Камарат

Смеркалось.
 Не потому что солнце погасло,
просто небо со всех сторон обложили  бархатные сероватые
 на бледнеющем фоне дождевые облака.
Казалось, они клубятся над самой головой,
не давая птицам разогнавшись, как следует,
взлететь высоко, да и корм их жужжал в пределах поднятой над головой руки.
Гггггрох,- где-то сверкнуло,
потом донесся приглушенный расстоянием раскат.
Ббббах!-,
словно петухи соревнуются продирая глотки,
сочно бабахнуло в ответ далеко за городом, в степи.
Но, хоть дождь и выльется по дороге,
степной кочевник - ветер-ветерок,
принесет  в дышащую накопленным за день теплом городскую черту
такую желанную  в летние вечера прохладу.


Гром в городе, и гром  в чистом поле, они хоть и братья, но далеко не близнецы.
Городской, он басистее -
особенно, когда молния  бьёт меж высоких домов.
Звук множится, усиливаясь отраженным от стен эхом.
Освобождая лавочки подле подъездов,
загоняя в подвальные окошки  котов, и заставляя  выть сирены,
то тут, то там
аккуратно припаркованных авто.

Грозы в Донском краю - дело случая.
Давным- давно,  волею судеб, семья моя оказалась под Краснодаром.
Вот тамошним грозам, точно, равных не сыскать.
Молния, что тот лошадиный хвост, шипя,
без разбору бьет в землю, жаля ее змеиным своим языком.
И, если не успел спрятаться, молись..
винить боле некого.
Вот только светящиеся шарики, порождённые грозовыми разрядами,
видеть ни здесь, ни там не доводилось.
Может, и слава богу, что так, - думаю я теперь,
вспоминая лето в гостях у бабы Мани.

Знаешь милок, хотела надысь,послать тебя за хлебушком.
Остатний  не сегодня- завтра доедим.
А в такую  непогодь кто погонит автолавку в деревню, -
не доедет и до  Клинского.  Застрянет!
Сидите- ка вы дома.
 А хлебушек подберём, так  оладушки картофельные затеем.
С грибочками из кадки, да сальцем, да чесночком, ах как вкусно.
А пока из дому носа не высунуть, я вам порасскажу.
Я тогда  ещё в силе была.
О сорока годах девица,- не откладывая в долгий ящик,
начала свой рассказ бабушка.
Не то чтоб красавица,-
она подошла к видавшему виды  зеркалу, висевшему на стене, и поправила редкие белёсые волосы.
Послюнявив палец, уложила  седые, упорно торчащие  брови,
и прикусив нижнюю губу, потрогала свой слегка картофельный нос.
Эхе- хе, - огорченно покачала она  головой.
Девок красивых в деревне хватало..
С мужиками - туго.
Многих забрала война, а  те, кто вернулся, были на вес золота,
хоть  раненые и калеченые.
Глаза её увлажнились, голос задрожал,
но, справившись с волнением, она продолжила.
Камарат из деревенских пришел первым.
Почему Камарат? Это не имя.
Кто-то назвал, и привязалось.
Ноне бы так красивого парня не прозвали.
А кто знал, что завтра война придет..
Тогда все люди были братья и товарищи, русский ты или немец.
Мир, дружба. Вот и подружили, чтоб ему,-она
сжала до боли костлявые кулаки.
Камрад!- Товарищ, это по -немецки,-
обрадовавшись, воскликнул я.
Вот, вот, так и есть.
Про то, как руку оттяпало, Камарат  молчал.
Одной правой и дрова колол, и прикуривал, и ,-
лицо её, несмотря на преклонный возраст, не потеряло способности краснеть-
она сдавленно хихикнула, прикрыв беззубый рот ладошкой, -
мог приобнять, дохнув перегаром.
Но ни к одной ухажером  не нанимался.
Какой, говорит, из меня жених теперь.
А за него, только кликни, любая  пошла бы с закрытыми глазами.
Так ведь и не пошла..
Как- то выдалось лето, холодное и дождливое.
Никогда такого не было, чтоб без продыху грозило целую неделю, а то и две.
Случилось,- молния шарахнула  аккурат во  дворе Камарата.
Бывало и раньше била, но шарики не летали.
Какие такие шарики, - удивились мы с сестрой.
Да кабы я знала.
Это не шарики вовсе,- баба Маня перекрестилась на иконку,
стоявшую в красном углу,- это лихо- лиховское..
Слыхала, шарик такой  может скрозь пройти, и сжечь  изнутри.
Влетела такая в фортку Камаратовой избенки, и.. поминай как звали.
Войну прошел, живым, пусть и повредило, а достала нечистая.
От судьбы не уйдешь,- ещё раз перекрестилась она, повернувшись в угол.
Ба-а-а, да ты, никак, любила его?!
Вот ещё!
У него и без меня, с тремя за подолом, было б кого согреть.
Она сняла с гвоздика цветастый передник, вздохнула глубоко,
и, стряхнув с себя нахлынувшее воспоминание, грустно улыбнулась,-
пошла я, милочки,  тесто месить..