Горький вкус камня

            Прошло немало времени, а вернее почти целая жизнь с момента начала Второй Мировой войны. Но в моей памяти сохранились некоторые эпизоды военных лет и тяжелого моего детства, так, что я их могу изложить до мельчайших подробностей, так глубоко запали они в мою душу.
            Все мое детство с момента рождения проходило в Шугуровском районе ТАССР в деревне с красивым названием - Урдала. Она отличается собой природной красотой. Здесь протекает и река Шушма, у истоков которой она расположена, на границе с Самарской областью. Cо стороны, она выглядит как бы на возвышении, окруженном невысокими отрогами Уральских гор, покрытых лесами из деревьев в основном широколиственных пород.  Иногда растительность прерывается, особенно с северной стороны гор, каменными стенами и валунами. Они состоят из песчаника и гранита с вкрапленными в них ракушками и окаменелыми останками других животных, что напоминает о существовании здесь когда-то дна моря.
              По обе стороны дороги, идущей змейкой параллельно течению реки, шли ряды в основном деревянных построек, и их количество равнялось где-то тремстам.
               Это вполне приемлемое количество, чтобы деревню отнести как  «средней величины» и достаточной для создания  двух сельскохозяйственных коллективов. В них протекала вся трудовая жизнь сельчан, в том числе и моих родителей.
               Но с первых,  же дней войны обычный уклад жизни изменился:  всех мужчин призывного  возраста отправили на фронт. Среди них и моего отца – Гайнанова Сабира Гайнановича. Он оказался на переднем фронте, защищая подступы к Москве и погиб в 1943 году. Вскоре пришла повестка с призывом и моему брату Касыму, ему тогда только что исполнилось 16 лет. Не повезло ему, тоже там сложил голову, нам сообщили о его гибели повесткой.
               Теперь все тяготы семейной жизни легли в основном на плечи мамы, ее звали Фахиря. Постоянно работая в колхозе на тяжелых работах, воспитывала он четырех маленьких детей, и самым старшим был я.  Мне было тогда 10 лет. Но домашние дела, огород, ответственность за двух младших братьев и единственную сестру – Мослиму, были на мне. Сестра росла трудолюбивой, тихой, доброй и была нежной, как ее имя.  Сейчас они остались только в воспоминаниях.
               Ежедневно, к вечеру восемь глаз смотрело в окно, ожидая прихода  мамы: возможно, что-то она и принесет, сварит нам ужин, накормит нас голодных. Еще с осени самую отборную картошку сдавали государству как налог. Домашние запасы картофеля заканчивались уже после Нового года, и есть детям совершенно было нечего.
               Использовали всякую возможность, лишь бы чем-то наполнить желудок.  И такой возможность однажды оказалась обивка двери из телячьей шкурки, прибитая для утепления. По просьбе матери я снял эту обивку и после обработки, разрезав на ленты, она долго варила ее в чугунке в печи. Это варево оказалось горьким на вкус, но мы в течении нескольких дней набивали им желудки от безысходности. Купить еду было не на что. Ведь мама на работе  за свой труд получала только палочки (трудодни), почти не оплачиваемые. А труд был тяжелый. Весной во время посевной бедным труженицам  приходилось  каждый день идти пешком за 20 км на элеватор, где хранилось посевное зерно, и таскать его на своих плечах для высева на полях колхоза. Бедная моя мама! Натерпелась, да и умерла рано – ей было 50 лет.
              Как только сходил с полей снег, мы, дети с мешочками в руках выходили в надежде найти остатки замерзшей картошки, колосков и т.п, и ели все, что находили, возвращаясь домой радостными. Мы перепробовали все травы, которые росли в лесу, н полях, в огородах. Сушили их, дробили, а мама пекла нам из них лепешки.
              Несмотря на многие препятствия,  на моем пути, я с охотой посещал школу, хорошо учился: меня тянуло к знаниям.  В школу мне обычно мама клала в сумку две-три картофелины, которые я быстро съедал в обед и выходил из класса. Война есть война для всех. Однако, в отличие от меня, некоторые дети приносили на обед вкусную еду, раскладывали ее на партах и с удовольствием поедали  принесенное, хвастаясь на глазах у всех. С детства чувство несправедливости тяготило мне душу. Это были дети местного начальства, им жилось не так уж и плохо на фоне других. Такие семьи как наши, платили налоги за каждую курицу, теленка, плодовое дерево, бесконечные госзаймы на танковые колонны и теплые вещи на фронт.
             Недостаток еды – это было еще полбеды. Тяжело переносилось отсутствие соли. Основной едой была картошка, но как ее есть без соли?  Из безысходности мама пешком ходила  за ней в соседние деревни, меняла на соль домашний скарб: это были инструменты, посуда и даже детские вещи.
              Ну, а я, старался найти эту соль, без которой было плохо.  Я ее искал на природе, а именно – нет ли ее на тех валунах,  которые когда-то были дном моря…..А что в морях вода соленая,  я знал из учебников. Да  и еще  раньше, гуляя с ребятами среди каменных валунов, я видел у их основания ямки, гладкие изнутри – это следы лизания животных: коз, овец и зайцев. Ведь животным тоже требуется соль. Для меня это было подтверждение моих догадок о существовании там соли.
              В поход за солью я взял с собой   свою сестренку и приблизившись  к валунам, мы стали отламывать  от камней мелкие кусочки, пробуя их на вкус. Но увы, то что мы искали, не нашли. Вкус камня был не соленый, а горьковатый. Но я не успокоился на этом и отломленные кусочки мы принесли домой. Дома мы их дробили, смачивали водой, кипятили, но наши старания остались тщетными.
             Проблема безсолия – это была проблема для всех сельчан Урдалы. Страдали  и другие семьи, не только мы, озабочены были и дети. И мы наравне со взрослыми искали выход.
             Где найти соль мне подсказали соседские ребята – близнецы Идрис и Аблаис моего возраста. Они  поделились новостью, что к ним с фронта вернулся раненный и награжденный медалью дядя. Узнав об отсутствии соли, он рассказал о том, что видел в Сталинградском речном порту баржи нагруженные солью. А также кучи россыпи соли на земле, небрежно оставленные после разгрузки.
             У ребят после услышанного появилось предложение поехать туда за солью, взяв меня с собой. Я конечно загорелся  этой  мыслью. А как же иначе -  доме будет соль! Хотя один из братьев – Аблаис и изменил  свои намерения, сославшись на то, что он боится паровоза, и даже пригрозил, что тайну раскроет. Но мы его уговорили молчать и решили ехать в вдвоем с Идрисом.
             Когда рано утром я встал и взглянул в окно, то увидел его уже сидящем  на скамейке, около калитки. Он держал в руке маленький мешочек с едой. Долго на собираясь, я оказался около него. Мы быстро спустились к реке  и  дойдя до мостика, облегченно вздохнули: никто нам на встречу не попался и,  Слава Богу. А дальше начинался день, полный событий.
                До станции «Клявлино», куда мы держали путь, добрались при быстрой ходьбе только к обеду. Около водокачки решили перекусить тем, что было в мешочках. Затем подошли поближе к поездным путям в ожидании попутного состава. Поезд подошел, но сесть в него нам не удалось, так как у дверей стояли строгие кондукторы,  которые  нас отовсюду отгоняли с угрозами сдать в милицию. Поезд ушел, а мы остались на железнодорожных путях  в ожидании следующего состава.  И только к закату солнца пришел большой товарный поезд, принеся нам радость надежды. Быстро подбежали к первому вагону, груженному лесом, удачно забрались на него, уселись  по удобнее и недолго постояв на станции, поезд медленно тронулся в западном направлении, куда нам и было нужно. Под качку и от усталости Идрис моментально уснул. Я не мог себе этого позволить, обеспокоенный обратной дорогой я вглядывался широко раскрытыми глазами, читал названия станций,  через которые мы проезжали, и старался запомнить.
                Однако от усталости мои веки время от времени опускались, и я находился в полусонном состоянии. Обдуваемые встречным ветром, мы проехали более или менее спокойно всю ночь. Но вот беда, утром нас заметили проверяющие, и мы оставили вагон, сойдя на землю и ожидая следующей возможности влезть на состав. В течении дня из-за охраны нам не удалось залезть в вагон. Укрывшись в посадках и отдохнув, к вечеру мы опять приблизились к путям и смогли сесть в вагон, груженный лесом, но снова не удачно. Затем мы решили найти вагон с более высокими  бортами, за которыми нас не увидят. И увидев такой вагон, быстро забрались в него. Нас не смутило то, что он был гружен каменным углем. Мы не могли подумать, что каменноугольная пыль такая неприятная вещь. Поднимаясь вверх от встречного ветра, она забивала нам глаза, уши и нос. Когда я взглянул на товарища, то внешне он был похож на  «Дъявола» - белели только его зубы. По-видимому, я тоже выглядел не лучше и показывая пальцами,  друг на друга, мы громко рассмеялись. И это на какое-то время приподняло нам настроение. Но ненадолго. К тому же, вопреки нашему желанию ехать только вперед, ближе к цели,   поезд,  как на зло  ночью несколько раз менял направление движения: то назад, то опять двигался вперед. И наконец, остановился на станции «Ульяновск-товарная». Немного постояв, поезд тронулся, но к моему огорчению, поехал опять в обратном направлении, и еще раз сменив направление, остановился на станции «Сызрань», где мы и сошли, чтобы немного привести себя в порядок. Рядом оказалась водокачка, где мы смогли умыться. Рядом мы обнаружили пивную палатку, около которой стояла коробка с отходами голов от сухой соленой рыбы. Обрадовавшись, мы набили  ими карманы, не упустив возможности полакомиться солеными кусочками. Приблизившись к путям, увидели стоящих около эшелона солдат, которые сжалились над нами и угостили сухариками из своего пайка. И мы, обрадованные, провели остаток дня опять у водокачки, запивая кусочки сухарей водой. Закончился день удачно, так как, вернувшись на рельсовые пути, мы быстро нашли состав, идущий в южном направлении, что нам и было нужно. Он был загружен досками, упакованными в пакеты и уложенными так, что внизу под ними зияли пустоты, где нам можно было спрятаться от глаз охранников. К тому же доски были свежераспиленными и пахли сосной. В таком «комфорте» мы проехали довольно большое расстояние. Но, к сожалению, рано утром, идущие с двух сторон проверяющие спугнули нас. Мы быстренько вскочили и спрыгнули на  землю. Не думали, что попадем сразу же к поджидающим нас охранникам, которые молча повели нас к дверям с надписью «Милиция», где мы и пробыли, как нам показалось, довольно долгое время. Испугавшись, Идрис стал громко плакать, каясь и вспоминая мать и брата Аблаиса. Через некоторое время подошли два молодых парня в милицейской одежде. Проводя с нами беседу, они вели себя очень спокойно, сочувствуя нам. Один из них оказался даже осведомленным о положении дел в Сталинградском порту, так как недавно бывал там. Он сказал, что нет там уже тех барж и россыпей соли, о которых говорил дядя Идриса  и что ехать туда бесполезно. Да там и своих нуждающихся предостаточно убеждал он нас. И самое верное решение для ребят – это возвращение домой. Он по-дружески похлопал меня  по плечу и спросил: -«Найдешь дорогу обратно?». Я ответил: «Найду». Выйдя из комнаты вместе с милиционером, Идрис вновь громко расплакался, но на его слезы уже никто не отреагировал. Нам выдали по кусочку черного хлеба и отпустили восвояси, предупредив, что ехать в начале надо в северном направлении, а затем в сторону Востока. Это все произошло на станции «Вольск». Вот уж действительно: «Моя милиция меня бережет»!
Доехав до станции «Сызрань», мы опять сошли с поезда, чтобы что-то найти и утолить голод. Поискав, мы уже не обнаружили той коробки с головами от рыбы, не было и того воинского эшелона, где дали нам сухарики. Побродив по городку, остановились мы у маленького магазинчика, зашли в него. И женщины продавщицы  пожалели нас и дали по кусочку хлеба. Обрадованные, вернулись мы на вокзал. И только к вечеру нам удалось сесть на поезд, идущий в направлении «Восток». Удачно спрятавшись в загруженном пиломатериалами вагоне, мы долго ехали. К концу следующего дня стали попадаться станции со знакомыми названиями: «Исаклы», «Шентала», «Пронино». И вот наконец-то «Клявино». Так закончилось наше шестидневное путешествие за солью. Которое,  к   сожалению,  оказалось- безрезультатным. И дальше мы продолжали жить без соли……но виной этому была не только война.