Развитие представлений о ноосфере

ПАВЛОВ А.Н.

РАЗВИТИЕ  ПРЕДСТАВЛЕНИЙ  О  НООСФЕРЕ

... возникновение мысли представляет собой порог,
который должен быть  перейдён одним шагом. П. Шарден.

Начало.
    По П. Шардену [1987] биологическая эволюция постепенно создала высокую структурную напряжённость в слое жизни. Степень его сложности достигла такого предела, при котором развитие по старым правилам уже становилось принципиально невозможным. Биосфера переполнилась продуктами одного сорта. Необходима была смена качества, переход на новую эволюционную парадигму. Как у К.Гёделя – смена акта веры. И такой рывок был сделан. Если перейти на терминологию теории катастроф и самоорганизации, то можно говорить, что диссипативные структуры биосферы породили бифуркацию. На эволюционном дереве появилась новая ветвь. В биологии сказали бы, что произошла мутация. П.Шарден называл это мутовкой и поразительно точно и глубоко оценил её смысл словами:
– «Ничтожный морфологический скачок и вместе с тем невероятное потрясение сфер жизни – в этом весь парадокс человека» [Шарден,1987, с. 135]. Появилась возможность думать, что создал ноосферу Человек.
     Понимание этого явления завершилось для человечества тоже в виде одного шага. Как правило, история науки приписывает такого рода шаги какому-то одному человеку. Им почти всегда является тот, кто сделал этот шаг во время.  Во время в том смысле, что общество этот шаг уже ждало, и готово было услышать его научное оформление как собственное откровение. Немаловажное значение при этом имеет удачность термина. Прекрасной иллюстрацией такой ситуации может служить история с биологическим термином  химеризм (от слова химера). Где-то во второй половине ХХ века в Великобритании проходил международный симпозиум по химеризму. И вот, какой-то бойкий журналист отыскал в кулуарах симпозиума уже стареющего профессора  и сказал ему, что по его данным впервые это явление описал именно он, этот скромный учёный. Журналист хотел знать, так ли это на самом деле. Профессор ему ответил:
–  Да, всё правильно. Но я не догадался назвать это явление химеризмом.   

     Похожая, но более благоприятная для первооткрывателя история произошла и при обнаружении радиоактивности. Вначале события развивались как в хорошем боевике. 28 декабря 1895 г. профессор Вюрцбургского университета Вильгельм Конрад Рентген направил свою статью «О новом роде лучей»  со снимком кисти своей жены  председателю Физико-медицинского общества университета. Статья быстро была опубликована в виде отдельной брошюры, и автор почти тут же разослал её ведущим физикам Европы. А уже 20 января 1896 года американские врачи  пустили открытие Рентгена в дело. По случайному совпадению в этот же день проходило заседание Парижской академии наук, на котором А.Пуанкаре сделал сообщение об открытии Рентгена, высказав при этом гипотезу о том, что Х-лучи испускаются при фосфоресценции. Член академии физик Антуан Анри Беккерель тут же поспешил в свою лабораторию, чтобы эту гипотезу проверить. Наверное, она была ему очень  интересна и близка, поскольку отец его Александр Эдмон Беккерель, тоже физик и тоже член Парижской  академии наук, посвятил свою жизнь исследованию именно фосфоресценции и даже построил для этих целей специальный прибор  под названием фосфороскоп. Вначале многочисленные опыты как будто подтверждали гипотезу А.Пуанкаре, о чём 24 февраля 1896 г. А. Беккерель и доложил на заседании академии.
     Однако свои опыты он не прекратил. Для вызывания фосфоресценции А.Беккерель выдерживал фотопластинки с кусочками урановой соли на солнечном свете. Но 26 февраля 1986 г. в Париже была пасмурная погода, которая стояла над городом до 1 марта. Всё это время препараты лежали в тёмном ящике. А вот в том, что произошло дальше, основную роль сыграла интуиция экспериментатора. А.Беккерель не вынес пластинки на солнце, появления которого собственно и дожидался, пряча препараты в тёмном ящике. Он решил прежде проявить их. И вот тут-то гипотеза А.Пуанкаре и рухнула. Осенью 1896 г. А.Беккерель сообщил о своих результатах на очередном заседании академии, назвав невидимое излучение урановыми лучами. После этого многие учёные окрестили их беккерелевскими. Но, ни первое, ни второе название почему-то не прижилось. Явление вошло в науку и жизнь как радиоактивность. Этот термин принадлежит, как известно, Марии Кюри-Складовской. А.Беккерель был знаком с её мужем – Пьером Кюри, тогда уже известным физиком, и как-то, демонстрируя ему свои эксперименты, предложил проверить, нет ли в исследуемых образцах каких-либо специфических примесей, продуцирующих излучение. В 1897 г. Пьер Кюри поставил эту задачу перед своей молодой женой как тему её докторской диссертации.
     Работая с многочисленными образцами минералов, Мария обнаружила, что так называемые урановые лучи испускают и другие элементы, и потому им лучше дать иное название. Она предложила термин радиоактивность (англ. radiation – излучение, лучеиспускание). Так и пошло ...
     В ноябре 1903 г. супруги Кюри разделили с А.Беккерелем лавры Нобелевской премии по физике  за выдающиеся открытия в области радиоактивности.
    Воистину открытия совершаются на небесах. Но дарятся они бескорыстным и преданным науке людям. Ведь ни В.К.Рентген, ни Мария, ни Пьер Кюри, ни А.Беккерель результаты своих исследований даже не патентовали, теряя на этом огромные деньги. Но они понимали, что патент будет тормозить дальнейшие поиски и как бы дарили свои открытия всему человечеству. Каждый мог продолжать и развивать то, что сделали они, не оглядываясь, как сегодня сказали бы, на прокуратуру.

    Сходные события происходили и при вхождении в науку понятия ноосфера. Разница состояла только в том, что цепочка преемственности и развития научной информации Рентген – Беккерель – Кюри была экспериментальной, чётко фиксировалась приборами и исследуемым веществом. Наверное, именно поэтому всё происходило очень быстро. После толчкового открытия В.К.Рентгена   участники действия находились на очень малой  «сцене» –  в Париже. Результаты обсуждались почти сразу, по сегодняшней, хотя и вульгарной, но весьма точной терминологии, на  «кухне».   И это обеспечивало темп. К тому же прикладные возможности открытий в этой цепочке были почти очевидны. Результаты сразу находили практическое приложение.
     В случае же с ноосферой учёный мир имел дело с теоретическим обобщением философского уровня, которое какими-либо конкретными экспериментами не проверялось. В их достоверности можно было убедиться только на основе длительных наблюдений, не менее чем исторической протяжённости. Поэтому понятие ноосфера завоёвывало признание и находило своё место в жизни в течение почти полувека. Но сам шаг, который определил будущую дорогу, был один.
     Естественно, чтобы говорить о новой геосфере, необходимо было знать или верить, что Земля вообще состоит из оболочек. Нужен был свой предтеча, свой Рентген.

     Таким предтечей здесь оказался выдающийся австрийский геолог профессор Эдуард Фридрих Зюсс. В своём знаменитом трёхтомном труде «Лик Земли» (1883–1909 г. г.) он впервые обосновал неоднородность нашей планеты и наряду с литосферой, гидросферой и атмосферой подробно разработал понятие биосферы как особой оболочки Земли.  Собственно с этого всё и началось, хотя впервые, правда, под другими терминами, это понятие обсуждалось ещё в трудах Ж. Б. Ламарка.
    Заметим, что именно Зюсс помог супругам Кюри получить для своих экспериментов отходы урановой смолки с очистительных заводов, связанных с изготовлением знаменитого богемского стекла. Вот такой любопытный факт. Так что не будь Э.Ф.Зюсса, возможно, шаг и по открытию радиоактивности и  по осмыслению существования ноосферы были бы значительно длиннее.
    Однако в своём обобщении Э. Ле Руа опирался не на представления австрийского профессора, трактовавшего понятие биосферы как географический  образ, как область жизни, а на разработки В.И.Вернадского, который рассматривал биосферу на уровне истории взаимодействия атомов, противопоставляя живое вещество косному и объясняя, таким образом, биосферу как биогеохимическую систему [1922 –1923 г. г. — лекции в Сорбонне]. Как видим, снова Париж и снова тот, кто, наверное, первым осознал присутствие на Земле ноосферы, не стал её крёстным отцом.
    Но во всей этой истории есть ещё одна не менее крупная и значимая фигура – французский геолог, палеонтолог и позже антрополог Пьер Тейяр де Шарден. Этот факт явствует не только из содержания основного труда П.Шардена  «Феномен человека» [1987], но и прямо указан самим Э. Ле Руа, который подчёркивал, что к представлению о ноосфере он пришёл вместе со своим другом П. Шарденом. Однако и у этой выдающейся  «команды»  были предшественники – два крупнейших американских геолога Д.Д. Дана (1813 – 1895) и Д. Ле Конт (1823 – 1901).
    Прежде Ч.Дарвина (до1859 г.) они пришли к эмпирическому обобщению, что эволюция живого вещества идёт в определённом направлении. Д.Дана назвал это явление  «цефализацией» (совершенствование центральной нервной системы), а Д. Ле Конт связал его с развитием психики у живых организмов и выделил на этом основании так называемую  «психозойскую эру». Но ещё до них Ж.Бюффон (1707 – 1788) —  директор Ботанического сада в Париже, автор 36-томного сочинения  «Естественная история», опираясь на натурные данные, говорил не только об изменяемости видов под влиянием условий среды, но и о царстве человека, имея в виду его геологическую роль. Общее понимание геологической роли человека было закреплено русским геологом, московским профессором А. П. Павловым (1854 – 1929), который в 1922 г. предложил четвертичный период истории Земли называть антропогеном.
    Таким образом, мы видим, что к пониманию ноосферы подходили многие исследователи, но её научное осмысление как самостоятельной и уникальной оболочки Земли началось только после того, как для неё было придумано название. Это хорошо видно из двух писем В.И.Вернадского Б.Л.Личкову – профессору Ленинградского государственного университета и давнего его друга (1936 г.) [Переписка…, 1979]:
 – «Я принимаю идею Леруа о ноосфере. Он развил глубже мою биосферу. Ноосфера создалась в постплиоценовую эпоху – человеческая мысль охватила биосферу и меняет все процессы по-новому, и в результате энергия, активная, биосферы увеличивается ...» (Карлсбад, 7 сентября).
И уже 15 ноября из Москвы:
– «Ввожу новое понятие <ноосферы>, которое предложено Леруа ... и которое позволяет ввести исторический процесс человечества как продолжение биогеохимической истории живого вещества».

     Наиболее глубокие научные разработки по ноосфере принадлежат, безусловно, двум учёным – В.И.Вернадскому и П.Тейяру де Шардену. У каждого из них был свой подход к предмету. П.Шарден исследовал появление, развитие и существование ноосферы как палеонтолог и антрополог, В.И.Вернадский – как геохимик и естественник. Кроме того, у этих учёных по-разному складывалась и жизнь. Это обстоятельство тоже существенно повлияло на популярность их взглядов. Современная наука всё ещё опирается в целом на материалистическое мировоззрение и, возможно, поэтому взгляды В.И.Вернадского для неё ближе и понятней. Однако я бы не сказал, что построения П.Шардена менее интересны.

Взгляды В. И. Вернадского
    Владимир Иванович Вернадский родился 12 марта 1863 г. в Санкт-Петербурге. Его отец был видным общественным деятелем, профессором политической экономии, держал свою типографию и книжный магазин. Сын имел возможность пользоваться любой книгой. Корректором в типографии отца работал троюродный брат Володи В.Г.Короленко (в будущем известный писатель и народоволец), с которым он впоследствии сблизился. Ещё гимназистом В.И.Вернадский не раз бывал с отцом за границей – в Италии, Австрии (Чехословакии), Швейцарии, Германии. Закончил физико-математический факультет естественноисторического отделения Петербургского университета, на котором в те годы трудились такие выдающиеся учёные как Д.И.Менделеев, В.В.Докучаев, А.М Бутлеров, Н.А.Меншуткин, А.А.Иностранцев, Н.Н.Бекетов и др. Он прекрасно владел многими иностранными языками, будучи уже сформировавшимся и крупным учёным работал в радиевом институте М.Кюри-Складовской в Сорбонне, читал там лекции, трудился в Праге, Берлине и других крупных научных центрах Европы.
    К тому же самые активные годы его жизни и творчества выпали на период бурных социальных перемен в России. Безусловно, всё это сказалось на формировании личности и жизненного пути, который, вообще говоря, не был безмятежным и простым. Однако каких-либо крупных взлётов и падений в его жизни биографы не отмечают. Возможно, что-то замалчивалось сознательно, например, такие факты, как планируемый выезд его с семьёй из находящегося в руках Врангеля Крыма в Англию на специально присланном в Севастополь английском крейсере, о выборе его ректором Таврического университета в этот же врангелевский период жизни Крыма или об отказе Академии наук СССР продлить ему научную командировку в Париж (1924 г.) и др. К счастью, эти события не повлияли на его дальнейшую судьбу. Он был крупным общественным деятелем в области организации науки в нашей стране, действительным членом нескольких академий. Почти всё, что он делал, принималось как выдающиеся достижения. Его труды всегда печатались и переводились без особых проблем. Он стал классиком мировой науки. Его авторитет как исследователя огромен до сих пор. Наверное, поэтому современные проблемы экологии, особенно долгосрочные и планетарные прогнозы, рассматриваются в основном на базе ноосферной идеологии В. И. Вернадского.

     На мой взгляд, в его трудах по ноосфере довольно чётко просматриваются две стороны. Одну можно назвать внешней, другую – внутренней. Первая наиболее популярна и чаще всего именно её имеют в виду, когда говорят о ноосфере Вернадского. В ней заложено оптимистическое начало: разум – это последний продукт эволюции биосферы в геологической истории нашей планеты. Эволюция – это закон развития всего сущего, это движение вперёд. От этого не уйти и это хорошо. В последней прижизненной публикации, статье  «Несколько слов о ноосфере» [1944 г.], он писал: 
«Сейчас мы переживаем новое геологическое эволюционное изменение биосферы. Мы входим в ноосферу ... идеалы нашей демократии идут в унисон со стихийным геологическим процессом, с законами природы, отвечают ноосфере».   
    Однако известно, что медаль имеет две стороны. В моей книге «Основы экологической культуры» [Павлов, 2004] было показано, что развитие, как появление новых структур и рост в связи с этим информационной энтропии, обязательно сопровождается ростом энергетической (больцмановской) энтропии среды. Поэтому эволюция имеет две ветви: прогрессивную и регрессивную. Мир асимметричен, и когда в одной его части порядка становится больше, в другой настолько же больше становится беспорядка.

      По В.И. Вернадскому ноосфера формируется в недрах биосферы и из неё. Это –  новообразование, это –  структура высочайшей сложности в сравнении со всеми предшествующими структурами Природы. Понятно, что она формируется не из ничего, а за счёт чего-то. Это что-то и есть, в первую очередь, биосфера и, конечно, другие косные и биокосные составляющие Земли.  Исходя из такой посылки, В.И.Вернадский вначале рассматривал человеческую деятельность как процесс, наложенный на биосферу и чуждый ей по своему существу. Он видел то, что теперь мы называем техногенезом. Но, вероятно, восхищение достижениями научной мысли, бурное развитие которой происходило на его глазах, заставило поверить в то, что, в конечном счёте, человеческий разум призван творить доброе и вечное.

    Человеку трудно допустить, что он может уничтожить сам себя, если он этого не захочет. Человечество, по мнению каждого человека, не похоже на самоубийцу. Он верит, что разум победит даже стихию геологического развития. Такая идея позволяет спокойней жить и думать, что всё как-то обойдётся. Человек верит в свою ноосферу.
 
    Ноосферный оптимизм В.И.Вернадского чётко просматривается в подходе к оценке современных экологических проблем. Достаточно в качестве примера привести название, скажем, VII  международной дискуссии:  «Экобудущее: путь к катастрофе или ноосфере?»   или такие названия статей –  «Как создать ноосферу»,  «Экологический кризис и ноосфера» и т.п. Чувствуете, о чём идёт речь? Ноосфера способна исключить экологическую катастрофу. Наш разум нас спасёт, надо только срочно придумать какой-то выход, какую-то сильную идею и реализовать её на практике. Ведь человеку так многое уже удавалось. Неужели теперь не получится, когда ситуация в принципе понятна?
    Но что такое человечество и может ли оно остановиться само, ... , по существу, остановиться в своём развитии? Разве оно может не потреблять? Это ведь тоже смерть.

     Я не верю во всемогущество ноосферы как царства только разума, потому что не вижу  доказательств, что разум всемогущ настолько, что может обуздать сам себя. Пока есть основания лишь констатировать его разрушительную деятельность в отношении той природы, которая его породила. Сегодня об этом говориться так много, что любой пример окажется повторением уже сказанного, написанного или увиденного. Ясно одно: за что бы разум не взялся, он всё портит и уничтожает. Разум нашёл электроэнергию, придумал и создал гидроэлектростанции. Результат – исковеркал реки, затопил плодородные земли, леса, пастбища, загубил рыбные богатства и т.д. Построил тепловые электростанции – завалил золо- и шлакоотвалами землю, отравил атмосферу. Открыл радиоактивность – получилась атомная бомба. Примерам нет числа. Где же спасительные функции разума? Человек даже не способен прогнозировать и контролировать результаты своих открытий и изобретений. Рано или поздно он обращает их во зло самому себе. Так что, навряд ли, ноосфера в том понимании, которое в неё вкладывал В. И. Вернадский, спасёт мир.
    В феномене ноосферы надо разбираться глубже. И здесь вторая сторона  исследований В.И.Вернадского, которая практически не обсуждается в учёном мире и остаётся скрытой от большинства читающей публики, выглядит значительно интересней первой. Суть этих изысканий, пожалуй, сводиться к двум  утверждениям:
1. Между живым и косным существует непроходимая грань. Анабиоз отрицается в принципе.
2. В основе этого отличия лежит диссимметрия как особое строго определённое состояние пространства.
    В своём анализе В. И. Вернадский опирается на понятие диссимметрии, разработанное французским микробиологом, химиком и кристаллографом Луи Пастером (1822 – 1895) и  позже развитое Пьером Кюри. Речь идёт о принципиальном отличии симметрии живого вещества от симметрии твёрдых кристаллических структур и, в частности, о правых и левых явлениях. Достаточно обратиться за примером к такой геометрической фигуре, как куб. Все его грани, как геометрические элементы, равноправны и потому при симметричных преобразованиях (поворотах вокруг осей, отражениях через плоскости и центр куба) мы получаем тождественные результаты. Собственно в этом и заключается само явление симметрии. Причём неважно, в каком направлении совершались преобразования – слева направо или наоборот. Сегодня в физике микромира это называется чётностью. Понятие чётности связано с симметрией пространства, т.е. с равнозначностью в нём правого и левого направлений, верха и низа и т. д. За работы по чётности в 1957 г. физики Янг и Ли были удостоены Нобелевской премии. В живых организмах правое и левое преобразования не тождественны и симметрия проявляется только в каком-то одном направлении. Луи Пастер нашёл, что в организмах резко преобладают правые изомеры. Примером могут служить правые повороты спиральных раковин, правые ориентации в деятельности у большинства людей (правая рука сильнее и активнее левой, правый шаг больше левого) и т. д. В то же время на глубоком молекулярном уровне у человека проявляется левая симметрия (левые белки). Но главное, что проявление правого и левого не тождественно. Проявляется что-то одно – либо правое, либо левое. И этот факт принципиален.
    П.Кюри диссимметрию Пастера развил до понятия дисимметрии. Напомним, что у П.Кюри, в отличие от пастеровской нетождественной симметрии тел, речь идёт о двух симметриях – среды и объекта, о воздействии первой на вторую. Каждому телу присуща какая-то своя внутренняя генетически первородная симметрия. Внешние же проявления получают только те её элементы, которые совпадают с симметрией среды. Остальные формы остаются не востребованными, и потому П.Кюри говорил о том, что дисимметрия творит явления. В качестве примера можно привести кристаллизацию поваренной соли из насыщенного раствора. Внутренняя структура этого химического соединения основана на кристаллической решётке куба, построенного из ионов натрия и хлора. В спокойном и изотропном по концентрации растворе кристалл поваренной соли и будет формироваться в виде гексаэдра. Но если зародыш кристалла поместить в движущийся поток, то вместо куба вырастет кристалл, напоминающий спичечный коробок, хотя внутреннее его устройство будет подчинено правилам симметрии именно куба. Если начать раскалывать сформировавшийся  «коробок», то при аккуратной и умелой работе получим мелкие кубики. В случае, когда в процессе роста кристалла, поток рассола остановить и создать условия изотропной среды, наш  «коробок» при  дальнейшем росте кристалла постепенно превратится в куб.
    И последнее, что мы отметим у В.И.Вернадского, – это ожидание у пространства, в котором возникла и развивается биосфера, большего числа состояний, чем то, которое нам известно – правое и левое. В одном из писем Б.Л.Личкову, которое уже упоминалось, он писал следующее:
«Основным является особое состояние пространства, занятое живым организмом, которое выражается для нас в существовании правизны и левизны, названное (неудачно) диссимметрией  Пастером. Состояний пространства может быть несколько ( ? – не доказано, но два есть) ...» [Москва, 15 ноября 1936 г.].
     И, наконец, ещё раз сошлёмся на гениальную интуицию Л.Пастера – он осознавал открытую им диссиметрию как главное для жизни явление и понимал, что оно имеет космический размах. При этом он, что особенно подчёркивал В.И.Вернадский, опирался на опыт и наблюдения.
   
    Дальше мы пойдём с вами собственным путём, потому что дальше дороги нет. Начнём с построения гипотетической схемы, основываясь на дисимметрии Пьера Кюри и последнем допущении В.И.Вернадского о возможном числе состояний пространства больше двух. Оформим нашу схему в виде нескольких тезисов:
1. Движение – это форма существования материи. Оно определяет свойства пространства.
2. Во Вселенной всё находится в движении.
3. Ближайшее пространство, в котором развивается планета Земля, имеет сильно выраженную правую симметрию, создаваемую как её вращением, так и движением в Солнечной системе [Струве,1967].
4. Галактика, в которой находится Солнечная система, также имеет правое вращение, так что и дальняя космическая связь создаёт для Земли правую симметрию [Струве,1967].
5.   Правая симметрия хорошо проявляется как в древних вихревых структурах литосферы, так и в характере современного движения литосферных плит. 
6. Вращение создаёт центробежные силы. Они способны сформировать ещё одно свойство пространства в прилегающем к Земле космосе – направление по её радиусу.
7. Гравитационное поле Земли определяет свойства прилегающего пространства в направлении к центру планеты.

     Таким образом, можно достаточно уверенно говорить, что пространство, которое контролирует симметрию земных тел, в целом создаёт для них правую ориентацию. Однако прилегающее к Земле, её близлежащее пространство позволяет развиваться ещё и направлениям вверх и вниз. Но эти направления с точки зрения законов симметрии неравноправны. Для развития нашей схемы данное обстоятельство имеет очень важное значение.
8. Пространство, о котором идёт речь, – это среда формирования биосферы.
9. Сделаем один любопытный расчёт. Не будем приводить его полностью, поскольку он достаточно простой, чтобы читатель не смог его выполнить самостоятельно. Укажем лишь канву и числовые значения основных параметров.

    Достоверно установлено, что жизнь на Земле появилась около 2 млрд. лет назад. Именно для этого времени фиксируются системы, основанные на белках и фосфорных эфирах, а также установлено биохимическое единство жизни.
    Скорость вращения нашей Галактики  оценивается величиной 250 км/с. Нетрудно подсчитать, что скаолько  за 2 млрд. лет Земля пробежала в своей звёздной системе,  и сколько раз  вокруг Солнца, обернувшись 2 млрд. раз.
    На этом пути Земля как бы «поглотила»   определённый объём пространства, который легко оценить, умножив площадь её поверхности на  общую  длину  пробега.
    В том слое Галактики, в котором движется Земля, плотность межзвёздного вещества известна. Умножив    «поглощённый»  объём   на   эту   плотность,  получим поглощённую ею   массу.
   Современная наука массу биосферы сегодня оценила.  Она полностью «умещается» в «поглощённый» объём.  Конечно, такой эффект можно рассматривать как случайный, хотя мы считали всё честно, без каких-либо специальных и изощрённых допущений, а  значения расчётных параметров брали из общедоступных научных публикаций независимых авторов (здесь они не приводятся). Настаивать можно лишь на том, что на уровне двух порядков величины масса биосферы и масса вещества, которое могло быть «собрано» Землёй  в галактическом космосе, достаточно близки.

    Объяснить полученный результат, если опираться на известную модель С.П.Кларка (мл.), К.К.Турекьян и Л.Гроссмана [1975], можно довольно просто. В соответствии с ней геосферы возникали независимо друг от друга по дискретной схеме конденсации начальной горячей газовой туманности. Вначале сформировалось ядро Земли, а последней – атмосфера. Очевидно, что в процессе конденсации туманность остывала и по веществу становилась всё более и более разреженной. Схема заканчивается газовой оболочкой Земли. Биосфере в этой гипотезе места не нашлось. И до сих пор она рассматривается как образование in situ, т.е. на месте. Для объяснения биосферы подход остался прежним, связанным с парадигмой дифференциации вещества планеты. Никто  по этому поводу никаких доводов не приводит. Все геосферы возникли из вещества космоса, а вот биосфера – из вещества Земли. Вот и всё. А догадки Луи Пастера и В.И.Вернадского о космических причинах формирования биосферы? Про них, по-видимому, забыли.

    А если схему конденсации продолжить? Да ведь мы с вами это уже сделали. Земля движется в своей Галактике и потихоньку-помаленьку собирает межзвёздное вещество. Что оно из себя представляет? Во Вселенной различных химических элементов довольно. Среди межзвёздного газа они присутствуют, главным образом, в виде атомов и ионов, в меньшей степени молекул, в частности, соединений углерода с водородом и азотом. Межзвёздная пыль представлена графитом, силикатами,  загрязнёнными льдинками и другими веществами. В общем, набор достаточен для того, чтобы могли возникнуть протеины.
    Всё это Земля собирала на протяжении последних 2 млрд. лет. Известно, что количество переходит в качество – биосфера росла и усложнялась.
    Процесс её формирования проходил в ярко выраженном правом пространстве. И потому среди внешних форм преобладает правая симметрия, что было установлено ещё Л. Пастером. Структуры же левой симметрии в силу действия принципа П. Кюри внешнего проявления не получили. Они оказались внутренней сущностью объектов биосферы.

     На фундаментальном уровне микромира многое в симметрии пространства определяется спином элементарных частиц, т.е. собственным моментом количества их движения. До работ Янга и Ли, имена которых мы уже упоминали, микромир считался чётным. После же их работ и экспериментов  Ву  было доказано, что спиновая чётность может нарушаться. Это означает, что уже на уровне элементарных частиц возникают то правые, то левые ориентации, не зависимые друг от друга.
   Естественно, что если  «внутри»   есть и правое и левое, а внешне разрешено проявляться преимущественно правому, то левые ориентации остаются до поры до времени не востребованными и как бы ждут своего часа. Помните, «дисимметрия творит явления»! Когда они могут проявиться? Думаю, что для этого необходимо хотя бы два условия: внутренняя  пересыщенность левыми формами и изменение степени правизны внешнего пространства, которое сдерживает их проявление во внешнем.

     Наш простой расчёт массы, «собираемой»  Землёй в Галактике, опирался на средние значения параметров. Реальная же картина, естественно, значительно сложнее. Ядро нашей Галактики, как и многих других подобных ей звёздных скоплений, выбрасывает газ и пыль. Выброшенные продукты образуют систему струйных потоков, которые закручены в спирали  так называемого архимедова типа. Наряду с ними у Галактики имеется ещё одна система ветвей, отвечающих уравнению логарифмических спиралей, связанных с её электромагнитным полем. Солнечная система при своем движении в галактическом диске периодически эти спирали пересекает. Именно здесь может происходить «приобретение»  Солнечной системой и Землёй  основного количества космического вещества. Вот причина квантового механизма развития нашей планеты [Павлов, 1990, 2006а]. Таким образом, накопление исходных для биосферы продуктов носило порционный характер: то много, то мало. Кроме того, также периодически менялось расстояние Солнечной системы от центра Галактики, что влияло на орбитальную скорость и кривизну самой орбиты.
     Это явление важно тем, что с ним связаны флуктуации правизны пространства как среды, в которой формируется Земля и её биосфера.      
   
     В конце мелового периода (где-то около 70 млн. лет назад) Земля стала приближаться к центру Галактики, и в антропогене, в котором мы живём, галактическая орбита Солнца в силу этой причины становится существенно более крутой. А это означает, что правизна нашего галактического пространства увеличилась. Кроме того, четвертичный период относится к так называемой геократической эпохе, эпохе принципиальных перестроек лика планеты, в очередной раз попавшей вместе с Солнцем в струйный поток Галактики.

   Таким образом, антропоген оказался периодом, когда космического вещества на Землю поступает больше, чем обычно, и правизна пространства усиливается.
    Это обстоятельство резко нарушает сложившееся ранее соотношение между внутренней и внешней симметрией всех тел на планете. Усиливается их левая невостребованная сущность. Особенно сильно она должна была проявиться в биосфере, как самой молодой, развивающейся и потому наименее консервативной системе. Левая сущность биосферы — это и есть её разум. Его рождение связано с принципом дисимметри П.Кюри.

   Однако ноосфера, навряд ли,  исчерпывается только разумом. По-видимому, это ещё и сфера духа.
    Напомню, кстати, что мы с вами ещё  не рассмотрели симметрию верха и низа. Возможно, что именно в ней спрятана причина духовной составляющей ноосферы. Но не будем опережать события, продолжим по порядку.

Взгляды П.Тейяра де Шардена.
   Ближе всего к пониманию духовного содержания ноосферы подошёл, пожалуй, Пьер Тейяр де Шарден. Он родился почти на 20 лет позже   В.И.Вернадского,  1 мая  1881 г.   в  фермерской  семье  в  Оверни (горная страна в центре Франции). Овернь – это, конечно, не Петербург, но, всё же, весьма примечательная область – родина первого историка франков Григория Турского; математика, философа, реформатора церкви, бывшего даже Папой, Герберта Орийякского; математика и философа Блёза Паскаля; Жака Делиля, оказавшего немалое влияние на развитие мировой литературы. Да и сам Пьер, хотя и родился в семье фермеров, по материнской линии являлся прямым потомком родной сестры Вольтера. Это мы всё к тому, что в жизни человека место рождения играет важную роль, да и генетическая канва тоже.
     П. Шарден заканчивает иезуитский коллеж и становится членом ордена  иезуитов. Затем он продолжает образование в иезуитской семинарии и преподаёт физику и химию тоже в иезуитском коллеже, но уже в Каире. Его научные интересы формируются в основном в области естественных наук и, особенно, в  направлении геологии и палеонтологии. В 1920 г. он защищает в Сорбонне докторскую диссертацию по млекопитающим нижнего эоцена Франции и становится профессором кафедры геологии в Католическом университете в Париже. Христианские основы в образовании и воспитании, привязанность к ордену и зависимость от него во многом определили трагичность судьбы П.Шардена как учёного естественника. У него не было того  «иммунитета»  к консерватизму католического образования, которым обладали, скажем, Эрнест Ренан (автор  вольнодумной и столь же знаменитой книги  «Жизнь Иисуса»)  и  Анатоль Франс – также воспитанников католических школ. К слову сказать, и Чарлз Дарвин заканчивал богословский факультет университета, готовясь стать священником.
      Величие этих людей, их вклад в мировую сокровищницу человеческой мысли и духа обязаны внутренней естественной свободе мышления. Эта свобода, по существу, и позволила им стать теми избранными, которые определили главный потенциал сегодняшней ноосферы.

     П. Шардену, может быть больше, чем другим? был присущ внутренний конфликт между верой и разумом. Во всяком случае, предписания старших по ордену, он выполнял смиренно, без какого-либо открытого протеста. Запрет преподавать на французском языке заставил его покинуть Францию и по большей части жить и работать в Китае. К счастью, он попал как раз в ту экспедицию, которая открыла синантропа. Но зато с публикацией его научных трудов дело обстояло весьма скверно. Да и сложившаяся при  жизни П. Шардена система запретов на открытое обсуждение его идей, по существу, создавала атмосферу их замалчивания. Орден считал, что в трудах учёного различие между человеком и животным  показано таким, что делает вмешательство бога в генезис человеческой души ненужным. Это был главный грех П.Шардена перед церковью. Для ортодоксальных же материалистов его грех  состоял, наверное, в том, что он, по их мнению, слишком настойчиво обсуждал мир духовный.
     П. Шарден смог вернуться во Францию лишь в 1946 г. С собой он привёз готовую рукопись своего главного труда  «Феномен человека». Но получить разрешение на публикацию оказалось делом безнадёжным. Пытаясь преодолеть запрет, он несколько раз переделывает первый вариант, пытается опубликовать хотя бы фрагменты, посещает Рим, но всё тщетно. Больше того, ему снова запрещают выступать по философским проблемам, а затем даже ездить в Париж. Всё это побудило П.Шардена в 1951 г. принять предложение из США   по руководству археологическими раскопками в Африке. Но он уже мало что сумел сделать.
    Компания замалчивания и неприятия его трудов сделала своё дело – состояние Шардена было тяжёлым. Он умер 10 апреля 1955 г. в Нью-Йорке. Даже посмертная публикация его трудов навлекла на автора новые осуждения, сопровождавшиеся даже изъятием его книг из библиотек семинарий и других католических учреждений. Как пророчество самому себе в его дневнике за год до смерти записаны слова писателя Ж. Бернаноса:  «Все приключения в области духа – это Голгофа».
   
    В. И. Вернадский написал о ноосфере немало, но, всё же, у него нет на эту тему такого крупного и последовательного исследования, как у П.Шардена. П.Шарден вводит понятие «Универсум», которое объединяет внешнюю и внутреннюю сторону вещей, не только материю, но и дух, и на этом понятии строит всю историю феномена человека. Он подробно рассматривает преджизнь, появление жизни, возникновение мысли и, наконец, сверхжизнь как завершающий этап развития Земли. Универсум П.Шардена имеет начало – точку альфа и вершину – центр омега. Весь процесс развития универсума строится на ясном и простом тезисе:   
«Ничто в мире не может вдруг объявиться в конце, после ряда совершаемых эволюцией переходов (хотя бы и самых резких), если оно незаметно не присутствовало в начале».
     Иначе говоря, из ничего может быть только ничего. Он показывает как после металлической барисферы, силикатной литосферы, гидросферы и атмосферы на Земле намечаются очертания особой оболочки – зоны полимеризации, в которой  «плавают освещаемые солнечными лучами вода, аммиак, углекислота». В этой, вначале примитивной, плёнке концентрируется «внутреннее Земли». Что П.Шарден имеет в виду?: 
«Этим выражением ... я обозначаю  «психическую»  сторону той порции космической ткани, которая с самого начала оказалась ограниченной скромными размерами молодой Земли. В этом обособившемся лоскуте звёздного вещества, как и везде в универсуме, внешняя сторона вещей неизбежно сопровождается соответствующим внутренним миром.  ... с самого начала в земной материи была замкнута некоторая масса элементарного сознания». (Выделено мною – А.П.)  Точнее  и проще сказать трудно. Поэтому я и воспользовался цитатой. Кстати, заметим, как хорошо согласуется эта мысль с тем, что диктует принцип П. Кюри?
 
   Внешнее и внутреннее устройство как явление целостного – вот та нить Ариадны, которую постоянно держит в руках П.Шарден. Морфологические особенности эволюции скрывают развитие сознания. Внутреннее прячется за внешним. Парадокс человека как раз и состоит в том, что в ряду антропоидов, мало выделяясь анатомически, он оказался резко обособленным по своей психики. Таким образом, можно говорить, что к вершине биологического ряда подошли многие, но последний принципиальный шаг удалось сделать только  Homo sapiens. Именно на его долю выпал тот квант энергии и вещества космоса, который формы психики поднял до уровня разума.

     П. Шарден показывает, что любая зоологическая группа окружает себя определённой психологической оболочкой в виде тех или иных инстинктов. И человек здесь не является исключением. Человеческая фила (ветвь) внутри своей оболочки обладает чрезвычайной силой слияния, которая, в конечном счёте, создаёт конвергенцию духа, определяющую неизбежность центра омега как конца филы и высшего её достижения.
     Ноосферу П. Шарден называет то  «мыслящим пластом»  вне биосферы и над ней, то сам ноогенез рассматривает как развитие духа. Он пишет, что с появлением человека ...  «Земля  «меняет кожу»» ... и, даже ...  «Более того, обретает душу».
   Таким образом, в соответствии с теорией П. Шардена ноосфера появляется как высшая форма психики, как оболочка разума. Но в ней присутствует и духовная составляющая. Именно она и определяет развитие ноосферы, именно она и должна привести её к центру омега как миру духовному.
 
   Разум приведёт нас в духовный мир. Это финиш, им и завершится ноосфера. Таким образом, своё спасение человек должен видеть не в разуме, а в собственном духе, в тех духовных началах, которые заложены и развиваются в ноосфере.

    Некая общность с идеями божественного материализма  у П.Шардена, навряд ли, случайна. Биографы отмечают, что ещё со времени работы в Каире его интерес к Востоку и восточной культуре был неизменен и всегда ощутим в его деятельности. Не исключено, что и В.И.Вернадский, работай он в иной социально-политической  атмосфере и  будь помоложе, пришёл бы к пониманию развития ноосферы до мира духовного. Во всяком случае,  в  письме  к Б. Л. Личкову,  к  которому мы с вами уже обращались (Москва, 15 ноября 1936 г.), он писал: 
– « ... индийская философия, как живая и большая – возрождающаяся в связи с влиянием точного знания, интереснее западной для науки». (Выделено мною – А.П.).      

Взгляды Шри Ауробиндо
     Совершенно независимо от В.И.Вернадского и П.Шардена это направление было реализовано Шри Ауробиндо – величайшим мыслителем нашего времени. Глубоко изучив западную культуру и индуизм, он смог найти точку, где западный и восточный миры сходятся. Его постоянная сотрудница и последовательница – Мать – позже назвала это третьим состоянием. Уже после смерти Ш. Ауробиндо (1950 г.) французский писатель  и  исследователь  их  учения  доверенное   лицо Матери Сатпрем  (это имя было дано Матерью) издаёт в 13 томах беседы с ней под названием  «Легенда Матери. Хроника супраментального воздействия на Землю», а позже – трилогию о Матери: 
1. «Божественный материализм», 
2. «Новый вид»,
3. «Мутация смерти».
     В последней своей работе  «Разум клеток»  он оформляет суть открытия Матери как явление изменения генетической программы и в связи с этим иное видение смерти. Я сознательно привел названия главных работ Сатпрема, в которых развиты философские взгляды Шри Ауробиндо, потому что они говорят сами за себя, может быть больше, чем дало бы их толкование и чужая интерпретация.
     В учении Шри Ауробиндо нет прямых разговоров о ноосфере. Термин «ноосфера» –  это западное изобретение. Но, что, пожалуй, важнее и намного глубже, в нём  исследуется эволюция Разума:
– «Человек – это переходное существо,  его становление не закончено ... Шаг от человека к сверхчеловеку станет новым свершением в земной эволюции. Это неизбежно, поскольку  это одновременно и стремление внутреннего Духа, и логика природного процесса».
      Шри Ауробиндо был исключительно образованным человеком и удивительно талантливым. Родился он, как и великий его современник Рабиндранат Тагор, в Калькутте, но на 11 лет позже –  15 августа 1872 г. Волею отца, законченного англомана, воспитывался как европеец и получил прекрасное западное образование. В совершенстве владел многими европейскими языками, знал греческий, латынь, признан величайшим поэтом. Его поэтический эпос  «Савитри»  называют в Индии пятой Ведой. К сожалению, у нас в России о нём очень мало известно. Да и не только о нём. От нас многое было скрыто, мы интеллектуально обворованы. Это наша беда. И крупнейшие мыслители тут не причём.
     По Ш. Ауробиндо, ноосфера породит нового человека, и им будет тот, кто остро осознает ужасную нехватку чего-то такого, что не смогут заполнить ни наука, ни церкви, ни наслаждения. Человека нельзя безнаказанно лишать его тайн.
    Тайна человека  внутри него. Она и составляет суть ноосферы. В ней скрыта  тайна взаимодействия разума и духа. На мой взгляд, она каким-то образом может быть связана с процессом, происходящим в системе будущее–настоящее–прошлое.  По моим представлениям, будущее – это чистое время, настоящее – чистое пространство, прошлое – овеществлённое постранство-время [Павлов, 1996, 2006в]. Такое овеществление происходит, как реализация одного из направлений симметрии пространства – верх-низ. Схематически этот процесс можно представить, как работу песочных часов. Но прошлое не вечно. Эти  «песочные часы»  кто-то периодически переворачивает.
    Когда это касается человека, то такое переворачивание происходит довольно часто, каждый раз оно связано со смертью. Ведь человек, как впрочем, и любое тело во Вселенной, появившись на свет божий, представляет собой реалию, относящуюся к категории состоявшегося, т. е. прошлого. Иначе говоря, человек – это субстанция пространственно-временная. В его структуру, помимо материальных элементов, входят разум и душа. Именно последние и отличают Нomo-sapiens от остальной части биосферы. Смерть эту постранственно-временную структуру разрушает. Точнее, разрушение этой структуры и есть смерть. Материальные её остатки формируют новые более устойчивые пространственно-временные формы и переходят в то прошлое, которое у людей принято называть вечностью. На самом деле, такая вечность – это просто более длительное прошлое. Новое прошлое! А куда же делись разум и душа?
     Этот вопрос напоминает незатейливую, но весьма мудрую загадку. Может быть, помните, в фильме-сказке о соловье-разбойнике солдат выигрывает спор вопросом:
– когда съедают бублик, куда девается от него дырка?
     На первый взгляд, кажется, смешно. Но это только на первый взгляд. Ведь дырка-то была, и именно она отличала бублик, скажем, от булочки, пирожка или хлеба. Дырка представляла собой элемент структуры бублика, пространственный элемент, связанный с материальным (в бублике – с тестом). Так куда же всё-таки девалась дырка от бублика? Она осталась. Осталась как часть пространства, потому что человек не может его съесть. Человек не способен съесть пространство, потому что в нём его уже достаточно. Пространство-время в нём сбалансировано под его человеческую суть.
      Но кроме дырки в бублике ещё было спрятано время – время изготовления бублика. И какие-нибудь  «вмороженные», точнее, в случае с бубликом впечённые в него радиоактивные, например, часы, время, прошедшее от изготовления бублика могли бы довольно точно отсчитать. Куда же делось это   «впечённое»  время? Оно не исчезает в никуда. Оно должно остаться во времени, т. е. пополнить то будущее, из которого когда-то было взято. А вы хотите предложить  другое объяснение? Пожалуйста. Его тоже можно обсудить.

Ноосфера – полевая субстанция   
     Ноосфера связана с человеком и человечеством, это сфера их разума и духа. Люди приходят и уходят, а созданная ими ноосфера остаётся и развивается.
     Все сказанное о ноосфере заставляет воспринимать её как нематериальную оболочку Земли, поскольку разум и дух, которые она олицетворяет, сегодня нельзя «пощупать» и даже измерить. Возможно, по этой причине ноосферу более продуктивно обсуждать как поле. Однако разделение Мира на материальную и нематериальную части скорей всего условно, как и сама наука.
     Для меня величайшим откровением является утверждение материальности всех структурных уровней Мира, о которых писал Б. Н Абрамов (наиболее близкий ученик Н. Рериха). Я  приведу выдержки из его записей от 2 января 1960 г. [Грани Агни Йоги,1993,1994]:
«Граница между видимым и невидимым миром, которая частично уже перейдена наукой, будет стёрта совсем. Произойдёт объединение двух миров, явления духовного порядка, которые столь же материальны, как и явления физические, но на высшей шкале, вольются в орбиту материального мира и утратят свою нематериальность и потусторонность. Всё станет по эту сторону жизни, и воистину будет попрана смерть».
«Мысль материальна, видения материальны, материален Мир Тонкий. Материальны Миры Высшие и даже Огненный Мир. И это надо понять. Недопустимо далее невидимую глазу реальность относить в область сверхъестественного и потустороннего. Сверхъестественного и потустороннего ничего нет. Есть изученное и постигнутое человеком и не изученное и ещё не постигнутое им. Всё можно доказать научно, если сознание расширено достаточно и готово.» (Выделено мною – А.П.).
     Возможную материальность идеального чувствовали ещё в средние века. Вдумайтесь в слова одного из классиков итальянской литературы Торквато Тассо (1544-1595):
«... хотя собственно материей называется то, что образует первоэлементы и наши тела, а также статуи, пирамиды, мосты и корабли – всё, что можно увидеть и чего можно коснуться, и что дано нам в ощущении, всё же и в вещах духовных есть нечто похожее на материю и по аналогии или сходству (назовем это как угодно) может быть обозначено тем же словом» [Литературные манифесты…,1980 с. 104].
     Прогноз наращивания «материальности», о котором пишет  Б.Н. Абрамов, исключительно интересен и важен. По существу, речь идёт о предсказании новой фазы подъёма физического знания на базе приобщения к нему понятий ранее считавшихся идеальными. Разочарование в «чистом материализме» нарастало уже давно и, может быть, сегодня оно достигло своего апогея. Во всяком случае, мы наблюдаем явную ориентацию общественного интереса к гуманитарным наукам. Этому во многом способствовало и то обстоятельство, что
«чистый материализм привёл к настолько мощному развитию техногенеза, что уже сформировалась новая и в целом антогонистическая жизни сфера – техносфера. Материализм стал угрозой жизни на Земле.» 
     Наиболее высокие умы это понимали ещё в начале ушедшего века. Обратимся хотя бы к малоизвестной широкой публике работе крупнейшего русского авангардиста Василия Васильевича Кандинского «О духовном в искусстве». Она была написана и впервые напечатана на немецком языке в 1911 г. В этом же году была и переведена на русский язык в виде доклада на Всероссийском съезде художников. Приведём из неё тоже несколько выдержек [Кандинский,1989]. Постарайтесь в них вчитаться:
«Наша душа, только ещё начинающая пробуждаться после долгого материалистического периода, скрывает в себе зачатки отчаяния, неверия, бесцельности и беспричинности. Не прошёл ещё кошмар материалистических воззрений, сделавших из жизни вселенной злую бесцельную шутку.»
«Искусство, ведущее в такие времена низменную жизнь, употребляется исключительно для материальных целей. Оно ищет содержания в твёрдой материи, потому что оно не видит тонкой.

     Исследования П. Шардена и его представления о ноосфере прекрасно согласуются с приведенными взглядами. Вот что он пишет, например, в разделе «Духовная энергия» (глава «Внутреннее вещей» в книге «Феномен человека» [1987]):
«Нет более привычного для нас понятия, чем духовная энергия. Но нет также и более неясного с научной точки зрения. С одной стороны, объективная реальность психического усилия и психического труда столь хорошо установлена, что на ней основывается вся этика. С другой стороны, природа этой внутренней силы столь неуловима, что за её пределами оказалось возможным построить всю механику.»
«Нигде более резко не выступают трудности, с которыми мы всё ещё сталкиваемся, пытаясь соединить в одной и той же рациональной перспективе дух и материю.»
«Последовательно связать между собой две энергии – тела и души – эту задачу наука решила пока игнорировать».
«… по существу,  всякая энергия имеет психическую природу.» (Выделено мною – А.П.).

     И вот через 30 лет после Живой Этики Елены Ивановны Рерих и почти через 15 лет после «Феномена человека» появляются  Записи Б.Н. Абрамова. Они прямым образом нацеливают науку на исследование физики Тонкого и Огненного Миров.

     В 80–90-е годы ХХ века в России появляются исследования так называемых торсионных полей [Акимов,1996, 1997]. Это – Тонкий Мир, уже его физика. Появление физического интереса к нему возникло на основе предположения японского учёного Уитиямы. Им была высказана простая мысль о том, что «если частицы обладают набором независимых параметров, то каждому должно соответствовать своё поле». Из этого изящного тезиса следует, что раз заряду присуще электромагнитное поле, массе – гравитационное, то спин, характеризующий вращение частиц вокруг своей оси, должен рождать собственное поле. Такое поле было обнаружено и названо торсионным (torsion, англ. – кручение). Поскольку частиц со спинами много, то существует много и торсионных полей.
     Эти поля представляют собой сложные пространственно-временные структуры. Они позволяют объяснить не только многие до этого непонятные физические явления, но и такие психофизические феномены, как телепатия, факты экстрасенсорного характера, психотронные воздействия, ясновидение и др.

     Существует гипотеза, что торсионное поле через спиновые подсистемы нервных клеток мозга может влиять на состояние самих нейронов, оказывая воздействие на процессы ассоциативной памяти, образного мышления и рефлекторную деятельность. Кроме того, нейронные структуры мозга могут и сами работать как эффективные торсионные генераторы. Таким образом, интуитивное озарение, до сих пор необъяснимое, может рассматриваться как взаимодействие нейронных структур мозга с соответствующими структурами физического вакуума. Предполагается, что для каждой идеи, как принципиально новой, невыводимой информации, существует сопутствующая ей материальная оболочка в виде физического торсионного поля, генерируемого мозгом. Такие оболочки получили название торсионных фантомов. С их помощью человек и получает знание, которое по выражению Шри Ауробиндо «приходит из другого источника».
     Возможно, именно в физическом вакууме закодирована вся информация о Мире. И если человек научится генерировать собственные торсионные фантомы задаваемого образца, то его возможности «вытягивания» информации извне принципиально возрастут. Появление торсионного направления в физике не должно удивлять. Офизичивание непонятного в науке уже было. Достаточно вспомнить историю с мировым эфиром и электромагнитным полем. Как только физика отказалась от существования эфира, ей пришлось признать, что электромагнитное поле представляет собой самостоятельный вид материи. Появился новый материальный объект.

Общий вывод:
• существуют основания ожидать, что за различными формами идеального мира могут быть скрыты очень тонкие материальные структуры;
• материальность этих тонких структур со временем позволит придти к пониманию материальности ноосферы;
• это будет не обычная геосфера, а оболочка в виде какого-то поля, может быть торсионного – поля генерируемого человеком и человечеством;
• его составляющие – разум и дух – будут рассматриваться как аналоги составляющих электромагнитного поля.

СЕГОДНЯ НООСФЕРА  –  ЭТО ТАЙНА  ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО РАЗУМА  И  ДУХА.