-четверо, постепенно их набились столько, что не вздохнуть. От запаха нафталина, нюхательного табака и застарелой мочи Ивана начало подташнивать. Похоже не всех заботит личная гигиена. Хотя, возможно, просто привыкли –не замечают.
 Как всегда, в толпе себе подобных старухи вели себя крайне нагло и шумно, ругались, пихались, клацая вставными зубами всех видов и расцветок: от полных пластиковых протезов до золотых коронок. Судя по гаму и накалу страстей, каждой второй мнилось, что на них наваливаются, не держатся и вообще ущемляют всячески завоеванные в нелегкой борьбе с государством права. Глядя на десятки своих изогнутых отражений в черных поляроидах, Иван не сразу понял, что это не просто дань моды, а старухи слепые. Хорошо, -мелькнуло в голове, - что место уступил еще в начале. А то бы со стыда сгорел.
Следующая остановка его, но Иван находился аккурат посередь салона. Ох, как я это не люблю, -подумал он и только начал проталкиваться, как получил довольно профессиональный удар под дых и сварливый окрик спереди:
-Куды прешь, оглобля? Не видишь, мы тоже выходим.
-Простите, -просипел Иван.
-А ты что думал, мы кругами кататься будем? –еще злее спросила бабка рядом. –Мы –люди деловые, по пустякам не шлындаем.
-Я ничего такого и не думал, -оправдывался Иван.
-Вот и стой, жди, -рявкнула поперек себя шире третья бабка. По виду ей было лет шестьдесят. Нос картошкой, в плечах –косая сажень, а зад такой, что Иван диву давался, как она вообще через двери протиснулась. –Поперед не лезь: затопчем.
Иван замолчал, смиренно ждал, когда же они доедут. Все бы ничего, но так долго задерживать воздух было трудновато. Легкие разрывались, прыгали, норовя протиснуться через горло на свободу, но Иван был неумолим. Глаза лезли на лоб, когда, наконец, они подъехали к остановке с названием «ДК ВОС».
Маршрутка затормозила, Ивана качнуло вместе со всеми бабками вперед, но в момент скрипа распираемых дверей повлекло к заднему выходу. Можно и не держаться. С боков стиснуло так, что подними он ноги, поплывет в тортильем потоке, не смотря на свой немалый вес. Его вынесло на остановку, повлекло к зданию из стекла и бетона. Иван, как можно деликатнее высвободился, но, как оказалось, напрасно: на визитке стоял именно этот адрес. Но здание четырехэтажное, а на бумажке, что спереди, что сзади, уточнений не было. Можно было, конечно, у администратора спросить, каковой, наверняка, имелся в офисном здании, но заходить вовнутрь желания не было: именно через главный вход втягивались последние представительницы пронафталиненного воинства. Но делать нечего… Иван пошел к остекленным дверям над которыми красовалась надпись: «Дом культуры ВОС, -а чуть ниже расшифровка, -Всероссийское общество слепых». А я уж думал –секта, а оказалось –бизнесвумен. То бишь бизнесстарвумен. Ладно, у них свои дела, у меня –свои.
Иван выпятил тяжелую челюсть, распахнул двери. Спереди блестящий турникет. Посередине стальной столб с огоньками, на нем справа горит красный, слева –зеленый. Из-за полукруглой стойки по правую руку поднял голову седой с обширной загорелой дочерна лысиной мужчина лет шестидесяти. Темные как маслины глаза сверкнули сквозь толстые стекла очков:
-Что угодно?
-Ээ.., -Иван на всякий случай вытащил визитку, прочитал по слогам, -клуб.. Ares здесь?
Мужчина повертел визитку, поморщил лоб секунд тридцать, словно не мог понять, что это у него за штуковина в  руках, но потом в глазах сверкнуло узнавание.
-Ааа… Бои без правил… Да, здесь, здесь, но с другой стороны. –он вернул визитку, махнул рукой. -Выйдите на улицу, обогните здание слева. Сбоку крыльцо будет. Спуститесь в подвал…
-Спасибо, -Иван поблагодарил кивком, развернулся.
-Первый раз? –донеслось сзади доброжелательное.
-Да, -ответил Иван уже у выхода.
-Надеюсь, вам у нас понравится.
Иван замер на миг, пробормотал, толкая дверь:
-И вам того же.

Ступени из красной дорожной плитки, вложенной в рамки из стальных уголков, чуть пошатывались, постукивали под ногами. Через одну треснутые, со следами топора чересчур усердного дворника, они явно знавали лучшие времена. Двенадцать ступеней… Иван спускался, касаясь пальцами с одной стороны грубо оштукатуренных фундаментных блоков, окрашенных серой эмалью, а со второй ладонь скользила по стальной круглой перилине, прикрепленной к стене. Иван потянул ручку -тяжелая стальная дверь впустила в мир запахов стали, резины и крепкого мужского пота. Иван вздохнул полной грудью. Кра-со-та… Поправив на плече сумку, он прошел по коридору вглубь помещения. Над головой, едва ни касаясь макушки, тянулись разнокалиберные трубы. Одни обернуты утеплителем, вторые крашенные, а по третьим толщиной с бедро с виду пластиковым с шумом неслось нечто. Если сложить два и два, то идентифицировать заполнитель не составит труда. Плиточный пол. Стены на два метра окрашены светло-коричневой эмалью, а дальше побелены, как и потолок по едва затертым плитам. Полутораметровые галогеновые светильники легонько потрескивали, изредка подмигивали.
Впереди слышались приглушенные голоса, один из которых явно принадлежал рыжему. Иван поглядывал на низкий потолок, гадал, как же здесь занимаются: ни бросок не сделать, ни прыжок без риска размозжить либо себя, либо противника о плиты перекрытия. Но когда он свернул, то едва не сковырнулся: вниз вела лестница из двадцати бетонных ступенек. Иван присвистнул, меряя взглядом открывшееся пространство. До потолка метров пять, плиты лежат на железобетонных балках, поддерживаемых такими же квадратными в разрезе колоннами. Меж колонн настелены маты, чуть дальше два ринга, вдоль стен стоят тренажеры, жимовые скамьи, рядом приспособы с нанизанными на них обрезиненными блинами. С потолков свисают груши, тут же канаты. Несколько зеркал друг напротив друга увеличивают объем помещения, превращая обычный подвал в подобие Мамонтовой пещеры. На скамье похрапывает, раскинув паучьи руки-ноги чье-то безжизненное тело. Рот раззявлен так, что ворона поместится. Если судить по обилию прыщиков, то это не кто иной, как Чирей.
На ринге, облокотившись о канаты, спиной к нему негромко беседовали двое. На звук шагов один обернулся. Хотя в этом не было нужды: рыжая шевелюра говорила сама за себя. Перец бросил взгляд на настенные часы, сказал с укоризной:
-Опаздываем?
-У вас на районе бабки просто озверевшие, -развел руками Иван.
-Это точно, -хохотнул, поворачиваясь, второй. Голова лысая, как бильярдный шар, бычья шея. –Если бы не возраст, я бы их в секцию записал. Они б чемпионат одной левой выиграли. В финале только они ж и бились бы. Агрессии хоть отбавляй. На сто мужиков хватит.
Он легко перепрыгнул через канаты, приблизившись упругим шагом, протянул руку. Ладонь хоть и не широкая, но пальцы, как капканы.
-Олег. –сказал он коротко, глядя прямо в глаза.
Иван смотрел спокойно, словно океан на скалы. Как бы ни были те высоки и крепки, но не устоят. Он сжал пальцы тренера. Не то, чтобы сильно, но и не слабо. Хоть и говорят, что сильные не нуждаются в такой дешевой демонстрации, но, когда мордоворот подает вялую, словно снулый налим, руку, сразу возникает подозрение относительно его активности. Начинаешь сомневаться в его гендерной роли. Все-таки мужчина –актив. И рукопожатие –способ показать свою готовность к действию, что Иван и сделал. Мужчина улыбнулся, сверкнув ровным рядом напесодентенных зубов, кивнул на дверь:
-Переоденься.
Иван перекинулся за пару минут. Зашнуровав кеды, он вышел из раздевалки, чувствуя легкое возбуждение. В груди бухало, губы чуть пересохли. Иван подошел к Перцу с Олегом, вытирая вспотевшие руки. Те играли в шахматы рядом с дрыхнувшим Чирием.
-Тренер, я готов.
-Сейчас, сейчас, -Олег помял подбородок, передвинул ферзя. –Шах и мат.
Перец зло зашипел. Олег встал, обошел вокруг Ивана. Потыкав пальцем в широченную, как дверь грудь, хмыкнул:
-Да. Эти мышцы не видели штанги. Удивительно. Такие результаты и без тренировки. А что же будет, если с тобой поработать? -Иван пожал плечами, понимая, что это риторический вопрос. Как оказалось, так оно и было. Тренер кивнул на грушу, покачивающуюся на канате толщиной с руку взрослого мужчины. –Что ж… Посмотрим, на что ты способен. Ударь ее.
Иван ткнул грушу кулаком. Та подпрыгнула, закачалась. Олег нахмурился, посмотрел на Перца. Тот подошел к Ивану, сказал проникновенно:
-Вань, представь, что это фриц, который замучил в концлагере твою бабушку. 
Иван нахмурился, перевел недоумевающий взгляд с Перца на грушу и обратно. Перец повторил раздельно, глядя ему в глаза:
-Представь., что это.. фашист.
Иван тяжело задышал, повернулся всем корпусом к груше. А дальше мало кто что успел разглядеть: с бешеным ревом Иван махнул рукой. Треснуло, мимо Олега с Перцем пронеслось что-то, обдав ураганным ветром. Грохнуло, мигнув, погасли все светильники, сверху что-то посыпалось. Чирей заорал спросонья, расчихался.
-Ааа!!! Аап… Чхи! Ааа! Что здесь… Пчхи! Происходит!? Кто свет вырубил?
-Да есть тут один, -раздался из темноты спокойный с нотками иронии голос Олега.
-Да я чо…-прогудел Иван. –Я ничо… Сами же сказали: «Сделай мне больно, сделай мне больно», -вот я и сделал. Я ж –человек простой. Не люблю, когда меня долго просят.
Под потолком загудело, светильники замигали, защелкали, начали загораться один за другим. Секунд через тридцать примерно две трети светильников загорелись. Остальные так и не очухались. Парни стояли белые, словно в муке вывалились. В воздухе медленно плавали, оседая на пол, скамьи, диски, частицы извести, цемента. Прямо перед носом Перца покачивался канат с верхушкой груши, на полу под ним небольшая полоска уже припорошенного пылью песка. Перец медленно сглотнул. Даже под слоем извести чувствовалось, что побледнел. Олег сходил к дальней стене, где валялась лопнувшая по швам груша, пощупал треснувшую фэбээску.
-Нда… -задумчиво протянул он. –Хорошо, что окон в подвале нет.
-Апчхи! –чихнул Чирей и вытер красный распухший нос рукой, размазывая грязь по лицу. –Почему? А-а-апчхи!
-Представь в новостях что скажут: «В столкновении с боксерской грушей пострадало четверо человек. Автомобиль всмятку. Выжил только похищенный бизнесмен, которого перевозили в багажнике».
-Гм, -Перец потер лоб, -пожалуй, клубу пришел бы конец.
-Но ведь нам этого не надо? –спросил Олег почти ласково.
Иван крякнул, развел руками. Парни покачали головами, роняя на пол скопившуюся пыль.
-Поэтому мы пойдем другим путем.
Глава 21.

Вторник. Семь утра. Солнце уже встало, но еще не перебралось через стены стадиона. Огромный, словно Колизей, в это время он был абсолютно пуст, не считая полусонного вахтера с ночной смены. Иван бросил сумку на сиденье первого из тридцати рядов, переоделся. Похоже ночью было довольно холодно: по пластиковым сидениям стекала в ямки роса, хмуро поблескивала. Прошло минут десять –кожа пошла пупырышками, волосына руках  вздыбились, сделав его похожим на дикобраза.
-Так и околеть недолго, -пробормотал Иван, с надеждой поглядывая в проход.
Однако, там все так же пусто и темно. Шум он услышал только через полчаса, когда, накрутив по беговой дорожке двадцать кругов, распаренный разминал ноги, руки. Иван делал наклоны вперед, стоя спиной к проходу, когда на светлое выбежал кто-то мелкий, а следом еще, еще… И так штук тридцать шпингалетов от шести до десяти. У Ивана еще была надежда, что это другая группа, но, когда в конце процессии показался Олег, а за ним позевывающий Перец с растрепанной, как огонек, прической, она с горестным воплем отдала концы.
-Иван, здравствуй, -Олег подошел с широкой улыбкой, энергично пожал протянутую руку. Приобняв за плечи, подвел Ивана к галдящей малышне. –Ребята, тихо, тихо. Познакомьтесь. Это Иван. –он указал на детей. –А это Петр, Александр, Федор, Максим, Григорий…
Поочередно он назвал всех. Иван скосил на него глаза, шепнул левым уголком губ:
-Тренер, что все это значит? Кто эти дети? И зачем мне их имена?
Олег вскинул брови, спросил с недоумением:
-Но как-то же общаться в группе надо. Не будешь же говорить: «Эй, ты!»
-Группа? –у Ивана глаза полезли на лоб. –ЭТО –моя группа!? Тренер… Олег, ты издеваешься? Может быть, мне с ними еще в спарринге сойтись? Сразу со всеми?
Олег засмеялся, покачал головой.
-Нет, в спарринге не стоит. А вот в выносливости они тебе сто очков форы дадут.
-Ерунда, -Иван презрительно скривил губы, -я уже двадцать кругов накрутил –и хоть бы что. Даже не захекался.
Олег переглянулся с малышней. Те прятали улыбки, переодевались.
-Посмотрим, что ты скажешь через два часа.
-Да хоть через три. –Иван отмахнулся. –Они и часа не продержатся, помрут.
-Неужели? –в глазах Олега засверкали смешинки. –Давай заключим пари. Если хоть один из ребят, как ты говоришь, помрет раньше тебя, то я тут же перевожу тебя во взрослую группу профессионального уровня. Идет?
Иван поколебался, оглядел выстроившихся в ряд хлюпиков, затем хлопнул по руке Олега.
-Конечно. С чего начнем?
-Да все, как обычно. Потихоньку, трусцой вокруг стадиона шагом марш!
Малышня рванула наперегонки. Иван пожал плечами, тяжело потопал следом. Те обогнали, но его грела мысль, что на длинные дистанции так с места не рвут: силы нужно уметь распределять. А для этого, -думал он с некоторым самодовольством, -нужен опыт и мудрость, которого нет у этих малышей. Конечно, у них энергия, которой обладал и он в их возрасте, но вот опыта нет.
Но когда в течение часа его обогнали раз десять, Иван понял, что опыт и мудрость тут мало помогут. Конечно, если они выдохнутся через пару кругов и попадают на траву, он так и быть наверстает, но по ним не скажешь, что устали: вон хохочут, носятся друг за другом, умудряясь в одном круге делать два-три за счет догоняшек. Внутри шевельнулась и разлилась зависть пополам с желчью. Мелкие шпингалеты, и что с того, что обогнали. Попробовали бы на ринг выйти. Я б из вас ядра для пушек смастерил.
 Прошло два часа, а они все бегали и бегали, бегали и бегали. Все., кроме Ивана. Конечно, он бы с этим не согласился: все-таки он не покинул дорожку, но бегом его движение назвать было сложно. Со стороны Иван здорово напоминал упившегося валерьянкой раскормленного кошака. Его мотало по всем четырем дорожкам, дети с визгом обруливали его, едва ли между ног ни проскальзывали. По лицу градом тек пот. Иван видел всю эту суету сквозь мутную пелену, но ни сказать, ни даже ругнуться не было сил.
-Так, -раздался отвратительно бодрый голос Олега, -размялись? А теперь челночный бег.
-Сколько? –выхрипел Иван, опершись на колени.
-Для тебя это ерунда: пятьдесят раз. –Олег подмигнул загорающему на травке Перцу. -Или для тебя это проблема?
Ничего не ответив, Иван сплюнул с третьей попытки вязкую как смола слюну, побежал-поплелся вперед-назад через поле. Прошло около часа, когда раздался протяжный свист.
-Все ребята, заканчиваем.
Иван, как наклонился, чтобы коснуться газона, так и рухнул. Несколько минут он лежал, уткнувшись мордой в вытоптанную траву. Сердце колотилось так, что его подбрасывало. И только чуть отдышавшись, он нашел в себе силы перевернуться. По голубому до безобразия аквамарину неспешно плыли легкомысленные барашки. Они толкались, сшибались лбами, разве что не бекали. Зашелестело, послышались глухие шаги. Заслонив солнце, над ним возник Олег.
-Кто это тут разлегся? –жизнерадостно поинтересовался он. Иван только и нашел сил, чтобы пошевелить бровью. Олег хмыкнул.  –Вообще-то я имел ввиду, что с разминкой заканчиваем. Пришла пора силовых тренировок.  Он чуть повернул голову, крикнул через плечо. –Берем гантели и по стадиону.. бе-е-гом!
Иван простонал, понимая, что до этого были цветочки. Он посмотрел вправо. Перевернутые на девяносто градусов от кучи с сумками отбегали толпой шпана в шортах. В руках у каждого было по маленькой гантельке. Грамм по пятьсот каждая, а то и меньше. Но у Ивана, едва он представил себя с этими игрушками,  запылали уши и защипало лицо.
-Что-то ты, Вань, сбледнул, -участливо заквохтал Олег. –Не перегрелся случаем? Можем прекратить тренировку: на первый раз хватит.
Иван перекатился неуклюже на бок, буркнул едва слышно:
-Обижаешь, начальник.
 Встав сперва на карачки, он помотал чугунной головой. Похоже, действительно, перегрелся. Вот хохма будет, если такой здоровенный кабан свалится средь детворы от солнечного удара. Кое-как воздев себя на задние конечности, Иван побрел к сумкам. Там оставалось несколько пар гантелек и две килограмм по пять. Перец крикнул слабо, заметив, как Иван примеривается к последним:
-Не стоит, Вань. Побегай пока с маленькими.
Иван проворчал что-то невразумительное, из которого можно было понять разве что примерное направление движения всяких там умников, поднял пятикилограммовые. Но уже через несколько минут осознал, что погорячился, а спустя еще пять клял себя распоследними словами. Но делать нечего: назвался груздем, полезай в кузов. Надо марку держать. Если он сдастся, то мальцам что останется? Вон как они на него смотрят. Глазенки восторженно горят, рты пораскрывали. Иван чуть приободрился, даже на время перестал ощущать тяжесть. А детвора бегала, неутомимо размахивая гантелями. Кто-то затевал шуточные потасовки, но Олег одергивал таких: когда в руках тяжесть, закончиться игры могут весьма плачевно.
С каждой минутой руки наливались тяжестью, в бицепсах сперва стало горячо, а потом начало жечь. Да так, что впору пожарных вызывать. Так бегали с полчаса. Иван уже готовился отдать Богу душу, как и завещал великий Сталин: на бегу. Но случилось чудо: переливчато просвистев, Олег крикнул на весь стадион:
-Тренировка окончена. Собирайте инвентарь и по домам!
Ничего сладостнее он в жизни не слышал. Мелюзга заверещала, гурьбой ринулась к вещам. Иван стоял, как корова в бомболюке, смотрел на них со смесью зависти и восхищения. Всё-таки молодость есть молодость. И самое интересное в том, что уже завтра, а то и сегодня к вечеру они будут готовы на новые подвиги, а вот он… Про это Иван боялся и думать. По плечу хлопнули, Иван обернулся. Перец с красным, словно вареным лицом, улыбался:
-Молодец, Иван. Ты сегодня отработал по полной. Как насчет перекусить?
Иван пожал плечами, чувствуя единственное желание –рухнуть в кровать. Олег, нагруженный сумками, как верблюд, подошел с другой стороны.
-Поехали. Знаю отличное кофе. Мясо нежнейшее. Тебе это сейчас не помешает.

Легкий ветерок, птичьи трели над головой, сильный запах жареного мяса со специями, негромкие разговоры. Они сидели втроем в беседке в паре метров от плетня. Стебли неошкурены, уже кое-где начали шелушиться. За полутораметровым заборчиком склон, быстро переходящий в обрыв. Нежный шепот приглаживаемой ветром травы действовал умиротворяюще. А еще метра на четыре ниже по склону шевелились темно-зеленые кроны тополей, ивняка, меж которыми поблескивала рябь небольшой речушки.
Иван вздохнул, вытянул под столом тяжелые как колоды ноги. Кровь заструилась быстрее, получив доступ в перекрытые ранее капилляры, с гулом понеслась в самые удаленные участки его огромного дико уставшего тела. Хо-ро-шо…
Меж столов сновали темноволосые крутобедрые девицы с подносами, заполненные глиняными кувшинами, салатами, шашлыками. Спелые словно вишни губы изгибались приветливыми улыбками, в больших карих с поволокой глазами отражались десятки одинаковых беседок, две трети из которых заполнены напропалую веселящимся народом. 
Олег нетерпеливо поглядывал в сторону небольшого павильона, в крыше которого торчала труба, вился дым. Порыв ветра с той стороны донес сильный запах шашлыка. Бамбуковые шторы раздвинулись, на миг приоткрыв местный комбинат общепита. Над шашлычницей колдовал седой кудрявый армянин, на столе споро шинковал мясо темноволосый парнишка, еще один кромсал овощи, а девушки забирали готовые блюда, расставляли на поднос. Похоже, что тут все в родне. Ну, или, как минимум, из одного села. Огибая столы, девушка устремилась в их сторону.
-Не прошло и года, -пробормотал Олег.
Однако, Иван слышал в его голосе нотки довольства: все-таки десять минут –не так уж и много, если учитывать, что прибыли они без предварительной заявки. Девушка поставила поднос, поинтересовалась с легким восточным акцентом:
-Что-нибудь еще?
-Минут через десять принеси компотика, -Иван похлопал ее по плечу, -пару кувшинчиков.
Девушка улыбнулась. Чиркнув что-то в блокноте, кивнула, удалилась, покачивая бедрами.
-Хороша чертовка, -Олег причмокнул, провожая девушку горящим взглядом. Схватив шашлык, он с рычанием впился белыми как алебастр зубами в сочное мясо. Прожаренная корочка лопнула, выпуская в воздух пахучие пары. –Люблю таких.
Перец хихикнул, последовал примеру Олега. Зубы у него оказались чуть с желта. То ли дымил, как паровоз, то ли кофе с чаем злоупотреблял. А, может, все вместе.  Иван смотрел на них тоскливым взглядом. В животе сперва буркнуло, потом забурлило, как перед извержением гейзера. Иван вскинул брови.
-Вань, ты не вегетарианец случаем?
-Да нет, -Иван слабоулыбнулся, сообщил чуть виновато, - просто руки не поднимаются.
Парни переглянулись, захохотали. Ржали они минут десять. На них поглядывали чуть удивленно, кто-то улыбался отраженным смехом. Олег, наконец, чуть успокоился, выдохнув, сказал, вытирая слезы:
-Уух… А если в туалет приспичит?
Перец посмотрел на Ивана, перевел взгляд на Олега. Последний говорил таким серьезным голосом с неподдельной озабоченностью, что он сперва не понял. А когда дошло следствие, он покраснел, глаза выпучились, а потом вслед за ними во внешнюю среду вылетели полупережеванные куски мяса с лучком и помидорчиками. Хорошо, если бы за забор, но Перец к своему и не только несчастью сидел к нему спиной. И все свои полуфабрикаты отправил прямиком за соседний стол, где расположилась компашка из двух парней с девицами академического склада. Девушки взвизгнули, оказавшись в гастрономически мало аппетитном содержимом защечных пазух рыжего. Парни вскочили, долговязый в очках вскрикнул возмущенно:
-Эй! Что это.. такое? Вы с ума сошли!?
Перец ржал и кашлял одновременно, показывая, что не может остановиться. Иван криво улыбался, а Олег, посмеиваясь, хлопал Перца по спине. Когда тот отдышался, прошептал:
-Простите. Вы Вий смотрели?
-Какой «Вий»!? -долговязого затрясло. Он сжал кулаки, зло выплюнул. –Посмотрите, что вы натворили! Вы же нам все заплевали. И одежда... –он оглядел себя, подруг, скрипнул зубами.
-Это моя вина, -пророкотал молчащий дотоле Иван. Он посмотрел на Перца выразительно. –Не беспокойтесь. Мы все компенсируем.
Перец вздохнул, враз утратив веселое настроение. Вытащив несколько пятитысячных, покашливая, он протянул деньги долговязому.
-Еще раз извините, -попросил он прощения.
Долговязый смерил его уничижающим взглядом. Выхватив деньги, он кивнул спутникам, направился к выходу. Задрав носики, девушки засеменили следом, замыкающим двигался молчаливый коренастый парень. Ему, кажется, досталось больше всех, но он не сказал ни слова, лишь смахнул кусочки мяса в траву. Похоже, что одежда не стояла у него среди приоритетов.
Едва они скрылись из вида, рядом с их столиком появились девушки из обслуги. Минута –и стол девственно чист, а на траве ни крошки. Следом им принесли компот. Правда, вместо девушки это сделал парень лет семнадцати. Такой же чернявый и кудрявый, как шашлычник. Олег бросил взгляд на часы, с уважением хмыкнул:
-Профессионалы.

На следующий день Олег снова погнал его на стадион. И снова с малышней. Но крыть в этот раз не чем: проиграл, так проиграл. Иван думал, что после вчерашнего с постели не поднимется, но к своему удивлению отработал довольно сносно: даже на круг больше сделал за то же время. Преисполнившись к себе уважения, Иван бросил гантели в общую кучу и побежал на поле, где малышня уже нарезала челноки.
Пробегая седьмой круг, Иван видел, как Олег что-то нашептывает Перцу, поглядывая на него. Тот кивал, криво улыбался, в глазах почему-то проскальзывает сочувствие. Вот сволочи, -подумал Иван с бессильной яростью, -обсуждают, как корову перед забоем. Ну, ничего… Я вам еще все стойло разнесу. Попомните кровь Драгуновых.
Не понимая причины, он злился все больше. Даже уши побагровели, а лицо и вовсе приобрело буряковый цвет. Если бы не изматывающая тренировка, наверное, сорвался бы, что-нибудь сломал. Но как оказалось впоследствии, его переживания не имели под собой какого-либо основания: заговор если и присутствовал, то совершенно иного характера, чем он мог себе представить. В полной мере Иван осознал всю ошибочность своего суждения лишь на следующее утро, когда не смог проснуться после десятиминутного трезвона будильника. Помог ему вынырнуть из объятий Орфея дверной звонок и грохот, словно кто-то вознамерился ворваться в его непрезентабельную халупу.
-Пошли вон! –слабо крикнул Иван, запуская в дверь тапком.
Но тот пролетел едва ли метр, шлепнулся у порога, открывая воспаленному взору подошву с парой прилипших жвачек и нескольких белых волосинок. Впрочем, ничего удивительного в этом не было: все тело превратилось в медного всадника, накаченного под завязку ртутью пополам с гвоздями. Малейшее движение вызывало острую тянущую боль в каждой из нескольких сотен мышц. Меж тем ни звонить, ни колотить не прекращали, даже голоса какие-то слышались.
-Иван. Вань, открой! Это Перец. Вань, на треню пора. Открывай. Олег опоздунов не любит.
Иван простонал, глядя в потолок. С его лица можно было делать слепок мученика и раскаявшегося во всех грехах падшего ангела одновременно. Там наверху плакал ребенок. С месяц, как из роддома. Чтоб меня… Похоже, разбудил. Иван скрипнул зубами. Понимая, что его шепот и самому едва слышен, а Перец вряд ли отстанет от своего капиталовложения, Иван принял единственно верное решение. Перекатившись со спины на правый бок, он грохнулся всем телом на деревянный пол. Зубы клацнули, в мозгах произошла некоторая болтанка, вызвав боль в шее, некоторую потерю ориентации в пространстве-времени и возмущенную ругань снизу. Следом заколотило. Так же снизу: это Иван ощутил спиной.
-Ты что, оглобля, -расслышал он, прижимаясь правым ухом, -совсем ополоумел? Напился, так веди себя по-человечески: не беспокой уважаемых людев! Слышь!? –вновь заколотило: бабка разошлась не на шутку –отбивала известку, не жалея ни сил, ни времени.
Иван слышал. Но сказать в свое оправдание мог мало, а мычание страждущей покоя души вряд ли удовлетворило бы настырную бабку. Перекатываясь с боку на бок, Иван добрался до выхода в коридор. Бабка то ли приобрела к старости рентгеновское зрение, то ли просто сработал закон бутерброда, но колотила с завидной точностью, попадая каждый раз именно в то место, к которому оказывалась прислонена его голова. От этого непрерывного долбления в затылке начали грохотать камни, а в ухе зазвучал старый школьный звонок. Воспоминания ностальгии не вызвали. Стиснув зубы, Иван кое-как, преодолевая боль, собрал себя, оперев на четыре конечности. Хотел было дальше эволюционировать, но после оценки целостности систем, в голову пришла здравая мысль, что царь зверей ходит на четырех лапах и никто ему не смеет говорить, что он ошибается. Пусть только вякнут, -подумал Иван мрачно. –Не загрызу, так залижу насмерть.
Сняв с третьей попытки цепочку, Иван в полуобморочном состоянии повернул замок. Дверь тут же распахнулась, треснув со всей дури по лбу. Иван замычал, руки подкосились, он рухнул пластом. А бабка тут, как тут… Не иначе, как сестра профессора Ксавье.
-Вань, -испуганно заквохтал Перец, суетливо трогая его то за лоб, то пробуя поднять, что было столь же эффективно, как плевать против ветра. –Ты чего тут разлегся? Случилось что? Я нечаянно. Правда. Ты уж прости, но мы опаздываем, -в его голосе уже зародилась и быстро, как лесной пожар, разгоралась паника. – Вань, скажи что-нибудь, не молчи.
Иван пробормотал в подстилку для обуви, в которую он уткнулся лицом при падении:
-Щас кончусь.
Перец прислонился спиной к косяку, обхватил голову руками.
-Что делать, что же делать? –бормотал он, дергая рыжие вихры. –В глазах полыхало отчаяние.
Чирей сжал его плечо, спросил с некоторым недоумением:
-Так все плохо?
Перец дернул плечом, ответил обреченно с раздражением к тупости товарища:
-Ты же знаешь. Это проверка. Олег работает только с теми, кто не ломается.
-Вам бы так, -буркнул Иван в коврик. –Даже не две, пусть по одной гантели на каждого. Посмотрел бы я на вас сейчас.
Перец вскинул очи к горе, простонал:
-Никто тебя не заставлял. Мало того, я тебя предупреждал, советовал взять маленькие.
-Издеваешься? –глухо осведомился Иван. –И как бы я выглядел?
-Всяко лучше, чем та полудохлая камбала, что валяется сейчас у порога.
Иван помолчал с минуту, прошептал едва слышно:
-Ты прав. Извини. Сглупил: решил выпендриться.
Перец махнул рукой, ничего не сказал. Подволакивая ноги, он доплелся до подоконника. Опершись на край руками, рыжий мрачно рассматривал проносящийся за окном поток машин. Чирей посмотрел на одного, на другого, сказал нерешительно:
-Ему бы хороший массаж сейчас: кровь погонять.
-Да ну? –Перец усмехнулся. Бросив взгляд на часы, он осведомился со злой иронией. –И где ты за десять минут массажиста отыщешь? А тут скорее мануальщик нужен.
Чирей пожал плечами, сообщил как бы промежду прочим:
-Я вообще-то на медфаке учусь. И курсы массажистов прошел с год назад.
-И как? –с недоверием осведомился Перец. - Многим помог?            
Чирей пожал плечами, ответил уклончиво:
-Ну… Бабка моя говорит, что у меня золотые руки.
-Понятно, -Перец в безнадежности махнул рукой. –Опыта тебе не занимать.
Они молчали. Перец с усилием чесал лоб, Чирей обиженно сопел. Иван лежал, лежал, потом выдохнул с ворчанием:
-Пусть попробует. Хуже не будет.                                                
 Перец посмотрел на Ивана, на насупившегося товарища, махнул рукой:
-Ааа, ладно. Но если он тебе что-нибудь вывихнет, пеняй на себя.
Иван усмехнулся, ответил глухо:
-Поверь, это не в его силах.
Но и тут, как оказалось, он ошибся. Не смотря на общую тщедушность, пальцы у Чирея были, как из железа. Иван сперва постанывал, потом покряхтывал от наслаждения, а минут через десять разомлел, едва ни заснул, похрюкивая. И тут Чирей забрался на него сверху, прошелся по позвоночнику да так, что тот захрустел, словно из перечных сухарей. Потом завернул поочередно руки, ноги. Все это сопровождалось хрустом, после которого боли в сведенных судорогой мышцах испарялась. Спустя пять минут похлопываний и пощипываний, сверху донеслось довольное:
-Готово.
-Чего? –не понял разомлевший пациент.
-Вставай, говорю, -сказал Чирей строго. –Чего разлегся?
Иван хмыкнул, сделал попытку подняться и, как ни странно, это ему удалось. Сперва на четвереньки, затем, поддерживаемый с обеих сторон под руки, на ноги. Иван постоял с минуту, приходя в себя, потом отстранился. Парни отпустили его, но далеко не отходили, готовые в случае чего подхватить. Правда, кончилось бы все это все равно плачевно, но плюсик бы заработали. Однако, Иван выстоял. Повернувшись к Чирею, он сказал со смесью удивления и восторга:
-Парень, да в тебе спит талант…
-Вот и хорошо. Не буди его. -закончил Перец с гнусной ухмылкой. –У нас дела посерьезнее, чем старушкам сморщенную кожу щупать. Ты как? Олрайт?
Бросив взгляд на потупившегося, погрустневшего Чирея, Иван покачал головой, с укоризной посмотрел на Перца. Тот пожал плечами, вид независимый, в своей правоте уверен на все сто. Вот такие в средние века отправляли людей сотнями, тысячами на костер, -подумал почему-то Иван. Вздохнув, он свел и развел широченные плечи:
-Вполне.

Глава 22.


До стадиона они домчались минут за двадцать, поймав какого-то очумевшего частника на потрепанном опельке «Экстра». Судя по красным, как у вурдалака, глазам и жуткому перегару, ночка у мужика выдалась еще та. Тот, как увидел сотню баксов, вдавил педальку до отказа. Перца с Чирием вжало в задние кресла, а тут еще переднее, на котором Иван сидел, стонало, скрипело, весьма опасно отклоняясь. Чирей вцепился во все, во что только мог, настороженный взгляд не отрывался от спинки, в сетчатом кармане которой покоился глянцевый журнал с полуголой девицей да пакет с остатками вафель. Удерживать Ивана было делом бессмысленным и зрящным, но Чирей все равно уперся в кресло. Однако, он все таки был реалистом, поэтому потихоньку, потихоньку придвигался к Перцу, еще чуть и на колени взберется. Тот бросал недовольные взгляды на приятеля, но, похоже, последний готов был вытерпеть даже подозрения в любовании голубой луной, но ноги сохранить.
Их швыряло из стороны в сторону, покрышки взвизгивали, из открытых настежь окон то и дело доносился запах паленой резины. Не понятно почему и как, но им здорово везло: на зеленой волне они домчались до самого входа. Водила резко затормозил. Машину развернуло, пронесло юзом, остановив в паре метров позади Олега, подгоняющего последних детей. Тот повернул голову, нахмурился. Олег смерил их укоризненным взглядом с ног до головы, однако, ничего не сказал, прошел вслед за детьми.
Перец с Чирием выбрались из такси на подгибающихся ногах. Иван с кряхтением покинул машину, сунув полтинник водиле в нагрудный карман.
-За скорость, -кратко пояснил он и захлопнул дверь.
Шоферюга кивнул, принимая как должное. Переключив передачу, он рванул с места в карьер. Проводив исчезающую за углом с визгом тормозов тачку, Чирей вытер трясущейся рукой пот со лба, пробормотал:
-Так же и усраться можно.
Пощупав на всякий случай штаны и не обнаружив ничего постороннего, он заторопился за друзьями, чьи спины уже маячили перед будочкой охранника.
Заряда бодрости, что передал Ивану Чирей и экстрим поездки, хватило, чтобы добраться до стадиона и скинуть шмотки. Но уже одевание показало, что мышцы не забыли вчерашнего издевательства и обязательно отыграются. Иван добрел до разбросанного в траве инвентаря, с отвращением попинал гири. Едва переборов сильнейшее желание лечь и помереть, Иван стиснул зубы, поднял злосчастные гири.
-А вот хрен вам.
И с этим незатейливым мотиватором Иван тяжело затопал за толпой ребятишек… Минут десять он бегал, как снулый сом, но потихоньку разогрелся, мышцы перестали стонать и жаловаться, затихли. Пусть и не совсем, но все-таки достаточно для того, чтобы понять, что они смирились. Следующие полчаса он отбегал довольно сносно, но затем словно кто загасил реактор. В глазах потемнело, ноги начали заплетаться. И так длилось минут двадцать, после чего в мозгу вновь прояснилось…Таких волн темноты за тренировку накатывало еще три. Как он закончил, Иван уже не помнил. Про результаты лучше не думать: самая дохлая из эстонских черепах обогнала бы его с солидным запасом. А уж, как домой прибыл, Иван и вовсе не знал, словно в пропасть упал.
Очнулся он, как в «День сурка»: надрывался будильник, тренькал звонок, и кто-то долбился в дверь. Судя по воплям, это были его кореша. Дальше повторилось вчерашнее. С той лишь разницей, что с кровати он слетел кувырком, треснувшись башкой на излете в косяк. Когда сквозь разлетающиеся галактики проявился крашеный дешевой водоэмульсионкой потолок, Иван обнаружил себя лежащим на спине в пропахшем потом спортивном костюме.  Что, впрочем, вполне логично: раздеть такую тушу не всякому под силу.
Снизу остервенело колотилась бабка, сверху надрывался ребенок. Иван вздохнул, бормоча извинения, поднялся по стеночке. А дальше все тоже самое, что и вчера: массаж, гейнер, такси и стадион… До конца недели Иван жил, словно сомнамбула: просыпался, тренировался, проваливался в сон, как в черную дыру, снова просыпался. И только в понедельник он почувствовал, что что-то изменилось. Тик-так, тик-так… Иван повернул голову, бросил взгляд на будильник. До часа икс еще тридцать минут. Ну дела… Иван скинул ноги с постели, осторожно поднялся. Хм… Держат… Если это не сон, то я мало-помалу привыкаю. Иван на цыпочках добрался до уборной, слил излишки в раковину. Темно-желтые почти оранжевые брызги говорили, что потребляю мало воды. А это сейчас недопустимо. Иван присосался к крану и не отпускал его минут пять. Отрыгнув забравшийся параллельно воздух, Иван с отвращением передернул плечами: на вкус хлорка с резиной. Надо будет фильтр купить…
Следующая неделя прошла довольно сносно: к среде он набрал свою первоначальную скорость, а дальше только улучшал и улучшал результаты. Как он знал, пацаны тренировались еще и в зале, но его туда не допускали. Впрочем, Иван не жаловался: глядя на свою подтягивающуюся с каждым днем фигуру, он готов был бегать хоть до утра. А когда к исходу третьей встал на весы, глазам не поверил: двадцать три кило, как ветром сдуло. Во дела…
К концу месяца Иван стал просыпался раньше будильника. Заправив постель, он соскакивал гигантским, но в то же время мягким прыжком с измятой постели и бежал в душ. Включая воду от горячей до холодной и так раза три, Иван быстро споласкивался, растирался. Обычно к концу растираний в дверь звонили. Плюс-минус пять минут. Практически всегда это были его представители, секунданты, его няньки и единственные друзья. Пару раз, правда, почтальон заглядывал и однажды сантехник по поводу того, закрыты ли краны на батареях, мол заполняем систему после ремонтных работ –как бы чего не прорвало.
В принципе Иван уже чувствовал себя утром достаточно бодро, но отказать себе в удовольствии попасть в умелые руки Чирея не мог. К тому же времени хватало.
…Два раза в неделю Иван собирал детей и отводил на стадион сам. Не то что он так уж горел желанием возиться с этими проказливыми оболтусами, но Олег попросил. По утрам, когда жена была на смене, он отвозил сына с дочерью в детский сад, поэтому запаздывал, а этого он не любил и допускать не мог никак по двум причинам: из любви к порядку и чтобы детей не подводить.  Из Чирея же с Перцем помощнички еще те: у самих молоко на губах не обсохло.
-Иван, только не подведи, ради бога, -сжимая руку, просил Олег накануне.
-За ними нужен глаз да глаз, -согласился Иван, выпячивая грудь, -но я справлюсь. Не беспокойся. Какие-никакие, но помощники у меня есть. Да и со мной не забалуешь, -Иван стиснул пальцы в кулак, подул на побелевшие костяшки.
Вот так он и стал кем-то вроде пионервожатого. Поначалу Чирей с Перцем крутились поблизости, отпускали едкие шуточки, стебались по делу и без оного над прохожими, домами, машинами, друг над другом, но Ивану это вскоре поднадоело. На третий день он и их к делу приспособил: сумки таскать да особо шустрых вылавливать из-под колес машин. Ну, а что? Должны же они хоть какую-то пользу приносить.
Иван вылезал за три остановки от стадиона и в компании двух приятелей легкой трусцой бежал вдоль проспекта, заворачивая в знакомые дворы. Сперва взрослые сопровождали малышей до подъездных дверей, но постепенно то один, то другой просто открывали двери и лишь смотрели из окон. Только помашут на прощание и возвращаются к своим делам: кто на работу собираться, а кто и просто спать. Иван чувствовал некоторую гордость: доверяют.
Мордашки повторялись через день, что означало, что тренируется две группы. В зале, конечно, первоклашку с тринадцатилетним балбесом в спаринг не поставят, но на стадионе им бегать ничего не мешало. Некоторых Иван забирал с автобусных стоянок, один появлялся из метро. По-видимому, эти из дальних. Иван всякий раз беспокоился, поглядывая на часы, если кто-нибудь задерживался, но пока, тьфу-тьфу, обходилось.
На исходе месяца, когда Олег так же делегировал Ивану свои утренние полномочия, он запоздал сильнее обычного: попал в возникшую словно из ничего пробку. Какой-то особо нетерпеливый водила въехал маршрутке прямо в бок и теперь собрал такой хвост, что от матов не только уши, сам должен был вспыхнуть, как солома и даже пепла после себя не оставить. В какой-то мере это было бы даже неплохо, -с внезапно вспыхнувшей злостью подумал Олег, вокруг которого бибикали, ругались, крыли матом один другого такие же опаздывающие, -дураков не жнут, не сеют, но они рождаются с завидной регулярностью. Когда же он все-таки выбрался из затора, на часах уже было девять. Олег торопился, как мог: тренировку уже нужно было заканчивать, а он ее еще и не начинал. Господи, как не хочется ребят подводить… Но делать нечего, Олег уже заранее приготовил себя к извинениям, проходя меж кресел к кромке стадиона, но слова замерли в горле.   
На беговой дорожке творилось черте-что и сбоку бантик. В окружении детворы Иван бегал, похохатывая и помахивая гантелями. И ладно если бы просто гантелями, но на каждой руке у него сидело по наезднику. И хоть не самые взрослые, лет по восемь, но все-таки не пушинки. Они обхватили его толстые, как бревна, руки, ржали, заливались еда ли не до слез, подпрыгивали, будто на торредо. А те, кому не повезло, протягивали к Ивану ручонки, кричали, глядя на него глазами полными обожания и восторга:
-Дядь Вань, меня, меня покатай! Меня следующего! Нет, меня!!  Ромка, ты уже катался. И что!? Я еще хочу. А вот в глаз дам, сразу расхочется!
Олег подошел к развалившимся в первом ряду Чирею с Перцем. Чирей потягивал колу через соломинку, а Перец лениво хрустел попкорном. Заприметив Олега, они вяло помахали руками, мол присоединяйся, третьим будешь.
-И давно они так?
-Да с час, -ответил Перец, вытащив из кармана телефон.
-Целый час они на нем катаются? –не поверил Олег.
-Не, -еще более расслабленно ответил Перец. –Минут по пять, а потом меняются.
Олег покрутил головой, сообщил в пространство:
-Пора переходить к следующему этапу.

Спортзал встретил его знакомым запахом пота, железа и нестиранных носков. Правда, Иван заметил и несколько отличий: во-первых, во всех комнатах, коридоре светло, как днем. И еще шум из-за угла: тяжелое дыхание, звуки ударов, бросков, хеканье, звон железа, голоса.
Иван спустился по лесенке, замер у самого входа. В помещении средь колонн тренировалось человек тридцать. Четверо проливали пот в спаринге: подростки лет двенадцати и двое шпингалетов лет шести лупили друг друга почем зря, болевые, хлопки по татами, удушающие… Шесть из десяти груш терпеливо сносили удары, только звенели цепями да вздрагивали, изредка подпрыгивая при особо мощных ударах. Кто-то подтягивался, кто-то отжимался, двое блестели мокрыми спинами, перетягивая короткий канат. Еще четверо приседали, взгромоздив на плечи напарника.
Заметив Ивана, тридцать пар глаз уставились на него с немым обожанием, а все тридцать глоток выкрикнули радостное:
-Дядя, Ваня-а-а!!!
Ринг мгновенно опустел, впрочем, как и закорки. Ребятишки кубарем слетели, всем скопом бросились к Ивану. Они окружили его, обнимали, смотрели, словно щенки на хозяина. Были б у них хвосты, поотбивали бы бока. На шум из тренерской выглянул Олег, улыбнулся:
-Ты у нас, популярен, как Дед Мороз. –он потрепал белоголового парнишку лет восьми по загривку, проворчал. –Ну, будя, будя. За работу. Дядя Ваня сегодня тоже не загорать пришел. Кстати то, что мы с вами готовили две недели, предназначается кому?
-Дяде Ване-е-е! –разом выкрикнули все тридцать парняг.
Иван зажмурился, прикрывая уши, проохал картинно:
-Ох, сорванцы. Совсем оглушили. Что за подарок то?
-Секрет, -пропищала малявка лет пяти с рыжими косичками.
Иван вскинул брови, повернулся к Олегу. Тот усмехнулся, показал на дверь раздевалки.
-Скоро все узнаешь. –и добавил. -Как только переоденешься.
Иван пожал плечами, направился к двери. 
…Переодевшись, он вышел, разминаясь на ходу: руки вверх, руки вниз, в стороны, наклон, поворот. Раз, два, три; раз, два, три… Обогнув угол, Иван вошел в зал -брови поползли вверх. Все столпились вокруг то ли статуи, то ли монумента, накрытого белой простыней. Широкая, как морда ренжровера, высотой хренотень превосходила его рост головы на две, а то и на три. Средь толпы малышни уже стояли и Перец с Чирием. Откуда только и взялись. Словно черти из табакерки. Олег сдержанно улыбался, а у парней губы растянулись до ушей, как у Чеширских котов, и в той же пропорции на мордах отпечаталась таинственность. Вокруг них ребятишки серьезные и торжественные, будто на параде. Иван обвел всех недоумевающим взглядом:
-Да что здесь происходит? Именины у меня только через полгода. По какому случаю торжество? И что это за монумент? Его же десять минут назад не было. Или у меня глюки?
-Не было, -успокоил Олег. –Но это не фокус, а всего лишь инженерное решение. А повод, все-таки, есть.
-Какой? –не понял Иван.
-Месяц назад на свет появился спортсмен. –ответил Олег очень серьезно и значительно.
-О, господи, -Иван хлопнул себя по лбу, закрыл глаза ладонью. –Не надо.
Но Олег не слушал его, продолжая с торжественностью в голосе:
-Да, да, ровно месяц назад мы увидели Ивана на поле. –Олег сделал паузу, оглядев аудиторию. –Все помнят, каково ему было. Кто-то из нас жалел, кто-то насмехался, но вот прошел месяц и здесь нет ни одного, подчеркиваю, ни одного, кто бы не полюбил его и не испытывал к нему уважения и гордости. Ты смог, ты преодолел себя. –Олег подошел к Ивану, крепко пожал руку. –Я горжусь тобой.
Дети заорали, бросились к Ивану со всех сторон, обхватили, прижались так, что он почувствовал себя медведем, задавленным до смерти пекинесами. У непонятной штуковины остались только Рыжий с Чирием. Оба лыбились, а Чирей еще и жвачку перетирал. После кивка Олега они сдернули полотно. У Ивана округлились глаза.
-Что за?..
Поставленные одна на другую топорщились протекторами четыре покрышки от белаза.
-Твоя груша.
Иван обошел вокруг, покачав головой, оглянулся.
-Думаешь с ними будет иначе? –поинтересовался он и добавил с сарказмом. –Хотя да, возможно, ты прав. В этот раз мы точно стену вынесем. Не жалко заведения?
Олег пожал плечами, опустив глазки, ответил со скромностью, что была пуще гордыни:
-Клуб без людей –всего лишь стены, плиты и никому не нужные железяки.
-Ну, смотри, -Иван пожал плечами. –Я тебя предупредил.
Он размахнулся, саданул со всей дури, но кулак отбросило, едва не вырвав руку из плеча. Ивана развернуло вокруг оси. Он затормозил, очумело глядя на невозмутимо возвышающиеся покрышки, потер плечо.
-Дьявол… Что вы в них запихали?
Олег довольно заулыбался, Перец с Чирием откровенно ржали, ребятишки хихикали, толкались, словно это именно они все подстроили.
-Десять кубов свинца.. без малого.
Иван обошел вокруг импровизированного снаряда, покачав головой, сказал с уважением:
-Вещь. Долго делали?
-Месяц.
Иван оглянулся, на лице разгорелось понимание:
-Значит, это было не наказание?
-Нет, конечно. –Олег потрепал жавшихся к нему мальчишек по белобрысым затылкам, сообщил с улыбкой. –Пока ребята приводили тебя в форму, мы готовили зал.
-Спасибо, -Иван еще один раз пожал Олегу руку, стукнул по подставленным ладоням трех заводил среди ребят. –Ну, что ж… А сейчас все будет по серьезному.
Покрутив головой, Иван встал в стойку и начал наносить удары по покрышкам. Сперва легкие, чтобы, так сказать, прочувствовать противника, потом все тяжелее и тяжелее. Он кружил вокруг, двигал кулаками все быстрее, сам чувствуя, что этот месяц для него даром не прошел. Пусть удары стали не такими сильными: жир без мышц не вытапливается –зато скорость возросла, как минимум, вдвое. Кулаки мелькали, как поршни, Иван колотил уже с полчаса, но если и вспотел, то самую малость. Олег ходил вокруг, подперев кулаком подбородок, кивал в такт ударам. На лице была написана задумчивость. Поколебавшись, Олег кивнул Перцу, что развалился у зеркала в стареньком зеленом вельветовом кресле. Он держал в руках что-то типа пульта. Увидев знак, Перец растянул губы в усмешке, коснулся кнопки…
-А теперь усложним поставленную задачу.
-Чего? –Иван на миг отвлекся, повернул голову и тут же получил мощнейший удар гигантским кулаком в грудь. Его отшвырнуло метров на пять. Опрокинув теннисный стол, Иван перекувыркнулся и впечатался спиной в зеркало. Оно завибрировало, но, как ни удивительно, не разбилось. Стоя на голове вверх тормашками, Иван ошалело смотрел на пляшущий комплект покрышек. Тот вертелся, крутился, двигался то вперед, то назад. И было это совсем не хаотично, но явственно проглядывал какой-то порядок. –Что за?...
Иван перевернулся, поднялся на дрожащих конечностях, посмотрел на Олега. Тот пожал плечами, сообщил, как ни в чем не бывало:
-Чирей придумал. Он у нас голова. Правда, оригинально?
Иван посмотрел долгим взглядом на довольного Чирея, подтвердил мрачно:
-Вполне. –потирая поясницу, Иван обошел вокруг пляшущего титана, сказал полу утвердительно. –Вот почему так долго.
-Точно. Тут под полом целое инженерное сооружение. Два десятка таджиков неделю землю рыли и в мешках наверх таскали. Еще неделю потратили на бетонирование пола, стен, чтоб не засыпало, затем уже монтировали механизм подъема и колебательного движения.
Иван покачал головой, спросил несколько озадаченно:
-Нет, вы, конечно, молодцы, но к чему это?
-Вань, -спросил Олег с иронией, -неужели ты думаешь, что твои противники будут стоять, как груша и ждать твоего знаменитого удара?
Иван смутился, пожал плечами:
-Вряд ли…
-Это уж точно, -передразнил его Олег, -вряд ли. Но мы не сможем найти спарринг-партнера, который бы выдержал твою бомбежку, не откинув при этом копыт, после чего о спорте можно было бы забыть очень надолго, поэтому и придумали это.
-Но если я так силен и страшен, -Иван ухмыльнулся, -то к чему эти тренировки?
Олег смотрел на Ивана, как на ребенка. Вздохнув, он ответил тихо и нежно, как если бы, действительно пытался убедить малыша годиков трех:
-Вань, поверь, мы желаем тебе только добра. –Олег обнял его за плечи, добавил, ласково похлопывая, для чего, правда, пришлось привстать. –Но спарринг-партнеры и те ребята, что бьются за титулы на арене –две большие разницы.
-Но я ведь сильный, -упрямо проворчал Иван. –И выносливость подросла. Разве не так?
-Так, -легко согласился Олег, -но ты занимался месяц, а они годы, десятилетия.
-Уверен, что сможешь хоть один раз ударить? –с прищуром поинтересовался Чирей.
-Конечно, -отрезал Иван. –Уж раз то попаду даже по теории вероятностей.
-Что ж, сейчас проверим, сколько комбинаций выпадет.
Он пощупал пульт. Покрышки остановились, с негромким жужжанием сдвинулись к центру зала. Пол разошелся сегментами в стороны, шины медленно опустились. Еще пару кнопок и вместо них поднялось нечто вроде мяча для рэгби, только на черном матовом стержне толщиной с помело. Иван подошел, на лице проступила смесь удивления и обиды.
-Вы издеваетесь? Я же его одним щелчком.
-Спорим? –предложил Олег с самым хитрым видом. –Если сделаешь это, то уже на этой неделе организую бой. Ставка -сто тысяч. Зеленых.
-Спорим, -рыкнул Иван. В глазах загорелся азарт. Они ударили по рукам. Иван повернулся к детской груше, потом небрежно спросил, не отрывая от нее внимательного взгляда. –А если… Если все-таки не смогу?
-Тогда целый месяц ребят будешь по утрам на стадион водить.
-Договорились.
Перец с Чирием переглянулись, на мордах проявились паскудные ухмылки. Более того вся детвора, что расположилась под стеночками, оживилась. Но там никакого издевательства не было, лишь радость от ситуации. Иван пожал плечами.
-Рано хоронить вздумали, -пробормотал он сквозь зубы, приближаясь на расстояние удара. Как говорил мой приятель. –Хохол не повере, пока не помацве.
И тут же получил такой удар в нос, что одновременно и сопли, и слезы брызнули, казалось, изо всех щелей. Иван отшатнулся, лапнул себя по носу. Тот прямо под рукой распухал, ладонь окрасилась красным.
-Так, значит? –прорычал Иван и попер буром на одуванчик-переросток.
Он махал кулаками, словно оглашенный, но грушка, с которой махаться разве что первоклашкам, ускользала в самое последнее мгновение, и тут же следовал чувствительный удар сзади, сбоку, а то и по лбу. Всякий раз Иван проваливался за своими тяжелыми ударами, едва ни падал. Связки уже ныли, сухожилия трещали, не давая вырваться рукам из плечевых суставов. Бицепсы, дельты налились свинцовой тяжестью, пот заливал глаза, жег. В легких бушевал пожар, Иван кашлял, хрипел. Ноги подкашивались… Он на секунду остановился, упершись в колени кулаками, и в тот же момент в лоб словно кинг-конг саданул дубиной. Из глаз брыщнули всех цветов радуги искры, пол и потолок поменялись местами. Перед тем, как грохнуться на разбросанные гантели, Иван даже успел увидеть себя в зеркале кувыркающимся с дурацки растопыренными руками и ногами. Почему-то босым. Пятку надо зашить… И от этой мысли да от ошарашенной избито-опухшей морды ему сделалось тошно. Хорошо, что вырубился при падении, иначе со стыда б сгорел позер несчастный.   

…С тех пор минуло три недели, четвертая подходила к концу. Как договорено, каждый день Иван сопровождал малышню к стадиону. Там его через раз встречал Иван, а в остальные дни он присоединялся чуть позже. Чирей с Перцем постепенно расслабились, бывало дня по три не появлялись. Под надзором Олега Иван бегал вместе с детьми, прыгал, нагибался, приседал, отжимался, а затем всей гурьбой они отправлялись в спортзал. Ни разу ему больше не приходилось видеть мегагрушу, хоть он надеялся, что из-под пола появится именно она. И уж тогда он им покажет, отольются кошке мышкины слезки. Но надеждам его не суждено было сбыться: входя в зал, изо дня в день Ивана встречал опостылевший одуванчик. Хотя упрекнуть в издевательстве или необъективности было некого, о чем свидетельствовали непреходящие синяки. Каждое утро он с опаской подходил к зеркалу, так как ничего доброго оно не показывало уже очень давно. И сегодня исключением не стало. В зеркале Иван себя уже давно не узнавал. Разве что по широченным плечам да переломанному в двух местах носу. Но распухшей серо-буро-малиновой морде позавидовал бы любой алкаш с десятилетним стажем непрекращающегося запоя. Надо было побриться, однако, любое прикосновение причиняло боль. Бороду что ли отрастить, -подумал он, осторожно касаясь пальцами синюшной щетинистой кожи на щеке. Даже такое давление отдавалось в затылок, словно кто с садистской основательностью заколачивал в туда тупой осиновый кол. –Если Емельяненко можно, то мне почему нельзя?
Иван представил себя еще и с бородой, содрогнулся. Не приведи господи такого в темной подворотне встретить. Все с себя снимешь, только бы оказаться подальше. Нет, надо свои ошибки признать, посмотреть им, так сказать, в лицо. Не пристало мужчине прятаться от самого себя. Иван вздохнул, выдавил на ладонь снежно-белый завиток пены.
Пока брился, взопрел, словно пару раз на Останкинскую поднялся пешком. Халат насквозь мокрый и воняло, как от загнанной на ипподроме клячи.
-Надо сполоснуться, -пробормотал он, развязывая пояс. –Авось, полегче станет.
Лучше бы он этого не делал. Кто-нибудь видел труп забитого до смерти арматурой, пролежавший в канаве трое суток? Нет? Уверяю, зрелище нелицеприятное. Здесь предстало нечто подобное. С поправкой на то, что колошматили Ивана месяц безо всякого передыха. Конечно, регенерация работала, но она не могла восстанавливать с такой же скоростью, с какой наносились травмы. Гематомы накладывались одна на другую. Синие, бурые, желтые, бардовые –все это давало такую сюрреалистическую картинку, что куда там современным абстракционистам. Похоже даже Дали нервно тянет кальян в сторонке. Иван оглядел себя критически. Нет, хватит издевательств. Пора расставить точки над «и».
…Олег, как чувствовал настрой Ивана, гонял его вместе с ребятами до седьмого пота. Мало того, что вместо двух часов, бегали три, так еще и в таком диком темпе, что половина малышни не выдерживали, останавливались. Олег тут же начинал орать, аж слюни разлетались, как шутихи. Дети всхлипывали, надув губы, продолжали бегать. Никогда он так себя не вел, никогда. Иван стискивал челюсти, но ничего не говорил. Да и кто он такой, чтобы поправлять тренера? У того свои методы и резоны. Но тем не менее, не смотря на все доводы разума, Иван чувствовал, как изнутри поднимается ненависть. Черная испепеляющая, которую он тщательно прятал все последние месяцы, ненависть. И он понимал, что сдержать Иван ее больше не сможет: просто нет сил. Ни моральных, ни физических: он измотан до предела. Именно так ломают психику, заставляют раскрыться. Нужно всего лишь отнять у человека силы, чтобы ему было на все наплевать, чтобы сдерживающие барьеры рассосались, развеялись в прах. И тогда он покажет свое истинное нутро. Во всяком случае то, что в нем сейчас преобладает. Как говорится, хочешь узнать, чем заполнен кувшин, тронь его. Ну, что ж, -Иван мрачно усмехнулся, -так тому и быть. Только, боюсь, вам это не понравится.
Чирей с Перцем, которых он уже не видел четыре дня, оказались в клубе. Они не играли по своему обыкновению в теннис, а сидели в креслах, внимательно разглядывая ввалившуюся галдящую, смеющуюся, толкающуюся толпу. Слезы успели высохнуть. Ребята были бодры и веселы, словно только что проснулись. В руках у Чирея пульт. Иван передал сумку Димке –парнишке лет двенадцати. С самого начала тот ходил за Иваном хвостиком.
-Брось в раздевалку.
-Хорошо, дядь Вань.
Перец поднял бровь, поинтересовался с ленцой:
-Как настрой?
-Боевой, -сквозь зубы процедил Иван, снимая мокрую, хоть выжимай, футболку.
Смотреть на него было одновременно противно, страшно и жалко. Все эти чувства в полной мере отражались на мордочках присутствующих здесь детей. Вслед за последним из ребят по лесенке спустился Олег. Глаза слюдяно блестели, в них то просверкивали, то прятались огоньки. Оглядев честную компанию, Олег спросил с сарказмом:
-Неужели наш дорогой «чемпион» решил нас сегодня удивить? Ну-ка, ну-ка.
-Не нукай: не запрягал, -проворчал Иван, вставая в стойку. –Эй, прыщавый, врубай машину.
Чирей вдавил кнопку. Одуванчик не двигался с места, только макушка чуть подрагивала. Иван прищурился, начал медленно подходить, заворачивая направо. Он знал, что механизму абсолютно фиолетово, с какой стороны он приближается, так как тот обладал встроенным секторальным датчиком движения с углом обнаружения в триста шестьдесят градусов, но ничего поделать с собой не мог. К тому же, если представить, что перед ним живой человек, то такое поведение могло быть вполне оправданным.
Иван сделал еще полшажочка и тут одуванчик метнулся навстречу. Но и Иван был начеку. В последний момент он отдернул подбородок, провел хук справа. Описав невероятно сложную траекторию, одуванчик отклонился. Почти отклонился. Иван все-таки задел его по касательной.
-Молодец! –Перец захлопал в ладоши.
-Так держать! Давай, Иван!! Дядя, Ваня, сверни ему башку! –кричали со всех сторон.
Иван был обрадован и озадачен одновременно: ведь это первый раз, когда он смог попасть. Пусть вскользь, но с учетом месяца беспрерывных безответных побоев прогресс налицо. Все-таки у каждого терминатора есть уязвимое место. Но, как оказалось, радовался он преждевременно: совершив немыслимой сложности разворот, чем-то напоминающий ленту Мебиуса, одуванчик саданул его прямиком в солнечное.., точнее чуть ниже, сплетение. Хекнув, Иван согнулся в три погибели, упав на одно калено, уперся кулаком в пол.
-Оооо, -вздохнули со всех сторон с глубоким сочувствием.
Еще бы. Тут фальцетом никто не пел… До сегодняшнего дня.
-Иван, ты как? –его подхватили с двух сторон, помогли подняться. –Жив?
-Не дождетесь, -прохрипел Иван сквозь стиснутые зубы. Он выдернул руки, с силой выдохнул. –Ну, держись, голем недоделанный.
Иван скользнул вправо, влево. Одуванчик за ним, но, не смотря на всю свою немыслимо дикую скорость, и он имел ограничения. И эти рамки не подпитывались ведрами адреналина, что хлестал сейчас у Ивана через край. У зрителей глаза полезли на лоб. Ивана словно размазало в пространстве. Глаз просто не успевал за его движениями. Вот он здесь, а через мгновение справа, затем через столь же ничтожное время –с другой стороны. Олег потряс головой, с силой зажмурился, думая, что у него глюк. И в это мгновение тренькнуло с гудением, словно оборвалась гитарная струна толщиной с бревно, грохнуло. Олег раскрыл глаза. В трех метрах стоял Иван. Его грудь тяжело вздымалась, от него шел пар, словно на каменку плеснули кипятку. Иван вытер пот дрожащей рукой. Олег покосился по сторонам. Перец, Чирей и все остальные представляли собой один сплошной открытый рот, а в глазах –вакуум. Олег чуть сдвинулся и увидел, что их так потрясло: от одуванчика остался огрызок. Его словно срезали. Металл поблескивал серыми порами, а сам виновник торжества валялся, присыпанный бетонной крошкой, у дальней стены. Там клубилась серая пыль, расплывалась по сторонам, медленно оседая.
-Доигрался, укурок, -буркнул Иван.
Стянув перчатки, он отправился прямиком в душ. Олег переглянулся с Перцем и бледным икающим Чирием. Похоже, что игры кончились.

Глава 23.

Прошло четыре месяца, как началась его профессиональная карьера в ММА…  За это время Иван провел двадцать три боя. Все их он выиграл нокаутом. Слава о непобедимом Драго облетела весь мир. Инет, особенно спортивные сайты, гудел, словно растревоженный улей. Иван не слезал с верхних строчек рейтинга, обогнав даже Аню Межелайтис, эпатажно-непредсказуемого Трампа и Украинско-Сирийский скандал. Его прозвали вторым Поддубным, русским гризли. Сразиться с Иваном мечтали все именитые бойцы планеты. И ни одному он не отказывал, всех гостей потчевал так, что порой подняться после кровавого пиршества самостоятельно не могли. И в гости ездил. Чего ж не съездить, коли приглашают? И хоть злые языки говорили, что ему подсуживали в России свои, но, когда в Нью-Йорке, а затем в Лондоне он вырубил один за другим сильнейших западных бойцов, языки засунули туда, где им и надлежит обитать. Что вполне ожидаемо: не самих же себя с грязью смешивать. Если бы хоть один русский в комиссии присутствовал, можно было бы сослаться на влияние коварной Москвы, но сами же загодя вытурили российского представителя, обвинив его в шпионаже, предвзятости и ментальном разложении. Чего или кого, уточнено не было, но в последнее время этого нужно не было: с легкой руки западенцев сам корень «рус» стал синонимом мирового зла.
Да, показал Иван себя на славу, однако, по настоятельной просьбе Олега с Перцем, держал себя в руках. Сперва недоумевал, ведь если он сделает все, что может, то люди рты распахнут, но быстро понял, что не стоит торопиться. Иначе с ним бы просто никто не стал драться, а деньги все-таки зарабатывались на шоу. И вот сегодня буквально через несколько минут должен начаться главный бой этого сезона –бой за звание чемпиона в супертяжелом весе по версии ММА с петербуржским бойцом Антоном Тихоновым. Фамилия ему дана была словно в насмешку: жилистый без капли жира он был настолько подвижным и энергичным, обладая при этом холерическим темпераментом, что больше напоминал гейзер или вулкан. Да и на язык остер, что лучше не попадать. Прошелся он и по Ивану, мол откуда пришел деревенщина, в навоз и уйдет. Много чего еще наговорил он за время восхождения Ивана наверх турнирной таблицы, много такого, за которое в деревне бы просто забили кольям где-нибудь за сараем, но здесь не деревня, здесь к этому привычны. Привычны трепать языком. И когда Ивана на пресс-конференциях спрашивали, как он относится к жесткой критике в том числе и со стороны Тихонова, Иван лишь пожимал плечами, отвечая со снисходительной улыбкой:
-Если моська гавкает на вас, захлебывается слюнями, то разве вы должны становиться на четвереньки и обтявкивать ее еще сильнее и злее?
-Какие у вас странные аллегории, -озадаченно пробормотал репортер. –Но ведь принято отвечать. Имидж, реклама все-таки…
Иван хмыкнул, сжав огромный с голову репортера кулак, сунул тому под нос.
-Вот моя реклама и ответ всем моськам мира. Я –человек дела и признаю разговор только делами: так достойнее и доходчивей. Короче: кто хочет побеседовать, приглашаю в клетку. 

За стеной раздевалки шумел, бился, словно морской прибой о скалы, огромный стадион Лужников. Пятьдесят тысяч вместимость –и ни одного свободного места.
 -Вань, -Олег надел под присмотром комиссии из доктора и двух функционеров от спорта специальные перчатки на руки Ивана, застегнув липучки, прошептал настойчиво. –Только не убивай его на первых секундах, ладно?
-Ладно, -кивнул Иван, не поднимая глаз.
-Люди заплатили деньги, чтобы насладиться зрелищем, пришли после тяжелой недели, чтобы расслабиться, глотнуть адреналинчика, что мы им обязаны дать и дадим. Правда?
-Конечно, -согласился Иван несколько отстраненно.
-Обещаешь?
-Обещаю.
-Хорошо, -Олег хлопнул Ивана по плечу, кивнул комиссии. –Господа, мы готовы.
Меж тем в пятистах метрах на диаметрально противоположном конце стадиона в такой же раздевалке черный, как антрацит, негр поучал Тихонова с сильнейшим штатовским акцентом:
-Антон, двигайся, двигайся и еще раз двигайся. Анднстенд? В этом твое преимущество. Он бесспорно сильнее, -Тихонов поморщился, но смолчал, а мистер Питерсон –его агент продолжил, -однако, ты быстрее, что очень и очень хорошо. Поднырнул и бей, обошел и опять удар, -Питерсон показывал при этом, как надо, отчего Тихонова перекосило, словно уксуса хлебнул. –Судя по его схваткам, Драгунов хоть и не стремится закончить все одним ударом, но так уж получается: сила у него, как у гориллы. Так что под удар не подставляйся: второго шанса у тебя может не быть. Ты же видел тех, кого Иван припечатывал прямым в лоб?
Тихонов вскочил, натягивая перчатки, проклацал зубами:
-Я., мать твою., тоже не овечка. –он похлопал себя по животу, который закрывала сверкающая тарелка чемпионского пояса. –Или забыл, как мы это заработали?
-Нет, конечно, но поверь, я желаю тебе лишь добра.
Антон взглянул исподлобья, губы дрогнули в понимающей усмешке.
-Боишься потерять источник дохода?
Негр открыл и закрыл рот, не зная, что ответить, тем более, что отчасти Антон был прав. Но только отчасти, хоть часть эта была и немалой. Но за те шесть лет, что они провели вместе, бизнес перерос в нечто большее. Не смотря на слова Антона, Питерсон был уверен, что тоже это чувствует и знает, что Питерсон не только баксы стрижет, хоть и от них не отказывается.
Под грохот и рев какого-то металлоиностранного исполнителя Тихонов направился меж трибунами к рингу. Питерсон помедлил, но их секундант постучал по часам, так что пришлось надевать свою лучшую улыбку и идти следом. При виде Тихонова зал взорвался аплодисментами: его здесь хорошо знали. Однако, как отметил Антон, былого накала уже не было. Еще бы, - полыхнула в мозгу злая молния, - новый любимчик появился. Эх, люди, как же вы непостоянны. Сегодня возводите одних идолов на пьедестал, а завтра уже других, низвергая прежних безо всякого сожаления и даже причин. Всего лишь потому, что стало скучно, перемен захотелось.
Иван вышел под музыку, которая заставила забиться сердце, в груди всколыхнулось, а вместе с ним всколыхнулся, встал весь зал, все пятьдесят тысяч: это была музыка, на которую давным-давно положили гимн Советского Союза.
…-Мне нужен чистый бой.., -доносилось со стороны судьи, словно из тумана.
-Позер, -прошептал Антон, стукаясь перчатками о перчатки Ивана. Тот смотрел флегматично, словно это его не касалось. –Ты приглашал, и я пришел, чтобы осквернить могилы твоих предков, изнасиловать твою женщину. Я заберу твою славу и ты исчезнешь так же быстро, как появился…
..-Интересно, как начнется раунд? -возбужденной скороговоркой протараторил комментатор.
-Бьюсь об заклад, что сперва они прощупают друг друга. –ответил его напарник.
-Думаю ты прав, хотя мне кажется, что Драго может начать бомбить с первых же секунд, чтобы закончить бой на первых минутах.
-Почему ты так думаешь? –поинтересовался второй, словно оба разыгрывали одну партию.
-Кто смотрел хотя бы половину боев, наверняка заметил, что у Ивана с выносливостью не очень. По-простому, так он со своими тяжеленными ударами сдыхает к концу первого раунда.
Прозвенел гонг. И тут же оба поняли, что ошиблись. Антоном словно выстрелили из пушки. Он действовал в полном соответствии с полученными в раздевалке инструкциями. Кулаки мелькали, как поршни, а сам он порхал, как бабочка…
-Вот только жалить, как оса, у него не очень-то и выходит, -со скрытым торжеством сообщил один из комментаторов.
-Не получится из него Мухаммеда Али, -поддержал второй с лицемерным сожалением. –Во всяком случае с Драго.
-А ведь Тихонов –тоже панчер, -с некоторым удивлением вспомнил комментатор. –У него как-никак тридцать из сорока побед –это нокауты.
-Глядя на него сейчас, в это верится с трудом. Как говорится, нашла коса на камень. Не зря же есть поговорка: «Не хвались на рать идучи…»
Антон чувствовал себя просто отлично. Он находился на пике формы. Никогда он еще не бил так сильно, быстро и точно. Однако, этот неуклюжий увалень в самый последний момент отшатывался, запинался, нелепо размахивая громадными кулачищами, но Антон все никак не мог его свалить, для чего надо было сделать всего лишь один апперкот. Всего лишь один, но точно в подбородок. Можно, конечно, попробовать болевой, но он помнил, чем они заканчивались при схватке с Драго, так что лучше не рисковать. Если тот прижмет, то почти со стопроцентной вероятностью бой на этом и окончится: вон туша какая.
Прозвенел гонг. Иван опустил руки и тут же получил сильнейший удар в подбородок. В глазах потемнело, в ушах разочарованно-возмущенно ревел стадион. Его шатало, а прямо перед ним, расплываясь, словно авто в мареве нагретого воздуха, уходил в свой угол Тихонов. Он шел спиной, показывая на него пальцем и что-то говорил. Иван не слышал: комариный звон забивал уши –но губы Антона сложились во вполне определенный слоган. Фак ю! Тем более отогнутый средний палец иначе трактовать произнесенное не позволял.
-Судья, это что за беспредел!? –надрывался Олег, едва не запрыгивая за канаты.
-Предупреждение, -судья показал желтую карточку, сказал сурово в сторону Тихонова. –С вас снимается два очка.
Антон показал судье, куда он может засунуть свои предупреждения. Судья скривился, прошел в другой угол. Наклонившись, спросил, перекрикивая рев стадиона:
-Вы как? О кей? Тридцать секунд.
-Минута! –Возмутился Олег, а Перец с Чирием поддержали совместным гудением. –С вас причитается за ротозейство.
-Хорошо. Минута. Но не больше.
Олег смочил тряпку, обтер распаренное лицо Ивана. Чирей меж тем держал мешок со льдом на затылке. Вроде бы с чего на затылке, если подбородок пострадал, но все просто. Подбородок и мозжечок связаны нервами. При ударе в подбородок страдает именно мозжечок. И если удар достаточно точен и силен, то нокаут обеспечен. Но Ивану в какой-то мере повезло.
Со всех сторон орали, свистели. Кто-то матерился так громко и витиевато, что хоть на конкурс «Народное творчество» приглашай.
-Судью на мыло! Тихонов –мразь! Ублюдок трусливый!!!
-Орите, орите, -пробормотал Антон, мрачно зыркая на трибуны. –Хоть лопните.
-Все нормально, Антон, -заверил его негр, подставляя ведро, чтоб его подопечный выплюнул воду. –Не обращай на них внимания. Это просто толпа. Действуй, как договорились…
-Надо его добивать, -прервал его Антон. –Он поплыл. Я чувствую.
-Я тоже это видел, -подтвердил негр и добавил осторожно. –Но судья дал ему дополнительное время. Боюсь, Драго успел восстановиться. Я бы продолжал действовать с длинной дистанции.
Антон отмахнулся от тряпки, вода с которой затекала в глаз, сказал раздраженно:
-Да ему мои удары, что слону дробина. Единственный раз, когда Драго прочувствовал меня, был апперкот под завершение раунда.
-Гм… Вообще-то.., -негр помялся. –Ты сделал это уже после гонга.
-Плевать. Зато хоть какой-то результат. Надо будет повторить.
Прозвучал удар гонга. Над всей ареной раздался красивый баритон:
-Второй раунд.
-Только по яйцам не бей, -запинаясь и коверкая слова от волнения, крикнул вдогонку негр.
Во втором раунде Антон попробовал взвинтить темп еще больше и это ему удалось, тем более, что Драго особой активности не проявлял, уйдя в глухую оборону, берег подбородок. Похоже, -подумал Антон с некоторым самодовольством, -что я его просто поразил. И тут же Антон получил такой удар в солнечное сплетение, что воздух вылетел со всхлипом, а татами, беснующаяся толпа и свет софитов с темнотой сводов дважды поменялись местами. Наверное, это не стало бы пределом, если бы не стальные прутья клетки, в которые он довольно-таки чувствительно припечатался. Сосредоточенный Драго приближался неотвратимо, словно смерть. Антон понимал, что, если ничего не предпримет, то это конец. Конец всему: бою, карьере, планам на особняк в Майами, женитьбе. Ведь перед тем, как уехать из Нью-Йорка, Антон пообещал, что выиграет бой. А Дженифер в ответ дала слово, что если он победит ужасного русского медведя в ее честь, то она выйдет за него. И вот очень скоро русский медведь оставит от американского орла -прожив десять лет в Штатах, Антон считал себя американцем –мокрое место с горсткой перьев.
Изнутри поднялась тяжелая волна злобы и ненависти. Чтоб какой-то сопляк, какой-то выскочка из Мухосранска бросил вызов ему, двукратному чемпиону мира… В мозгу возникла черная лоснящаяся морда Джека и его слова перед раундом. Что он там про яйца говорил… Аа.., некогда вспоминать, делать надо.  И когда Драго потянулся огромной лапищей, чтобы то ли захватить, то ли просто поднять, Антон лягнул куда-то между ног и тут же откатился в сторону. 
Вокруг взревело, словно разверзлись воды Днепрогрэса. Тут же, как чертик из табакерки, выскочил полосатый судья, замахал перед носом карточкой. Антон мало что соображал, да и слов не различал, но общую ненависть ощутил вполне явственно. Да и фак с вами, идиоты ограниченные. Только и можете, что пиво хлестать да попкорн пережевывать. Посмотрел бы я на вас, когда с этим голиафом бы схлестнулись. За любую соломинку бы ухватились. Если бы, конечно, в штаны не наложили. А для нас, для американцев, главное –победить. А каким способом –не важно. Победителей не судят. Наоборот, как показала практика всего последнего столетия, победители по праву силы занимают судейские кресла и судят, втаптывая побежденных в грязь, так что пошли вы все к бабаю на.., в смысле к медведям в лес, гребанные русские свиньи.
…В паху словно взорвалась противопехотная граната. На несколько секунд Иван ослеп и оглох, напрочь потеряв ориентацию в пространстве. А когда перед глазами чуть прояснилось, не считая черной метушни, обнаружил себя стоящим на одном колене. Правым кулаком Иван опирался в пол, голова склонена, словно у принимающего присягу рыцаря. Вокруг бегал кто-то полосатый, загибал пальцы, а за решеткой бесновались знакомые лица. Судя по раззявленным ртам, они явно что-то кричали, а так как смотрели на него, то и кричали ему. Иван тряхнул головой –и из ушей словно кто выдернул ватные пробки: рев, крики, слова судьи –все обрушилось, словно цунами.
-Иван, Иван! Иван, вставай немедленно!!!
-…Семь, восемь., -считал судья.
На счет «девять» Иван поднялся. Его шатнуло, но на ногах устоял. Судья взял его за руку, спросил, глядя в глаза:
-Продолжать сможете?
Иван кивнул, стараясь проморгаться. Пот заливал глаза, дыхание обжигало губы, едва ни расплавляя капу. Малейшее движение вызывало дикую боль внизу живота, но это его проблемы. Жаль, что капа в зубах. Так бы еще улыбнулся эдак мужественно.
-Бой!
Антон в два шага приблизился, занося руку для мощнейшего удара, но тут прозвенел гонг. Судья уже был наготове, ринулся к ним с такой скоростью, что можно было заподозрить в телепортации, замахал руками с визгливым криком:
-Стоп! Все назад!! Раунд окончен. Кто продолжит бой, будет дисквалифицирован!!!
Антон скрипнул зубами, пожирая Ивана бешеными глазами, медленно отступил в свой угол. В клетку вбежали Олег с Чирием, помогли Ивану доковылять к стулу. Чирей, причитая, словно кто-то умер, приложил к промежности Ивана пакет со льдом. Иван дернулся, зарычал, но ничего не сказал.
-Да что же это творится!? –возмущался Перец. –Почему бой не остановят? Этот гад же все писанные и неписанные правила нарушил. За такое в той же Европе нашего бойца бы лет на десять лишили права к рингу подходить ближе, чем на километр. Разве что в качестве полотера.
-Потому, что мы не в Европе, -мрачно вставил Олег. –И еще потому, что это бой за чемпионский титул. Народ негодует из-за грязного боя, но сколько будут обсуждать потом? Сколько сайтов посетят, сколько рекламы посмотрят?
-Не знаю, -Перец пожал плечами. –Наверное, немало. Но это же мерзко.
-Мерзко, подло и противно, -согласился Олег, заставляя Ивана сполоснуть рот, а потом выплюнуть в ведро. –Но представь, как будут вопить, если бой отменят или даже объявят технический нокаут. Судью на мыло –это самый мягкий из вариантов.
Прозвенел гонг. Иван поднялся, опираясь на руки Олега с Перцем. Олег хлопнул Ивана по плечу, шепнул:
-Давай, Вань, действуй. Покажи этим сволочам, чему я тебя учил.
Иван свел плечи и медленно развел, сделал шаг вперед. Меж тем комментаторы тараторили, едва ни заглатывая микрофоны:
-Вот это поворот, вот это интрига! Драго, сам Драго два раза побывал в нокдауне. Кто бы мог подумать. Нет, конечно, Тихонов –чемпион, но так легко уронить этого гиганта… -комментатор покачал головой, не находя слов от переполнявших его чувств. –Скажем так, не каждый на такое способен, не каждый… Возможно, слова Тихонова на пресс-конференции про гроб, который, чем больше, тем громче падает, не такая уж и пустая похвальба.
-Да, возможно, -вклинился второй комментатор, -но нельзя отрицать, что Тихонов действовал предельно грязно. Вполне возможно, что оба нокдауна являлись вовсе не следствием его превосходства, а скорее отчаяния, ведь в предыдущих боях он себе такого не позволял.
-Ну, что ж… Сейчас мы все увидим. Но я уверен, что грязный, ни грязный, но Тихонов свой шанс не упустит: он не даст Драго восстановить силы. Я готов ставить десять к одному, что Драго будет нокаутирован в первую же минуту. Итак, дамы и господа, третий раунд!
И тут произошло то, чего не ожидал никто: ни комментаторы, ни судьи, ни Тихонов, в глазах которого уже разгоралось предвкушение близкой победы. Иван скользнул вперед с грацией и быстротой кобры. Махнув рукой, он нанес один, один единственный удар. Большинство его даже не заметило, но Тихонов содрогнулся с ног до головы. Сияющие глаза погасли, словно кинескоп в старинном телеящике. Ноги подкосились, запрокидывая подбородок, Антон рухнул под ноги Ивану мешком с отрубями. Такое ощущение, словно хребет выдрали.
Судья, который стоял в позе рэгбиста, принимающего пас, медленно распрямился. Посмотрев налево, перевел взгляд направо, но на всех трибунах зрители представляли собой один большой раскрытый рот  плюс глаза по полтиннику. Поправив галстук, он откашлялся, сообщил растерянно:
-Нокаут.
Зал вскочил, ревя от восторга. Иван повернулся вокруг оси, но видел только радостные лица и воздетые к темному своду руки. Все пятьдесят с лишним тысяч сейчас были одним существом. И этот гигант скандировал:
-Иван! Иван!! Иван!!!
 Двери клетки распахнулись, все пространство заполнилось восторженными лицами. Ну, разве что двое секундантов Тихонова стояли рядом с доктором мрачнее туч. Врач оттянул Антону левое веко, посветив фонариком, удовлетворенно крякнул. Секунданты спрашивали что-то у врача, но тот лишь пожимал в ответ плечами. Он осматривал Тихонова еще с минуту, после чего санитары погрузили Антона на носилки, потащили к выходу. Его голова безвольно болталась, руки то и дело норовили выпасть. Секунданты шли следом, периодически поправляли, чтоб не зацепились.
Проводив слегка сочувствующим взглядом их удрученные поражением спины, Иван вскинул к потолку растянутый в руках пояс с золотой бляхой. Зал взорвался аплодисментами и криками. В них было столько радости, словно это именно они выиграли бой за звание чемпиона мира.
-Урра! –Чирей подбросил к потолку бейсболку, орал со всеми, как оглашенный. –Урра!!!
 
Ресторан Венеция встретил его атмосферой сдержанного достоинства и радости. Свет, казалось, лился отовсюду, словно и впрямь в Москву перенесли кусочек солнечной Италии. Панорамные окна от пола и до потолка открывали прекрасный вид. Конечно, любоваться особо было не чем, если не считать машин, снующих людей и зданий через дорогу, но полная открытость подымали настроение сами по себе. Ресторан просматривался во все четыре стороны, а готовили на участке, огороженном барными стойками посередине помещения. Так что всяк ступивший на порог уже был на крючке, если, конечно, не был слепоглухонемым инвалидом.
Столики отстояли друг от друга метра на четыре. От дальнего от входа помахали руками. Сбоку приблизился кудрявый чернявый официант, поинтересовался с легким акцентом:
-Что угодно?
-Меня ждут.
Иван показал на подпрыгивающего, дирижирующего невидимым оркестром Чирея. Официант оглянулся, губы тронула понимающая улыбка: огненно-рыжая шевелюра вряд ли могла вызвать иные эмоции. Особенно забавно было то, что носитель растрепанной прически был упакован в строгий черный костюм. Да еще галстуком подвязался.
-Прошу. - сдержанно поклонившись, официант отступил, растворился, аки джин.
Иван пошел меж столиков, ловя на себе восхищенно-опасливые взгляды. Со всех сторон доносились перешептывания:
-Это же Драго, сам Драго! Чемпион!
Он не успел добраться до своего столика, как сперва одиночные, потом еще, еще, наконец, весь зал поднялся, хлопал в ладоши, приветствуя чемпиона. Иван оглянулся, натянуто улыбаясь, но лица искренние и поздравляли его без тени насмешки. Иван развел руками, неуклюже поклонился. Чтобы не отвечать, сел, спросил с фальшивым воодушевлением:
-Так… Что тут у нас?
Чирей пододвинул к нему блюдо с курицей. Иван двумя взмахами ножа рассек ее на четыре куска, утащил на свою тарелку бок с прожаренной ляжкой. Изнутри потек во все стороны мощный аромат жареного мяса. Иван закрыл глаза, втянул в себя воздух:
-Красота-а-а-а. –он отправил первый кусок в рот, затем второй. Минут пять они сосредоточенно стучали ножами и вилками, тонкие косточки трещали на крепких зубах. Утолив первый голод, когда челюсти уже двигались с гораздо меньшей скоростью, Иван спросил. –А вы чего такие нарядные?
Перец с Чирием переглянулись, разом посмотрели на Олега. Все трое были в костюмах, при галстуках. Перец даже запонки нацепил. Где только и надыбал. У деда спер что ли. Олег промокнул салфеткой рот, вытер руки. Откашлявшись, он начал несколько осторожно:
-Во-первых, у нас, действительно, значимое событие: не каждый день становишься чемпионом… Кстати, предлагаю за это выпить, -официант наполнил бокалы, они чокнулись, Иван сказал с подъемом. –Чтоб эта победа стала первым шагом на длинной лестнице восхождения к вершине славы.
Они осушили бокалы, официант хотел наполнить снова, но Иван сделал знак, что позже. Тот с поклоном отступил, встал на полшага справа и сзади.
-Куда больше? –поинтересовался Иван с легким недоумением. –Или это был ненастоящий чемпион? Так сказать, местечкового масштаба?
-Нет, нет, -заверил его Олег. –Самый настоящий. В этом виде спорта вообще много россиян среди высшего состава. Просто в обозримой перспективе достойного тебе противника не найти.
-А биться с вторым эшелоном, -добавил Перец, -это терять навыки и квалификацию.
-Чего бы нам совершенно не хотелось, -встрял Чирей. –Впрочем, как и тебе. Не так ли?
-Само собой, -согласился Иван, дожевывая ногу. –Только на Марсе еще соревнования не проводятся. Или я чего-то не знаю?
Парни заулыбались. Олег покосился по сторонам, наклонившись, сказал негромко:
-Все верно. Есть ли ММА на Марсе, нет ли, науке это не известно. Зато давно не тайна, в каком из контактных видов спорта крутится денег в сотни раз больше, чем в ММА.
-Ты говоришь про бокс? –догадался Иван.
-Совершенно в яблочко, -Олег протянул уже, словно по волшебству, наполненные бокалы. Они чокнулись. –Полагаю, настало время выходить на новый уровень.
Едва успели сделать пару глотков, как улыбки на лицах Чирея и Перца начали медленно угасать. Олег, что, как и Иван, сидел спиной ко входу в зал, повернулся. Оттуда неторопливо приближалось человек десять в черных костюмах и таких же черных очках. И костюмы у них были не для торжества. Хоть и видно, что от кутюр, но, судя по свободе движений, одежда повседневная. И у всех то сбоку, то под мышкой топорщатся вполне определимые предметы.
Впереди невысокий мужчина. Обширная залысина в окружении венчика кудрявых иссиня-черных волос, толстые губы и мясистый, нависающий над ними нос выдавали семита. А когда он снял очки и посмотрел на них внимательными выпуклыми черными, как маслины, глазами, последние сомнения развеялись. Даже слегка картавая речь уже не могла ни добавить, ни убрать.
-Я бы не стал тоопиться, -сообщил он дружелюбно.
-Простите? –Олег вскинул бровь.
-Разрешите к вам присоединиться? –мужчина улыбнулся. –С утра маковой росинки не было.
Олег пожал плечами, ответил, поджав губы:
-Вообще-то у нас занято, но в зале полно свободных столиков.
-Ничего страшного, -успокоил их мужчина. –Эту проблему мы решим. –он повернулся. Взгляд темных как маслины глаз скользнул по залу, зацепился за двух солидных мужчин пососедству. Судя по внешнему облику, чиновники довольно-таки высокого ранга. –Господа, у нас тут культурное мероприятие намечается - вы бы не могли пересесть?
Один из них толстомордый, словно хряк-осеменитель, за неимением шеи повернулся всем немалым корпусом. Маленькие свинячьи глазки на багровом, будто натертым теркой лице, взглянули с отвращением и презрением к простолюдинам, посмевшим побеспокоить небожителей.
-С чего бы это? –поинтересовался он сиплым фальцетом. –Мы за него заплатили.
Четверо быков по кивку еврея вытащили из-под полы пиджаков пистолеты, скрестили руки внизу живота. Еврей растянул губы в примирительной усмешке, сообщил:
-Просто я беспокоюсь о вашем здоровье. Не хотелось бы, чтобы несбалансированное питание привело к преждевременной и скоропостижной смерти таких уважаемых членов, гм.., нашего общества.
Оба хряка побледнели, усохли и исчезли с непостижимой и даже позорной для таких колоритных самцов скоростью. Часть посетителей поспешили расплатиться и покинули ресторан вслед за ними. Остались только любопытные, бесстрашные и те, у кого от выпитого эти чувства просто-напросто отключились. И без того шустрые официанты смахнули остатки еды, расставив взамен солонки и салфетки. Двое бодигардов принесли стол, поставили его вплотную к столу, за которым сидели Иван с компанией. Иван продолжал медленно насыщаться, совершенно не обращая внимание на происходящее, Перец с Чирием спали с лица, смотрели на пришельцев с плохо прикрываемым страхом. И только Олег следил за происходящим с нарастающим раздражением. Еврей подозвал официанта, прошептал ему что-то на ухо. Тот закивал, умчался в сторону кухни. Там тут же загрохотали тарелки, зашипело, заскворчало, сигнализируя о готовности удовлетворить все прихоти клиентов и в самый короткий срок.
-Ну, и зачем это все? –мрачно спросил Иван.
Еврей развел руками, ответил со вздохом сожаления:
-Нужно поддерживать статус-кво, иначе уважать не будут. А в нашем деле это чревато.
-Бей своих, чтобы чужие боялись, -понимающе кивнул Иван.
-Нет, нет, что вы, -еврей замахал руками. –У нас семья –дело святое. Поэтому все с точностью до наоборот.
-Да, я слышал, что идеология фашизма родилась после знакомства Адольфа Гитлера с Торой. Итак, чем можем быть полезны?
Официант привез столик, уставленный блюдами, укрытыми сверкающими крышками, начал переставлять на стол. Когда все перекочевало на стол к человеку в черном, он открыл крышку.
-Дорогой, надеюсь, эта курица на сто процентов кошерная? –поинтересовался он негромко.
Официант закивал, заверил:
-Да, да, конечно. Самая, что ни есть.
Он наполнил бокал, после чего был отпущен небрежным кивком. Минут пять еврей насыщался, затем положил вилку с одной стороны, нож –с другой, вытер губы салфеткой, поднял взгляд на Олега, что рассматривал его, едва сдерживаясь от желания дать пинка для ускорения.
-Дело в том, что с недавнего времени у нас с вами, господа, появились общие интересы.
Олег пожал плечами, сказал с некоторым недоумением и сарказмом:
-Не припомню вас среди фанатов ММА.
-И правильно: мои интересы располагаются в несколько иной сфере, и тем не менее наши дорожки пересеклись. Скажу сразу, что в мои планы это не входило. Позвольте представиться: Авраам Иосифович Цукенберг.
Чирей и без того бледный вздрогнул, втянул голову в плечи. Олег покосился на него с некоторым недоумением, пожал плечами.
-Мне это ничего не говорит.
-Дело в том, что Тихонов работал на меня.
-Да неужели? –Олег откинулся на спинку кресла, вскинул бровь. –Чемпион работал на вас?
-Он входил в группу эскорта. –сделав глоток, Цукенберг, тонко улыбнулся. –Был выставочным бодигардом. Премьер-бодигардом.
Олег тряхнул головой, переспросил с недоумением:
-Телохранителем?
-Для этого у меня есть профессионалы, -Цукенберг кивнул на стоящих за спиной амбалов. Но мой статус обязывает пускать пыль в глаза, поэтому у меня должен быть такой вот. –он кивнул на Ивана. –Чтоб, когда партнеры приходили, видели, что у меня все самое лучшее: дом, машина, запонки, собака, женщина.
-И кем для вас был Антон? –поинтересовался Олег. –Собакой?
-Скорее запонками.
-Так, может быть, вам заказать еще и сережки? Вот удивите народ. По-любому, вне конкуренции будете. –Олег поднялся. -А нам пора: дела, дела.
Около Олега тут же оказались двое в черном, приставили стволы к животу. Тот сверкнул на них бешеным взглядом, нехотя сел. Цукенберг отщипнул несколько виноградин, отправив одну за другой в рот, сообщил с намеком:
-Да, я знаю: дорога в большой бокс. Но я вам скажу по секрету: этот путь может привести либо на международную магистраль, либо к пропасти.
Дожевав свою часть гуся, Иван принялся за невостребованный остаток. Лицо абсолютно равнодушное, словно это не о его судьбе речь ведут, а о каком-то абстрактном совершенно незнакомом человеке. Олег стиснул челюсти, сказал сдавленно:
-Что вы имеете ввиду?
-У меня очень обширные связи. Я могу вам помочь, если вы согласитесь помочь мне.
-А если откажемся, вы примените свои связи, чтобы с нами никто не имел дела? –с презрением сказал Олег. –Это просто мерзко, но соответствует современным реалиям. Признаю.
Цукенберг покачал головой. Очистив мандарин, он отправлял одну за другой налитые солнцем дольки в рот.
-Нет. Я -человек консервативных взглядов и предпочитаю простые решения. А самым простое и надежное озвучил полвека назад наш дорогой и уважаемый Иосиф Виссарионович.
-Это какое? –насторожился Олег.
-Нет человека –нет проблемы.
Олег смотрел несколько остолбенело, переводя взгляд с Цукенберга на Ивана и обратно.
-В смысле? Вы что.. убьете его? Но почему?
Цукенберг вздохнул, пояснил устало, словно разговаривал с малыми детьми:
-Иван поднял свой статус, став чемпионом. Этим он автоматически попал в поле моих интересов. Единственный способ изменить это –спуститься с пьедестала. Для этого он должен либо проиграть, что в настоящее время невозможно, либо исчезнуть.
-Но если он просто не будет выступать?
-Но чемпионом он быть не перестанет.
-Господи, -воскликнул Олег. –Это какой-то бред! Иван, что скажешь? О тебе вообще-то речь!
Иван поднял глаза, обвел притихшую компанию спокойным и тяжелым, как каток, взглядом, остановил его на Цукенберге. Некоторое время оба ломали друг друга взглядами, но мужик оказался крепким –разошлись, словно противники перед новым поединком.
-Сколько?
-Сто тысяч евро за три месяца, -ответил Цукенберг быстро. –Такой срок обозначил врач для восстановления Антона. Ну, а как он поднимется на ноги, можно будет разыграть триумфальное возвращение, матч –реванш. За это время я налажу все необходимые контакты в боксе, дерну за нужные ниточки. Так что, если проиграешь Тихонову, то это для тебя не будет иметь никакого значения, так как в боксе ММА не котируется.
-Как и в ММА –бокс, -проворчал Олег. –Приемы бокса –лишь одни из приемов смешанных единоборств. И ни у одного боксера нет шансов против подготовленного бойца без правил.
-Только там, -согласился Цукенберг, -где правил нет. Но профессиональный бокс к ним не относится. –он усмехнулся. –Жалко, правда?
-Широк русский человек, широк, -вздохнул Олег, -как говорил Достоевский. Я бы сузил.
-В точку, -хохотнул Перец. –Парень рубит в теме. Явно тоже из ММА в какую-нибудь однобокую хрень переходил.
Олег, Цукенберг с Иваном посмотрели друг на друга. Олег скривился, Иван пожал плечами.
-Хорошо. Три месяца.
Глава 24.

Иван открыл дверцу вольсваген голд, ввалился на заднее сиденье. Грач поджал Трезубого к противоположной стенке, тот простонал, чувствуя, как сминаются, трещат ребра:
-Ну, и отъел.. харю. Страна голодает, но по тебе не скажешь.
С соседнего с водителем кресла оглянулся лысый здоровяк с короткой иссиня-черной бородкой, сверкнул золотой фиксой:
-Поэтому и голодает.
-Но-но, -проворчал Иван, -разговорчики в строю. Доброхоты, мать вашу. Не ваша же страна. У вас в Израиле такой проблемы, по-моему, нет и быть не может.
  -Почему это? –удивился Грач. Он в самом деле был черным с острым носом и вытянутым лицом. Из-под черной шапочки свисали за ушами пейсы.
-Весь мир паутиной опутали, соки сосете. Кровопийцы. –пояснил Иван.
-Ты не путаешь нас со Штатами? Это у них мировая валюта.
-Штаты –ваша дойная корова. Взмахнете хлыстом –она на задних лапках тут же вытанцовывает. Не даром при любых ваших людоедских планах помалкивает. А если остальные страны осуждают, то штатовцы тут как тут со своим правом вето.
Грач насупился, поджал губы. С минуту молчал, придумывая, потом выдал с обидой:
-Зато к нам то и дело палестинцы бомбы за пазухой приносят.
Иван пожал плечами, сообщил равнодушно:
-У всех свои трудности.
Ехали в общей сложности минут сорок. Простояв четверть часа в паре пробок, свернули с Ногинской набережной на Якорную. А там, не прошло и пяти минут, как перед Судостроительной съехали на стоянку перед кафе. Массивный, как носорог, водитель прорычал:
-Выметайтесь, патриоты блин.
Грач хлопнул его по плечу, спросил дружески:
-Ицхак, ты чего сегодня такой злой? Опять Циля вредничает?
Толстяк нервно дернул ухом, проворчал уже на тон ниже, но с обидой:
-Вчера еще было все нормально, а сегодня, когда пришел завтракать, вместо традиционной курицы увидел на столе какую-то ботву. Сказала, что с сегодняшнего дня мы веганты.
-Хто-хто? –изумился Трезубый. –Вагины?
-Вот и я тоже, гм., -ухмыльнулся Ицхак, -такое спросил. А Циля посмотрела на меня так, что я почувствовал себя с ног до головы облитым помоями, и удалилась.
-А ты?
-А что я? –водила пожал плечами. –Пришлось есть. Плакал, но ел. С женой не поспоришь.
-Да, -с сочувствием поддержал Грач. –Циля -у тебя женщина монументальная, как атомный ледокол. Если что-то вобьет в голову, то ничем не вышибить.
-И как? –поинтересовался Трезубый. –Наелся?
-Само-собой. Стану я терпеть, –ответил Ицхак независимо. Он помолчал, сдвинув плечи, добавил нехотя. –Потом заехал по дороге в кафешку, пару бигмагов заточил, чтоб не кончиться.
 Мужики заржали. Выбравшись из машины, они направились к одноэтажной пристройке. Судя по вывескам, кроме искомого бара здесь располагались еще и парикмахерская, рыбный магазин, мастерская по изготовлению ключей и еще несколько организаций бытового толка. Иван шел впереди, остальные по бокам и чуть сзади. Получалось что-то вроде клина. В старину такое построение называлось свиньей. Хоть он и новичок, но везде действуют звериные законы, а тем более в стае –поэтому он хоть и чуть удивился, что его безропотно пропускают впереди, но вполне понимал причину: будь ты хоть трижды туп, но рост и габариты делают свое дело. Сзади Грач с Трезубом затеяли спор:
-Как думаешь, -вяло спросил Грач, -в этот раз убьем или опять отмутызгаем?
-А смысл? –пожал плечами Трезубый. –Третий раз уже. Он уже за четыре месяца задолжал. Надо валить, чтоб другим неповадно было. А то в нашем деле сам знаешь, как: только дашь слабину, как тут же на шею сядут.
-Но, может, и вправду дела плохо идут.
-Так пусть продаст бизнес тому, у кого дела пойдут лучше. –отрезал Трезубый. -Заодно и с нами расплатится. Так нет же, не хочет морда узкоглазая, только обещает и обещает.
Перед входом в здание они замолчали, подсобрались. В фойе вошли такой компактной группкой, что выглянувший из будочки ключных дел мастер тут же втянул голову в плечи. Захлопнув форточку, он повесил с той стороны табличку «Закрыто» и затаился. Внушаем, -подумал Иван со смесью гордости и раздражения. Раздвижные двери то и дело впускали и выпускали народ: покупателей и просто любителей шопинга. Но судя по тем взглядам, которые Иван ловил на себе и своей группе, к шопингистам их никто не относил. Даже малявка лет трех с чупа-чупсом во рту, распахнув глаза, смотрела на них снизу-вверх, как на инопланетян, пришедших захватить Землю. Мамочка, что разглядывала в паре метров духи на витрине, подбежала, утянула дочку в сторону. Та выронила обслюнявленную конфету, чем не преминул воспользоваться Грач: с хрустом раздавил, провожая женщину с девчушкой с сладострастно-садистской улыбкой.
Суши-бар заполнен едва ли на треть. Впрочем, удивительного мало: обед прошел, а до окончания рабочего дня еще полчаса. Иван, а за ним и вся команда, прошли прямиком к барной стойке. Распорядитель побледнел, опустив на стол тарелку с кубиками сырой рыбы, которую он прямо здесь превращал в произведение кулинарного искусства, смотрел на них обреченно, словно агнец божий. Раскосый только слегка. Давид выдвинул вперед бороду, прорычал:
-Эй, ты, морда! Где хозяин?
Бармена затрясло, он отступил на шажок. Иван вытащил пистолет, сунул ему под нос.
-И не вздумай там всякие свои штучки. –сказал он грозно.
-К-к-какие шт-т-туски есё? –зазаикался бармен.
-Китайские, -прорычал Иван, насупив брови.
-Я не китаес, -прошептал бармен, с ужасом глядя то ли на пистолет, то ли на кулак размером  с его голову, а то и побольше. -Я –ик! Икут.
-Якут, жмурут, -отмахнулся Иван с верблюжьим высокомерием. –Все вы одного поля ягоды. Так что, если будешь прыгать и противно вопить, на пару дырок больше заимеешь. Усек?
Тот выпучил глаза, став похож на персонаж японского мультика. Иван на всякий случай покрепче стиснул пистолет. Кто их этих бешеных обезьян знает. Именно такие в мультах сигали в снопе искр и били то посохом, то затейливо хоть и весьма неудобно изогнутым мечом.
-Вопить тосе нельзя? Посему?
-Ненавижу крикунов, -Иван поморщился. –У меня от высоких частот башка раскалывается. А когда у меня что-то болит, лучше держаться подальше. Понял?
Тот истово закивал, пропищал:
-Понял. Усе понял. Господин Якумото на кухне.
-Так-то, -Иван потрепал бармена по холке второй рукой. Первую он для подстраховки так и не убрал. –Надежная опора демократического общества.
Давид ухмыльнулся, прошел за штору из бамбуковых палочек, следом остальные, Иван замыкающим. На кухне пусто, словно всех украли инопланетяне: шипит, что-то жарится ароматное на двух плитах; на столе наполовину покрошенная морковь, недорезанный лук, течет в раковину вода. Везде тишина, разве что где-то в отдалении слышится затихающий топот.
-Попрятались, -прошипел Грач, поводя пистолетом по сторонам.
-Как крысы, -рыкнул Давид. –Зачуяли, что корабль тонет.
Трезубый вздохнул, оглянувшись вокруг, сказал с безнадежностью:
-Убег он, Яхве клянусь, убег. Тут второй выход. Не совсем же он идиот.
Иван хмыкнул, подошел к стене каморки. Явно там какую-нибудь утварь кухонную держали. Наклонив голову, словно вслушивается во что-то, чуть сместился вправо, резко выбросил руку. Грохнуло, рука Ивана по плечо оказалась в кладовке. В следующее мгновение бухнуло, затрещало. Изнутри вместе с облаком белой пыли, осколками газобетона, клочками обоев появилось раздутое, как раскормленная такса, тело. И висело тело в паре ладоней над полом. Ноги дергались, руки сперва пытались хвататься за Ивана, но безуспешно. Багровое лицо начало синеть, изо рта вылетал хрип.
-Никуда он не убег, морда китайская, -сообщил Иван потрясающую новость. –Он же не полный идиот, чтобы со стрелки сваливать. Знает же морда китаезная, что раки этим летом в Москве-реке жутко голодные. –он встряхнул Якумотова, как кутенка, рыкнул. –Че, харя, молчишь? Сказать нечего? Еще вякни, гости дорогие, не ждал вас. Щас жопой на печь посажу, чтоб сало зазря не пропадало.
-Я.. –не.. китаец… -только и смог выдавить тот, закатывая вылезающие из орбит глаза.
Иван оглядел его справа, слева. Уже синяя, как у трупа, морда на китайскую, действительно, не походила. И разрез глаз… Хотя в таком положении жмуриться, гм, сложно.
Иван расцепил пальцы –хозяин бара свалился ему под ноги кулем с мукой. Иван вытер руку об штаны, проворчал озадаченно:
-Ишь ты. И тут не китаец. Дурят народец, как хотят, сиволапые. И откель ты такой хитрожопый?
Якумото чуть отдышался, морда вернулась к естественному свекольно-буряковому оттенку.
-Из Харькова.
Иван вскинул брови, протянул:
-Вот оно что. Оно и видно. А если поискать, то и еврейские корни отыщутся. Не так ли?
Якумото сел, затем кое-как поднялся, держась за угол разрушенной каморки, откуда выкатилась кастрюля, а следом свалились  с грохотом одна за другой три сковородки. Поправив галстук, что в его несколько запыленном положении выглядело комично, ответил гордо:
-Где хохол пройдет, там двум жидам делать нечего.
Давид с Грачом переглянулись, губы дрогнули в усмешках. Иван пожал плечами.
-Да хоть трем. Знаешь, зачем мы здесь?
Якумото повернул голову в сторону второго выхода, крикнул визгливо, отчего Иван сморщился:
-Антон! –из-за угла выглянула голова парнишки лет семнадцати. Такой же упитанный, краснощекий. Чем-то он Якумото напоминал. Лет на тридцать моложе если. –Принеси...
Парнишка исчез, но буквально через несколько секунд возник с пакетом в руках. Держал пакет так, словно тот родней, чем папка кровный. И отдавал с такой неохотой, словно от сердца отрывал. Иван посмотрел в насуплено-расстроенное лицо, сообщил с ухмылкой:
-Это жизнь, пацан. Она такая.. всякая.
Иван перекинул пакет Грачу. Тот заглянул вовнутрь, взвесил.
-Все в порядке.
-Тогда на выход, -распорядился Иван и вышел первым.
Народу стало больше, хотя они особо не стеснялись и режима тишины не придерживались. То ли просто проголодались, то ли здесь такое не впервой. Иван бросил взгляд на часы –полшестого. Понятно: фиеста.
Пока шли к проходу все так же свиньей, на них поглядывали со смесью опаски и интереса. Разговоры если и прерывались, то лишь, когда проходили мимо, но за спиной тут же возобновлялись. Иван слышал что-то про солнцевских и Одинцово тоже приплетали. Все-таки народ ко всему привыкает. И к хорошему, и к плохому. Что и радует, и печалит одновременно. Иван вздохнул, сел в машину. Остался месяц…
После солнечной Москвы с ее сорокетом на солнце Владивосток встретил их проливным дождем, порывистым ветром и паром изо рта. И хотя до автобуса, который должен был увезти их группу с летного поля, нужно было лишь спуститься с трапа да пройти с десяток шагов, этого хватило, чтобы промокнуть до нитки. А тут еще Стародубцеву вздумалось проявлять галантность. Стайка девушек человек из семи с визгом сбежала с трапа. Они и в самолете кучковались, да и здесь принципа не поменяли: так же толпой устремились к автобусу. Стародубцев отстранился, пропуская их. Ну, а лейтенанту что ж делать… Встал по другую сторону, растягивая губы в своей самой мужественной улыбке. А то что эти хохочущие визгуши дважды обрызгали его по пояс, так не стоило волнения: литром больше, литром меньше.
Майор дождался, когда с трапа спустится даже внук с объективно неторопливой восьмидесятилетней бабкой, и только после этого кивнул Королеву. Тот вымученно улыбнулся фиолетовыми губами, пошлепал по ступеням в салон. Мокрый насквозь, но в черном костюме и с таким же кожаным дипломатом Стародубцев вовсе не казался чем-то опечаленным или расстроенным. Словно памятник. Наверное, все из-за лица. Таких в современном мире редко встретишь. Чем-то похож на обелиск красноармейцу, который с пистолетиком на танк народ зовет. По-дурному, конечно, но красиво. Видел как-то рекламу в маршрутке ко дню победы. Там слоган типа: «Защитили страну от фашизма, защитим и от экстремизма!» Прочитал раз, другой: что-то покоробило. Сперва не понял, а потом дошло: от фашизма спасали в одной гимнастерке и фуражке, а от экстремизма –вооруженные с ног до головы, раздутые от брони, в шлемах, что только из противотанковой прошибешь. А вот противники сегодня как раз с голой грудью отстаивают свою точку зрения. Голой грудью, и обвязавшись взрывчаткой…
Народу в аэропорту столько, что не протолкнуться. Кого тут только нет, но столько китайцев Королев видел лишь, когда был в турпоездке по ближнему Востоку. В огромном помещении влажно и жарко, словно в бане. Постоянно объявляют то о посадке, то о взлете. Пару раз машинно-женский голос сообщил, что рейс Владивосток –Ташкент отложен из-за сложных погодных условий. Где-то слева возмущенно завопили, закурлыкали. Похоже, кто-то решил поменять климатические пояса. Но увы.
На стойке досмотра все прошло быстро, если не считать, что час отстояли, ожидая своей очереди. В животе бурлило, лейтенант чувствовал, как кишка кишке бьет по башке. Зато чувство собственного достоинства поднялось до верхней планки. Проходя мимо буфета, Королев было подался туда, откуда тянуло вкусными запахами выпечки и кофе, но Стародубцев покачал головой, показал на часы:
-У нас встреча скоро.
Лейтенант тяжко вздохнул, но делать нечего, поплелся следом. Чем ближе к выходу они подходили, тем неуютнее Королев себя чувствовал. В паре метров от панорамного стекла плечи передернуло. Снаружи неистовствовала стихия: толстые жгуты били в стену, вспарывали лужи, хлестали по машинам. Люди толпились перед входом, не решаясь выйти в это мокрое непотребство. Королев проворчал в спину майора:
-В такую погоду хороший хозяин и собаку на улицу не выгонит.
Стародубцев и ухом не повел, ответил невозмутимо:
-Мы не собаки, к счастью, поэтому пойдем сами.
-Это уж бабушка надвое сказала, -пробормотал лейтенант, толкая дверь вслед за ним.
Наверху словно ждали: на голову, плечи обрушился настоящий водопад. Видимость снизилась до двух-трех шагов, а дальше все скрывалось за серой мерцающей пеленой. Но еще перед дверями и майор и Королев видели, как подмигивал фарами желтый ауди с шишечкой такси. Припарковался он метров за двадцать, что казалось самым близким. Королев заторопился за майором. Тот уже едва различим, хотя отошел всего на несколько шагов.  К счастью направлением они не ошиблись. Такси вынырнуло, как чертик из табакерки. Ну, или применительно к местным реалиям, как касатка из глубин морских. Майор открыл дверцу, лейтенант хотел вслед за ним, но поняв, что мысль не очень удачная, обогнул машину, ввалился с другой стороны.
Водила глянул в зеркало на обтекающих пассажиров, включил печку посильнее. Майор смотрел бесстрастно, а лейтенант благодарно кивнул, процокал:
-Ссспассиббо.
-Не за что, -бодро отозвался таксист. –Куда едем?
-Вперед, -односложно ответил Стародубцев.
Таксист хмыкнул. Переключив скорость, он молча вывернул со стоянки. Минут двадцать они крались по улицам со скоростью пешехода. По дороге неслись ревущие потоки воды, тащили разнокалиберную многоцветную пластиковую тару из-под газировки, бумажки, пакеты, дохлых птиц, крыс, пивные баночки, а то и стеклянные бутылки. Последние, правда, быстро тонули, пару раз слышался хруст: увлекаемые местными водоворотами бутылки попадали под колеса, где участь их была определенно печальной. Лейтенанта, правда, беспокоила совсем не судьба бутылок: как только представлял, что осколки проткнут колеса, так всего передергивало. Понятно, что не за колеса переживал: не свои, но ведь придется переться на своих двоих, а в такое беспогодье это весьма не гуд. Дворники меж тем елозили, как заведенные, но при всем при этом не справлялись, смахивая липкую пленку с лобовика едва ли на мгновение.
Машина вспарывала мутные воды в гордом одиночестве. Хотя при такой видимости гарантировать это было достаточно сложно. Разве что стоило положиться на благоразумие водителей. Но надежда на это хоть и была, но весьма хилая: небось, не в Германии живем. На Руси, даже летя по встречке, рискуешь получить удар в зад.
Лейтенант постепенно согрелся, даже зубы перестали чечетку выбивать. Выпустив запертый в груди воздух, Королев спросил полуутвердительно:
-Сразу на кладбище?
Водила бросил заинтересованный взгляд в зеркало. Походу, неопределенность его тоже не очень устраивала. Стародубцев усмехнулся, подтвердил с сарказмом:
-Само собой. Вот только по пути в хозяйственный заедем: пару лопат прикупим. И сразу туда. –майор обернулся к водиле, спросил его на полном серьезе. –Слушай, уважаемый, может, будешь третьим? Быстрее справимся. И оплата по тройной ставке.
-А что делать надо? –водила бросил на Стародубцева косой взгляд. –Если что-то противозакон
ное, то извини, брат: у меня трое детей и жена.
-Да ерунда, -майор пренебрежительно отмахнулся. –Сейчас сгоняем на Центральное кладбище, один трупак выкопаем.
-Зачем? –удивился водитель. –Нимфоманы?
-Вряд ли, -Стародубцев с сомнением потер подбородок, бросил испытующий взгляд на лейтенанта. –Хотя кто эту нынешнюю молодежь знает. Но все-таки, наверное, ближе к последователям Шекспира.
-Это как? Придушите недалекого и жадного на бабки помощника, как Отелло Дездемону?
-Да нет. Выкопаем и спросим ответ на главный вопрос бытия: «Ты иль не ты?» -Стародубцев хлопнул по плечу напрягшегося мужика, хохотнул. –Ладно, не парься. Езжай в областное УВД. Сперва кое-какие документы оформим. Не хочется в чужой огород лезть. Коллеги, как никак.
Водила посмотрел оценивающе на Стародубцева, потом в зеркало на лейтенанта:
-По вам и не скажешь.
Майор ухмыльнулся, сказал с подтекстом:
-Совсэм, как люди. Обыдно, да?
Водила блекло улыбнулся, пожал плечами. Мол, совсем, да не совсем. Пока в форме да при исполнении, мент, а человеком становится не раньше, чем пиджак снимает.
Через полчаса подъехали к угрюмому серому зданию. Еще советская шуба укрывала кирпичные стены небрежно, но надежно, как Град моджахедов. Машина остановилась перед шлагбаумом, слева от которого застыла промокшая насквозь проходная с вертушкой входа. Шуба по низу кое-где отвалилась вместе с чешуйками кирпича, валялась тут же. А вместо нее из щели меж стеной и пощербленным асфальтом выбивались зеленые травинки, тянулся мох.
Майор расплатился с водителем, вылез наружу. Дождь хоть и поутих, но все еще лил упорно и монотонно. Тяжелые, словно налитые свинцом, тучи неторопливо двигались над крышами окружающих УВД девятиэтажек, гнули антенны, расшатывали, норовя отодрать, оцинковку парапетов. Ветер бросил в лицо горсть ледяных капель, с волос потекло по позвоночнику. Королев поежился, заторопился вслед за невозмутимым майором. Поднимаясь по крыльцу, ознакомились с местными пропавшими: парочка азиатов, судя по фамилиям, из Таджикистана, несколько явных уркаганов бандитского вида и одна миловидная девушка. Всех их просили помочь найти. Интересно, а девушка пострадавшая или наоборот что-то типа черной вдовы. Как известно, внешность обманчива, особенно в современном мире, где все знают из учебников по психологии, что мимикрия очень полезна для достижения цели. И цели эти могут быть совсем не благовидны. 
Толстая стальная дверь отворилась на секунду раньше, чем Стародубцев протянул к ней руку. В проеме показался массивный дядька в дорогом костюме и при галстуке, а вслед за ним мальчишка лет тринадцати. Королев отодвинулся к перилам, пропуская их мимо себя, проводил взглядом. Клетчатая рубашка у парнишки разорвана на груди, рукава в темных пятнах. Похоже на кровь. Под глазом расплывается здоровенный фингал, но парнишка на него не обращает внимание, прикрывая распухшее, как оладь ухо. Ладошка для такого дела явно маловата -ухо прорывалось меж тонких пальцев, победно багровело, словно заходящее солнце.   
-Ну, сколько можно, Сергей? -выговаривал дядька огорченно-усталым тоном. –Это уже третий привод за год. Все ж нормально было, а тут, как с цепи сорвался. Все дети, как дети, сидят за компьютером целыми днями.., культурный уровень повышают. А ты, как отшельник, носишься, бегаешь по стройкам, болотам, по чужим дворам, дерешься со всеми подряд. Ладно бы выбирал послабее или хотя бы по силам, так ты старшеклассников, а то и взрослых задираешь. Неужели, так охота по соплям получать? Далась тебе эта девчонка. Ничего бы страшного с ней не сделали: сейчас все допустимо. –перед последней ступенькой, за которой начиналась мокрая полоса асфальта, мужчина раскрыл зонт, прижав к себе мальчишку, сказал со вздохом. –Ладно, герой, пойдем. Пока едем, надо будет придумать, что мамке скажем...
Мальчишка молчал, сопел, бросая на неприветливый мир угрюмые взгляды. Похоже, он не надеялся ни на помощь, ни на понимание, но отступать не собирался. Королев проводил его задумчивым взглядом. Из таких вырастают те, кто меняет этот мир. Преступники. Только одни преступают законы природы, рушат общепринятое мировоззрение, создают что-то новое, невозможное прежде, а другие преступают законы общежития. Их немного, но как правило, во всех конфессиях они едины: не убий, не укради, не возжелай жены ближнего своего…
Дверь захлопнулась, отрезая от них странную парочку вместе с дождем. Помещение три на четыре. Спереди решетка с такой же решетчатой дверью, с двух сторон ряды откидных стульев, а слева стеклянная выше пояса загородка с окошком. За ним виднеется склоненная голова лейтенанта в серой форме. Стародубцев постучал, показал вскинувшему голову лейтенанту корочки:
-К полковнику Терещенко.
Лейтенант потыкал в телефон внутренней связи. Дождавшись ответа, сообщил коротко:
-Петр Леонидович, к вам майор Стародубцев с лейтенантом Королевым. Хорошо, -он положил трубку, нажал какую-то кнопку под столом –противно пикнув, дверь дрогнула. –Проходите. Направо, по лестнице на второй этаж, двести шестнадцатый кабинет.
Стародубцев кивнул, вышел в коридор, Королев за ним. По обе стороны двери с номерами. Около каждого по скамейке. Почти все пустые, только на двух сидят. На первой парень лет двадцатипяти. Пальцы в синих перстнях, весь, как на иголках. Глаза быстрые, живые, чем-то то ли хорька, то ли мангуста напоминал. Через кабинет дальше расположилась парочка: запитый опухший мужик с черными мешками под глазами. На лице смешались тоска и острое желание оказаться отсюда, как можно дальше, хоть на северном полюсе, хоть с медведями, но только не с этой выдрой крашеной. На другом конце скамьи -худая, как вобла, женщина. Она сидит с прямой спиной, губы поджаты. Правая сторона тщательно заштукатурена, но, не смотря на густоту макияжа, проглядывают следы недавней оплеухи. Ни мужик, ни женщина не разговаривали друг с другом и не смотрели по сторонам, но Королев все равно ощутил на себе их взгляды, словно он мог помочь им в их проблемах, но не делает этого гад такой. Королев ощутил некоторую неловкость, ускорил шаг. Дальше по коридору распахнутая настежь дверь, где в небольшом обшарпанном кабинете сидит женщина лет тридцати, а рядом притулились два плутоватых мужика в замызганных робах. Один мрачен, как туча, а второй смотрит орлом. Женщина спрашивает, поглядывая то на них, то на экран компьютера, пальцы бегают по клавиатуре:
-Значит, вы просто шли мимо с работы и увидели, что в заборе отверстие?
-Именно! –ответил орел. –Смотрим, значит, дыра. Дай, думаем, сократим путь.
-Вы недалеко работаете?
Мужик почесал затылок, ответил осторожно:
-На рыбокомбинате.
-А что же вы делали на ТЭЦ? Это же в двадцати километрах от него.
-А мы на рыбалку ехали, -мужик толкнул напарника, -правда ж, Тошь?
-Угу. За карасями.
Следователь щелкала по клаве, бормоча про себя:
-На рыбалку. При себе имели из рыболовного инвентаря следующее: баллон с пропаном и кислородом, резак, болгарку, генератор, лебедку, две монтажки, лом и тележку двухколесную. –следователь подняла голову, спросила несколько смущенно. –Простите, я не специалист в рыболовном деле. Муж пару раз приглашал, но я с детства рыбу не переношу: закормили. Не просветите, на что вы ловили? На червя иль мотыля?
Мужики переглянулись. Тот, который Тоша, опустил голову, пряча глаза, а второй задумался на секунду, потом сообщил медленно, поглаживая щетину:
-Значит, так… Берем, привязываем к лебедке кус мяса и закидываем в воду. Потом греем резаком воду в местах возможного скопления живности. Рыбе становится жарко, а жрать она всегда хочет. Поэтому плывет к лебедке оттуда, где горячо становится. А там мы тут, как тут, -закончил мужик с подъемом.
Королев усмехнулся, заторопился мимо кабинета к лестничной клетке, где майор уже виднелся на втором пролете.
…Стародубцев подождал Королева, с неодобрением наблюдая, как тот вприпрыжку через две ступени преодолевает последний марш.
-Товарищ майор! –Королев вытянулся перед Стародубцевым.
Тот поджал губы. Смерив помощника с ног до головы хмурым взглядом, Стародубцев прошел через приемную мимо миловидной девушки в очках «а ля Тортилла», что набивала что-то, поглядывая на экран. Толкнув обитую кожей дверь, он стремительно вошел, Королев следом. Из-за стола поднялся плотный практически лысый мужчина с массивным черепом, чем-то напоминающий Жванецкого.
-Товарищ полковник…
Мужчина вышел из-за стола, сделав два широких шага, выбросил ладонь для рукопожатия.
-Александр Николаевич, Денис Петрович, рад вас приветствовать в нашем подводном мире, -он хохотнул, энергично встряхивая руку Королеву. –Вы правы, что решили нас посетить: здесь столько морских царевен и принцесс, что просто малинник. Если бы малина, ха-ха, росла в такой влажности. А то только лягушки да икра с селедкой. –полковник подвел обоих к своему столу, усадив, спросил заговорщицки. –Вы как смотрите насчет икорочки да под водочку?
-Положительно, -не моргнув глазом, сообщил Стародубцев.
Полковник перевел хитрый взгляд на Королева. Передернув плечами, тот процокал, едва разлепив лиловые губы:
-Вввесьмма.
-Вот и хорошо, вот и ладненько, -лицо полковника расплылось в довольной улыбке. Он нажал кнопку на столе –через мгновение дверь приоткрылась, заглянула та самая девушка. –Леночка, сообрази нам на троих. –он подмигнул ей. –Для сугреву. Все по высшему классу.
Та чуть улыбнулась, исчезла. Не успели Королев с майором унаседиться, как дверь отворилась, девушка вдвинулась задом, а когда развернулась, Стародубцев одобрительно крякнул: посередине литровый графин, три рюмки, остальное место заставлено тарелочками с красной, черной икрой, кусочками строганины, порезанными огурчиками. Девушка поставила все это на стол. Полковник поблагодарил кивком, сказал вдогонку:
-Леночка, ближайшие полчаса я на совещании.
-Так точно, товарищ полковник, -козырнув, отчеканила девушка.
Полковник проводил ее ладную фигурку масляным взглядом, перехватив одобрительный взгляд Стародубцева и восхищенный Королева, ухмыльнулся:
-Хороша чертовка, не правда ли?
-Сразу видно специалистку, -согласился майор.
-Широкого профиля, -поддакнул Королев.
 Они чокнулись, придя к полному взаимопониманию по основополагающим вопросам бытия.
-Уух, -полковник занюхал рукавом, зачерпнул красной икры. –Рекомендую.
Стародубцев с Королевым попробовали. Крупные бусины упруго лопались во рту, наполняя солоноватым вкусом отборной икры.
-Отменно, -подтвердил Стародубцев с видом знатока и зачерпнул еще ложку. –Много пробовал, но такого нежного вкуса и аромата, признаюсь, не встречал.
Полковник довольно засмеялся, аж щеки залоснились, словно у кота, что упер у бабки горшок сметаны, да еще сожрать успел безнаказанно.
-Без ложной скромности скажу, что ловил рыбку зять, с вот мариновал икорку я.
-Да неужели? –брови Стародубцева взлетели на середину лба.
-Собственной персоной, -Терещенко поклонился.
-Не поделитесь ли рецептом?
-С удовольствием!
Опрокинув еще по две рюмки, они сидели уже раскрасневшиеся, вполне довольные собой и окружающим миром. Даже дождь за окном уже не казался таким отвратительным. Тем более, что здесь было тепло, сухо. За разговорами за жизнь да под водочку время летело незаметно. Через час, когда кувшинчик опустел, а полковник хотел было послать за новым, Стародубцев кашлянул:
-Петр Леонидович, скоро стемнеет…
Терещенко замер, по лицу пробежала тень неудовольствия.
-Да, да, работа, работа… Первым делом самолеты… -он порыскал глазами по столу, заглянул в ящики, но похоже искомого не нашел. Вжав кнопку на селекторе, вопросил раздраженно. –Лена, где у нас растудыт налево бланки?
Та появилась спустя мгновение. Ни на кого не глядя, она прошла к столу. Взяв листок, который лежал прямо на папке слева от клавиатуры, подала начальству, не выказывая никаких эмоций. Полковник скривился, словно хлебнул уксуса, буркнул:
-Спсибо. –он щелкнул по листку, перебрасывая через стол майору, сообщил с некоторым сожалением. –Придется заполнить.
Стародубцев отодвинул листок на вытянутую руку, прищурился.
-Проклятые бумагомараки, -проворчал он, доставая ручку из кармана.
-В нашем деле без этого никак, - полковник развел руками. –Да и не карманников проверять идете.
С горем пополам Стародубцев заполнил заявление на эксгумацию, поставил подпись. Полковник, как ни был навеселе, но проверил тщательно. Упрятав бумагу в стол, нажал на селектор:
-Федорыч, кто из ребят свободен?
Из динамика донесся приближающийся топот, потом запыхавшийся голос выдохнул:
-Матвейчук с Коробейником только что с вызова вернулись, чай сели пить…
-Какой еще чай!? –рявкнул Терещенко, мгновенно побагровев. –В рабочее время!? Кто-то, помнится, спрашивал про премию? Я вам премию выпишу. Такую премию выпишу, что уносить замучаетесь! Вы у меня в конце месяца за зарплатой еще придете. А ну мигом заводись! Сейчас к вам спустятся два товарища из Москвы. Отвезете туда, куда скажут. Если надо, поможете. Ясно!?
-Так точно, товарищ полковник!
-Ну, вот, -уже совсем другим тоном сказал Терещенко, отпуская палец с кнопки. –Все готово –можете ехать. Но я бы не рекомендовал на ночь глядя. Лучше бы с утра, на свежую голову.
-Мы бы с радостью, -заверил Стародубцев, -но время поджимает.
-Что ж, -полковник пожал обоим руки, проводив до дверей. –Тогда успеха.

Глава 25.

Уазик-буханка рычал, стрелял из выхлопухи, подпрыгивал на кочках, как норовистый конь, но исправно тащил на себе груз из четырех служителей порядка и двух потрепанного вида джентльменов удачи. Или скорее ее антипода. Мало того, что решеткой отгородились, как от прокаженных, так еще и подкидывало так, что снаружи вся крыша выпуклостями покрылась. Мужики крепились, богохульствуя втихомолку, но, наконец, не выдержав, возопили:
-Эй, начальник! Потише можно? Не дрова везешь!
Матвейчук –мужик с посеребренными висками лет сорока пяти –показал им дубинку.
-Поговорите еще у меня, -проворчал он. –Вот припишем вам сопротивление полиции при исполнении, так пятнадцатью сутками не отделаетесь.
Мужики опасливо отодвинулись. Сутулый мужичонка в плаще и серой шапке-гондончике воззвал жалобно:
-Побойся бога, старшина. У нас от болтанки в черепушке уже гоголь-моголь.
-Какой к бесу моголь-гоголь? –проворчал Матвейчук. –Была бы у тебя в башке хоть капля мозгов, не сидел бы в обезьяннике.
-Ничего не поделаешь, -мужик пожал плечами, распираясь всеми конечностями, как корова в бомболюке. –Судьба –злодейка.
-Угу, -просипел второй с бородой по грудь. –Селяви.
Коробейник бросил взгляд в зеркало заднего вида, спросил с водительского кресла:
-Это селяви тебе в глотку сивуху заливала?
-Бес попутал, товарищ лейтенант, -клятвенно заверил бородатый и тяжело вздохнул. –Грехи наши тяжкие… -он перекрестился. –Но теперь ни капли, вот те крест!
-Ну-ну, -Матвейчук ухмыльнулся. –Если бы, каждый раз, как ты такое обещал, брать с тебя по монетке, я б Рокфеллера через год переплюнул.
Так переругиваясь да перешучиваясь, дотряслись до съезда с шоссе. Только проехали пару раскоряченных кленов-привратников, как по сторонам замелькали металлические оградки. Большинство так бурьяном поросло, что памятники едва виднелись, а некоторые и вовсе повалены, грозя хмурому небу ржавыми ножками. И только каждая пятая могилка, а то и того меньше, говорила о том, что родственникам не совсем наплевать: трава выполона, перед памятником цветы, конфеты, а у кого и рюмка, прикрытая печенюшкой или просто бумажкой.
Проехав метров двести, Коробейник прижал машину к обочине, заглушил мотор.
-Прибыли.
Матвейчук вылез первым, прихватив лопаты, потянулся с хрустом суставов. Стародубцев с Королевым выбрались следом. Майор окинул внимательным взглядом ровные ряды могилок, уверенно пошел меж рядами. Потирая одеревеневшую от отечественного автопрома задницу, Королев оглянулся. Коробейник открыл дверки обезьянника, мотнул головой:
-Выметайтесь.
Мужички спрыгнули, щурясь от лучей проглядывающего сквозь тучи солнца. Суетливый ощерился единственным уцелевшим зубом, поклонился:
-И на этом спасибо, товарищ начальник. Мы до города сами доберемся.
-Чего? –нахмурился Коробейник.
Махнув в сторону дороги, мужичок пояснил с самым простодушным видом:
-Хорошо, говорю, наши досье изучили. Знаете, чертяки, что природу любим –вот и вывезли напоследок на экскурсию. За что вам огромный презент. Ну, мы пошли. Провожать не надо.
Мужичок подтолкнул бородача к выходу. Пока родная милиция впала в ступор, нужно успеть... Но только они отступили от машины, как рука Коробейника потянулась к кобуре.
-Еще шаг, -предупредил сержант свистящим шепотом, -и копать могилу станет в два раза труднее.
Глазки мужичка забегали по сторонам, но на аллее, как назло, пусто, как в вакууме. Пристрелит, -понял он по быстро багровеющему лицу старшины. –Пристрелит, а потом скажет, что так и пришел: убитый. Вздохнув, он скрестил руки за спиной, поплелся за отдалившимся майором.
-Шуток не понимаешь, начальник? –букнул он, проходя мимо.
-Хохмач, значит, -прорычал Коробейник. –Это хорошо. Сейчас у нас как раз одна юмореска разыгрываться будет. Пожалуй, я тебе дам главную роль.
Бородач чучундрил следом, молчал, не рискуя вступать в перепалку. Сутулый же ответил:
-О это слишком большая честь для меня. Я этого не стою.
-Это мне, кусок дерьма, решать, стоишь ли ты чего или нет. –рявкнул лейтенант.
Они догнали Стародубцева у могилки, заросшей полынью, коноплей, репейником в человеческий рост. Оградки не было, меж желтых стеблей мало что видно, ну, разве что синий бок памятника. Коробейник воткнул в землю одну штыковку, вторую, кивнул на могилу:
-Копайте. –он поднял к глазам запястье. –У вас ровно час.
-Товарищ начальник! –возопили арестанты на два голоса. –Да тут пока доберешься до земли, семь потов сойдет. А у вас даже перчаток нет. По конвенции о защите животных мы имеем право на достойное спецобслуживание. Это произвол. Мы будем жаловаться в Гринпис!
Коробейник смерил их хмурым взглядом с ног до головы, проворчал:
-Ишь ты, грамотные какие. Может, еще и в ОБСЕ кляузу накатаете?
Мангуст подбоченился, посмотрел орлом.
-А что? Мы еще и не такое могем. Если наши права общечеловека и демократа ущемлять станете, то и в ГААГу обратимся.
Матвейчук, что стоял от них в паре шагов, прищурился, ноздри задергались. Крепкие, как корни, пальцы стиснулись на рукояти дубинки. Раздувшись, как рыба-еж, он сделал шаг вперед.
-Счас я вам и ГААГу покажу и ОБСЕ вместе с Европейской комиссией по правам общечеловека и прочих животных, -прорычал он.
Бородач юркнул за хилую спину мангуста. Тот съежился, вскинув руки, проворчал:
-Давно бы так. А то непонятные какие-то.
Обреченно вздохнув, мангуст выдернул лопату, начал проламываться к могилке. Он размахивал штыковкой, бурча под нос что-то явно нелицеприятное, сшибал лезвием сухие с палец толщиной стебли конопли и репейника. Бородатый чучундрил за ним, опасливо отшатываясь от особо широких замахов. Добравшись до центра, они протоптали траву, остановились. Коробейник поднялся на цыпочки, заглядывая через верхушки конопли, крикнул нетерпеливо:
-Чего там у вас?
-Не следят за могилкой: совсем осыпалась.
-А кто б этим занимался? –пожал плечами Коробейник. –Судя по досье, все родственники хоть и из ближнего зарубежья, но это не соседнее село –не наездишься.
Минут десять слышались хеканье и глухие удары, шелест и хруст приминаемой травы, затем наступила тишина, если не считать плевков и тяжелого дыхания.
-Уснули? –подождав с полминуты, рявкнул Матвейчук.
-Солдат спит, служба идет, -прохрипело из зарослей устало. –Дай перекурить, начальник.
Бросив взгляд на темнеющее небо, Стародубцев нахмурился. Перехватив взгляд майора, Матвейчук скрипнул зубами, шлепнул дубинкой по ладони.
-Ну, солдатики, сейчас я вам покажу дисбат. –сержант направился в центр, раздвигая заросли.
Там сразу зашебуршилось, затрещало, послышались испуганные голоса:
-Товарищ начальник, ну, что ты в самом деле? Шуток не понимаешь? Уп! Ааааа! –заорало в следующий миг благим матом.
Коробейник ломанулся вслед за сержантом, а за ним майор с Королевым. Мангуста нигде не было видно, только бородач стоял на карачках и вопил в яму:
-Серега, ты чего!? Серега, ты как? В порядке?
А из ямы доносилось только нечленораздельное сипение:
-Твойуууу.. жжж.. ма-а-ать…
Продравшись через бурьян, Коробейник укоризненно посмотрел на стоящего на краю разрытой могилы сержанта. Тот скривился, развел руками:
-Я его даже не трогал. Только что корчил из себя невесть что и исчез.
Они приблизились, заглянули вниз. Могила вырыта не более, чем на полметра, как раз только глина пошла. Мангуст провалился по грудь, словно в колодец, повис на локтях. Бородач уцепился за шиворот, но вытащить с его хилыми ручонками вряд ли получится, хоть и приподнял на пару сантимов. Глаза мангуста полезли на лоб. Он задергался и начал орать благим матом:
-Аааа! Помоги-и-ите!
Матвейчук сплюнул с досады. Пристегнув дубинку к поясу, спрыгнул в яму. Подсунув руки под мышки, он потянул страдальца на свет божий. Но не тут-то было. Сержант побагровел, на шее, на лбу вздулись толстые, как канаты вены, но результат нулевой, если не считать хрипящего мангуста. Матвейчук выпустил его, разогнувшись, тяжело выдохнул:
-Засосало что ли…
Коробейник спрыгнул, отстранив бородатого, ухватил страдальца за шиворот.
-Давай вместе.
Матвейчук с одной стороны, лейтенант с другой –они уперлись и разом дернули. Затрещало, мангуст взвизгнул, словно резаное порося, и вылетел из ямы. Они посадили его на край могилки, но тот подхватился, на карачках отполз подальше, подвывая от страха. За ним оставался кровавый след, левая штанина разорвана.
-Ты чего?
-Там кто-то есть! -выкрикнул плачущим голосом мангуст, лелея покалеченную ногу. –Он меня держал. Ухватил зубастой пастью и держал!
-Спятил? –рыкнул Матвейчук, но рука сама собой упала на кобуру.
-А это тогда что?
Мангуст задрал изорванную отяжелевшую темную от крови штанину. Вся лодыжка в глубоких рваных ранах, словно, действительно, угодила в акулью пасть. Сержант смотрел со смесью раздражения и сочувствия. Стиснув челюсти, он выбрался из ямы, буркнул:
-Посиди. За аптечкой схожу.
Пяти минут не прошло, как сержант появился из зарослей, в руках пластиковая коробочка с красным крестом на крышке. Обработав вокруг ран йодом, ногу мангусту перевязали, помогли подняться. С одной стороны его поддерживал бородач, со второй -сержант. Матвейчук чуть отстранился, поинтересовался с сомнением:
-Ну, как? Копать сможешь?
Мангуст посмотрел на него, как на помесь фашиста с недоумком. Сержант дернул щекой, пробормотал:
-Понятно. –он взглянул на бородача. –А ты?
Тот помотал кудлатой башкой, просипел, пятясь:
-Что хотите, делайте, хоть режьте, но я к могиле и близко не подойду.
Сплюнув с досады, сержант спрыгнул в яму, поднял лопату.
-Похоже, товарищ лейтенант, придется самим докапывать, -сообщил он великую новость стряхивающему пепел с сигареты Коробейнику.
Затянувшись напоследок, тот щелчком отправил бычок в кусты, тяжело слез в яму. Поплевав на ладони, лейтенант воткнул штыковку в глину.
…Минут за десять прошли полметра, погрузившись по пояс. Королев радостно потирал руки. Стародубцев прикинул, что еще минут пятнадцать-двадцать, и достигнут дна. Однако, их надеждам не суждено было сбыться: начал накрапывать дождик. Мелкий он падал на затылки, плечи редкими каплями. Сержант поднял к небу разгоряченное лицо, поймал губами несколько штук, слизнул, смазывая пересохшее горло.
-Хорррошо-о-о…
Но, как оказалось, зря они не восприняли ситуацию всерьез. Небо над головой потемнело. Но не до черноты, а так.., став равномерно темно-серым. Дождь участился, сыпал мелкий, но так уверенно, и на таких площадях, словно налоговая работала на территории всей страны. Глина быстро размокла, превратившись в липкую до невозможности резину. От лопаты сама по себе не отставала ни в какую. Единственный способ избавиться от нее –очистить ногой или руками. Под ногами чавкало, сержант с лейтенантом быстро превратились в желто-коричневых големов. Они измазались от макушек до пят, даже фуражкам досталось. С полей стекали мутные ручейки, пробивали по облепленным желтым щекам тропинки, ныряли под рубашку.
Матвейчук сперва сдавленно ругался, но по прошествии часа уже и на это сил не осталось. Он тяжело дышал, поглядывая со смесью ненависти и зависти на мокнущих на бровке коллег и уж куда злее на арестантов. Судя по его взглядам, чистка языками нужников –еще не самое худшее занятие из тех, что им предстоит на протяжении оставшихся дней пребывания в УВД.
Наконец, штыковки стукнули во что-то твердое. Воспрянув духом, Коробейник с сержантом замахали лопатами с удвоенной энергией. Стародубцев с лейтенантом подошли ближе, смотрели заинтересованно. Минут пять счищали остатки глины с гроба, посреди которого зияла полузаполненная грязью дыра в обрамлении острых, как бритвы щепок. Они переглянулись. Сержант на всякий случай пощупал кобуру. Похоже это для него было так же привычно, как почесать нос или поправить очки для профессора.
-Может, хоть гроб открыть поможете? –спросил он без особой надежды у бородача.
Тот побледнел так, что даже под бородой было заметно, отступил на два шага:
-Ни зза чттто.
-Трусливые души, -прорычал сержант, поддевая крышку. –Только и хватает смелости на то, чтоб угол обоссать или у старушки пучок редиски отобрать.
Они вдвоем с лейтенантом и так ее и эдак, но крышка ни в какую.
-Прибита что ли… -прохрипел Коробейник, едва ни лопаясь от натуги.
-Вряд ли. –ответил сержант сквозь зубы, пытаясь всунуть кончики пальцев в щель. –Вода… Разбухла…
Что-то треснуло, в позвоночник стрельнуло болью. Лейтенант замер, опасливо пощупал штаны на заднице. Не дай бог: стыда не оберешься. Ладно бы перед старшиной, да этими цуцыками. Здесь все свои –дальше стен отделения не уйдет. А вот если столичные гости заметят, по всей стране слух разойдется, что лейтенант Коробейник усрался со страху, испортив казенное добро.
Крышка, наконец, сдалась, чмокнув напоследок, пошла вверх. Коробейник с сержантом выкинули ее наверх, тяжело дыша, облокотились на стенки ямы. Коробейник потер глаза.
-Что-то я плохо видеть стал. Надо бы к окулисту сходить. Петрович?
Метвейчук скривился, пробормотал с нервной усмешкой:
-Вместе пойдем. Или к окулисту или к психиатру.
-Думаешь? –опасливо спросил лейтенант.
-Не бойтесь, товарищ лейтенант: не далеко, -успокоил Матвейчук. –У них кабинеты рядом.
Он потыкал лопатой в кучу грязи, что нападала через крышку гроба, словно в ней можно было спрятаться, тяжело вздохнул. Королев с майором тупо смотрели в пустую могилу долгую минуту, потом друг на друга. Мангуст, почуяв неладное, спросил с тревогой:
-Товарищ лейтенант, у вас все нормально?
-Ишь заботливый какой, -усмехнулся Коробейник. –Конечно, нормально: солнце светит, птички поют, но трупа нет.
-Ккак нет, ппоччему нет? –не понял мангуст, сделав попытку подняться. Бородач поддержал его.  –А где же он?
-Убежал, наверное, - пожал плечами лейтенант.
-Труп? Убежал? –не поверил мангуст.
-Ну, да. –подтвердил сержант, сплюнув на бровку. –Есть же живые мертвецы, вурдалаки, наконец. Или тебе больше «восставшие из ада» нравятся?
Мангуст с бородатым съежились, медленно огляделись по сторонам, жутко кося, словно трупак до сих пор где-то неподалеку прячется, принюхиваясь к запаху пока еще живой плоти. Где-то за кустами треснуло. Не сговариваясь, арестанты рванули в противоположную сторону, только пятки сверкали, отшвыривая шматки грязи в разные стороны. Сержант брезгливо стряхнул комок грязи с носа, покачал головой:
-Во шустрые. А только что еле ноги передвигали. Обо всех ранах забыли.
-Может, догнать? –без особого энтузиазма предложил Королев.
Коробейник отмахнулся.
-Пусть побегают. Завтра все равно в камере окажутся. Разве что к оставшимся пяти суткам еще месяцок за побег приплюсуем.
Королев пожал плечами. Не хотите, как хотите. Со своим уставом в чужой монастырь не ходят. Стародубцев с кряхтением опустился на корточки рядом с крышкой, потрогал края пролома. Коробейник с сержантом, едва выбрались, матерясь и соскальзывая, побрели к майору. Матвейчук шкрябал туфли с прилипшей глиной о лопату, а Коробейник присел рядом.
-Это ж какой силой нужно обладать, чтоб крышку сломать?
-Думаю, немалой, -пробормотал Стародубцев.
-А если учесть, что на ней было несколько тонн земли…
-Нда.., -майор понюхал руки, которыми только что щупал края пролома, поморщился. –Силен.
-Не хотел бы я с ним пересечься на узкой дорожке, -проворчал Матвейчук, мрачно поглядывая на темнеющее небо.
-И я бы не хотел, -согласился Стародубцев, -но есть такое слово «надо».
Мужики криво усмехнулись. Каждый из них близко знаком с этим понятием. И каждый из них знаком с людьми, что однажды не вернулись, но все-таки выполнили свой долг, руководствуясь не общепринятым «хочу», а почти забытым «надо». Возможно, и кому-то из них, тех, кто стоит сейчас над разрытой могилой, предстоит пройти по этому пути, в конце которого не будет цветов и оваций, а только гроб за казенный счет, пластиковый венок да слезы родных. Единственно из-за чего стоило идти на смерть, боль и постоянные лишения, вовсе не ранняя пенсия и высокая зарплата -не такая уж она и высокая- а то, что кто-то сможет пройти дальше.
Он поднялся, отряхнул руки.
-Сделайте анализ тканей, что обнаружите на крышке. Результат пришлите в Москву и мне на мобильник.
-Вы еще не возвращаетесь?
-Не совсем.

-Уважаемые пассажиры, просьба, сесть и пристегнуть ремни: Боинг 747 по рейсу «Владивосток-Новосибирск» отправляется через пять минут.
По всему салону защелкало, майор тоже пристегнулся, рядом клацнул застежкой Королев. Салон качнулся –самолет вырулил на взлетно-посадочную полосу. Слева в иллюминаторе проплывали огромные двери ангаров, проехала машина с лесенкой трапа на загривке, следом красный тракторишка с прицепленной позади щеткой. Та вращалась, выбрасывая с боков пыльные клубы, сметала к бордюру окурки, травинки, какие-то бумажки.
Асфальт взлетного поля убегал назад все быстрее и быстрее, самолет завибрировал, земля наклонилась, стала отдаляться, их вжало в спинки кресел. Королев вцепился в ручки кресла, зажмурился, внутри все сжалось, но, словно для компенсации, язык заработал, как помело:
-Александр Николаевич, а как мы с ним справимся? Если он такой.., ну, такой…
-Опасный? –подсказал Стародубцев.
-Да, -с облегчением выдохнул лейтенант, -опасный.
Майор покосился на трясущегося лейтенанта, сообщил с грустной насмешкой:
-Жизнь –вообще штука опасная: от нее умирают.
Самолет приземлился в семь вечера по-местному. Ехать в отделение времени не было, поэтому майор созвонился с властьпридержащими прямо из такси, предупредил, что едут сразу на место. В ответ пообещали, что прибудут или раньше, или в крайнем случае –одновременно. Стародубцев перехватил вопросительный взгляд таксиста, сказал:
-Езжай на Сухаревское кладбище.
-Понял, -водила перестроился, погнал в третьем левом ряду.
Он умело играл в шахматку, обходил дорогие и не очень авто одно за другим, вклинивался, подрезал. И хоть делал все это с изрядной долей наглости, но в пределах люфта в правилах. Так что, если и захочешь подкопаться со стороны закона, не сумеешь. Ему периодически сигналили, но, судя по прищуренным глазам и время от времени возникающей улыбке, ему это даже нравилось. В очередной раз стукнувшись виском о стекло, Стародубцев бросил сквозь зубы:
-Не спеши. Нам хоть и пообещали теплый прием, но вы в Сибири такие неспешные, от мороза, видимо, что ждать скорее всего придется нам.
Водила пожал плечами, скривился.
-Как хотите: у меня почасовая, -но скорость сбросил.
Королев незаметно выдохнул, расцепив пальцы на дверной ручке, украдкой вытер влажный отпечаток. Ехали минут сорок, пока не выбрались на окраину. Как оказалось, хоть и глухомань, но город не такой уж и маленький. Архитектура типичная для городов, построенных и расширившихся в двадцатом веке: пяти-девятиэтажные серые панельники, кирпичные хрущовки. И лишь отдельными цветными вкраплениями средь унылого однообразия высятся современные многоэтажки так называемой точечной застройки. Еще десять минут по шоссе и вот справа, отгородившись лесополосой, засверкали в проплешинах штыри кладбищенских оград. Водила подрулил ко въезду, где расположился импровизированный ларек, а по-простому стол с ритуальными принадлежностями: искусственные цветы, венки, иконки, молитвенники и даже несколько черных книг. Среди двух библий карманного варианта лежал Коран. Стародубцев хмыкнул, повертел книгу. Тетка, чем-то напоминающая Верку Сердючку, спросила раздраженно:
-Что-то не так?
-Коран? –майор потыкал пальцем в полумесяц над арабской вязью.
Тетка отобрала книжку, поплевав, протерла обложку полой халата.
-Коран, Коран, -проворчала она. –Нечай не слепой.
-На кладбище? –не поверил Королев.
-А здесь, мил человек, все люди. Смерть –она не спрашивает, какой ты веры. Да и кладбищ на каждого не напасешься. И буддисты встречаются, и евреи. Даже пара тайцев.
-А китайцы? –прищурился Королев.
-Куда уж без них, -развела руками тетка.
…Как и предполагалось, местная власть переоценила свои силы и способность к анализу: кроме тетки да развалившегося в паре шагов от нее в тени тополя рыжего пса в прямой видимости никого не наблюдалось. Высунув язык едва ли не на полметра, пес дышал так тяжело, словно и сам готовился стать клиентом данного заведения. Приподняв веко, он следил за нами несколько секунд, но, удостоверившись, что ничего противозаконного не замышляем, снова прикрыл глаза.
-Сколько стоит? –Стародубцев показал глазами на черную обложку с полумесяцем.
-Пятьсот, - хмуро ответила тетка.
Стародубцев вытащил кошелек, отсчитав нужную сумму, протянул:
-Возьмите.
Тетка посмотрела на деньги с жадностью. Сглотнув, она перевела подозрительный взгляд на Стародубцева.
-А зачем она вам? Поглумиться?
-Боже упаси! -майор отшатнулся, пояснил торопливо. –У нас тут один товарищ похоронен, -Королев хмыкнул. Стародубцев покосился на него, повысил голос. –Да, товарищ. Думаю, ему было бы приятно услышать знакомые слова.
Тетка перевела испытующий взгляд с майора на Королева и обратно. Поколебавшись, она все-таки забрала деньги, протянула книгу.
-Чур страницы не вырывать, самокрутки не делать.
-Заметано, -Стародубцев козырнул, поинтересовался. –Где тут третья аллея?
-Как где? –удивилась тетка. –От входа третья она и есть.
-Справа или слева?
-А с этой стороны все справа, -тетка махнула рукой. –Не бойтесь, не перепутаете.
Поблагодарив, Стародубцев направился ко входу. Как только вошли в калитку, на плечи упала ажурная тень: клены склонились друг к другу с обоих сторон дороги, сплелись ветвями метрах в пяти над головой, образовав стрельчатый свод. Стволы толстые, искрученные ревматизмом, но настолько мощные, что ждать их самовольного падения можно еще вечность. Было во всем этом что-то готическое. Листья шелестели, в ветвях чирикало, стрекотало, на головы падали какие-то веточки, травинки, то и дело сверкало желтым.
Под ногами похрустывал окатанными камушками гравий. Лейтенант со Стародубцевым миновали два ответвления, подошли к третьему, перед которым стояли, хвастливо сверкая лакированными боками, два рэнжровера и крузер. Припаркованные вкривь и вкось они перегораживали дорогу, словно их хозяевам было абсолютно наплевать на окружающих. Лейтенант заворчал, помянув вполголоса свиномордых «хозяев жизни», Стародубцев лишь иронично усмехнулся. Оба уже было свернули, как приглушенные голоса заставили остановиться. Стародубцев вскинул руку. Лейтенант обернулся, подняв брови, спросил раздраженно:
-Что?
-Слышишь?
На лбу у лейтенанта собрались морщины. Королев честно старался, но, похоже, получилось не очень. Он развел руками, сдвинув плечи, ответил честно:
-Нет. Да куда же вы, Александр Николаевич!?
Не слушая его, Стародубцев раздвинул кустарник слева от тропинки, шагнул вовнутрь. Королев безмолвно побогохульствовал, вперив очи к горе, но помогло мало. Делать нечего –придется идти. Стиснув зубы, лейтенант проломился следом. Словно в отместку за вторжение, одна ветка щелкнула по уху, а вторая по носу, по самому кончику. Да так четко, что слезы брызнули. Взвыв от несправедливой обиды, Королев проклял шепотом весь этот лес от деревьев до младых порослей и заспешил за майором, спина которого уже едва виднелась шагах в двадцати. Стародубцев стоял, почему-то согнувшись в три погибели, что-то высматривал впереди.
-Да что там? -спросил Королев сердито.
-Тише ты.., остолоп! -прошипел майор. –Как слон в посудной лавке.
Лейтенант набундючился, хотел было напомнить, что де-юро все-таки руководит операцией он, так что и вся ответственность на нем. А раз так, то он совершенно не намерен подвергать опасности группу и уж тем более выслушивать оскорбления от подчиненных. Ведь если кто-нибудь свернет голову, то отвечать ему, а не шибко умному майору. Но тут и он услышал, а потом и увидел то, что заставило его замолчать. На небольшой полянке –пять на пять собралось человек десять: китаец и девять здоровенных бородатых лысых мужиков. Даже без кожаных курток чтобы не узнать в них братков, нужно очень постараться. Правда, теперь вместо сего непременного атрибута преступное сообщество предпочитает костюмы и туфли от лучших модельеров: спасибо, Джону Уику. Но за ангелов их все равно не примешь: рожей не вышли.
-Слушай, ты, морда узкоглазая! –широкий как шкаф бородач приподнял китайца за грудки так, что ноги болтались в полуметре от земли. –Все сроки прошли. Если я не получу свои деньги сегодня, завтра твои клиенты будут есть суши из твоих ушей. Смекаешь!?
Белый халат на коленях испачкан травой, накрахмаленная расшитая замысловатыми узорами и письменами шапочка съехала на затылок. Похоже бедолагу выдернули прямо из кухни. После таких бодрящих слов лицо повара стало белее халата, жидкая бороденка затряслась.
-Аллекс-сан, -зазаикался он, -но у меня нет денег: налоги заплатил. Только хотел уснуть спокойно –по телевизору обещали, как вы явились.
Бородач зарычал, бешено выкатывая глаза:
-Зачем платил!?
-А как инначе? –защищаясь, ответил китаец. –Явились такие же как вы лбы с автоматами, провели аудит, все переписали. Что я мог сделать? Пристрелить грозились. Я тоже жить хочу. 
-Ну, что за идиот, -бородач швырнул китайца на землю. Тот не удержался, упал на колени. Бородач вытащил пистолет с глушителем, ткнул толстый ствол повару в лоб. И без того раскосые глаза сошлись на мушке. –Они тебя в худшем случае за решетку отправят, а мы –на тот свет. –он нехорошо усмехнулся. –Не знаю, есть он у вас или нет, но разрешаю помолиться напоследок.
-Но вы тогда точно денег не получите! –зажмурившись, в страхе вскрикнул китаец.
Бородач пожал плечами, ответил с небрежной ухмылкой:
-Зато другим неповадно будет.
Он зажмурил один глаз и в это время майор раздвинул кусты, вышел на поляну.
-Всем немедленно сложить оружие, лечь на землю и руки за голову. Вы арестованы.
-Чего? –здоровяк от удивления едва пистолет не выронил. –Ты кто, мужик?
-Представитель закона, -Стародубцев махнул перед носом удостоверением. –Ну!?
-Баранки гну, -прорычал бородач, направляя пистолет на Стародубцева. –Я всех местных ментов знаю, как облупленных, а на новых мне список еще до зачисления подают.
-Майор Стародубцев –следственный отдел города Москвы.
-Брешешь!? –воскликнул бородач. –К нам москали ни разу не приезжали. С чего бы это вдруг?
-Видать что-то крупное в лесу сдохло, -с усмешкой заметил одни из боевиков.
Бородач кивнул на Стародубцева. Тот обшарил его, изъял пистолет из кобуры, раскрыл удостоверение. Пробежав глазами, хмыкнул:
-Ты смотри, Леший, и впрямь из Москвы. Майор.
Бородач прищурился, в глазах зажглись нехорошие огоньки.
-Ну, тогда тебе крупно не повезло: такие свидетели нам не нужны.
Щелкнул взводимый затвор. И в это время из кустов донесся испуганно-истеричный крик Королева:
-Всем опустить оружие! Вы окружены! Считаю до трех и открываю огонь на поражение.
Один из боевиков молниеносно развернулся, из сложенного калаша полыхнуло пламя, загрохотали выстрелы, срезая ветки. Кусты затрещали. Ломая поросль, на поляну вывалился лейтенант, распластался со стоном в двух шагах от изумленной публики. Лицо искажено болью, левой рукой зажимает правое плечо, из-под пальцев сочится кровь. В правой пистолет. Но не успел он его поднять, как боевик сделал два шага и вышиб пистолет из рук. Фыркнув, тот улетел в кусты. Боевик наклонился, обшарил карманы распростертого лейтенанта. Тот сопел, раздувая ноздри, с ненавистью смотрел на чернобородого. Тот понимающе ухмылялся, но руки делали свое. Вытащив красную книжечку, бородач поднялся, раскрыл корочки:
 -Королев Денис Петрович –лейтенант следственного отдела УВД города Москвы. –он кинул корочки лейтенанту на грудь, перехватив поудобнее автомат, сказал. –Далеко же вы, ребятки, забрались. Здесь и останетесь.
-И что вы с нами сделаете? –приподнявшись, с дерзким видом поинтересовался Королев.
Главный бородач пожал плечами, ответил с жестокой ухмылкой:
-Как в том фильме, чик по горлу и в колодец.
Королев оглянулся, спросил с недоумением:
-Какой колодец?
-Да это аллегория… Или метафора, -чернобородый почесал лоснящийся затылок. –Никак не запомню. Да не важно, -он отмахнулся. –Как ни назови, а результат один.
-Значит просто пристрелите и даже не закопаете? –удивился Стародубцев.
-А зачем? –Лешак ухмыльнулся. –За пару дней зверье мясо обглодает, а кости по норам растащат. Здесь, знаешь, сколько собак бегает? –Стародубцев покачал головой. –То-то и оно: и я не знаю, но много. А я собак люблю, гораздо больше, кстати, чем всяких там людей. Братва не в счет. Собаки –они твари безгрешные.
Он кивнул бородачу с автоматом. Тот передернул затвор. И в этот момент со всех сторон из кустов повыпрыгивали с криками закованные в броннежилеты омоновцы:
-Лежать!!! Ни с места!! Стреляем!
Бородач побагровел, заорал бешено:
-Суки! Волки позорные! Сдохните!!
Его палец почти вдавил курок, как с двух сторон прогрохотали очереди. Бородача швырнуло на землю, на белой сорочке проступили темные пятна. Всю банду пинками, прикладами бросили на землю. Уже там стонущим, матерящимся, как извозчикам, заворачивали руки за спину. На ногах остался один Лешак. Он трясся от ярости, бросал затравленные взгляды по сторонам, рычал, как загнанный зверь, но пистолет от майора не отводил.
-Брось пушку, Алексей, -направляя на Лешака автомат, непререкаемым голосом приказал омоновец со знаками различия капитана. –Брось, иначе ты –не жилец. Сам знаешь, за своих мы глотку кому угодно порвем. Так что пристрелим тебя за вооруженное нападение на сотрудников полиции, а потом пойдем кофе пить с булочками.
-Твари, твари!! –в уголке губ показалась пена, глаза налились кровью, он прорычал бессвязно. –Ни хрена у вас не выйдет: ваш майоришка сдохнет раньше, чем вы шелохнетесь. Я даже мертвый курок нажму, а потом разбирайтесь, кто виноват. –он нехорошо ухмыльнулся. –Догадываюсь, что по головке вас не погладят, если гости из Москвы кони двинут.
-Ты прав, -согласился капитан. –Но тебе уже будет все равно. Неужели так сдохнуть хочешь?
Бородач едва щит ни грыз, будь он у него. Выругавшись так, что уши завяли даже у все повидавшего майора, он рыкнул:
-Вот как поступим: вы даете мне уйти, а я высаживаю вашего майора где-нибудь на дороге. На том и распрощаемся.
-Глупо, -капитан поморщился. –Неужели ты думаешь после этого скрыться? Все дороги перекрыты –тебе не пройти дальше первого блокпоста.
-Это мое дело, -рыкнул бородач. –Пусть не уйду, зато побегаю вдоволь.
-Как хочешь, -капитан кивнул омоновцам. –Иди. Но учти: если с головы майора хоть волос упадет –лучше сам застрелись.
-Давай, шевелись, -бородач ткнул Стародубцева в лоб, показывая глазами на заросли.
В этот момент майор сдвинулся в сторону.
-Что за на!?. –рыкнул Лешак, дергаясь. Прозвучал выстрел.
На голове майора дернуло волосы, но в следующий миг бородач хрипел, уткнувшись мордой в перепрелые листья, со зверски заломленной рукой. Пистолет выпал, Стародубцев отпнул его, выставил руку:
-Наручники.
Капитан отстегнул наручники с пояса, подал майору. Щелкнуло, Стародубцев поднялся, отряхивая колени, протянул руку для рукопожатия:
-Стародубцев Александр Николаевич –следственный отдел УВД Москвы .
-Рокош Данила Сергеевич –капитан опергруппы УБОП по Новосибирской области. –капитан пожал протянутую руку, с восхищением покачал головой. –Это было здорово, хоть и рискованно. Честно говоря, не ожидал.
-Я следователем не родился, -со скупой улыбкой пояснил Стародубцев.
Капитан понимающе улыбнулся, повернулся к бойцам.
-Этих грузите и в отделение. Лешака в мою машину.
-Как вы узнали, что нужно группой ехать? –спросил Королев.
Один из омоновцев перевязывал его тут же на земле. Капитан пожал плечами, ответил бодро:
-А я и не знал. Так.., на всякий случай. В этих местах подобное регулярно случается: чем-то братве это кладбище полюбилось. Так что просто подстраховался.
Он кивнул. Бородатых подняли пинками, подгоняя прикладами, повели сквозь кусты к дороге. Королев, поддерживаемый одним из омоновцев, и Стародубцев шли следом. Замыкал процессию капитан. Со скованными за спиной руками бандиты то и дело теряли равновесие, с руганью падали. Некоторые натыкались на сучки, стонали сквозь зубы, проклинали свиномордых мусоров, за что тут же огребались. Тех, кто падал, без лишних разговоров подымали пинками, направляли в нужную сторону. Хоть лица и в масках, но по глазам видно, что довольны. Когда вышли на дорогу, лейтенант присвистнул: целый автопарк. Помимо трех джипарей братков расположилась целая очередь из уазиков, а на въезде вращали мигалками еще с десяток машин: похоже, подкрепление собрали со всей области. Или просто решили поразвлечься. Братву запихали по трое в обезьянники, Лешака, как и говорил, погрузили отдельно. Правда, этим различия и кончались. Омоновцы попрыгали в джипари –и кавалькада стронулась с места. Рев, дым, скрежет камня –и через несколько минут на гравийке остались только рытвины от колес да вонь непрогоревшей соляры.
Глава 26.
Стародубцев с лейтенантом проводили кавалькаду долгими взглядами. Королев помял подбородок, обернулся. С ними остался капитан и двое омоновцев. Капитан усмехнулся, пояснил:
-На всякий случай.
И случай представился довольно скоро. Не знаю, как воевать, а лопатами парни махать умели будь здоров. Похоже, не одну дачу построили. Учитывая хоть и малость комичный, но не очень положительный опыт, к могиле не притрагивались, пока не выдрали все заросли, которых, что характерно, и здесь было в достатке. Уже начало смеркаться. Переговорив с капитаном, один из омоновцев присел около сухостоя. Затрещало, вместе с едким дымком показался слабый огонек, затем еще один, еще. Быстро разрастаясь, они сливались, огибая веточки, устремлялись к блеклому пока что полумесяцу ревущим пламенем. Королев заслонился рукой, отступил на шаг. Стародубцев предупредил выкидывающих землю бойцов:
-Видите в середине ямку?
-Так точно, товарищ майор, -бодро отрапортовал мордатый омоновец.
-Не наступайте туда.
-Почему? –удивился второй. –Наверняка, какая-нибудь псина вырыла: кость сперва закопала на черный день. А когда тот настал, разгребла.
-Провалитесь, -пояснил Стародубцев.
-Куда? –удивился мордатый. –В пещеру Али Бабы? –он хохотнул. –У меня бутсы, так что какашек я не боюсь.
-Ну, как хотите, -Стародубцев пожал плечами, отвернулся к огню.
На небе выступили первые звезды. Потянуло свежим ветерком. Костер быстро прогорал. Ворча под нос, что мол, зря фонарик не захватил, капитан обрывал вокруг сухие стебли конопли, полыни, скармливал костру. Тот вспыхивал, выбрасывая навстречу выпрыгивающим звездам красные искры, ненадолго освещая пространство метров на пять, но быстро затухал. Лейтенант пошарился в округе, притащил из небольшого кювета сушину, бросил в костер. Взметнулся рой искр, быстро затухая, опускался на плечи серым пеплом. Огонь почти погас, но, словно услышав ворчание гробокопателей, распробовал подарок, со смачным треском принялся лизать дерево.
Как словом, так и делом: от могилы послышался вопль, глухой удар. Стародубцев с лейтенантом подбежали к краю. Загибаясь от ржача, тот омоновец, что похудее, пытался вытащить за пояс толстяка. От того только и остались ноги с топовыми без дураков берцами. Но, похоже, силенок маловато. Хотя не в силенках дело: больно уж клиент дороден попался.
-Едва глаза не вылезли, -выдохнул омоновец, когда совместными усилиями извлекли хрипящего толстяка. –Ну, и раскормила тебя, брат, Марья Петровна. Надо будет рассказать –враз на диету тебя посадит.
Мужик дико вращал глазами, отсапывался. При слове диета передернул массивными плечами, выдохнул с отвращением:
-Скорее тебя, Федька, на кол.
-Чем это попахивает? –поморщился его товарищ. –Неужели еще не сгнило?
-Тебе бы так, -проворчал толстяк. –Я бы посмотрел. Усраться ж можно с перепугу.
-Заметно, -прикрыв нос, прогундосил Федор. –Ну, что? Продолжим?
Перешучиваясь и поругивая нерадивых могильщиков, они минут за двадцать докопали, вскрыли гроб. Брови поползли вверх, приподымая каски. С рож их можно было писать классическое: «А хде оно? Куда убег гаду?»
А Королев притащил еще одну сушину, думая про себя, что бег по граблям –это национальный русский спорт. В нем да в хоккее с мячом нам равных нет. У нас никто умным быть не хочет: это не ценится. А вот мудрость –дело другое.   

Колян сидел в тенечке от навеса у павильона с Сибирскими блинами. Хотя с учетом тридцатника по Цельсию помогал тенечек этот слабовато. К тому же темная полоса с каждым часом сокращалась, сжираемая трудолюбиво карабкающимся к небосводу солнцем. Четвертый час пошел, как он приступил к работе. Конечно, кто-то это назовет попрошайничеством, но Колян считал свою деятельность –квинтэссенцией христьянской морали, способствующей всеобщей любви и прощению. Ведь даже самые жадные и жестокие, видя, как в мятую коляновскую кепку престарелая старушка или бедный студент сыпет мелочь, устыдятся. Да, да, именно устыдятся. И в каких-то иных ситуациях поступят немного мягче, пусть и не признаются себе, но поступят.
Сперва только ботинки, но вот уже и на рваные замасленные джинсы солнце обратило свой благосклонный, мать его, взор. Конечно, можно было передвинутся поглубже, но тогда кто обратит на него внимание? А если и обратят, то поленятся подходить или сделают вид, что это просто грязь на асфальте. Поэтому надо терпеть, хоть под задницей уже лягушки квакают, но надо. Пусть запинаются, переступают, обходят, пусть даже матюгнут иной раз, но сделать вид, что его нет и никогда не было, не смогут.
Колян потряс кепку. Опытный взгляд навскидку определил рублей тридцать. Не густо, конечно, но в общем характерно для первой половины дня: все на работу спешат, не до него. Ну, а кто не торопится, тому хоть самому помогай. Даже если одеты от Кардена и Версачи, Коляна не проведешь: взгляд наметан. Хотя сложного тут ничего нет. Просто глаза у таких жадно-тоскующие. Совсем, как у него, когда первый раз столицу покорять приехал. Видел возможности, но не знал, как к ним подступиться. Колян бросил вороватый взгляд по сторонам. Метрах в пяти группа студентов. Смеются, стебаются. У девчонок мороженное, у парней пиво. Если и смотрят, то явно не на него.
Подвинув кепку, Колян переложил основную массу в карман, оставил напоказ несколько десятюнчиков: так жалостливей, поднял голову. Хитроватое выражение сползло с запитой морды, опухшее лицо вытянулось: всего в трех метрах от него у соседнего павильона, где торговали фруктами, сидел грязный лохматый парень не парень, мужик не мужик. Не поймешь в общем: борода, как у Льва Толстого, а шевелюре любая болонка позавидует. Он расположился на карачках, согнувшись едва ли не до земли. Волосы падали сверху, заслоняли, как шторами лицо, сливались с бородой. Сидел он в паре метров от тротуара, вытянув грязную ладонь к народу.
Колян хотел было прогнать нахала: двое нищих на таком пятачке –это слишком, но народ проходил мимо пришельца. Если кто и замедлял шаг, то только у Коляна, что нет-нет, да приводило к звону в кепке. Он все посматривал на парня сперва со злостью, но по прошествии трех часов внутри шевельнулась жалость: за все это время в протянутую руку не упало ни монетки.
-Эй, парень, -окликнул Колян незнакомца, -тебя как звать-то?
Тот несколько секунд не двигался. Внутри уже шевельнулась тревога: не помер ли. Колян бросил взгляд по сторонам, прикидывая, кого бы позвать на помощь, но тут кудлатая голова начала подниматься. Сквозь спутанные серые волосы на Коляна взглянули пронзительно синие глаза, потрескавшиеся губы раздвинулись:
-Дж..жон.
-Джон? –обрадованно ощерился Колян единственным уцелевшим в неравной борьбе с жизненными трудностями зубом. –А меня Коляном кличут. Ты американец что ли? Хреново: вас здесь не жалуют. Нет, ты не подумай чего: мы без дискриминаций. Но, как послушаешь ваших политиков, хочется собственноручно пару бомб перетащить к вам под бок.
Парень усмехнулся, прошептал едва слышно с легким акцентом:
-Не поверишь, но у нас та же история. В целом мы к вам относимся, как к младшим братьям. Но, знание, что у вас бомб хватит, чтобы опустить весь мир на дно морское, особой любви к вам не рождает. Детям спички -не игрушка. Поэтому вас боятся и ненавидят.
Колян смотрел исподлобья. Дослушав, проворчал:
-Лучше б просто боялись.
-Увы. Одно без другого не бывает.
-Ладно, -Колян отмахнулся. –Наши друг друга стоят. Но пока они там на верхах корчат из себя невесть что, разве стоит нам простым мужикам глотки друг другу рвать?
-Определенно не стоит, -согласился парень.
Бросив взгляд по сторонам, Колян шепнул доверительно:
-Ты это, паря, того: к народу поближе будь.
Джон посмотрел с недоумением.
-Не понял.
Колян прикрыл рот, сказал еще тише:
-Двигайся к тротуару да поближе, поближе.
Джон подполз на полметра, остановился у бордюра.
-Благослови вас святая Дева Мария, дай Бог вам здоровья, -со слащавой улыбкой Колян перекрестил парочку лет двадцати, когда парень положил в кепку полтинник. Не бросил скомканную бумажку, а именно наклонился и положил. Уважение и толерантность к люмпенам, значит, выказал. Парочка отошла шагов на десять, а Колян прошипел. –Видишь? А тебя словно и не заметили. Хотя, впрочем, так оно, скорее всего и есть: они же как лошади. Зашорены, погружены в свои миры, а внешний для них словно бы и не существует. Пока кирпич на голову не упадет или о твои штиблеты не запнутся, они и не очнутся.
Джон покачал головой, ответил с сомнением:
-А если, действительно, запнутся? Я не хочу этого.
Колян возвел очи к горе, сморщился, отчего рыхловатое лицо превратилось в печеное яблоко:
-Думаешь я хочу? Но без этого в нашей профессии не обойтись. Нужна некоторая наглость и даже назойливость. Посуди сам: идут они все из себя такие воздушные, аж плюнуть хочется, в облаках летают, а тут ты внизу. Запнулись –и на тебя глазоньки-то опустили. Ба! А чего это оно здесь делает? –всплывают в их эльфячьих умишках. –Наверное, ему чего-нить надо. И хрясь –вот тебе и результат.
-Лишь бы не по морде, -проворчал Джон, зябко поводя плечами.
-И такое бывает, -по-философски спокойно согласился Колян. –Но редко. В основном лишь со скорбно-жалостливыми рожами роются в карманах, после чего у нашего брата деньжат прибавляется.
-И все равно мне это не нравится, -упрямо сообщил парень, покачивая головой.
-Ты жрать хочешь? –спросил Колян в лоб.
Против такого аргумента возражений у лохмача не нашлось.
Солнце перевалило зенит, жарило все злее, воздух постепенно накалялся, уже и тень не спасала. Но народу стало побольше: то ли решили в обед смотаться с работы и прошвырнуться по магазинам, то ли просто выползли любители спать до полудня. В общем часов до трех у каждого набралось сотни по две родимых российских. Колян повеселел, уже предвкушал, как купит на ужин шкалик да пару сосисек, когда мимо, едва ли не по ногам, промчалось пять черных гелендвагенов. Колян подпрыгнул всем телом, будто ягодицы сократились. Хотя если прислушаться к себе, а именно к мерзкому запаху тухлой капусты, то сократились не только ягодицы... Ругнувшись от неожиданности и смущения, он проворчал со злостью:
-Разъездились тут, понимаешь, буржуи проклятые. Если иномарка, так остальные –не люди что ли? Посадить вас на отечественный автопром –сразу спеси-то поубавится.
Гелендвагены остановились у овощного павильона, рядом с которым сидел Джон, взяли вход в тиски. Двери распахнулись практически одновременно. И так же синхронно из утроб немцев вылезли крупные мужчины в черных костюмах. Можно было бы принять за арабов, но длинные черные пейсы у каждого второго выдавали их братьев по отцу.
-Это еще что за делегация юристов? –пробормотал он озадаченно. –Джон, они тебе никого не напоминают? –но когда двое вытащили пистолеты –пулеметы и встали у входных дверей, Колян понял, что если это и юристы, то лишь по части чужого наследства. –Так, парень, пора отсюда сваливать: нутром чую, сейчас тут заварушка начнется почище Донбасса.
Он подождал, но никто не ответил. Колян повернул голову, но парня и след поостыл, только лежат в картонной коробушке все его собранные за день деньги. Странно… Хотя чего тут такого? Испугался малец –вот и рванул. Ну и правильно: деньги деньгами, но жизнь дороже.
Меж тем остальные полторы дюжины чернопиджатников втянулись вовнутрь, а двое остались у входа. Из павильона выбежали две женщины с сумками и трое бабок. Одна визгливо ругалась, размахивала клюкой, грозилась написать самому мэру, но один из пейсатых сунул ей что-то в руку, шепнул на ухо, после чего бабка перекрестила его и засеменила прочь с такой скоростью, словно за ней черти гонятся.
Народ заинтересованно переговаривался, собрались за гелендвагенами, о чем-то спорили. Колян расслышал только: «Там пристрелят или, как обычно, на кладбище повезут?» Бородатый дядька авторитетно доказывал, что у древних евреев был обычай привязывать пленников к двум коням и погонять их в разные стороны, пока те не разрывали тело надвое. Но так, как вместо коней машины, то привязывать будут к мерсам. Те, кто проходил мимо, услышав, останавливались, заинтересованно поглядывали на двери. Фантазера поправили, что такой обычай был у скифов, а евреи обычно просто головы разбивали дубинами, да давили черепа телегами. На что мужик резонно пояснил, что хрен редьки не слаще, но посмотреть стоит.
Некоторое время ничего не происходило, только изнутри доносились приглушенные голоса. Задние напирали, стараясь если не услышать, то хоть что-нибудь разглядеть. Толпа постепенно приближалась и приближалась… И в это время грохнуло –входная дверь распахнулась с такой силой, что одного охранника буквально сплющило с хрустом, а из проема вылетел кто-то из когорты черных пиджаков, вломился в толпу. Человек десять опрокинуло, но оставшиеся выдержали, загомонили. Одна женщина заголосила, две грохнулись в обморок. Оставшийся охранник побледнел, с трудом сглотнул подступивший к горлу ком. Судя по его глазам, женщин он понимал вполне. Да и как не понять, когда вместо лица у вылетевшего кровавое месиво, лишь по пейсам можно было узнать Ицхака. В стены бухнуло, потом сильнее. Дверь со скрипом захлопнулась. Охранник позеленел, потом побагровел, щеки раздулись –изо рта вылетела брандспойтом струя полупереваренной пищи, плеснула венегретом на мостовую.
-О как его приложило, -прогудел коренастый лысый мужик. Он покачал головой. –Прям как кореша моего Петруху, когда спьяну под белаз без ручника полез. Всей бригадой отскребывали, -мужик перекрестился. –Упокой Господи, душу его грешную.
Бухнуло –через крышу вылетел еще один. Снизу брат родной первого летуна. Разбрызгивая что-то теплое, он перемахнул дорогу, громыхнулся на крышу соседнего павильона. Тетка лет сорока в синем с желтой оторочкой халате лапнула себя за щеку, поднесла окровавленную руку к глазам. Глаза полезли на лоб, губы затряслись.
-Ой, бабоньки, что ж это делается!? Убили. Средь бела дня ни в чем не повинного человека погубили ироды окаянные! –завопила она поросячьим голосом.
Лысый мужик, что морщился, кривился от вопля, словно болел зуб, толкнул ее в бок так, что она заткнулась, словно кто пробку вбил.
-Что, что… Знамение. Видела, как он над крышами прошел? Низенько-низенько. К дождю.
И тут один за другим через крышу выпорхнуло еще двое. Один -в направлении того же киоска, а второй -прямо на ротозеев. Толпа ахнула, как один зверь, расступились. Шмяк!!! Большая часть зажмурилась, но в обморок не упал никто: похоже остались самые стойкие. Мужик погладил лысину, сообщил глубокомысленно в пространство:
-Нда… Вот что бывает, когда прыгаешь без парашюта.
Белобрысый парень, что стоял с другой стороны от лысого, добавил с нервной усмешкой:
-Не, он явно не Майкл Джексон.
Стены дрогнули –один за другим, вырывая фасадную панель вперемешку с утеплителем, искрящейся проводкой и внутренней отделкой, во все стороны из павильона вылетали черные тела. Через несколько секунд все замерло, оставив полсотни вытаращенных глаз и друшлаг вместо стен. Через дыры виднелись трое: Хасан Исламбеков –хозяина павильона, важняк, который приехал с толпой охраны и еще один странный тип. Но тот все время двигался. Причем с такой скоростью, что глазом не уследить. На миг он замер и Колян оторопел: в электровенике он узнал своего сегодняшнего знакомого. На миг они встретились глазами, Колян прошептал:
-Джони, мать твою, кто ты?

Королев уже третий день пялился на карту Москвы. Огромная во всю стену она была утыкана несколькими десятками красных флажков, сотнями желтых и под тысячу синих. И, судя по данным, поступавшим и поступавшим из аналитического отдела, это еще не конец. Если поначалу все казалось довольно простым: очертить круг поиска и искать, постепенно сжимая, то теперь иллюзии развеялись. Не то что невыполнимо… Как раз наоборот. Реально то, что не невозможно. А данное дело к таковым не относилось. Единственной загвоздкой являлось то, что вместо сужения круг расширялся. И это вгоняло в уныние. Был бы в его распоряжении штат хотя бы из сотни нарядов –вопросов нет. Но все заняты. И, конечно, делами государственной важности. Конечно, это не всегда так и далеко не так всегда, но попробуй заикнись. Так самые ленивые булкотрясы не поленятся поднять свои наеденные окорока, чтобы отвесить ему пару оплеух, чтоб воду не мутил.
Лейтенант, наверное, в тысячный раз шагнул из угла в угол, не отрывая взгляда от карты, когда за спиной скрипнуло. Королев обернулся. Придерживая дверь ботинком, в комнату вдвинулся Стародубцев. В руках два пластиковых стаканчика и несколько булочек. Стаканы один на другом. Стараясь, чтобы все это не развалилось, он прижимал верхний стаканчик подбородком, морщился. Похоже, что тот был весьма горяч. Королев торопливо подошел:
-Позвольте помогу, -он забрал стаканы, поставил на стол.
-Спасибо, -поблагодарил Стародубцев, перекладывая булочки на исчирканный схемами листок. –Угощайся. Проголодался небось.
Королев кивнул с признательностью: в самом деле уже часов двенадцать из кабинета не выходил. Надо бы, кстати еще одно место посетить: внизу живота горячо и раздуто, словно в аэростате под включенной во всю мощь горелкой. Он хотел было сбегать, но майор открыл стаканчик, от которого по комнате потек мощный аромат свежесваренного кофе. Здраво рассудив, что грузиться, так грузиться. И чтобы не бегать порожняком, лейтенант развернул булочку. Минут пять в кабинете слышалось лишь сосредоточенное чавканье и швырканье.
Стародубцев покончил с кофе первым. Поискав, но безрезультатно, за неимением салфетки, воспользовался черновиками. Выкинув скомканную бумажку в мусорную корзину, майор окинул острым взглядом обстановку, хмыкнул. Королев, что все так же с интенсивностью рентгена всматривался, хмуря лоб, в карту, покосился на сослуживца.
-Что-то не так?
-Слегонца, -ухмыльнулся майор. –Не хватает пары штришков.
-Каких? –не понял лейтенант.
-Усов и трубки, -пояснил Стародубцев.
Королев криво усмехнулся, сообщил несколько смущенно:
-Ну, до отца народов я еще не дорос, да и карта не мировая.
-Москва –столица России, а Россия раскинулась на треть земного шара. Так что в какой-то мере это и есть мир.
-Упаси Боже, -лейтенант яростно поскреб и без того всклокоченную шевелюру. –И так ум за разум заходит: не знаю с какого конца взяться.
-Начни с первого попавшегося, -на полном серьезе посоветовал Стародубцев, -все равно по закону бутерброда, с чего бы ни начал, верный вариант окажется на другой стороне.
Королев посмотрел на карту с тысячами флажков, затем на шибко мудрого напарника. И во взгляде не было ничего похожего на христианскую любовь. Скрипнув зубами, он стиснул голову, замычал. Из сонма звуков можно было разобрать разве что:
-О, Господи, за что же мне такое наказание. И без того тошно, так еще напарник –садист.
Стародубцев покивал, полностью соглашаясь с непростой ситуацией, взял со стола пульт.
-Только жвачника мне не хватало для полного счастья, -простонал Королев, не опуская рук.
-Всегда, когда умники садились в лужу, -наставительно сообщил майор, -они обращались к вековой мудрости народной.
-Это массмедики-то –народ? –не поверил лейтенант.
-Народ -это все мы: от академика до последнего бомжа, -напомнил Стародубцев строго. –Пусть мы зачастую и не понимаем, но зачем-то весь этот бардак есть.
-Знать бы только, зачем, -криво усмехнулся Королев.
Экран вспыхнул. Картинка какая-то дерганная, словно снимали налобной камерой: вылетающие из павильона люди, брызги крови, крики. Типичный в общем-то штатовский экшн. Единственно только постоянно взрывающихся машин не хватает. Королев поморщился.
-Да выключи ты эту муру. Меня уже от юсовских боевичков блевать тянет.
Стародубцев всматривался внимательно, потом сообщил удивленно:
-А это у нас.
-В смысле?
Майор кивнул на экран, где изображение уже стабильное –видимо, здесь снимали профессиональной камерой. На фоне оцепления и десятка полицейских машин с мигалками распиналась ведущая с черными, как смоль локонами и красными губами:
-Сегодня в два часа дня на Марьинском рынке произошло ужасное по жестокости преступление против человечества, -ведущая обернулась к благообразной старушке-одуванчику в очках с толстыми, как микроскоп, линзами. –Скажите, как вы относитесь к этому отвратительному убийству двенадцати человек?
-Только-то? –удивилась старушка. –Вот сотню-другую, а то и тысячонку –тогда б народ посвободнее вздохнул. Обложили кооператоров рэкетиры проклятые! А тем, будь они неладны, что делать? Пральна –цены повышать. А пенсию кто нам повысит? Медведь? Так он сказал: «Денег нет. Всем хорошего настроения». Вот и приходится крутиться. Тебе, дочка, морковки не надо случайно? А редиса? Он у меня свеженький, только с грядки.
-Спасибо, -ответила девушка с профессиональной улыбкой, -чуть позже. Но рэкетиры и коммерсанты –уже исчезли. Сейчас даже слов таких не знают: прошлый век. Сейчас все уважаемые люди, бизнесмены. Неужели у вас нет ни капли христианской жалости?
Бабулька пожала сухонькими плечами, собрала сморщенные губы в жемок.
-Как сволочей и душегубов ни назови, а только сути это не изменит. Матерей их жалко: для них и гадкий утенок, и прекрасный лебедь –все одно дитя кровное.
-Зато отношение иное, -возразила девушка все с той же улыбкой.
Старушка вздохнула, отворачиваясь к своим полкам с редиской, пробормотала дребезжаще:
-Эх, дочка… Поживешь с мое, научишься отличать конфеты от обертки. И ценить.. нужное.
Камера наехала, показав крупным планом лицо девушки, за спиной которой двое эмчээсников снимали на веревках черный вытянутый мешок с крыши павильона. Сверкая голливудской улыбкой, ведущая сообщила приподнято:
-Это было мнение простого богобоязненного народа…
-Который требует казнить на лобном месте и вешать вдоль всей окружной, благо фонарных столбов вдоволь, -выключая телевизор, закончил за нее Стародубцев. –А мы вместо этого рассусоливаем с этим отребьем, боимся пальчик прищемить. Так что этот самый простой народ понять не может, кто ж у власти: марсиане аль вовсе пришельцы с Сириуса.
-Товарищ майор, ты чего своевольничаешь!? –возмутился Королев. –А ну врубай ящик: там же только начинается.
Швырнув пульт в кресло, Стародубцев поднялся, направился к дверям. Обалдевший от такой наглости Королев смотрел вслед вытаращенными глазами, не находя от возмущения слов. Уже у самого выхода Стародубцев оглянулся, бросил через плечо:
-Так и будешь мультики смотреть или предпочитаешь вживую увидеть?
-Конечно, вживую лучше, но.., -Королев заколебался, с мукой обведя взглядом карту и три коробки с флажками.
-Думаю, это тебе больше не понадобится, -сообщил Стародубцев сухо. –Хотя если такой любитель ребусов… Спорим, что я встречусь с нашим неуловимым мстителем раньше, чем ты последний флажок воткнешь?
-В смысле? –не понял Королев.
-Такой шанс выпадает один из миллиона. Судьба посылает нам подарок, отказаться от которого было бы или беспросветной глупостью, или преступлением.
Стародубцев вышел, оставив Королева полной в прострации. Но когда майор уже садился в служебный пазик, из дверей выметнулся Королев, на ходу застегивая куртку, влетел на пассажирское сидение.
-Ну, у тебя и шуточки, Александр Николаевич, -возмущенно воскликнул он. –Так и до инфаркта недалеко. –Королев постучал по водительскому креслу. –Толик, гони: на кону судьба…
-Человечества? –спросил водила подозрительно и, не дожидаясь ответа, закончил с отвращением. –Не поеду. Сейчас такие пробки, что даже блатных с госнамерами не пропускают. Пусть штатовцы его спасают: судя по фильмам, навострились так, что лучше спецов не сыскать.
-А если мои погоны? –спросил Королев упавшим голосом.
-Эт дело другое, -солидно кивнул Толик, поворачивая ключ зажигания. –За-ради друга чего только ни сделаешь.
Толик врубил сирену с мигалкой, рванул с места в карьер. Не прошло и получаса, как пазик влетел в ворота Марьинского рынка, с ревом промчался к линии оцепления.
-Ну, как? Не сильно долго? –весело осведомился Толик, вдавливая педаль тормоза в пол.
Королев сблеванул в давно приготовленный пакет. Чуть отдышавшись, просипел:
-В самый раз.
Уголки губ Стародубцева чуть дернулись вверх. Ни слова ни говоря, он вышел, лейтенант выбрался за ним. Его повело в сторону, но на ногах все-таки устоял. Поискав мутным взглядом мусорку, и, не обнаружив ее вблизи, он вручил пакет постовому в группе оцепления, приказал строго-настрого:
-Держи, не потеряй. Это вещдок особой, гм, влажности.
Тот принял пакет так осторожно, словно внутри сложены фаберже вперемешку с подвесками королевы.
-Благодарю за службу, ик! –выдал лейтенант через плотно стиснутые зубы, чему имелось довольно веское основание: желудок все еще содрогался от пережитого ужаса, но пакета больше не было. Ну, разве что вместо него использовать чью-нибудь фуражку. Например, сотрудника, гм., сотрудницы кинологической службы.
Королев проводил мутным взглядом тугой зад кинолога и рыжий хвост овчарки. Покачивая ими довольно синхронно, оба служаки обходили полуразрушенный павильон. Причем девушка едва ли сама ни рыла носом, создавая здоровую конкуренцию своей партнерше. Вот почему нас часто называют легавыми или ищейками, -осенило лейтенанта. Меж тем девушка с собакой дошли до заграждения, где на вытянутой руке сержант держал королевский подарок. Собака чихнула, глаза заслезились, а девушка отшатнулась, сдвинула черные брови. Она что-то спросила у сержанта. Тот виновато пожал плечами, указал глазами на лейтенанта. Но тот не дурак: дожидаться оскорбленной в лучших обонятельных чувствах парочки не стал.
Внутри павильона народа, как муравьев. Человек десять криминалистов омахивают мягкими щеточками вроде тех, которые используют модницы, обломки мебели, выбитые стекла, исковерканные сэндвич-панели. Обнаружив что-то, лепят на это место скотч. Что дальше делают, Королев смотреть не стал: его внимание привлекла группа полицейских, окружившая кого-то в штатском. Там и Стародубцев виднелся. Он потирал подбородок, о чем-то негромко расспрашивал высокого широкоплечего мужчину азиатской внешности. В груди у Королева недоверчиво стукнуло, потом заколотилось так, что едва ни ломало ребра. Лейтенант протолкался, встал в первые ряды. На него посмотрели с недоумением и растущим раздражением. Вот так всегда: без бумажки –ты букашка, а с бумажкой –человек. Эх, люди…  Королев достал ксиву, помахал перед холеными мордами, что враз потеряли буряково-свекольную надменность, упростившись до лимонной кожуры.
-Королев Денис Петрович –оперуполномоченный УБОП следственного отдела города Москвы, -довольно скучным голосом сообщил он и перевел взгляд на мужчину, вальяжно расположившегося на высоком стуле подле барной стойки.
Стародубцев кивнул на него, сообщил с прищуром из-под седых бровей:
-Познакомься. Хасан Гаджиевич Исламбеков –владелец данного некогда уютного заведения. Он же Сайфула Хаджи Назарбаев –юрист, он же Рашид Алиевич Дудаев –чеченский моряк. –Стародубцев нехорошо усмехнулся, не сводя взгляда с объекта внимания. –Представляешь, Денис Петрович чеченца-моряка? –Королев покачал головой, майор согласился. –Вот и я –нет.               
-Почему бы и нет? -лениво осведомился Хасан он же Сайфула он же Рашид. –Даже цыгане, любящие работать, я уверен найдутся на свете.
-Исключение из правил лишь подтверждает правила, -пожал плечами Стародубцев. Поджав губы, он мотнул головой в сторону выхода. –Проводите товарища к машине.
Исламбеков покосился на распахнувшегого от такой наглости рот капитана, оттолкнулся от стойки. Морда капитана побагровела, словно солнце на закате, щеки затряслись. Капитан загородил дорогу, а за спину ему встало еще трое.
-Паазвольте, пазвольте. –он придержал Исламбекова за рукав. –Вообще-то это наше дело. И я никому не позволю в него вмешиваться, -толстяк покосился на лейтенанта, закончил сердито. –Будь он хоть трижды Королевым.
Стародубцев вскинул брови, осведомился предельно ласково:
-Вот как… И что же он такого натворил, что даже УБОП для вас не авторитет?
Толстяк заморгал, заерзал трусливо взглядом.
-Я ничего не имею против УБОП, -заверил он жалобно и продолжил просительно. –Но поймите нас правильно: Исламбеков -главный прямой свидетель.
У Королева с майором глаза округлились. Они переглянулись, Королев поинтересовался осторожно, кивнув на черные мешки, которые грузили в скорые:
-Так это.. не его рук дело?
-Да нет же! Я же говорю: он -свидетель!
-Это он вам сказал? –елейным голосом осведомился майор.
-Ну, конечно, -с сарказмом подтвердил капитан. –Только у вас мед ложками едят, а у нас дерьмо черпаком хлебают. Такие доверчивые здесь дольше месяца не задерживаются.
Вокруг нервно заржали, Исламбеков скупо усмехнулся. Капитан вытер платком выступившие слезы, кивнул на ту сторону дороги, где в тени киоска побирался нищий. Майор проследил за его взглядом, посмотрел на капитана, потом вновь на чумазого свидетеля.
-Гм… Понимаю вашу озабоченность, но боюсь, что этому, -майор кивнул на Исламбекова, -шражданину все-таки придется пройти с нами.
-Но, товарищ майор, это произвол! –вскричал капитан. -Извольте объясниться!!
-Хорошо. -Стародубцев ухватил капитана за верхнюю пуговицу пиджака. Притянув к себе вплотную, он прошептал так, что услышали даже бабки в конце базара. –Просто гражданин Исламбеков подозревается в групповом убийстве. Троекратном.
Капитан отшатнулся, словно его ударили дубиной в лоб, неверяще посмотрел на Хасана. Тот пожал плечами, возопил с наричисто-кавказским акцентом:
-Ай, зачем такое говоришь, дорогой!? Как язык поворачивается, да?
Толпа вокруг проредилась, руки оказались вблизи пистолетов. Капитан поджал губы, смерив Хасана долгим внимательным взглядом, мотнул головой:
-Забирайте, но если что…
-Без вопросов, -майор вскинул руки. –Любую информацию, если расследованию не вредит. Возможно, а скорее всего, наверняка, это дело тоже имеет к нему прямое отношение, так что, думаю, скоро с вами увидимся.
Майор кивнул омоновцам. Двое по бокам держат за локти, третий упер автомат в позвоночник, подтолкнул к выходу. Исламбекова погрузили в обезьянник, закрыли его на замок, залезли в машину. Королев растолкал задремавшего водилу:
-Все, Толян, хорош ночевать.
Тот продрал глаза, мутные, словно с перепоя, проворчал:
-Уснешь тут с вами. Вторые сутки на дежурстве.
-А напарник что?
-Приболел, -отжимая ручник, буркнул Толян.
-Сочувствую, -покивал Стародубцев. –Ты того… Если что, могу и я повести.
-Да ладно, -водила дернул ухом, -прорвемся.

Глава 27.

По прибытии в отделение они отвели задержанного в камеру для допросов, пристегнули к столу наручники. Исламбеков смотрел на них с умильной улыбкой, словно человек на ползающих по столу мурашей. Сержант нервничал, дергал наручники, под конец пообещал:
-Скоро твоя поганая ухмылочка с морды-то слезет.
-Да неужели?
-Точно, -заверил сержант. –У нас есть пара спецов. У мертвого язык развяжут. Вспомнишь даже то, что забыл в детстве, признаешься в самых потаенных грехах.
-Жаль…
-Что? Испугался? –обрадовался сержант, пристегивая ноги.
-Жаль, что в этот раз у них ничего не выйдет. Не люблю людей огорчать, но делать нечего…
Сержант разогнулся, отряхнув руки, выдохнул:
-Откуда такая уверенность? Такой стойкий? –Он оглядел Хасана внимательным взглядом, выпятил нижнюю губу. -Или просто пальцы веером? Так это легко исправить: обломаем так, что никогда топырить больше не захочется, а и захочется –не сможешь.
-Груз «двести».
-Что? –не понял сержант.
-Гробы, говорю, готовьте. –с усмешкой пояснил Хасан. –Если предзаказ, то можно крупную скидку отхватить. У меня знакомый в этом направлении работает. Специалист, каких мало. Могу порекомендовать. Размерчик же знаете? Наверняка, в канцелярии данные есть. А нет, так можно у ребят впрямую поинтересоваться.
Сержант смотрел на него оторопело, не зная, что сказать.
-Нну ты и наглец, братец, -наконец, выдал он. Покачав головой, он поинтересовался. –И как же ты это сделаешь, по рукам и ногам скованный?
Хасан оглянулся по сторонам, бросив вороватые взгляды на камеры по углам комнаты, поманил сержанта пальцем. Когда тот приблизился, Хасан прошептал доверительно:
-А ты попробуй сам, если так уверен.
Сержант отшатнулся, губы затряслись то ли от страха, то ли от бешенства:
-Д-да ппошел ты! Есть специально обученные. Вот пусть с твоими тараканами и разбираются.
Он выскочил за дверь, забыв даже закрыть на замок. Королев со Стародубцевым стояли с другой стороны зеркального окна. Лейтенант помял подбородок, потом скинул пиджак.
-Пойду поговорю.
-Стоит ли? –засомневался майор. –Результаты ДНК еще не пришли.
Королев отмахнулся, ответил нетерпеливо:
-Я уверен на все девяносто и девять, что все совпадет.
Стародубцев развел руками.
-Лучше, конечно, иметь на руках все карты, но руководишь операцией ты –тебе и решать.
-Вот именно. –лейтенант распустил галстук, закатал рукава до локтей. –Начнем.
Он ворвался в допросную, словно на ринг. Поставив стул задом наперед в метре от стола, лейтенант взгромоздился на него, спросил отрывисто:
-Итак, гражданин Исламбеков, что вы имеете сказать в свое оправдание?
-Невиновен, -Хасан пожал плечами. –Чист, можно сказать, как слеза младенца.
-Упорствуете, -с удовлетворением заметил Королев и чиркнул пару строк в блокноте. –А зря: нам известно, что во Владике и в Новосибирске были вы. Да и сравнение ДНК показывает э  однозначно. Кроме того, кости не подделаешь. Фото черепа говорит, что Исламбеков, Назарбаев и Дудаев –одно лицо.
-Тогда к чему эти разговоры? –поинтересовался Хасан. –Если есть прямые факты, представьте их суду –пожизненное мне обеспечено. В чем дело?
-В том, что я –не прокурор, -со злостью ответил Королев. –И еще в том, что те, кого ты отправил на тот свет, заслужили это в полной мере. Так что я хочу, чтобы ты отделался, как можно легче.
-Это как? –с кривой усмешкой поинтересовался Хасан. –Двадцатку строгача по особой милости? Так там местные братки за своих корешей быстро мне темную устроят. Амнистируют так, что лягу под теми же березками, что и бандюганы.
Королев придвинул к нему бумагу с ручкой, сказал доверительно:
-Пиши все, как на духу. Если будешь сотрудничать со следствием, то может получиться, что вместо строгого на общий попадешь.
-Благодарствую, -Хасан отдал честь, насколько мог в наручниках, взял ручку с бумагой.
Через полчаса, когда было исписано три листа и  Королев дочитал последний, Исламбеков поинтересовался, откинувшись на спинку стула:
-Ну, как?
-Все это крайне занятно… Не пойму только одного…
-Чего?
-Как ты все время оказывался не в том месте и не в то время?
Хасан пожал плечами.
-Любой там может оказаться и оказывается, как только сходит с привычной тропки.
-Нда… -лейтенант почесал затылок. –Наверное, ты прав.
Он вжал кнопку вызова. Двери открылись, в комнату зашло двое здоровяков ростом метра под два. Королев указал взглядом на Хасана.
-В СИЗО его.
Один кивнул, а второй молча прошествовал к столу, отстегнул браслеты от стола. Уже у выхода, проходя мимо ожидающего лейтенанта, Хасан шепнул тому заговорщицки:
-А ведь экспертизы у вас еще нет, как и снимков.
Королев чуть ли ни минуту смотрел ему вслед, потом поднял глаза на зеркало.
-Александр Николаевич? Ты это слышал?
В динамике над входом щелкнуло, раздался несколько искаженный голос Стародубцева:
-Да.
-Что скажешь?
В динамике затрещало, через несколько секунд дверь распахнулась, в комнату вошел майор. Он устало опустился в то кресло, где недавно пристегивали Исламбекова, сцепил руки в замок.
-Похоже, он неплохо разбирается в людях.
-Я так предсказуем? –несколько разочарованно спросил лейтенант.
Стародубцев сдвинул плечи, ответил равнодушно:
-Я не слишком хороший физиономист, но в органах почти тридцать лет, так что фальшь чуять научился. Слушая тебя, я ее не чуял, так уж особо. В целом ты был достаточно убедителен. Не зная предыстории, я бы сказал, что ты верил в то, что говорил.
-Но я, действительно, в это верил, -оскорбленно повысил голос лейтенант, но тут же сбавил обороты, -ну, разве что не на все сто.
-Вот про это я и говорил, -мирно продолжил Стародубцев. –Но если не знать, то не подкопаешься.
-Но он как-то заметил, -задумчиво протянул лейтенант, -но все равно сознался… Почему?
-Видимо, понимал, что рано или поздно все выплывет.
-Да, но…
Стародубцев поднялся, хлопнул лейтенанта по плечу.
-Да не бери в голову: главное, что все закончилось. Почти закончилось. А сейчас иди домой, выспись. Завтра дел невпроворот: со свидетелями поработать надо, а потом к прокурору. Да и дело еще сшивать. Так что давай, иди отдыхай.
Стародубцев неторопясь направился к выходу. Королев потер воспаленные глаза, спросил:
-А вы?
-Надо бару бумажек заполнить: шеф завтра на ковер вызывает.
Лейтенант кивнул, за Стародубцевым захлопнулась дверь. Мысли в голове ворочались тяжело, потягивались, словно уже предвкушали матрас и теплое одеяло. Королев посидел еще минут десять, перебирая события сегодняшнего дня, стараясь распланировать день завтрашний, но с планами ничего особо не выходило, кроме, как завалиться спать, а завтра сперва к прокурору или со свидетелями… Ни то, ни другое особого восторга не вызывало. Решив, что утро вечера мудренее, в смысле, что завтра, наверняка, возникнет что-то третье. Несколько приободрившись, лейтенант покинул допросную. В коридоре лампы горят через одну: чувствуется прижимистый характер полковника. У дальнего конца коридора тетка шлепает шваброй по серому граниту пола.
-Теть Валь, добрый вечер.
Тетка обернулась, сердитое лицо расплылось в умильной улыбке
-А, Денисик. Как же, как же… А ты чего так поздно?
-Работа, будь она неладна, теть Валь, -Королев развел руками.
Тетка мрачно посмотрела на исчирканные обувью полы, вздохнула:
-Это точно, но и без нее проклятой никуда. –она шаркнула тряпкой пару раз, оглянулась, когда Королев уже был у самого выхода. –Там это… Дождь.
-Ничего страшного, -заверил Королев. –Я на машине.
-Как из ведра, -пояснила тетка и добавила. -Ты того, милок, возьми у охраны зонт дежурный.
-Да не надо, -отнекивался лейтенант, но тетка настояла.
-Возьми, возьми. Не дай бог завтра с соплями явишься. На порог не пушу.
С такими аргументами лейтенант спорить не смел.

За дверями и впрямь творилось нечто немыслимое. Такое ощущение, что козырька отродясь не было: ветер свистел, сек лицо ледяными каплями. Королев промок сразу, еще даже не успев зонт раскрыть. Темно, хоть глаз выколи. Фонарь то ли забыли включить, то ли коротнуло. Прищурившись, как тунгус, лейтенант направился к ступеням наощупь. Хотя больше полагался на память, так как щупать особо нечего было. Сделав еще два шага, где по прикидкам должна быть первая ступень, лейтенант ткнулся рукой во что-то мокрое и дрожащее. Оно взвизгнуло нечеловеческим голосом и, подпрыгнув, нанесло прямой удар в нос. Королев отшатнулся, очумело тряхнув головой, хотел было вытащить табельное против ночного разбойника, а может, это и вовсе вурдалак какой выкопался. Земелька-то размокла от такого неистовства, труда особого выбраться не составит. Но тут полыхнуло и грохнуло так, что ослеп и оглох. Только на сетчатке отпечатался образ перепуганной до полусмерти девушки. И был он смутно знаком. Защищаясь от бешено молотящей его, не переставая при этом визжать: «Маньяк! Насильник!!» -девушки, Королев кричал:
-Светлана, прекратите! Немедленно прекратите!! Я не хотел вас пугать.
Девушка прижала его в угол меж стеной и перилами, пригрозила:
-Стой там, иначе…
-Стою, стою, -послушно согласился Королев, тоскливо думая, что с этой эмансипацией все-таки перегнули. Понятно, что иначе бабс с кухни не вытащишь, а надо: рабочих рук катастрофически не хватает, да и прирост населения как сдержать? Пока работают, думают о работе, а не о детях. Можно, конечно, совмещать, как многие и делают, но это паллиатив: все равно, что за двумя зайцами погонишься. Еще вариант –это мода на перверсии, где опять-таки часть женщин должна маскулинизироваться, что эти дуры с энтузиазмом и приняли, не догадываясь о нашем коварном замысле сесть им на шеи. Правда, для этого придется ноги раздвигать, гм…
Девушка вытащила что-то, вытянула перед собой –в глаза ударил яркий после темноты свет фонарика с телефона. Королев зажмурился, а девушка сказала недоумевающе:
-Денис Сергеевич?.. О, Господи. Что вы здесь делаете?
-Вообще-то работаю, -проворчал Королев, щупая разбитую губу. –Вернее отработал, домой возвращаюсь. А вы?
-Тоже, -виновато ответила девушка. –Мне на автобус, но до остановки полкилометра, а в такую погоду…
-Нда, -покивал лейтенант. –В такую погоду хороший хозяин и собаку из дома не выгонит.
-Но только не наш полковник.
Они улыбнулись, чувствуя, что между ними протягивается ниточка симпатии, как меж мышкой и кошкой, решивших объединиться в бескомпромиссной войне против повара. Королев раскрыл зонт. Он, конечно, по большей части был уже не нужен, так как промокли до нитки, но все-таки камильфо. Лейтенант сделал руку коралькой:
 -Светлана, позвольте?
Девушка сунула руку, прижалась боком. Пока спускались, прильнувшая мокрая холодная одежда меж ними нагрелась и дальше движение было в какой-то мере приятным. Разве что не долгим: машина была припаркована метрах в пяти от входа. Лейтенант придержал дверь, пока девушка садилась, захлопнув, обежал с другой стороны, ввалился на водительское место. Его трясло, как бог черепаху, ключ скользил, никак не мог попасть в замок зажигания. Зубы цокали, челюсти сводило так, что даже не мог выругаться. Пришлось помочь второй рукой. Только тогда щелкнуло, шелестнул генератор, проворачивая поршня, мотор заурчал. Лейтенант сразу врубил печку на полную, отрегулировал решетку, направив поток на девушку.
-Сспасибо, -едва сумела вышептать Светлана, улыбаясь синими губами.
Королев кивнул, не решаясь расцепить челюсти: иначе бы выдал такую чечетку, что отцы стэпа удавились бы от зависти. Вывернув со стоянки, он медленно поехал по дороге. Дождь лил с той же интенсивностью, дворники не справлялись, так что было ощущение, словно они плыли сквозь штормовое море. Через пару минут фары осветили пустую насквозь продуваемую ветром остановку. Королев притормозил. Светлана посмотрела на улицу с таким ужасом, что он спросил, изо всех сил удерживая челюсти от неистовой пляски папуасов:
-Может быть, вас до дома подбросить?
-Нет, нет, -девушка замотала головой. –Мне бы только автобуса дождаться.
-В том-то и проблема, -хмыкнул Королев, бросив взгляд на часы. –Уже девять. А народ у нас самый хитрый в мире по части отлынивания от работы. Захочет –найдет сто причин, чтобы сделать, не захочет –найдет тысячу поводов. Как думаете, -Королев кивнул за окошко, -ему сейчас нужно искать что-то?
Плечи девушки передернулись, она прошептала, глядя на коврики, на которые уже натекла изрядная лужа:
-Если это вас не сильно затруднит.
-Ни капельки, -ухарски ответил Королев. В салоне потеплело, он малость отогрелся, а вместе с тем и гонор проснулся. –Для бешеного пса сто верст –не крюк. –он хохотнул, ласково погладив руль. –Это я про машину.
Светлана скосила на него глаза, слабо улыбнувшись, прошептала:
-Я так и подумала.
Королев кивнул, сосредоточенно всматриваясь за стекло.
-Вы в каком районе живете?
-В Красносельском.
-Ух, ты! –удивился лейтенант. –Это же совсем рядом со мной. Мы можно сказать соседи. Я в Мещанском на Гиляровского квартиру снимаю.
-Повезло, -согласилась Светлана.
-Это точно. А то в такую погоду даже на машине ездить –приятного мало.
Но даже с учетом такого совпадения путь их оказался хоть и недалек, но долог. Как говорится, близок локоть, а не укусишь. Так и у них: вроде ехать всего с десяток километров, но препятствия, блин, в виде десятка тысяч едва ползущих авто… Короче, когда доехали, за окном была ночь. Не слишком глубокая, но все-таки часы показывали полпервого. Светлана разомлела от жары, тихонько посапывала, свернувшись на кресле в комочек. Королев посмотрел на нее со смешанным чувством раздражения и нежности, чему он даже несколько удивился. Будить не хотелось, но что-то делать надо. Не ночевать же здесь: завтра не разогнутся. Да и душ принять надо как ему, так, думаю, и ей. Вздохнув, лейтенант легонько потряс девушку за плечо:
-Светлана, Светлана…
-Что? –спросила она хрипло, не открывая глаз.
-Кажется, приехали.
Девушка с трудом разлепила веки, смотрела на него недоумевающе. Потом в ее глазах проступило узнавание, она нежно коснулась его носа тонкими пальцами.
-Все-таки сломала…
-Что? –Королев потрогал себя за распухшую переносицу.
-У меня кулак маленький, -виновато пояснила девушка, оправляя одежду, -но удар поставлен хорошо. Всякий раз либо зуб выбиваю, либо нос ломаю.
-Коней бы тебе останавливать, -пробормотал лейтенант, вытирая засохшую кровь под носом.
-Что? –не поняла девушка.
-Настоящая русская женщина говорю, -чуть громче ответил лейтенант.
Светлана смотрела на него добрыми блестящими глазами. Лейтенант начал чувствовать себя не в своей тарелке, поэтому сказал подчеркнуто грубо:
-Что?
-Если не приложишь холодное, завтра тебя мать родная не узнает.
-А прокурор?
-Тот даже разговаривать не будет.
-Бяда… -пробормотал Королев, щупая нос. Тот, словно ощутив свою значимость, набухал прямо на глазах. –Что ж делать?.. У меня в морозилке курица лежит. Можно ее использовать?
Девушка прыснула, сверкнув белыми зубками. Лейтенант нахмурился, сказал уязвленно.
-Ничего смешного нет. Может, она там живет. Квартиру у меня снимает. То бишь комнату с подселением. Вот и пусть хозяину поможет, в качестве арендной платы.
-Пусть, -смеялась девушка, махая лапками, -пусть. Только лучше ко мне зайти: у меня есть кубики льда и мешок специальный.
-Откуда?
-Так на тренировках постоянно то колено, то локти расшибешь. В этом случае лед –незаменим.
-Идет, -Королев вздохнул, выключил зажигание. –Но только ненадолго: мне еще ехать, а спать осталось кот наплакал.
-Десяти минут хватит, -заверила Светлана.
Подбросив с шестого на восьмой укуренных в хлам, хохочущих, как сумасшедших, двух парней с девчонкой лет шестнадцати, они поднялись на двадцать четвертый.
-Высоко забралась, -заметил лейтенант.
Девушка ответила с ноткой гордости:
-Специально выбирала.
-Не любишь, когда над головой пляски устраивают, -догадался Королев.
Светлана оглянулась, губы дрогнули в улыбке.
-И это тоже, -согласилась она, поворачивая ключ. –Но больше все-таки люблю вид с балкона. Особенно утром. Заря отсюда просто бесподобна.
Квартира открылась самая обыкновенная: прихожая два на два, слева за распахнутыми остекленными створками комната, дальше по коридору туалет с ванной, где коридор поворачивал налево. Видимо, к кухне. Впрочем, интрига рассеялась сама собой: скинув туфли, Светлана потащила его за собой. И, правда, она самая. Метров девять: угловая мойка, трехкомфорочная печь, стол, над которыми нависли шкафчики. Рядом холодильник. Светлана распахнула морозилку, вытащила пластиковый контейнер, заполненный кубиками со льдом. Вытряхнув их в специальный пакет с винтовой крышкой, сунула Королеву:
-Держи. Только не сильно долго, а то нос отвалится.
-Аа…
-Проходи в комнату. Там жвачник, комп.
-А ты? –спросил Королев, прикладывая пакет к носу.
-Сполоснусь, -ответила Светлана, на ходу стягивая через голову блузку. Оглянувшись на пялившегося бараньим взглядом Королева, понимающе улыбнулась, заверила. –Я быстро.
Лейтенант с трудом сглотнул подступивший ком, нехотя отвел взгляд.
-Да, да, конечно. –пробормотал он. –Ты не торопись, а то еще поскользнешься.
Девушка скрылась за дверью ванны, откуда тут же зашипело, в коридор вместе с визгом вылетело несколько капель. Лейтенант усмехнулся, прошел, задрав голову, мимо. Не то, чтобы он корчил из себя что-то неприступное, но пакет со льдом способствует, так сказать, задратости. Королев прошел в зал, он же спальня. Ноги гудели после целодневной беготни, Королев хотел было присесть, но как только представил себя на мягких подушках, глаза начали слипаться. Тряхнув головой, лейтенант повернул ручку, потянул на себя балконную дверь. Воздух в приоткрытую створку балконного ограждения врывался прохладный, насыщенный влагой и парами бензина. И тем не менее в голове малость прояснилось. Королев хмыкнул, вспомнив анекдот про любовника, которого закрыли в шкафу с женскими штучками: духами, мазями, кремами, тушью и прочими прибамбасами. И когда бедняга выбрался в полуобморочном состоянии, единственное, что он смог вымолвить, было: «Дерьма, скорее дерьма!!!»
Лейтенант облокотился на балкон, взгляд описал широкую дугу. Несмотря на поздний час город живет: движутся эритроциты машин по венам трасс, горят предстартовыми огнями небоскребы средь моря обычных многоэтажек и стареньких пятиэтажек. Хоть и высоко, но все-таки доносятся гудки машин. Интересно, на какую высоту нужно забраться, чтобы не слышать? Королев начал считать ярусы огней на ближнем небоскребе, сбился, потом подумал, а на фиг это надо, когда из комнаты донесся истошный визг, закончившийся мощным всплеском. Чертыхнувшись, лейтенант выскочил с лоджии.
Швырнув мешок со льдом на диван, он вбежал в ванную. На полу по щиколотку воды пополам с пеной, в ванне соответственно едва половина и та ходит, крутится водоворотом. И в этой луже лицом вниз лежит Светлана, средь потемневших от воды волос расплывается что-то красное. Внутри все сжалось, лейтенант торопливо перевернул девушку на спину. Вся левая сторона лица распухла, а на лбу под самыми волосами рассечение, из которого и текла кровь. Прижав вену на шее, вслушивался с тревогой, но, когда пальцы нащупали пульсирующую жилку, с облегчением выдохнул.
-Мать, мать, -выругался он сквозь зубы, вытаскивая девушку из ванны. –Как же ты…
Умостив ее на одном колене, Королев покрутил башкой, пока не отыскал махровый халат. Прикрыв наготу, потащил в коридор, стараясь не выпустить из рук, что было весьма сложно: в бессознательном состоянии девушка напоминала вареную спагетти, словно ни костей, ни хребта –настоящая медуза. Лейтенант перенес ее в комнату, осторожно положил на диван. Подложив под голову подушку, подобрал мешок со льдом. Тот малость подтаял, плавал, похрустывая в воде. Королев опустился перед девушкой на колени, приложил мешок Светлане ко лбу. Стенки намокли, набрав конденсат, мешок выскальзывал из рук. Несколько капель сбежали по лбу, набрав разгон на щеках, нырнули в приоткрытый рот. Девушка сомкнула губы, с трудом проглотила, ресницы затрепетали, распахнулись. Затуманенный взор прополз по потолку, спустившись на стены, уперся в Королева. С полминуты в глазах отражался лишь вселенский вакуум, но затем проступило узнавание.
-Денис Петрович, -с хрипотцой в голосе спросила Светлана, скосив левый глаз на мешок со льдом, -что случилось?
Королев пожал плечами, ответил с непринужденной улыбкой и кавказским акцентом:
-Ничего страшного. Поскользнулся, упал, очнулся –перелом, гипс.
-Что-о-о!? –она заморгала, на газах навернулись слезы, губы задрожали. –Как это произошло?
-Не знаю, -Королев пожал плечами. –Я на балконе был, когда услышал твой визг. А когда прибежал, ты пускала пузыри в ванне с весьма подпорченным профилем.
Девушка побледнела, как полотно, в глазах мелькнула паника. Она плотно-плотно зажмурилась и так лежала с минуту. Лейтенант уж думал, что сознание потеряла, но, как оказалось, напрасно. Совладав с чувствами, Светлана спросила подчеркнуто контролируемым голосом:
-Потому у меня мешок?
-Поэтому, -подтвердил Королев.
Девушка помолчала, убрала руку Королева. Пощупав припухлость, закусила губу.
-Дай мне, пожалуйста, зеркало, -попросила Светлана. -Оно в ванной на второй полке
-Может, не стоит? -с опаской спросил Королев.
-Так страшно? –здоровый уголок губ дернулся.
-Сон отобьет, -признался лейтенант.
Девушка тяжело вздохнула. Поколебавшись, она сказала решительно:
-Неси.
-Ну, как знаешь.
На тумбочке столько баночек, скляночек, флакончиков, что зеркало отыскал далеко не сразу, да и то в комплекте с пудреницей. Заранее морщась, ощущая вину, хотя вроде бы с чего, лейтенант отдал пудреницу Светлане. Та чуть помедлила, затем раскрыла ее. С минуту она сосредоточенно рассматривала огромную в пол-лица гематому, трогала подсохшую ранку. На лице такое выражение, словно по меньшей мере решала теорему Ферма. И, судя по тяжелому вздоху, эта крупная рыбина вновь ускользнула. Девушка поджала губки, перевела укоризненный взгляд на лейтенанта. Тот развел руки:
-А что я мог? С балкона?
-Хотя бы услышать, -обвинила его девушка. –Я же кричала, чтобы подал полотенце. А ты…
-Прости, пожалуйста, но я, и правда, не слышал. –оправдывался Королев. –Больно уж вид у тебя хорош.
-Ты это про что? –с подозрением прищурилась Светлана.
Королев возвел очи к горе, сообщил с кислым видом:
-Про двадцать четвертый этаж. Панорама с него, так сказать, выдающаяся.
Лейтенант бросил взгляд на запястье: два часа. А вставать в пять… Если сейчас не уйду, то можно вовсе не ложиться. Светлана заметила, сдвинула брови.
-Хочешь оставить меня?
-Уже поздно, -елозя взглядом по полу, развел руками лейтенант.
-Все вы мужчины одинаковы: никакой ответственности, -обвинила его Светлана. –А если мне станет плохо? Придешь завтра, а меня уже нет. Совсем нет.
-Да ты что такое говоришь!? -лейтенант помотал головой, натянуто рассмеялся. –Это всего лишь фонарь. Пусть и большой.
-С сотрясениями вообще-то шутки плохи. Поверь, в этом я -спец.
-Да я не сомневаюсь, но что делать? Может, скорую вызвать?
-Не стоит. Просто побудь со мной.
Королев оглянулся, но кроме дивана никаких намеков на постельные принадлежности не заметил.
-Где мне бросишь коврик?
-Зачем? –удивилась девушка. –У меня диван раскладной. Когда Мухтар со мной жил, он спал рядом. А он здоровый был как конь.
-Твой бывший? –спросил лейтенант с сочувствием. –С ним что-то произошло?
Девушка несколько мгновений смотрела на него с непониманием, потом прыснула, тут же заохала, придерживая кончиками пальцев щеку.
-Бывший… Скажешь тоже. –она хихикнула. –Мухтар –это сенбернар. Родители купили на рынке карликового Чау-Чау. Так это Чау через три месяца вымахало так, что в двери едва пролазило. Как к бабушке в Питер уедут в гости, так псинку мне оставляли.
Лейтенант смерил взглядом дверной проем. Даже не поворачиваясь боком, таких, как он, двое пройдут.
-Гм, -пробормотал Королев. –Тогда нам тесно точно не будет.
Светлана изъявила желание побывать в ванне, так что лейтенанту пришлось вести девушку к месту происшествия. Он хотел было и в ванне остаться, но девушка посмотрела на него так выразительно, что Королев понял неуместность сего действа.
-Я тебя позову.., если что.
-Да, да, -торопливо согласился Королев. –Если что, а это что может случиться, когда и не ожидаешь, так что не опоздать бы...
Девушка фыркнула, качнув пару раз бедрами, скрылась за дверью.
Прислушиваясь к звукам со стороны ванной, Королев метнулся в комнату, разложил диван. Хорошо, что простыни оказались тут же под подушкой, как и одеяло. Не успел он расправить, как за спиной раздалось несколько удивленное:
-Быстро ты…
-Светлана? –он резко обернулся. -Да что ж ты!?.
Королев подскочил к девушке, придерживая ее под руку, довел до дивана, помог лечь, укрыл под самый подбородок. Подоткнув одеяло, он встал, не зная, что делать. Светлана улыбнулась, похлопала по дивану.
-Ты прям, как мой папа.
-Такой же седой?
-Заботливый, -пояснила с улыбкой Светлана. –Ложись, а то в самом деле поздно.
Королев разделся, положив джинсы с рубахой на кресло, улегся. Укрывшись, несколько секунд пялился в потолок, посреди которого горела люстра в форме цветка, потом откинул одеяло.
-Свет забыл выключить.
Он метнулся к стене, щелкнул по кнопке –в комнате стало темно, как в пещере. Наощупь по стеночке, по стеночке лейтенант добрел до дивана, заполз под одеяло. Некоторое время он лежал, думая, что же будет завтра, но мысли путались, перед глазами поплыли цветные пятна. Королев удовлетворенно вздохнул, смежил веки. Рядом скрипнуло, лейтенант ощутил пальцами тепло упругого бедра. Этого еще не хватало, -подумал он в полукаматозном состоянии и отодвинул руку. Прошло с полминуты, он начал проваливаться в сон, но скрипнуло сильнее, Светлана придвинулась вплотную, закинула на него ногу едва ли не до шеи. Королев стиснул зубы, твердо решив не поддаваться на провокации, лежал, как бревно. Но не тут-то было. Сперва колено сместилось чуть ниже, придавив причиндалы, потом начало двигаться вверх-вниз, усиливая эффект. И как бы он ни старался воспрепятствовать, тот лишь усиливался. Черт бы побрал эти независимые системы! А когда ресницы поскребли грудь, лейтенант понял, что спать не придется.
Глава 28.

Но он ошибся: после получасовой борьбы без правил оба провалились в сон, как в омут. И вот сейчас лейтенант с трудом выныривал из мельтешения образов: погонь, стрельб, допросов, взрывов –подгоняемый настойчивым и крайне надоедливым звонком. К этим звукам прибавилось еще и шлепанье, словно приближалась огромная утка, ну, или что-то в этом роде.
-Дорогой, ты не ответишь? Уже пять минут трезвонит.
Королев разлепил глаза, отшатнулся, вдавив спину в диван так, что тот жалобно заскрипел. О, майн гот! Как в классическом хорроре. Пол-лица прекрасно, а вторая половина, словно побывала под битой мясника-садиста: сине-багровая, глаз заплыл так, что даже ресницы попрятались. Челюсть деформирована, раздута, словно мишлем, которого он всегда путал с Каспером из Охотников за привидениями. Светлана усмехнулась левым уголком губ, спросила с некоторым напряжением:
-Все так плохо?
-Да нет, что ты? –запротестовал Королев. –Просто так неожиданно.. вошла. Рраз –и уже тут, как скоростная черепашка. А так, ну-ка повернись, еще, еще… Ну, вот: особенно в профиль я не видел девушки краше.
Светлана поморщилась, но по глазам было видно, что довольна.
 -Болтун, -она кинула ему телефон. –Я сама себя пугаюсь, но все равно, спасибо. Ответь на вызов, а я пока завтрак приготовлю.
Королев кивнул, провожая девушку опасливым взглядом. Как же они быстро в оборот нас берут. Стоит только в постели побывать, как у них словно крылья отрастают. Королев мазнул по сенсору приема. В трубку ворвался напряженный голос майора.
-Ты где?
Лейтенант бросил взгляд по сторонам, прислушиваясь к шипению с кухни, откуда к тому же потекли вкусные запахи яичницы с ветчиной, ответил честно:
-Дома.
-Срочный сбор. Я пришлю машину через десять минут.
-Нет, нет, -запротестовал Королев. –Я сам доберусь. А что случилось?
-ЧП. –коротко ответил Стародубцев.
-Какое?
-Через полчаса будь в управлении. Сам увидишь.
Связь оборвалась. Королев сидел несколько секунд с бухающем сердцем, в голове вакуум. Похоже, что-то серьезное. Но что? Покушение на президента? Теракт? Можно, конечно, по соцсетям пошарить, но времени нет. Если опоздает, Стародубцев на него такого полкана спустит, что ирокез почище индейского вздыбится.
Лейтенант оделся настолько быстро, что и полспички бы не догорело. Когда выбегал в подъезд, на ходу напяливая туфель, в спину донеслось возмущенное:
-А завтрак!?
-Не могу, милая, -показав на часы, виноватым голосом ответил лейтенант. –У нас что-то экстренное. Стародубцев срочно вызывает.
-Ну, тогда поцелуй на прощание, -девушка подставила щеку.
Королев чмокнул ее в щеку, конечно, в ту, что напоминала персик, а не баклажан, забежал в лифт. Ну, и смельчак же ты, -восхитился сам собой Королев. –Просто камикадзе. Все-таки ночь придумали не зря. А раньше так и вовсе до свадьбы жених невесту видеть не мог. Хоть и жениху не очень, зато для племени благо. Какая бы ни была она страхолюдина, но женился –будь добр исполнять супружеские обязанности. А что личиком не пригожа, так в душу смотреть надо. К тому же вернее будет. Нравится, не нравится –стругай детей, красавица. Ну, а счастливому избраннику воспитывать. Не то, что сейчас. Чуть что не так, разбежались. А о свадьбе и вовсе не думают, не желая стеснять друг друга глупыми обязательствами. Хотя в чем-то и правы. Какой смысл от этого обряда, если сегодня поженились, три дня попировали, истратив все сбережения, а то и в долг забравшись, а через месяц разошлись, как в море корабли. Вот хохма: платить за свадьбу еще год, а разбежались через месяц. А ведь были уверены в любви до гроба. Парадокс… Или просто иное отношение к обязанностям, ответственности и к себе любимому. Смещение, так сказать, приоритетов. Плюс отсутствие сдерживающего фактора церкви. Ведь не разрешали разводы, не разрешали и все. Нравится или нет, любишь или ненавидишь, а коли вступил в брак, так живи до конца дней. Плохо это или хорошо, но хрена с два нас бегало бы сейчас по планете семь миллиардов, если бы не те законы.
До управления он добрался минут за двадцать, пообещав водиле спецномера к двум штукам сверх счетчика. Тот включил форсаж, как в «Такси» и рванул по таким тайным тропам, что ни один Гарри Потер не найдет. Заранее расплатившись, лейтенант выскочил чуть ли не на ходу, крикнул, захлопывая дверь:
-Спасибо!
-Бывай, командир, я тебе позвоню. -дружелюбно ответил таксист и рванул, помахав рукой на прощание.
-Давай, -Королев вскинул руку. Развернувшись, он остолбенел. –Что за…
С крыльца спускалось двое санитаров в зеленых халатах с носилками, на которых лежал наглухо застегнутый черный мешок, сильно смахивающий на человеческое тело. Санитары протащили носилки мимо него, загрузив их в «скорую помощь», залезли следом. Дверцы захлопнулись, машина неторопливо отъехала. Ну, а если спешить было некуда, то вывод напрашивался сам собой.
Перепрыгивая через две ступени, Королев взбежал на крыльцо. Тяжелая стальная дверь распахнута, низ прижат кирпичом. Изнутри выплывают сизые клубы дыма, слышится машинный визг, тянет запахом горящего металла.
Лейтенант осторожно переступил порог, под ногами захрустело. Он бросил быстрый взгляд по сторонам. Мать-мать, перемать! Как Мамай прошел: окно, за которым когда-то сидел дежурный, разбито вдрызг, вывернуто наружу, как будто дежурный решил выброситься на сушу, наигравшись в «Синий кит». Острые зубья стекол в багровых потеках. Королев как представил, что сквозь это все нужно было руку вытаскивать, так ему дурно стало. Но, если судить по размерам отверстия, то не руку, не руку. По решетке, выгораживающий тамбур, словно из пушки стреляли: вся в рваных дырах, порванная арматура выгнута в сторону коридора, со стен которого гордо взирали герои внутреннего сыска. Правда, вот прямо напротив того места, где совсем недавно преграждала путь решетка из толстенной арматуры, которая сейчас висела изуродованным металлоломом на одной петле, портреты сорвало. Две разбитые рамки валялись на полу, а вместо них на крашеной стене расплывалось здоровенное кровавое пятно. Королев посмотрел на дверь, на пятно, вспомнил тело на носилках –плечи передернулись.
-Да что же здесь творится, -пробормотал он, стараясь не наступать на окровавленные осколки.
Двое работяг опиливали дверь резаком. Рядом стояли баллоны с газом: синий и в полутора метрах –красный. Хотя лейтенант смутно помнил еще с того времени, как в десятом классе подрабатывал на стройке, что баллоны должны находиться друг от друга гораздо дальше. Искры с шипением летели по сторонам, но преимущественно били в стену, часть попадала на линолеум, пахло паленым пластиком. Лейтенант протиснулся мимо газорезчиков, направился на второй этаж. Секретарша вздрогнула, когда он появился в дверях, вскинула на него испуганный взгляд. Нда, -подумал Королев, -что же здесь произошло такого, что половина персонала забилась в угол, хотя по роду деятельности должна быть ко всему готова, а вторая трясется, как заячья шкурка.
-Светочка, -выпятив грудь, пророкотал Королев с гусарско-залихвастским видом, -я к полковнику. Он у себя?
-Да, да, -с трусливой улыбочкой закивала девушка. –Все собрались. Вас ждут-с.
-Ого, -Королев покрутил головой. –Не знал, что я –такая важная птица.
-Но это же ваше расследование? –несколько удивленно сказала секретарь.
-Мое расследование? –тупо повторил лейтенант, дергая за ручку. –Этого мне еще не хватало.
В кабинете полковника битком: начальство собралось в полном составе. Все оборвали приглушенные разговоры, повернулись. Королев почувствовал себя не в своей тарелке, смущенно улыбнувшись, развел руками:
-Пробки.
-Гм… -Полковник посмотрел поверх очков, сообщил доверительно. –Мы, Денис Петрович, вообще-то тоже не по тундре добирались.
-Простите, -Королев еще раз развел руками. -Виноват.
Полковник посмотрел на его пунцовое лицо, взгляд смягчился.
-Хорошо, Денис Петрович. Тогда присаживайтесь.
Королев огляделся по сторонам, но все стулья заняты. Протиснувшись к окну, он опустил зад на подоконник. Полковник мазнул по нему несколько недовольным взглядом, но смолчал. Стародубцев втайне показал кулак, но тоже от комментариев отказался.
-Итак, -продолжил полковник явно прерванную появлением Королева фразу, -что мы имеем? –он прохаживался перед стеной, заложив руки за спину. –А имеем мы дерзкое нападение, к которому оказались не готовы. –он посмотрел на притихший зал из-под кустистых бровей. –Опуская наш профессионализм или отсутствие такового, приведу факты. А они таковы: трое убитых и пятеро раненых. Все сотрудники полиции. Кроме того похищен обвиняемый в тройном групповом убийстве Хасан Исламбеков…
-Что-о-о!? –Королев дернулся, словно его ткнули шокером, выпучил глаза. –Из СИЗО? Как такое возможно?
Вокруг переглядывались с горькими ухмылками. В другое время лейтенант бы получил с сотню шпилек в свой адрес, но сейчас молчали, прибитые происшедшим, словно курицы мощным ливнем. Полковник кивнул сержанту Петренко, который отвечал за оргтехнику. Тот пощелкал что-то на пульте –из-под потолка начал разворачиваться экран, одновременно с этим опускались шторы. Вспыхнул установленный под потолком проектор.
-Сейчас и поглядим, -поджав губы, пообещал полковник. –Благо камер в достатке.
Кто-то щелкнул выключателем –комната погрузилась во тьму. На экране возникла картинка тамбура. Камера смотрела с переднего правого угла, показывая вход и дежурного за стеклом. Капитан что-то писал, потом принял несколько звонков, лениво помечая в журнале. Камера зумила, показывая, что тот фиксировал стандартную информацию: ФИО, дату звонка, контакты. Полковник поморщился, нетерпеливо прикрикнул:
-Эй, Петренко, так и заснуть недолго. Мотай вперед. Да пошибче.
Сержант обиженно засопел, но картинки задвигались, подергиваясь в ускоренном темпе. Буквально за десять секунд к окну шустро просеменило пятеро мужчин и одна женщина. Они явно что-то говорили, исчезали, появлялись следующие. Капитан отвечал, но, что конкретно, понять могла разве что летучая мышь. Почти все отправились восвояси, только старушку лет семидесяти пропустили. Еще секунд пятнадцать перемотки и в дверь вдвинулось шестеро. Королев сразу напрягся: таких лбов, если и пускали, то только со двора в наручниках и под усиленной охраной.
-Стоп! - полковник вскинул руку. –А вот отсюда помедленнее.
Но сержант уже и так прекратил перемотку. В предбаннике, рассчитанном человек на пятнадцать, враз стало тесно. Вместо писка прорезались голоса. Детина метра под два и в плечах такой, что в обычную дверь протискивается явно боком и на полусогнутых, навалился на пластиковый подоконник, сунул широкое, как луна, лицо в окошко. Подоконник затрещал. Капитан нахмурился, вскрикнул нервным фальцетом:
-Не облокачиваться!
Мужичина посмотрел на него, как на пустое место, но нагрузку чуть снял. Удовлетворенный маленькой победой, но все еще на взводе, капитан спросил отрывисто:
-Кто такие? К кому? По какому делу?
Гигант ухмыльнулся, пророкотал мирно:
-Просто друзья. Хотим повидаться с Хасаном Исламбековым.
-С Исламбековым? Это кто? –капитан сверился со списком, покачал головой. –Среди сотрудников такого нет. Вы ничего не перепутали?
-Совершенно, -ответил здоровяк и показал взглядом на другу бумажку. –Ты во второй загляни.
Капитан прикрыл мультифору раскрытым журналом, отодвинулся вместе со стулом:
-Это невозможно. Для посещения СИЗО нужно записываться заранее, а Исламбекова в списке нет.
-Точно? –переспросил мужчина.
-Абсолютно, -заверил дежурный и бросил взгляд на дверь, в которую пытался протиснуться какой-то замызганный парень. –Так что до свидания. Попрошу освободить помещение.
С несвойственной для людей такой комплекции скоростью гигант просунул руку в окно, сграбастав капитана за грудки, притянул к себе так, что его практически расплющило о стекло с той стороны.
-По-смо-три вни-ма-тель-ней, -дохнул здоровяк ему прямо в лицо.
-От-пу-сти, -прохрипел капитан, -иначе вас.. всех.. сейчас.. арестуют.
Гигант чуть повернул голову к своей компании.
-Слыхали?
Зловеще улыбаясь, те вытаскивали из-под плащей автоматы: два узи и трое калашей со складными прикладами. Дежурный побледнел, но продолжал гнуть свое, свято веря, что представителя власти никто тронуть не посмеет, ведь он же власть, а власть на Руси, как известно, от бога. Вот только не учел, что еще кое-кто может считать себя властью.
-Вы под суд пойдете, -хрипел он. –Немедленно сложить оружие! Если напишите заявление, что нашли и принесли его сдать, то вам даже вознаграждение дадут.
-Гм, -здоровяк выпятил губу, помял подбородок. –Дай-ка подумать…
-Думай быстрее, -поторопил капитан. В такой неудобной позе он побагровел, на лбу вздулись вены. По коридору слышался топот подкованных сапог. Капитан воспрянул духом, в глазах загорелось обещание скорой расплаты.  -Моему терпению... приходит конец.
-Что-то ничего в голову не приходит, -с сожалением сообщил здоровяк. –Мы -люди простые и решения любим такие же, так что извиняй, паря…
Он дернул руку –в комнате все ахнули, подались вперед, как один человек, словно могли что-то изменить, как-то помочь, но увы –стекло с хрупом треснуло, его вывернуло вместе с рамой. В одно движение громила выдернул сквозь ощерившийся острыми стеклами пролом визжащего капитана и швырнул в решетчатую дверь. Визг, как отрезало. С хрустом костей, скрежетом раздираемого металла дверь вылетела, сбив подбежавших омоновцев. Всех троих вмяло в противоположную стену. И, судя по растекающейся луже, живым из них никто не уйдет. Пожалуй, и не уползет. Королев потрогал себя за грудь, кашлянув, прошептал хрипло:
-Не-е-е, в таком деле бронники –не защита.
Сержант хмуро усмехнулся, поддержал:
-Тут скорее панцирь рыцарский нужен.
На них посмотрели, как на детишек, хрустящих чипсами во время театральной постановки. Королев сконфузился, опустил глаза, а Петренко и вовсе пропал из виду, словно невидимкой стал. Лейтенант пожал плечами, пробормотал виновато:
-Да я что, я просто размышляю.
-Ну-ну, -с угрозой проревел полковник, -смотрите у меня. –он кивнул несколько потерявшему в росте сержанту. –Товарищ Петренко, продолжайте.
-Да, да, конечно, -сержант вдавил кнопку.
На экране вся группа вдвинулась в коридор, уверенно направилась в сторону СИЗО. По пути им встретилась девушка с пачкой бумаг. При виде вооруженных амбалов ее лицо стало белее стены, в которую она вжалась.  Если бы не серая юбка с пилоткой, вполне могла б смимикрировать под декор. Здоровяк не повел на нее и ухом, двигался целеустремленно, как крейсер варяг. Только ближний к ней мордоворот, скабрезно ухмыльнувшись, вытащил у нее из кобуры макаров, разрядив, бросил пустой ствол под ноги. Из кабинетов выглянуло еще несколько голов. Большая часть женских и лишь одна мужская, но прятались они безо всяких гендерных различий.
Дошагав до развилки, вся группа повернула налево. Петренко потыкал кнопки  –на экране возник несколько иной вид: похоже, переключили на другую камеру. Громила первым приблизился к решетке, разделяющей собственно УВД и СИЗО. С той стороны, отложив кроссворд, поднялся из-за стола дед с погонами старшего лейтенанта. Из-под кустистых бровей взглянули серые, как сталь, глаза энкэвэдэшника.
-Эй, сынки, вы не слишком разогнались?
На него наставили пушки, громила покосился на соратников, ухмыльнулся.
-В самый раз. –он посмотрел на деда изучающе, поинтересовался с ленцой. –Сам откроешь или тебе помочь?
-Ну, помоги, касатик, помоги, -дед сделал приглашающий жест, сообщил с издевкой. –Отмычки у тебя нет, а ключики то вот они. –Он потряс связку.
-Оставь их себе, -небрежно отмахнулся здоровяк и картинно отвел ногу назад.
-Ой, дед, -пробормотал Королев, - зря ты это брякнул.
Как словом, так и делом: от пинка решетка выгнулась, порвав шарниры и собачку замка, вылетела из проема.  С мощным фырком дверь, как стояла вертикально, так и пронеслась мимо охранника, бухнула в простенок. Постояв несколько мгновений, она грохнулась, а вслед за нею и штукатурка.  По ней пробежали молнии трещин, расширились, а затем все это рухнуло, подняв облако пыли. Здоровяк смерил довольным взглядом девственно чистую, словно только что выложенную стенку, прогрохотал:
-В разнорабочие что ли пойти?
-Точно, -поддакнул лысый здоровый, как сумоист, то ли якут, то ли китаец, -пусть строить не умеешь, зато ломаешь поглядеть любо-дорого.
-А то, -здоровяк, шагнув вовнутрь, забрал у деда ключи.
Тот стоял, глаза в кучку, с отвисшей челюстью смотрел прямо перед собой. Похоже, вся жизнь пролетела перед ним, как злополучная дверь. Громила хлопнул старлея по плечу, заставляя сесть, пророкотал без тени злости:
-Ну, все, отец, все. Ты главное не дергайся, и все будет хорошо.
Дед посмотрел несколько диковато на изуродованную дверь, на собеседника, замедленно кивнул. Здоровяк еще раз хлопнул по плечу, взглянув напоследок деду в глаза.
-Вот и хорошо, -но на всякий случай забрал пистолет. –На обратном пути верну.
Они двинулись дальше. Пройдя по переходу, свернули налево. Здесь еще одна решетка, за которой видны по обеим сторонам стальные двери, с красными номерами по голубой краске. Здоровяк посмотрел на связку ключей, в которой их было не меньше сотни, на дверь… Якут спросил лениво:
-Давай старпера притащу?
-Не надо, -здоровяк покачал головой. –С него и так песок сыпется. А после такого… Как бы на нас не закончился.
-Невозобновляемые  ресурсы, -сделал вывод лысый.
-Точно, -ухмыльнулся громила и в одно движение вырвал дверь. –Они самые.
Он прислонил ее к стене, шагнув вовнутрь, медленно двинулся по коридору.
-Как думаешь, -спросил якут, -в какой его держат? Не хотелось бы каждую открывать: времени у нас не так уж и много, -он кинул взгляд на запястье. –Минут пять, не больше.
-И мне бы не хотелось, -согласился здоровяк, внимательно прислушиваясь.
Проходя мимо двери с номером «тридцать три», он вскинул руку. Все замерли, настобурчили уши. За дверью слышались голоса, которые становились все резче, пока изнутри не взревело, а в следующее мгновение в дверь с той стороны бухнуло так, что она завибрировала, на пол осыпалась краска с известкой. Здоровяк щелкнул пальцами, показывая, знаками, чтоб не мешались. Двое встали с одной стороны, трое с другой. Якут вытащил странного вида приспособление: смесь обреза с подводным ружьем, кивнул. Громила ухмыльнулся в предвкушении, разогнавшись, шибанулся всем телом так, что дверь вылетела вместе косяками и кусками бетона. Пролетев пару метров, она грохнулась посреди комнаты, плеснув во все стороны струи крови. Справа бычился детина, ничем не уступавший здоровяку, только слегка узковатые глаза и высокие скулы выдавали монголоида. Слева пятеро полуголых расписных на все лады зеков. Четверо прихлебаев едва в штаны не наложили, только один смотрел хоть и с изумлением, но без страха. Исламбеков вскинул брови. Он не обращал никакого внимания на бандюганов с автоматами, но неотрывно смотрел на копошащегося в пыли здоровяка.
-А ты како…
Но закончить он не успел: якут разрядил в него свое оружие. Из-под ствола вылетело два провода, с наконечниками, которые на излете впились Хасану в шею. Его затрясло, глаза закатились, ноги подогнулись –Исламбеков свалился кулем на бетонный пол. Главный зек сплюнул, просипел с ненавистью:
-Так тебе, падла, и надо. –он пнул Хасана по ребрам раз, другой, потом вошел в раж, белки покраснели, ноздри задергались. –На, сука, держи!!! Получай!
Раз десять он пнуть успел, пока здоровяк не поднялся. Посмотрев на этот беспредел, гигант неодобрительно покачал головой. Взяв двумя пальцами за волосы на затылке орущего бандюгана, здоровяк перенес его на пару метров, отпустил. Тот упал вроде бы с уровня колен, но ноги подогнулись. Заматерившись  так, что уши завяли в округе у всех без исключения, он дернулся было на здоровяка, подымающего безвольное тело Хасана, но якут предостерегающе покачал головой, демонстрируя калаш.
-Не стоит, право, не стоит. Хотя…
Предводитель местного дворянства побагровел, стиснул кулаки так, что костяшки побелели. Однако, с места не стронулся, только челюсть выпятил так, что напоминал шагающий экскаватор.
-Ну, ты, бля… Кто вы, бля, воще такие?! –выплюнул он с ненавистью.
-Бля, -мирно сообщил якут, -ангелы смерти, бля. Но ты не боись…
-Чего-о-о? –матерый выпучил глаза, его кодла перешептывалась, хмыкала.
-Не боись, бля, -заверил якут, -не за тобой.
По его кивку один из боевиков бросил на пол сумку. И, судя по напрягшейся шее, ноша была не из легких. А когда якут вытащил поблескивающие сталью приспособы, стало понятно, что это, действительно, не сахарная вата. После того, как эти штуки оказались на руках и ногах, стало ясно, что это современный аналог кандалов. В довершение ко всему на голову надели обруч, продев еще один под подбородком. Обруч соединили цепями, пропустив их между ног, с кандалами.
-Так что, если теперь дернется, -с долей сочувствия пробормотал лейтенант, -оторвет либо голову, либо без наследства оставит.
-Нам бы меньше за ним бегать пришлось. –отрезал полковник.
-Почему?
-Во-первых, мертвым он точно не убежит, а во-вторых, этим ребятам он дохлый не нужен.
Они все вместе наблюдали, как здоровяка подняли с натугой с четырех сторон, потащили вниз лицом из камеры. Последним вышел якут, оставив дверь открытой. Пиковый бросил быстрый взгляд на вспыхнувшие надеждой лица сокамерников, крикнул вслед:
-А мы?
-Как хотите, -небрежно ответил якут через плечо. - Вы нас не интересуете.
Пиковый посопел, сказал что-то шепотом своим, те покивали и все вместе трусцой почучундрили за группой захвата. Якут даже не обернулся, с автоматом наизготовку прикрывал отступающих, а в авангарде шел еще один детина. Только теперь вместо калаша  в руках у него покачивался автомат с подствольным гранатометом. Когда они прошли через развороченный предбанник  и выдвинулись во двор, где за двумя машинами: уазиком и ладой-гранта  -скорчились полицейские с пистолетиками, проревел усиленный мегафоном голос:
-Внимание! Говорит полковник Терещенко –руководитель УВД. Вы окружены! Положите оружие и..,гм, человека на землю и выходите с поднятыми руками. Обещаю: вас будут судить беспристрастно, но по всей строгости закона РФ…
-В смысле погрозят пальчиком, -пробормотал с нехорошей усмешкой Королев, -и отпустят после пяти лет санаторно-курортного содержания за примерное поведение.
Полковник метнул на него свирепый взгляд, но ничего не сказал. Меж тем преступники на экране даже и не думали останавливаться. Не сбавляя шага, идущий впереди громила вскинул автомат. Выстрел –из подствольника протянулся дымный след к ладе –грохнуло, взметнулось пламя, машину подбросило, разорвало на две части, раскидав тела по сторонам. На щебне горело одно тело и дымилось другое, в котором только по погонам и можно было опознать полковника. Королев перевел быстрый взгляд на стиснувшего в белую нить губы Терещенко. Взгляд темный, челюсти сжаты так, что, положи меж ними полено, перекусил бы и не заметил. Только сейчас лейтенант увидел, что на левой щеке два шрама и несколько ссадин, а ухо порвано, как у бойцовского пса.
-Вам повезло, -с удивлением сообщил Королев.
Полковник тяжело задышал, бросил отрывисто:
-А вот ребятам нет.
На экране в это время из-за уазика прогремели частые беспорядочные пистолетные выстрелы. Гранатометчик дернулся –видимо, все-таки попали, но вряд ли мимо бронежилета, так как довольно спокойно вскинул ствол, сверкнуло...  От взрыва уазик опрокинуло и разорвало на клочки. Стальные фрагменты, горящие части обшивки с визгом разлетелись по двору.
-Твою ж мать, -сказал лейтенант, глядя расширенными глазами на два окровавленных тела.
У одного разворочена грудная клетка, а у второго оторвана рука и из шеи торчит обломок стекла шириной в ладонь. Не переговариваясь, спокойно, словно вышли на обед, все шестеро спустились с крыльца, пересекли двор, переступая через тела и горящие обломки, и скрылись за оградой. Сержант нажал плэй –кадры замерли. С минуту все сидели, не говоря ни слова, лица темные, словно туча нашла на землю. Полковник, наконец, провел рукой по лицу, словно сгоняя наваждение, обвел взглядом, не предвещающим никому ничего хорошего, присутствующих:
-Прошу высказываться. У кого какие мысли.
Стародубцев покряхтел, привлекая внимание, спросил, промакивая лоб широким клетчатым платком:
-Проследили, куда направились?
-Да. –парень в круглых стильных очках пробежался пальцами по клавиатуре. На экране выскочила картинка аэропорта, в раскрытые двери которого входило пятеро их клиентов. Один из них толкал перед собой тележку с огромной сумкой, что вызвала ностальгию по временам дикого рынка с его простым и бесхитростным рекетом, челноками и ваучерами. -Записи с видеокамер показали, что они уехали в сторону Домодедово.
-Значит, их задержали?
Вокруг невесело улыбались, переглядывались. Похоже, что это для них с лейтенантом новость, а остальные были уже в курсе ситуации. Парень поправил очки, ответил виноватым голосом, в котором проявилось дрожание:
-К сожалению, нет. Данные с камер снимали более двух часов: пока затребовали, пока согласовали, преступники успели пересечь воздушную границу России.
-Твою ж мать! –Стародубцев стукнул кулаком. –Ну, хоть маршрут, место посадки выяснили?
-Да, -парень чуть смелее улыбнулся. –Израиль. Тель-а-вив.

Глава 29.


В голове гудело, словно череп превратился в огромную продуваемую всеми ветрами турбину от АН-225 или Белуги. Хасан сморщился, приоткрыл глаза. Сквозь частокол ресниц ворвался яркий, словно плазма, свет. Он резанул по сетчатке, проник прямо в мозг, вызвав немалые и весьма болезненные разрушения. Хасан зажмурился, сжал голову, что готовилась треснуть, словно переспелый арбуз. Где-то вовне раздался слегка дребезжащий старческий голос:
-Это стрихнин –не пугайся.
Хасан распахнул глаза, куда тут же вонзились тысячи невидимых иголочек, простонал в бессильной ярости:
-О, Аллах! Ты решил отравить меня, старый мерзавец!?
-Отравить? Ха-ха!
На глазах непроизвольно выступили слезы, сквозь перламутровую взвесь он с трудом разглядел с другой стороны древнего, как мир старика, что покатывался со смеху. Перед ним блюдо с мандаринами: два очищено, а третий начат. Тонкие птичьи лапки все в пигментных пятнах, но зубы ровненькие, как костюм от Версаче. Старик выдохнул, сообщил с улыбкой:
-Зачем такие сложности? Хотел бы убить, убил. А стрихнин в малых дозах –отличный стимулятор ЦНС. Я уверен, что ты сейчас слышишь даже, как муха в соседнем помещении крылья чистит.
Хасан непроизвольно прислушался, взгляд сделался отсутствующим. Он чуть повернул голову, ловя звуки, сказал озадаченно:
-Не знаю, как насчет насекомых, но партитуру Калашникова с питоном различаю отчетливо. –его губы дрогнули, Хасан сказал с плохо прикрытым злорадством. –Похоже, у вас гости.
-Похоже на то, -кивнул старикан, бросив взгляд в монитор перед собой.
-И они очень настойчивы, -добавил Хасан.
-Да, Муслим -согласился старик, -в упорстве и целеустремленности вашим друзьям сложно отказать.
-Что-о-о!? –Хасан дернулся, отшатнулся, будто ему саданули кувалдой в лоб. Если бы не цепи, приковывающие его к столу, наверняка, бы опрокинулся. Глаза полезли на лоб. –Что вы сказали?!
Зубы сверкнули по-голливудски ровные и белые, что входило в некоторый диссонанс с иссохшей морщинистой кожей и пигментными пятнами.
-Грэг Ковач, Сунь Ли, Джон Милтон, Раджа и.., -сделав эффектную паузу, старик указал кивком на стоящего у двери здоровяка, - Драгунов Иван.
Тот содрогнулся, словно молодое деревце от удара обухом, вскинул голову, но на него уставилось с десяток заранее приготовленных автоматов. Да ладно бы только автоматы, так и встроенные в стены пулеметы смотрели половина на Ивана, а вторая на Муслима, в глазах которого мелькнуло сильнейшее сожаление. Похоже, что надежды он все-таки на товарища возлагал. Но теперь на Ивана, судя по вскинутому подбородку и прямому взгляду, разве что венок мученика повесить можно было. Старый еврей взирал на обоих с нескрываемым удовольствием:
-Прекрасные у вас друзья, верные. Другие бы давно отступили, но они прут, как танки.
Муслим поднял голову, спросил с вызовом:
-И что теперь? Вы нас убьете? –старик покачал головой, в глазах прыгали смешинки. Муслим презрительно скривил губы. - Вам этого мало? Тогда что? Потешите свое извращенное эго?
-Пожалуй, вы правы, -на секунду задумавшись, согласился еврей и кивнул пейсатому широченному, как шкаф, бодигарду у дверей. –В особо извращенной форме.
Пейсатый понажимал что-то на коробочке на стене –толстые, как танковая броня, створки разошлись в стороны прямо перед носом невероятной и малость опешившей четверки. От входа потянуло горящим порохом, за спинами ощерившейся стволами группы виднелся изрешеченные пулями стены, плавающие в лужах крови тела. Все четверо впились взглядами в Муслима. Раджа вскинул брови, с некоторым презрением рассматривая цепи, которыми тот был прикован, посмотрел на Муслима выразительно. Тот покачал головой. Старик хмыкнул, сказал одобрительно:
-Верное решение: если я знаю ваши настоящие имена, вполне можно допустить, что я знаю и ваши способности, бесспорно впечатляющие. –он отправил в рот две дольки мандарина, с непритворным удовольствием пережевал. Проглотив, старик продолжил. –Но кто предупрежден, тот вооружен. А раз так, неужели вы думаете, что я сидел и ждал с моря погоды?
-Что бы вы там ни приготовили, -надменно отпарировал Джон, -но мы прошли через вашу охрану, как раскаленный нож сквозь масло.
-Гои, -пожал плечами старик. В голосе если и не было презрения, то и сожаления не отыскать днем с огнем. –Их наняли три дня назад именно для этой операции. Кстати, -старик приподнял шляпу, показав лысый, как колено, череп с такими же пигментными пятнами, как и на руках. -Ребе Ицхак. Не скажу, что к вашим услугам, но посмотреть на вас воочию довольно любопытно.
Джон поморщился, сказал нетерпеливо:
-Мы еще те экспонаты. Ни один коллекционер не позарится. Что вы собственно хотите?
-Поговорить.
-Просто поговорить? –не поверил Джон. –И для этого вы похитили Муслима, заманили нас, угробили кучу народа?
-Гоев, -поправил его ребе.
-Что? –не понял Джон.
-Народ, -доброжелательно пояснил Ицхак, -это мы, -он указал взглядом на свое пейсатое окружение, а остальные всего лишь гои.
-А-а-а… -покивал Джон с самым глубокомысленным видом. –Ну, да, ну, да.
-Но вы мне интересны. Я и есть тот коллекционер, что собирает все необычное. Необычные вещи, людей, необычных животных.
-К какой группе, интересно, он нас относит? –пробормотал Джон и уже громче сообщил непререкаемым тоном. –Хорошо. Мы поговорим, но с одним условием.
-С каким? –Ицхак вскинул белые кустистые брови.
-После того, как удовлетворите свое любопытство, мы уйдем. Все вместе. Включая и Муслима с Иваном.
-Что ж… -старый иудей сделал вид, что колеблется, а потом махнул рукой. -Я согласен.
Джон кисло улыбнулся, закинув автомат за спину, прошел к столу, думая при этом, что слишком легко что-то этот старый черт согласился. Где-то подвох, но где… Не чую пока.

Они уселись вокруг овального стола: Сунь Ли с Милтоном слева от ребе, Раджа с Ковачем –справа. Муслим, как сторожил, занимал самое достойное место –напротив хозяина. Ицхак с кряхтением оглянулся, взгляд зацепился за напряженного, как тетива, Ивана. Ребе помахал птичьей лапкой, которая заменяла ему руку.
-Иван, а тебе что, особое приглашение нужно? –Пряча взгляд, Иван прошел к столу, сел справа от Ицхака. Тот одобрительно кивнул, похлопав Ивана по плечу, сказал с сочувствием. –Не бери в голову: у тебя просто не было шанса. –Иван сумрачно посопел, но ничего не сказал, а ребе пояснил словоохотливо. -Мы с рождения живем на войне в окружении враждебного народа, что то и дело приносит за пазухой бомбы, а то и просто пытаются зарезать или камнями забить. Так что чуткость у евреев вошла едва ли ни в число врожденных рефлексов. –он хлопнул в ладоши, потер их с такой интенсивностью, словно собрался огонь разжигать. –Итак. Вы, наверняка, в недоумении, почему я вас попросту не перестрелял, не испепелил, не взорвал, не пустил на корм собакам, не отравил и прочее, прочее… Если мог. Не так ли?
-Вообще-то да, -согласился Милтон. –В сильнейшем. Имей возможность, я бы вас пристрелил. Просто и без затей. –Джон смерил взглядом его тощую шею, пальцы сами собой стиснулись.
Ребе понимающе хмыкнул, кивнул охраннику. Тот разлил всем в бокалы вина. Ицхак поднял бокал, провозгласил с предельной серьезностью:
-Пусть наши желания совпадают с нашими возможностями. –когда все пригубили вина, он поставил почти нетронутый бокал, сказал с прищуром в живых темных, как маслины глазах. –В вашем возрасте, пожалуй, и я бы не удержался. Да и зачем, когда все просто и понятно: тюк по голове и в колодец.
-Точно, -согласился Джон, посмотрев за поддержкой на товарищей. Все кивнули, только Иван скривился, словно хлебнул уксуса. –Зачем усложнять? Нужно руководствоваться принципом бритвы Оккамы.
-Проще Гордеев узел разрубить, -кивнул ребе, -чем распутать. Но относительно недавно до меня начало доходить понимание, что все не так просто.
Иван поднял голову, взглянул на старого ребе с новым интересом. Остальные же смотрели на иудея с непониманием на простых, как обнаженный клинок, лицах. Бред!- кричало грубое, как скала, лицо Ковача. Милтон пожал плечами, спросил с сомнением:
-И в чем же заключается сложность? У русских вовсе есть поговорка: «Нет человека –нет проблемы», -говорят, что ее придумал один из их вождей.
-Молодой и яростный, -согласился ребе. –По ней живем, как мы, так и весь западный мир. К сожалению.
-Почему?
-Вы заметили, что вся политика, фильмы, комиксы, книги пронизаны фигурой главного злодея? Мол, стоит только устранить его, как все созданное им рассыплется, словно карточный домик.
Милтон выпрямился, смотрел, поджав губы. Да и Грег нахмурился. Похоже, ощутили, в чей огород камень. Джон сказал отрывисто, с нажимом:
-Мы уничтожаем террористов, ослабляя их организации.
-Ой, ли? –ребе приподнял кустистые брови. –Но что-то их меньше не становится. Уже вся Европа полыхает в огне, скоро и Штаты взорвутся. Да так, что ИГ плюшевым мишкой покажется.
-Не понимаю, -нервно барабаня пальцами по столу, сказал Милтон, -какое это имеет отношение к нам?
-Самое прямое. Вас, как и ислам, никто не хочет понимать. Если человек готов пожертвовать собой ради идем, то она того стоит. Не так ли? Покажите мне хоть одного, кто готов пожертвовать собой ради торжества демократии и общечеловеческих ценностей? Другими они могут жертвовать, но не собой любимыми. Как просто и приятно с беспилотников бомбить школы и больницы. Не так ли? И безопасно, и на игру похоже. Здесь нажал кнопочку, а на экране пух! Клубы дыма, фигурки разлетелись так красиво. Красное на белом песке –это  достойно кисти Дали. Кстати, вполне логично: зачем давать вырастать детям? Они, повзрослев, возьмут в руки автоматы или наденут пояс шахида. Да и рождаться им вовсе необязательно: результат тот же. К тому же бомбить беременных женщин одно удовольствие: сдачи никто не даст.
-Так почему же нас не разбомбили? –хмуро поинтересовался Иван.
-Я уже стар. И, проведя всю жизнь в борьбе с гоями, под конец своего пути пришел к выводу, что лучшая победа –это победа над собой.
-То есть? -не понял Милтон.
-Это, -пояснил ребе, -когда держишь в руках револьвер с полной обоймой, враг перед тобой повержен, безоружен, но ты не стреляешь, а протягиваешь ему руку.
-Господи! –воскликнул Милтон. –Что за дурь!? Он же откусит ее по самую шею, а потом добьет твоим же пистолетом.
Ребе поколебался, пожал сухими плечами:
-Возможно, да, а может быть, и нет. Мы привыкли к подлости и низости, мы живем в постоянном страхе, поэтому стараемся дать сдачи заранее, даже когда нам ничего не сделали, возможно, даже не планируют делать, но только лишь могут, имеют, так сказать, потенциал. Но что, если нам все-таки начать первыми? Поверить? Просто поверить…
Милтон саркастически усмехнулся, обведя настороженные лица друзей веселым взглядом, поинтересовался:
-И вы даже поверите, что мы вас не убьем, если дадим слово? Ребята вы готовы?
Парни посмотрели на него озадаченно, потом лица прояснились. Все кивали, гудели: «Да, даем слово. Конечно! А как же…» -только Иван сидел на стуле, откинувшись назад, молчал, поджав губы. Ребе перевел на него взгляд.
-А вы, молодой человек? Вас что-то смущает?
Милтон пихал его в бок локтем, Грэг украдкой показывал кулак. Иван дернул щекой, ответил с мрачной усмешкой:
-Да нет, все нормально: вино прекрасное, погода тоже радует. Только вот себя я привык уважать и слов на ветер не бросаю.
Грэг закатил глаза, молча богохульствовал. Ицхак смотрел на Ивана с минуту изучающе, словно что-то прикидывал, затем сказал с некоторым недоумением:
 -Не понимаю, что вам мешает? Мы можем давать слово, обещания, клятвы хоть кому, но выполнять обязаны их лишь перед евреями.
-Перед иудеями? –переспросил Муслим. –У нас данное слово священно перед братьями мусульманами, какой бы расы, цвета кожи или места жительства они ни были.
-Нет, -Ицхак покачал головой, сообщил. –Ни один иудей не может считаться полноценным человеком, если он не является евреем по матери. -ребе вздохнул, добавил печально - . Именно это обстоятельство не позволяет иудаизму стать мировой религией, в отличии от того же христианства или ислама.
-Гои, -подсказал Раджа, -в лучшем случае шабес-гои.
Сунь Ли посмотрел на одного, второго, спросил озадаченно:
-Это кто? Люди?
-Не совсем, -с нехорошей ухмылкой пояснил Иван. –Братья меньшие –возможно, чернорабочие да. А так, если уж честно, то что-то среднее между дойной коровой и свиньей.
Лицо Муслима застыло, ноздри задергались, огромные кулаки стиснулись с такой силой, что попади меж ними все евреи в мире, от них остались бы только высохшие шкурки. Его нижняя челюсть выдвинулась, как ковш экскаватора с обратной лопатой.
-Поэтому вас и не любят, -прорычал он.
-Гонят ото всюду, -с мрачным выражением на лице поддержал Милтон.
 -Вы правы, -подтвердил Ицхак. –Поэтому я сделаю то, что не сделает ни один еврей в мире: доверюсь безо всяких обещаний. –он щелкнул пальцами. –Выключить все системы защиты, убрать охрану, разблокировать двери.
-Но, сэр, -охрана смотрела на него, как на сумасшедшего. –Как можно?..
Глаза ребе сверкнули гневом, он спросил, чеканя слова, как гвардейцы шаг на плацу:
-Молодой человек, в той отрасли, в которой служишь, ты должен быть прекрасно осведомлен о судьбе тех, кто посмел мне перечить.
-Да, -охранник сглотнул, побледнел. –Они исчезали навсегда. Даже тела не находили. И родственники хоронили пустой гроб.
-Надеюсь, -ласково спросил ребе, -ты не желаешь себе такой участи?
-Нет, -охранник покачал головой и снял ракушку наушника. –Простите, сэр.
Охранник набрал на пульте комбинацию –все оружие ушло в свои ниши, из пазов выдвинулись стальные плиты, перекрыли пазухи так, словно там никогда ничего не было. Тяжелые пуленепробиваемые шторы свернулись, спрятались под потолком. Загудели сервомоторы –входные двери открылись. Вся охрана –человек двадцать покинула помещение. Остался только старый ребе, что смотрел на них со странной смесью интереса и равнодушия. Милтон посмотрел на право, на лево, пожав плечами, буквально исчез и тут же очутился напротив ребе, сжимая его тщедушную шею.
-Ну!? Что на это скажешь? –в его глазах разгоралось безумие, пальцы подрагивали от страстного желания стиснуться. –Стоит мне лишь сдавить пальцы –и тебя не станет. Признайся, ты этого не предвидел, старый лис?
Ребе смотрел на него с понимающей улыбкой.
-Наоборот. Все идет так, как я себе и представлял. Даже инициатор тот же.
Милтон злобно выругался, смотрел на него с таким бешенством, что все замерли, чувствуя, что пролети муха –и пальцы Джона стиснутся. Но Милтон расцепил пальцы, отступил на шаг, вытирая руки о штаны. Грудь вздымалась, словно волны в девятибальный шторм, он прорычал, подергиваясь от переизбытка адреналина:
-И что тогда? Вылетят из тайных мест пули, лазерные лучи и испепелят нас на месте?
Потирая слегка покрасневшую шею, Ицхак покачал головой:
-Нет. Даже если вы меня убьете, вы уйдете домой. Вы же видели лица охраны? Вас никто не тронет. Так что выбор за вами.
-Так почему бы нам этого ни сделать? –Милтон посмотрел на хмурые лица друзей, перевел на ребе мрачный взгляд, усмехнулся. –Нет человека –нет проблемы.
-А что вам это даст? –ребе вскинул бровь.
-Мы выполним нашу задачу.
-Да неужели?
-Да, -отрезал Милтон и посмотрел за поддержкой на товарищей. Те хмурились, отводили взгляды, только Грэг кивнул. –Вот видите?
-То есть, -вновь принявшись за мандарины, задумчиво сказал ребе, -вы думаете, что, устранив меня, перекроете наркотрафик в Европу, Россию и любимые вами Штаты?
Все дернулись, уставились на старого еврея расширенными глазами.
-Откуда.., -запнулся Милтон, -откуда вы знаете?
Ребе пожал плечами, отправил в рот пару долек. Прожевав, пояснил:
-У меня специфический бизнес. Торгую я не тапочками, так что не надо быть семи пядей во лбу, чтобы свести воедино два и два. Но вот достигните ли вы своей цели?
-Если вас не станет? –уточнил Милтон.
-Да.
-Конечно.
-Я не зря вам рассказывал про ИГ, Аль-Каиду и прочие подобные группировки. Какие, по-вашему, у них особенности, общие черты?
-Живучие, твари, -прорычал Грэг, -как тараканы. Долби их, уничтожай, а толку, как от козла молока: рассыпаются, а через год глядь, так в другом месте те же рожи, только под другим названием, но цель одна –торжество ислама и смерть гяурам, то есть нам.
-Правильно, -кивнул ребе. –Так вот: наша организация тоже такова. Мы -люди идеи, которой уже более пяти тысячи лет. А идея наша проста –торжество избранной богом еврейской нации и смерть всех прочих, не достойных взгляда создателя. Так что если я сегодня умру, то уже завтра на мое место придет другой, более яростный и непримиримый. И вместо прекращения наркотрафика вы увидите его расширение.
Милтон смотрел на него насупившись, у остальных тоже на лицах особой радости заметно не было. Тяжело вздохнув, Джон спросил:
-Зачем вы нам это говорите? Не проще ли просто нас пустить в распыл? Или поиздеваться надо? Садизм проснулся?
-Ни в коей мере. Никогда этим не страдал. Просто, когда я вас увидел, когда понял, кто вы и зачем, начал следить за каждым вашим шагом. Если сначала, действительно, хотел прихлопнуть, как надоедливых мух и пить дальше свой мокко, то затем у меня возник слабый интерес.
-Какой? –спросил Иван с прищуром.
-Я узнал, какую сумму вам предложили и ощутил уважение к себе. Думал, что это конкуренты, но быстро выяснил, что они к вам не имеют никакого отношения. Поэтому путем нехитрых размышлений пришел к выводу, что это такая же организация, объединенная идеей улучшить мир. Но меня этим не удивишь: за свою жизнь я повидал их столько, что пальцев у всех у вас не хватит, чтобы пересчитать их. И все рассыпались, гнили от коррупции, жажды денег и власти. Но вот вы… Вы меня поразили и заставили задуматься.
-Чем же? –спросил Иван все так же напряженно.
-За то время, какое вы провели, внедряясь в мою организацию, у вас была не одна возможность, чтобы заграбастать сумму, превышающую долю от реализации вашей задачи. –он указал на всех. –У каждого была. Но тем не менее вы на деньги не польстились. Хотя с ними никто вас достать бы не мог: ни ваша организация, ни я. Однако, вы этого не сделали? Почему?
Иван, Джон, Грэг, Сунь Ли, Муслим, Раджа –все переглядывались, пожимали плечами. Наконец, Милтону надоело это, он рыкнул раздраженно:
-Почему? Да вот не сделали и все. Глупый вопрос: какие-то вещи люди не делают вовсе не потому, что боятся наказания, а просто потому, что их делать нельзя.
-Но ведь другие же делают, -сообщил ребе потрясающую новость.
Иван пожал плечами, не считая нужным ничего пояснять, а Джон рыкнул еще раздраженней:
-Каждый выбирает свой путь.
Ребе покивал, взгляд задумчивый.
-Да, да… Это так… Вот и я решил выбрать.
Друзья переглянулись, Милтон спросил осторожно:
-И к чему вы пришли?
-К тому, что и на Темной стороне, оказывается тоже живут люди. Я решил считать вас евреями. Кого-то явными, а кого-то потенциальными.
-Что!? –вскинулся Муслим. –В каком смысле?
-В самом хорошем, в самом хорошем, -успокоил Ицхак. –Ведь только евреи для нас –люди.
-И что дальше? –все так же настороженно спросил Милтон.
Ребе пожал плечами.
-Раз вы люди, то вредить вам –преступление против божественной воли. Поэтому я решил прекратить работать с наркотиками.
-Что-о-о!? –с парней можно было писать картину «Приплыли».
-Для меня вопрос денег уже давно не стоит ни остро, ни тупо. В общем никак не стоит. А вид бизнеса не принципиален. Поэтому я решил заняться здравоохранением. –ребе криво усмехнулся. –Время разрушения закончилось –настала пора созидания. Надеюсь, она будет столь же плодотворной.
-Это, конечно, замечательно, -сказал Милтон с некоторым сомнением, -но что на это скажут ваши, гм, коллеги?
-Пока я жив, -ребе выпрямился, сказал гордо, -только я определяю стратегию развития нашей компании. Так что, если я решу, что мы будем выращивать розы, то одни ринуться закупать саженцы и удобрения, а другие –рыхлить землю.
В комнате настала тишина. Похоже, все переваривали новости. Наконец, Джон очумело тряхнул головой, спросил:
-Но что от нас требуется? Поцеловать ваш перстень, подписать кровью контракт, упасть н колени, побрить голову и распевать в синагоге: «Хари Кришна»?
Ребе засмеялся, покачал головой:
-Нет, внешние атрибуты почтения меня уже лет пятьдесят не волнуют. –он посерьезнел. –От вас требуется только одно: поверить мне и довериться друг другу.
Парни переглядывались, украдкой посматривая на соседей. Пауза затянулась. Наконец, Иван, махнув, вытянул руку ладонью вверх.
-Ребята, вы со мной?
Поколебавшись, сверху положил ладонь Раджа, затем Милтон, ругающийся сквозь зубы Грэг, мрачный Муслим. Последним остался Сунь Ли. Губы стиснуты. Он обвел всех внимательным взглядом, выискивая следы подвоха или глупой шутки. Все ждали. Вздохнув, он опустил ладонь сверху. Перед глазами полыхнуло и все пропало.
 В голове гул голосов, словно в черепушке собралась развеселая компашка и выясняет отношения причем не самым мирным способом. Иван, Грэг, Джон, Муслим, Сунь Ли, Раджа открыл глаза, повел очумелым взглядом по сторонам. Он лежал в кресле, чем-то напоминающем кресло для сдачи крови, только дизайн и материал такие, каких он еще ни разу не встречал. Рядом с ним еще одно кресло, в котором лежит смуглый парень, чем-то смахивающий на араба. Глаза закрыты, он лежит спокойно, кажется, даже не дышит. Иван вспомнил по сотням фильмов, что всегда те, кто вот так очухиваются, должны с хриплым криком выдергивать из себя иглы со шлангами, через которые в вены закачивалась какая-то дрянь, но здесь ни игл, ни шлангов. Даже обидно как-то. Они со спящим парнем вдвоем в огромном: метров сто в поперечнике круглом зале со светящимися стенами, потолком. Лишь четвертая стена то ли покрашена, то ли экран такой, но из нее на Ивана смотрел страшный черный космос с мириадами звезд.
-Что за черт? –прохрипел Иван незнакомым голосом.
Он встал, взгляд скользнул на руки. Иван потряс головой, тупо рассматривая рыжие волосы на тыльной стороне ладоней. Да и руки он свои не узнавал: они были… изящней что ли… Во всяком случае не те лапы, поросшие черной шерстью, которые он привык видеть на протяжении последних пятнадцати лет с момента полового созревания. Терзаемый самыми дурными предчувствиями, он поднял руки, осторожно ощупал лицо…
-Твою ж мать, -прошептал он очумело.
Иван попятился, ноги подогнулись, он шмякнулся на кресло, испытывая что-то вроде шока. Это было новое ощущение для его рабоче-крестьянской натуры. Не его лицо, не его руки, не его тело. Да и голова, кажется, тоже не совсем его.
-Что происходит, -спросил он в пространство, -что, мать вашу, здесь происходит!?
-Я могу вам чем-то помочь? –раздался голос откуда-то спереди.
Иван вздрогнул, вскинул голову. Рядом с окном в космос сидел в белом кресле за белым столиком невесть откуда взявшийся господин в белом костюме. Может, он его не заметил сперва?
-Что? –он оглянулся, но больше хамелеонов заметно не было. –Вы кто?
-Акушер.
-Акушер? –переспросил Иван, глядя на него с полнейшим недоумением. Он оглянулся по сторонам, но кроме него и лежащего рядом парня больше никого не было. Никаких рожениц. –Но… Что вы здесь делаете?
-Роды принимаю.
-А… -Иван покивал с важным видом, сделав большие глаза. –Роды принимаете. Понятно. И как? Как, так сказать, процесс идет?
-Трудно, -несколько помрачнев, ответил господин в белом и перевел взгляд на его соседа. –Забирайте.
Иван подскочил, едва не вскрикнув от неожиданности: рядом с постелью его соседа стояло двое, сбоку зависло в воздухе нечто напоминающее носилки.
-Вы откуда взялись!?
Но те не ответили. Перегрузив тело на носилки, они прошли к стене и исчезли в ней, словно в туман канули. Иван сглотнул, оглянулся на господина в белом, что с печалью смотрел вслед санитарам, если это, конечно, были они.
-Что с ним?
-Роды прошли неудачно, -ответил акушер односложно.
Иван секунд тридцать пребывал в прострации, потом в мозгу что-то сверкнуло. Он спросил осторожно, испытывая смесь страха и возбуждения:
-А у меня?
Акушер перевел на него взгляд голубых, как васильки глаз, в первый раз за все время на губах у него проступила улыбка. Он встал, подошел к Ивану, взял его за руку.
-С этим я могу нас обоих поздравить.
-Почему? –все еще настороженно спросил Иван.
-Если мы с тобой сейчас разговариваем, значит, все прошло хорошо.
-Но… Я не понимаю… Почему я, ну, уже не я?
-А кто ты? –акушер прищурился.
-Я помню себя тридцатилетним мужиком в полном расцвете сил, а не этим хлюпиком. И еще…
-Да?
-Еще, -растерянно добавил Иван, бегая взглядом по сторонам. –Еще я помню себя и Джоном, и Сунь Ли и еще тремя парнями. –Его лицо исказилось, Иван рухнул на кресло, сжал голову руками. –О господи, что со мной? У меня раздвоение, тьфу, расшестерение личности?
-Нет, -акушер присел рядом, обнял Ивана за плечи, -те, кого ты назвал –это ты сам. Это стороны твоей личности. Порой враждующие, порой нетерпимые, но твои.
-Что? –Иван посмотрел на него диковатыми глазами. –В каком смысле?
Акушер помолчал, подбирая слова, начал осторожно:
-Мы уже давно решили проблемы физические: болезни, голод, неудобства –все это осталось в прошлом. Наши тела бессмертны. Мы их можем создавать любыми и столь быстро, что при желании могли бы заполнить своими копиями всю вселенную за несколько мгновений. Они обладают такими способностями, что каждый из нас может движением брови разрушить звезду, заставить развернуться галактики или наоборот –свернуться. Мы можем зажигать звезды, можем создавать и рушить планеты. Мы можем практически все, но вот создать душу человек должен сам. Если неподготовленному дать такие возможности…
-Неподготовленному?
-Да. Тому, кто не примирился сам с собой и с окружающим миром, не научился верить.
Иван оглянулся на второе кресло, где совсем недавно лежал еще один парень.
-Значит он…
-Да. Он не решился протянуть руку.