Беру и помню

 Об этом развлечении наверняка помнят мои ровесники. Оно было распространено по всей нашей необъятной Родине во времена, когда еще в магазинах не продавались отдельно куриные «бёдрышки» и «окорочка» на подложках. Лежали тогда на прилавках всё больше синюшные, наспех общипанные цыплята из соседнего птицесовхоза.  И каждый раз, когда на кухне появлялся такой вот цыпленок, глаза у детей загорались азартом. Ведь они точно знали, что, как только птица будет распотрошена, они заполучат заветную V-образную косточку, названия которой точно никто не ведал, но в народе её все величали «бери и помни»!
   Не исключением был и Санька Новиков – малолетка-сорванец, росший в далеком сибирском городке на берегу холодной реки Лены. В семье он был одним ребенком, поэтому в домашних развлечениях его компаньоном чаще всего была мама, Анна Ивановна. И чаще всего она же становилась в них победителем, так как поддаваться сыну не намеревалась, считая, что не должна растить слабака.
Санька старался не сплоховать изо все своих мальчишеских сил. И иногда ему это удавалось. Но только не  с затеей «Бери и помни!». Как он не сосредотачивался на заветной косточке, мамка всегда находила момент, чтобы подловить сына.
Только «поконаются», бывало, а она уже кричит:
- Санёк, снёс бы Бобику косточек, а то он бедный с утра без еды!
Сашка хватает из ее рук косточки и бежать к другу, а она, загадочно улыбаясь, смотрит ему вслед:
-Бери и помни!..
   Но было бы не так обидно, если спорили не на интерес. А тут ведь уговор существовал: кто проспорит, моет посуду. А это вам – не леденцы сосать! В Сибири, особенно зимой, мытье посуды было делом, ух, неприятным. Крана в доме не было. Воду надо было набрать из колонки. Потом нагреть на печке, вылить в миску с грязной посудой. Хоть бы еще «AOS» какой-нибудь, или «Fаiry», да губку. Какой там! Тряпку в руки и три. А потом беги на улицу, выливай помои, набирай чистую воду, полощи… В общем, беда!
Но Санёк не сдавался! Ведь не зря же он был сыном солдата, прошедшего всю войну, выжившего в штрафном батальоне и вернувшегося домой «нелатанным»! Смекалки и упорства ему было не занимать! А вот, ел малец плохо, и мамка все время сетовала на его худобу и бледность. И именно это обстоятельство оказало мальчонке добрую услугу в неподатливой затее.
Когда, в очередной раз, мамка протянула сыну заветную куриную косточку, Санька, отломив половинку, не медля ни минуты убежал играть на улицу, чтобы до вечера не попадаться Анне Ивановне на глаза. За ужином он быстро смолотил тарелку мятой картошки с кусочком цыплячьей ножки и, утеревшись наспех рукавом рубахи, подскочил к мамке с пустой тарелкой:
– А добавочки можно?!
Анна Ивановна аж расцвела в улыбке:
– Ну, конечно, милый! Наконец то проголодался! Давай наложу!
 Мальчик застыл с вылизанной для большей убедительности посудиной в ожидании…
Женщина же откинула с чугунка телогрейку, откупорила крышку и, не глядя на взволнованного сына, протянула руку, чтобы взять у него тарелку. И в этот момент Санька как заорет:
– Бери и помни, мамочка! Бери и помни! Ура! Я выиграл!
– Ах, ты, плут! – засмеялась мама, - Ну, а есть то будешь?
– Буду! Буду! – одобрительно замотал Санька своей лохматой белобрысой головой, – Есть буду, а проигрывать больше никогда не буду!
И правда, с этого раза Саньке стало везти в этой незатейливом споре. А, может быть, просто повзрослел парень, смекалистей стал. Но мамка не обижалась, ведь сама же хотела, чтобы сын ее не был по жизни слабаком.